Человек-оркестр

Об искусстве знакомства с девушками, огненном напитке и лыжной эстафете

Своему первенцу молодая мама пела колыбельные песни с такой теплотой, что малыш улавливал не только материнский тембр голоса, но и нотки радости, любви и нежности. На шестом десятке жизни заслуженный артист России как-то признался, что его музыкальный дар – послание свыше. Господь наделил парня редкими способностями, которые, он, будущий главный военный дирижер, в годы беззаботного детства и бесшабашной юности не ценил, а, наоборот, растрачивал свой талант – сбегал с уроков в музыкальном училище, ночи напролет проводил в молодежных компаниях. Правда, всегда с юношей была гитара, обычная шестиструнка, а исполняемые им блатные песни сразу же становились хитами. На бис их просили исполнить не только сверстники, но и взрослые – на танцах и в ресторане, где Руди вскоре стал местной знаменитостью. Девочки, карты, вино – ничего хорошего такой образ жизни не сулил…

Любящая мама, видя, куда катится сын, пошла военкомат, взмолилась: «Призовите парня в армию, совсем от рук отбился». На счастье, женщину внимательно выслушал неравнодушный офицер, который, расспросив расстроенную посетительницу, посоветовал юноше ехать учиться в столицу – в … консерваторию, на военно-дирижерский факультет. Получалось как в рекламе – два средства (и армия, и музыка) в одном флаконе! Сочетание оказалось удачным.

Учеба в элитном московском вузе для курсанта Рудольфа К. не стала легкой прогулкой: ежедневные репетиции, служебные наряды, отработка строевых приемов, участие в парадах на Красной площади. Все это требовало собранности, ответственности, терпения, но для музыкантов, любящих свое дело, такой непростой ритм – с песней по жизни – был увлекательным занятием… И вот они, заветные лейтенантские погоны, лира в петлицах парадного мундира, дирижерская палочка и предписание прибыть в штаб, где молодого офицера с нетерпением ждал коллектив оркестра, состоявший из опытных музыкантов-виртуозов.

Как-то утром на рассвете…
Мы познакомились в первый день моей офицерской службы в Алма-Ате, когда надо было встать на довольствие и получить холостяцкий угол. Приют я нашел в комнате офицерского общежития (типовой трехкомнатной квартире на первом этаже жилого дома-пятиэтажки в десяти минутах ходьбы от части), где уже две недели квартировал Рудольф. Сказать, что офицеры жили весело – ничего не сказать. И это притом, что уют и комфорт остались далеко, там, где, как выражался герой культового советского фильма Василий Алибабаевич, жила мама. Спартанские условия казенного быта, напротив, способствовали железной закалке, воспитанию несгибаемой силы воли и апостольского терпения защитников Родины. Бывало, потерявший ключи от квартиры непутевый командир взвода, возвращавшийся глубокой ночью с проверки караула, а чаще с дружеской попойки, полчаса названивал в дребезжащий на весь подъезд дверной звонок. Форменное безобразие могло продолжаться бесконечно долго, пока у кого-то из квартиросъемщиков не выдерживали нервы. Зато взводный, вваливаясь в квартиру, довольный как слон после клизмы, кричал, что есть мочи: «Я – дикий киргиз!». До рассвета оставались считанные минуты…

Несмотря на все эти и другие художества (например, вход в холостяцкое жилище через лоджию, полчища тараканов, постоянный шум) соседи к нам относились хорошо, военных уважали по всей стране, и многонациональный Казахстан – не исключение. Как-то раз в обеденный перерыв, когда можно было успеть вздремнуть в своей комнате на солдатской койке, в дверь, в отличие от ночных пронзительных звуков, вежливо позвонили. Лейтенант К., весело напевая песенку герцога из оперы Джузеппе Верди «Риголетто» «Сердце красавицы склонно к измене», бодро направился к выходу. На пороге стояла соседка-пенсионерка из квартиры напротив – Петровна, иногда «стрелявшая» сигареты у курящих офицеров. В руках она держала какой-то листок. Нашего сослуживца женщина почему-то (то ли не расслышала настоящее имя Рудольфа при знакомстве, то ли имелись еще какие веские причины) называла … Адольфом.

– Посмотри-ка, что тут написано, – без лишних церемоний попросила соседка своим прокуренным голосом и протянула офицеру сложенную вчетверо бумажку. Это была инструкция по эксплуатации электрического чайника, напечатанная на иностранном языке. Развернув и повертев листок, Рудольф со словами устава «не могу знать» вернул его Петровне.

– Эх ты, Адольф, а еще немец, – с сожалением сказала пенсионерка. – Придется плестись в соседний дом к Вашкау, они-то уж наверняка по-немецки шпрехают.

Кстати говоря, семья командира роты материально-технического обеспечения капитана Вашкау вскоре по программе переселения уехала в Германию, где счастливо живет, пишет письма на родину и скучает по алма-атинским солнцу, яблокам и белоснежным горным вершинам. О судьбе Петровны, к сожалению, мне ничего не известно. Может, кто-нибудь подскажет?

Девушка, а как вас зовут?
С фильмом «Джентльмены удачи» в нашей среднеазиатской конвойной службе оказалось много связано. Снятый в одной из южных колоний строгого режима, по показам в солдатских клубах и гарнизонных домах офицеров он соперничал с другим шедевром советского проката – кинолентой «Белое солнце пустыни». Цитаты из фильмов, например, «Гюльчатай, открой личико!», «Восток – дело тонкое», «Махмуд, зажигай!», «Кина не будет!», «Лошадью ходи…» сыпались в офицерском кругу как из рога изобилия, были всегда уместны и повышали настроение. Отдельные сценки молодые люди брали на вооружение, в частности, при знакомстве с девушками.

Рудольф в редкие минуты прогулок по городу без стеснения раздавал комплименты местным красавицам, используя при этом, помимо цитат из фильмов, строки бессмертных творений солнца русской поэзии. Видно было, что школьную программу, несмотря на неугомонный характер, он усвоил превосходно. По-гусарски офицер первым спрашивал, как зовут понравившуюся ему девушку. И услышав в ответ, например, скромное «Татьяна», тут же представлялся и сам: «А я – Евгений». Воспоминания об учебе в столице дирижер, как правило, начинал словами: «Москва … как много в этом звуке!». Познакомившись со скучающей дамой бальзаковского возраста, мог ее успокоить, сказав: «Любви все возрасты покорны».

Нередко  лейтенант сражал наповал своих избранниц не только метким словом, но и неожиданной шуткой, предлагая, например, незнакомкам посетить ресторан «Тройка». От заманчивого предложения быть препровожденными в очаг хмельного веселья девицы впадали в легкий экстаз.

Каково же было их удивление, когда такси со скрипом тормозило у обычного жилого дома, а подпольное название кавалер объяснял наличием в квартире целых трех свободных комнат и строжайшей конспирацией. Начавшееся необычным образом знакомство, как правило, продолжалось в теплой и дружественной обстановке.

Сейчас бы офицера, предлагавшего такой необычный способ времяпровождения, могли запросто принять за серийного маньяка или, в крайнем случае, за свадебного афериста. Три десятка лет назад отношения между молодыми людьми и девушками были намного проще и бескорыстней.

Говорят, в каждой шутке есть доля правды. Со своей будущей женой Людмилой старший лейтенант познакомился, назвав себя … Русланом. Благодарная теща союз влюбленных сердец отметила роскошным подарком – легковым автомобилем марки «Жигули», на котором вскоре наш герой, не имея прав на управление машины, без страха и упрека укатил к новому месту службы, и не куда-нибудь в Нью-Васюки или Урюпинск, а в саму первопрестольную.

Жив ты или помер…
Добившись музыкальной награды, став лауреатом конкурса или получив очередную звезду на погоны, Рудольф всегда звонил мне по телефону и восторженным голосом рапортовал: «Юра, это победа!».

Однажды командование направило нас, двух репортеров, засвидетельствовать победу спортсменов округа в лыжной эстафете на первенстве войск, проходившем в холодном и снежном Свердловске. Спортивные баталии – само собой, но душу согревала возможность встречи с другом.

Рейс из Алма-Аты поздним вечером благополучно произвел посадку в аэропорту Кольцово. «За бортом – минус 37», – объявила, прощаясь, стюардесса. Как и подобает новоявленному уральцу, Рудольф встретил нас в недавно полученном на вещевом складе части черном овчинном тулупе. Новенький командирский УАЗ-469, на всех парах пыхтевший выхлопными газами, вселял уверенность в завтрашнем дне. Шутки Рудика за время его службы на Урале приняли суровый, как и встретившая нас погода, характер. Игроки команды КВН «Уральские пельмени» еще были только в планах родителей, а военный дирижер на морозном воздухе выдавал свои перлы: «Уралмаш ждет вас!».

Действительно, коротать ближайшие ночи нам предстояло в общежитии прославленного машиностроительного гиганта. Строгая вахтерша тетя Клава, мощной грудью преграждавшая дорогу всякому идущему в высотный коммунальный дом, при виде группы статных военных глубоко вздохнула (очевидно, вспомнив бурные молодые годы) и со словами «Милости просим» услужливо пустила нас в свои зорко охраняемые владения. Рудольф, пользуясь обширными связями, арендовал для нас восьмиметровую комнату с двумя сетчатыми кроватями вдоль стен и столом посередине, собственноручно накрытым в честь приезда гостей.

– А вот и наша скатерть-самобранка, – весело сказал хозяин и взмахнул рукой, словно дирижерской палочкой.

Привычный холостяцкий ассортимент продуктов – тушенка, шпроты, соленые огурцы, еще теплая картошка в мундирах, нарезанный ломтями хлеб – выглядел на этот раз праздничным обедом. Не хватало, как водится во время дружеской пирушки, главного – русского напитка. Кто подумал про квас – тоже молодец!
Когда, потирая руки, мы рассаживались за столом, Рудольф, загадочно улыбаясь, произнес сакраментальную фразу:

– Пить бум? – И видя наше замешательство (еще не отогрелись от мороза), весело подмигнув, продолжил в своем репертуаре. – Молчание – знак согласия.
Ловким движением руки он выкатил из-под кровати трехлитровую банку. Этикетка «Томатный сок» явно не соответствовала содержанию прозрачной, как слеза младенца, жидкости.

Военный читатель, должно быть, хорошо знает, что в армии и на флоте в ряде подразделений для различных целей (кроме, естественно, внутреннего употребления) выдается спирт. Полиграфистам и связистам – для смазки деталей, медикам – для инъекций, а музыкантам – для протирки инструмента в морозное время года. Частенько незамерзающая жидкость, имеющая особенность согревать душу и тело, разведенная в определенной пропорции с водой, а в экстремальных условиях и со снегом, употреблялась как лекарство от «холода и мора». Цели были вполне благими: дабы доблестные воины (как и в данном случае) не замерзли в уральских лесах, а также для дезинфекции внутренних органов в условиях стресса, антисанитарии и иных непредвиденных случаях. И здесь уже – исключительно для внутреннего применения! За хранение стратегического запаса всегда отвечало доверенное лицо, как правило, старшина оркестра или смышленый боец, специально обученный для подноса боеприпасов, читай – огненного напитка.

Наша дружная и творческая компания – три журналиста и один дирижер. Капитан Игорь Б. – золотое перо уральского «Сына Родины», прапорщик Виктор П. по прозвищу «Грек» – фотокорреспондент и ваш покорный слуга, старший лейтенант и сибиряк. Солировал в квартете, как вы понимаете, профессиональный дирижер, не нуждающийся в представлении.

После длительного перелета первым сомкнул свои всевидящие очи фоторепортер. Хлопотавший целый день по хозяйству и уставший дирижер вскоре последовал примеру гостя. Наши сослуживцы дружно засопели, свернувшись калачиком на койках. С Игорем, однокашником по училищу, мы продолжали разговоры «за жизнь». Однако Морфей и Бахус сделали свое дело: склонив буйные головушки, мы незаметно улеглись «валетом» рядом с уже мирно спавшими братьями по оружию... Как оказалось, соседняя комната, также предназначавшаяся для нас, в первую ночь оставалась пустующей. В суете радушный хозяин забыл об этом предупредить. Кому скажешь, как здоровенные мужики уместились на узеньких койках, не поверят. Могу подтвердить – невозможное возможно.

– Чтоб оно, мерзкое, озером стало, – измерив оком полупустую тару, молвил поутру наш визави.

– Жив ты или помер, – главное, чтоб в номер! – ответствовали с трудом продравшие глаза корреспонденты.

Лесной свежий воздух, яркое морозное солнце, серебристый снег и молодецкое здоровье стали залогом побед наших спортсменов. Под бодрый туш военного оркестра и дружные аплодисменты зрителей счастливые чемпионы и призеры получили награды. Ну и мы, «акулы пера», не подкачали – задание редакции было выполнено безупречно и в срок!