Относительность красоты

  В то время, как Тимур жил с родителями на Урале, его бабушка, мать отца жила на юге, у моря.  Но отец так был загружен работой, что далеко не всякий год выбирался с семьей на юг. Тем более, что, когда к бабушке приезжали все вчетвером, в ее домике было не провернуться. Зато старшеклассником Тимур приезжал к бабушке на каникулы. Самостоятельно. Родители сажали его в поезд и прямым ходом к бабушке. И в теплом море он купался и бабушке помогал. А когда студентом приезжал, даже домишко ей подлатал. Про то, что ему это незатейливое строение осталось ему в наследство, он с удивлением узнал после смерти бабушки. С одной стороны, не лишне.  Тимур два года как закончил институт. И жил в заводском общежитии.  с другой стороны, некрасиво вышло.  Про Дину, его старшую сестру по матери, в завещании ни слова. Хотя все верно. Дина бабушке вовсе не родня.  Но Дина нуждалась не меньше.  Она жила у родни мужа. И не все там было гладко.

Но что пришло, то пришло. Став владельцем дома, Тимур решил завязать с Уралом и осесть в теплых краях. Переехал. Устроился на завод.  Встретил красавицу. Во время любовной лихорадки он параллельно лихорадочно доводил бабушкин дом до кондиции. Ради Ани. И зажили молодые супруги, по тем меркам неплохо. Хотя бы потому, что была крыша над головой. Тимур мог чихать на заводскую очередь на жилье. Почти свободный человек.

Пока Тимур подправлял свой домишко, Дина развелась и преподнесла подарочек.  Как сказала мать, подарочек и семье, и стране. Вспомнила, про отца, который их с мамой бросил, когда ей было пять лет. Вспомнила, что по отцу она - еврейка. Подхватило ее потоком, и понесло. Да так властно и далеко, что на свадьбу к Тимуру из своего Нью-Йорка она, конечно, не приехала. А только прислала открытку на английском с поздравлением и приглашением посетить Штаты.

 К сожалению, родители Тимура на свадьбу не приехали. Мать болела. Да и друзей детства в этом городе у него не было. Так что девяносто процентов гостей на свадьбе было со стороны невесты. Как считал Тимур, станичные куркули, поскольку Аня жила в пригороде, в районе частных домовладений. Какой тут город. Станица. Население – недавние станичники. Никакого пролетарского интернационального мировоззрения. Даже при имени Тимур напрягаются. И вспоминают, что последнее время развелось тут много крымских татар, которых в Крым не пускают. А они дома скупают. Без них и так тесно. И если Анютка себе выбрала такого, то…
   
И вот когда уже первые свадебные восторги отбушевали, соседи и друзья Аниных родителей, уже наугощавшиеся, еще немного подливая, включили малую передачу, тогда необычная американская открытка с поздравлением и приглашением стала объектом обсуждения. Одни говорили, что вот, как рояль в кустах, и свадебное путешествие. А другие считали, что это не рояль в кустах, а скелет в шкафу, и нечего соваться в самое логово врага.
 
 Как бы там ни было, приглашение-то было только открыточное. Не документ. Но Аня открытку хранила на всякий случай среди самых важных документов.  Память на приглашения у нее была цепкой. Спустя полгода Аня предложила мужу напомнить Дине про открытку с неофициальным приглашением. Мол, шли официальное. Приедем.
 Но потом решили: зачем разевать рот на то, на что нет денег. Через несколько лет к отсутствию денег добавилось присутствие детей.  А потом слегла мать Тимура. Там, на Урале.  Бросать работу Тимур не хотел. Хорошая работа. Предложил родителям: нечего им, пенсионерам, куковать среди медведей. Долг отчизне отдан. Пришло время покайфовать у теплого моря. Родителям даже посчастливилось обменять свою трехкомнатную квартиру на двушку без доплат. 

 Мать Тимура долго боролась с болезнью. Соседи – приятели, которыми старики успели обзавестись тут, жалели и Тимура, и отца, который тоже от всех забот не молодел.  Мать хотела увидеть Дину, но та не приезжала. Недосуг.  Работа повязала.  Работает на себя. В трудах по уши. Это не работа при социализме. Пахать нужно, если красиво жить хочешь. И с этим объяснением старики смирились. Зато Дина регулярно посылала родителям деньги. Достаточная прибавка к пенсии. Как шутил Валерий Александрович, отец Тимура, американская помощь.
 
   Все заботы о родителях лежали на Тимуре. А тут, за полгода до смерти матери, слегла теща. И пришлось теперь Ане хлебнуть. И тут уже не то, что забудешь об Америке, забудешь, как тебя зовут. 
И на похороны матери Дина не приехала. Она находилась как раз в длительном и разорительном бракоразводном процессе уже с американским мужем. И из-за денежных неурядиц и расходов на адвокатов даже прекратила переводить свою всегдашнюю сумму. 
 
  Местные, Тимура и Анины, неурядицы и заботы плюс Динины заставили задвинуть Нью-Йорк в долгий ящик.

  Аня, замотанная болезнью своей матери, свекра навещала очень редко. Но ей и пары раз хватило, чтобы подметить, что у того завелась пассия. Сообщила мужу. Тимур никак не отреагировал.
-  Какие-то вы неродственные, прохладные, - удивлялась жена, -  Ты только после свадьбы меня со своими родителями познакомил. Ну, там, я понимаю. Они далеко жили и болели. А сейчас что? Живете в одном городе. Ты все-таки выясни, что там за дама.
- Чего мне встревать в его дела? – сказал Тимур
 - Деликатно выясни. Твой отец в таком возрасте и таком состоянии, что его легко облапошить.

  Тайна Валерия Александровича приоткрылась, когда Тимур увидел у отца на стойке комода фотографию в рамке.  На фотографии рядом с пальмой стояла миловидная женщина лет тридцати пяти. И подпись: «Ялта».  На том месте, где следовало увидеть год съемки - пятно. Как-будто чем-то жгучим туда случайно капнули. Но старомодный наряд на женщине говорил сам за себя. Отец заметил, что Тимур вглядывается в фотографию.
- Красивая женщина? –  отец хотел подтверждения.
- Ничего, - суховато произнес Тимур
- Тебе не кажется, что похожа на Мерлин Монро?
- Да, такого типа. Только за какой это год фотография?
- Какая разница. Женщина имеет право скрывать возраст.
 А через какое-то время Валерий Александрович позвал Тимура с Аней на вечер и познакомил с женщиной с фотографии.

  Сказал, что с Верой Васильевной они познакомилась после переезда в этот город. Жила неподалеку.
   По станичной привычке Аня навела справки, и сообщила Тимуру, что Вера Васильевна лет десять, как схоронила мужа. Инфаркт и мгновенная смерть. Правда поговаривают, будто до инфаркта мужа она и довела.  Она лет на пятнадцать моложе Валерия Александровича. И это напрягает.  Почему не нашла себе помоложе. И еще Ане стало известно, что Вера Васильевна после давнишнего неудачного аборта и отсутствия по этой причине детей, живет для себя.  Даже не для мужа. А уж после смерти мужа, а затем и выхода на пенсию она полностью сосредоточилась на себе. 

  Понемногу Аня узнала больше о Вере Васильевне. Некоторое время не старая еще вдова жила на широкую ногу. Могла себе позволить кавалера на десять лет моложе. У нее остались от мужа кое-какие сбережения, машина, теперь не нужная,  большая прекрасная квартира с высокими потолками, с фирменным магазином «Океан» на первом этаже, где у нее были знакомства, где выбрасывали даже черную икру, и деликатесную рыбу.

  Квартира с окнами на набережную - это сказка. Там, стоя у открытого окна во время заката, так сладко любоваться переливами красок на поверхности моря, подставив грудь ласковому бризу и мягким солнечным лучам и наслаждаться то нежными, то страстными объятиями молодого любовника. Увы, только во время заката. На ночь любовник не оставался.  Вечерний кавалер, сделав свое дело, растворялся в ночи. И тогда вечерняя жизнь Веры Васильевны, окрашенная волшебными красками заката, переходила в ночную. Краски заката блекли. На кровать в ее спальне, еще помнящей запах молодого мужского тела, ложились холодные лучи луны.

   Вера Васильевна вела здоровый образ жизни.  Сама не курила. И любовника подобрала некурящего и непьющего. Летом спала обнаженной с открытым окном. Так советовали ей знакомый психолог. Главное - полная свобода тела. Проще для тепла укрыться одеялом. Вставала на рассвете. Подходила, в чем мать родила, к открытому окну.  Слушала крики чаек, являя всю себя солнцу, восходящему из-за холмов на противоположной стороне бухты. Романтика.  А вдруг на заходящем сейчас в гавань судне, стоит на мостике закаленный бурями капитан, смотрит в бинокль. Вдруг он увидел ее в окне. Увидел и выпал в осадок. (Вера Васильевна преподавала химию). Выпал и решил непременно ее разыскать. Запомнил дом, этаж и окна. А дальше - как в «Алых парусах». Но сказка оставалась несбыточной, недосягаемой. Оставалось рискнуть запечатлеть себя в окне со стороны двора.  В доме напротив не живут капитаны дальнего плавания. Но мужчины есть.  к сожалению, бенефисы у окна во двор вылились в скандал. И до школы, где она работала, дошло.  И после этого Вера Васильевна подходила только к окнам со стороны гавани, где легкий бриз остужал и тело, и мысли.   

  Постепенно деньги, что остались от мужа, закончились, и с ними исчезла сказка. Учительские накопления не позволяли роскошествовать. Любовник ее покинул. Она обменяла свою великолепную квартиру на однокомнатную в другом районе. Далеко от набережной. С окнами на котельную и двор фабрики, забитый машинами. Но любовника не вдохновлял индустриальный пейзаж.   

  Первое время Вера Васильевна тратила деньги, вырученные за обмен, направо и налево, покупая наряды, заводя знакомства. Баба - ягодка. Но она была вырвана из привычной среды. А сорванные ягодки в натуральном виде хранятся недолго. Их либо сушат, либо варят с сахаром. То есть деньги заканчивались. И круг знакомых сужался. И понемногу Вера Васильевна с разочарованием констатировала, что большинство из тех, с кем она поддерживает теперь общение, - бабки-пенсионерки, соседки по двору, которых она прежде в грош не ставила. Пришлось согласиться с печальным фактом: идем на дно. Тут ее случай свел с парой пенсионеров из двора поблизости: Валерием Александровичем и его женой.   

   А когда Валерий Александрович овдовел, Вера Васильевна проявила большое участие. Валерий Александрович был в сравнении с ней Крезом. Неплохая государственная пенсия, прибыльные акции завода, где он отработал от звонка до звонка и на немалой должности, да еще и пенсия участника Великой Отечественной. К тому же, Дина, о которой она много слышала от него, очухавшись от неприятностей, последнее время пересылала ему ежемесячно по двести долларов. Двести долларов, как с куста!  У Веры Васильевны, бывшей учительницы, пенсия была едва больше.   

  Прошло около трех лет после смерти матери, как Дина собралась в Россию. На две-три недели.  Написала, что приедет одна. Замуж так и не вышла. Жить собирается у отца.

   Вера Васильевна оказалась в интересном положении. Она с согласия Валерия Александровича, почти год, как сдавала свою квартирку и жила у него.   А чем зазорно перехватить лишнюю копеечку, сдавая жилплощадь. Этот приработок Вера Васильевна считала своим кровным, раз, живя у Валерия Александровича, вела хозяйство, раз ужалась, пошла в приймы, почти в домработницы. И поэтому она аккуратно заносила квартирные деньги, да и свою пенсию, на собственный счет. А жила на деньги Креза, Валерия Александровича.

  Услышав о приезде Дины, Вера Васильевна попросила собрать семейный совет: Валерий Александрович, Тимур и она.  Повестка дня: пусть Дина живет у Тимура.  Тимур недоуменно пожал плечами. У него две небольшие комнаты, в которых ему с женой и двоим достаточно взрослым детям не повернуться. Хотя, если отец скажет, так тому и быть.  Дина поживет у него.  В тесноте – не в обиде.  Но Валерий Александрович сказал.

- Я хочу пожить со своей дочкой.
- Какая она тебе дочка? – развела руками Вера Васильевна, - Даже не приемная. У нее другой отец.  Ты сам говорил, жив - здоров. Живет в Ленинграде. Чего же она к нему не едет?
- Она с ним не жила, - ответил Валерий Александрович, - А мне она самая настоящая дочь. Во-первых, я хочу, чтобы она жила тут. Во-вторых, у Тимура не повернуться.
- Не провернуться, - усмехнулась Вера Васильевна, -  Ты сам говорил, что он дом в наследство получил, а Дина - шиш.  Что брат сестру откажется принять?
-  Это тебя не касается, - отрезал Валерий Александрович, - Да чем Дина тебе помешает? Мы в одной комнате, а она в другой.
- Она – изменник Родины – произнесла, как с трибуны, Вера Васильевна, - Я не могу жить под одной крышей с изменником Родины.
- Какой она изменник?   - Тимур поразился тому, как Вера Васильевна связала личное с политикой.
- Она покинула Родину в самый тяжелый момент, -  указала вверх перстом Вера Васильевна.
 
  Тимур, ища объяснения такому театру абсурда, посмотрел на отца. Тот лучше знал свою подругу.
- Никому она не изменяла, угомонись, – спокойно заявил Валерий Александрович.
- Не угомонюсь. Ты ведь с самого фронта член партии. На войне фашистов бил. А теперь кого в гости ждешь? 
- А при чем тут фашисты?  Американцы, ведь, тоже против Гитлера воевали, - усмехнулся Тимур
 - Да уж знаем мы, как они воевали. Второй фронт только в конце войны открыли. Для галочки.  На Хиросиму атомную бомбу сбросили. Всех нацистских преступников у себя пригрели. Кеннеди убили.  Колорадского жука нам подсунули. Я американцев просто не переношу за их подлость. А вдруг ваша Диночка уже завербована ЦРУ, потому сюда и едет.
- Вы чего, Вера Васильевна? – только и произнес Тимур, - Что ей тут разведывать?
- Как это что?  Будет у вас, Тимур выпытывать, на каком вы предприятии работаете, что делаете.  Вы даже не заметите, как она вас завербует.
- Ничего такого тайного мы на заводе не делаем. И потом она моя сестра, - усмехнулся Тимур.
- Ну и что, что сестра? Классовые противоречия сильнее родственных чувств.

  Вера Васильевна только досадливо отмахнулась и повернулась к Валерию Александровичу,
- Ты сам говорил, что Дина, богачка. Пусть снимет, гостиницу, или квартиру. В городе сдают курортникам квартиры. У меня есть такие знакомые. Вот пусть ЦРУ ей и оплачивает. Там на провокации денег не жалеют. 
- Нет, моя дочь будет жить со мной, - твердо заявил Валерий Александрович.
- Ну тогда учти, ты меня потеряешь. Ты фактически выставляешь меня на улицу.
 Валерий Александрович удивленно и растерянно посмотрел на Веру Васильевну, а затем на сына.
- Ну имеется компромиссное решение, -   вдруг осенило Тимура, - Вы говорите, что Дина богатая женщина и сможет снять себе жилье?
- А разве не так? Она эксплуататор! Откуда еще у нее деньги?!
 - Наверное, так. Для России богатая. Тогда давайте на время своего пребывания американская богачка оплатит вам самое хорошее съемное жилье, какое вас устраивает, - продолжил Тимур, - Я даже доплачу, чтобы вы в это время ни в чем не нуждались.
  Вера Васильевна, не ожидавшая такого заманчивого предложения, на минуту задумалась.
- Ох. Эта Динка изобретет какой-нибудь еврейский шахер-махер, - вздохнула Вера Васильевна.
- Ну вы даете, - сказал Тимур, - Это вариант предложил, я, а не Дина. А я не еврей. А она если и еврейка по своему отцу, не менее русская, чем вы.
- Да уж прямо, - возмутилась Вера Васильевна, -  Она смогла уехать потому, что еврейка. Меня бы и трупом туда не впустили бы.
- А вам зачем, если вы американцев не любите? - усмехнулся Тимур.
 -  Я это к слову. Конечно, я бы и не поехала. Звали бы -  вцепилась бы в родную землю, а не поехала бы. А она – вы говорите, она духом русская? Какая она русская, если уехала?  А теперь уже точно насквозь пропиталась их коммерческим духом.  Какой русский на похороны матери не приедет? Так только евреи поступают.  Она хуже, чем американцы. Те, хотя бы, не виноваты, что в Америке родились. А она туда добровольно поехала. Родине изменила.   

 Еще немного покочевряжившись для виду, Вера Васильевна приняла предложение Тимура. Нашла себе полностью обставленную однокомнатную квартиру у самого пляжа. Ее сдавали или по дням, или сразу на месяц. Выходило, что на месяц даже дешевле. На том и согласились. И стали ждать приезда Дины.   

  Тимур ждал с опаской.  Изменилась ли Дина?  Неужто будет на ней заметна какая-то каинова печать?  И от нее за три версты разит Америкой?  Одевается иначе? Говорит иначе? Конечно, сейчас и в России одеваются, как на Западе.  И к иностранцам стали терпимее. Но кто знает, что америкосы могут подсунуть.  Зеленые волосы? Или полуголой тут станет фигурять?

  В один из дней, когда Тимур предавался таким размышлениям, к нему подошла Наталья Ивановна, начальник отдела кадров.
- Сестру из Америки в гости ждешь?
- А вы откуда знаете?
- Да уж свет слухом полнится.
- Ну, жду, - сказал Тимур, - А что это меняет? К нам в город сколько иностранных судов приходит. И ничего.
- Они приехали – уехали. У них языковый барьер.  Это другое. А ты с ней переписывался?
- Я мало. Отец переписывался.
- А вдруг она завербована?  - Наталья Ивановна сказала это как-бы шутя, но Тимур услышал знакомые нотки.
- Тоже мне Штирлиц.  – сказал Тимур, - Кому она нужна? Простой человек.
- А сколько она в Америке?
- Лет десять. Нет, больше десяти.
-  Ты уже ее не знаешь.  Иногда самый неприметный с виду человек может оказаться разведчиком. У вас с ней разные фамилии?
- Разные.
- Какая у нее фамилия?
- А вам зачем?
- Нужно. Это серьезный вопрос.
- Ну Коваль, и что?
 Наталья Ивановна задумалась словно что-то высчитывала.  Тимур не мог понять, что дает ей фамилия сестры.  Тем более, что он схитрил. На самом деле Динина девичья фамилия была Кугель. Но по мужу, уезжала в Америку, она уже Андреевой. А какая теперь у нее фамилия после второго, американского мужа, Тимур и не помнил. Но даже пусть Кугель. Почему это могло насторожить Наталью Ивановну? Она тут при чем? Она его сестры ни разу не видела и не увидит.
-  Меня же не трогает, что ваша фамилия Власова, - сказал Тимур, - А вдруг вы родственница того Власова?
- Это фамилия моего бывшего мужа, - сказала Наталья Ивановна, - Бывшего. И он никакой не родственник.  И меня, прежде чем на должность поставить проверили и вдоль, и поперек. За меня не беспокойся.
 

  После десяти лет в Америке Дина показалась Тимуру внешне неожиданно заурядной. Моложе она поинтереснее была.  Аня после встречи с Диной разложила все по полочкам. Даже не ожидала такого. Волосы не красит. Губы не красит. Глаза не красит. Прическа – простая короткая стрижка. Ни маникюра, ни педикюра.  Майка.  Джинсы самые затрапезные.

- Ее так, наверное, удовлетворяет, - сказал Тимур.
- Но она же женщина. Короче, Америка на нее повлияла отрицательно.
При новой встрече Аня предложила Дине сводить ее к знакомой маникюрше.  Там  девочки ей  и прическу сделают. Дина поблагодарила. Но она пока прибирается у отца, оттирает кухню.  маникюр и прическа ей не нужны. вот когда закончит, тогда.
- Маникюр и прическа нужны всегда, - сказала Аня.
- Красота штука относительная, - совершенно равнодушно произнесла Дина

  А Тимуру даже подходило, что Дина ничем особым не выделялась. Растворилась в толпе. Она в этом городе практически и не бывала. Гостила у Тимура всего раз. А уж в том районе, где живет отец, ее вовсе никто не знал. И это здорово. Меньше болтать будут.  У нее никакого акцента. Короче самая что ни рассамая обычная. Ничем не отличается от папиных соседок по двору.   Вера Васильевна та в ее пенсионные годы больше рядится. 


  Дине отец с сыном не сказали, что сняли для Веры Васильевны квартиру на месяц. Взяли расходы на себя. Но Дина быстро обнаружила след женщины. Блондинки. Отец от ее вопросов увиливал. И Дина прижала Тимура. Тот ей все без утайки рассказал. Дина подивилась. Заверила. Что на ЦРУ она не работает и восполнила их траты на отселение Веры Васильевны.  И после таких новостей, абсолютно не горела желанием познакомиться с блондинкой. Не хочет та приходить – не шибко нужно.

 При Дине мамина фотография, стоявшая за стеклом книжного шкафа, вернулась из ссылки с верхней полки, от темно-зеленых томиков Диккенса, к той полке, что была на уровне глаз, к томикам французской литературы, Мопассану, Флоберу, Дюма, Мериме, Золя.  Любимым авторам прежней хозяйки. 
Оказалось, что Дина приехала с деловым предложением: почему бы отцу не переехать в Америку? Квартиру свою продать и отчалить. Отец, боявшийся траты нервов на бюрократические выкрутасы, -  ведь Дина ему не родная дочь, - и изменения уклада жизни, спросил совета Тимура. Тот ответил, как отец решит, так и будет. Дина убеждала: она все заранее выяснила. Раз отец женился на ее матери, когда она была еще ребенком, то по американским законам никаких препятствий не будет. Но отдельным грузом висела Вера Васильевна.  Отец уже привык к ней.   А с ней, отселенной на время приезда Дины, вопрос не обсуждался. 

 -  Какая Вера Васильевна? – насмешливо произнесла Дина, - Твоя Вера даже носу не кажет.
-  Она не хочет нам мешать, - объяснил отец
-  Не хочет мешать? А мне Тема сказал, что она меня видеть не желает. Ну, ты думай. В Америке таких, как твоя Верочка пруд пруди. И белые, и черные, и коричневые. Найдешь себе.
-  Вот если бы с Верой поехать, тогда другое дело, - робко предложил отец.
- А Вере там делать нечего, - Дина сказала, как припечатала, -   Там продукт советской эпохи абсолютно ни к чему.

  Дня за три до Дининого отъезда устроили семейный ужин. Аня уговорила ее сходить в парикмахерскую к своей знакомой маникюрше Танечке.  Там над Диной поколдовали. Вышла другая женщина. Даже Тимур, увидев Дину, удивился изменениями к лучшему. Но вот на Дину эти изменения никак не повлияли.
- Красота, это вещь относительная, - снова сказала она. 

 Вера Васильевна позволила себя уговорить на это мероприятие.  Вошла в квартиру с таким видом, словно она - случайная гостья.  Словно ошиблась дверью. И понятно.  Дина, сложа руки, не сидела. Сменила старую просевшую деревянную дверь на железную. И от самой двери Вера Васильевна наталкивалась на изменения. За время ее отсутствия установили шкаф-купе в прихожей.   Лина заказала и накинула за срочность. Та же бригада по-стахановски переменила всю мебель на кухне. Добавилась импортная сантехника. Добавилась микроволновка. И в комнатах с приездом Дины стало чище. Подслеповатая Вера Васильевна не замечала налета на полировке. А Дина наняла женщину, и та комнаты выдраила до блеска. Вера Васильевна, обиженно поджала губы, оглядывая метаморфозы.
 
  Метаморфозы квартиры соперничали с метаморфозами в самой Вере Васильевне, которым   она приготовилась сразить присутствующих.  Кто говорит, что красота – вещь относительная? Красота – вещь абсолютная, и страшная сила. Вера Васильевна покрасила волосы под каштан и завилась. На веки легли тени. Даже слегка вызывающие для ее возраста. Все старания для американки. Пусть видит и завидует. Американка ее видит впервые. А Дину Вера Васильевна видела на фотографиях. И была совсем не высокого мнения о ее данных. Серая картошка-американка. Путь американка видит, какая красавица осчастливила с ее отчима. Но Дина не знала, что Вера Васильевна наизнанку вывернулась в парикмахерской.   Конечно, восторженной реакции она ожидала от Валерия Александровича. И не ошиблась. После того, как Валерий Александрович, сказал, что Верочка сегодня просто обворожительна, Вера Васильевна победным взором окинула презренную американку. Знай наших! Но Дина даже после подсказок отца, на наружность Веры Васильевны   не отреагировала. И   это, как заметил Тимур, раздосадовало гостью.
   


  В конце концов завязался мирный почти семейный разговор. Веру Васильевну интересовала Америка. Много ли там бездомных, безработных? Общалась ли Дина с людьми из ЦРУ? Дина отвечала так спокойно, словно говорит не про ЦРУ, а про суп. И кажется Вере Васильевне после ответов пора было заткнуться. Но понемногу разговор необъяснимыми течениями принесло к вопросам женской красоты. К коварным подводным скалам, о которые часто в щепки разбиваются женская дружба. Вера Васильевна встала из-за стола, взяла с камина свою фотографию и спросила, не находит ли Дина, что на этой фотографии она похожа на Мерлин Монро.
- Есть некоторое сходство, - невозмутимо согласилась Дина.
- Мне это неоднократно говорили, и даже приглашали сниматься в кино, - торжественно произнесла Вера Васильевна.
Валерий Александрович и Тимур, об этом уже не раз слышали. Слышала и Аня, которую многие считали красавицей, но никогда не приглашали сниматься. Теперь настал черед Дины.
- Ну так что же вы не стали сниматься? – удивилась Дина, - Тоже профессия.
- Не хватало мне окунуться в эту клоаку, - холодно сказала Вера Васильевна.
- Действительно, там важно мастерство, чем то, что вы на кого-то похожи.
- А почему вы думаете, что у меня мастерства нет? Я сама не захотела. Потому что в кино важнее не мастерство, а с каким режиссером ты спишь.
- А вы кто по профессии? – спросила Дина
-  В прошлом учитель, преподаватель химии, - гордо произнесла Вера Васильевна.
- Ну так из этого не следует, что вы должны спать с директором школы.
- Директор школы  женщина. У нас женский коллектив, - холодно произнесла Вера Васильевна. Но глаза ее потеплели.
И Аня, уже многое знавшая о подруге свекра, догадывалась, почему. Не все учителя в школе были женщинами. И у Веры Васильевны был романчик с учителем географии. С грандиозным скандалом, вскорости после которого и умер муж Веры Васильевны.
    В завершение вечера Дина пригласила в Америку. И Тимура с Аней как более мобильных. И отца. Если не хочет переезжать, пусть хоть в гости приедет.
- С Верочкой я бы приехал, -  снова закинул удочку Валерий Александрович.
- Так разве она поедет? – удивился Тимур, - Она же американцев ненавидит.
- А вы за меня не решайте, - насупилась Вера Васильевна, - Одно дело справедливо критиковать американцев, а другое дело приехать в гости. Я же не к Рокфеллеру в гости поеду.
- Да вас никто не выпустит, - решила дать пояснения Дина, - На каком основании? Отца я могу вызвать. А вас как?  Вы ему не жена.
- Как варить и жарить, так жена, - надулась Вера Васильевна, - А к чуть что - освободите помещение, дочка приехала.   
- Так вы же сами так захотели, - растерялась Дина.
- А кто меня спрашивал? - глаза Веры Васильевны потемнели, - Меня выставили за дверь. Как надоевшего щенка. Но имейте в виду, мы ведем совместное хозяйство. Свидетелей полно. Закон на моей стороне. 

 Тимур увидел, что словом закон Вера Васильевна привела Дину в замешательство. Но увидев, что отец эти слова пропустил мимо ушей, она успокоилась.

- Ну, во-первых, я вас отсюда не выгоняла, - нашлась Дина, - А во-вторых, ведение совместного хозяйства, - это может быть, для российского закона что-то значит. А для американской визы маловато.
- Но для российского закона что-то значит, -  многозначительно и грозно, словно богиня мщения, произнесла Вера Васильевна.
 - Ну так где Америка и где российский закон? – возразила Дина, -  Да и в конце концов, почему вы думаете, что я вас приглашу?
-  Вот этого я и ожидала! Вот этого я и ожидала!   Вот когда правда выходит наружу! А я и не думала напрашиваться. Я была уверена, что через ваш труп мне будет Америка.  Ну это и понятно. Американские нравы. ЦРУ, Бродвей.
- Верочка, ты что?  Остынь, - сказал Валерий Александрович.
- А что правда глаза колет? Устраивают конкурсы красоты. Девицы ходят там почти голые. А истиной красоты женщины не привыкли замечать.  Вы там, Дина, случаем, в конкурсах красоты не принимали участия?
Эти слова с явной иронией, звучали как укол. Но, казалось, Дину и это не проняло.
 - Нет, не принимала. «У меня других дел валом», - сказала она так, как будто и не заметила намека, - Так сейчас и в России конкурсы красоты.
-    У нас, между прочим, конкурсы красоты получше ваших. Так что я на ваш Бродвей и не собираюсь. Хоть закидайте приглашениями. Чихать мне на вашу Америку. 

  На следующий день Дина пришла к Тимуру. Попрощаться и поговорить.  Жизнь в Америке, бракоразводный процесс и ведение собственного бизнеса ее многому научили. Коль пошла такая пьянка, она с утра проштудировала банковские книжки отца. И не только отца. Вера Васильевна хранила свои книжки тут же. Правильно. А где ей еще хранить?  И при анализе приходов и расходов этих книжек выходило, что отец все спускает на Веру Васильевну. Дина поставила задачу перед Тимуром: следить, чтобы не оказалось, что отец, в конце концов, останется голым и босым. А к тому идет. И ни в коем случае не допустить, чтобы эта аферистка его на себе женила.

- А как ты ему прикажешь? – спросил Тимур.
- А ты должен открыть ему глаза на эту козлиху.
- А ты не обратил внимание, - вмешалась Аня, - Что дети к твоему отцу перестали ходить после того как там появилась Вера Васильевна? И он про них не спрашивает даже. Мозги отключились.
- У него своя жизнь, - сказал Тимур, - Как я ему глаза открою, если ему с закрытыми жить комфортно? Он получает удовольствие от общения с ней. Он за это удовольствие и платит. А я тут каким краем?
-  Аня права. У него мозги отключились, - Дина повернулась к Ане, - Аня если у моего брата их нет, то у тебя они должны быть. Ты видишь, что происходит? Короче я оставлю вам деньги, доллары. Папе, я вижу, давать опасно. Спустит на Веру Васильевну. Меняйте на рубли и давайте понемногу. Присылать я буду как присылала. А эти отдельно.  А ты, Тема, поговори с отцом.

Дина оставила деньги для отца. А забрала мамино золотое колечко, цепочку и с десяток фотографий. И уехала.

- Ну что, уехала сестра? – встретив Тимура в столовой спустя несколько дней после Дининого отъезда, спросила Наталья Ивановна.
- Уехала.
- В гости поедете?
- Может быть и поеду? Теперь уже, слава богу, разрешения парткома не нужно.
-  Кому слава богу, а кому и проблемы. Привезете магнитик на холодильник.

 
 Квартира ждала возвращения Веры Васильевны. Валерий Александрович ждал, а получил ответ, что она еще подумает. Отдохнет, развеется.  Подождет, пока американский дух выветрится. Раз за съемную квартиру заплачено за месяц, то неделя ее. Вот у нее еще есть время сравнить, поразмыслить, возвращаться ли ей. И у него есть время пожить одному и сравнить, как лучше. Для Валерия Александровича вопрос не стоял. Расстроенный, он поделился с Тимуром.
- А куда она денется? – успокоил его сын, - Свою квартиру она сдает. Вернется как миленькая.

 Вера Васильевна вернулась и в тот же день, обнаружив исчезновение колечка и цепочки устроила Валерию Александровичу разнос. Так она и знала! Американцы, а тем более евреи, просто так не приезжают. А Валерия Александровича она вовсе не понимает. Они живут так скромно, копейки считают. А он богачке дарит золото.

 

  Теперешнее Динино приглашение занозой засело в Ане.  Аня высчитала, что Америка так далека, и столь велика, что если уж ехать, то не на месяц, а на два. Нужно спарить отпуска.
 Когда   Тимур улаживал с руководством вопрос спаривания отпусков, неминуемо вышел на отдел    кадров.
- Ну что, едешь аж на два месяца? - спросила Наталья Ивановна, - Что я говорила. Потянет тебя за границу. Значит привезешь два магнитика.

Ане перед отъездом нужно было уладить вопрос с матерью.  Она договорилась с женщиной, нанятой для присмотра. Заплатила ей дополнительно.  Договорилась и с соседями матери, что будут заглядывать. И с детей, - они уже подросли, - взяла обещание проведывать бабушку.

- А ты знаешь, что мама мне сказала? – сказала Аня, -Она боится, что мы, насмотревшись Америки туда засобираемся
- Пусть не боится, - заверил Тимур, - Пока родители живы, куда нам соваться.
- Так потом уже и поздно будет. Кому мы там старыми нужны?
 Тимур поднял на жену удивленные глаза. Не ожидал от нее услышать. Как будто она думала о переезде.  Никогда она такого не говорила.
- Нас там никто не ждет, - сказал он, - Дина уехала по программе переезда евреев. а мы каким карем?
-  Вот съездим и посмотрим. Может быть найдем наш край в том краю. Дети хоть поживут. Кстати, дедушку они проведывать не собираются.  Я их не просила, и просить не буду. Зачем. Там его Вера Васильевна ублажает. Он про внуков и забыл.
.
 
Перед отъездом Тимур заглянул к отцу. Отец куда-то ушел. Его встретила Вера Васильевна. 
- Небось, уже сидите на чемоданах? –   спросила она.
- Погодите, нужно еще в Москве в посольстве визу получить. Не так просто.
- А почему не так просто? – не смогла скрыть довольную улыбку Вера Васильевна
Тимур боялся, что не дадут визу.  Говорил об этом отцу.  Отец к его поездке оставался равнодушен, но Тимур чувствовал какую-то скользкость, какую-то недоговоренность.  Он заметил, что что его проблемы на пути в Америку: и вопросы с матерью Ани, и вопросы с учебой детей, - это плохо скрываемое удовольствие для Веры Васильевны.  Тогда она расцветает. Тогда ее душенька спокойна.  А отцу того и надо, чтобы Верочкина душенька была спокойна.
- Визы кому попало не дают, - сказал Тимур.
- Вот как? -  удивилась Вера Васильевна, -  Ну, вам-то должны дать. Вы же душой американец. А для них вся ценность мира в деньгах. И для вас.
- Почему вы так считаете?
- Потому. Вот вы уезжаете на два месяца. Думаете с кем оставить тещу. А родного отца? Вы даже не чувствуете, что   оставляете пожилого отца на мое полное попечение.
Было заведено, что Тимур два-три раза на неделе заезжал к отцу. Привозил еду, так, чтобы хватило до следующего его приезда.  А теперь получалась дыра в два месяца.
- Я сегодня привез, - сказал Тимур, - Видите – побольше затарился.  За время, пока нас нет, ничего не произойдет. Землетрясения и наводнения не будет. Магазины работают. У папы денег хватает.   У папы своя пенсия. Ходит своими ногами. И в магазин, и на рынок.
-  Не нужно пожилому человеку ходить на рынок.  Вы лучше дайте мне какую-то сумму. И я буду на нее покупать.
Тимур почувствовал: это то самое, что предсказывала Дина.
- А почему я должен вам давать деньги? – спросил он довольно резко, - На каком основании?
- Не хотите не давайте, перебьемся, - фыркнула Вера Васильевна, - Так я и скажу вашему папе.



 Вернулись домой поздно ночью в воскресенье. Уставшие от самолетов, аэропортов, такси, завалились спать.  Приехали впритык. Завтра на работу. Детей не будили. Им утром рано на учебу. Придется им терпеть до вечера, чтобы посмотреть американские подарки, примерить обновки. Тимур прихватил на работу пакетик с магнитиками. Наталья Ивановна верно подсказала. Дешево и сердито.  Аня взяла свою жменю магнитиков.

 Вечером, убедившись, что все обновы детям подходят, Аня помчалась к матери. Тимур к отцу не пошел. Тот с Верой Васильевной не должен скучать. Он сразу же позвонил отцу с работы.  Дома у них телефона не было. Отчитался, что вернулся, что все в порядке, что приедет в выходные.
До выходных нужно было еще успеть в фотоателье, из целой кучи нащелканного выбрать то, что стоит печатать. И еще выбрать с десяток наиболее удачных, чтобы было и себе, и отцу, и теще.

 В пятницу ему на работу позвонила Вера Васильевна.
- Тимур, что же вы не объявляетесь? Валерик сказал, что вы приехали.
- Я же сказал отцу, что приеду в субботу, - объяснил Тимур.
- Мы у вас по остаточному принципу проходим?
- Я же на работу хожу. И Аня тоже.
- Ну конечно, я понимаю, -  с нескрываемым сарказмом произнесла Вера Васильевна, - Но после работы могли бы заехать. Или в Америке дети к родителям носу не кажут?
- Так я подарки для вас не хочу на работу таскать.
- Я понимаю, вы, наверное, подарки никак не рассортируете?  Сначала для важных персон, а потом и для нас. Не знаете, что для нас останется?
-   Ну, обижаете, - сказал Тимур, - Для вас Аня специально выбирала. Все магазины обходила. Ноги стерла. Так что в субботу приедем.
 
  Приехали. Привезли и подарки. Кажется, американские подарки Вере Васильевне понравились. У Тимура отлегло от сердца. Это уже полдела. Вера Васильевна пошла в другую комнату к зеркалу примерять обновы. Тимур с отцом остались за столом. Дошел черед до фотографий. Тимур показывал отцу и объяснял, где снято. 
- Верочка, не хочешь посмотреть фотографии? – спросил Валерий Александрович.
- Подожди минуточку, - донесся ее голос.
Тимур выбрал фотографию и показал отцу:
- Ты посмотри. Как на вот этой фотографии Аня вышла. Прямо как богиня. Гений чистой красоты.   
- Да, красавица, - согласился Валерий Александрович.
- Да, я заметила, что обращают внимание, - подтвердила Аня.
 Через секунду в комнату вернулась Вера Васильевна.
- Какая фотография? – спросила она.
Тимур протянул ей фотографию. Вера Васильевна смотрела на нее придирчивым взглядом учителя, проверяющего контрольную ученика.
- А где это? Что за место?
- А вот видите скульптурная группа. Первые переселенцы.  Это около набережной. Хотите, я на обороте распишу, что и где. Это ваш комплект.
- Нет, не надо, -  Вера Васильевна достала из футляра очки, протерла, нацепила на нос и стала всматриваться в фотографию. Так она простояла минуту и потом, глядя на Тимура, проговорила обиженным тоном, - На меня, хочу вам заметить, тоже обращают внимание. Даже оборачиваются. Это чтобы вы знали.
- Красота - штука относительная, - сказал Тимур.
- Опять вы свое заладили. Вы на что намекаете?  - напряженно спросила Вера Васильевна
-  Ни на что. Кому что нравится. Вот Франсуа Вийон писал: «Мне из людей всего понятней тот, кто лебедицу вороном зовет»
- Вы кого имеете в виду?
- Никого. Вот для примера, разве на вас обращают так внимание, как на мою Дези?
 Тимур не раз приходил к отцу со своей маленькой чихуашкой. Собачка была такой забавной, что, когда он гулял с ней, прохожие обращали на нее внимание. Улыбались, останавливались и разглядывали. А дети так норовили и погладить.
- Ну, скажите, - продолжил Тимур, - Часто ли случалось, что вас спрашивали на улице, как вас зовут?
- Представьте себе, нередко спрашивали?
- Прямо на улице?
- Представьте себе, прямо на улице!
- И хотели погладить?
- Представьте себе, - язвительно произнесла Вера Васильевна.
 - Прямо на улице?
-  Может быть и хотели бы прямо на улице.  Да не на ту напоролись. Я такого не позволю
- А Дезьку и погладить норовят. Хорошо. А вас спрашивали мальчик вы или девочка?
- Тимур!! Такой беспардонности я от вас не ожидала, -   Вера Васильевна являла свое возмущение, водя глазами, словно ищет, чем можно запустить в насмешника, - Вы после Америки кардинально изменились.
- Тимур ты что? – воскликнул Валерий Александрович.
- Я просто привел сравнения. В том смысле, что красота – вещь относительная. Вот у нашей соседки, в соседнем доме, белая болонка. Уже старая. А соседка в ней души не чает и считает эталоном красоты.
- Ну это уж слишком, - Вера Васильевна театрально закинула голову и сжала ее руками, словно удерживая извержение.  И тут, слишком поздно, Тимур сообразил, что Вера Васильевна напоминает своими   крашенными завитыми волосами белую болонку.

 Во вторник Тимур заехал к отцу.  Вера Васильевна, увидев его, скрылась на кухне.
- Ты должен извиниться перед ней, - сказал отец, -  Она так переживала. Плохо спала.
- Из-за чего?
- Ты сравнил ее с собакой.
- С какой собакой?
- Со своей, да еще и с болонкой. Ты же знаешь какая она ранимая.
- Не замечал, - сказал Тимур, - Ну если ей так хочется….
И он прошел на кухню, где у столика сидела Вера Васильевна и смотрела в окно, являя своим видом поруганную невинность.
- Вера Васильевна, вы напрасно обиделись. Я совсем не хотел вас ни с кем сравнивать, - сказал Тимур.
- Хотели! Вы сравнили меня с собакой. Разве я достойна такого сравнения?
- Ну припомните песню. Мне тебя сравнить бы надо… с чем он там только ни сравнивает женщину и с деревьями даже. С вишнею, черемухой.
- Вы продолжаете насмехаться? Я знаю, почему. Вы считаете, что теперь можете себе позволить.  Американец.  Вы гораздо богаче нас. И поэтому имеете право насмехаться?  Вот как на вас Америка повлияла?  Нет, чтобы отцу помочь. Я знаю, что Дина  оставила деньги для  нас. А вы их присвоили.
  Тимур теперь должен оправдываться?  Он совершенно ничего не собирался присваивать. Дина, вроде бы безразличная к шмоткам, заметила, что отец ходит в тряпье, а Верусика своего заваливал обновами.  До приезда Дины Тимуру было бы все равно, как там у отца распределяется бюджет. А теперь стало небезразлично. И он не хотел, чтобы Динины деньги работали на Веру Васильевну. А Дина, как видно, насчет оставленных   денег отцу проговорилась.
- Знаете, что, -  произнес Тимур твердо, - Дина оставила деньги, чтобы я тратил на отца.  На отца, а не на вас.
- А как вы это себе представляете? Если мы живем вместе, ваш отец будет есть черную икру, а я сухари?
- Я вижу, что отец и так со своих денег вам много покупает, а себе отказывает, - продолжил Тимур, - Так вот, деньги, что оставила Дина, пойдут на одежду отцу. Дина мне доверила распределять. Вот я и буду распределять так, как сочту нужным. А на еду и пенсия, и Дина присылает, и я вам подбрасываю. Чего еще?
Тимур вышел из кухни.
- Ну что? спросил Валерий Александрович.
- На обиженных воду возят, - Тимур покрутил пальцем у виска. На этот жест Тимуру требовалось решиться. Он видел, что отец еще больше расстроился. Но тут уж ничего не поделаешь.

  От этого разговора осталась оскомина. Тимур и на работе не мог отделаться то мысли о Вере Васильевне, о ее обидах, о ее претензиях.  Но от своего не отступился. С Аней и отцом сходили в магазин и купили отцу комплект хорошего белья, и приличную одежду. В новом пальто рослый Валерий Александрович словно распрямился и смотрелся как денди.  Вера Васильевна не ходила. Сказала, что готовит обед. Она похвалила пальто, но с таким видом, словно суп ее сегодня не сварился.

 Но наконец случилось то, чего боялась Дина. Когда Тимур пришел, отец предложил прогуляться с ним по скверику. Тимур понял: предстоит такой разговор, при котором присутствие Веры Васильевны лишне. Отец заговорил о женитьбе. Это на семьдесят седьмом году жизни.
-   Папа, -  усмехнулся Тимур, - Ты помнишь, ты все время предупреждал меня, чтобы я не женился скоропалительно. Не влип с женитьбой.
- А я не скоропалительно. Я все продумал, - сказал Валерий Александрович.
- Все? Тогда скажи, зачем это тебе? Я понимаю, зачем жениться молодому. У молодого многое меняется. Дети будут законными.  А у тебя что изменится? Чего ты этим добьешься?
- Да вот и Боря так говорит, - задумчиво произнес Валерий Александрович.
 Значит, папа смотрит на это так серьезно, что и с Борей советовался. Боря его друг лет на пять - шесть моложе, недавний вдовец. И Боря его отговаривал. И мало того, отец сказал, что после этого Вера Васильевна Борю с порога прогнала, когда он пришел к отцу.
 - А она что у тебя теперь хозяйка? – спросил Тимур, - Она решает, кому к тебе ходить, а кому нет? – и добавил, -  Если уж ты собираешься жениться, то женись так, как сейчас умные люди делают. Подписывают брачный договор. А то ведь у тебя мезальянс. А при брачном договоре, если не сошлись характерами, разошлись и остались каждый при том, с чего начинали.

 В следующий визит к отцу Тимур застал его мрачным.   Мрачным - мало сказать. Поникшим, уничтоженным, растоптанным. Оказалось, Верочке был предложен вариант с брачным контрактом. Она расстроилась, обиделась, разозлилась, сказала, что так только американские извращенцы женятся, и ушла. И вот уже второй день ее нет. А идти-то  ей некуда. Он уже и в больницах был, и в милиции был.  В больницах нет. А в милиции ему посоветовали идти домой.
- И правильно посоветовали, -  сказал Тимур, - Это ее реакция на вариант с брачным договором.  Ей условия не нужны. Ей нужно все. Вынь да положь. Нечего переживать. Осела у какой-нибудь из подруг
- Да нет у нее подруг, - кисло выдавил Валерий Александрович.
- То есть как нет подруг? Ты всех подруг знаешь?  Подозреваю, что не всех. Ладно, я   не Дези, но попробую взять след.  Только тут уж я буду действовать. Поехали.

 Вера Васильевна своими фортелями сама вынуждала Тимура выложить на стол те карты, которые Тимур хотел бы держать скрытыми. Аня как-то поведала мужу, что Вера Васильевна повадилась ходить в парикмахерскую в центре города.  И делилась там с маникюршей Танечкой своими успехами на личном фронте. Кому как ни маникюрше этим можно похвастать. Вера Васильевна хвастала как, имея молодого воздыхателя, влюбила в себя и богатенького старичка.  Не знала она, что Танечка – Анина школьная подруга. И мало того, Танечка знает, что старичок, это Анин свекор. И не знала, что Танечка делится с Аней ее откровениями.
Не в интересах маникюрш рассказывать о тайнах своих клиенток. Но поскольку тайна маникюрши - не врачебная тайна, Танечку профессиональная этика не сдерживала. Интересы подруги важнее. Одного взгляда на расстроенного Аниного свекра было достаточно.
Оказалось, перспектива брачного контракта так безмерно огорчила ранимую Веру Васильевну, что она пообещала, что старичок еще умоется кровавыми слезами.  И его сын, мошенник и негодяй. Танечка нашла в записной книжке телефоны тех ее клиенток, что могут дружить с Верой Васильевной. Такие же молодящиеся дамы ее возраста.  Позвонила одной, второй, третьей.  И Вера Васильевна нашлась. Танечка объяснила, что сдвинулся график. Хочет согласовать время маникюра.

 - А вам я посоветую, - сказала она Валерию Александровичу, - садитесь в кресло и расслабьтесь, -   Сейчас девочки из вас сделают конфетку. 
Валерий Александрович повиновался.
- Вот теперь следи за собой, - посоветовал Тимур, - И будут у тебя, как у шаха, все девки твои.
 Номер телефона тайного убежища Веры Васильевны Тимур отцу не дал.  Решил, что ему достаточно знать, что подруга живее всех живых.  Маникюрится и ждет, когда старичок умоется кровавыми слезами. Тимур вернулся с отцом в его квартиру и еще долго сидел, разговаривал и видел, как тот вскидывается при каждом звуке в подъезде, ждет возвращения пассии.   
- Ничего, - вздохнул отец, - Она с Танечкой договорилась, что придет через три дня. Вот там я ее и встречу.   
  Но ждать не пришлось. Вера Васильевна выдержала двухдневную паузу. Когда Тимур в очередной раз после работы приехал к отцу, тот рассказал, что Вера Васильевна пришла, увидела его постриженным и даже с обработанными бровями. Удивилась.  А узнав, в какой парикмахерской его стригли, насторожилась. И уже, не требуя безоговорочной капитуляции, пошла на мировую.

Два месяца после ее возвращения прошли относительно спокойно. Но при каждом появлении Тимура Вера Васильевна удалялась на кухню. Наконец, Тимур сам вынужден был зайти на кухню
- Вера Васильевна.  Что вы дичитесь? Я не кусаюсь.
- Мне не о чем с вами разговаривать.  Вы богач по сравнению с нами. И присвоили деньги отца.  Вы нас обокрали.
- Как же я обокрал? Я купил на эти деньги отцу одежду.
- Мы сами знаем, что нам покупать.
- Вера Васильевна, -  Тимур все-таки решил, что ее нужно поставить на место, - Вы плохо понимаете ситуацию. Вы думаете, что вы отца можете подчинить, подавить? Не воображайте, что вы все можете. Я много о вас знаю такого, что отцу бы не понравилось. Если вы продолжите в том же духе и с отцом, не дай бог, что случится, вам будет плохо. И чего вы добьетесь? Останетесь на бобах, на своей пенсии.
- Вы считаете, что я - не человек? - слезы наполнили глаза Веры Васильевны, - Мне сколько отмеряно? Год? Полтора? Я хочу эти полтора года пожить нормально. Это вам еще жить и жить.  Вы и смотрите со своей колокольни. А нам куда копить? И не понуждайте отца жить так, как вы считаете правильным.  У него другие ориентиры.
- Вы ориентир?
- Да, вообразите себе, я. Жить нужно здесь и сейчас.

  После этого разговора Тимур размышлял: а может быть Вера Васильевна права. Может быть, отцу нужна эта атмосфера ее упреков, как музыкальный фон.  Под этот фон они живут: здесь и сейчас. Пребывал он в сомнениях не очень долго.  Спустя месяца три после разговора на кухне Тимуру на работу позвонили из больницы. Отца привезли с инфарктом.


  Дом Жени, руководящего могильщиками, Тимур запомнил еще с похорон матери.  Дом большой, добротный, богатый. Женя собрался тут же, безотказный, как скорая помощь. Наверное, потому и дом богатый.  Пошли с ним на кладбище, и Тимур показал, где нужно вырыть могилу. Рядом с могилой матери. Аня заказала зал для поминок. 
Дина не приехала. Местного народу на похороны собралось немного. Валерия Александровича в городе мало кто знал. Разве что городской военкомат, где он как фронтовик, орденоносец стоял, как он говорил, на особом учете.  Ходил в школы рассказывать пионерам о войне.
Вера Васильевна сидела у гроба каменной статуей, олицетворением горя, и время от времени тихо произносила
- Валерочка, твои дети меня ограбили. 
Тимур понимал, что не Валерочке эти жалобы предназначены, а тем, кто подходил к ней утешить. А, наверное, утешать ее стоит, думал Тимур. Лишилась стабильного источника дохода. 

Солдаты произвели салют, который, как Тимур узнал от Бори, друга отца, был отцу положен.  Гроб опустили. Рабочие накидали бугорок. Поминки прошли тихо.
А теперь нужно идти к нотариусу и слушать, что же отец написал в завещании.  Тимуру и Дине оставалась квартира.  Свои счета отец отписал любимой Верочке.  Ну отписал и ладно, так хотел, его воля, подумал Тимур. 
Но из квартиры Вера Васильевна не выезжала. Тимур некоторое время ее не трогал.  А она и не заикалась. Когда же он приехал потолковать, дверь ему не открыли. Хотя было заметно, что в глазок смотрят. Тогда Тимур решил открыть своим ключом. Но ключ не подошел. Замок другой.
 Пришлось Тимуру тратить время, специально караулить, когда Вера Васильевна выйдет во двор. Она шла мимо, как деревянная, но Тимур не отставала от нее и предупредил, что она вынуждает его обратиться в милицию. Тут она, остановившись, плаксиво спросила:
- Тимур, вы меня выгоняете на улицу? Мне идти просто некуда.
- У вас есть своя квартира. Вот и живите там.
- Валерочка обещал, что, если с ним что-то случится, ничего для меня не изменится.  Я останусь в его квартире. Да и куда я пойду?  В моей люди живут.
- Скажите людям, чтобы съезжали, - предложил Тимур.
- Они отказываются.
- Вы меня не смешите. Или мне с вашими квартирантами поговорить?  Короче так, мне надоело с вами шутить. Я начну действовать официально. Обращусь в милицию.  Придут к вам. Вам это надо? Вас выселят постановлением суда, да еще приговорят к штрафу, к выплате утерянной выгоды, и к судебным издержкам. Это в лучшем случае.

Тимур расписывал, какие Веру Васильевну ждут египетские казни на старости лет и по ее глазам видел: испугалась. Тимур не трогал ее две недели. А она молчала. Он снова поехал на встречу.  Дверь не открыли. Он и такой поворот учитывал. Вышел во двор. Уже легли сумерки, но в квартире не было света. Пока он стоял и думал, что теперь делать подошел Володя, сосед с первого этажа. Оказалось, он видел, как дня три назад, эта дамочка, подружка его отца, съезжала. Коробки выносила.

 Выехала, значит? А ключ? А ключа она из вредности ему не дала. Ну это дело десятое. Тимур вооружился бумагами доказывающими, что он хозяин квартиры, и вызвал слесаря с отмычками. Тот открыл в пару секунд. Все мало-мальски ценное, что можно унести, было вывезено из квартиры. Тимур решил на эти потери плюнуть. В квартире отца он сделал ремонт и стал сдавать.  Деньги с Диной пополам.  Квартиранты надолго не задерживались. За два года сменилось три квартиранта.  Хочешь - не хочешь, а приходилось ему бывать, показывать квартиру потенциальным съемщикам.
 
Когда случалось, Вера Васильевна попадалась Тимуру на глаза, а это происходило крайне редко, она делала вид, что его не знает. Тимура это устраивало.  Встреч он не искал.
 И вот новый квартирант. Женщина средних лет. Придирчивая. Во все углы заглянула. Потом посмотрела на потолок то ли ища трещины, то ли спрашивая совета у бога, вздохнула и согласилась. Стали заполнять бланк договора.
- Так это, получается, вы родственник того товарища, чья табличка висит? - сказала она – Фамилии одинаковые.
- Какая табличка?
- На фасаде дома, - сказала женщина - В этом доме жил ветеран войны, кавалер каких-то орденов.
 Тимур не знал верить или не верить. Закончили с договором, и он пошел выяснить, что там за табличка. Действительно, висит. Мемориальная табличка. Даже перечислены отцовские награды. Некоторые. На все таблички бы не хватило. Надо же, а он понятия не имел. Город постарался?  Сейчас такое поветрие: таблички о ветеранах войны на дома крепить. Наверное, военкомат ведет учет, кто умер. Новая инициатива.  Как же он проморгал? Просто, он тут почти не бывает.  С соседями отца и не видится. Те могли и знать.  А когда  он приезжал, заходил во двор через другой проход. С той стороны, где парковал машину. И все-таки определенно, табличка появилась не так давно, решил Тимур, в качестве извинения себе.
 Вечером Тимур рассказал жене. А через пару недель Аня, имеющая дела с городскими структурами, открыла ему тайну таблички. Это ее после смерти Валерия Александровича Вера Васильевна выбила. Закидала администрацию письмами, написала письмо на имя мэра. Какие-то подписи жильцов собрала. А он оказывается, лучше думал о городской администрации и хуже о Вере Васильевне. Хотя, признался сам себе, ему от этой таблички ни холодно, ни жарко.
 Это может быть, Веру Васильевну ублажило бы как-то?  Короче, она постаралась. Но поскольку иметь дело с городской администрацией, что тянуть бегемота из болота, она так и съехала, не дождавшись звездного часа. Ей было нужно с отцом здесь и сейчас. И после него по максимуму. Ни денег так хотя бы славы, хотя бы чужой, в лучах которой можно и погреться. 
 А знает ли Вера Васильевна про табличку? Пошел сообщить ей. В ее квартире жили другие люди. Она им год назад продала. Куда уехала, не знают. Ну, у Тимура искать ее не было никакого желания.