Генезис. Несколько воспоминаний ч. 2

В старших классах мой внутренний мир, скорее, был похож на Гуантанамо. Снаружи масса протестующих, но это, казалось, лишь прибавляло азарта изощренным надзирателям. Поэтапное самобичевание. Подавление любых попыток проявления своей сущности. Только маски. Карнавал был в разгаре. В этот период я пытался усиливать в себе лишь защитные реакции. Чувствуя нарастающие различия между собой и окружением, я искал компромисс и нашел его. Это был глобальный проект. Подрядчики постарались на славу! Творческая сублимация на долгие годы стала моей цитаделью.

Бумага терпит. И она терпела всё, что видела. Единственный немой свидетель происходящего. Тогда мне этого было достаточно. Мой внутренний диалог не требовал обсуждения. Он просто рвался наружу и я услужливо открывал ему двери. Частый гость на некогда пустых страницах. Всё это очень хорошо отвлекало от быта, в последнее время так часто меня томившего. Однако, некоторое время спустя я сумел и в нем находить нишу абстракции. Это забавляло. Я снова чувствовал дуализм. Уходил от внешнего в себя и бежал прочь от себя вовне. Такие рикошеты довольно часто ранили сторонних наблюдателей за моими метаморфозами, отзываясь во мне по принципу положительной обратной связи.

Древние говорили: “Времена меняются и мы меняемся вместе с ними”. Трудно с этим не согласиться, хотя в тот период я был готов оспаривать даже эту истину. Тем не менее, перемены, наблюдаемые во мне были колоссальны. Я словно шел по жизни неестественно широким шагом. Это привлекало слишком много внимания. Однако, сбавлять обороты я не торопился. Проще было позиционировать себя в качестве хорошего танцора с известным дефектом и мне это удавалось на удивление легко.

Возвращаясь к непосредственной теме данного очерка, скажу, что ранее упомянутая сублимация была ничем иным, как ярким маркером скрытой депрессии. Но не единственным. Среди защитных механизмов данной категории сложнее выявляется супрессия. Чаще она мимикрирует под лень или прокрастинацию. Но если в лени можно “обвинить” большую половину человечества, то прокрастинация - не столь распространенное явление. К тому же, часто доставляющее куда больше дискомфорта, нежели испытывает рядовой лентяй.

Ночь... Вот самое приятное время для творчества. Время тишины и спокойствия. Дуновение предрассветного ветра, прикосновение первого луча как осязаемое всеми соматическими клетками ощущение чего-то нового. И так по кругу. Интенсивно возникающие в моем сознании сюрреалистические сюжеты того периода нашли свое стихотворное отражение в моем небольшом сборнике «Книга размышлений (2006)». Приблизительно в тот период я также предпринимал некоторые вполне успешные попытки написания текстов песен, но всё же не имел к этому больших устремлений. Музыку (в более критичном понимании данного слова) я начал писать лишь спустя десятилетие. Моя тогдашняя поэзия была предвосхищена упоительным чтивом определенного характера: классической художественной литературы, религиозных и философских трудов (в менее критичном понимании слова, за исключением Ницше), а также определенных материалов прикладной психологии.
 
Кстати говоря, моё неуёмное желание встречать зарю появилось еще задолго до традиционного выпускного. Закаты же, какими красочными они не бывают (да, знаю!) я не особо любил. Возможно, дело в символизме данных явлений. С другой стороны, сейчас я отчетливо понимаю, что для того, чтобы зерно проросло — оно должно... «умереть». К счастью, в ближайшее время наше бесценное Солнце умирать не собирается. Хотя и имеет к тому определенные предпосылки. Спешу выразить свою мысль о том, что положения фундаментального закона сохранения и превращения энергии меня ободряют. Не знаю, почему, но именно ободряют и вдохновляют. В любом случае, если я, хоть на мгновение, продолжу рассуждать об этом — огромное искушение увести вас в метафизические дебри оправдается. А оттуда мало, кто возвращался, не получив еще больше вопросов, чем было ответов накануне.
В плане колоссальной глубины оказанного на меня влияния не могу не отметить величайшее произведение, над которым автор трудился каких-то 60 лет. Для Вселенной – это мгновение, пустяк. Для меня – нет. «Фауст» Гёте. Наиболее кофмортным для меня переводом великой трагедии был и остается перевод Холодковского. Вашему же вниманию я хочу предоставить трансляцию несколький строк именно от Пастернака. Ведь в плане поэтичности он заметно выигрывает:

Пергаменты не утоляют жажды.
Ключ мудрости не на страницах книг.
Кто к тайнам жизни рвется мыслью каждой,
В своей душе находит их родник.

К моему огромному сожалению, этот родник я так и не отыскал. Ни сейчас, ни, тем более тогда. Но смею твёрдо заявить, что поиски не прекратились.