СЗС

Вступление

-И всё же, Егор Степанович, расскажите, что означает данная аббревиатура? 

–Какие вы дотошные! В любом случае, я уже многократно предупреждал, что, возможно, многие из вас будут жалеть об услышанном или обвинят меня в наглой лжи, поэтому потом никаких претензий. Всё ясно? 

–Естественно! Ну Вы рассказывайте, рассказывайте… 

–Ладно… Чтобы она приобрела определённый здравый смысл, необходимо не только её расшифровать, но и понять, откуда она взялась и как я очутился в породившем её месте. 

                Беседа со Стрельченко Е. С. 2038 г.

Глава 1

Рассекая плоской кабиной горячий воздух и громыхая четырьмя красно-серыми вагонами, по степи мчалась электричка. За окном проплывали посадки золотистой пшеницы, подсолнухов и кукурузы. Периодически попадались скопления деревянных, похожих на игрушечные, домиков. Иногда можно было увидеть пасущихся коров или баранов, а также изредка проезжавшие по пыльным просёлкам облупленные от времени и жары трактора. 

Какая прелесть! – думал я, сидя на деревянной лавке. 

В вагоне никого не было. Несмотря на жаркую погоду, внутри гулял свежий ветерок – кто-то предусмотрительно подпер несколько окон бутылками. 

Как на море! Только запаха соли не хватает… А впрочем, мне через 10 дней отпуск положен – отличная идея для его проведения. Но если задуматься: Дон – тоже хорошее место для отдыха: какая разница, солёная вода или нет? И до реки этой всего час езды. Вот: выходные проведу на Дону, а потом поеду на море. 

Вообще, я люблю путешествовать. И если раньше мне казалось, что для подобного нужно много денег, то сейчас, с относительно недавнего времени, передо мной открылись тысячи мест, не уступающие своей красотой заморским курортам и при этом находящиеся где-нибудь в соседних областях. 

Вдруг в динамиках послышалось шипение. Я прислушался. 

–…ская. Осторожно, двери закрываются. 

Терпеть не могу, когда машинист объявляет станции своим голосом. Мало того, что он говорит себе под нос, так ещё и в вагонах уровень шума повышенный, да и динамики старые. Ничего не разобрать! Не пропустить бы так свою остановку… 

Мне вдруг вспомнились подробности вчерашнего разговора со свиноводом Борисом – моим бывшим одноклассником, с которым я уже 4 года как не общался, да и он, кажется, в этом был не особо заинтересован… до этого момента. Исходя из его полуадекватной речи, я лишь понял, что ему явно нездоровится: сон нарушился, видится по ночам какая-то чушь. Я ещё подумал, что он от скуки в запой ушёл или, быть может, на что-то подсел, но во всяком случае, мне, как начинающему психиатру, интересно было проверить свои силы в «полевых» условиях. 

Поезд снова начал замедляться, послышался свист и скрежет тормозов. Опять зашипело неразборчивое бурчание динамиков. После полной остановки состава в глаза мне вдруг бросилась выцветшая и поржавевшая табличка. 

Всё, приехали, – понял я, с трудом разобрав надпись. 

Тут же, издав хлопок, разом распахнулись все двери. Схватив рюкзак, я бросился в тамбур, после чего чуть не нырнул в колючую траву. Уж больно непривычно мне, городскому жителю, было спускаться по такой крутой лестнице, которая ещё и обрывается в полутора метрах над землёй. Через десяток секунд электричка тронулась, и помелькав своим днищем в паре метрах от меня, начала стремительно уменьшаться, растворяясь в степном мареве. Недалеко от места моей дислокации была замечена узкая полоса асфальта, протяжённостью примерно в один вагон. Из-за высоченной травы это подобие платформы практически не было видно. Взобравшись на насыпь, я решил оглядеться. Кругом колыхалось жёлто-зелёное море; кое-где вдали были видны стога сена и покосившийся сарай. Пути исчезали на горизонте, откуда я, получается, приехал. От остановочного пункта, теряясь между растительностью, вела еле заметная тропа. Собственно, её я и искал. 

Следующие 4 часа утомительной ходьбы я описывать не стану, скажу лишь только, что ваш лучший друг летом – это литровая бутылка с водой. Можно попить, умыться, кепку намочить. Она, наверное, и спасла меня от теплового удара. 

… 

Ура! Я на месте. 

Слева от пыльной дороги была изгородь из белых досок, за которой находилась весьма ухоженная ферма, не внушавшая ничего дурного. Единственное, что выбивалось из общей композиции, это лицо хозяина, который вышел меня встречать. Его глаза были запалыми, скулы заострились, да и в целом он напоминал какого-нибудь участника боевых действий. 

Глава 2

– Борь, здорово! – Сказал я, пытаясь скрыть возникшее замешательство. 

– Здравствуй, Егор… эээ… 

Повисло молчание. Я ничего не говорил, потому, что толком ещё не был знаком с происходящими здесь странностями. Бориса же явно клонило в сон, потому как он долго не мог собраться с мыслями. 

– Ты вчера просил меня приехать и помочь. Что случилось? Не стесняйся – говори как есть. Я-то, сам понимаешь, пользуюсь аналитической методикой, для которой нужна исчерпывающая информация о ситуации. (Вот ведь! На лекциях наслушался всяких умных фраз и теперь разбрасываюсь ими не к месту…) 

Борис же, как мне показалось, ровном счётом ничего не воспринял, так как «отвис» только спустя несколько секунд. 

– Я прекрасно понимаю, что ты очень удивлён и, скорее всего, у тебя масса вопросов. Ммм… пойдём… пойдём в дом. 

Жилище фермера было деревянным в два этажа. Резной фасад здания говорил о его давнем происхождении, но несмотря на это, сохранность была более чем хорошей. Единственное что было непривычно – это однотонность всех его элементов. Было похоже, будто бы эти стены изначально имели узоры. Внутри было просторно, светло и чисто. Вся мебель была современной. В целом создалось впечатление, что хозяин сам по себе человек аккуратный, но из-за недавних событий это качество сильно притупилось, потому как кое-где виднелась немытая посуда, а в углу громоздилась куча банок из-под энергетиков. Когда мы устроились в мягких креслах, Борис заговорил: 

– Что ж, начнём с главного. Возможно, ты уже понял, что я не могу нормально спать. И причина здесь… Возможно, ты подумаешь, что я от бессонницы тронулся умом, но поверь: всё началось именно с этого. Всё дело в снах. 

– Очень интригует! И что же тебе снится? 

– Это тяжело описать. Мои сновидения в большинстве своём представляют совокупность случайных образов, которые, впрочем, благодаря каким-то инстинктивным ассоциациям, вызывают сильнейший ужас. Иногда, правда, присутствует и примитивный сценарий. 

– Кошмары, значит. В таком с… 

– Ну погоди! Были бы это просто сны! Но ведь мои свиньи каждую ночь визжат так громко, что сон со временем стал смешиваться с явью. 

– Слушай, а ты можешь вспомнить хотя бы один сон в деталях? 

– Да, к сожалению… Почти все образы в моих сновидениях связаны со свиньями. Нет, не конкретно с моими. Вообще свинья, как животное, часто является мне во снах. Там же и происходят всевозможные манипуляции с ними или их частями. Вот, например, сон прошлой ночи: 

Я сидел в кресле в углу роскошной комнаты с красивым старинным интерьером. Всё вокруг казалось кроваво-красным из-за задвинутых штор соответствующего цвета. При этом явственно ощущался приторный, и от того тошнотворный, запах копчёного мяса. В комнате явственно ощущалось задымление, было трудно дышать. Я поднялся и из последних сил заковылял в глубь комнаты, стараясь найти источник всего этого. Им оказалась огромная свиная голова прожаренного, розовато-золотистого цвета, от которой исходил сильный жар. При этом из правой ноздри рыла с частотой в 2-3 секунды выпадали какие-то раскалённые шарики, ссыпаясь в кем-то заботливо подставленное ведро. 

Потушить! – первое, что пришло мне в голову. 

Схватив подвернувшийся под руку тазик, я наполнил его из-под крана водой и плеснул в свиную харю. 

К несчастью, малое количество воды мгновенно испарилось. Свиная голова издала какой-то недовольный хлюпающий звук, после чего из обеих ноздрей разъярённо засвистели эти самые шарики с частотой пулемётной очереди. Они отскакивали от стен, прожигали одежду и кожу, дыма же стало столько, что даже глаза заслезились. От изнеможения я шмякнулся на пол, аккурат в лужу горячего жира. Последнее, что мне довелось услышать – это страшный гортанный рёв, словно его издавал многотонный кабан. Затем он постепенно разделился, перейдя на более высокие частоты, слышно было уже целое стадо. Я проснулся в поту. Орали мои свиньи, которые пытались проломить дверь сарая. 

– Так всё предельно просто! – нашёлся я после некоторой паузы. Твои хряки своими визгами создают пренеприятный шумовой фон, провоцируя… Я осёкся. Прямо на меня смотрело жуткое исхудавшее лицо с приподнятой бровью. 

– Егор! Ты и в правду думаешь, что я не пробовал ночевать в других местах?! Или, быть может, не знаком с берушами? Стоит только сменить обстановку, причём неважно, городская ли это квартира или палатка, как сновидения становятся в разы ужаснее, даже несмотря порой на полное отсутствие шумовых раздражителей. 

Помимо этого, я обращался ко многим врачам, в том числе и к психиатру: мне понавыписывали кучу препаратов, но никакого действия, кроме появления дополнительной головной боли и заторможенности по утрам, они не произвели. Доходило даже до обращения к «магам», к которым я всегда относился с презрением, особенно сейчас, когда осознание бестолковости всех этих ритуалов только укрепилось. 

Честно говоря, после такого откровения Бориса все мои заранее подготовленные пути решения и формулировки разом стали совершенно бесполезными. Мне банально нечего было более предлагать и оспаривать. Наконец, после некоторой нерешительности, я произнёс: 

– Постараюсь помочь. Но в начале мне следует как-нибудь понаблюдать за происходящим, вникнуть в детали… 

– Конечно! Конечно! У меня вот тут – Борис поднялся и прошёл в угол комнаты – раскладной диван есть. Очень удобный. 

В итоге мы условились, что я буду ночевать здесь, в гостиной. Если вдруг что-то странное начнёт происходить – схожу наверх проведать хозяина; возможно, успокою свиней.

Глава 3

После ужина мы разошлись по своим местам. Оставшись один, я решил приоткрыть форточку находящегося в трёх метрах от кровати окна. Конечно, в комнате имелся кондиционер, но лично мне приятнее было прочувствовать всё экзотику сельской местности: вдохнуть аромат степных трав, послушать пение цикад и ночных птиц. Привыкший к беспокойным ночам в городе, я отключился довольно быстро. 

… 

В час ночи что-то заставило меня открыть глаза. На удивление было очень тихо – слышался только гул ветра, а насекомые почему-то смолкли. Вдруг раздался относительно негромкий, но всё же хорошо различимый металлический скрежет, словно кто-то аккуратно потянул запертую дверь. Стало как-то не по себе. 

А что, если это какие-нибудь недоброжелатели изводят фермера по ночам? А вдруг грабители? Тут дороги нормальной нет, полиция не ездит. Подобные мысли заставили меня вскочить и одеться. Взяв фонарь и (на всякий случай) нож с кухни, я тихонько отпер входную дверь и вышел во двор. Никого. Для полной уверенности мне потребовалось обойти весь участок по периметру, после чего страх отступил. 

– Может, мне всё это показалось? – сказал я не пойми кому, глядя в даль. 

Ночь была тёплой. На небе красовалась дыневидная луна, а вместе с ней и тысячи, не похожих одно на другое, созвездий и туманностей разных цветов. Даа… город тут, конечно, отдыхает. Вообще, интересно получается: мы живём в каменных джунглях с загазованным небом, а потому платим деньги, чтобы увидеть его в планетарии. А тут вон – всё бесплатно! 

Из размышлений меня вырвал донёсшийся со стороны сарая глухой удар, за которым последовал звенящий лязг замка. Я подбежал к двери, из-за которой слышалось нетерпеливое хрюканье. Мне хотелось было приложить ухо, как вдруг дверца сотряслась так, что не будь на ней дополнительного укрепления в виде засова, она непременно слетела бы с петель. Я аж подскочил от неожиданности. Затем изнутри донёсся устрашающий рёв отчаяния, словно это каторжник пытался перелезть через колючую проволоку, отделяющую его от свободы. Находиться во дворе как-то сразу расхотелось, и я вернулся в дом, решив проведать друга. 

После открытия двери его комнаты мне предстала жутковатая картина: хозяин сидел на кровати, держась за голову руками, и, кажется, плакал. 

– Борис! Что происходит?! 

Отреагировал тот не сразу, и только через полминуты я услышал его срывающийся хрип: 

– Я устал! Мне надоело! За что мне всё это?! 

После он лишь продолжал рыдать с завываниями, а в унисон, со двора, доносился яростный визг бившихся о дверь свиней.

Глава 4

Провалявшись до 5:40 с несомкнутыми глазами, я вновь решил проведать Бориса. К счастью, фермер спал. 

Предрассветный сон самый полезный, – вспомнил я какую-то вырванную из контекста фразу. Ну и хорошо. Хоть сейчас его нервная система чуточку восстановится. 

Закрыв дверь, я спустился обратно в гостиную. Сегодня предстояло много работы. Вспомнилась также вчерашняя просьба хозяина выпустить утром свиней погулять, однако, исходя из моих ночных наблюдений, делать это очень не хотелось. И всё же, одевшись, я вышел во двор. В нос сразу же ударил приятный запах утренней свежести, степь была покрыта лёгким туманом. В сарае почему-то уже никто не хрюкал. 

Притаились, мерзавцы! Ждут, пока кто-нибудь добрый вроде меня дверь откроет. Интересно, а на людей они не нападают? 

Сняв засов, я на всякий случай предварительно постучал в дверцу. Ноль реакции. Неужели заснули? Нет, сто пудов дежурят! Сейчас как кинутся… 

И вот я снял замок, после чего предусмотрительно отбежал метров на десять. Вопреки моим ожиданиям, из сарая почему-то никто не вылетел. Странно. 

– Э! Вщщ! – крикнул я и похлопал в ладоши. 

Вот, началось! 

Дверь сарая заскрипела и медленно, словно стыдливо, приоткрылась. Из проёма, ритмично втягивая воздух, высунулось серое рыло. Следом за ним показался худощавый молодой хряк. Животное не проявляло абсолютно никакой агрессии, а потому я, выждав некоторое время, любопытства ради решил заглянуть в свинарник. В принципе, всё здесь было примерно таким, как мы и привыкли видеть. На полу была подстилка из сена, где местами были разбросаны ошмётки моркови и картофеля. По углам стояли два корыта: одно с водой, другое с какой-то овощной смесью. В сарае находились пять свиней: две рыжих и относительно подтянутых плелись к выходу; я уступил им дорогу. Остальные три порося и не думали покидать укрытие. Кто-то смачно трапезничал, кто-то спал. Один пятнистый боров лежал, растёкшись своими негабаритными боками на полу и смотрел на меня необычайно крошечными, еле заметными на фоне его жирнющей головы, бестолковыми глазёнками. 

– Ну что, пропала инициатива? О дверь долбиться больше не хочется? – не пойми зачем произнёс я, глядя в эти щёлочки. 

Свин абсолютно никак не отреагировал и всё также апатично продолжал пялиться в мою сторону. 

– Ну и сиди тут в душном хлеву! А я пойду свежим воздухом подышу, – сказал я с издёвкой и покинул сарай. 

Если судить в целом – размышлял я – никакого стремления убежать у животных нет. Забор у фермы хлипкий; если б им надо было – они бы сейчас его попросту проломили и смылись. Но ведь ничего подобного не происходит… Свиньи выглядят так же сонно и вяло, как и их хозяин. Может… 

Входная дверь дома распахнулась – на пороге стоял Борис. Он как-то бегло поздоровался со мной, словно не хотел вспоминать ночные события или вовсе успел уже всё позабыть, и затем поплёлся куда-то на задний двор. 

– Борь! – крикнул я. – Почему они сейчас никуда не стремятся? У них такой биоритм что ли? 

Фермер лишь выдавил короткое «не знаю», после чего удалился. Судя по всему, его осведомлённость о происходящем была ненамного больше моей. 

За завтраком он почти ничего не ел. Долгое время между нами висело напряжённое молчание. 

– Я забью их! – неожиданно прохрипел фермер со злобой. 

– Может повременишь? Мы ведь ещё толком ничего не выяснили… 

– Я устал. 

– Но с чего ты взял, что убийство свиней поможет избавиться от кошмаров? 

– Я не знаю. Ну а что ещё делать? Уже все способы, включая псевдонаучные, перепробовал. А вдруг поможет? 

– Не торопись! Ты ведь прекрасно понимаешь, что любые принимаемые меры, даже такие, казалось бы, эффективные, как, например, ночёвка в далёком городе, ровным счётом не устраняют, а порой напротив – усиливают кошмарные сновидения. А что, если после забивки свиней сны станут ещё ужаснее? 

Борис разом стих. Похоже, мои размышления загнали его в тупик. 

– Мне нужно время. Ты отдохни пока, а постараюсь что-нибудь придумать. Не трогай пока свиней. 

С этими словами я встал из-за стола и вышел за калитку, намереваясь осмотреть окрестности.

Глава 5

В степи стояла безветренная погода. Первые солнечные лучи начинали прогревать успевший остыть за ночь воздух, туман постепенно исчезал, а вдали оживлённо заколыхалось марево. Я решил пройтись по просёлку, состояние которого, наверное, позволяет ездить по нему разве что каким-нибудь тракторам или буханкам – всё было в глубоких рытвинах. К счастью, степной климат не давал там скапливаться воде, благодаря чему грязевое месиво отсутствовало. Ферма, что интересно, находилась на отшибе, потому как ближайшие дома еле угадывались на горизонте. 

Пройдя около километра, я заметил справа от дороги небольшой овраг, по краям которого росли неизвестные мне широколиственные деревья с раскидистыми кронами, от которых исходил приятный сладковатый аромат. Это была первая древесная растительность, встреченная мной за последнюю пару дней в этом бескрайнем травяном море. Склоны оврага заселили плешивые кустарники: под некоторыми из них угадывались чьи-то норы. 

Спуститься туда меня заставило странное нагромождение белёсых кирпичей, выложенных внизу наподобие круга. Это… колодец? Да, действительно, вот только воды там не было. На глубине двух метров виднелся влажный песок, а известковые стенки были облеплены какими-то бабочками и комарами. Тьфу! А я-то думал… 

Голова моя приподнялась и вдруг… 

– Ну здрасьте, – тут же промямлили мои губы. 

На противоположной части бортика, повернув голову боком и тараща на меня чёрный глаз, сидела бойкая рыжегрудая птичка. Она вертела головой, косясь периодически вниз. Как я потом понял, пернатая ждала, пока потревоженные мной обитатели колодца вылетят наружу. К сожалению для неё, ни одна мошка не соизволила покинуть укрытие. 

В принципе, смотреть здесь больше было нечего, а потому я решил потихоньку возвращаться. По дороге к дому мне опять встретилась похожая птица, которая на этот раз пристально глядела в землю, периодически перескакивая на небольшое расстояние. 

Возможно, обилие свободного времени и повышенное любопытство заставили меня остановиться и начать пристально вникать в смысл происходящего. А он, как оказалось, был весьма логичным и продуманным для такого, не очень умного на первый взгляд, существа. Птица прыгала вдоль муравьиной тропы, стараясь не вызывать у ползущих паники. По «магистрали» в основном тащились рабочие особи, не представлявшие для охотника никакого интереса. Главной целью выслеживания, как потом стало понятно, был вход в муравейник, возле которого толпились несколько десятков крупных и сочных маток, готовившихся к лёту. Произошедшее далее нападение клювастого динозавра на ничего не подозревавших шестиногих горожан было чем-то невероятным – в миг упорядоченное дорожное движение превратилось в бессмысленную беготню: все побросали свои грузы и начали шнырять кто куда, периодически налетая друг на друга. В это же время птица стремительно заглатывала крылатых муравьих одну за другой, пытаясь успеть набить зоб до появления организованного отпора. 

– Настоящий следопыт! – С каким-то даже уважением подумал я тогда и отправился дальше. 

Оставшиеся полкилометра были пройдены навеселе и чуть ли не бегом. В голову мне пришла просто наигениальнейшая мысль.

Глава 6

– Борис! 

Тишина. 

– Спит, наверное, – подумал я. 

И действительно – фермер сидел в кресле-качалке на веранде заднего двора и умиротворённо храпел. 

До заката оставалось ещё много времени, тем не менее начинать готовиться к задуманному эксперименту следовало уже сейчас. Для него требовалось соорудить длинный поводок с надёжной и крупногабаритной обвязкой, чем я и начал заниматься. Поначалу возникла лёгкая растерянность – не было понятно, где искать инструменты и есть ли они вообще; мне также слабо представлялась сама конструкция этого изделия, да и особыми знаниями в области всех этих ремёсел я, сказать честно, не обладал. 

… 

Итогом этой тринадцатичасовой возни были исколотые пальцы, перевёрнутый вверх дном чердак, пара испорченных ремней и, собственно, то, ради чего данное мероприятие и затевалось. В 19:15 я, вспотевший, сидел на лавочке и разглядывал получившееся изделие. И если учесть, что последний раз на уроке труда мне довелось побывать лет 10-11 назад, то результат, несомненно, можно было назвать более чем хорошим. Форма поводка, в силу практически полного отсутствия здесь интернета, была изготовлена, исходя из моих примерных представлений о свиной анатомии, то есть одно кольцо из ремней должно было охватывать шею, а другое – грудную клетку. Оба они соединялись между собой перемычками в трёх местах: по бокам и сверху, куда, собственно, я поместил металлическое кольцо и привязал к нему верёвку. Прочность этой конструкции, конечно, была под вопросом, потому как найти подходящую фурнитуру я, к сожалению, так и не смог. Большинство звеньев были сшиты прочной нитью, но, опять же, абсолютной гарантии это не давало. И всё же, в большинстве своём я был доволен проделанной работой. 

Минут через 20 с заднего двора донеслись шаги проснувшегося фермера. 

– Борис! Смотри, что я придумал! Мы привяжем это к кому-нибудь из хряков и выясним, куда эта скотина побежит. 

Услышав предложенную идею, он как-то неожиданно оживился. 

– Точно! Точно! Как ловко придумано! А то меня аж раздирает от любопытства, куда свинья так может стремиться… 

– Может, они трюфель унюхали? – пошутил я. 

– Трюфель не трюфель, но во всяком случае подобное мероприятие, я уверен, позволит нам приблизиться к разгадке происходящей здесь чертовщины. 

Для эксперимента решено было задействовать самого жирного и неповоротливого свина. 

– Чтобы мы за ним поспевали, – пояснил я. 

Часам к девяти наш подопытный в полном обмундировании был привязан к колышку, остальные четвероногие обитатели фермы были вновь загнаны в сарай. 

– Борь! Давай выпьем кофе или какие-нибудь энергетики: возможно, нам даже придётся бежать. 

И вот всё готово. Мы сидим на лавочке, один конец поводка я сжимаю в руках, а другой прикреплён к обвязке на борове, лениво лежащем посреди двора. Тучная свинья почему-то даже не думала сдвигаться с места и, как мне показалось, уже успела заснуть. Во дела! 

… 

Долгое время мы молчали. Последние розовые лучи отступали за горизонт, на поля ложилась чернота. 

– Блин! У меня фонари тусклые. Как назло, эта облачность… – недовольно пробурчал Борис. 

– Зато светлячков видно! Вон их сколько! Я указал в сторону шумящей от ветра бескрайней степи, где беспорядочно мельтешили миллионы зеленоватых блуждающих огоньков. 

– Да ладно, Егор! Ну что за детский сад? От них толку ноль: сам я такой, значит, свечусь, а вокруг, по-прежнему, хоть глаз выколи. 

– Ты шуток, что ль, не понимаешь? – приподняв бровь, спросил я. 

– Всё я понимаю. Просто иногда бывают ситуации, когда ну действительно не до смеха. Ты вот живёшь в городе: там хоть дождь, хоть туман, а желтоватое свечение фонарей, отражаясь от облаков, проникает абсолютно во все закоулки – это и подворотни, и пустыри, и даже неосвещённые парки. А теперь представь полную темноту, какая бывает, если закрыться в ванной без света. И если комнату можно хорошо осветить хоть этим – Борис демонстративно зажёг один из фонариков – то соваться в бескрайнюю черноту, уж поверь, мягко говоря, неприятно. 

Как подтверждение, вдали послышался чей-то еле различимый на фоне усиливающегося ветра вой. Собаки. А что если…? Нет, вряд ли. Лучше об этом не думать. 

Через час ветер стих. Практически ничего, кроме негромкого стрекотания сверчков и редкого крика ночных птиц, слышно не было. 

– Борь. 

– Чего? 

– Я вот что подумал: бывали случаи, когда с жителями каких-нибудь отдалённых поселений случалось нечто подобное. Им во снах тоже являлась всякая жуть, а иногда и наяву галлюцинации возникали. Местные тогда уж всерьёз начинали полагать, будто бы это какая-то мистика… 

Борис пристально посмотрел на меня. 

– Ты к чему клонишь? 

– А я это вот к чему: иногда в совершенно неожиданных местах могут находиться залежи киновари, радиоактивные или какие-нибудь химические захоронения. Тут вот построили дом, а недра вокруг, я уверен, не проверяли. Мало ли, какая отрава может быть у нас под ногами. А свиньи – животные чувствительные, вдруг их мучают ядовитые испарения? 

Фермер на миг задумался, а потом возразил: 

– Получается, и ты сейчас этим дышишь. Почему же от кошмаров страдаю только я? 

– Возможно, для их появления нужно находиться здесь некоторое время. Я ведь только вчера приехал. 

– Да ну ерунда какая! Почему же тогда свиньи бесятся только по ночам? А мои попытки ночевать в городе, за сто километров от этого грёбаного места? Вообще ничего не сходится… Кстати о мистике: я уже готов во что угодно поверить, лишь бы только понять, какие действия необходимо предпринимать в моём случае. 

Пока мы беседовали, тьма постепенно начала отступать. Всё вокруг странно окрасилось сначала в розоватые, а затем и кроваво-красные тона. Степные дали вновь стали видны, вот только желания идти туда почему-то не прибавилось. Возможно, мы бы и дальше дискутировали, стараясь не обращать внимания на весьма необычное природное явление, но в тот момент голова моя, видимо от усталости, слегка отклонилась влево. Периферийным зрением я заметил на небе огромный, налитый кровью свиной глаз, внимательно смотрящий в нашу сторону. 

– Ты чего?! 

Борис испуганно таращился на меня, резко вскочившего с лавки и устремившего взгляд куда-то вдаль. 

– Там… эээ… пробежало, кажется, что-то… – не придумав ничего лучше, соврал я. 

– Да хорош жути нагонять! Вот это действительно тупая шутка. 

– Так это… рыжее такое. Лиса наверняка, – нашёлся я. 

Неожиданно поводок в моих руках натянулся. 

– Пошли.

Глава 7

Боров распрямил свои коротенькие ножки, его жирнющие бока сначала всколыхнулись, а затем обвисли, почти касаясь земли. Следом у него прогнулся позвоночник, который был не в силах удерживать такой огромный вес. Понюхав воздух, свин уверенно двинулся к калитке, сотрясаясь, словно желе, при каждом шажке. 

– А как часто он передвигается? – поинтересовался я у фермера. 

– Ну… вообще этот – самый малоактивный. Как правило, ежедневно он проходит не более ста метров – из сарая утром и обратно вечером, если, конечно, не брать в расчёт регулярные ночные попытки сломать дверь. 

На пути семенящей массы возникла калитка. 

– Придержи! Я открою. – Борис подбежал к выходу с участка и начал лихорадочно перебирать вынутую из кармана связку ключей. 

– Не то… Это от флигеля… 

В это же время нетерпеливый хряк упорно продолжал переть в желаемом направлении. Послышался треск лопающихся ниток. 

– Ну что там?! – поторапливал я отпирающего. 

– Да всё, всё! – фермер щёлкнул замочной скважиной и тут же еле успел отскочить. 

Мясной бронетранспортёр рванул в проём с такой силой, что я, с намотанным на руку поводком, чуть было не проехался животом по пыльной траве. В тот момент нам обоим пришло осознание некоторой непродуманности начатого мероприятия. Во-первых, эту махину можно было лишь затормозить, но не остановить, а во-вторых, удерживающая свинью конструкция явно начала потихоньку расходиться. Отменять что-либо, к сожалению, было поздно – хряк уже выбежал на просёлочную дорогу и, втянув несколько раз пяточком воздух, направился в нужную ему сторону. Нам с Борисом не оставалось больше ничего другого, как просто последовать не пойми куда. 

Интересно, что животное совершенно не обращало внимания на жёсткую траву и острые камешки, которые то и дело чиркали по его низко висящему брюху. 

– Надо было тебе его в уборщики нанять: там, небось, щетина снизу идеально подошла бы для отдраивания той же веранды! – старался я разрядить обстановку. 

– Ничего не понимаю! Эта скотина много лет только и делала, что жрала и валялась в сене, а тут на тебе! Откуда такая резвость? – недоумевал фермер. 

– А! С людьми бы так работало… Можно было бы тогда перед соревнованиями на диване целую неделю лежать, а потом бац – и чемпион! 

Нас вдруг заставил вздрогнуть разразившийся далеко позади устрашающий рёв, который издавали оставшиеся в сарае свиньи, словно завидуя «счастливчику». Борис аж вздрогнул от неожиданности. А вот нашему тягачу, судя по всему, напротив – было фиолетово абсолютно на всё, что не мешало ему двигаться. Просёлок уже давно сменила степь с её кочками, ямами, высокой травой и прочими сюрпризами для незатейливых путников вроде нас. Один фонарик, как назло, начал садиться, но заменить аккумулятор полубегом попросту не представлялось возможным. Естественно, я пытался хоть немого замедлить несущуюся вперёд обезумевшую тушу, но результатом стал очередной треск ниток, заставивший нас не сбавлять темп. 

– А… а смысл тогда в нём какой?! Что с поводком, что без поводка… – часто дыша, выпалил Борис. 

– Когда свинья успокоится, можно будет его… ну… обратно к дому аккуратно вытянуть. 

– А может, он никогда не успокоится! Вот так и будет бежать, пока не подохнет! Ты гляди! 

От хряка слышалось бешеное хрипло-свистящее дыхание, вся его спина была в густой белёсой пене, где местами застревали кусочки травы. Как-то не по себе стало от вида брюха животного: кожа на волочащемся пузе полностью стёрлась, вместо неё виднелось месиво из сочащейся крови и налипшей туда земли. Нам казалось, что ещё чуть-чуть – и бегущий впереди рухнет от изнеможения или какого-нибудь болевого шока. 

Мне вдруг стало стыдно перед Борисом за подобную затею. Мало того, что, судя по всему, мы так и не приблизимся к разгадке всех этих происходящих на ферме странностей, так ещё и наверняка проторчим в степи непонятно сколько со свиной тушей, которую надо будет отсюда как-то вывозить. Поэтому я внутренне желал, чтобы боров достиг своей неведомой цели и наконец уже остановился. Эх, если бы мне заранее был известен финиш нашего безумного марафона, я, не колебаясь, взял бы свои слова назад. 

И вот произошло то, чего мы изначально так опасались: вслед за раздавшимся треском лопающихся креплений, с бегущей бочки соскользнула ремневая обвязка. Свинья вырвалась. 

– Твою мать! Держи! Уйдёт! 

– Как?! 

– Сверху на него навались и толкни, чтоб он упал! 

– Чего?! 

– Сбей с ног, говорю! Догоняй! 

Мы рванули за ним изо всех сил, но догнать порося уже не получалось: всё, что мы могли делать – это бежать метрах в четырёх-пяти от него, постепенно отставая. 

– ААААААААААААА!!! СВОЛОЧЬ! – плевался на бегу Борис. 

До меня доносилось булькающее кваканье удирающего хряка. Свинью вдруг прямо на ходу стошнило кровью, тем не менее на её скорости это почему-то не сказалось. 

Во время этой бешеной погони я почти ничего не соображал, а потому не сразу обратил внимание на существенно изменившийся ландшафт. Вместо травы под ногами теперь хрустел пепельно-серый песок, образуя местами нечто наподобие дюн. С неба как-то неожиданно исчезли все облака, обнажив огромную кровожадную луну, багряный свет которой озарил расстилающуюся вокруг пустыню. Но самым сумасшедшим здесь было поведение звёзд, которые почему-то закручивались на горизонте в виде спирали. Именно к её центру, как сразу стало понятно, и рвалась обезумевшая свинья. 

– Борис, стой! БОРИС!!! 

Фермер не отвечал, хотя и бежал рядом, как-то неестественно перебирая ногами. Тело его всё сильнее отклонялось назад, при этом скорость оставалась прежней. В голове у меня тогда мелькнула жуткая догадка: походка у нас была словно при спуске с горы, то есть в большинстве своём переступания предназначались только для удержания равновесия, в то время как вперёд – или лучше сказать вниз – нас уже несла нарушившая все законы физики гравитация. Такого ужаса я не испытывал ни разу в жизни! Только представьте: у вас адски колит под ребром, от растяжения горят лёгкие, вы чуть ли не блюёте, а останавливаться нельзя – иначе попросту размажет по земле. Мне тогда совершенно отчётливо показалось, что это конец, потому как невидимый уклон продолжал становиться всё круче. Однако, как потом выяснилось, всё ещё только начиналось. 

Бегущее впереди животное неведомая сила вдруг приподняла на несколько метров над землёй. Беспомощная на её фоне свинья лишь отчаянно визжала и дрыгала в воздухе коротенькими ножками. Затем она вытянулась, словно колбаса; послышался хруст растягивающихся позвонков и треск рвущихся сухожилий. После произошло то, что заставило мой желудок избавиться от остатков неперевареной пищи. Сначала у пока ещё живого существа лопнуло брюхо. Из возникшей дыры начали стремительно вываливаться мотки розовых пульсирующих кишок. Следом раздался бурлящий вопль, который до ужаса напоминал плач ребёнка. У свиньи треснула кожа на груди, после чего с отвратительным хрустом раскрылась грудная клетка, откуда, держась на каких-то трубках, повисли находящиеся там органы. Кульминацией этого омерзительнейшего зрелища стал глухой взрыв головы. И всё же самым пугающим здесь было именно наблюдать проявление местной гравитации: все кости, ломти жира, органы, кровь и другие ошмётки продолжали, как ни в чём не бывало, лететь в изначальном направлении. Тем не менее, несмотря на всю свою кошмарность, описанное выше событие было ещё не самым страшным. 

Минуту спустя настоящий ужас начал медленно вырисовываться на горизонте. Сперва показалось, что это гора, невесть откуда взявшаяся в этом степном… нет, пустынном крае. Но потом, я клянусь, мне непреодолимо захотелось упасть. Просто упасть, остановиться, даже если бы это означало сломать себе ноги и ободрать всю кожу. Лишь бы только ни на метр больше не приближаться к… впрочем, вряд ли у обычного человека найдутся такие слова, которыми можно было бы адекватно описать увиденное. Вместо солнца, аккурат в центре звёздной спирали, из-за горизонта всходила огроменная пульсирующая масса с кучей глаз, которые неотрывно глядели прямо на нас. 

Где-то мне раньше доводилось слышать, что при сильнейшем испуге у человека происходит остановка сердца. Больше я в это не верю, потому как перенесённый нами тогда ужас не испытывал, наверное, никто из ныне живущих. 

В определённый момент кошмарная громадина раззявила свою бездонную пасть, после чего свинья – вернее всё, что от неё осталось – со скоростью ветра полетело прямо туда, растворившись в густой черноте. Это было уже за пределами выносливости человеческой психики: глаза мои заволокло красной пеленой, в ушах пронзительно зазвенело…

Глава 8

Здесь хотелось уточнить: увиденное тогда в корне уничтожило привычную мне концепцию мира. За какие-то мгновения все полученные ранее представления об окружающей действительности разом рухнули, обнажив то самое нутро неведения, существование которого признанные науки упорно отрицают. Ни в чём отныне я не мог быть более уверен. Даже в том, где и сколько мне довелось проваляться без сознания. Секунду? Год? Всё возможно! 

Очнулся я от неприятного сладковато-солёного запаха и какого-то мощного шума внизу. Лицо порывисто обдувал прохладный ветерок, а левая рука подозрительно повисла, так и не найдя опоры. И хотя, судя по ощущениям, я лежал на бетонном полу, в тот момент это было по-настоящему приятно: всё тело необычайно ломило от усталости, растянутые бешеным дыханием лёгкие горели. Непреодолимо начало клонить в сон. Возможно, я бы и вздремнул, устроившись тут поудобнее, если бы не раздавшийся где-то поблизости хриплый кашель Бориса, который заставил меня открыть глаза. Чернеющий вдали холмистый лес, в силу ранее пережитых потрясений, нисколечко меня не удивил. Единственное, несколько странно было видеть затянувшие всё небо алые облака, сквозь которые местами пробивалось зловещее огненное свечение. 

Это что… дамба? – Неприятная догадка заставила меня приподняться на локтях. 

Мы находились на узкой бетонной полосе без каких-либо перил. Справа зияла головокружительная пропасть, на дне которой клубился густой туман и был слышен шум стихии. С другой же стороны, как и ожидалось, виднелось водохранилище. Вонь неожиданно усилилась. Всё бы ничего, да вот только содержимое этого водоёма мало походило на воду: красная вязкая жидкость плескалась всего на пол метра ниже уровня пола. Периодически возникающие волны даже слегка до нас доставали, грозясь вовсе отсюда смыть. Спать сразу расхотелось. Переборов боль в коленках, я поднялся на ноги и пристально поглядел в сторону этого кровехранилища. 

Именно тогда всё могло бы закончиться очень плохо, потому как в ту же секунду возникло инстинктивное желание рвануть куда-нибудь подальше. Учитывая, что толщина дамбы вверху была чуть более метра, а пол кое-где блестел от переваливающихся на другую сторону волн, я лишь могу назвать тогдашнее бездействие своим спасением. Вероятно, ранее пережитый ужас и стал тем самым предохранителем от чуть было не совершённого опрометчивого поступка. И всё же было страшно. Очень страшно. Пару минут я даже не замечал, что жую собственную губу. К счастью, проявлению любых эмоций рано или поздно приходит конец, и мой случай – не исключение. Во всяком случае, к любому, даже самому мерзкому на планете зрелищу, можно привыкнуть. И вот, наконец, все мои нервы полностью выгорели. Стало даже как-то… интересно. 

Метрах в двухстах-трёхстах от края дамбы, частично погрузившись в кровяную акваторию, возвышалось неведомое существо титанических размеров. Его серое, слегка приплюснутое тело было вытянутым и чем-то напоминало рулет. Лицо, если его можно было так назвать, находилось на месте среза, где также угадывалась спиралевидность внутреннего строения. На всём протяжении этой закручивающейся линии располагалось бесчисленное множество глаз, которые ближе к центру становились всё мельче. Ниже скалился огромный рот, напичканный светло-жёлтыми квадратными зубами. В силу их сомкнутости, он чем-то напоминал шлюз. И всё же самым жутким здесь была хорошо различимая кошмарная улыбка, словно эта тварь потешалась над нами. 

Я аккуратно сделал шаг в сторону. Сотни гноящихся глазёнок продолжали пристально следить за каждым моим действием. Не знаю, что тогда мной двигало… Быть может, я посчитал, что хуже уже не будет, а потому решился на безумный, как многим может показаться, поступок. 

– Кто вы? – Дрожащим голосом произнёс я, не надеясь получить ответа. 

Погружённая в кровь масса запульсировала, на срезе её сдвинулись какие-то мышцы… И каково же было моё удивление, когда нечто заговорило. 

– Я СЗС – Свиной Завод Смерти! – самодовольно пробасила тварина, будто бы только и ждала этого момента. 

И хотя голос его напоминал раскаты грома, агрессии в интонации, тем не менее, пока не ощущалось. 

– А… а почему завод? – осторожно продолжил я, стремясь избежать напряжённой тишины. 

– Так меня нарекли жрецы. Их очень восхищала та скорость и массовость, с которой я могу разрывать на части попавших сюда свиней. Как они однажды сказали: «произвожу свиную смерть». 

Пока я пытался переварить услышанное, сбоку вдруг раздался срывающийся, но при этом крайне пронзительный крик неожиданно осмелевшего Бориса. 

– А меня-то за что?! Зачем ты меня уже третью неделю мучаешь? Это ведь твои происки? Ты нагоняешь кошмары? Отвечай! 

Завод на пару секунд опешил от такой неожиданной борзости. Видно было, как существо за короткое время взвесило несколько стилей общения и в итоге остановилось на поучительно-угрожающем. 

– Глядя на тебя, я могу понять, кто передо мной. 

– Ну и кто же?! – выпалил взведённый фермер. 

– Жлоб. Обыкновенный Жлоб. 

Такого поворота никто из нас не ожидал. Довольный произведённым эффектом, СЗС продолжил: 

– Ты даже сейчас больше всего волнуешься о потерянных двухстах килограммах мяса и сала. 

Неожиданно для меня Борис почему-то смолк и долгое время не находился с ответом. 

– То-то же! – полным высокомерия тоном бросило существо. 

Затем складки на лице чудовища снова задвигались, и на несколько секунд воцарилась тишина. 

– А… Я вообще-то… – начал Борис, но СЗС его перебил. 

– Вы люди отзывчивые, прошу отнестись с пониманием. Сейчас я вынужден шантажировать свиноводов этих краёв, дабы просто утолить голод, не говоря уже о вынужденном отказе от шведских столов – моего некогда любимого развлечения. 

Меня аж передёрнуло: сказано это было так снисходительно и по-доброму, словно фраза эта была вырвана из контекста. Такое ощущение, будто бы тварь оперативно сменила маску, не подумав о неестественности предпринятой меры. 

– Кошмары те были необходимы, продолжал СЗС, чтобы заставить вас привести сюда свинью. Спасибо, кстати, за самого жирненького. 

– А по-доброму договориться нельзя было? – допытывался Борис уже менее уверенно. 

– Подождите! Подождите! – вмешался я. – Почему именно свиньи? Столько ведь всякой живности на свете существует… Там вон в степи, небось, одних только куропаток море. А ещё собаки там… грызуны разные… 

Нечто вдруг кинуло на меня такой дикий взгляд, будто бы мои слова осквернили что-то святое. Я невольно сделал шаг назад. 

Омерзительная масса вновь заколыхалась, настраивая, судя по всему, голосовые связки. 

– Не всё так просто, – загадочным философским тоном начал «завод». – Потрошение и поедание свиней – есть высшая потребность и главная моральная ценность моего рода. Ещё в Неогене мы прибывали сюда из погрязших в войнах древних миров, тогда же и прошёл праздник Великой Дифференциации, после которого за мной и моими потомками окончательно закрепилась свиная доля. 

(Поделили Землю, значит… – мелькнула у меня в голове ужасная догадка. ) 

– Увы, на моей территории перестреляли почти всех кабанов, поэтому и пришлось переключиться на домашних хряков. А поскольку вы сейчас стали не в меру продвинутые… (Несколько покрасневших глазёнок вдруг яростно глянули на Бориса. ) Я вынужден ждать, пока свинья исчезнет из поля зрения камер. 

Фермер даже как-то стыдливо поёрзал. 

– Впрочем, до относительно недавнего времени у меня были служители культа – жрецы-свинтусовцы. Они и снабжали меня свининой, загоняя выращенных животных в степь. 

– Вы им тоже снами угрожали? – на этот раз осторожно спросил Борис. 

Тогда харя СЗС успела несколько раз перекоситься с невиданной ранее амплитудой. Существо долго молчало, и уже начало казаться, будто бы разговор окончен и сейчас произойдёт что-то очень нехорошее. 

– Нет, нет! Всё было абсолютно добровольно, никто никого не принуждал, – омерзительно ласково и наивно донеслась до нас запоздалая фраза. – Они мне помогали, кормили меня, а я им… подарки платил. 

Несмотря на крайне неподходящий для этого момент я еле сдержался, чтобы не прыснуть со смеху. Подобный словесный каламбур был ярким отражением той неестественности, с которой этот свиногрыз пытался изображать человеческие эмоции. 

– Раньше это еда была, потом металлы всякие, а сейчас купюры… 

– Это какие? – Борис вдруг заинтересованно подался вперёд. 

– Что ты делаешь, идиот! – пытался я шёпотом образумить друга, который, кажется, меня не услышал. 

Было заметно, как скалящаяся улыбка Свиного Завода сделалась чуть шире. На мокрый от крови пол неожиданно шлёпнулся какой-то предмет, который фермер незамедлительно подобрал. Отбросив в сторону шнурок, Борис стал пристально изучать на свет небольшую бумажку рыжего цвета. 

– Это серьёзно, да? 

СЗС молчал, внимательно анализируя нашу реакцию. Сотни неугомонных глаз метались туда-сюда, поочерёдно останавливаясь на каждом из нас. 

– Ну то есть они теперь мои? Или как? – нарушил тишину державший банкноты. 

– Конечно! Я, на самом деле, очень щедрый! За один килограмм веса свиньи моему жрецу полагается полторы. 

– Тысячи? 

– Ну естественно! Не бутылки маринада же… 

– То есть и вес костей, и кишок… 

– А куда, уважаемый, все ваши «поклонники» вдруг делись? – прервал я этот торгашный диалог, пытаясь образумить Бориса. 

Возникшее молчание длилось около пяти секунд, пока рожа тварины вновь не «обновилась». 

– Ох… это несколько печальная история, – протянула сущность с жалостливыми нотками, и из части глазёнок засочился белёсый гной. 

В тот момент мне сделалось мерзко и смешно одновременно. Существо, видимо, в процессе всех этих бесед уже позабыло обо всякой бдительности, а потому смена «настроения» на этот раз произошла максимально по-клоунски. 

– Раньше в этих краях обо мне много кто знал. Местные в мою честь сочиняли песни, танцы и даже праздновали свой секретный праздник… Это потом пришли дотошные материалисты, которые, собственно, всех подозрительных и репрессировали. Естественно, некоторые тайно продолжали наше великое дело, но, к сожалению, детишкам тогда уже ничего про меня не рассказывали. А без преемственности поколений, как известно, невозможно и сохранение традиции. Последний из жрецов умер в 2007 году, ему тогда 76 было… 

Фермер было раскрыл рот, но СЗС, переключившись на обманчиво-отстранённый голос, продолжил. 

– Конечно, полное исчезновение свинтусовцев – явление крайне плачевное, но оно вовсе не означает гибель самого культа. Мои нулевые ряды всегда открыты для новобранцев, особенно местных. – Тварь попыталась изобразить что-то вроде подмигивания, но выглядело это так, будто ей в рожу попал песок. 

– А сны вашим жрецам снятся? – как-то взволнованно поинтересовался Борис. 

– Конечно! 

Видя, как потенциальная марионетка начала в чём-то сомневаться, существо поспешило добавило: 

– Как и все остальные люди, мои жрецы не лишены возможности видеть сны. 

– То есть кошмаров больше не будет? 

– Вот этого я сказать не могу. Любому, даже не знающему обо мне человеку, хоть иногда, но снятся страшные сны. От меня в этом плане ничего не зависит. 

– Но как же? – слегка недовольно возразил фермер. – А мои ужасные сновидения про свиней? Вы ведь сами признались, что их нагоняли… 

– Их больше не будет. 

– Точно? 

– Честное свинское! 

– Тогда я… быть может… стану вашим жрецом. 

Какая ж ты бестолочь! Ну КАК можно быть таким оленем! Создалось впечатление, будто бы этому болвану деньга на уши наступила. А иначе как объяснить, что последняя фраза Завода его ни капельки не насторожила? Или он думает, что самый хитрый? 

Многие из вас, наверное, возмутятся: мол, я друга осуждаю, а сам никакой помощи не оказываю. А вы бы на моём месте что сделали, стоя на узкой скользкой дорожке спиной к обрыву? Борис был в десяти метрах от меня, а потому шёпот не слышал. Говорить громче я боялся – мало ли, что там у этого нечто на уме, а он, гад, оказывается ещё и очень слухастый. Словом, судьба Бориса тогда зависела лишь от его собственных действий и, кажется, он уже сделал выбор. 

– Хорошо! Очень хорошо! Вот это я понимаю – объективно взвешенное и благородное решение! – Триумфально заметил СЗС. – Единственное, тебе нужно будет пройти обряд посвящения – там всего пара несложных действий. Простая формальность, ну знаешь… 

– Ладно… 

– Вот это я понимаю! Настоящий мужик! – пытался приободрить монстр пока ещё колеблющегося Бориса. – Так. Сначала… клятва. Повторяй за мной. 

Услышанное далее вызвало у меня смешенные чувства: не до конца было понятно, шутка ли это или действительно какое-то магическое заклинание. Сами же слова были отдалённо знакомы, и всё же одновременно местами звучали как смешно, так и просто неказисто или откровенно глупо. Вот её текст: 

 

Во имя холодца, рыла и свиного уха, 

Я, Сивин Борис Алексеевич, 

Отныне обязуюсь снабжать Наисвинейшего владыку свининой, 

Быть свиненно преданным всем его свиным идеям, 

Ибо я признаю всё свиное наисвинейшей ценностью в жизни и свинно клянусь в случае необходимости отдать свою свинскую жизнь ради всеобщего свиного блага! 

 

– Свинь! – добавил Завод в конце. – А теперь прыгай! 

– Куда? 

– Сюда! – СЗС указал глазами на кровехранилище. 

– Но… 

– Что «но»?! Вперёд! 

– Сейчас… – Борис начал нерешительно раздеваться. 

Справедливости ради следует отметить, что кровь там плескалась изрядно протухшая, от неё ужасно разило, даже если ветер дул с противоположной от акватории стороны. А уж если поднести к ней нос… в общем, я прекрасно понимал его тогдашнюю медлительность. В это же время терпение твари, судя по роже, было на исходе. 

– Многие люди становились миллионерами, пройдя труднейший путь длиною в жизнь, – сквозь зубы шипело чудовище. – Я же предлагаю счастливое и обеспеченное будущее почти задаром! Всё, что тебе нужно, это лишь единожды перебороть в себе неженку! Ты мужик или тряпка, в конце концов?! 

Вот ведь сволочь! Знает, мразь, куда надавить! Конечно же, поскольку Боря не мог ударить в грязь лицом перед его Свинейшеством и, вероятно, мной, его лицо в итоге избрало протухшую кровь. Бульк! И нет фермера. 

В тот момент настала незабываемая пауза – я остался наедине с самым страшным в мире существом, которое, вперя в меня свои многочисленные свиные глазки, по-садистски улыбнулось. Уверен, ещё несколько секунд – и у меня бы случился нервный срыв, но спасением послужила всплывшая, словно прогнившее бревно, голова горе-ныряльщика. Затем показались плечи, руки… Борис лихорадочно отплёвывался, пытаясь ухватиться за край дамбы. Глаза его склеились, волосы слиплись, нос забился вонючей жижей. 

– На волну раз! На волну два! – измывался СЗС, видя его безуспешные попытки. – На волну три! Ну, давай, эта самая крупная! 

На протяжении всей дамбы её мерзкое содержимое тонким слоем выплеснулось через бортик, что заставило меня инстинктивно плюхнуться на ягодицы, растопырив ноги, и ухватиться руками за внутренний угол. Обошлось. И плевать, что я теперь вонял, главное – меня не смыло. 

Борис к тому времени, оказавшись на гребне волны, сумел взобраться назад на скользкий бетон и теперь, полусогнувшись и еле сдерживая рвотные позывы, отчаянно тёр лицо тыльной стороной ладони и, кажется, плакал. Весь красно-бурый и взъерошенный, он чем-то напоминал мне чёрта. 

– Браво! Поздравляю с III разрядом! – по-идиотски произнёс СЗС, скалясь всё сильнее. 

– А ты, фуфел, что не хлопаешь? А ну быстро! – Выбил меня из размышлений громовой голос. 

– Выход за территорией плотины, – бросил он Борису. – Глаза указали вправо. – Я свяжусь с тобой позже. А, подожди, постой! Последнее, что нужно сделать… Стой, тупица! СТОЙ ГОВОРЮ!!! – Фермер, поджав хвост, уже улепётывал в указанную сторону. – Без «пяточка» ты никто, бестолочь! 

Убегавшего это не остановило. Похоже было, что он уже окончательно тронулся умом и теперь, забив абсолютно на всё и несясь, не разбирая дороги, вздрагивал от каждого брошенного в его адрес «приказа» или угрозы. 

О случившемся далее мне тяжело говорить… Уверен, озвученная сейчас фраза вызовет массу негодования и, скорее всего, много кто назовёт меня трусом, предателем… Впрочем, на звание героя я и изначально не претендовал. В общем, за тогдашний исход я искренне благодарен Борису, который своим самоубийственным бегством отвлёк чудовище, подарив мне ту спасительную минуту. 

В момент, когда сценарий тварины вышел из-под контроля, я бросился в противоположную сторону. Почему именно туда? Просто если добавить, что помимо разбившегося Бориса такой же благодарности заслуживает моя логика… это прозвучит уже совсем кощунственно. Ну если вкратце: СЗС ранее упомянул, что выход за территорией плотины. А поскольку раньше мне доводилось бывать на аналогичных гидротехнических сооружениях, то и в теории я допустил существование второго выхода, поскольку дорожка наверху должна быть сквозной. 

Бежать приходилось практически на четвереньках, поскольку из-за недавно поднятой тварью волны пол был очень скользким. Где-то на середине пути меня заставил оглянуться вопль катящегося по стене дамбы и ломающего конечности Бориса. В голове на тот момент возникла ужаснейшая солянка из страха, стыда, омерзения и даже любопытства, потому как вслед за падением фермера последовало несколько быстро сменяющих друг друга событий. 

Вначале прямо из стены дамбы высунулся, истекая густой мутной слизью, мясистый розовато-фиолетовый отросток, напоминающий язык. Словно огромное щупальце, он подхватил летящее тело, после чего с отвратным хлюпаньем скрылся в захлопнувшейся с оглушительным грохотом пасти. К своему ужасу, я обнаружил, что каждая секция этой кошмарной постройки обладала своей «заводской» рожей. Единственным отличием этих структур от верхней было наличие у каждой всего по одному, но при этом значительно более крупному глазу. В закрытом состоянии, в коем они пребывали до недавнего времени, глаза походили на неприметные бетонные выпуклости, практически не вызывавшие подозрений. Затем сожравшая свиновода секция глухо завибрировала, провоцируя мелкие волны. Интересной, и в то же время жуткой, была реакция самого СЗС: он вдруг плотно сжал свои еле заметные губы, прищурил гноящиеся глазёнки и, неотрывно глядя вверх, замер. Видно было, как сильно урод сосредоточился, пытаясь разобраться в новых ощущениях. В тот момент нечто походило на безумного повара, открывшего для себя принципиально новый и не использованный никем ранее ингредиент. 

Чтобы осознать всё это, мне хватило считанных секунд. После я лишь продолжал удирать с удвоенной скоростью, один раз чуть было не разделив судьбу Бори. Настоящим праздником для меня было покинуть этот ужасный бортик и встать, наконец, на нескользкую землю. Именно в тот момент нахлынуло триумфальное ощущение всесильности, или, если быть точнее, всескорости. Вот тогда я и припустил, что есть дури, как, наверное, какой-нибудь олимпийский спринтер. 

Впереди, взрезая огненно-рыжий полумрак, всё отчётливее брезжил яркий и такой привычный человеческому глазу слегка желтоватый свет. Это был свет Солнца! Расстояние до предполагаемого источника продолжило бы стремительно сокращаться, если бы путь мне в тот момент не преградили массивные, злорадно чернеющие на фоне спасительных лучей кованые ворота. С них на меня смотрели резные и до ужаса агрессивно выглядящие кабаньи головы. Их стальные, словно огромные мясорубки, пасти были распахнуты; десятки острейших зубов, казалось, готовы мигом перемолоть кости незадачливой жертве. Глаза у этих свиней были бездонные и холодные, от чего создавалось впечатление, будто бы они смотрят прямо в душу. Тем не менее, присутствовали и хорошие новости: вместо ожидаемой колючей проволоки наверху виднелось что-то наподобие декоративных пик, расположенных относительно далеко друг от друга. Вдобавок ко всему, никто не гарантировал, что воплощённые в металле твари обязательно должны ожить, что несомненно вселяло надежду на спасение. 

На миг я остановился и навострил ухо, но кроме бешеного стука собственного сердца и шума недалеко расположенной дамбы ничего слышно не было. Вокруг стояла мёртвая и оттого гнетущая тишина: никто не рычал вдали, никакие монстры за мной не гнались. Это и было самым страшным: создавалось впечатление, что всё изначально так спланировано. 

Разогнав подобные мысли, я по завиткам начал карабкаться на ворота. Свиньи, к счастью, оставались неподвижными: даже когда у голов был очевидный шанс отхватить мне ляжку, они продолжали скалиться пустому месту. Впрочем, расслабляться по этому поводу мне не следовало: когда требовалось встать ногами на свиную макушку, я сделал это так высокомерно и небрежно, что чуть не насадился виском на не в меру заточенный стальной клык. Всё обошлось распоротой рукой и разбитым носом. Перелезая через пики, я, несмотря на теперь уже особую осторожность, умудрился зацепиться за одну из них штаниной, что при прыжке поспособствовало неприятному приземлению на спину. Да-да, именно неприятному! Настоящая боль возникла намного позже, что, кстати, также спасло мне жизнь. 

Вскочив на ноги, я помчался в сторону почему-то тускнеющего света. Меня окружал лес. Мёртвый лес. Обугленные деревья угрожающе высились повсюду, под ногами трещал необычайно холодный пепел. Сразу стало понятно, что здешний мир кардинально отличался от нашего – я даже был уверен, что в нём в принципе невозможно отыскать хоть одно живое растение. Кульминацией стал обрушившийся с неба… снег! Крупные белые хлопья закружились в воздухе, следом как-то резко похолодало. Сделалось вдруг тоскливо. В сознании, вытеснив все остальные, закрепилась одна единственная мысль – достичь ускользающего света любой ценой! В те мгновения даже боль полностью отступила: я бежал, уже не разбирая дороги. Только бы успеть – ведь свечение становилось всё слабее. 

Впереди замаячила пепельно-серая поляна, в центре которой лежал огромный, частично погружённый в землю глаз. Его нижняя часть была слегка подморожена, в остальном же он подавал слабые признаки жизни, как, например, периодические конвульсивные подрагивания и изменение просвета зрачка. 

Вот оно! Свет исходил именно оттуда, прямо из глубины глаза, вырываясь через стремительно сужающийся зрачок. На миг даже возникло некоторое недоумение, ведь я искал портал, а тут… 

А может, это и есть портал? – тотчас промелькнуло в голове. 

Терять мне было нечего, потому как остаться в этом холодном обугленном мире, несомненно, означало бы неминуемую смерть. Если не от Завода, то от голода и тоски уж точно. И я полез в глаз. Диаметр зрачка к тому моменту составлял что-то около метра – следовало поторопиться. Ухватившись за край голубоватой радужки, я подтянулся и всем телом подался в сторону исходящего света. Моего лица тогда коснулась тёплая вязкая субстанция, вскоре и всё тело оказалось в ней. 

Возникшие тогда ощущения просто непередаваемы. Только представьте: вас окутывает тёплое свечение, вы вроде бы и в жидкости, но при этом можете свободно дышать и даже мокроты не ощущаете. К сожалению, продлилось эта идиллия совсем недолго и вскоре была прервана неожиданным падением в траву. Повторный, хотя и не очень сильный удар спиной подействовал как спусковой крючок: резко поднявшись и убедившись, что это действительно степь я… снова побежал. Просто куда глаза глядели – лишь бы подальше… собственно, уже не было понятно, от чего именно. 

Остановиться и рухнуть назад в траву меня заставила лишь абсолютная усталость и неожиданно возникшие сильные боли в позвоночнике. Только тогда, смотря на чистое голубое небо, я окончательно осознал, что всё позади. Ну как… почти всё.

Глава 9

Станцию пришлось искать по косвенным признакам. Благо, периодически на пути выходили всякие животные, вынуждая машинистов оглушительно гудеть. А поскольку на открытых пространствах звуки разносятся отлично, не составило труда определить примерное направление, в котором от меня располагалась железнодорожная ветка. Особенно поиски упростились, когда я вышел на просёлок. Именно по нему и удалось благополучно выйти к знакомой платформе. 

Отдельная, конечно, история про испуганную реакцию пассажиров на мой внешний вид. Хоть я и старался спрятаться в отдалённом тамбуре от лишних глаз, запах тухлятины, тем не менее, явственно ощущался в салоне вагона, что вынудило многих его покинуть. Не обошлось и без происшествий – на выходе до меня докопался привокзальный мент. Хорошо удалось соврать, что мой внешний вид – это результат пьяной потасовки, в ходе которой мне расквасили нос и напоследок измазали коровьем дерьмом. Выяснять, почему запах именно тухлый, а не говнистый, в отделении не стали. И на том спасибо. В автобус меня, естественно, не пустили – пришлось идти пешком. Чтобы не быть опознанным кем-нибудь из знакомых, я снял с себя рубашку и повязал её на лицо. Выглядело это очень позорно. И хотя мой путь в основном пролегал через дворы, от десятков осуждающих взглядов и замечаний это не спасло. 

И вот я дома! Ура! Ключи, благо, остались в кармане на молнии. Вся одежда, разумеется, сразу полетела в мусорку, а из ванной я не вылезал, наверное, час. После обработки ран меня потянуло в сон, который продлился что-то около четырнадцати часов. Собственно, так и закончилось то безумное путешествие. 

Не обошлось, конечно, без последствий. Если, например, со спиной, исключая многочисленные синяки, всё было нормально, а порез на руке мне оперативно зашили, то вот седина на висках оказалась куда более неприятным сюрпризом. Из положения удалось выйти, сделав стрижку без волос по бокам. Отдельное внимание, кстати, следует уделить некоторым психическим особенностям, которые возникли у меня после вышеописанных событий. Во-первых, иногда – к счастью, не совсем часто – я вновь переживаю во снах пребывание в том обугленном мире и вижу ту мерзкую многоглазую рожу. А во-вторых, всё, что связано со свиньями, отныне вызывает у меня лишь страх и отвращение. И само собой, всякие там плотины и дамбы я стараюсь теперь обходить десятой дорогой… 

Если честно, хотелось тогда поскорее всё это забыть, но, к сожалению, сознание порой действует вопреки нашей воле, собирая разрозненные факты в ужаснейшую картину. Месяц спустя, когда я ехал на работу, взгляд упал на лежащую под ногами газету с каким-то кричащим заголовком. Делать тогда было всё равно нечего, потому-то мне и захотелось сдуру её поднять. В статье сразу замелькали такие слова как «пропал», «свиньи», «по ночам», «поле» и название того злосчастного края. Здесь, наверное, следовало остановиться и домыслить про себя, что это старая новость о без вести пропавшем Борисе, но… проклятое любопытство! Я лихорадочно вперился в текст. Да, действительно, там описывался громкий случай загадочного исчезновения местного свиновода и его абсолютно нетронутый дом – датировалось это двадцатью двумя днями ранее. А вот упомянутое ниже вызвало у меня новый приступ паники: спустя пару дней после фермера исчез один местный пенсионер-отшельник. Совпадение? Потом и кто-то из деревенских – просто ушёл ночью и не вернулся. Самое страшное, что таких случаев насчитывалось уже одиннадцать, последний из которых был зарегистрирован позавчера, причём уже в ближайшем посёлке. 

… 

Когда треклятая газета скрылась в открытой форточке, нужная мне остановка давно уже была позади. Но, впрочем, это и не имело значения. На работу я идти уже не планировал. В голове тотчас начал выстраиваться план действий по сбору вещей на ближайшие дни. С той самой минуты было принято твёрдое решение о переезде на пару-тройку областей севернее, что я совсем скоро и осуществил.

Эпилог

Реакция собравшихся была смешанной: одни хлопали, другие плакали, третьи яростно спорили, но большинство всё же глубоко задумались и просто молчали. 

– То есть Вы хотите сказать… – слегка испуганно начал кто-то из присутствующих. 

– Нет-нет! Я абсолютно никого не призываю мне верить, а уж тем более связывать события семнадцатилетней давности с чрезвычайным положением в южных регионах, – отмахнулся Егор Степанович. 

– Да что Вы в самом деле! Конечно, мы Вам верим! Когда уже целые вооружённые отряды пропадать начали, тут и не в такое поверить можно! Я ведь прав?! 

«Да-а!!», «Ну естественно! » – послышались одобрительные возгласы. 

– Спасибо Вам, Егор Степанович! К сожалению, пока власть упорно отрицает такие версии, придумать что-то эффективное у нас вряд ли смогут. Однако, я уверен, что совсем скоро в науке начнёт зарождаться принципиально новое направление, изучающее подобные явления. Вот там ваши рукописи очень пригодятся!