Горе, в яви

   

 На днях зашел в библиотеку. Там у стола сидела Людмила, одна из наших проживающих получавшая социальную помощь в нашем доме-интернате.
Поздоровавшись, поинтересовался почему пригорюнилась ? она в ответ:
   - Горе у  меня Николай Александрович. По интересовался какое? Она в оттает:
    - сын умер. Покончил со  своею жизнью.
А я вспомнил, как с ней познакомился и услышал, что она из числа первых беженок, из Донецко-Лугагнской земли Украины. По ее рассказам и по моим видению написал тогда рассказ «Ужас на Луганской земле». Предлагаю отрывок из этого рассказа:
 «... Взрыв! Еще один, и еще и еще .Я проснулась от взрывов, которые видела в кино про Великую Отечественную. Первая мысль возникла в голове: «Опять сынишка не выключил телевизор».
 С разбитой головой надев халат на голое тело пошла к другую комнату, где спал сын Володя. Его годов ребята отслужили, а он не служил по причине уважительной: Болел.  Телевизор выключен был, а взрывы продолжались, удаляясь от нашего дома. Кровать сына смятая, а его нет. Вторая мысль была: «куда вышел?» Быстро оделась и вышла во двор. Здесь собралась толпа из нашего дома. Увидела соседку, сосед с костылями и другие мельком видевшая, но лично не знакома. Все рассуждали о появления этих взрывов. Одни говорили «Россияне напали», другие Американцы. А некоторые позже вышедшие из своих квартир что учения. «Какие на фиг, учения? – сказал сосед,  – если дома обрушились?» Все сошлись на то, надо срочно включить радио и телевизор…»
Потом были у нее с сыном скитания по местам для беженок организованные сердобольными людьми, переживающими и болящими за судьбы этих людей. Потом проезд по землям России от последнего пункта ее с сыном беженцев до нашего интерната. И  тяготы беженок, и расставания с сыном. Ее у нас поселили А  искание своей  судьбы и главное жилья. Работу давали но, то  мало платили что приходилось вести полу нищенскую жизнь.  То встреча с женщиной приютившая его. Ссоры, невзгоды не удовлетворение работой,жильем. Расставание с горячо любимой мамой. Нищета.Да главное, по моему, выбит из привычной жизни там  на родине. Все это в куче и дало ему не удовлетворению жизнью. Дало трещину в его жизни. Поддержки со стороны мамы не было,да и никто ей не сообщил об мытарстве сына. Но, заверения что все нормально, а мама старалась верить, что с  сыном все нормально, и видимо притупило мамино неверие в его заверения, что все нормально.  Сердце мамино било тревогу а ум хотевший чтоб у сына было хорошо. Видимо, сыграло роль. Сообщение что сын покончил со своею жизнью, ввело ее в шок. Привезла  сынка на то, что горячо любимого сыночка нет в живых, наложило на нее шоковое состояние. Чуть не уехала на родину. Хорошо что в нашем интернате есть такая  сердобольная женщина как психолог интерната. Которая работая с нами, наслышалась о наших жизней, смогла поговорить и утешить. Помогла решить отказаться от того, чтоб бросить это предпоследние пристанище, этот дом-интерната. Бо, последнее пристанище будет рядом с горячее любимым сыночком.  Так психолог выслушав ее, и по работе на слушавших о наших судьбах стала разбираться и советовать только о принятие правильных решений. По итогам их принятия удостоверялись, ее подсказка верна. Так и с Людмилой получилось.Поплакавшись в жилетку психолога  и получив подсказку что надо оставаться в этом интернате рядом с  могилой горячо любимого сынули, помнить о нем. Встряхнулась и стала приходить в библиотеку и помогать устанавливать порядок после посещения читателей. Привычка домашняя все оставлять разбросанное на столах мест  где читали газеты, журналы, расставляя все по местам,помогают ей забыться раскладывая просчитанную и просмотренную кореспонденуцию по положенным, заведенному порядку.Вот это я увидел, кое-что услышал от них. И описал так как сам видел. Хотите верьте, хотите нет, а так есть и было. Людмила скромно сидит возле стола на диване просматривая газеты и журналы, слушая разговоры пришедших читателей забывается от постигшем ее горе.