Записки беглеца от коронавируса

Первый эпизод. Бегом в деревню
   Холодная весна 2020-го. Мы бежали от коронавируса в деревню. Мы –  это я с женой Юлей, дети Матвей и Тихон, бабушка и кошка. Никто особо не хотел. Но больше всего боялись строгих карантинов – запрут в четырёх стенах, как в Италии, откуда знакомые звонят – и всё, сиди, из дома можно всего раз в неделю в магазин, а так – только на балкон, а у нас и того нет. Останется только телевизор и интернет. А в деревне хоть возле дома погулять можно. Вот и пошли слухи по стране: нас тоже закроют, даже Россия24 опровергнуть не смогла. Значит, надо бежать.
   Ну мы и понеслись со скоростью 100 км в час и прилетели в самом конце марта в наши сельские угодья. Стараемся самоизолироваться. Ни с кем не здороваемся за руку. Да тут и людей-то мало, кроме нас пока пять человек. Держим дистанцию два метра. И всё равно соседка разговаривает со мной метров с двадцати только да уткнувшись носом в свитер. Боится. Ну и мы осторожничаем, потому что если, не дай Бог, привезли заразу сюда, то лягут почти все. Ближайший аппарат ИВЛ за двести с лишним километров. Однако пришлось вызвать специалистов по Триколору. Потому что бабушка жить без телеящика не может, ну никак. Десять лет сюда ездим и обходились без него, сопротивлялись напору детей, но бабушкин не выдержали. Нет аргументов, пришлось.  Так что расстояния вынужденно сократились до метра, иначе никак. Надо же нас носом ткнуть в каждый проводок. Как его выдёргивать, если что.
   Но самое интересное - это разговоры триколорощиков, хоть что-то весёлое в жизни происходит. Цитирую:
   - Вовка, я зачехлился, давай обжиматься.
   - Счас, мне бы покусаться, - второй шарится в поисках кусачек.
    Потом ещё раз им обжиматься пришлось, потому что с первого раза что-то не так получилось. Но это в порядке иллюстрации, а так дел много. Вот фотография, стою я и держу шланг от пылесоса, тыкаю им в окно. Как Дон Кихот с мельницей, так я со стеклом воюю. Думаете, балуюсь или напился до чёртиков, и они мне в окне мерещатся? Не угадали! Осенью в доме мухи отложили яйца, и теперь, когда мы его нагрели, из них вылезли тысячи мушек. Мушки по весне появлялись всегда, но в этом году – в неимоверном количестве. Возможно, коронавирус тому виной. А насекомусы эти не к знаниям стремятся, а только к свету, к свету в прямом смысле слова. Поэтому идеальное место для их уничтожения – окно. Вот я и пылесосил окна, по два раза каждое. Но после очередной процедуры мушки возвращаются. Где они прячутся, ума не приложу. Пылесос вытряхивал на улице, вместе с этими паразитами, а там они должны дохнуть сразу – всё же температура – минус 0. Воюем дальше.  В тылу как на фронте - боевые будни борьбы с коронавирусом. Тут мелочей не бывает. Даже малюсенькие крылатые твари, оказывается, такая проблема.
   А вообще-то жизнь продолжается. Соседи строят дом силами местных умельцев. Так что коронавирус нас не победит. Никогда!

 Второй эпизод. Варим в печи
    Коронавирус нас загнал в деревню. Да ещё весна, мягко говоря, не задалась. Зимой снега не было, а тут почти каждый день, по-маленьку, но сыплет.  Однако мы на все невзгоды отвечаем массированным огнём. То бишь печку топим, русскую печку, которую никогда не топили. Ну так, на всякий случай. Протапливаем. Вдруг эта дрянь победит цивилизацию, и елекстричество кончится. Ну, как минимум, в отдельно взятом районе. В нашем, в Невельском районе Псковской области. А чего удивляться-то? И не надо записывать меня в паникёры. Нет уж, не спешите. У нас и в нормальные времена бывает, что по три-четыре дня света нет. А тут всё ж таки коронавирус. Нет, мы, конечно, в своё время запаслись генератором, так ему же солярка нужна. «И что?» - скажете вы. Да ничего, вот в Италии уже и с этим проблемы. К тому же его только на свет и на воду хватит, не больше. Значит, осваиваем печку. Ибо не май месяц, март пока. Мы же благоразумно не снесли её в сытые, непандемичные времена. Казалось, зачем она, только места много занимает.  Но хватило мозгов. Всегда думали, и чего это нам такая сладкая житуха выпал? У отцов война была. У дедов, кроме неё – ещё и Гражданская с революцией. А до этого вообще мрачные времена царизма. В общем, нам, кроме девяностых годов, похвастаться нечем было. Да и что такое девяностые по сравнению с Мировой Революцией?
    Ну вот думали-думали и надумали. Пришёл коронавирус. Значит, надо вспоминать дедовские методы выживания. Печку топить, на дровяной плите готовить. Двадцать первый век – самое время. Фильм «Почтальон» с Кевином Кёстнером видели? Так вот это про двадцать первый век снято. С тех пор у нас ругательство такое появилось. Как что не так – «почтальон пришёл!»
   Значит, сосиски и макароны варим старым дедовским (точнее бабовским) методом. Хорошо, дрова есть. Запаслись случайно. Прошлым летом вызвал мужиков клён засохший свалить. С него и наколол. На некоторое время хватит. Может, даже до лета.
 
    Но, как выяснилось, в каждом коронавирусе есть и некоторые плюсы. Что называется, нет коронавируса без добра.
   У нас в деревне в нормальный сезон, то бишь летний и безкоронавирусный, картошки не купить, молока не взять. Нет, молоко у соседа Серёги приобрести можно. Но он плохо корове вымя моет. Юля отказывается иметь дело с его продуктом, после того, как в прошлом году выловила из Серёгиного молока штук сорок тварей мельчайших. Остаётся только Витя Кравченко. Он вместе с сыном унаследовал корову от покойной жены. Получается, что Витя – почти монополист. Посему «у прошлым годе», как здесь говорят, нам его молока не доставалось. У него свои клиенты в райцентре. Постоянные, не такие, как мы, что на лето только приезжают. И картошку у Вити не купить было. Аня, пока живая была, продавала нам, а вот Витя, при всех наших разлюбезных с ним отношениях (не одна поллитра совместно раздавлена), не стал. Говорил: «Без Ани меньше сажать стали».
   Ну вот грянул коронавирус. И что-то изменилось. Случилось что-то. То ли с невельскими клиентами Вити, может деньги экономят, чтобы потом ими, как в Гражданскую войну, сортиры обклеивать, может контактировать лишний раз не хотят. То ли Витя ездить в город не желает. А, скорее всего, просто по-соседски пожалел нас, городских. Так что теперь нам сказано: «Пожалуйста, приходи, и молоко есть, и картошка». Вот и хорошо, осаду вирусом выдержим, а продлится она долго, так свою картошку посадим. Продержимся!
Третий эпизод. Нас очень боятся
        Сосед соседу рознь. Чего удивляться, все люди разные. Вот Витя Кравченко к нам по-доброму, и никакие коронавирусы ему не страшны. Все бы так. Но, увы.
   Соседа по деревне, одного из пятерых её постоянных жителей, Витю Волкова я считал почти другом. Почти, потому что всё же мы слишком непохожие люди, и поэтому небольшая дистанция всегда сохранялась. Иногда Витя сам любил это подчеркнуть, вдруг переходил на «Вы» и изрекал что-нибудь типа того: «Вы посмотрите, как мы тут живём». Мол, мы тоже не лыком шиты. Этим он лишь выдавал себя, видать, комплексовал немного перед зажиточными горожанами. Хотя я вроде высокомерием не страдаю. Особенно по отношению к соседям. С ними ведь жить. Подумаешь, Витя – работяга на пенсии и живёт больше со своего огорода, чем с мизерных государственных щедрот. Людей труда я всегда уважал. Ну не всем ведь повезло родиться в Москве. А о Вите я даже рассказик написал, немного комплиментарный причём. Так захотелось мне тогда.  В общем друг-не друг, но, как минимум, добрый и отзывчивый сосед, который порой нас, городских недотёп, деревенским хитростям научить мог. Меня косить обучил, и косу из своих запасов подарил. Но, оказывается, не всё так просто.
      Говорят, друзья познаются в беде. Вот она и пришла. Мы «эмигрировали» из Питера в деревню и начали обустраивать в ней свою жизнь. И решил я по истечении трёх дней дойти до Вити, хоть поздороваться издалека. А то как-то неудобно, приехали, и тебе ни «здрасте», ни «до свидания». 
    У дома Волковых меня долго «приветствовал» их цепной пёс. Весь излаялся. А Витя не выходит. Жена-то в город, к детям уезжала, я ей издалека рукой помахал. Но Витя должен быть, дверь не на замке, на участке пусто, значит дома. Но не выходит. Надо сказать, накануне я тоже пробовал навестить таким макаром соседа. Но никто не вышел. И снова тишина. А не случилось ли чего? Я в окно постучал. Тут Витя и появился. Дверь открыл и машет на меня, как на прокажённого: «Уходи, уходи!». А я-то приближаться и не собирался, метрах в трёх-четырёх стою. Говорю, поздороваться заглянул. А Витя будто не слышит; «Уходи, иди к себе! Вот всё из-таких, как вы, эпидемия эта!» Лицо злобой перекошено, в глазах сверкает самая настоящая ярость. Да, такого Вити я ещё не видел. А всё страх этот. Ладно, побрёл я до дому, вслед мне из-за Витиной спины выскочил самый противный из деревенских псов – мелкий Чопа, его на цепи не держат, почти комнатный. Чем он и пользуется всегда, вечно норовит цапнуть за ногу, стоит лишь повернуться спиной.  Вот и в этот раз. Пришлось, чтоб отвязался, как всегда изображать, что камень поднимаю.  Да, вот такая нонче жизнь, тут почти как с украинцами из Китая, которых едва не сожгли соотечественники.
   Иду и думаю: «Конечно, из-за нас пандемия, можно подумать. Само собой, если бы все, как Витя, ковырялись в своём огороде и дальше райцентра не ездили, может, и не грохнуло бы так. Во всяком случае, так быстро. Но тогда до сих пор средние века стояли бы и инквизиционные костры полыхали на главных площадях. И чума чумилась».
     Однако как быстро человек-то свою сущность показывает. Много, как выяснилось, не нужно. Ведь ему, если и привезёт кто вирус, то собственные дети и внуки из города. Раз в неделю приезжают. Даже достатку Витиному ничего, по сути, не угрожает. Как сажал картошку, так и будет сажать. Как выращивал кроликов, так и дальше будет. А вот у нас с ним уже как раньше никогда не будет. Практически друг был. Вот со вторым деревенским Витей, Кравченко, отношения тоже тёплые были, но не такие как с этим. А тут Кравченко чуть не целоваться полез, когда я к нему после магазина (об этом отдельная история) про молоко и картошку разузнать зашёл, обмундированный по всем правилам коронавируса - в маске и перчатках. Мне едва удавалось дистанцию держать. Рад, что человека нового увидел. Им ведь скучно в нашей деревне зимой. Рюмочку звал выпить. «Вить, - говорю, - подожди, надо две недели мне выдержать, не дай Бог, гадость эту вам завёз!»  А он в ответ, мол, ну её в баню, дрянь такую-растакую. Чуть слезу не прошибло: «Зайду, сосед, обязательно зайду, потерпи, пока – никак.  Самоизоляция».
    И природа нас тоже пытается изолировать. Первый день второго месяца второй к ряду весны, нет не второй весны, зима ведь где-то была, а у нас только осень, плавно перетекшая в весну.  Пошёл снег. Делаю на балконе зарядку, и на лицо снежинки падают, в первый раз. Раньше тёплые дождинки могли залететь, а нынче – снег. Как бы зимовать тут не пришлось.  Мы ведь летние дачники. Такие вот дела.

Четвёртый эпизод. Покупки а ля коронавирус 
    «Вчерашний день, часу в шестом я вышел, - увы, - не на Сенную».
   А я бы предпочёл на Сенную вообще-то, лучше, конечно, на Невский, но и Сенная подошла бы. Ведь это когда-то:
   «Там били женщину кнутом, крестьянку молодую».
    Сейчас уже такого безобразия нет. Да, товарищ Некрасов, радуйтесь, ноне крестьянок не бьют. Ноне самоизолируются. Посему вышел я, то бишь выехал, в деревенский магазин. А вообще-то, повторюсь, предпочёл бы Сенную, до неё нам в Питере минут пятнадцать ходьбы. Там в это время года веселее.  Но я не пошёл, а поехал на машине, аж за два километра, затариться провизией. Хоть и привезли из питерской «Ленты» запасы, но всегда чего-то не хватает. Чего-то – это пунктов пятнадцать в списке. Будем ведь осаду держать. Коронавирусную. Взял с собой младшего в качестве помощника, надели перчатки, очки стрелковые, напялили маски, опустив их пока на подбородок. Ну синяя борода, ни дать, ни взять. Особенно у меня, под чёрной с проседью, ещё синяя.  Значит, вперёд, в сельпо.
   В магазине сразу предупреждаю: «Мы только три дня как из Питера, мало ли что, близко не подходите!» Меня поняли. Продавщица, кстати, была в синих резиновых перчатках, получается, даже здесь, в глуши, ими снабжают. А мужик местный, которого я не знаю, усмехнулся и поздоровался со мной ногами. Нынче такие приветствия в моде. Пора диссертации писать на тему «Жизнь и быт эпохи коронавируса».
    Но одним магазином не проживёшь. Хорошо, сосед Витя молоком и картошкой может снабдить. Её в деревенском лабазе обычно не бывает. Вот и сейчас. Только капуста и жухлые мятые апельсины.
   - Вам это не надо, - безаппелляционно заявила продавщица Надя, имея в виду апельсины. Сказала, как отрезала.
   - Ой, пирожные есть, - обрадовался я. Бабушка и Юля у нас их любят.
   - Вам это тоже не надо, - упрямо повторяет Надя.
   - А кому надо тогда? – удивлённо спрашиваю я.
   - Да проезжие купят. Им всё равно.
   Ну не знаю. Но по сравнению с коронавирусом, подсохшие пирожные, конечно, ерунда.
   Вот и пришлось после магазина идти на второй контакт. К Вите Кравченко, в смысле, заглянуть. Опять же в маске и в перчатках.
 Игорь, сын Вити, обрадовался, руку тянет. Я отстраняюсь и головой верчу из стороны в сторону – нельзя, мол, я только за молоком. Но раз пришёл, то надо уж по полной программе закупок пройти.
    - Ты картоху вроде как обещал, – это я уже Вите.
    - И-и, конечно, дам, - отвечает Витя,-  выбирай, - и пододвигает ведро с крупными, как на подбор,  прям железнобокими, как солдаты английского диктатора Кромвеля, клубнями.
   - А чего ещё есть? – продолжаю свой шоп-тур, - морковь там, свекла?
   - Вон, четыре морковки лежат, забирай, - отвечает, - да погодь, банку солёных огурцов хочешь?
  - Конечно, хочу, - отвечаю (а мысленно, про себя: «Мировой закусон!»), - сколько с меня?
  И тут Витя, который всегда деньги считает, замялся.
    - Ну за молоко – сто пятьдесят, а остальное –так бери.
   Ну я, естественно, за «так» брать не стал. Прикинул примерно и сунул ему пятьсот рублёв.
   -Бери, Витя, а то обижусь.
   Он гримасу сделал, но взял. И опять не удержался всё же:
   - А рюмочку не выпьешь? (Ему не с кем, сын вообще почти не пьёт).
   - Да нет, Витя, подожди. Мы же в самоизоляции. Ты же видишь, я даже перчатки надеваю. Вот через одиннадцать дней без приглашения приду. Так и знай.
   - Ну и договорились, - радостно заключил сосед.
   Так мы самоизолируемся. Вирус вирусом, а жизнь продолжается. И рюмочку (может и две) я с Витей выпью!

Пятый эпизод. Мусорка и автолавка
     Коронавирус. Сидим в нашей деревне из двенадцати домов, где к пяти постоянным жителям прибавилось ещё пять – это мы с детьми и бабушкой.
   Четверг утро. До двенадцати должен пройти трактор, который собирает мусорные пакеты в прицеп. Во сколько он пройдёт, никто точно не знает. Поэтому вытащил мешки на улицу, откинул окно, сижу и жду. Трактор слышно издалека, он за нами ещё круг делает, успею легко. В принципе он сам забирает, но мы ещё не платили, и не знаем как. Значит пропустить нельзя, он раз в две недели ходит. Вспомнил детство, было тоже самое – мусоровозка приходила к нашим пятиэтажкам в полвосьмого вечера. Но там были сотни квартир, поэтому она ходила каждый день, или почти каждый.  Сейчас то же самое, только значительно реже. И не надо искать тут иронию. До этого года от мусора надо было избавляться самим. Мы несжигаемое возили в райцентр, когда ехали в тамошние магазины, местные закапывали или устраивали языческие кострища.  Теперь хоть забирают. Видимо, это широко разрекламированная мусорная реформа на местах. Ну хоть так. Привыкнем. В Невель всё равно не ездим. Отовариваемся в деревенском магазине. Как выяснилось, там есть всё необходимое для жизни. Удивительно, но факт. Нет, конечно, там только два вида туалетной бумаги, например, хорошая и плохая. Там нет тридцати трёх видов сыра, а тоже только два, нет хорошего коньяка, зато есть водка и, что более важно в деревне - лопаты, грабли и так далее.
   Когда пройдёт трактор с мусором, буду ждать автолавку. Она тоже по четвергам, и слава Богу, каждую неделю. С ней хоть время понятно, примерно в полпервого, и она ждёт пока все не придут, бибикает. Автолавка – это не только магазин, это местный клуб, тут видишься с соседями, здороваешься, узнаёшь последние новости. Но примета времени – у водителя-продавца на руках одноразовые перчатки, некоторые приходят в масках, и все стараются держать дистанцию. Не толпимся, как раньше. Сначала из-за нас, понаехавших из заразного города, теперь просто привыкли. Мало ли что.
   Погода отвратительная, за почти три недели было лишь дня четыре тёплых, весенних. А так, от ноля до плюс семи-восьми, дождь, снег, ветер, серое небо, серо-бурая земля. Лишь ёлки за озером мягко зеленеют на фоне голых ветвей соседних деревьев. В эту пору городским в деревне делать нечего. Ждём май, тепло, ждём лето с купаньем и рыбалкой. Лодка до сих пор перевёрнутой на берегу лежит. Сети мы не ставим, а на удочку клёва нет. Пробовали с купальных мостков.
   Хочется в толпу, чтоб локтями толкались, хочется в кино, в которое я хожу, дай Бог, раз в год, хочется посидеть в ресторане, мы их в Питере почти не посещаем –скучно и долго. Легче самим что-нибудь вкусное приготовить и вина хорошего, не в три дорога, выпить. А здесь хочется. Хочется всего того, чего здесь нет, и чего мы (как и все) будем лишены ещё чёрт знает сколько времени. В обычный летний сезон такого не бывает, ведь сознательно убегаешь от городской суеты. Хорошо, в театр в марте успели находиться. Была задумана большая программа выгула детей по культурным мероприятиям на длинные восьмомартовские выходные, а они заболели. Вот тогда, вечером шестого, раздавив бутылочку вина, мы с женой порылись в театральных афишах и сделали себе программу на выходные: каждый вечер – в театр. Поэтому в театр пока не хочется. Хоть это хорошо.
   А так жду мусоровоза, жду автолавку. А за окном завывает ветер. МЧС уже выслала два штормовых предупреждения. Деревья раскачиваются на ветру, дом скрипит. Такая жизнь при коронавирусе.      
Шестой эпизод. Женское упрямство и мужская глупость
   Во всём виновато женское упрямство. Рос прямо за углом нашего дома клён, здоровенный, в четыре ствола. Клёны любят так разрастаться, их хлебом не корми, дай сплестись- трём-четырём одновременно. Вымахал этот клёнище раза в два выше нашего, двухэтажного дома с классическим треугольным чердаком. И все местные, в один голос, страшили нас: «Срубите клён, срубите, он наверняка уже весь гнилой внутри, завалится в бурю и проломает вам крышу!»
   Что правда, то правда, ветра в наших местах сильные, дом на горке стоит, вот и в этом коронавирусном, апреле бывали такие деньки, что при очередном шквале аж вздрагивало всё наше строение. А ещё бывают у нас грозы жестокие летом. Сидишь и трясёшься: «Сейчас как жахнет в клён и хана дому».
   Но Юля – женщина упрямая, говорит: «Срубишь клён – я в деревню вообще приезжать не буду!» Уж больно он ей нравился. Да было за что – красавец, конечно, когда в листве, раскидистый, разлапистый, как ёлка новогодняя при доме, только не ёлка, и круглогодичная. Посему угрозу Юлину я воспринимал всерьёз, а вдруг и вправду не поедет больше? Как мы тогда тут, без неё, без её женского упрямства? Кто нам, образно говоря, блины печь будет? Кто со мной трещать будет длинными летними вечерами на балконе за бутылочкой вина? Да и вообще, как я без жены? Я привык с женой, с какой стороны ни глянь – с ней удобно. Вот и сказал я себе: «Выбора нет, придётся, если что пожертвовать домом, ради сохранения семьи».
   Так и жили мы каждое лето в деревне под угрозой падения клёна на наше обиталище. Повторюсь, лучше уж клён на дом, чем дом без жены.
   Однако пришли другие времена, коронавирусные. Тут всего боишься, любая мелкая проблемка может стать совсем не мелкой. Ну сдох твой телефон, а салон связи закрыт. Карантин. Они у нас, к слову сказать, были закрыты поначалу, пока начальство не догадалось, что это тоже жизнеобеспечивающие предприятия в наше время.
   Вот я и думаю, а, если клён всё же завалится, то кто нам крышу чинить будет и чем? Несколько дней меня эта мысль мучила, потом всё же решился пойти на переговоры с противной, то есть совсем не противной, а желанной, стороной.
   На удивление, крепость по имени Юля сдалась сразу, без боя: «Рубите, - сказала, - вы всё равно его этими дурацкими стяжками изуродовали, летом в листве не видно, а сейчас, как трусы бабкины старые висят. Не клён, а верёвка для белья!»
   Я возрадовался, наконец-то! А тут как раз специалисты по рубке деревьев приехали, дрова для бани привезли, и так, не только для бани, на всякий случай тоже. Коронавирус всё-таки. Нет, я бы к ним в жизни не обратился в нормальное время. У них только бензопилы и старый советский трактор. А клён высоченный, тут автовышка нужна ещё, чтобы грамотно завалить его, постепенно, ствол за стволом срубить, зацепиться в нескольких местах, так, чтоб не на дом мастодонт этот рухнул, а в нужную сторону. А она сторона эта, всего одна, и не очень удобная. Поскольку кроме нашей дачи, там ещё линия электропередач проходит. В общем, в нормальное время, приехали бы люди из Невеля, вооружённые до зубов всякой техникой. Но тут коронавирус. В общем, уболтали меня местные специалисты. И, глядя на их работу я опять возрадовался. Мужикам хорошо за шестьдесят, а они по деревьям как обезьяны лазают. Ногами зацепятся, одной рукой с клёном обнимаются, а другой ещё сучья пилят. Я говорю:
    - Зачем?
    - А мяшают, - было ответом.
    Я лишь удивлялся, я в таком положении не то, что пилить, рукой махнуть не смогу, а этим сам чёрт не брат. «Ну, значит, спилят», - решил я и пошёл на зов Тихона, который был выдернут из компьютера на хозработы.
    И они спилили, да так, что клён рухнул, прямо на крышу. Нет, поначалу всё хорошо шло. Но самый последний, самый ближний к дому, ствол свалился, можно сказать, нам на голову. Хорошо, кровля наша качественная оказалась, выдержала, лишь местами металлочерепица погнулась, образовав щели. Я, ошалелый от грохота на крыше, прибежал к месту происшествия. Стою и думаю: «Ну ни фига себе, что ж делать?»  Но специалисты меня утешили:
    - А не переживай, мы это дело сами исправим.
    - А как? – говорю. - Тут же на крышу лезть надо, без вышки никак, металлочерепица скользкая.
   - Не боись, - говорят, - сделаем.
   И, на самом деле, сделали. Наверное, только в наших деревнях мужики на такое способны. Отчаянный народ. Ничего не боится, я о коронавирусе даже не говорю, они на него начхать хотели. Как залезть на середину крыши, когда самая высокая лестница только до её низа достаёт? Оказывается, просто. Всёго-то надо подогнать тракторный прицеп, один конец лестницы упереть о борт кузова, а второй на поставленный на попа здоровой деревянный короб, который у нас в хозяйстве давно имеется. Никто не знает, откуда взялся, но есть. Он, короб этот, аккурат высотой с бортик прицепа вышел. Ну чуток выше, на ступеньку лестницы, ерунда. А лестница, соответственно, криво стоит и грозит завалится вместе с чинильщиком крыш, но есть два человека, чтобы её держать – один из специалистов и я. Держу и проклинаю женское упрямство. Ведь всегда во всё виноваты женщины, только они!
   Во время всей починки, занявшей минут пятнадцать, я Бога умолял, чтобы «специалист» не свалился с так хитро поставленной лестницы. И он, Бог то бишь, меня услышал. Всё закончилось благополучно. Ну если не считать вполне здорового, как выяснилось, без намёка на гниль внутри, клёна. Он бы ещё нас пережил.  Зато, как говорит один приятель, какое приключение! Да, мужская глупость порой не знает границ, но порождает её женское упрямство, виноваты женщины, всегда! Они всему виной! Ну завалили бы клён раньше по всем правилам, одним клёном больше, одним меньше. Подумаешь!
Седьмой эпизод. Многофункциональная машина марки «мерседес»
    Дожили, при наличии хорошей машины, ждём автолавку. Для чего она тогда нужна, особенно, когда на дворе свирепствует коронавирус? А вот, оказывается, нужна. Сейчас расскажу.
    Но для начала зададимся одним вопросом. Для чего люди заводят дорогие машины?
    Для престижа, для статусности, чтобы иметь соответствующий уровень комфорта, скажете вы. Возможно, отвечу я, но не всегда, далеко не всегда. Порой дорогим машинам находят довольно странное применение. Вот мне приходилось наблюдать, как послушный сынок возил на своём «Порше» мамины соленья и варенья с дачи. Запас на зиму. И не сказать, что деньги все поистратил на «Паршу», и срочно пришлось утеплять балкон, чтоб было куда сезонные заготовки складывать. Вовсе нет, просто мама закатала банки, и нужно их доставить в город. Сынку, может, проще было такси нанять или водителя послать на машинке поскромнее, но мама-то настаивала, чтобы он лично. Благо, конь, готовый тащить всё это из Сиверской, имелся под рукой. Но и этого заботливого отпрыска, как выяснилось, можно легко перещеголять. И далеко ходить за примером не нужно. Что называется, на себя посмотри.
   Нет, «паршей» у нас не имеется в гараже, как, впрочем, и гаража. Зато есть эпоха коронавируса и загнанные ей в деревню в непривычное время, аж в конце марта, мы стали задумываться о грядках. Ну, судя по всему, тут до сентября нам куковать придётся. Это вместо того, чтобы, как планировалось, на мартовских каникулах прокатиться по срединной Франции от Лиона до Лиможа, а на майских праздниках, которые мы имеем обыкновение раздвигать до неприличного количества дней, оттопыриться в центре Москвы, радикально обновлённого стараниями нынешнего мэра и тысяч узбекских гастарбайтеров. Да-с. Вместо этого мы думаем что бы посадить на своей полусотне соток. Разительные перемены в жизни.
   Самый банальнейший вариант с картошкой был быстро отметён. Слишком много горбатиться надо, а выхлоп небольшой. Сажать, окучивать, полоть, жуков колорадских снимать (ненавижу с детства последнее действо – бабушка посылала). И спина моя не любит работы внаклонку, ну просто не переваривает, всеми позвонками голосует против и разгибаться отказывается. Забастовка своего рода. Другая крайность – парники для теплолюбивых и ранних овощей - тоже была отметена. Это всё же небольшая стройка, а в неё не хочется ввязываться. Опять же не купишь какую-нибудь фигулинку сразу, а потом магазины закроют на карантин, и будет твоя стройка стоять до скончания всеобщей изоляции.
   Поэтому остановились на самом простом и довольно вкусном варианте: приобрести огуречную рассаду, высадить её в тепле, в доме свободного места хватает, и потом по июньской погоде воткнуть в землю и терпеливо ждать, когда огурцы сами вырастут. Ну прополоть, наверное, пару раз придётся.
   Тут встал вопрос о земле. К счастью, причиной революции, как в семнадцатом, то бишь девятьсот семнадцатом он не стал. А всего лишь вопросом доставки оказался. У нас земля – сплошная глина, ну чуток перегноя от травы, а надо что-то получше. Зато напротив дома – стройка, там из бывшей халупы бабы Гали наша хорошая подруга и соседка новая Инесса дворец сделать хочет, причём из тех же самых брёвен. Ну полёт человеческой фантазии не удержим. Не нам судить. А вот под столбы перед стоявшей раньше развалившейся верандой старой хозяйки строители выкопали ямки. И наковыряли самого настоящего чернозёма.  Может баба Галя покойная туда остатки жизнедеятельности годами сливала. Вот и народилась чёрная, как у негра в …, ну вы поняли где, земля.
   Тут, извините за причинённое многословие, я и перехожу к теме своего, так сказать, сообщения: землю ту до нашей будущей грядки доставить надо. Это добрая сотня метров. Можно, конечно, в вёдрах потихоньку дотащить, время ещё есть, да спин собственных жалко. А посему обращаем взгляды на семейное авто. Вот в чём наш железный конь – чудо немецкой техники - пригодится! Вот для чего немцы на автозаводах горбатятся! Чтобы мы дерьмо перегнившее на их авто возили, чернозём то есть. Для огурцов. Ну значит наш Мерседес-Бенц , апреля 2019 года, новьё, старается, фырчит, дымит, газует, а возит. Целых пять ходок совершил по семь тазико-вёдер в каждой. Все ёмкости мобилизовать пришлось. Заодно ещё пару ездок с тем же хозяйством, чтобы засыпать одну некстати образовавшуюся канавку от упавшего клёна. Вот какая, оказывается, от мерседеса польза может быть. Вот для чего, получается, мы покупали навороченную машину! Трактором работать может. Молодцы немцы, ругаем мы их частенько, мол, упёртые, плохие, нас, хороших таких, не очень жалуют, а вот какую универсальную технику создали. Надо им подсказать для рекламы, чтоб не забыли упомянуть, мол, наши машины ещё и для перевозки чернозёма пригодны. Ничем не хуже трактора белорусского! Неправильно думать, что всё белорусское лучшее в мире, начиная от бульбы и заканчивая Президентом ихним. Немецкое тоже кое на что годится!
Восьмой эпизод. Деревенская смекалка
   Ну а что касается нас, то в том мероприятии по перевозке земли выявилась ещё одна польза. Пятнадцатилетний Матвей заодно тренируется. Ведь папе лень из-за каких-то ста метров за руль садится, несерьёзно. А сынок – с радостью, заодно движение задним ходом отработает, оно у него ещё не очень получается, от грядки нашей до дороги проще всего задом ползти. Натренировался, ни одно ведро не рассыпал на колдобинах. Вот и получается, что мерседес наш – учебно-тренировочный трактор-землевоз. УТТЗ в сокращении. Так и буду теперь его называть. Зачем спросите? А чтобы никто не догадался, может потом премию за рацпредложение получу от немцев. Истинно необычное применение ему мы нашли. Ну да коронавирус ещё не на то сподвигнет!
     Однако функционал нашей машины на этом не исчерпался. Неожиданное применение, которое мы нашли автомобилю Меседес-Бенц GLE 350 не осталось незамеченным. Хотя в нашей, разбросанной на добрых полкилометра деревне из двенадцати домов сейчас, кроме нас, проживает всего пять человек. И возили мы землю с Инессиной стройки  вечером, когда строители уже ушли, и начинало темнеть. Думали, дело пройдёт незамеченным. Не тут-то было! Нас засекли. Через пару дней один из строителей, лукаво улыбаясь, предложил мне купить у него старую «Ниву».
   - Я её зимой только всю перебрал, ещё лет десять прослужит. А то ты на Мерседесе землю возишь. Ай не жалко?
   «Молодец, - подумал я, - смекалистый какой! Всё-таки коммерческая хватка у русского человека имеется. И информация хорошо поставлена, никакого телевизора с интернетом не надо».
   - Да, - говорю, - была такая мысль, когда здесь обустраиваться начали. Купить УАЗик, например, чтобы по буеракам да лесам здешним гонять. Но опыт показал, что не нужно это.
   - Не, ты покумекай хорошенько, а то тут ветками свою игрушку посечёшь. А «Нива» хорошая: там, где пехота не пройдет, где бронепоезд не промчится, она, как говорится, на пузе проползёт, и ничего с ней не случится! Советская техника!
   Видя, что я не решаюсь сделать столь ценное приобретение, мой собеседник продолжил фонтанировать идеями:
    - И гараж мы тебе для «Нивы» построим, кирпичный. (Тут я представил кургузый гаражик из кирпичей грязновато-розоватого цвета на нашем девственном поле за баней). Да, построим, и для мерседеса навес соорудим.
   - А навес-то зачем, он не сахарный, от дождя не растает.
   - Да чтобы не выгорала краска! – на меня смотрят как на идиота. (??? – Восьмой сезон ездим в деревню на лето и ничего никогда. Нет, машины с потерявшими внешней вид крышей и капотом видал, но эти ветераны автопрома ещё Черчилля и Де Голля помнили).
   - А-а-а, - понимающе говорю вслух, - надо подумать.
   А сам уже вижу своё поле, застроенное гаражами, навесами, каморкой для велосипедов, сараем для лодки (у нас ведь и лодка есть деревянная, этими же мужиками сработанная, но зимует она, как и положено деревенской лодке, на берегу) и в довершение картины -  с хозблоком для обслуживания всего этого хозяйства. «Да, ребята, вам будет где разгуляться», - бубню себе под нос, и рука в кармане сама по себе складывает из пальцев фигу.
   - Да, ты подумай, а ещё мы пирс тебе можем забацать, металлический. Но это уже зимой только, сваи со льда вворачивают.
   Круто. Я так и представил себя, отчаливающего на лодке от пирса. Гюйс на корме, на носу дракон, варяжские щиты по бортам навешаны, и семья на берегу выстроилась – стоят по стойке смирно и честь отдают. А на горке оркестр из единственного в Невеле ресторана (он же на похоронах играет) грянул «Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг!» Красиво, заманчиво, чёрт побери. Вот выйду по протоке в соседнее озеро, там и орден из рук Путина «За дальний поход». Эх, зря я в мореманы не пошёл! Романтика!
     Но возвращаюсь с небес, то есть с озёр, на землю.
   - Ох, мужики, ну мне всё не потянуть. Надо поразмыслить, что важнее.
   Они переглядываются между собой. Не верят. Ну и не верьте, а я между тем ещё одно применение нашему мерседесу нашёл. Он, оказывается и мусоровозом может работать.
   Дело в том, по дороге, которая к трассе ведёт, не только мы ездим, хоть у нас и тупик. Невельские приезжают порыбачить на озеро (их тут сотни, нет, на наше прутся!), за водой к роднику у берега прикатывают из соседних деревень. Ребятишки гоняют, как водится в русских деревнях, обязательно на мотоциклах. Порой из-за рогов ревущего зверя самого водителя не видно, а всё-таки она, штуковина эта, движется. Вот бывает в жаркий летний день такие гости опустошат бутылку воды или чего другого да и прямо за обочину в траву её швыряют. Летом не видно этого безобразия. А сейчас оно глаза мозолит.
   Ну и организовал я детей на подбор мусора. Выглядело это так: старший Матвей, этакий пятнадцатилетний капитан, за рулём чуда немецкой техники, мы с Тихоном идём по обочинам, каждый по своей. Идём и собираем отбросы цивилизации в пластиковые пакеты и по мере наполнения кидаем их в открытый багажник ползущего перед нами мерсюка. Ну чем не мусоровоз? Всё, как в Европе, только на запятки не прыгаем как завзятые европейские афромусорщики, и у них почему-то для этого машины попроще используют. Но у них не у нас.  Вот, а потом маленькие пакеты засовываем в большие двухсотлитровые, и послезавтра приедет в деревню трактор за мусором (который раз в две недели заявляется) да заберёт всё. Такая цепочка у нас организована.
   Но одна мысль мне не даёт покоя: когда известия о нашей экологической активности дойдут до предприимчивых работяг с Инессиной стройки, что они мне предложат? Купить старый советский ГАЗон, чтоб мерседес не пачкать? Или построить мусороперерабатывающий завод? Будем посмотреть.   
Девятый эпизод. Новый "Кабачок "Тринадцать стульев"
   или урок физкультуры по переписке
    В деревню убежать легко, но учёбу-то никто не отменял. Значит, дети учатся дистанционно. По математике, по русскому языку, по английскому, по физике, биологии и так далее. Всё понятно. Давно говорю, что система Песталоцци и Каминского устарела, пора искать новые пути. В двадцать первом веке живём. А теперь ещё с коронавирусом. Но вот что такое дистанционная физкультура? А? Ну как в советское время, «Утренняя гимнастика», скажете вы. Мужик в трусах и в майке и девушка в спортивном нижнем белье модной фабрики «Магаданские дали» показывают упражнения, а вы повторяете. Ничего подобного! Это невозможно, интернет хороший не у всех, в том числе у нас, спрятавшихся от ковида в глухой деревне. Итак, удалённая физкультура - это ссылка, которая у нас не загрузилась. Её надо посмотреть, а потом ответить на идиотские тесты: какие виды плавания спортивные, а какие нет? Наши дети ходят в бассейн чуть ли не десять лет. Благо он в школе есть. И они и так прекрасно знают, что есть что в плавании. Поэтому вопрос: он плывёт левой рукой, подгребает правой и делает толчок ногами, мне больше напоминает пана Спортсмена из незабвенного «Кабачка тринадцать стульев» семидесятых годов. Он, если помните или знаете, играл в бокс по переписке. Это выглядело так.
   Пан спортсмен рассказывает:
   - Я боксирую со своим соперником.
   - Это как? – спрашивает неизменный ведущий «Кабачка» и вечно улыбающийся Михаил Державин.
   - Я ему пишу: Я бью тебе правый хук в левое ухо.
  - А он? - Спрашивают.
  - А он мне: «А я Вам наношу апперкот в правое ребро».
  - И кто победил? – Интересуется Державин.
  - Ну, конечно, я, ведь я первый написал! А, впрочем, это неважно, важно, что мы занимаемся спортом!
  Вот и мне кажется, что как раз это неважно, кто как плывет в данной ситуации, главное, чтоб доплыли. И самое главное: оказывается, «Кабачок тринадцать стульев» - это были вовсе не сатирические миниатюры из жизни соцстран, а рассказы из будущего. Не фантастика, нет, а именно из будущего. Вот я теперь сижу и гадаю, какой сюжет станет нашим завтрашним днём? Ну не хотелось бы мне, как начинающему писателю, глубоко разрабатывать тему «про зайцев», как пан Зюзя, или пасть жертвой бухгалтерии пана Вотрубы. Я бы лучше развлёкся с пани Зосей или пани Каролинкой. Они всё-таки симпатичные. Судя по всему, и теперь.
Десятый эпизод. Поздравляйте!
   Я очень люблю принимать поздравления с днём рождения. Как правило, в это время, то есть когда трудящиеся всего мира празднуют первое мая, мы всегда приезжаем в деревню. В этом году не планировали, хотелось наконец чего-то другого, хотелось соригинальничать, вместо деревни съездить в Москву, например. Разница, согласитесь, есть, ну небольшая, конечно, но есть. Однако коронавирус решил за нас, и мы уже вот как месяц пребываем в деревне. Значит, опять придётся принимать поздравления за пятьсот км от Питера.
   В прошлом году вовремя удалось получить лишь те, что успели прийти до двух часов дня. Потом стали приходить с поздравлениями соседи, и со своим скромными подношениями тоже. Соседи Волчки, то есть Волковы, Витя с Пашей, принесли ведро картошки и варенье. Остограммились с ними, потом явились Люба с Володей, что летом дачничают напротив Волчков, они тоже что-то принесли. И с ними остограммились. Потом – Витя Кравченко, и он принёс какие-то дары садов, опять остограммились. Погода была хорошая, сидели на нашей террасе. Соседи приходили один за другим, наверное, они сами расписали эту пульку. Кто - когда. С утра остограммиваться не начнёшь, а до пяти времени мало.  Я им просто сказал, что часов в пять приедет Люба, моя однокурсница и соседка по большому счёту. У неё именьице в соседнем районе. Мы друг к другу ездим, как баре в старые времена, погостить, вина попить, в озёрах искупаться, она – в нашем, мы – в ейном. То мы к ней на пару дней, то она к нам, дней на пять. Такие вот сельские забавы. И разнообразие.
   Но Люба – это метеор, Люба – это ураган, цунами. Когда рядом Люба, больше нет никого. Поэтому я и предупредил соседей, постарайтесь успеть до Любы, потом я двойной удар не выдержу, буду валяться в нокауте и умолять судью вызвать бригаду скорой помощи. К счастью, в тот раз все успели. Со всеми чокнулись. В прямом и в переносном смысле слова.
   Люба не заставила себя долго ждать. Принимали мы её во всеоружии, то есть вина хватало. На длительный срок, с таким количеством средневековые рыцари осады выдерживали. Но то в Средние века, мне бы хватило лишь дней на пять. И временами я бы был, как говорил покойный сосед Ильич, никакой. А Любе хоть бы хны. Её заливистый смех постоянно звучал в доме. На третий день она повезла нас в город, заправляться горючим. То, что было запасено, закончилось. Потом она что-то готовила (это я смутно помню), потом Юля пыталась протопить печь в старой хате, в результате дымом провонялся весь дом. Все эти дни, чтобы немного отдохнуть, я прыгал в лодку и грёб проверить ловушки на другом конце озера, но безрезультатно. Рыбы не было, зато разминка, природа и никакого вина. На пятый или на шестой день Люба уехала, и я смог наконец ответить на все поздравления, пришедшие первого мая после 14-00. Кажется, никто не обиделся. Ведь у меня гостила Люба.
    В этом году коронавирус перечеркнул не только наши планы. Люба не приедет. Жаль, с ней так весело. Деревенские не придут. Я их сам поздравлю со своим днём рождения. У каждой калиточки оставлю по бутылочке с закусочкой лёгкой. Пусть выпьют за меня. А сам сварю борщ, и посидим с Юлей на пару. А после обеда все вместе, вчетвером, совершим праздничный велопробег по ближайшим асфальтированным деревням.  Вот так и печень избежит сильного удара, всё же в коронавирусе есть свои плюсы.  А потом, потом буду вовремя отвечать на поздравления. Поздравляйте же!   
Одиннадцатый эпизод. Как превратить велопрогулку в подвиг
      9 мая – праздник Победы. Надо бы отметить. Но как? Помню в студенческие годы на нашем историческом факультете ежегодно проводился кросс памяти В. Васильковского – бывшего студента факультета, в декабре 1941 года предвосхитившего подвиг Александра Матросова.  Я тогда в физкультурных мероприятиях не участвовал.  И спортсменом был неважнецким, и ленился. А вот нынче в довольно зрелые годы таки тянет на спортивные подвиги. Наверное, возраст. Хотя иные мои однокашники, блиставшие  в своё время на этом поприще, уже давно потеряли фигуру и соответствующую форму, а вот меня, напротив, не удержать, дай помучить собственное тело. Ну тут ещё и дети виноваты. Надо же их тоже вытащить из-за компьютеров. Вот и решили мы с женой устраивать велопробеги. Первый был в честь моего дня рождения, второй определили на День Победы. Как ещё отметить памятную дату? Банальным застольем? Во-первых, банальным, во-вторых, не с кем, коронавирус. Получается опять вдвоём с женой рюмку чая? Нет, тут нужен подвиг, а если не подвиг, то хоть немного себя помучить. Потому что сподвигнуть детей на это дело – почти подвиг.
   Значит, решено – едем. Детей под страхом пожизненного отлучения от компьютеров уговорили, маршрут построен, их, впрочем, у нас немного, в виду незначительного количества проезжих дорог. Нет, дорог хватает, но по большей части можно передвигаться лишь на танке, а у нас такой матчасти не числится в хозяйстве. Зато велосипеды имеются, три новых или почти новых и один отреставрированный «Минск» 1990 года выпуска, ему надо было только колёса с резиной поменять, что мы и сделали при помощи очень продвинутого магазина в Петербурге. В царской армии были роты самокатчиков, то есть на самом деле велосипедистов. У нас на роту силёнок маловато, но, можно сказать, почти отделение.
  Итак, отделение велосипедистов рвануло вперёд, по когда-то (ещё в советское время) асфальтированным междеревенским магистралям. По ним ехать надо с осторожностью, то в яму можно влететь, то курицу раздавить, ведь они, увидев такое чудо техники, всё норовят под колёса попасть. Ну домашнюю птицу пугнуть не привелось, а вот лошадка одна некоторых из нас здорово впечатлила. Аккурат после двух километров рулёжки, прям за нашим деревенским магазином, выносится такая из-за поворота. Запряжена, сзади телега и мужик стоймя стоит да вожжи со всей силы тянет, а у кобылы пена изо рта, голова вбок повёрнута и гонит во всю ивановскую. Что называется, лошадь понесла, зрелище не для слабонервных, главное - у неё на пути не оказаться. Впервые такое видел. А дети (они впереди меня ехали) даже не поняли ничего, им про такое интернет не рассказывал. Наверное, это было недоброе предзнаменование. Но мы-то в приметы не верим, а посему продолжили свой путь.
   Лиха беда – начало. Примерно на шестом километре у осёдланного мной «Минска» отказало крутиться заднее колесо, и это прямо на спуске. Лечу вниз, а велосипед не слушается, едва-едва удержался, подошва ботинок помогла, разве что искры из асфальта не высекала. Пронесло. Пронесло меня, но не велосипед. Осмотр показал, что лопнул блок подшипников оси. Всё-таки колесо оказалось не совсем для «Минска», мы его с трудом втиснули, вот оно и не выдержало. Значит, есть потери - одна единица техники небоеспособна, надо вызывать эвакуатор. Велопробег, получается накрылся, осуществлён лишь наполовину.
   А эвакуатор сам не приедет, надо за ним ехать. Значит, кому-то оставаться караулить сломанный велосипед. Юля с готовностью согласилась. Погода хорошая, солнышко, тепло пришло наконец-то, чего не полежать на травке? Поэтому я пересаживаюсь на юлину двухколёсную технику, и мы с детьми летим обратно, домой. Дети довольны, обещанная пытка велопробегом оказалось короче.
   Но, как выяснилось, наши приключения только начинались. На очередном спуске с очередной горки у меня заблокировалась педаль, и действующий через неё тормоз тоже. Быстро бросаю взгляд на правую ногу и понимаю – дело плохо. Развязавшийся шнурок ботинка каким-то уму не постижимым образом влез в щёлку между педалью и её осью и заблокировал педаль. Ни вперёд, ни назад она не прокручивается! Ничего нельзя сделать.  Несусь вниз и не могу притормозить. Даже страшно, ужасно не хочется ломать себе кости. Вот уж День Победы так День Победы! Только над кем? Над нами? Но надо что-то делать. Русские не сдаются! Во всяком случае, сразу. Левой ногой удаётся дотянуться до асфальта, замедляя бешеный галоп велосипеда, и, наконец, внизу, после горки, остановиться полностью. Уф-ф, спасён! Высвободил шнурок и завязал его на положенном месте. Продолжаем движение.
   Но не долго, Бог любит троицу. Через километр мы начали терять Тихона, он отставал всё больше и больше, пока мы с Матвеем не развернули наших «лошадок» и не пришли к нему на помощь. Но и тут мы оказались бессильны. На велосипеде Тихона отказал передний тормоз. Не дожимался до колеса. А поскольку задний вышел из строя ещё раньше, то Тихон остался вовсе без тормозов. Так ехать нельзя. Что ж, бросаем теперь и Тихона вместе с его средством передвижения, едем домой только вдвоём с Матвеем. К счастью, уже без приключений.
   Ну вот он, наш дом с красной крышей. Матвей послан за ключом от мерседеса, а я паркую два выживших велосипеда на веранде. Возвращаемся, пятнадцатилетний капитан Матвей по традиции поездок по деревенским дорогам садится за руль. Тихон первый на пути следования нашей многофункциональной машины, у которой обнаружилось ещё одно полезное качество – велоэвакуатора. Грузим велик младшего члена семьи в багажник, его пришлось удлинить за счёт опущенного заднего ряда сидений. Тихон садится мне на коленки, и через минут семь-восемь, первая вышедшая из строя единица техники доставлена вместе с водителем в парк. Теперь пришла очередь Юли. Но тут оказалось сложнее, она занимает немного больше места, нежели Тихон, поэтому вдвоём на пассажирском сиденье нам никак не уместиться. Тогда Юля благородно соглашается разделить ложе… с велосипедом, только настоятельно просит ехать потише на ямках. А их на пути ой как много, всё же не федеральная трасса! Я остаюсь водителем-инструктором при Матвее.
    Ну вот загрузились, едем. Из задней части машины слышны постанывания Юли: «Ой! Аккуратнее! Не кирпичи везёте!» Стараемся. И тут случайно выясняется, что Матвей в доме взял только ключ, а документы, лежавшие рядом, забыл. Вот так номер: за рулём подросток, в багажнике человек, и документов нет. Как не повезло невельским гаишникам! Не сподобились они свернуть с шоссе на наши просёлки. Как выразилась Юля, могли бы обеспечить себе летний отдых в Крыму. Но, видать, не судьба им было. А мы, медленно, почти как черепахи, доползли-таки до конечной точки. Выгрузили Юлю, потом сломанный велик. Велопробег завершён. В этот раз он дался нам нелегко. Любая победа имеет свою цену. Вот и сегодня, в День Победы, наше отделение самокатчиков вернулось из боя с потерями: половина велосипедов вышла из строя, часть подлежит ремонту, а мой старый «Минск» так вообще - списанию. Зато подвиг получился – людей спасли и технику врагу не оставили! Ордена не заслужили, но рюмочки достойны. А потери матчасти, что же тут поделаешь? На войне как на войне!   
Двенадцатый эпизод. Куда пристроить собаку?
  За окном коронавирус, а у нас в деревне другая проблема, Шера ощенилась. Шера – это одна из двух собак Серёги Новикова, у него две коровы, десяток кур, Шера и кобель без имени плюс некоторое, абсолютно неопределимое, ибо варьирует из года в год, количество котов. Живёт Серёга, мужик за пятьдесят, после смерти матери один, только племянница из Великих Лук навещает, заодно всякий комбикорм для живой твари привозит. То есть сказать один – это неправильно, живности всякой при нём много, я уже перечислял.
   А Шера-таки возьми и ощенись, и плевать ей на всякие коронавирусы. Она про них не читала в интернете. Серёга, впрочем, тоже, у него только телевизор и радио. И вот теперь у Серёги головная боль – что со щенятами делать, ну не топить же их сразу в ванной, жалко. Да и ванной нет. А мы уже Шерин приплод на доращивание брали. Года четыре назад, так то летом было, они во дворе без мамы смело жили. Только, когда первого Юлька, племянница Серёгина, в Идрицу пристроила, второй заскучал так, что его пришлось в дом пустить, он на балконной раскладушке любил сладко спать, обязательно в нашем присутствии, пока и его Юлька не забрала. Так то, повторяю, летом было, а нынче на дворе середина мая пока. Холодная весна двух тысяча двадцатого. И по ночам может приморозить. И даже летом нашей кошке новые соседи по двору очень не нравились. Её приходилось выносить на естественные процедуры на руках, метров за двадцать от дома, подальше от щенят. А сейчас? Ну как тут оставишь на ночном холоде молодую поросль без мамы. А в дом не пустишь, то есть его законная владелица – наша кошка не захочет.
  Вот и болит голова у всей деревни из десяти человек, ну, ка минимум, у большей её половины, нас ведь пятеро плюс Серёга. Что делать с приплодом? Хоть в интернете размещай. Отозвались бы городские, может, кому надо? Фото приложим. Да, в эпоху коронавируса транспортировать трудно, так вы на расстоянии для начала их можете любить и растить. Сколько она, эпоха эта, продлится, даже Путин не знает. Но вы будете смотреть на фотку и мысленно поглаживать своего питомца. А что? В эпоху самоизоляции это вариант. А мы вам будем видео высылать, как оно, существо ваше, бегает, прыгает, лает, за кошками гоняется. А вы «лайки» нам ставить. Весело, согласитесь, ну где оно в вашей квартире за котом будет носиться. От холодильника до стиральной машинки? На первом же повороте занесёт, и пёсик, бедняга, ушибётся больно. А тут простор. Свежий воздух опять же. Он тут счастлив, ежли его кормить вовремя. Ну физическую часть работы мы возьмём на себя. Будем ходить к Серёге и кидать свежие косточки да «Чапи» всякие. Так что подумайте. Доброе дело всё же. А потом, через годик, как нам обещают, коронавирус закончится, вы сможете приласкать здоровенного кобелину и заодно подумать об удовлетворении его физиологических потребностей. Опять же весело. Правда? И все довольны, особенно Серёга. И это не лохотрон, это новая жизнь. Любовь к животным в эпоху коронавируса. Ведь всё переходит в виртуальную реальность. Концерты, обучение, даже правительственные совещания (!!!). Почему бы не любовь к животным? Опять же Грета Тунберг будет довольна. Вспомните об этой бедной девочке, а то её коронавирус что-то полностью заслонил.  Мы ей напишем. И обрадуется двоечница, как хорошо, скажет. Наши два кобелька ей будут кстати, очень кстати, среди прочих таких. Забота о ближних всё же! Жизнь продолжается! Кобели помогут!
Тринадцатый эпизод. Философствую от безделия
  Во Псковской области любят (наверное, правильнее сказать, любили) давать своим деревням интересные названия. Некоторые вызывают смешные ассоциации. Например, у нас соседняя деревня называется Перебоево. Кого там перебили, никто уже не упомнит. А вот переделать в Перепоево легко, тем более, что в девяностые годы это отражало реальное состояние дел в деревне. Дальше идёт Сенютино, что легко трансформируется в Синюхино. Это, конечно, фантазии, но вот название двух главных санаторно-курортных заведений области трудно было подобрать смешнее – Опухлики и Хилово. Как будто там не лечатся, а пухнут и хилеют. А вот в слове Авинище не хватает только знака вопроса, ну а остальное можно списать на орфографическую ошибку. Лучше всего, конечно, звучит Лобок. Это ещё и граница с Белоруссией. Тут без комментариев. Въезжаете в Россию, а попадаете в Лобок. О таком мужчинам только мечтать можно!
    Любят на Псковщине множественное число. Когда едешь по трассе через всю область, постоянно мелькают романтические Звоны, Заходы, Соловьи, более прозаически звучащие Броды, Смольники, Углы, Гривы, Крюки, Ломы, смешные Кисели, Решёты, Холюны, Завруи, Гультяи, Белки, болото Расколы, какие-то Усть-Долыссы, Барканы, непонятные Лудони. Есть райцентры – Бежаницы, Усвяты, Струги Красные, до революции они, конечно, были Белыми, а потом их перекрасили в кумачовый цвет.   Ещё города имеются – известные каждому в нашей стране Пушкинские Горы, Печоры со знаменитым монастырём и очень Великие Луки. Великие, да, аж на 90 тысяч жителей тянут.
   Я, к примеру, 16 лет своей жизни, почти всё детство, провёл в Крестах. Нет, не угадали, не сидел. Кресты – это пригород Пскова, и по-псковски – перекрёсток. Там дорога из города соединялась с Белорусским трактом.
   Впрочем, у соседей с названиями тоже всё в порядке. Под Новгородом, у озера Ильмень существуют Три отрока, Закибье, Медведь, Троица, Хотяж, Нижний и Верхний Захоны и совсем уж интригующий Неронов Бор. Так что предки нынешних псковичей были не одиноки в своих странностях.
   Но мне кажется, что псковичи всё-таки перещеголяли новгородцев. Ну как можно жить в городе с названием Дно? На дне чего живёшь? А это ещё и узловая станция, туда, на дно, заходят поезда, там, видимо, и пропадают. Но, конечно, всех перещеголял другой городишко. Как-то приезжает из Пскова один коллега и, ошарашенный, говорит: «Слушай, там, во Пскове, они вообще с ума посходили. Еду по городу, а мне на перекрёстке дорогу не хочет уступать Газель с надписью: «Дежурная часть. Пыталово». Ну, - говорит, - я, конечно, с такими «аргументами» спорить не стал».
    Одни живут на дне, другие на острове. Райцентр с таким названием тоже присутствует на карте области. Но ещё обиднее поселиться в Пустошке, тем более, что некоторые аналогии явно прослеживаются, когда прямо с края трассы на тебя смотрят зияющие пустотой окна бывшего завода по производству не знаю чего.
   А вообще, конечно, названия ни при чём. Не имя делает человека, как говорится. Жалко, что красивый край этот с его озёрами и борами, запустевает, зарастают некогда цветущие нивы. Деревни превращаются в летние посёлки дачников из больших городов. Летом, конечно, хорошо, но зимой пустовато, даже не к каждому дому проедешь порой через наметённые за ночь сугробы. Небольшие райцентры тоже загибаются. А ведь когда-то во всех этих Звонах, Заходах, Гривах и Смольниках жило свыше полутора миллионов человек, в пятнадцать раз больше, чем в городах псковских. А ныне – меньше двухсот тысяч и половина из них старики. Вот такие теперь Кисели с Холюнами.

Четырнадцатый эпизод. Вот и лето пришло
    Ну вот наконец и лето. Никогда ещё так долго мы его не ждали. Целых два месяца. Когда в конце апреля по восемь раз в день принимался лёгкий снежок – не верилось. Когда в середине мая ударили заморозки – мы думали, что лета никогда не было, что оно нам только снилось изредка. Но оно всё же пришло. Какое-никакое, но лето. Даже вода в озере прогрелась на удивление быстро. Правда, возможно «прогрелось» - это моё личное впечатление, потому как, кроме меня, никто почему-то купаться не спешит. «Б-р-р-р», - говорят. А я вот прыгаю с мостков в воду, может от тоски, конечно, от длительного ожидания, но мне кажется, что вода вполне себе нормальная. Главное – сделать десятка два быстрых гребков, а потом уже можно спокойно, размеренно совершать плавные движения руками и ногами или, повернувшись на спину, застыть, пробивая взглядом бездонное синее небо. Бездонное, немного синее, немного серое, вон в углу опять очередной ливень грозит кулаком – «Вылезай, а то грозу вызову!» Да, от грозы мне уже приходилось убегать из нашего озера – не самое приятное занятие, доложу вам. Одно дело – бег трусцой в городском парке среди правильно высаженных деревцев, другое – ломиться с мостков в гору под взрывающимся каждые полминуты чёрно-оранжевым небом.
   Но купание каким бы оно ни было, всё же явный признак лета, такой же как чашка с горячим чаем на красном пластиковом столе перед домом. Теперь можно комфортно, не растирая каждые две минуты озябшие на холодном ветру руки, попить чайку с конфетками и погреть бока на июньском солнышке. Красота!
   А красота ещё и повсюду. После серой, а порой и вовсе грязно-коричневой палитры полей со старой пожухлой травой,  лесов и перелесков с голыми ветвями деревьев, за май природа окрасилась в ярко-зелёные, белые, жёлтые и даже розовые цвета. Оделись свежей травой поля, покрылись листьями берёзы и осины, клёны и тополя, отцвели бело-красной дымкой яблони, и каждый кусочек земли, каждая полянка покрылась жёлтым морем одуванчиков. Их яркие огоньки оживили все лужайки перед домом, и нам с Матвеем даже запретили косить подросшую траву, пока они не отцветут.

    Наконец одуванчики стали складывать свои жёлтые бутоны и готовиться распушиться беленькими парашютами. Уф, можно косить. И что же? Матвей поработал неплохо. Но некоторые цветочки увернулись от его триммера. Они так и остались в той же переходной стадии от цветка к парашютикам-семенам. А вот скошенные, срезанные жестоким, безжалостным лезвием решили, что надо срочно продолжать род. И уже обрезанные, оторванные от соков земли, они за одну ночь стали классическими одуванчиками, оделись в пышные белые шапочки. Вот это сила жизни!
    А их братья так и стоят, как были. У них ещё есть время.   Одуванчики царствовали над невысокой пока травой почти две недели, потом их сменили фиолетовые до винной бордовости люпины. За озером, на заросшем колхозном поле, они затмили собой всё, целые люпиновые луга закрыли зелень. Издали всё кажется фиолетовым. Ну и на нашей грядке, на которой мы так и не посадили огурцы, вытянулись луковые перья. Длинные, зелёные, они так и просятся в рот. Теперь мы активно поглощаем их витамины, долго это продолжаться не будет. Зелёный лук как приправа к борщу, как закуска к хлебу с салом, ну и под рюмочку он тоже неплохо идёт. Хорошо! Лето!
Пятнадцатый эпизод. Деревенское лето не как всегда
    Лето, а рыбалки нет. Давно вытащены бесполезные ловушки, в них только пару раз заплывали бестолковые щурята. Щуки, даже щучки не идут, попрятались где-то. Караси и лини не лезут в наши верши, сосед Витя даже сети не проверяет, лишь подплывёт, потянет рукой и бросает обратно в воду – пустая и так понятно. На удочку ловить – вообще напрасная трата времени. Тут в любой год, коли погода хорошая, отплывёшь на другой берег озера, а до него всего-то сотня метров, устроишься поближе к зарослям и знай себе – таскай рыбёшку, не на одну сковородку хватит. А теперь… остаётся только природой любоваться. Вон поверху хищник летает, орел или беркут, бог его разберёт, кружит, высматривает очередную жертву, вон утки ныряют – им тоже видать корма хватает, а вот для людей рыбы нет. Ушла, как говорится, на дальний кордон. А может коронавируса боится, не идёт на близкий контакт, соблюдает социальную дистанцию. Такие вот дела. Иного объяснения пока не найти, всегда рыба была, а нынче – нет. Зато ковид пришёл, приплыл или прилетел. Видимо, разными путями добирался до нас.
   Ну да ладно, еда есть, природой можно наслаждаться, в озере накупаться вдоволь. Это лето, в отличие от прошлого, нормальное, тёплое. Купание открыто каждый день, то есть почти каждый. А длинными деревенскими вечерами с бокалом вина в руке с балкона любуемся нашими попадьинскими закатами, им равных нет, во всяком случае, я не видел даже на Мадейре, а где-где, но уж там, на этом острове, красоты редкостные.

    В общем, летом в забытой Богом деревне жить можно даже таким отъявленным бездельникам как мы. Ведь лук свой мы уже съели, грядок больше нет, школьные уроки закончились давно, значит у детей проверять ничего не надо и контролировать их тоже надобности больше нет. Лишь пинать их время от времени – сделайте зарядку, сделайте уборку, а то застоятся вообще и раздадутся в ширь от ничегонеделанья. Ведь единственное развлечение – это поездки в магазин, да и они всем надоели, а больше всего - вменённая самим себе обязанность перетирать санитайзером все упаковки. Очень нудное занятие. В мае превратили обеденный стол в приспособу для игры в миниверсию настольного тенниса – ракетки и шарики по интернету заказывали. Обедать можно и в другой комнате, а так хоть какое-никакое, но развлечение, но и оно поддостало. Ну нельзя по десять раз в день практиковать даже самую увлекательную игру. Надоест однако. Вот и нам надоело. Стало быть, заскучали немного, общения не хватает. Люди всё же, не медведи. Хорошо, мы с женой не из тех пар супружеских, про которых Высоцкий метко заметил: «Придёшь домой – там ты сидишь!» У нас всегда найдутся темы. Но не всем так хорошо, как нам.

    Первая не выдержала бабушка, она деревню вообще-то никогда не жаловала и кабы не коронавирус, так и не удостоила бы своим посещением наши сельские угодья. Пришлось везти тёщу во Псков – оттуда в её любимый Новгород, где она решила прятаться от пандемии, «Ласточка» ходит.  Бабушка показала пример, и дети ухватились за него руками и ногами. В их переходном возрасте мало общих интересов со взрослыми, им бы с друзьями потусоваться, хотя бы виртуально при помощи продвинутого городского интернета. Нынче так молодёжь общается. А тут Матвею даже в футбол запрещаем со сверстниками деревенскими играть. Самоизоляция! Что детям делать? Все возможные темы со взрослыми они уже обговорили, все истории нам рассказали. Все сериалы, которые хотели посмотреть вместе, посмотрели. Теперь у них только компьютеры, слабенький интернет да наша старушка-кошка, которая с каждым днём ест всё хуже. Дети просятся в город, убеждают нас, что там и с коронавирусом жить можно, но мы держимся пока. Пока - это ключевое слово, потому что глупо провести в деревне холодную весну и уехать в первой половине лета. Ищем доводы и находим. Вот скоро Зайчики приедут, будет веселее, говорим и ждём пришествия Зайчиков.
Шестнадцатый эпизод. Зайчики
    Ну вот они и приехали. Зайчики – это фамилия такая. Мама Инесса - Зайчик, папа Эдик – Зайчик, трое взрослых и почти взрослых детей – Зайчики, жена старшего сына с подругой. Последняя по фамилии – не Зайчик, но для нас всё равно – Зайчик. Вот, аж целых семь человек получилось, в машину все не влезли, части путешественников пришлось на поезде добираться.
   Теперь соседний дом, который арендовало многочисленное семейство, можно смело называть зайчатником. Можно, но не получится. Ибо тогда наш надо именовать аквариумом, а не хочется. Ну и ещё один резон -  вместе с нашими друзьями там поселилась одна деревенская кошка со своим потомством. Чья она – никто не знает. Зато кошка знает точно – раз появились новые люди, значит им можно попробовать пристроить своих котят. Что она и пытается делать по несколько раз в день. Для упрощения мероприятия она устроилась около крыльца и стоит только кому-нибудь на нём появиться, как умное животное выталкивает вперёд очередного отпрыска, которое, конечно, тут же начинает жалобно пищать. Картина не для слабонервных, но наши друзья держатся. У них и так один свой кот есть, он, правда, больше живёт под кроватью, привыкает к новой обстановке, но он всё же есть. Хотя, что-то мне говорит, что самой главной любительнице котов в семье Зайчиков – пятнадцатилетней Мартине, одного кота мало. К тому же он уже большой, вырос, а эти такие маленькие, миленькие шерстяные комочки.
   Зайчики нарушили нашу самоизоляцию. Ведь до их приезда мы даже со всеми соседями, кроме Вити Кравченко, разговаривали, держась на почтительном расстоянии. То есть сначала они нас побаивались («понаехали тут коронавирус разносить!»), потом уже мы их, а потом все привыкли. Даже в центр местной цивилизации – Невель – мы ездили только при крайней необходимости – интернет-заказ получить или в аптеку зайти, ну и для хозяйства что-нибудь прикупить. Всегда в чём-то есть нужда, то газ в баллоне кончится, то велосипед сломается.
    И вот в эту самоизоляцию стремительным ураганом ворвались Зайчики, целых семь человек. Какие теперь социальные дистанции? Стрелковые очки, которыми предохраняли глаза в магазинах давно забыты, они мгновенно запотевали, так что получалась сплошная каша. Перчатки пожертвованы в угоду санитайзерам. Остались только маски. Однако и на них с появлением наших друзей были мысленно повешены лайбочки «only for shop». Тем более, что, кроме общих застолий, папа Зайчик организовал две смешанных мужско-женских футбольных команды. А, когда на поле кипят нешуточные страсти, обо всё остальном забывается! Правда, для начала выяснилось, что не все экипированы соответствующим образом. Например, у меня, кроме тяжёлых ботинок, в которых приехал в марте, и дворовых резиновых шлёпанцев были лишь сапоги. Зато много, аж три пары, каждая с разной длиной голенища. Для разных случаев жизни. Для охоты, для рыбалки, для прогулок. Вот и пришлось первый матч играть в сапогах до колен. Всё же они менее травмоопасны, нежели башмаки на твёрдой полиуретановой подошве. Но впечатления остались после игры сильные – весь остаток вечера казалось, что на ногах тяжеленные вериги на железных подошвах, а я – христианский мученик. Только сто грамм облегчили мои страдания. Тем не менее на следующее утро первым делом рванул в Невель – покупать кроссовки себе и Тихону.
   Футбол с Зайчиками, кроме поездки в райцентр, имел ещё одно последствие – мы разрешили Матвею играть с деревенскими. Смысла запрещать больше не было. Так рухнула вся наша с таким трудом выстроенная система самоизоляции. Теперь возвращение в город стало уже только вопросом времени, а не принципа.
Семнадцатый эпизод. Кошка

   Но в город вернуться в полном составе нам было не суждено. Всё-таки коронавирусный год не обошёлся без потерь. Умерла кошка. Ещё в декабре мы с друзьями отмечали её совершеннолетие – восемнадцать годов ей стукнуло. Ещё совсем недавно Юля, убирая следы её жизнедеятельности или пришивая заплатки к многострадальной обивке дивана, говорила, что она, зараза, нас всех переживёт. Ещё вчера мы ругались вслух, открывая перед её сиятельством очередную дверь или протирая вечно загаженный засохшим кормом пол перед двумя её мисками. Ещё недавно мы отчитывали детей за незакрытую дверь в комнату с печкой, где в узком промежутке у стены наша воспитанница любила делать свои нехитрые кошачьи дела – выгребать оттуда плоды её стараний было чрезвычайно тяжело. Казалось, наша кошка будет жить вечно и вечно портить нам мебель, гадить в душевом поддоне питерской квартиры и повсюду разбрасывать свои белые шерстинки – раздеваться, так по-женски называла это Юля, а по всему дому на них скапливались грязно-серые комки пыли.
   Так казалось. Ведь даже после своего «совершеннолетия», наше домашнее животное, несмотря на почтенный для её вида возраст, делало всё, что положено взрослой кошке – ела, спала, драла когтями мебель и двери, ни обращая ни грана внимания на специальные толстые канатики, которыми мы обвязали опоры антресоли для реализации жизненно необходимого котам упражнения по заточке инструмента для раздирания шкур и тряпок. Иногда наша питомица, которая никогда не отличалась ласковым характером, даже удостаивала нас высокой чести - она забиралась на чьи-нибудь колени и строго следила за тем, чтобы оные не двигались лишний раз, а лучше вообще во всё время отдыхательного моциона. Дети были на седьмом небе от счастья, когда она выбирала их в качестве тренажёра, взрослые – меньше.
   Но вот мы спрятались от коронавируса в деревне. И поведение животного, кстати так и не обретшего собственное имя (мы её всегда называли просто - кошка), начало меняться. Сначала она начала больше времени проводить на ногах некошачьей части нашей семьи и даже не шибко раздражалась, когда её вежливо просили покинуть плацкартное место. Потом она стала катастрофически терять аппетит. Уж какие только консервы мы не покупали для неё в Невеле! Всё, что там можно было найти, перепробовали и не жалели ей лучших обрезков мяса на обед. Но никакие усилия не давали результата, кошка худела и медленно, но верно превращалась в скелет на четырёх лапках, пока вообще не прекратила кормиться и легла умирать. Несчастный Матвей провёл с ней в кровати часов пять, со слезами на глазах следя за тем, как временами дёргалось её исхудавшее тельце. Позже мы определили, что у неё был кошачий инсульт. Одно время показалось, что она выкарабкается – через день она даже стала немного шевелиться и менять положение. Но это оказалось временным улучшением, вскоре кошка замерла навсегда, и на нас смотрели невидящим взглядом её стеклянные глаза.
   Я выкопал могилку в конце нашего участка под высокой берёзой. Сверху, над импровизированной насыпью, мы водрузили крупный валун. Потом съездил в магазин, и мы помянули усопшую как человека, не чокаясь.  Всё-таки она почти девятнадцать лет была с нами и на законных основаниях считалась членом семьи, даже в её ветеринарном паспорте была записана наша фамилия, правда, в мужском роде – Карасёв. Так что одним Карасёвым стало меньше. 
Восемнадцатый эпизод. Ландшафтная усадьба Ореховно
    Мы очень скучали в деревне. Всё тут было обхожено, всё дела сделаны. Никогда мы не проводили так много времени вдали от цивилизации. А тут на тебе - коронавирус. И хоть лето уже вовсю греет, а скучновато, душа просит чего-то нового, неувиденного. А где ж оно тут?
   Так бы и не узнали, не увидели, кабы не безудержная, неуёмная энергия Инессы. Она приехала и быстро занялась своими строителями. Они как-то вяло возводили будущий «Зайчик палас». Не сачковали, нет, просто параллельно что-то другое строили. Но Инесса налетела и быстро поставила их по стойке «смирно» и «на первый-второй, рассчитайсь!», тут они снова заработали. А Инесса успокаиваться не умеет, и вот она придумала нам всем исправительные работы. Сначала ездить в лес по грибы и ягоды, но и этого ей мало. «А давайте, - говорит, - съездим в Ореховно, в ландшафтный парк!»
   Ландшафтный парк в нашей глуши? Да лучше уж сразу за стол, по рюмке да по второй. А вот и нет, оказывается. Всего-то километрах в двадцати пяти от нас имеется такой. Да ещё какой! В интернете бают, что единственный во всей России! Якобы самый крутой ландшафтный дизайнер всея Европы его забацал на своей исторической Родине. Он там во Франциях и Германиях сады построил, ну и по ходу нам один создал в краю, где он, сын военного, провёл часть детства.
  Что ж, раз у нас такое имеется, надо посмотреть. А то мы живём здесь и не ведаем, что под носом у нас уже лет шесть цветут цветы вдоль извилистых дорожек, переплетаются фигуры французских и итальянских садовых решений. Даже не верится. Что ж, неверующим воздалось по справедливости. Ландшафтный парк Ореховно превзошёл все ожидания, его нельзя описать, его нужно видеть. Невероятной красоты зрелище! Аллея из десятиметровых туй - этого редчайшего древесного сорта, завершающаяся классической балюстрадой, повторение французского пейзажа с кипарисами. Ей-богу не отличить, я так и подумал, откуда кипарисы в наших краях. Оказывается, таблички читать надо! Есть в Ореховно и кусочек итальянского сада эпохи Возрождения с регулярным парком, симпатичными узорными посадками, кустиками-боскетами и интересными скульптурами. И два особнячка в очень неожиданном для Пустошкинского района Псковской области стиле ренессанс. В общем, как в другой стране очутились и в другое время! Ну спасибо Инессе, а мы сидели в нашей глуши и не знали, куда бы стопы направить, то бишь колёса. А всё было так просто! Да мы бы сюда раз в неделю наведывались!

   Правда, при коронавирусе и это удовольствие открылось только с первого июля. Но всё же. Даже уезжать не хотелось. А тут ещё рыба клевать начала, ну не так чтобы как в былые годы, но и то не зря сплаваешь. Однако рыбалка удовольствие ограниченного значения, то есть лишь для меня. Юле, той, вообще только в тягость, рыбу чистить надо, а едим у нас озёрных краснопёрок только мы с Тихоном. Короче, лодку пришлось вытаскивать на берег, на зимнюю стоянку. Вот и Зайчики уезжают, вот и нам время пришло. Пора, собираем вещи, сворачиваем лагерь.
Девятнадцатый эпизод. Возвращение в город
    Четыре с лишним месяца жили в деревне. Ещё никогда столько времени там не проводили. А тут пришлось - прятались от коронавируса. Но не выдержали, сдались, к тому же новый учебный год надвигался. Никогда дети так не хотели идти в школу. А тут их понесло. «Хочу учиться, и всё тут!» Ведь сколько они маялись, мучились в добровольном заточении в большом двухэтажном доме с балконом, с которого открывался прелестный вид. Рядом были поля, леса, озёра, там никто не запрещал гулять. Более того, иногда их в буквальном смысле слова выгоняли во двор. Однако они его переросли, там ведь нет компьютера, значит нечего делать. Поэтому даже баскетбольные кольцо и мяч смогли вызвать их интерес раз пять, не больше. Чего уж говорить о купании в озере – старший до него дорос только в июле, да и то поплавал всего с десяток раз, а младшего лишь однажды удалось загнать в воду. Ещё целых четыре раза их заставляли кататься по окрестностям на велосипедах. Они ехали с унылыми лицами и всё время спрашивали, когда повернём обратно. Были страшно рады, когда на втором выезде полетели подшипники в моём старом велике. Экскурсия на том закончилась, началась эвакуация. Бо;льшим успехом пользовались инициированные Инессой поездки в сосновый бор, наверное, потому что на машине. И ещё – там можно было наесться вкусной черники, которая была особенна хороша в этом году. Однако часто ездить в боры уже и взрослые не хотели – не есть же одни грибы, а куда их ещё девать?
   Поэтому наши подросшие и потерявшие в силу возраста интерес к дворовым забавам дети постоянно изнывали от скуки и спрашивали: «Ну когда же вернёмся в Питер?» Даже если бы им разрешили всё время утопать в компьютерных играх, этот вопрос повторялся бы вновь и вновь. Ведь никакие прогулки, никакая рыбалка, никакой баскетбол, никакой футбол, никакие чудные, неповторимые попадьинские закаты не могут повысить скорость интернета! Я уж не говорю о пении пташек по утрам. Это вообще непонятное удовольствие слушать их, в интернете же можно, если уж так захочется, там качество записи лучше натурального.
    И вот, наконец-то, возвращение! Рановато, ещё полмесяца лета, но младшему было обещано задолго до коронавируса, что в этом году свой день рождения он встретит в Питере. Подразумевалось – с друзьями, но на деле вышло только с компьютером, зато «он реально крутит». Нет, общение с приятелями тоже получилось, правда, только через «дискорд». Но это опять же лучше натурального.
   Однако ощущение возвращения в город, в цивилизацию, возникло у детей даже не в Питере. Ещё во Пскове, в который мы заехали по дороге, старший, Матвей, стал восхищаться: «О, DNS! О, Эльдорадо! О, Максидом! О, Сбербанк какой огромный! Вот это жизнь, не то что ваша деревня с двенадцатью домами!» Ну а про Петербург и говорить нечего. Первый восторг начался уже на шестиполосном участке Киевского шоссе перед въездом в город: «Да, вот это дорога стала! Целых сорок километров теперь! Аж от Гатчины начинается!» Но самый восторг вызвала сто раз виденная слегка футуристического вида мрачно-серая развязка Пулковского шоссе и КАДа: «Ой, бетонные дороги!» - простонал  от восхищения Матвей, видимо, испытывая неповторимое удовольствие от вида пугающих переплетений асфальта и железобетона.
 
  Дальше больше – «О, Гамбургерия! О, Суши-бар! О, KFC!» И, конечно, «О, Макдональдс!» Дети разглядывали в окно машины настоящие, правильные, достопримечательности города Святого Петра и не уставали повторять: «Как я счастлив! Как здорово! Как прекрасно!» И, естественно, встреча с прекрасным состоялась. Она не заставила себя долго ждать. Терпение давно иссякло, хотелось снова ощутить непередаваемое. Прямо на следующий день, по выбору именинника (но с грамотной подачи Матвея) мы пошли в «Мясную лавку» есть руками - двадцать первый век всё-таки, pax americana - огромные американские гамбургеры. Все были довольны, особенно дети. Вот она настоящая жизнь! Вот счастье! Придётся жить счастливыми и с коронавирусом!


    Ниже – лучший (самый большой) гамбургер «Мясной лавки». Дети облизывались, но не решились.

Двадцатый эпизод. Самый длинный. Перманентный афтершок
    Вот мы и в городе. Уже пятый месяц. Вторая волна. Даже не говорю чего, и так понятно. Болеют почти все. Болеют соседи по подъезду. Болеют на работе. Болеют незнакомцы на улице. Болеет на порядок больше людей, чем весной. Некоторые умирают, есть потери среди знакомых. Но ко всему привыкаешь и на многое плюёшь с высокой башни: давно забыты очки, в деревне остались неудобные перчатки, только масками не пренебрегаем – как пацаки из незабвенного фильма «Кин-Дза-Дза» ходим в намордниках да брызгаемся санитайзерами при каждом удобном случае. Болезнь не только убивает, она оставляет жуткие следы в мозге. Не хочется заканчивать жизнь умственным калекой. Не хочется, но ничего исключать нельзя. Мы пока не болеем. Ждём вакцину. Может и дождёмся, но жить в страхе больше не можем. А посему: гуляем каждый день, то есть гуляем по городу, напяливая маску в толпе, ходим в магазины, на выставки тоже в маске, в ресторанах едим дистанционно через доставку, учёбу детей тоже перевели на дистант, со знакомыми, преодолевая себя, здороваемся за руку, четыре раза в неделю играем в теннис, опять-таки хотел сказать в маске, но нет, сдираем её при входе на корт.  И при этом ругаем власть за закрытие ресторанов на Новый год. Как людям жить? В смысле – рестораторам и иже с ними? Вы, что ли, денег дадите? Вы что, правда, проверяете, все ли в масках заходят в метро? Не верим! Растерявшаяся, забывшая, что такое эпидемия, Европа опять закрылась, и вы туда же? Проще закрыть, чем следить за тем, что нельзя, за что, действительно, нужно наказывать. Вопросы такие, впрочем, задавать бесполезно, но хоть так сбросить накопившийся негатив.
    А освободившись от него, встречаемся с друзьями, будем праздновать с ними Новый Год, в первый раз в Питере за тринадцать лет.
    На январских каникулах поедем на базу отдыха кататься на лыжах без масок. 
    В общем делаем всё, что не рекомендуется, но живём, потому что дальше бояться нельзя! Потому что жить надо!
                Конец
С иллюстрированной версией "Записок..." можно ознакомиться на платформе "Литрес". Отрывки из них (4 эпизода) - в сборнике "Маршал хочет сена". Его можно найти на платформе "Литрес" и в сети "Буквоед - Читай-город" и в книжных магазинах Петербурга.