Побег - продолжение 1 детектив

        Днём решили не работать. Привели в камере порядок. Тщательно вычистили пол от песка и мелких кусков камней.  За день в камеру никто из сотрудников милиции  с проверкой не посетил.  За весь день, к счастью  беглецов, даже постовой  не соизволил  взглянуть  в глазок.  Такая  халатность  постовых и  дежурного  по отделу,  было только на руку  беглецам. Беглецы, из спрятанных, после обеда  двух алюминиевых ложек  сделали острые  инструменты  для выковыривания камней. С наступлением ночи, в камере закипела работа. Имея в руках  инструменты,  работа пошла быстрее и производительнее.  По мнению  беглецов,  в эту ночь  они должны  разобрать  стену и по их же расчёту, где – то за полночь,
должны оказаться за пределами  этой камеры.               
 Выбранный мелкий камень складывали в парашу.  Туда же складывали мелкую штукатурку и песок.  Наружные стены  камер  предварительного  заключения  имели  толщину  шестьдесят   сантиметров  и сложены  были из камня – пластушки без раствора.  Снаружи и внутри стены  оштукатурены и побелены извёсткой. 
 Здание, где располагались  камеры  для содержания  арестованных и подозреваемых, по имеющимся  данным, было  построено в конце девятнадцатого  столетия, как  подсобное  помещение  для слуг  инженера Сулинского  металлургического  завода,  который жил рядом, но только в другом  здании.  В данный момент  в этом  здании, где жил инженер,  располагался наш отдел внутренних дел.
   Работа  беглецов шла теперь без особых задержек. Более  быстрому  продвижению иногда  мешали крупные камни,  и их выемка  задерживала движению вперёд. Но беглецы не унывали. Работали дружно, упорно. Уже за полночь  работа была завершена. В стене зияла большая дыра, в которую свободно мог пролезть человек, такой, как Турков или Азиз.
 Турков был крупным, как и Азиз.   Первым, в образовавшийся  проём, полез Турков. Оказавшись за пределом душной камеры,  Турков на радостях чуть не вскрикнул: «Я на свободе! Видите, я на свободе!».  Но во время опомнился. Он прислушался. Вокруг всё было тихо. Он бесшумно, оглядываясь по сторонам, подошёл к входной двери здания КПЗ. Стараясь не шуметь, легонько  толкнул дверь. Дверь не поддалась, была закрыта изнутри. Убедившись, что дверь заперта, Турков вернулся к проёму. Голову до плеч засунул в проём и тихо позвал своих « товарищей».  Друг за другом вылезли кавказцы.
- Эгор! – тихо сказал Азиз, - тэ двоэ наотрэз  отказалысь  бэжать.  Что будэм 
дэлать?
Турков на секунду задумался.
  - Ты их предупредил, чтобы они молчали?
 -Да.  Я ым сказал, если оны выдадут нас,  то на  зонэ ым будыт очэн плохо.
 - Что они ответили?
 - Оны сказалы, что будут  молчат.
 - Отлично, Азиз! – тихо воскликнул Турков. – А теперь, давайте быстро выберемся отсюда, пока нас не поймали.
- Эгор, а ты знаэш, как отсыда выбраться? – прошептал Азиз в ухо Туркову. Я нэ  знаю куда  ыдти.
 - Да, - также тихо ответил Турков. – Идите за мной.  За туалетом, над стеной, нет колючей проволки.  Я это заметил, когда меня водили в туалет на первый день задержания.
                *** 
       Не было   шести часов утра, когда у меня в квартире раздался телефонный звонок.  Я  за десять  с хвостиком  лет работы в милиции привык ранним, поздним звонкам, но почему – то этот звонок показался мне особенным или тревожным. Даже мысленно выругался, что так рано разбудил меня. Почему – то именно в это утро, так хотелось спать. Просто глаза слипались.  Даже вначале решил не вставать. Подумал, пусть  тарахтит, надоест, перестанет. Как  будто, читая мои мысли, звонок точно перестал звенеть. «Значит, ошиблись номером», - подумал я и успокоился. Не успел,  как следует  заснуть, можно сказать, почти засыпал, снова затарахтел звонок.  Волей – неволей, пришлось вставать.  Я недовольный, полусонный подошёл к телефону.
  - Слушаю!
 - Срочно явитесь в отдел, у нас ЧП! – прогудел встревоженный голос
помощника дежурного по отделу Зорина.
 - Какое ещё ЧП? – успел произнести я, тут же в трубке послышались гудки.
 « Что за ЧП? Какое ЧП?» - с такими вопросами в голове, я пошёл в ванную, умываться. Быстро побрился и умылся. Пока я умывался, жена приготовила чай. Также быстро оделся и, выпив на ходу стакан чаю, вышел из квартиры.
     Утро было великолепное. На  небе ни облачко. Огненный диск солнца наполовину выглядывал из – за горизонта.  Утренняя свежесть взбодрила меня и совсем прогнала сон. «Пешком идти минут  пятнадцать ходьбы. Долговато, - подумал я, наслаждаясь прекрасным утром. – Нет. Надо спешить. Раз ЧП, значит, что – то случилось? Выйду – ка на дорогу. Авось, какая машина подберёт!». К моему счастью, как только вышел на дорогу, со стороны центральной больницы приближалась машина скорой помощи.
 Водитель, увидев меня, притормозил машину.
 -  В отдел или…?
 - В отдел, в отдел!- поспешно ответил я и быстро сел к нему в кабину.               
 - Рановато вы сегодня на работу, - заговорил водитель, как только я сел. – Что – то, наверное, случилось?
 - Пока не знаю, - уклончиво ответил я, а сам думал, что же всё- таки случилось в отделе, да ещё Чрезвычайное?
  - У нас с вами почти схожая  работа, - продолжал разговаривать водитель.  «Видать, чтобы спать не хотелось за рулём, вот и старается вести разговор», - подумал я, глядя на водителя.   – Вот за своё дежурство сегодня, уже трижды выезжал к больным. Только начнёшь дремать, вставай, ехать надо.
  Что делать, ехать надо. Ведь там человек больной. И вы точно такие же, как и мы. То, где - то кражу совершили, то, кого – то убили, надо тоже              ехать…
                ***
     Возле отдела я попросил остановить машину. К моему удивлению тут уже собралось много сотрудников.  Одни заходили в здание отдела, другие стояли, разговаривали, курили. «По-видимому, что – то серьёзное?», - отметил про себя, подходя к отделу. Я поздоровался с ребятами и зашёл в отдел.  Увидев меня, дежурный  по отделу Ищенко Иван Михайлович   подозвал меня в дежурку и сказал, чтобы я срочно явился к начальнику отдела.  Я пытливо посмотрел на дежурного и всё же  решил задать ему свой наболевший вопрос:
  - Иван Михайлович, ты можешь мне сказать, почему  такая срочность?  Я ответа от него не дождался, так как в это время зазвонил телефон, и дежурный  поднял трубку. Разговаривая по телефону, Иван Михайлович указал мне рукой в сторону кабинета начальника. Я понял  его и покинул дежурку.  Через минуту, я открыл дверь кабинета начальника.
                .  .  .
    Перед моим взором предстала такая картина:  за своим столом сидел  наш начальник - полковник Пашков. Весь его вид говорил о гневе и ярости, а перед его столом стояли, по стойке «смирно»:  начальник камер предварительного заключения старший лейтенант милиции Герасимов и четверо постовых…  -  и голос полковника гремел, как гром, над их головами:  Разгильдяи! Бессовестные! Позор! Позор на всю область! – и мне послышался или  может быть даже, услышал, и хороший мат. Честно признаюсь, не запомнил названия матерщинных слов. Вероятно, полковник был так зол и яростен, потому и  прилепил пару неприличных слов. Моё появление, как мне показалось, полковник  даже не заметил. Ему не до меня было. – Под суд пойдёте все за халатность! А ты, - весь гнев полковник обрушил на начальника КПЗ, - куда  ты смотрел! Для чего я поставил тебя начальником, для галочки...
  Я поискал глазами свободное место. Возле оперативника  Дмитриченко был свободный стул и туда я сел.
 - Джек Фёдорович, - шёпотом  спросил я, - Что так грозно разбушевался полковник, его беспощадный  меч сечёт  бедные головы капзшников? Глянь, в один миг волосы у них посеребрились, а сами стали ниже на несколько сантиметров от своего роста.  Натворили что? Велика ли их вина?
  Дмитриченко повернул голову в мою сторону и, уставив свои удивлённые, красные от недосыпания глаза, шепнул:
 - Разве ты ничего не знаешь? – Дежурный тебе ничего не рассказал?
 - О чём это ты? Что я должен знать? Дежурный мне ничего не говорил.
Может, ты пояснишь?
 Джек Фёдорович  вплотную приблизил  свой рот к моему  слуховому
аппарату и  прошептал:
 - Ночью, да, да, именно этой ночью, разобрав стену в камере, сбежали трое арестованных.
 От удивления, я, кажется,  даже рот открыл, и чуть было не крикнул; « Не может быть!», но вовремя опомнился, где я нахожусь и моментально зажал рот рукой. Немного успокоившись,  пролепетал шёпотом:
   - Как разобрали стену, постой, я не ослышался, Джек?  Я сверлил глазами лицо Дмитриченко. – Что, за ночь разобрали стену?  Не может быть?  Это не реально!  Там ведь стены  толстые, больше полуметра. Разве голыми руками  бетонный раствор разберёшь? Ты шути, Джек, но не так нагло. Если серьёзно…?
 Джек  Фёдорович недовольным видом посмотрел на меня.
 - Ты, видимо, хочешь сказать, что я просто решил пошутить над тобой. Так? Что это несерьёзно! Что это не реально!  Тогда посмотри на них, - Джек взглядом показал на стоящих перед полковником постовых и начальника  КПЗ, - ты думаешь, что они так вытянулись в струнку перед начальником, чтобы получить награду за отличную службу?  Кабы не так!  Глянь, как начальник свирепствует? Не ровен час, что потолок обвалится.  И нас собрали сюда чуть свет, для  праздного любопытства, что ли?
    Я вплотную придвинулся к Дмитриченко, чтобы слышать его  лучше.
 - Если серьёзно, то слушай.  Стену, конечно, разобрали не за одну ночь, а за две.  А сбежали они в эту ночь. Ушли спокойно, тихо.  Никто их не заметил, - уже боле спокойно договорил Дмитриченко.
    Услышав такую сокрушительную, невероятную новость, голова у меня  пошла кругом  от возникающих множество вопросов и я не выдержал:
 - Джек, скажи, что за два светлых дня и две ночи, никто, ничего не слышал:  ни шума, ни шороха, ни стука?  Ведь разбирать  бетонный раствор, без стука, без шума невозможно, не реально. Это – утопия!  У меня в голове не укладывается всё это. Никто не видел и не слышал, вот чудеса!  Скажи, разве камеры в эти дни и ночи не охраняли постовые? Где же они были?
Джек Фёдорович смешным выражением лица и слегка возмущённым тоном, проговорил:               
 - Вот они, разве не видишь? Стоят перед полковником, как сурки, как мне, кажется, даже не дышать! По делам им! Совсем совесть потеряли! Не в милиции им служить, а в колхозе быкам хвосты крутить. Вот, где им надо работать!
 - У тебя, Джек Фёдорович злое, нехорошее сердце, смягчи его. Ты уж очень строг к ним. Им сейчас и так не сладко. Я не хотел бы быть в данный момент в их шкуре.
 Джек Фёдорович недовольным видом, прошептал:
- Как их можно жалеть,  сочувствовать, быть  милосердным, если допустили
такую халатность,  такую безответственность. Как можно так относиться к своим служебным обязанностям. Ты же пришёл   работать в милицию, присягу принимал.  Жалеть можно оперативника, участкового, следователя – они пашут   день и ночь. А эти что, отдежурили  в тёплом помещении своё положенное время и ушли отдыхать до следующей смены….
- Джек Фёдорович, сбавь обороты. Пойми, у них такая работа, у нас с тобой совсем другая. Как  в той поговорке: Кто на что учился!  Ты лучше скажи – ка мне, тебе что – нибудь известно о беглецах:  кто они, чьи они? Ты знаешь их?
   Неожиданно лицо Дмитриченко помрачнело и, сделав, как бы виноватый вид, не поднимая на меня глаза, проговорил: 
  - Рудольф Васильевич, не знаю даже как сказать, но только ты прими  всё
это, как должное и не расстраивайся. Хорошо?  Двое из беглецов –
твои…
   Я сокрушённо и дико уставился на Дмитриченко.
 - Как мои? Откуда они взялись? У меня сейчас никого в КПЗ нет.  Ты не ошибаешься, Джек?
 Дмитриченко поднял на меня свои глаза, серьёзно посмотрел на меня и добавил:
- Джангиров и Исмаилов!
Я чуть не рассмеялся вслух.
 - Этого не может быть? Ну и шутник же ты, Джек Фёдорович. Нашёл время для шуток…
 Я не успел дальше договорить, как Джек Фёдорович взорвался:
- Я говорю серьёзно. Их привезли позавчера!
  - О-о, Боже! – вырвалось у меня из груди. – Поистине, чудны дела твои, Господи!
 Все разом в зале зашумели. Я понял, что присутствующие услышали мои слова. Тут же раздался разгневанный голос полковника, направленный в нашу сторону:
   - Если вам не интересно, прошу хоть не мешать слушать другим!  - Кстати, двое из  беглецов, товарищ следователь, твои подопечные! При всём нежелании и тебе тоже в поте лица придётся заниматься поиском беглецов. Пока не задержим их, спокойной жизни не будет, и не ждите! Это всем касается! 
                ***                Для читателя пояснение: Джангиров и Исмаилов, более месяца назад были арестованы за совершения ряд тяжких преступлений: два разбоя - один со смертельным исходом, во втором случае, потерпевший выжил. Изнасилование. Расследование по ним вёл я и дело находилось у меня в данный момент.
 В коридоре меня  догнал опер Дмитриченко и предложил пойти осмотреть камеру, откуда сбежали арестованные и заодно поговорить с отказавшимися бежать арестованными.
 - Знаешь, Рудольф, - произнёс Дмитриченко, шагая рядом со мной в направлении КПЗ, - если сейчас не осмотрим, потом недовсего  этого будет.
- Почему?
 - Как почему?  Понаедет всякого начальства из области. Пойдут разборки, искать виновников и так далее. О, что тут начнётся, одному богу известно! 
    Лучше в глаза им не попадаться. Подальше от них.  Нервы будут целы и головы защитим от разного, ненужного мусора.  Давай сначала осмотрим снаружи, а после  исследуем  внутрь. Согласен?
   - Согласен, - машинально ответил я, а у самого в голове были совсем другие мысли. «Более десятки лет работаю в этом отделе милиции и за это время сотню, раз посещал в это здание, даже за день бывало по несколько раз для проведения следственных действий с задержанными и арестованными. Даже в голову не приходила мысль о том, что это здание трухлявое, гнилое, держится на честном слове.  Интересно, кому пришла мысль, не обследовав здание, сделать в этом помещении камер для содержания временно задержанных и арестованных преступников.

   За время существования  в этом помещении камер, пребыло  столько  преступников:  убийцы, насильники, разбойники, грабители, рецидивисты, и сейчас сидят не мало опасных преступников, но никому из них не приходило в голову  мысль или ни у кого из них не хватало ума разбирать стену или,  хотя бы пытаться,  чтобы вырваться на свободу.
    Были, конечно, случаи: пытались, как – то сорвать пол.  Пол был
деревянный, то есть из досок. После первой же вынутой доски, беглецы были разоблачены. В другом случае, беглецы, обманным путём заманили постового в камеру, связали его, отобрали пистолет. Но при попытке выйти из здания, были задержаны. При моей памяти было ещё два случая побега, но это уже сбежали не из камеры, а при  посадке  осуждённых в вагон- зак.
 А вот нашёлся один такой:  не рецидивист, а совсем молодой и к тому же первый раз за решёткой… , - размышлял я, осматривая дыру в стене.
 - Слушай, Джек, - обратился я к Дмитриченко, - я никак в толк не возьму. Как же беглецы покинули    двор   милиции?  Я вот смотрю, стены двора высокие, почти два метра. Кроме того сверху стен колючая проволока.
Обрывов не видно.  От туалета до гаражей по цепи ходит служебная собака. Слушай, а где же собака? Что – то я её не вижу, ты не знаешь?            - Вчера, как я знаю, приболела она. Кинолог Бакланов возил её к ветеринару. После ветеринара, куда Бакланов её дел не знаю. Вечером, когда я уходил с работы, собаки во дворе не было.
- Была бы собака в эту ночь на своём месте, вряд ли  беглецы бесшумно ушли бы со двора. Собака им  точно помешала бы. Подняла  бы лай.
- Конечно, услышав лай собаки, дежурный  принял бы какие – то меры, - неохотно отозвался Джек.                - Тебе не кажется, Джек, что этим беглецам очень повезло?  То стена камеры оказалась трухлявой, то собаки не было на месте.  Им- то вот повезло, а как нам было тяжело установить и задержать Джангирова и Исмаилова,  Помнишь?
    Дмитриченко грустно вздохнул, и отрешённо взглянув в  сторону, сказал:
- Их преступления  не скоро выветрятся из моей головы. Такие преступления и как они раскрывались, не забываются. Да,  сколько сил, энергии, ума, сколько нервов, сколько бессонных ночей…   Всё насмарку, всё заново надо начинать, -  в сердцах заключил Дмитриченко. – Всё это из – за этих безмозглых, безответственных постовых…
  - Что теперь сделаешь.  После драки, что толку кулаками махать. Что было, то прошло.  Представляешь, Джек, как ты сказал, скоро прибудет областное начальство и начнёт косить траву направо и налево. А если вдуматься, а ведь это же начальство не один раз приезжало с проверкой отдел и в том числе и КПЗ проверяло. И я, с полной уверенностью могу предполагать, что оно не обращало на трухлявость здания.   Теперь, будь спокоен, обратит!
 - Ещё как обратит! – вставил слова Дмитриченко. – Всю вину возложат на руководство отдела и постовых. О себе забудет, как пить дать. Мне вот жалко начальника КПЗ. Его недавно назначили, не успел по настоящему войти в роль начальника, а тут, натесь, ЧП!

                Будет   продолжение