Шаббаз. Узбекистан. Лена Конькова. Садик. 1959

Глава 78

   Сейчас я опишу о том периоде, когда Томочке исполнилось 1 год и 10 месяцев, Гулечке 8 дней отроду, а Славику исполнилось ровно 10 лет, 26 февраля 1960-го года. У нас случился насчастный случай...
   Но, я пропустила большой эпизод из своей жизни год назад, в 1959г., тоже в феврале, 16-го числа я уволилась из Сары-Агачской сберкассы, а жить с Яшей сразу, как прежде, не получалось. Он старался замять свою вину с кражей Томочки, а я в душе никак не могла простить его за душевную травму, нанесенную мне в связи с этим. Я чувствовала, что нам нужно пожить врозь, ну, хотя бы месяца два-три, чтобы увидеть, нужны ли мы друг другу вообще.
   А куда уехать? К маме? В Станислав (на Украине, Xерсонская обл.) к Лене с Гришей? Яша знает их адрес, он сразу приедет и заберет нас; я покорно сдамся, потому что я не могу устоять, настоять на своем перед ним. Он превращался в очковую змею, а я в лягушку. Он притягивал меня к себе, а я пищала, визжала, не желая к нему идти, но оказывалась в его пасти.
   Зная об этом и твердо желая проверить результат нашей разлуки, я вспомнила свою лучшую подругу по финансовому техникуму, Конькову Лену. Я написала ей письмо и получила ответ:"Приезжай в любое время, хоть и навсегда. Я так за тобой соскучилась, Галочка, я жду."
   Я быстро собралась. Сумка и Томочка на руках. Славику я сказала, чтобы он продолжал учиться, чтобы слушался отца и родных ( я знала, что его все любят, считают за родного, хотя сам Славик об этом и не думал, "папа" да "папа".) Я купила билет на самолет Чимкент-Нукус — в столицу Кара-Калпакии, затем на вертолет Нукус-Шаббаз (ныне Беруни) и мы в Шаббазе, Узбекистан. Лена Конькова встретила меня с радостью, с объятиями. Взяла Томочку на руки и всю дорогу от аэропорта до дому не давала ее мне. Я несла сумку. Лена приговаривала без конца:" Ой, как хорошо ты придумала, может останешься у нас навсегда."Ее мама не очень была рада, она откровенно призналась мне, что она отчитала Лену :"Что ты берешь на себя миссию спасительницы, Галя уходит от мужа, а ты ее приветствуешь, а потом ты станешь виноватой..." Лена только смеялась:"Вот бы мне поговорить с Яшей на казахском, я бы ему доказала, что лучше Гали он никогда не найдет." Лена знала меня хорошо. А у них в это время жила и уже собиралась уезжать в Россию девушка Шура. Лена, как и ее мать, была откровенной со мной и рассказала, что Шура не советовала давать согласие на мой к Лене приезд:"И что ты так ее любишь, одно то, что она вышла замуж за казаха, что ей, русских не хватило, что ли, уже отталкивает..."
 Лена ей смело отвечала:"Чем так говорить напрасно, лучше бы познакомилась с Галей и тебе было бы стыдно за свои слова. Причем тут казах? Да в каждой нации есть плохие и хорошие люди, а ошибаться могут даже самые умные. Вот ты меня считала умной, а я вышла замуж за русского Ванюшку, а он оказался подлецом, вот тебе и русский. Я ему поверила, что он холостяк. А оказалось, он сумел сделать так, что у него в паспорте не было печати о браке. Уж я радуюсь, живу по любви целый год. И вдруг моего Ванечку разыскивает милиция, как злостного неплательщика алиментов. Я выгнала его из дома. Осталась одна. А он поехал к своей жене и ребенку. Так же про Галю. Во-первых, Галя похожа на узбечку, вокруг нее всегда увивались казахи и узбеки. Вот и влюбилась в казаха. А ты, Шура, не зарекайся, а то как выскочишь замуж за грузина или цыгана, вот уж я посмеюсь над тобой. Галя - моя настоящая подруга, сколько раз она меня выручала, и на уборке хлопка, и  в подготовке к экзаменам, и вообще всюду. Я рада, что она  приедет и смогу создать ей лучше условия, чем в Чимкенте." "Ну-ну, тебе, Конькова, лучше знать, а мне не до знакомств, я уезжаю на Родину," - сказала Шура и на третий день после моего приезда уехала насовсем, освободив для меня комнатку.
   Лена захлопотала, хотела достать для Томочки кроватку, но я сказала ей:"Спасибо тебе и твоей маме за все, что вы для меня делаете, но, Леночка, ты не старайся так, ведь я не заню, сколько мне прийдется у Вас пожить, главное для меня сейчас работа и детские ясли; я с Томочкой помещусь на одной кровати." "Да ты не думай об этом. Я уже позвонила зав. детсадом; завтра же приступай к работе воспитательницей в старшую группу, а Томочку до 8 часов отнесешь в детские ясли, там уже знают и ждут. Так что работай спокойно, оклад у тебя будет 400 рублей, кушать будешь вместе с детками. Что я, зря что ли работаю Заведующей Районо( Районный Отдел Народного Образования)?" -рассмеялась Лена так громко, что и я не вытерпела, рассмеялась от ее хвастливой шутки.
   Томочке было хорошо. В яслях она все ела. А в обеденный перерыв я с другой воспитательницей оставляла свою группу и шла в ясли кормить грудью Томочку. Об этом знала наша зав. детсадом. Везде узнали, что я лучшая подруга Зав. Районо, Коньковой Елены Михайловны и относились ко мне учтиво.
   Но то, что я узнала на работе, меня очень удивило. Оказалось, что у меня не было призвания к этой работе. Когда меня дети облепляли со всех сторон:" Галина Александровна, расскажите сказку, мы хотим сказку..." я с удовольствием рассказывала, они молча слушали, но стоило их уложить спать, как они притворялись; я на цыпочках выходила в туалет, а возвратившись, хваталась за голову - подушки летели с одной кровати на другую, одеяла лежали на полу, и начиналось:" Это не я, это он первый стал бросаться подушкой, это Толик!" А Толик:" Он врет, Игорь врет, это Сережка первый начал!" Боже мой, думала я, ну и работа..., ну и детки... что мне с ними делать? Мне посоветовали  наказывать самых хулиганистых, ставить в угол.
   Я принимала грозный вид:" А ну-ка,  все улеглись, кто не закроет глаза, поставлю в угол!" Потихоньку, укрывшись одеялами, они за 5 минут засыпали. И так каждый день. С тех пор я сочувствую всем воспитателям и учителям - какая у них тяжелая работа с детьми; их бить нельзя, но слова на них не действуют. Надо иметь опыт... а у меня его не было. Один раз я шлепнула по заднице самого непослушного, "заводилу",  во время прогулки он лез в воду и за ним все лезли, он бежал в кусты и все за ним бежали. Когда он захныкал,  все дети дружно встали в хоровод и начали петь. Я знала, что не имела права шлепать его, какой бы он плохой  не был. Когда его мать пришла за ним,  я вышла ей навстречу в раздевалку и прямо призналась:"Простите меня, Аня, ( ей было 27, а мне 30), я сегодня не вытерпела и  шлепнула вашего Игорька по попе. Он больше всех и оказывает на всех дурное влияние. Без него все дети послушные. У меня нет опыта в этой работе и я не вытерпела. Это больше не повторится, но я хочу от Вас узнать, как Вы его дома воспитываете, как справляетесь с ним?" Аня серьезно выслушала меня:"Ой, что он натворил? Если его жалеть, то он на голову может сесть. Правильно Вы сделали. Он дома такое вытворяет, что отец его и ремнем бьет и на соль в угол, сажает, а он одно твердит:" В садике меня не бьют, а вы бьете. Я уйду от вас." Не давайте ему спуску. Я знаю, Вы шлепнули его так, играючись, а если по-хорошему, он не понимает. Я так боюсь, что его выгонят из садика. Ну, неисправимый он, ну, что нам с ним делать?" чуть не плакала мама Аня. Тут выскакивает в раздевалку Игорек:"Мама, а Галина Александровна меня ударила, и не больно..." Аня серьезно глянула ему в лицо и сказала, незаметно от Игорька моргнув мне глазом:"А ведь я просила Галину Александровну, чтобы она тебя била за каждую провинность, а она тебя только погладила по попе, так что, как только он не послушает, бейте его, как папа, ремнем, хорошо?" Я глядела на Игорька, а он, раскрыв рот от удивления, ничего не мог сказать. Вот так мы его воспитали, буд-то.
   Но в это время у меня голова была занята сыночком, Славиком. Как он там учится, не болеет ли, сдерживает ли старый Умарбек свое обещание смотреть за Славиком, как за своим внуком. Он говорил мне, что если я захочу уехать от Яши, хоть на время, хоть насовсем, он всегда будет на моей стороне, потому что Яша совсем отбился от рук и вряд ли он исправится, а ты все равно не принимаешь мусульманскую веру. -"Я бы дал тебе денег на дорогу..."  "Нет, отец, вы не испытывайте меня, я как любила, так и до сих пор его люблю. Теперь у нас Тамара есть и он ее любит, если я уеду, то только на время, чтобы узнать, как он поведет себя без нас. Он очень изменился."
   Сразу, пока я не получила зарплату, я решила продать панбархат , что мне привез Гриша Валеев в подарок от моей сестры Лены. Это был необыкновенный бархат, такой красивый, по нему так правильно были распределены цвета: розовые, голубые, красные и чуть-чуть черные, просто загляденье. Я с Леной посоветовалась, и она меня поддержала:" Да, Галя, материя что надо! Но представить тебя в таком платье, я сразу вижу казашку или узбечку. Лучше продай, а купи себе что-нибудь русское."  Она привела узбечку из Райкома Партии; та посмотрела, расплылась в улыбке от радости и спрятала ткань в сумке, потом отсчитала 800 рублей и, пожимая руку мне и Лене, сказала:" Спасибо,  Елена Михайловна, что именно мне предложили; вот обрадуется муж, что у меня будет самое красивое платье в Шаббазе." И она выбежала вприпрыжку.  А я смотрела ей вслед и вспоминала тот случай в Сары Агаче, когда муж убил от дурости свою жену за то, что любила свою работу и не хотела сидеть дома. А эта обрадует мужа красивым платьем, и он гордится тем, что его жена работает.
   "Леночка, любимая ты моя подружка, ну почему нам с тобой не повезло? Твой любимый муж Ваня обманул тебя, а мой ненаглядный пристрастился к водке, я вот только-только сейчас стала замечать, что он злится,  когда кто нибудь пьет, а ему не дают. Ну, если он не пьет, зачем же ему водка? Время, проведенное у тебя, подскажет мне, надо с ним жить или бросить." "Теперь я больше не ошибусь, зная, на что они способны," - сказала моя подружка Лена. А я промолчала, задумавшись.