Безысходность, или посрамление сатаны

                28 мая 2021 г.

                Безысходность,
                или посрамление сатаны.

 ПЕРВАЯ ЧАСТЬ. КАНОН.


 *ГЛАВА ПЕРВАЯ*
  Никто не даст...

                - "На нефритовом столике в спальне моей
                Столько лет всё лежит на виду
                Эта шапочка с веткой засохших цветов..."
                Гуйхуа, мелодия "Шенчацзы"


- Каждый шаг имеет последствия.
- Последствия определены предшествующими действиями.

***

 Однажды утром Алка открыла глаза, обвела взглядом холодную и сырую комнату, подумала и сделала вывод:
- Решительно надо менять жизнь.
- Если ты так решила, значит, так оно и будет, - согласился Борис, не открывая глаз, очень ему не хотелось видеть того, что увидела Алка, он видел это на протяжении уже нескольких неуютных, холодных и сырых лет. - Ты что-то придумала?
- От думанья ничего не изменится. Нужны решительные действия.
- Для решительных изменений нужны решительне действия. Возразить нечего, - Борис был согласен на всё. - А какие именно действия м-м-м, мы предпримем? Что-то, что в наших возможностях? Чтобы просто пойти и переселиться на Гавайи, возможностей может и не хватить. Любые определённые действия требуют затрат определённого количества... энергии? Или денег?
- Энергия - это желание, деньги - это возможности, - сформулировала Алка и откинула одеяло, - Начинаем?
- Подбивать возможности?
- Чего их подбивать? Они или есть, или их нету.
 Алка соскочила на пол, в одних трусиках пошла из комнаты:
- Поставь пока чайник.
 Борис проводил взглядом её худую фигуру, изящную спину с выпирающими ключицами, поморщился:
- Подкормить-бы тебя! Миллениалка!
 На кухне он сполоснул чайник, поставил на газовую плиту, сел за стол, задумчиво смотрел на серое небо за стеклом. Что она ещё придумала? Что так жить надоело, он был согласен. Обленились они, вот в чём дело. А ведь были грандиозные планы, даже какие-то несбыточные мечты... Где всё это? А пошло оно всё!
 Из туалета Алка проследовала в ванную, шумела водой, потом вышла на кухню, так-же не одетая. Он покосился на её голую грудь, и она не поняла его взгляда:
- Чего такой хмурый, сиськи мои не нравятся? Ночью нравились, а сейчас недовольный нос воротишь.
- Всё мне нравится.
 Она налила кипяток в кружки, бросила в них по пакетику чая, открыла сахарницу, из холодильника достала распечатанную пачку маргарина бутербродного, из хлебницы пакет с батоном.
- Бытие определяет сознание, согласен?
- Нет, не согласен. Бытие определяет содержимое кармана и холодильника, наличие квартиры и машины. Эмоции, короче говоря. А сознание, оно или как у мартышки, или как у Демосфена.
- Хорошо, сознательный ты наш, будем определять эмоции. То-есть, содержимое карманов.
- Работать надо.
- А ты прямо Демосфен! - восхитилась Алка. - Наконец понял. И?
- Прямо сейчас пойду, устроюсь. Хватит дурака валять.
- Вот и ладно. В самом деле, надоела растительная жизнь за кусок хлеба. А через пару недель и я устроюсь, ведь надо что-то жевать до зарплаты. И куда думаешь? Только не надо к частнику, вымаливай потом заработанное и считай украденное, ведь везде обманывают.
- На завод пойду. Пока не решил. Кораблестроительный надёжнее, всё-таки, военные заказы, платят вовремя, и сварщики неплохо зарабатывают.
- Дело говоришь. Заодно и мне место присмотришь. Кладовщицей какой-нибудь, или в цех что-нибудь. Только не за станок, а с бумагами, нормировщицей... не знаю. И вместе работать, оно веселее. Ладно, мне ещё в нескольких магазинах надо порядок навести...
 Алка подрабатывала на уборке помещений, в месяц зарабатывала до пятнадцати тысяч, и Борису было стыдно, что с одного места вылетел из-за характера гордого, в другом месте его обманули, в третьем хозяин придрался, оштрафовал на половину зарплаты... Его счастье, что Алка была отходчива и не скандальна, понимала, сейчас ситуация у всех сложная, и надо держаться друг за друга, а не искать виноватого...
- Не разучился сварку в руках держать?
- Не боись, это, как на велосипеде. А ты - компьютер?
- Конечно, надо будет просмотреть новые программы, но... как на велосипеде.
 Позавтракав, он достал папку с документами, просмотрел бумаги, вроде, всё есть, паспорт, военник, трудовая, удостоверение... Вот проблема с медкомиссией, но это на заводе должно быть, там делают быстро...
- Ничего не забыл? - Алка в прихожей обняла его, прижалась сухими губами. Он деланно грубо отмахнулся:
- На позицию девушка провожает бойца...
- Подожди, возьми вот, - она протягивала ему заначку - три тысячи. - Мало-ли, может, пригодятся. И положи денег на трубу, если что... звони. Я попробую сегодня аванс у хозяина поклянчить. Удачи тебе...
- Молись! - и ушёл.
А почему Бог должен (обязан) выполнять наши заказы? Он - из службы обслуживания, мальчик на побегушках? Да, Он в Слове своём говорит - "Просящему дастся." Но где сказано, что Он даст вам машину, квартиру, шашлычок под водочку? Библия, это прежде всего книга, говорящая о ДУШЕ. Нужны вашей душе квартиры-машины-мужья олигархи? Это всё утеха для тела и чванства человеческого... И второй момент. МЫ САМИ делаем свой выбор, соответственно этому и строятся наши отношения с Богом. И главное - судьба. Она уже определена, и нашим выбором тоже. Амброз Бирс писал: - "Просить что-то у Бога, значит, рассчитывать, что ради нас Он изменит законы природы." Ребята, просить можно, но исполнится только то, что укладывается в ПРЕДНАЗНАЧЕННОЕ нам. И исполнится оно, даже если вы об этом и не просите, и даже не думаете. Только одно мы можем вывести из исполнившейся просьбы - мы живём (и просим) так (и то), что совпадает с Волей Божьей, - так размышлял Борис, трясясь в трамвае до Корабелов, это было его обычное занятие во время безделья. И ещё ему было жалко Алку. Женщинам нужны тряпки, побрякушки, косметика-парфюмерия, это и делает их женщинами, и упрекать их за это нельзя.

 ***

 Алка шла по Лифляндской к станции метро, и настроение ей не мог испортить даже  мелкий, холодный дождичек. Она была спокойна, уверена и ничего не боялась. Даже новых антинародных законов не боялась. Нечего бояться человеку, у которого нечего отнять. Кроме того, она верила Борису.
 Малопьющий человек, не бабник, не игрок, и руки растут из нужного места. Он любил её. А тёмные полосы в жизни, это закон такой, всё тёмное со временем становится светлым, и, кажется, в их жизни наступал такой период. Если правительство опять не придумает нечто такое, что хоть стой, хоть падай - разницы не будет.
 В страну возвращались 90-е, когда страной правили бандиты. Сейчас место мафии перешло правительству. Бандиты управлялись стволами, утюгами и паяльниками, а у правительства на вооружении стоят законы и силовики. Вот только тех бандитов не интересовали бедные люди. Правительство-же обеими руками и всеми голосами в первом чтении взялось за бедных и бесправных. Грабительские законы в основном били по карману и свободам простых работяг и мелких предпринимателей. Их просто уничтожали. Налогами, здравоохранением (его отсутствием), и невероятным ростом цен, которому даже удивлялись некоторые из высших членов правительства, когда касались ногой грешной земли...
 Алка зашла под козырёк, опоясывающий здание "Кировского универмага", прислонилась к полуколонне, закрыла зонтик и закурила, бездумно оглядывая почти пустую улицу. В голове гудело, во рту пересохло. Она не помнила, о чём только что думала, какие-то не свойственные ей мысли, эмоции... Помнила, что спокойно шла в сторону метро, пряча лицо от брызгов дождя, и была совершенно спокойна и счастлива. Потом в голове будто взорвался снежный шар, и закрутился хоровод белых искр...
 Она с подозрением вглядывалась в серые, нахохлившиеся фигуры, будто подозревала в них источник этого непонятного, что вторглось в её голову, и не понимала, что должна увидеть. Профессора Штирнера с металлической сеткой на голове? Такого в своём жизненном опыте она не помнила. Впрочем, она многого не помнила. В памяти её и Бориса были странные временные провалы, о которых они ничего не знали. И это их не особенно волновало, у всех людей есть такие промежутки. Как в фильме: - "Здесь помню, а здесь...". Бывает. Но ведь это произошло прямо здесь, сейчас, без всякого повода, на мокрой улице. И всё так обыденно, никто не обращал на неё внимания, никто удивлённо не пялился, все спешили быстрее уйти от дождя... Кстати, и ей тоже надо добираться до работы...

 ***

 Обогнув угол универмага, она остановилась, с недоверием вглядываясь в панораму площади Стачек, сейчас потерявшую резкость, арку триумфальных ворот, устья проспектов, выливающихся на простор площади. Что-то опять случилось с глазами, перспектива изогнулась, верх затемнился, будто серая пелена дождя покрылась слоем тяжёлых грозовых туч, хотя грозой не пахло. Она напряглась, с испугом ожидая треска разрываемого молниями неба. Фигуры прохожих размылись, как на картинах футуристов. Что-то ей это напоминало, кажется, из рассказов Бориса. Что он говорил? Пространство ломается под воздействием нашего восприятия... Абсурд всё  это. Как может пространство ломаться? Это почище квантовой физики, вот где наворочено. Втянув голову в плечи, Алка поспешила к подземному переходу, зонтик открывать не имело смысла.
 В прямоугольном переходе, раздваивающимся по концам ступенями, о всемирном потопе говорили только цепочки мокрых следов, и не особо спешащие задерживались и около музыкантов, и газетного киоска, и в салоне связи. Только мимо цыган проходили, опустив глаза, будто были им что-то должны. Алка тоже убавила скорость, пальцами нащупывая в кармане жетон для прохода в метро, и чуть не уткнулась в непонятную сутолоку в самом конце. Что-то происходило среди людей, и это не было связано с внешними причинами. Причина скрывалась тут-же, и Алка, поднаторевшая в уличных баталиях, попыталась её определить. Нет. Люди не шли ни вверх, ни навстречу, они перемещались относительно друг друга, будто играли в нелепую игру, но при этом не смотрели в глаза, не перекидывались словами. Они общались, но понять это можно было только по странному взаимодействию. Они как-будто принюхивались, оценивая неведомые качества, но какие, и для чего это было нужно, понять было нельзя, не включившись в странный хоровод. Их что-то объединяло, но не было общих признаков ни в одежде, ни в наружности... Алка вдруг споткнулась и чуть не грохнулась на асфальт, она увидела - у этих людей не было лиц. Со стороны это не бросалось в глаза, ведь мы не видим лиц людей, проходящих мимо в уличной толчее, часто даже не сможем сказать, как был одет человек, только что столкнувшийся с нами. Мы живём в своём замкнутом пространстве, отдельно от толпы. И только остановившись мы начинаем оценивать соседей, например, во внезапной очереди: - Что дают? О! А кто крайний? Вот эта гражданка? Вы будете... Я, тогда, за вами... И выбираем какие-то отличительные признаки, запоминая ту, которая перед нами, но не обращая внимания на пристраивающихся сзади.
 Но здесь, у них в самом деле не было лиц. Никаких отличительных черт, по которым можно отличить человека от ему подобных, как для европейца все японцы на одно лицо. Однако, она уже стояла среди этого странного сообщества, она приглядывалась и хотела понять. И ничего не могла. Только заметила, что они действительно будто выполняли некий ритуал, и центр этого танца перемещался по сложной траектории. Это был высокий худой человек, тоже без лица, но у него были глаза, и он просвечивал взглядом душу каждого участника. Он оценивал их, он производил отбор, и чем-бы это ни могло окончиться, Алка до ужаса испугалась, до холодных мурашек на руках и дрожи в ослабевших коленях.
- Извините, - пробормотала она, ни к кому не обращаясь, - Мне надо... Я, пожалуй, пойду, я тороплюсь... Можно, я пройду?
 Перед ней расступались, не глядя, будто по чьему-то разрешению, и она знала, кто даёт санкцию. Боясь поскользнуться, держась рукой за мокрый поручень, она быстро  поднялась по ступенькам, оглянулась вниз, и ничего не увидела, обычная сутолока подземного перехода. Никто не смотрел ей вслед.
 И только уже на ступеньках эскалатора, с благодарностью принимая поток тёплого воздуха, она сообразила, что глаза того, высокого и безлицего, были глазами Бориса. Как это могло быть, она думать не стала. Она вообще уже ни о чём не могла думать.

 ***

 Около четырёх виноватая Алка открыла входную дверь и с опаской вошла в прихожую. Кроссовки и куртка мужа присутствовали, значит, сейчас она получит... Но как у него дела? Он услышал её приход, выглянул из кухни:
- Мир входящему! Мой руки и за стол, голодная небось?
 Она в самом деле за весь день перекусила в одном магазине парой пирожков, и не прочь была поесть. А на столе красовались бутылка вина, в вазе яблоки, мандарины и конфеты. В прозрачной упаковке притягивали взгляд два пирожных, и вкусно пахло жареной картошкой, которую Борис готовил изумительно. Он быстро положил в тарелки картошку, сверху прибавив по натуральному бифштексу, и только тогда Алка поняла - Получилось!
- Значит, празднуем? - всё-таки спросила она.
- Да, миссис! Впрочем, если-бы ты не разбрасывалась мобильниками под кроватями, ты знала-бы об этом ещё два часа назад.
- Виновата, исправлюсь! Но, рассказывай!
- Сварщик. Взяли на Адмирала. Оказалось, я когда-то там работал, в архиве и анкета моя есть, взяли без вопросов. Завтра ещё трёх врачей пройду, сегодня не успел, они до двух работают, получу спецовку, талоны на обед и молоко. А после-завтра на работу!
- Молодец! Значит, у тебя там и знакомые найдутся, и мне местечко присмотришь. Но ты там работал? Что-то я этого не помню.
- Наверное, мы ещё знакомы не были, - небрежно ответил он, уплетая за обе щёки.
- Наверное... А что ты там про талоны заикнулся?
- Сварщикам каждый день полагается литр молока. И бесплатный обед... Формально бесплатный, какие-то копейки будут высчитывать с зарплаты. Заживём!
- Да, можно и вина принять. Медикам это не помешает?
- Бутылка на двоих? Смеёшься. А у тебя как дела?
- Как всегда...
- Что-то неуверенно прозвучало. Расскажешь?
- Может быть, после ужина и ванны? Так, ерунда какая-то. Показалось, может быть.
 После бокала белого вина, жуя мандаринку, Алка спросила:
- Какая у тебя будет зарплата?
- По четвёртому разряду тридцать на руки. Это уже за всеми вычетами.
- Тридцать! Это-же будем богаче Рыжего. И что мы купим в первую очередь?
- Алкин, ты хозяйка, тебе и деньги в руки.
- Боишься, значит, - самодовольно сказала она. - Так и надо.
- Давай назовём это доверием.
- Да, - согласилась она, подумав. - Так звучит культурнее. Слушай, как получилось, что у них в архиве ты есть, а в твоей трудовой их нет?
- Загадка. После армии у меня стоит пауза в шесть лет. Ничего страшного, сказали - "наследие 90-х", такое у многих наблюдается, обещали восстановить.
- Может быть. А давай купим ноутбук? Не в пещере живём, чай. С рук, по объявлению можно за десять вполне приличный взять.
- А может быть тебе что-то из одежды? Помоднее...
- Твоя любимая жена, замарашка, да? - надулась Алка. - Тебе стыдно рядом находиться?
 Обида была смертельная, и, после принятия ванны, Борису пришлось потрудиться на совесть в постели, но оно того стоила, обида была забыта, а идея у Алки в памяти осталась.
 Потом, когда они отдышались и закурили:
- Значит, ты меня любишь, - утвердительно сказала Алка.
- Только не проси машину, или поездку в Монако. А вообще, ты какая-то странная, тебе не кажется? Вопросы...
- Нет, я нормальная. И, думаю, ты мне поверишь, когда я расскажу о случившемся со мной сегодня днём.
 Борис внимательно выслушал подробный рассказ Алки о происшедшим с ней по дороге к станции метро, задумался, закурил. Она терпеливо ждала анализа, сходила на кухню, разделила остатки вина по бокалам, вернулась.
- Значит, один ходил среди народа, и лика его не видел никто... Ты испугалась, тебе захотелось увидеть что-то знакомое, на что можно опереться.
- Думаешь, мне привиделось желаемое?
- А ты думаешь, это был я? Вот странно. Не помню я такого факта в своей тайной биографии... Хотя мы многого не помним. Но это значит, я-он умер, а я родился.
- Не говори загадками, не все здесь с Заратустрой чаи распивали.
- Этот кто-то делал выбор? И никто не протестовал?
- Этого не было видно. Говорю-же, они были без лиц.
- Но это были обычные люди?
- Без рогов и копыт.
- Может быть, и рога были скрыты. Алкин, происшествие непонятное, стоит, чтобы запомнить, но я не вижу продолжения, а у любого предыдущего действия должны быть последствия. Подождём.
- Подождём, - вздохнула Алка, - всю жизнь ждём, а потом оказывается, что лучше-бы и не ждали. И не жили.
- Вопрос абсурдизма - стоит-ли жизнь того, чтобы её жить, не имеет решения, он сам по себе абсурден. Ведь жизнь индивидуальна, следовательно, решать должен каждый за себя. Но оценить жизнь можно, только прожив её. И чего стоит ответ, если он уже не имеет значения? Значит, решать надо заранее, ещё не родившись, но уже зная, какова будет твоя жизнь. Только так можно объективно оценить свою жизнь, и решить, стоит-ли рождаться. Что получится на самом деле? Узнав, что его будущая жизнь не содержит ничего, стоящего, чтобы её жить, человек откажется от жизни? Вряд-ли. В своей гордыне и самомнении, человек решит - если мне известны все минусы будущей жизни, я смогу обойти их все, и сделать свою жизнь богатой и счастливой. Но будет-ли это так? Человеку присуще наступать на свои грабли. И вряд-ли его новая жизнь будет отличаться от предуготованной ему. Не из-за Бога, Богу плевать на идиотов  нарциссирующих. Человек живёт так, а не иначе, потому что по другому не может.
- Давай спать, проповедник экзистенциализма, на работу проспишь.
- Своим действием и бездействием мы часто загоняем себя в тупик. И нельзя заранее знать, что лучше, может быть, уподобиться Обломову...
- Эй, ты не подготавливаешь-ли себе ретираду?
- Не настолько я ненавижу нас. Но в самом деле, если посмотреть без пристрастий, "хорошо" и "плохо" Спиноза рассматривает с точки зрения выгоды. Что выгодно человеку - хорошо, что ему препятствует - плохо. Это практическая точка зрения, и она субъективна. Она зависит от каждого человека и от его обстоятельств.
 Например, работорговля. Для работорговца это добро, продажа людей ему выгодна. Для рабов это зло, к ним относятся, как к вещи, не имеющей прав. С практической точки зрения, что для одного хорошо, для другого - зло.
 Но есть безусловные, идеалистические категории. Насильственно лишать человека права распоряжаться собой, своей жизнью, единственным, что у него есть с рождения до смерти - безусловное зло. Как и лишение человека жизни.
 Однако, принуждение, как основа большинства государственных институтов, на определённом этапе развития человеческого общества, это добро (правительство, армия, воспитание, образование, любая организация). Без этого государство развалилось-бы, а, значит, для его граждан это было-бы злом. Общество людей, в котором царит выгода, не может существовать без принуждения, и здесь практическая точка зрения стоит выше идеалистической. Плохо, когда эту точку возводят в абсолют, на этой платформе вырастают самые уродливые формы человеческого общения, псевдопатриотизм, национализм, фашизм.
- Ну, куда тебя понасло, - возразила Алка сонным голосом, - сейчас за Тамерлана примешься...
- Не нужен мне Тамерлан, хотя, женщина, ты права, как мир. А к врачам я не просплю, и не такой уж это был-бы грех, к эскулапам проспать, святое дело... Но, конечно, надо втягиваться в организованный мир. Что означает этот вздох?
- Может быть, облегчение? Мы сегодня сделали шаг в другую жизнь...
- Сейчас ты скажешь: - Не обижайся, я не хотела сказать, что до этого было плохо, мы всегда были счастливы...
- Не обижайся, но я совсем не хотела этого говорить, мне всегда было хорошо с тобой.
- Мартышка. Не волнуйся, Алкин, это нам сегодня так кажется, это просто эйфория от сделанного шага. А на самом деле переход на другой уровень рутины. Чуть больше возможностей, чуть больше ответственности перед обществом. Пройдёт пол-года, и захочется другого, так устроен человек...
- Обязательно привязывать якорь к ногам? Не ломай мне крылья.
- Сейчас мы посмотрим, что могут твои крылья...
 Скоро они заснули, обнявшись, и спали без тёмных снов, ведь впереди их ждало только светлое.

 ***

 Она была одна, и чувствовать это было неприятно. Не открывая глаз, Алка пошарила рукой, надеясь нащупать спину, или руку, но не было ничего, и она испугалась. Подумала и решила всё-таки глаза открыть. Кроме неё в комнате не было никого, и первое время она недоумевала. Но потом вспомнила и улыбнулась - вот глупая! Конечно, он уже ушёл на завод, решив не тревожить её утренний сладкий сон, и ей теперь придётся как-то  перестраиваться, вставать пораньше и готовить завтрак, ведь Борису работать до обеда, а делать это на пустой желудок не очень комфортно. Зато сейчас у неё есть несколько часов одиночества, можно заняться собой. Прикурив сигаретку, она лежала в бездельи, и взгляд её скользил по пространству. И, естественно, в ней проснулся инстинкт хозяйки, уже могущей себе ПОЗВОЛИТЬ. Жильё им нравилось, до метро пять минут ходу, недорого, рядом парк. И хозяин мужик хороший, не назойливый, главное ему, чтобы был порядок, и платили исправно. Пару раз даже предоставлял отсрочку, когда они сидели без денег. А сейчас вообще уехал в командировку на пол-года, доверив им ключи от своей комнаты - "на всякий случай", с обещанием туда не соваться. Комната не большая, метров восемнадцать, но им здесь гала-приёмы не устраивать. Конечно, не ухоженная, у хозяина она простаивала. Надо-бы её в порядок привести, всё-таки общее впечатление доверия не вызывает, и уюта маловато. Первое дело - обои поклеить, в некоторых местах просто висят какие-то драные собачьи уши, это не порядок. И обои, это самое простое и дешёвое дело. Окно... тут ничего не сделаешь, его даже не покрасить. Придётся спрятать за шторами. Дальше, пол надо прятать, на эти ободранные щелястые доски смотреть страшно. Утеплённый линолеум, коврик перед кроватью, это то, что надо... Лампочка Ильича... Люстра? Они дорогие и страшные... Может быть, пара лампочек, прикрытые цветным плафоном украсят пространство и придадут уюта? Это надо обсудить с Борькой... Всё это можно сделать в течении недели. Потом... телевизор? Или ноутбук? Или посмотреть с рук, на распродажах и купить всё сразу? Это будет видно...
 Размышления были приятными, но совершенно теоретическими, непродуктивными... - Будет день, и будет праздник, - пропела Алка и пошла в ванную наводить марафет. Придётся ей магазины убирать ещё пару месяцев.

 ***

 Увы, праздника не случилось, и она устала, как собака (Какая собака, почему собака? Может быть, имеется в виду собака из чукчской упряжки?). В "Ленте" подрались бравые бывшие ВДВ-шники с не менее бравыми Росгвардейцами. Бравая молодость ВДВ-шников (относительная) победила бравые животики Росгвардейцев, но сникла перед нарядом ОМОНа, и была отправлена осознавать ошибки воспитания в местное отделение, украшенное металлическими решётками. А в самом колизее в результате битвы были разрушены два стеллажа с алко-напитками и чипсами-корюшкой. Беда в том, что здесь-же находились и стеллажи с вареньем, мёдом и прочими народными рецептами, что выразилось в отвратительного вида озерках, заваленных осколками стекла. Приводить всё это в божеский вид пришлось Алке со товарищи, и домой она пришла одновременно с Борисом. Она пыталась дрожащими пальцами попасть ключом в хитрую дырочку замка, когда он подошёл сзади и помог управиться с дьявольским изобретением.

 ***

 - Рассказывай, рассказывай, рассказывай! - Алка вытащила из пакета, принесённого Борисом два пакета молока и поставила в холодильник. - Вижу, ты уже используешь служебное положение, значит, всё нормально?
- Всё нормально. Записали меня в штат, завтра выдадут пропуск, буду полноправным членом коллектива. Определили в бригаду, дали ключ от шкафчика в раздевалке, получил спецовку и набор инструментов. Видел пару знакомых лиц, но имён их уже к сожалению не помню. Наш мастер, у которого когда-то работал, теперь начальник цеха. Вряд-ли он помнит меня. И про бригадира своего узнавал, умер он несколько лет назад, сердце остановилось. Жалко, весёлый мужик был, даже генеральный директор с ним за руку здоровался.
- Ты молодец! Значит, завтра приступаешь к работе?
- Да. Пока на участке, на заготовке. Потом и на корабле буду работать. На стапеле сейчас стоит фрегат, к зиме его спустят в канал, вот где задницы морозить будем. Хорошо, он не большой, может быть, сумеют обогреть его. Самой плохое, морозной зимой на корабле, на открытом воздухе, когда железо промёрзлое, очень просто можно руки отморозить.
- Какие ты ужасы рассказываешь. А рукавицы?
- Как-же, меховые перчатки дают, только от сварки они прогорают моментально. Но, успокойся пока, до зимы ещё далеко. А ты как день провела?
- Та-дам! - Алка за рукав подтянула его к двери в комнату, он сначала не понял, в чём дело, потом разглядел сияющую чистоту (насколько это возможно), прозрачные стёкла окна, намытые полы, чистые шторы.
- Ого! Вижу хозяйку! Когда ты успела?
- Немножко утром, и домой пришла уже три часа как. Вот одного места я лишилась, "Пятёрочку" на Алтайской прикрыли, когда начнёт работать, неизвестно. Но, это ерунда всё! Давай поговорим о нашей берлоге. Ты, наверное, есть хочешь? Скоро будет готово.
 Ужин сопровождался красочным описанием видения обновлённой комнаты, Алка от восторга захлёбывалась, и Борис слушал её с лёгкой улыбкой. Как легко вдохнуть жизнь в женщину, нужно только предоставить ей творить зону комфорта, а здесь нужно вдохновение и чутьё, какое есть только у женщины.
- Ты не увлеклась? - наконец он вставил слово в крохотную паузу. - Мы ещё не получили наследство из Калькутты.
- Что ты! Я всё подсчитала! На комнату уйдёт тысяч семь, может быть меньше. Так что останется и на жизнь и на телевизор. Или ноутбук. Не очень дорогой.
- Зачем нам телевизор? Этот пока ещё дышит. Там смотреть нечего, кроме дурацких клоунов ток-шоу, и не менее дурацких законопроектов наших гениальных депутатов из палаты номер шесть...
- Это мы потом решим. Но мне придётся пока поработать в магазинах... Холодильник нам побольше-бы, чтобы забить его до отказа и о продуктах весь месяц не думать...

 ***

 Ночью Алка проснулась от страха. Некоторое время она пыталась вспомнить сон, не оттуда-ли взялся этот страх? но не вспомнила ничего. А страх жил, совсем не думая пропадать, иррациональный, не объяснимый, совершенно беспочвенный. Как в раннем детстве, проснувшись в темноте, мы начинаем придумывать ужас под кроватью, в шкафу, в тёмном углу. Одиночество и тишина требуют обоснования, и, конечно, они скрывают тихий ужас.
 Кое как она успокоила себя, уняла дрожь в пальцах, заставила поверить в нелепость ситуации - ведь не пять лет! Но недоумение осталось, для страха не было ни малейшей причины. Но что-то породило его. События вчерашнего дня? Но они прошли безследно, не оставив даже воспоминания, как тень в небе, обещавшая ливень, но оказавшаяся только растаявшим облачком. Чтобы придти в себя, она стала выстраивать смысловую конструкцию, и это помогло.
- Половина американских ужастиков основаны на преданиях о старинных индейских кладбищах, заселённых зловредными духами и демонами. Ладно, это их дело.
 Но откуда на американский континент пришли индейцы? По канону, через Берингов пролив с территорий Северной Азии. Чукчи, эскимосы, эвенки... Там корни культуры и верований североамериканских индейцев. Но культура не исчезает бесследно, и, значит, кладбища чукчей, саамов и прочих самоедов не менее зловредны и опасны, чем капища апачей, ольмеков, делавэров и могикан. Следы этих бесчинств можно обнаружить в книгах "Злой дух Ямбуя", "Земля Санникова", "Архипелаг исчезающих островов" и "Страна семи трав" Леонида Платова. Но современного персонажа, ставшего соседом по дому, как Фредди Крюгер и Джейсон Вурхис, у нас нет. У нас нет полтергейстов, гоблинов, и гремлинов. Не глупейших супергероев и мстителей, а верных спутников людей, на протяжении всего пути сопровождающих этих беспомощных приматов, помощников и баловников, а иногда и выполняющих роль инструментов возмездия. Нет праздников Хэллоуина и Дня Святого Валентина. Наше сознание не воспринимает их, и даже ставшие культовыми в любимых всеми фильмах, они не хотят жить рядом с нами. Почему так? Их долго называли наваждениями, опиумом для народа, высмеивали, считали детскими сказочками...
 Незаметно для себя Алка уснула, но утром вспомнила холодный ночной ужас.

 ***

 Она не сразу обратила внимание на странную атмосферу за столом. Борис молча съел приготовленную яичницу, как он любил, с не дожаренным желтком, вытер остатки с тарелки куском батона на вилке, молча пил кофе. Его сосредоточенность Алка списала на первый день работы, но всё-же это было непривычно, обычно он воспринимал новое спокойно и с интересом.
- Волнуешься?
 Он посмотрел на неё и тут-же отвёл глаза:
- Всё нормально. Спасибо. Я пошёл.
 В прихожей он не глядя прижался губами к её щеке. Дверь захлопнулась. Убрав посуду в раковину, Алка села перед кружкой кофе. И что это было? Она опять вспомнила ночной страх. Говорят, что близкие люди часто испытывают одинаковые эмоции, даже без каких-то серьёзных оснований. Это было оно? Похоже, он тоже что-то вынес из ночи, и не хотел сказать. Почему? Ему что-то пришло во сне? Но у них принято делиться пережитым, так было всегда, они никогда не замыкались в раковине, и это тоже было из их арсенала защиты от мира. Почему он сейчас нарушил правило?
 А она? О чём она думала ночью? О киношных монстриках? Вот глупая... В реальной жизни монстры гораздо страшнее, и кусаются они больнее.
 В комнате зазвонил телефон, и она сорвалась с места, конечно, это Борис! И сейчас что-то прояснится, и жить опять станет просто и интересно.
 Но голос в трубке был незнакомым, и она опять испугалась.
- Это Алка?
- А вы кому звоните? - автоматически поинтересовалась она.
- Конечно, ты! Гда Борис?
- А представиться?
- Не валяй дурака! - голос был спокойным, неторопливым и вальяжным, было в нём что-то знакомое и приятное.
- Не узнала? Захар-же я. Давно не виделись. Вы где живёте?
- Захар! - она не сразу сообразила, но вспомнила и обрадовалась, конечно, старый друг, от которого беспокойств много больше, чем пользы. - Давно не виделись! Ты где?
- Я в городе. Так, позвонил поболтать, скучно.
- Обычно на скуку ты не жалуешься.
- У вас всё в порядке?
- Должно быть не в порядке? Естественно, ты просто так не появляешься! Заходи. Мы сейчас на Лифляндской живём. Только у меня времени до работы не больше трёх часов.
- Я буду через пол-часа. Борис дома?
- Он... на работу ушёл. Устроился на Адмирала. Сегодня первый день...
- Лифляндская, Адмирал... Всё возвращается на круги своя, - непонятно сказал Захар. - Значит, я прав, и что-то творится...
- Что творится? У нас... всё в порядке...
- Врать ты так и не научилась. Жди. Кофе, ванная, всё, как обычно.
 Она смотрела на трубку, и к ней опять подкрадывался страх. Захар, это проблемы. Без проблем он жить не может. Но откуда она это знает? Они не виделись... сколько? Пять лет? Шесть? Не вспомнить. Давно.

 ***

 Алка настороженно оглядела вошедшего с ног до головы, потом, взвизгнув, повисла у него на шее - это был он, обычный Захар; длинное чёрное пальто, широкополая шляпа, белый шарфик, усы и невероятный хищный нос. Ничто не изменилось.
- Это ты...
- Ждали кого-то другого?
- Но ведь это ты в самом деле?
- Вижу, у вас происходит нечто. С чего ты вдруг засомневалась в моём естестве?
 Он бросил шляпу на полку, снял и повесил пальто, шарфик сунул в рукав, пригладил волосы:
- Кофе давай! На коньяк не надеюсь.
 На кухне он быстро оценил обстановку, благодарно кивнул и подвинул горячую кружку:
- Съёмная квартира, интерьер так себе. Вижу, живёте бедно. А ведь были деньги. Баст отвернулась, или занята своими делами...
- Не говори загадками. Живём, как все.
- То-есть, поганенько. Ладно. А хозяин?
- Хороший мужик, сейчас в командировке.
 После ванны Захар подобрел и устроился в драном кресле в их комнате, закурил сигарету и посмотрел на Алку:
- Докладывай.
- Чего там докладывать. Жили, как все. Существовали, выживали. Без работы, без денег, обычные маргиналы. Надоело. Борис устроился на работу, то-же и я собираюсь.
- Наверное, и голосовать собираетесь?
- Как все, - повторила Алка. - Захар, что со страной творится?
- Смотрите телевидение, наше самое объективное и продажное в мире.
- А без шуток?
- Страна в жопе, - посерьёзнел Захар. - Полный коллапс всех систем. Причина? Проста, как жизнь - деньги. В правительстве воры и дилетанты. Они надеются на вечность, но дело в том, что их вечность кончается, несмотря на материализм. И сейчас крысы думают, как безнаказанно унесть нажитое неправедным трудом. Будет хуже. Это когда воровать станет уже нечего. Таких обстоятельств история не знает. Царизм? Тогда страну не разворовывали. Наоборот, всё сюда тащили, со всего мира. Ведь были сильнейшей страной в мире! А сейчас на каком там месте? После Уганды? Так и живём.
- И это значит...
- Значит, так дальше и будет. Ничто не изменится. Выстроенная система держится на деньгах. Она сломает хребет любому, у кого денег меньше. Но есть сила, которая не зависит ни от чего.
- Время?
- Природа.
- Ты предлагаешь молиться? Это на тебя не похоже.
- Алкин, мы все меняемся. Это свойство времени. Но не время определяет материю. Господи, кому я это говорю! Когда-то ты и Борис учили меня познанию мира.
- Захар, мы всё забыли.
- Как это? Только помедленнее, пожалуйста.
- Мы помним только последние несколько лет, но нам кажется, что это и была вся наша жизнь. Оставим это. То, что ты предложил в спасители природу, это всё-равно, что молиться Богу. Мы оба знаем, что это бесполезно, бесполезнее рулетки.
- Значит, что-то ты помнишь, - удовлетворённо протянул Захар. - Но я не про Бога говорил. Мне кажется, есть кто-то поближе. Кто очень любит нарушать условия. И не думаю, что Богу это нравится.
 Потом Алка ушла на работу, чему Захар удивился, но промолчал. Он поспал несколько часов, сходил в магазин, взял курицу, фруктов, яиц, солёной горбуши, литр своего любимого коньяка и улёгся перед телевизором, чтобы насладиться последними новостями от гос.думы.

 ***

 Апка и Борис пришли почти одновременно, сначала Алка удивилась накрытому столу с яствами, потом Борис долго разглядывал друга и в конце концов заметил:
- Алка сказала, что меня ждёт сюрприз, но такого я не ожидал.
 И было длительное заседание до белой ночи, а завтра ожидалась суббота, и Борис отдыхал, можно было не спешить.
- На Адмирале всё по-прежнему, представляешь, и девяностых будто и не было, а ведь завод рвали на куски! Видать, оборонные заказы спасли от разорения. Работаю в том-же цеху, командует теперь Витя, наш мастер, помнишь? Круглолицый такой, под два метра. В начальника цеха вырос! Лиц знакомых много, но имён не помню, работаю, как в театре теней.
- А наш бугор? Паша Семёнов?
- Умер Паша, два года назад, прямо на стапеле.
- Царство ему небесное. Такой мужик был! И на вид цветущий. На сколько он старше нас? На пятнадцать лет, не больше?
- Сердце, оно того... Может быть, на даче надорвал, помнишь, как он брёвна ворочал?
- Помню, здоровый мужик был... А как ты сам? Здоровье ещё есть? Только честно, Борька, сможешь, как раньше, по двадцать восемь часов? Помнишь "Варшавянку"? Сколько у нас тогда смена длилась?
- Тридцать шесть часов! - Борис пояснил в от вет на недоумевающий взгляд Алки, - Лодка должна была идти на ходовые испытания, и в последнюю смену вдруг - облом! Надо срочно доделать... Ну, подробности я опущу, только нам начальник цеха сказал - Ребята, сделайте так, чтобы в понедельник лодка ушла. Двойная оплата, выходные к отпуску. И пятёрку дал, чтобы мы с голоду не умерли. Вот мы втроём и сделали за тридцать шесть часов.
- Там ваш бригадир и оставил своё сердце. И тебе сейчас, пожалуй, такие подвиги  боком выйдут, - задумчиво сказала Алка, - Ведь не двадцать пять уже.
- Твоя женщина всегда отличалась житейской мудростью, - поднял Захар рюмку. - Таких их слушать надо.
- Вот и слушаю. - сердито ответил Борис. - Реальность такова. А дипломов у нас нет, чтобы в крутые менеджеры идти.
- Насчёт реальности я не торопился-бы. Всё может быть по другому, - загадочно ответил Захар.
- Вот он, как пришёл, так и сыпет загадками, - пожаловалась Алка. - Сплошные ребусы, так и дала-бы по башке!
- В самом деле, что за хитрые намёки и экивоки? Помню, ты страдал необыкновенной особенностью встревать в запутанные ситуации. Что сейчас?
 Захар сосредоточенно чистил кусок рыбы, а когда решил, что терпение друзей может сейчас закончится, подмигнул:
- Вам, ребята, в последнее время ничего странного на пути не попадалось?
 Оказывается, да, кое-что было, может быть, чепуха на постном масле, может быть, обман зрения, или морок какой, а может, пуще того, параллельные миры запутались в пространственной складке...
- То-есть, вам кажется, что кто-то вами играет? И не только вами, но и окружающее пространство варьирует? Как-же много вы упустили, друзья мои. Бог уже не в почёте, в мире творится чёрт знает что, и кто заказывает музыку, скрыто неизвестным мраком.
 Борис насупился, выпил, мрачно поглядел на Алку, Захара, закурил сигарету:
- Тема знакомая, но не помню я, где сталкивался с ней. А ведь было что-то серьёзное, ладно, потом вспомню... Знаешь, Захар, в последнее время я всё чаще читаю байки о нашем виртуальном мире. Знаешь, что это означает? Что обалдевшие от интернета блогеры, помешанные на играх, воображают себя богами, творящими миры. И почему-бы не вообразить, что наш мир придуман воображением супер-пупер-сумасшедшего блогера? Что блогеры! Я даже встречал заметку британского учёного, ну, вы в курсе, из тех, которые успешно зарабатывают на хлеб с маслом этакими  теориями. Чуть не стошнило от такого бреда. Главное, ни одной конструктивной мысли, но куча формул. Так давайте выпьем, чтобы наше воображение не следовало за полётом научной мысли британских учёных. Мир - простая штука, давайте отсюда и плясать!
- Алка, - поинтересовался Захар, - Скажи-ка мне, когда Борис в последний раз зглядывал в интернет?
- С пещерных времён. Вообще-то, я такого не помню. У нас и компьютера-то никогда не было... Но я почему-то умею на нём работать... Ребята, что с нами происходит?
- Что с нами со всеми происходит? Мы никто, и звать нас... В самом деле, кто мы такие? Серые пятна, ведь ты, Алка, не видела лиц тех, в подземном переходе? У нас даже страна обезличенная. Раньше друг другу говорили: - "Сударь", "Господин"... "Вы, свинья, сударь!", "Слушаюсь, господин". Или по титулу, по званию, по табелю о рангах. "Ваше сиятельство", "Господин асессор". Сейчас-же у нас ко всем гражданским лицам обращаются по имени-отчеству, что при этом добавляют в душе, только Бог знает.
 Там, в цивилизованном мире ко всем можно по-простому - "сэр". "Если вы и сегодня не сделаете домашнее задание, завтра весь день будете сидеть в своей комнате, сэр. И никакого мороженого или компьютера!". "Начать атомную бомбардировку? Слушаюсь, сэр". Есть ещё бароны, графья, князья, но это для своего круга. А мы принадлежим Вовану Вовановичу, или Борису Михайловичу, или этому, который, как его... То-есть, никому. "Петро", "Колян", "Санёк"... это всё мы. Культура? Но и здесь беда в том, что творческие люди, писатели, поэты, художники, композиторы, киношники, те, кто мотивируют культуру, сейчас, на стадии взаимодействия с людьми, попадают в мельницу бизнеса. Они обречены на это, иначе им не донести результаты своего творчества до потребителя. И бизнес затягивает их, заставляет жить по условиям рынка. И вот уже мы имеем дельцов, творящих на потребу рынку, и теряем культуру. Где моя рюмка? Наливай уже, подружка, сердцу будет... Всё нам будет.

 ***

 - Боже, какую нудную историю ты рассказываешь! Ты всерьёз думаешь, что она может кого-то заинтересовать?
- Я пытаюсь написать историю о простых людях, пока ещё молодых, не отягощённых имуществом, деньгами и долгами, в общем, простых ребят, пытающихся построить свою жизнь без нытья, кредитов и поисков виноватых. Таких много в стране, и о них мало кто думает.
- Кому это нужно? Молодые сейчас или сидят в интернете, или делают карьеру, не смотря ни на что. А пожилые живут мыльными операми, огородами, рыбалкой, работой, машиной. Перемывают косточки властям и богеме, завравшимся чиновникам, зажравшимся спортсменам, деятелям шоу-бизнеса, преступникам и болтунам. Живые люди никому не интересны, ни обывателям, ни, тем более, правительству.
- А мне интересно, где все они берут оптимизм для спокойной жизни и веры в завтра, несмотря на наши болячки, выходящие за всякие рамки логики и здравомыслия.
- Скорее всего, в оптимистической формуле - "Может быть и хуже."
- Что-ж, в нашей жизни - "завтра только хуже", уже стало законом. Люди привыкли и не хотят себе раздумьями и гадалками жизнь портить. И у моих героев, не скажу, что хуже, но проблемы будут. А поскольку я считаю себя фантастом, и проблемы будут вселенского масштаба. Но они не собираются об этом головы зря ломать, у них сейчас в приоритете другое. И, как оказывается, ребята они не совсем простые.
- У тебя не бывает простых ребят. Ты не можешь написать просто о слесаре и его жене-секретарше, как они...
- Что они? выкарабкиваются из долгов, платят кредиты, потом она беременеет, они вынуждены брать ипотеку, которую не смогут выплатить и за 100 000 лет. Потом кто-то из них заболевает вирусом, и его объявляют персоной нон-грата. Чего ты хочешь? Интересную историю?
- Но история уже не интересная. У тебя есть пара книг, где персонажи... дураки. И сюжет тот-же самый.
- Может быть, я хочу посмотреть на историю мира по другому?
- Смотри. Посмотреть, это твоё личное дело. А о людях ты подумал?
- Подумал. Люди - это самое сложное.

 ***

-*-  Главные герои пришли из романа "Богиня Радуги", но сюжет не имеет отношения к тем событиям, он их развивает. На основе реальности.

 ***




*ГЛАВА ВТОРАЯ*
Страна доктора Моро.

-"Наша жизнь улучшится, как только мы станем жить лучше..."
Какой-то депутат.


***
- Ими правили уроды и монстры, и им это нравилось, они привыкли, а привычка, это натура, заменившая природу, - сказал Захар. - Это как ходить на нелюбимую работу, муторно, противно, но мы ломаем себя, потому что иначе нельзя, иначе рехнёшься.
- Захар, ты когда на работу ходил в последний раз?
- Не помню. Я выдавил это из себя по капле, и делал это с удовольствием. К дерьму приспосабливаться трудно, а к приятным вещам - с удовольствием. Безделье, одна из самых приятных вещей в жизни.
- А как-же "долг обществу"? Оно ведь тебя, лоботряса, лелеет с рождения. Да и как без него? Где твоё общественное сознание?
- В выгребной яме. Как у Германа в его антиблокбастере. Без этой ерунды дышится легче. Нет, я, конечно, бесконечно это... благодарен, - поправился Захар, искоса глянув на насторожившуюся Алку, - Теоретически. Практически, я благодарен своей сфере комфорта. А государственным институтам... Это которые за наш счёт в рай ехают? У них месячная зарплата, как пенсия за десять лет у какого-то горбатого стахановца! И что мы, страна за это имеем? Бордюры и крашеные скамейки?
- Ладно, ты неодиссидент. А душа как на это смотрит?
- А ей плевать, рулит и отдувается личность. Личность формируется условиями и обстоятельствами. Как умники - классики коммунизма говорили "бытие определяет сознание". Но душа, это не сознание, она вечна, и в любом мире остаётся сама собой.
Борис ещё не пришёл с работы, за окном царило азиатское лето, но прохлада внутри расслабляла. Они сидели на кухне, пили охлаждённый кофе, и Алке казалось, что это происходит давно известный ритуал, она уже привыкла к этому дежа-вю, хотя никак не могла вспомнить, откуда оно взялось. Ну и пусть.
- Было времечко... - вздохнул Захар. - Обычный припев нытиков и лентяев. Но в самом деле, сорок лет мы думали, что живём правильно, что мы впереди планеты всей. Строились города, заводы, мосты. Мы кормили пол-планеты хлебом и деньгами, мы завоёвывали космос, и буржуи бессильно кусали локти, но сделать ничего не могли, потому-что кормимые нами стояли за нас горой, они не могли без нас ничего. А потом нас здорово напугали, объяснив, что жили мы неправильно, не так, как надо. И народ сначала обрадовался, что вот теперь мы заживём правильно и опять будем всему миру показывать, как надо. Но не тут-то было, в стране начался бардак, страну начали рвать на куски, и не забугорные вороги, а свои собственные. Жизнь была перевёрнута с ног на голову, и за что раньше сажали в тюрьму, за это стали давать новоиспечённые награды, ордена, звания. Уголовные статьи стали возводить в ранг закона...
- Ты про что? - лениво спросила Алка сквозь ресницы, было хорошо, и глаза слипались.
- Не валяй дурака... дурочку. Парламентарии освобождены от ответственности за лживые обещания, причём пожизненно. И не только за них. Неприкосновенность на вечные времена, как это тебе? Даже если он уйдёт в отставку, и всплывёт вдруг, что в своём парламентском кабинете он занимался растлением малолетних девочек, у него будет депутатская неприкосновенность! Каково? Закон разрешил взятки! Бывают, значит, такие обстоятельства, когда мздоимство обусловлено государственной необходимостью! "Кто ещё хочет комиссарова тела?"
Люди решили, что страна проклята Богом, и возопили: - "Боже, за что!" А вот мне кажется, что страна наша проклята дьяволом. Когда её ткнули лицом в дерьмо, чорт в радости стал потирать лапы. Но мы умудрились его переплюнуть. Мы оставили за флагом зло библейское и творим то, что дьяволу и присниться не могло! Теперь здесь создаётся зло своё собственное, превзошедшее зло библейское.
Люди вышли из компетенции дьявола, он понял, что здесь ему делать нечего. Признав своё ничтожество, он проклял эту страну. И Бог заплакал, узрев истину.
- Словеса, словеса.
- Хочешь сказать, что это фатум?
- Ну, откуда мы можем это знать? Идёт переделка мира, всё обусловлено законами развития, люди здесь вообще не при чём.
- Это не ты давеча спрашивала про душу?
- Иди взад. Запутал совсем. Нет на такие вопросы никакого решения.

***

- Захар, я вижу, ты помнишь многое из нашей прошлой жизни.
- Много чего было, - согласился Захар, внимательно посмотрел на неё из-подлобья и расплылся в улыбке, - Но я не могу помнить всё. Один из вариантов, не больше. И лишь события, в которых принимал участие.
- Расскажи?
- А... надо? Ведь мы делаем то, что нужно, таковы условия игры. Вас лишили части воспоминаний, значит, так надо. Значит, вы должны играть с чистого листа. Иначе условия будут нарушены.
- Условия! Испортить нам чортову жизнь, это условия! Так кто этот чортов геймер, для которого главное, его игра? И... цель оправдывает средства?
- Такова жизнь.  И она весьма не плоха, нет?
- А если я не согласна жить по чьим-то правилам? Ведь это не Бог, я надеюсь?
- Наше правительство - Бог? Не думаю. Они такие-же пешки, как и все, хотя никогда не признают этого. И возможностей портить людям жизнь у них несравнимо больше, чем они и пользуются.

***

По Неве на большой скорости прошёл буксир, и корабль на тёмной воде канала чуть накренился на один борт, потом на другой, насколько позволяли тяжёлые тросы швартовых. Под ослепительным солнцем металл корпуса раскалился, и над кораблём поднималось колеблющееся марево горячего воздуха. В надстройках дышать было совершенно невозможно, не смотря на открытые люки, двери и иллюминаторы, но ниже ватерлинии было терпимо, вот только вытяжка плохо справлялась с дымом сварки и запахом краски, приходилось выползать на палубу, в курилку, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Заодно дышали и никотином.
- Думаешь, я в кредиты влез ради квартиру купить, там, или машину? Фигу! - говорил Виталик, сварщик, работавший в паре с Борисом, - Как-же! Вот смотри, первый кредит взял для ремонта квартиры. Знаешь, сколько стеклоблок стоит? Зарплату! А их надо четыре, плюс балконная дверь. Окнам уже по сто лет, их крась-не крась, всё-равно зимой сырость, летом запах от мусорки внизу. Вот тебе двести тысяч, плюс ещё проценты, всего двести девяносто пять. А тут вдруг кризис, корабль сдали и сидели без заказов. По четыре тысячи в месяц получали, а только обязательный платёж шесть тысяч. И на жизнь, и на коммуналку надо. Значит, что? Идёшь, ещё кредит берёшь, в надежде, значит, на обещания правительства, что скоро дела поправятся. И они уже восемь лет всё поправляются, и конца не видно. А продукты, транспорт всё дорожают, чёрт их дери! А продукты? Ленка рожать вздумала, ей чихать на кризисы, возраст, говорит, он ведь уходит, может и поздно стать. Ладно. Только на всё это опять деньги нужны, бесплатная медицина сказкой стала про проклятый социализм! Опять кредит! Вся система государственная, понимаешь, заточена на то, чтобы человека сделать рабом банковской камарильи. Это, интернет смотришь, триллионы долга люди банкам отдать не могут! Волосы дыбом! Раньше это стыдно было, долги отдавать надо, а сейчас это узаконено, если ты банкам не должен, это уже, как чудо. А ещё вот посмотри, Серёга с участка ногу сломал, в больничку залетел. Три месяца на больничном! И опять, кредит платить нечем. Он на страховку надеялся, какого чёрта, ведь платишь за неё... А мелкий шрифт в договоре, как все мы, конечно, не удосужился изучить, да и не прочитать его без микроскопа, а если прочитаешь, так чтобы суть понять, надо высшее юридическое образование иметь, всё в терминах и запутано. И оказалось, что страховка подразумевает реструктуризацию долга. Знаешь, что это в натуре означает? Перенесли ему платёж на месяц, зато все платежи увеличили на тысячу! И вот он на больничном, кушать надо, лекарства покупать надо, а они уже по цене только олигархам доступны, и квартплату платить надо... В общем, продал он по дешёвке свою паджеру, гараж продал... Вся страна раком стоит и стонет, а эти гады только новые налоги и штрафы назначают, вампиры... Ладно, пойдём, сегодня надо фундамент выставить и обварить, как-бы вечер не попросили остаться...
- Когда я получил жильё, ну, комнату в коммуналке, я с получки пошёл во Фрунзенский универмаг и в рассрочку взял всё, что мне нужно было, - рассказывал Борис, спускаясь по гулким трапам в машинное отделение. - Всё! Диван, журнальный столик, два кресла, тумбу для белья, а ещё телевизор, радиолу и холодильник! Высчитывали с получки по тридцать рублей, за год расплатился и не заметил, никаких проблем. Правда, я тогда уже один жил... Откуда я это знаю? Слушай, а я тогда здесь недалеко жил, у Нарвских ворот, на работу и пешком ходил по хорошей погоде... Откуда я это знаю...

***

- У тебя и правда потеря памяти? - спросил Виталик, когда фундамент был обварен и проштампован, а они собирали провода, шланги и инструмент.
- Я не знаю, - уныло ответил Борис. - Я сам это обнаружил только недавно, а так - жил, не тужил. Даже не помню, как раньше здесь работал, только отдельные лица, а имена в тумане.
- Понятно, - кивнул сварщик. - Амнезия. Последствия травмы. Не было такого?
- Голова, вроде, в порядке. Жена такого тоже не помнит.
- И у неё провалы? Ну, ребята, вы даёте! Слушай, ходят слухи, что в девяностых над людьми проводили какие-то опыты, что-то там в мозги вживляли, ЧИПы, всякую электронику, программировали, в общем.
- Дурак. Ну, кому я нужен? Я что, агент какой, или академик секретный?
Но слова Виталика заставили его задуматься.
Девяностые... Боже, как давно это было... Что он тогда делал, где находился? Ничего. Но ведь был-же он тогда, и Алка, и... Захар. Захар! И он не помнит? С его способностью встревать в невероятное... Не было-ли такой темы в их разговорах? Здесь туман в голове вроде-бы стал уплотняться и приобретать материальность, смутные формы и краски... Но ничего определённого...
Иногда ему снились странные сны, густой, дикий лес, покосившиеся домишки, озёра в лесу, безлюдье... Что это? Причуды памяти, отголоски реальности? Временами это было что-то футуристическое, похожее на иллюстрации к "Солярису", или к "Часу Быка"...
Чему из этого можно верить, а что списать на увлечение фантастикой? Или на метастазы больного мозга? Ну, не ощущал он себя больным! И с мозгами у него всё в порядке... вроде-бы...

***

На трамвае доехал до Нарвских ворот, прошёл подземным переходом, с подозрением скосившись на подземную публику, но всё было спокойно, как обычно. И всю дорогу до дома он пытался выстроить ассоциативную цепочку, могущую приоткрыть время. Но безрезультатно, девяностые оставались покрыты туманом забвения. Алка уже должна быть дома, подумал он, увидев окна своей кухни, и Захар, наверное, там, где ему ещё быть, хотя, кто его знает, Захара, он человек не прогнозируемый, заносимый в самые невероятные места, и управляемый сиюминутными порывами ветра. Надо будет поставить ему раскладушку на кухне, нечего ему ночами присутствовать при семейных оргиях, взрослый человек, сам может додуматься. Я, помнится, когда у них ночевал, так всегда спать уходил в комнату общего пользования, где вся громадная коммуналка Петроградской стороны сушила бельё... Коммуналка. Захар с Наткой жили на улице Ленина... Когда это было? До последнего ледникового периода, или позже?
Что-то было не так, и он нерешительно замер, пытаясь понять. Тени на асфальте и обшарпанных стенах? Что-то неуловимое, что может выхватить из окружающего хитрое боковое зрение, но никак не удаётся поймать прямым разглядыванием, что не поддаётся логике и анализу, просто предчувствие... Он вздохнул, пожал плечами и решительно направился в парадное, вот только ещё паранойи ему не хватает! Но к двери подошёл с опаской и замок умудрился открыть беззвучно. В прихожей он замер, поражённый могильной тишиной и непривычным запахом. Пахло пылью веков, тленом и фараонскими пеленами, чудилось, что прямо сейчас из-за угла выглянет замотанная бинтами безглазая морда мумии. Он сделал шаг, стараясь не скрипеть половыми досками, второй, осторожно выглянул на кухню, запах шёл именно оттуда, и увидел - за столом сидели две плохо различимые согбённые фигуры, облачённые... и спустя много времени он не мог определить эти одежды. Что-то вроде ветхих, пыльных покровов в обрывках паутины. Из складок торчали иссохшие кисти рук, просто кости, обтянутые землистой потрескавшейся кожей. И у этих фигур не было лиц. Они не прятались за масками, их просто не было. Та-же сухая кожа без чётко выраженных деталей, без глаз, рта, носа, похожее на старую тыкву. Эти тыквы, учуяв его ужас, повернулись ко входу, покачались и снова уставились (чем?) друг на друга.
- Это... - начал Борис, - Я не против, конечно, - распухший язык с трудом умещался во рту, в голове не было ничего, кроме страха, но ведь надо что-то говорить? - Что здесь происходит?...

***

- Вот и Борька пришёл! - воскликнула обрадованная Алка и вскочила навстречу мужу, - И ведь подкрался, аки тать в нощи! Застать хотел жену-изменщицу!? А мы тут с Захаром кроссворды гадаем!
- Кроссворды, это хорошо, - с трудом пробормотал Борис и опустился на стул, провёл ладонью по мокрому лицу, - Это мобилизует. И на какую тему гадаете?
- Ты не заболел? - с тревогой спросила Алка и прижала ладонь к его лбу, - Только этого не хватало!
- Нет. Просто,... душно очень... влажность...
- Да. Как дела на работе? Рассказывай уже!
- Норма, - осторожно ответил Борис, - Сплошные бугимены...
- Кто? Это которые без лица? - глаза Алки округлились, - Ты... их видел?
- Видел. Недавно. - "только что", чуть не сорвалось у Бориса, но он сумел сдержаться. - Похоже, они везде. Как масоны... или жиды. В общем, сплошная теория заговора.
- Чепуха! - безапелляционно заявил Захар. - Заговор только один, причём планетарного масштаба! Заговор нашей родной глупости и стадного инстинкта. Не смертельно, но долго и неприятно. Смотрите интернет, служба приставов лютует, у должников последний кусок хлеба рвут, прямо изо рта. Налоговики лютуют, последних частников приканчивают, такова настоящая внутренняя политика, власти срочно понадобились деньги, большие деньги. Это несмотря на приближающиеся выборы, когда ожидалось обычное приседание перед электоратом. К чему это? А к тому, что чинуши учуяли ветер перемен, власть будет меняться, места у кормушек займут другие. Бежать? Никто никому нигде в мире не нужен, вот они и набивают закрома в ожидании суровой зимы. Хомячий инстинкт.
- "Ему не нужна сабля, чтобы доказать, что он мужчина. Он умеет говорить и умеет жить", - так говорила светская львица в голливудском сериале о своём любовнике. В самом деле, современные мужчины ценят длинный язык и влиятельные знакомства. Они не нуждаются в чести, доблести, верности слову. Не в цене сейчас верность, честность, трудолюбие. Всё, что делало человека человеком, выбросили на свалку, заменив корпоративностью, деловитостью, отсутствием моральных комплексов и  меркантильностью. Цель оправдывает средства, это девиз современного мужчины.
- Ты это к чему? - насторожился Захар.
- Не знаю. К слову пришлось, - Алка встряхнула головой, насильственно улыбнулась, - Мужики, хватит рассусоливать, карты раздадут без нас! Давайте ужинать!

***

- Нам выпала уникальная доля жить в государстве, какого не было, и больше никогда не будет в истории, - Ментор говорил голосом просчитанным, направленным на доверие  аудитории, но верил-ли он сам себе? - Системы власти и правосудия не только работают на полном взаимодействии, но и проникают друг в друга, чем достигается наивысшее исполнение их задач и функций, и функции эти в достижении наилучшего, полного взаимопонимания народа, как главного государственного объекта, и власти, которая видит свою главную задачу в усилении страны, ибо только полностью независимая от внешних воздействий страна имеет право называться оплотом демократии, и сможет обеспечить своих граждан защитой от бед, преследующих государства слабые, зависящие от мировой системы анархического капитала.
И здесь гарантом такого усиления власти может быть только неприкосновенность всех институтов власти. Что может обеспечить эту самую неприкосновенность? Только полное взаимодействие правосудия и исполнительной власти в создании законов, обеспечивающих эту неприкосновенность от превратностей судьбы. А настоящая действительность полна таких превратностей, но власть, защищённая законодательством, сумеет исполнить свои функции, не взирая ни на что.
К сожалению, власть состоит из людей, а человек слаб перед обстоятельствами, которые могут принудить его к поступкам, в какой-то мере преступающим через недоработанные законодательные акты. Человек, недостаточно обеспеченный материально, может позволить себе на получение некоторой награды за усердие в работе от клиента, чьё дело нуждается в особом внимании и усердии, но такое вознаграждение некоторыми законами неправильно трактуется, как взятка. И дело законодательных органов тщательно проработать такие недоразумения, чтобы ничто не мешало плодотворной и творческой работе членов правительства на всех уровнях. Также, например, недоработан закон о неприкосновенности перед такими недоработанными законами членов правительства, который, к сожалению, не даёт правительству гарантий на будущее, и это дестабилизирующим образом влияет на продуктивность работы, направленной на рост благосостояния страны...
Захар шумно спал на кухне, расплющивая надувной матрасик, а Борис присутствовал на неком форуме защитников прав человека, будто права нуждаются в защите! Они или есть, заложенные во внутреннюю политику правительства, или их постоянно защищают, что означает их отсутствие.
- И что-же в результате они предлагают?
- Это очень просто. Убрать из правового поля такие расплывчатые понятия, как взятка, ответственность за слова и действия, бытовое насилие, бытовое причинение смерти, в том числе по недоразумению, как в дорожной аварии, например.
Он видел знакомые, расплывчатые морды, коими пестрит интернет и телевидение, и которые не имеют никакого отношения ни к правовому полю, ни к правам человека, и морды эти ассоциировались с Оруэлловским скотным двором. "Все люди равны!" - скандировали они, подразумевая - "Но некоторые равнее и правее других", и это было правильно, потому что ничего другого не было.
- А хотите, я расскажу сказку о вечных правителях древней цивилизации? - спросил подошедший из тумана Захар. - Это сказочка про несменяемого фараона, наше солнце Путинамисерать, и имперскую хранительницу ключей, солнцеподобную  фараоншу Намифертитиулину, чорт бы побрал эти фараонские имена!
- Захар, что здесь творится, - замирая в ожидании ответа, поинтересовался Борис.
- Творится то, что ты видишь. Это не история, это задний двор, или проход, клоака, где бурлят отходы производства, от которых избавляется организм.
- Борька! - трясла его плечо Алка, - Проснись, наконец!
Он растерянно хлопал глазами, оглядывая обычный интерьер белой ночи.
- Кошмарики?
- Нет, - буркнул он и прижался к её руке. - Жизнь. Спи!

***

Утром Захара на кухне не обнаружилось, матрасик лежал свёрнутый в углу на стуле.
- Непредсказуемость. Или он предупреждал?
- Ничего никого он не предупреждал, - почему-то виновато оправдалась Алка. - Кофе попил и вперёд! Хорошо, не ногами.
- Ладно, взрослый человек. Могут быть у взрослого человека приватные дела?
- Может быть, обиделся? Положили на коврике, как собаку.
- Что ты выдумываешь! - разозлился Борис, - Какую такую собаку! Что он чем-то там  ненормально озабочен, я согласен. Но мы здесь при чём? Сегодня воскресенье? Вот и хорошо, будем философствовать на диване.
- Кажется, где-то на Петроградке у него дочка живёт? Настя?
- Это он тебе говорил?
- Нет... Я... помню её, ещё маленькую...
- Мне бы такое счастье, помнить... Хотя, кто знает, что закопано в нашей памяти, уж лучше пусть оно там остаётся.
Алка стала готовиться на работу, а Борис закопался в интернет. Всё было, как обычно, да и почему что-то должно меняется?

***

А Захар этим временем развлекался, присутствуя на якобы санкционированном митинге одной маленькой, но зловредной оппозиционной партии. Ему было интересно наблюдать за реакцией зрителей.
- Задача терроризма - дестабилизация общества путём нагнетания страха перед неизвестностью. Ведь жертвой может стать любой. Сейчас эту функцию взяли на себя властные структуры, в основном Роспотребнадзор. Эту странную организацию люди воспринимают, как в тридцатых многие воспринимали ЧК-НКВД. И так-же эта организация прячет истинные свои цели за лозунгами о здоровье нации. Только вот методы у этой организации сплошь хирургические, - неслось с импровизированной трибуны, где витийствовал худородный мужичок в пиджачке и при галстухе, явно с перепою, он сбивался и часто заглядывал в бумажку.
Захару скоро стало скучно. Слова, вроде правильные, но ничем не подкреплённые, сплошные эмоции.
А на что они годны, наши эмоции? Разломать пару рекламных стендов, попортить пару автомобилей, стоящих не там, и оказаться в кутузке, а потом платить штраф? Зато можно сделать паблисити на реакции в СМИ. В сущности, такие партийки и есть дестабилизаторы общества, только не имеющие власти, вот если-бы она у них была... 1905-й год с такого цирка и начался, а обернулось террором.
- Экстремисты, националисты, иноагенты, инсургенты, маргиналы, как всё это уже достало! - бурчал Захар, дымя сигаретой под каштаном аллеи, - Развели говна, теперь не знают, как разгрести. Ярлыки, клейма, тавро. Быдло! Друг друга оплёвывают, в надежде зазывая почтенную публику, все птенцы гнезда однова, только гнездо уже так изгадили, хоть ноги уноси! Да и публика уже только ширма, использовали - и к двери её, коврик для сморкания и вытирания ног. Кончится это когда-то? Всё имеет конец, только концы, они того, разные. Из одного вырастает что-то новое и красивое, а из другого остролист для погребального венка.
- А ты чего здесь торчишь? - раздался грубый голос за плечом, и уверенная рука ощутимо его тряхнула, - Почему постановление администрации нарушаешь?
Вопрошающий принадлежал к славной, боевой нашей Росгвардии, держал пластиковый щит и имел толстую морду, еле помещающуюся за поднятым забралом.
- Какое постановление, - поинтересовался Захар, в недоумении оглядываясь. По обеим сторонам от него уже стояла шеренга богатырей, количеством тридцать три, не меньше, очевидно, готовая штурмовать скучающих митингующих в количестве не более пятнадцати человек.
- Я в магазин шёл, за молоком, остановился покурить. А что здесь происходит? И ведь вышел указ Роспотребнадзора санитарным врачам разгонять массовые мероприятия?
- Что надо, то и происходит. Не хочешь в собачатник, иди отсюдова. Умник нашёлся! Может, мы и есть санитарные врачи!
- Ради Бога, - откланялся Захар, - Мне это и не интересно совсем.
И быстро удалился, ну их совсем в пень всех!
Многие из нас живут в каком-то сказочном правовом государстве, обозначенном в нашей Конституции. Но что в реальности творится в королевстве, никто не понимает. Сколько раз уже переделывали правильные положения главного закона в угоду моменту? Ведь всегда можно внести поправки, даже прямо противоречащие закону! Сколько раз верховный правитель заявлял о непреложности закона, а потом спокойно объезжал важнейшие принципы прав человека? Или их просто игнорировали, не утруждаясь мотивацией. А конституционный суд спокойно взирал на происходящее. Ведь в большинстве случаев нарушения подаются под видом заботы о гражданах, о их здоровье, благосостоянии, безопасности. "По просьбам трудящихся!" А электорат у нас резиново-пластилиновый, всегда найдётся пара миллионов ослов, ленивых и боящихся перемен. Горой стоящих за "стабильность", пусть ведущую в пропасть, но такую спокойную... Как тишина на кладбище.
Но если эту тишину вдруг взрывают такие вот оппозиционеры, значит, это кому-то нужно. Ведь завтра-же тот-же интеллигентик в мятом пиджаке будет мусолить свою сакральную бумажку в другом месте...
Откровенно говоря, разочарование Захара имело другую основу, и от посещения митинга ожидался другой результат, которого, увы, не последовало. В последнее время он посещал такие мероприятия, в надежде выйти на след "безлицых", как-то разобраться с этой проблемой. Он тоже видел их, как и Алка и Борис, но совершенно не понимал природы этого явления.
И всё-таки присутствовало ощущение какого-то упущения. Вот доблестные росгвардейцы (что за дурацкое наименование? где эти формирования заслужили почётное звание гвардии? за какие-такие заслуги? или это явление порядка того блогера, который хапнул звание ГЕРОЯ РОССИИ?), что у них под чёрными забралами? Может быть, они там, спрятавшись в черноте, рожи нам корчат, наподобие героя "Космических яиц"?
- Как-бы на заседание парламента проникнуть? Но не рептилоиды-же они в самом деле, это уже водевилем попахивает. Хотя, судя по их логике, по способу выражать мысли, по отношению к народу, к стране, натурально, вредители, космические тараканы! Однако, ведь изначально это были вполне обычные человеки. Мутируют они, что-ли? Направленная мутация с заданными свойствами. Не смешно, Захар, маразм всё это. А жизнь проста, как Библия, и всё там прописано. Попали мы в переплёт! Боги против людей, с этим надо смириться и учесть ошибки. Сатана против людей, это рутина,  бытовуха, к этому мы привыкли. Но когда человек сам против себя? Абсурд!

***

Некоторое время сзади раздавался звук, похожий на скок снаряжённой лошади. Бряцала амуниция, металлические подковки стучали по бетонной плитке тротуара, но Захар в задумчивости не реагировал на странные звуки, пока до него не дошёл задыхающийся крик:
- Да стой-же ты, чёрт! Сколько бежать можно!
Оглянувшись, он в удивлении увидел росгвардейца, догонявшего его. Убегать он не собирался и с интересом ждал преследователя. Тот набежал, остановился, тяжело дыша и разводя руками в мощных перчатках:
- Чего убегаешь? И не докричаться!
- Убегаю? - удивился Захар, - От кого?
- От меня! - голос звучал глухо из-за опущенного зеркального стекла шлёма, в котором Захар видел своё отражение. Казалось, будто он разговаривает сам с собой, это было  интересное ощущение.
- Ты стекло поднял-бы, ведь дышать, наверное, нечем?
- Ничего. Этого не надо. А теперь слушай, я должен сказать. Твой друг, Борис Алнов, он нарушает локацию. Это плохо. Это не правильно и это грозит сбоями. Он может вылететь с уровня.
- Локацию? - растерялся Захар. - Куда вылететь?
- Уровнем ниже. Надо ему объяснить правила.
- Ничего не понимаю. Чего тебе от меня нужно, и кто ты такой есть?
Гвардеец вдруг дёрнулся всем телом и застыл.
- Эй! Тебя там не удар хватил? Ты чего?
Медленно поднялась рука, пальцы перчатки нащупали замок, он щёлкнул и забрало поднялось, открывая внутренность шлёма. Захар, почему-то ожидавший увидеть безликую маску, с облегчением увидел мокрое красное лицо с широко открытыми застывшими глазами, а потом испугался, слишком не натурально выглядело это будто окаменевшее лицо.
- Эй! Ты живой? Ты как себя чувствуешь?
Зрачки двинулись, уставились на него:
- Ты кто? Что я тут делаю?
- Это ты меня спрашиваешь? Это я тебя должен спрашивать. Кто ты такой? Ты меня догнал и нёс какую-то околесицу. Перегрелся?
- Наверное... - гвардеец шарил глазами по сторонам, увидел в тени лавку, махнул рукой. - Я регулятор. Я сейчас посижу, приду в себя, в самом деле, жара аномальная. А ты иди себе, иди своей дорогой. И другу своему скажи.
- Что я должен сказать?
Гвардеец боком упал на лавку, закрыл глаза, сидел, глубоко дыша. Спустя пару минут, в которые Захар терпеливо ждал продолжения, снова уставился на него:
- Ты кто? Где я? Где остальные?
- Э-э, дорогой, похоже, тебе в постельку надо.
- Да, наверное. Что-то я себя плохо чувствую, - глаза снова закрылись, и Захар понял, что скоро последует очередная серия. Это было уже не интересно, и он пошёл по аллее в сторону станции метро.

***

- Кто такие регуляторы? - небрежно поинтересовался Захар у Бориса после ужина, за чашкой кофе. Тот от неожиданности поставил свою чашку и закашлял.
- Не знаю. У этого термина множество значений, смотря от области применения. Что тебя интересует?
- Если-бы я знал! В литературе не встречал?
Борис пожал плечами, отхлебнул из чашки:
- Вот ты про что! Есть такой небольшой роман у Стивена Кинга. Вроде как продолжение "Безнадёги", но... мутный. Я и не помню, в чём там соль была. Такие существа, которые подправляют нашу реальность, что-то такое... Говорю-же, вещь мутная и нудная, читал без интереса, потому и не запомнил. К чему такой интерес? И Кинг уже вроде в тираж вышел, исписался и притух.
- Да, не нужен мне Кинг совсем! - отмахнулся Захар от короля ужасов. - Так, произошло сегодня кое-что, а к чему, никак не пойму.
- Расскажешь?
- Нечего рассказывать, пока концы не увязаны, - непонятно отказался Захар. - Что-то  нового произошло?
- У меня нет. У Алки тоже всё в порядке...
- Изменяют реальность, говоришь... А зачем они это делают? По какому-то плану? И чей это план?
- Я говорю, что подробностей не помню. Зачем помнить то, что тебе не интересно?
- Может оказаться, что очень даже интересно.
- Вот найди книжку и прочитай. Только в интернете Кинг стоит денег. А в книжном магазине очень больших денег.

***

- Ты слышала, что рассказывал Захар? - спросил Борис, лёжа на спине и глядя на марево за окном.
- Нет. А он что-то рассказывал? Наверное, я была в ванной.
- Что-то происходит. Он спрашивал меня о регуляторах, знаешь, это из Стивена Кинга, что-то о коррекции реальности.
- Борис, я не хочу!
- Ты чего-то боишься? Конкретного?
- И ты, и я, мы оба сталкивались с непонятным. Может быть, враждебным. Тебе это ничего не напоминает? Никаких дорогих сердцу воспоминаний?
- Н... нет...
- А мне, да! Мы стали строить новую жизнь. И я не хочу снова всё потерять!
- Но... Алкин, о чём ты говоришь?
- Да, о том, что я стала вспоминать. Боже, Борька, ведь у нас всё было. Всё-всё. И мы были счастливы. Не считая тёмных пятен, они ещё остались. Теперь это начинается снова, всё возвращается. И всё так перепутано, будто мы прожили десятки жизней. Я хочу жить спокойно. Пусть бедно, но мы это преодолеем, обязательно! Но то, что идёт, оно сильнее нас, и оно меня сломает, я чувствую это.
- Алкин, не пугай меня. Тебе очень нравится меня пугать. Я знаю, ты сильная, намного сильнее меня. Расскажи, что к тебе возвратилось, мы всё обдумаем, и... всё будет хорошо.
- Но я не могу рассказать, это просто наша жизнь. И какие-то тени, будто кто-то старательно стирал отдельные эпизоды. Но и ты вспомнишь, я уверена. Надо только подождать, и всё встанет на свои места. Только, Борис, ты не встревай в то, чего не понимаешь.
Некоторое время лежали молча. Борис никак не мог освоиться с мыслью, что он - не он. Но кто? Ладно, маразматик непомнящий, сейчас 90% в стране таких. Но кто с ним это сделал? Ведь у любого действия должен быть смысл... Хотя, читая указы наших парламентариев, этого не скажешь. Вот где верх алогичности и бессмысленности, направленные на уничижение народа. Кроме пресловутого заговора, в голову ничего не шло. Какие-то эксперименты правительства? Наше правительство способно на осмысленные эксперименты?
Потом Алка повернулась к нему, и лицо у неё было самое хитрое.
- А ведь ты и книжки писал. И публиковал в сетях.
- Смеёшься? И на какую тематику?
- Мистика, философия...
- До чего я докатился! Но, хоть не РПГ. Надо будет почитать...
- Попробуй только! Опять мозги съедут, и начнёшь в облаках витать. А мы решили жить по-новому, помнишь?
- Помню, - вздохнул Борис.
- Ну, иди ко мне, я тебя утешу. Ещё в монастырь сбежишь!

***

- "Довольных пусть царь ещё больше почтит, недовольных пусть он ублажает... щедротами и приветливым обращением.
... Если они всё-таки будут недовольны, пусть царь... применением наказаний и взысканий вызовет ненависть населения к ним...
Разгневанные, жадные, перепуганные, гордецы - это люди, способные на предательство врагам...
Довольных пусть царь чтит материальными дарами и знаками внимания. Недовольных пусть покоряет приветливостью, дарами, ссорами и наказаниями...
Наблюдение за сыновьями. Со (дня) их рождения должен царь наблюдать за своими сыновьями, ибо царские сыновья подобны ракам: они пожирают своего родителя. Если у них не появится любовь к отцу, то лучше их тайно убить - так говорит Бхарадваджа."  "Артхашастра"

***

- Я в чём-то ошибаюсь, и ошибаюсь в исходных предпосылках, - размышлял Захар в прохладе ночи, стараясь не обращать внимания на звуки семейной оргии, доносящиеся из комнаты. - Мной владеют расхожие штампы, и это означает, что всё это нонсенс, что-то главное проходит мимо моего внимания, точнее, я не хочу видеть этого, это оскорбляет моё "я", и я смотрю в сторону готовых решений, которые ошибочны. Что это может быть? Явно, нечто, зависящее от нашего восприятия, а это значит, что мы видим то, что напрашивается само собой, прямо лезет в руки, и это трафареты, взятые из шоу для быдла. Но мы с Алновыми видим одно и то-же, но не можем-же мы  думать по трафарету. Стереотипы, вот что насаждается в обществе, что не даёт нам разглядеть правду...
В голове возникло странное ощущение отсиженной ноги, и Захар понял, что надо переключиться на другую тему, иначе с ума сойдёшь. Включив телефон, он погрузился в просторы интернета, стал просматривать новости, и одна вдруг задержала его внимание. Что это? Шутка, фейк?
- Командующий Росгвардией сообщил, что президент одобрил его идею включения в состав Росгвардии казачьих войск...
Вот это мы приехали. У нас бюджет резиновый? Власти постоянно жалуются, что его не хватает на индексацию пенсий, на поднятие прожиточного минимума. Его ни на что не хватает, судя по состоянию образования, здравоохранения, инфраструктуры, безработице. А на содержание очередных тунеядцев хватает. Вот чего, оказывается, не было у нашей страны для полного благоденствия, казачьих войск.
Захар закрыл глаза, помотал головой...
Нет, это был не бред, новость подтверждалась другими источниками...
Что-ж, правительство играет в солдатики. Будем ждать возрождения опричнины.
- И вот, фиаско, - меланхолично заключил Захар. - Это порождение впечатлительного сознания? Отнюдь. Это объективная реальность. Но, до чего уродливая. Многое, что творится в мире, не доступно пониманию наших людей. И в перлы государственной мудрости не годится. Что-же это? И как хитро взаимодействуют нонсенсы нашей действительности с порождениями разума? Бытие определяет сознание? Или как раз наоборот? Тоже, Карл Маркс, принц датский доморощенный! Ведь большинство хитрости нашей внутренней политики воспринимают наподобие стада баранов; есть сено в кормушках, едим без эмоций. Нету, что-ж, тихо блеем, и так-же тихо подыхаем. Жить в намордниках? Да, запросто! Причём, половина возражает, другая-же истово против. Противостояние! До мордобоя уже доходило. Прямо из Свифта, секты святого яйца.  Вакцинироваться неизвестно чем и от чего? А что? Надо? Ладно! Всем, включая аллергиков, разных хроников, беременных женщин? Так и будет. И соседи будут писать в Роспотреб-непотреб доносилки на бывших друзей, злобно сеющих заразу. Не сеющих? Их проблемы, но ведь уклоняются, значит, недоброе замыслили. Ату их! Это не деградация человечества? А что тогда деградация? Когда бифштексы из сограждан приготавливать начнут на ланч?
Такие размышления всегда погружали его в крепкий и нервный сон. Часа на два.

***

Он спал и прекрасно это осознавал, но прерывать сон не хотелось, потому что это было очень приятно. Он шёл по тенистой каштановой аллее, приближаясь к аккуратной мраморно-стеклянной коробке, похожей на станцию метро, и видел, как туда заходят люди. Выход из здания, очевидно, располагался с противоположной стороны, выходящих он не видел.
Борис глубоко вздохнул и, толкнув вращающуюся стеклянную дверь, проник в просторный холл, задержался и оглядел толпящихся людей, осмысливая происходящее в помещении. Странно, но эскалаторов, уносящих толпу в подземелье, здесь не было. Очередь выстроилась к небольшому прилавку, похожему на рыночную точку, и здесь тоже громоздились картонные коробки, и тучный кавказец выдавал очередному претенденту нечто, издали не различимое. Потом очередь изгибалась и, раздваиваясь, втягивалась за ширмочки пластиковых кабинок. Из кабинок выходили уже не так быстро, и здесь очередь превращалась во вращающиеся клубки.
Борис машинально занял место в хвосте очереди и стал ждать. Что всё это означает, он не понимал, и ему было интересно. Интерес немного поубавился, когда справа от входа приоткрылась дверь в подсобное помещение, и в щель выглянула толстощёкая личность в форменной фуражке и при погонах, но не полицейский. Ведь в стране столько развелось организаций массового порядка, что впору было в людных местах вешать информационные щиты с разъяснением всех этих форменных людей, организаций, регалий и инстанций. Люди-же, не разбираясь в чинах, реагировали на погоны одинаково - настороженно, не без причин ожидая пакостей.
- А что происходит-то? - поинтересовался Борис у пристроившегося за ним, - Чего дают? Не знаю, денег достаточно взял? А то жена последнюю шкуру спустит, если с пустыми руками приду...
- Неужели уже платно сделали? - в ответ спросил дядечка в шляпе и белой рубашке с короткими рукавчиками. - Писали, что всё бесплатно и по доброму согласию. Как в самолёте.
Упоминание о самолёте тоже спокойствия не добавило, и Борис начал прикидывать, куда бежать в случае чего. Привстав на цыпочки, он всмотрелся вперёд, пытаясь угадать, свободен-ли выход, только тут вдруг увидел, что у всех, толпящихся перед ним - отсутствовали лица.
- Что-то мне это напоминает... Хотя, чего-то подобного и следовало ожидать. Но как? В двери входят обычные люди, и уже в этой очереди... А - я?
Похолодев, он обернулся к соседу, обычному человеку, пробормотал:
- Я... отойду. Наличность надо проверить. Если что, я вот за женщиной...
Впереди стоящая женщина обернулась, явив глазам белесый пузырь, кивнула, что-то пробормотала неразборчивое, и Борис вышел из очереди, отошёл к стеклянной стене. Всякий интерес пропал, осталось только желание выскочить обратно, в тень каштанов, но из двери вышли двое в погонах, при чёрных дубинках, встали у двери, ожидая жертву, и Борис притворился, будто что-то разглядывает за стеклом.
- Эй! Вы! Вам что здесь надо? Папрашу документы!
Не понимая, к кому направлен начальственный окрик и заранее втянув голову в плечи, он обернулся к залу, поискал глазами, с облегчением понял, что внимание гвардейца обращено на группку вошедших с улицы. Обычные молодые ребята, развязные, одетые в цыганские цветастые шмотки, просто гуляющая молодёжь.
Но из дверей вдруг посыпали фуражки и погоны, замелькали резиновые палки Он понял, что влип, что происходит что-то несанкционированное, а группка развернула полотно плаката, пёстрые флажки с надписями, ребята взяли друг друга под локти и двинулись вдоль очереди к кабинкам. Вслед ринулись правоохранители, и очередь подалась к стене. Борис понял, что если будет так-же стоять в роли наблюдателя, вполне окажется в собачатнике а потом в клетке приёмника... Дёрнувшись, он взял старт, обогнул диссидентов, перепрыгнул через прилавочек, и, минуя загадочные кабинки, наконец увидел вожделенную дверь наружу...
Рядом похрапывала Алка, а Борис с удивлением разглядывал предмет, на бегу прихваченный им с прилавка. Это была прозрачная шелестящая упаковка с чем-то голубым внутри. Разорвав упаковку, он извлёк предмет, развернул, и, как змею спящую, отбросил на пол, обычную марлевую маску, декларированную властью, как панацею от любых вирусов, какие только существуют и ещё намереваются осуществиться в атмосфере планеты.

***

- Эй, эй! Куда тебя несёт!? Русофилы и псевдопатриоты обвинят тебя в клевете на родную страну и любимое правительство!
- Прежде всего, я строго разделяю два понятия, Родина и государство. Родина, место, где ты родился, место, которое постоянно живёт в душе и сердце, место, которое ностальгически притягивает нас всю жизнь, осознаём мы это, или нет. Родина, это место, где нам УДОБНО жить (кажется, Радищев.).
 Государство, бюрократическая машина, долженствующая делать нашу жизнь удобной и защищённой. В данном конкретном случае всё происходит наоборот. Не буду здесь  говорить о нашей юрисдикции и законах.
 Наше государство сейчас усиленно уничтожает нашу Родину. Она изгоняется из памяти, подменяется неудобоваримыми клише, которые вдалбливает нам в головы пропаганда через продажные СМИ и ТВ. Уничтожаются сами места, где мы имели счастье появиться на свет. Моя родина сейчас находится за границей. Не по моей вине.
 Ничего, я в том возрасте, когда пора приобрести последний опыт. А насчёт клеветы я могу сказать, что факты, приписываемые главному герою, взяты из моей личной жизни. Остальное - эмоции. Я не хочу козырять непроверяемыми цифрами, в СМИ и сетях все врут, а где взять истинные значения? Они охраняемы Росгвардией и псами Роспотребнадзора, как величайшая государственная тайна.
Моё-же личное мнение таково; наша страна заслужила второй Нюрнбергский процесс по обвинению в геноциде собственного народа. Говорят, что это тенденция, общая для планеты. Не знаю, я там не был и сказать за весь мир не могу. Но "за державу обидно". Я просто помню другие времена... И сравниваю. 

 ***


 *ГЛАВА ТРЕТЬЯ*
  Ничто человеческое...



                - "Сидящий в ней демон исподволь приподнимал маску:
                деятельная беготня и хлопотливая бестолочь
                сменялись последовательным, хорошо рассчитанным
                вредительством."
                Г. Майринк "Майстер Леонгард".

 ***

 - Сейчас, мил человек, мы с тобой разбираться будем. Ты читал "Регуляторов".
- И что? Я тебе тысячу раз говорил, что ни черта не помню.
- Ты говоришь, но в памяти информация есть. Как в теории Шерлока Холмса, она у тебя завалена разным барахлом.
- Или стёрта, - задумчиво добавила Алка, разливая по чашкам кофе.
- Это вариант окончательный, тупиковый, поэтому мы его не рассматриваем. И скажи мне, как эти регуляторы из твоей памяти оказались в моей реальности.
- Почему "из моей"! - запротестовал Борис, - Знаешь, сколько фанатов у Кинга? Много миллионов!
- Я с ними не знаком, - пресек Захар попытку увильнуть от ответственности.
- Хорошо. У меня есть... предположение.
- Посвяти.
- Наше сознание не может принять абсурдность ситуации. Ведь происходящее в стране находится за пределами логики и целесообразности. И создаётся какой-то защитный механизм. Или он есть, но в обыденной жизни не задействован.
- Ваши бугимены - этот механизм?
- Да, пойми ты. Это переключение точки притяжения, так? Абсурдное заменяется ещё более абсурдным, которое не имеет решения. И сознание, переключившись на совсем нерешаемое, успокаивается.
- "А вдоль дороги мёртвые с косами стоять". Так это новая реальность, или мне это только кажется? Как ты объяснишь Фредди-Крюгеровскую маску, которую притащил из сна?
- Наверное, это индивидуальное творчество, и никого посторонних не касается.
- Митинги разгоняют очень даже прикасаемо. Знаешь, каково это, резиновой палкой по рёбрам? Ладно, будем думать. Кстати, твой сонный павильончик, можешь сказать что-то? Расположение?
- Вроде-бы что-то знакомое. Я вспомню.

 ***

 Он отодвинул золотисто-коричневую штору и увидел серо-дожливую субстанцию, заполнявшую до краёв чашу мироздания.
- Это не хорошо, - сказал он сам себе, - Но ведь сделать всё-равно ничего нельзя, да и ничто от этого не зависит, только восприятие и эмоции. Больше ни на что это не влияет. А, раз не влияет, погоду можно во внимание не брать, просто жить дальше.
 Он боязливо оглянулся, будто Алка, неслышно подкравшись, могла услышать эти его крамольные беспомощные мысли. Конечно, сзади никого не было, и он, облегчённо вздохнув, подошёл к бару, достал бутылку шампанского и налил на донышке фужера. Некоторое время смотрел на взрыв пузырьков, собирающихся на поверхности напитка в небольшой купол пены, потом выпил одним большим глотком и отёр губы.
 И, конечно, он её прозевал. Поставив бокал в бар, он увидел в зеркале движение сзади, рефлекс сработал, он мгновенно обернулся, и Алка была в его объятиях.
- Так нечестно! - объявила она, - Ты пользуешься флюидами, а я их предвидеть не могу.
- Я пользуюсь зеркалом, - честно признался он. - И нечего подкрадываться, как Багира. Багира, жаждущая крови.
- Я не Багира, и крови я не жажду.
- Хорошо, - согласился он. - Как спалось? У тебя светлое лицо, видела во сне что-то хорошее?
- Хорошее? Может быть. Это были мыши. Маленькие, серые, мягкие, очень забавные. И они что-то грызли. Кажется, кусочки фруктов.
- Мыши, это всего-лишь маленькие крысы!
- С милыми хвостиками и ушками! И не говори, что кошки - маленькие тигры!
- Но кровожадны они не меньше.
- Наверное, здесь всё дело в масштабах восприятия?
 Она повернулась к стеклу:
- Иногда хочется увидеть звёздное небо...
- Странная фантазия, звёзд не видно уже больше ста лет.
- А мне хочется!
- Посмотри фильм.
- Фильм, это иллюзия. В ней нет бесконечности пустоты... Что это?
- Где?
 За панорамным окном сверху спустились тонкие, качающиеся тросы, и по ним вниз заскользили люди. Они были в чёрных костюмах с выделяющимися пластинами, в шлёмах, закрытых чёрными забралами, и на их амуниции висело оружие.
- Кто это?
- Не знаю. Полиция? Или военные. Или бандиты.
- И что они здесь делают?
- Откуда я могу знать? Под нами триста метров здания. Может быть, на одном из этажей засели террористы. Или маньяк-учёный с атомной бомбой. Или мафия.
- Или Кинг Конг с Годзилой. Не хочешь поучаствовать в весельи?
- Не хочу. Эти люди делают своё дело, за которое получают это... деньги?
- Все люди за что-то получают деньги. А я хочу звёздное небо за окном.
- Давай вставим в окна запись звёздного неба. И будешь любоваться звёздами круглые сутки. Правда, на нас будут смотреть, как на сумасшедших...
- А звёзды того не стоят. Давай лучше позавтракаем. Это хотя-бы реально.

 ***

 За завтраком, разгрызая грецкие орехи, Алка спросила:
- Я видела, западная комната занята. Ты поселил туда кого-то?
- Специалист с Центральной Антарктиды, прибыл на совещание по жилой застройке Марса.
- Ты здесь при чём? С Южным океаном разобраться не можешь! Астролётчик!
 Очки Бориса обиженно блеснули:
- Разобрался, между прочим. Делами мужа больше интересовалась-бы, а не звёздами за окном.
- Никак, обиделся? А...га... Ты не в космос-ли собрался?
- А, что? Будут тебе звёзды вокруг. И в глазах. Всё небо будет в алмазах. Растём!
- Я вот сейчас твоего специалиста спущу туда, за окно, без всякой верёвки.
- Не психуй, всё под вопросом. Я здесь только, как специалист-консультант с опытом по пустыням. А мужик этот, Захар Владимиров, он человек занятный, много чего повидал, с ним не соскучишься, тебе понравится.
- Захар, говоришь? Что-то мне это напоминает, и нехорошие предчувствия. Прямо, как небо в алмазах... Ты, вижу, хорошо его знаешь?
- Сам не пойму. С ним легко общаться, вообще, он человек лёгкий. Такое чувство, будто знаком с ним всю жизнь. И, странно, при встречах он тоже смотрит на меня, будто пытается что-то вспомнить...
- А хозяева - ранние пташки, - раздался густой голос, и Алка резко обернулась, сгорая от любопытства. - Это хорошо, тому, значит, Бог даёт! И вы уже клюёте! Чем угощать будете?
 Высокий, громоздкий человек подошёл к столу, с интересом осмотрел приборы, этикетки на бутылках, вздохнул:
- Всё понятно, заботимся о фигурах... Кефиры-морковка-репка. А бифштекс ваша линия доставки мне даст?
- А ты попробуй, - кивнул Борис. - Кстати, моя дражайшая половина, Галка Аланова.
- Очень приятственно, - отвечал гость, ковыряясь в пульте доставки. - Только мне кажется, звать её несколько по другому. Ведь Галка и прочее, это официоз? Да что он у вас дикий такой, в меню завтрака мяса нет! Ладно, сейчас в обед залезу!
- Не сломай.
- Новый купишь. Ага!
 Гость сел к столу, держа на подносе блюдо с куском жареного мяса и зеленью:
- Кости мои уже перемыты? И о чём речь? Какие у меня скелеты в шкафах?
- О Марсе, - пожаловалась Алка. - Этот мастодонт собирается утащить меня в зубы аборигенам Сырта!
- Человеку свойственно бояться того, чего они не знают.
- Я не боюсь, я просто не желаю знать, а, тем более, становиться частью этого.
- И это чисто наше, зачем изменять среду комфорта, когда можно не изменять её. Так проще, всё вокруг своё, родное, даже тараканы на кухне известны в лицо. Читал вчера кое-что о судопроизводстве в Англии недавних веков. Формула о смертном приговоре звучала так - "Будете повешены за шею, пока не умрёте." Впечатляет? Если у вас сразу не сломаются шейные позвонки, вы будете болтаться несколько дней, пока не умрёте от обезвоживания, ран, или от другой причины. И так оно и было во многих случаях. Но это уже не была смерть от повешения! Всё-таки, по-моему, французское изобретение врача Гильотена представляется верхом гуманности.
- Ты это к чему? - с подозрением спросила Алка. - Намёк?
- Он хотел сказать, что решительное решение проблемы приводит к результатам желательным, но, зачастую, неисправимым, - пояснил Борис.
- Действительно, легко и просто интерпретировать чужие высказывания, Захар, чего молчишь? А братья Стругацкие писали: - "Не совершайте необратимых действий", - задумчиво произнесла Алка. - Может быть, всесторонний анализ более рационален? Итак, господа, ваши планы на сегодня?
- Кто такие братья Стругацкие? - потихоньку, чтобы не услышал Борис, спросил Захар, за локоть придержав Алку на выходе.

 ***

 - Какой интересный сон, правда, Захар? - спросила восхищённая Алка. - Почему мне такое не снится? Всё дрянь какая-то, вроде указов госпожи Дьяконовой. А здесь и мы есть! Жалко, что я этого не помню. А ты, Захар? Тебе здесь ничего не кажется?
- Кажется. Что твой муженёк втайне воображает себя Джеймсом Бондом. Я давно подозревал, что он играет в Наполеона.
- Дитя у него в штанах играет!
- Не буду спорить, тебе виднее, насчёт штанов, - согласился нетактичный Захар. - А сон в самом деле чересчур детализирован. Смотрел недавно что-то фантастичесое, из последних?
- Захар, я ортодокс, последнее не смотрю.
- Жаль, твоё видение очень похоже на современное искусство, литературу, такое-же бессмысленное... Фантастическая  живопись, может быть?
- Что-то там было знакомое, что-то от картин Роберта Авотина, краски, рисунок...
- Зато там не было этих безлицых тварей! Кстати, кто они такие? Ведь мы все их видели.
- Скорее всего это типичекая реакция на неизвестную угрозу. Раньше им придавали вид чертей, домовых. А сейчас они у нас индивидуальны, вид-же, скорее всего, содран с фильмов, или с интернета.
- Значит, мы боимся своих страхов.
- Наши страхи! - ухмыльнулся Борис, - они все сидят в государственной думе! Вот чего от них можно ожидать, они сами не ведают.
- Нет, мы их всех практически знаем в лицо. Ведь мелькают там и сям. Постоянно.
- Бросьте, - махнул рукой Захар. - Что мы видим? Человека? Нет, рыло. Такое клеймо, по которому сразу читается его сущность; этот вот просто дурак, пробравшийся во власть по родственным связям, это карьерист и авантюрист, мечтающий о вершинах, этот тупой службист, понимающий букву закона, но не его смысл. Этот прислужник корпораций, а этот просто примитивный вор, и будет сидеть в тюрьме, поскольку не знает меры. Но людей-то мы не видим! Кто они в жизни? Любящие бабушки, дедушки, папы с мамами? Так чего они не строят светлое будущее любимым детям и внукам? Потому что система. Система сжирает человека. Потому мы видим только размытые пятна. Наши страхи не персонифицированы, только обозначены функциями. А правду мы вряд-ли когда узнаем, для этого надо быть своим человеком на Олимпе. Меня твой сон сильно интересует вот почему. Это взгляд в будущее. А вдруг он материализуется?
- Хорошо было-бы. Только нам не известна воля Его. А ведь всё в нём.
- Но Он дал нам право выбора!  - воскликнула Алка. - Почему не выбрать... Понимаю, с нашим стадом... у каждого своя кормушка, и это святое.
- Бог дал нам право выбора. Мы выбираем, и от нашего выбора зависит дальнейшее. Дальше мы уже сами. Слепые выбирают руку поводыря, и полностью полагаются на него. Их нельзя винить, куда заведёт поводырь, он их бог, они полностью полагаются на него. И они не видят того, что творится вокруг. Не хотят видеть. Если кто-то посторонний спрашивает - "Куда вы идёте? Кто ведёт вас?", они воспринимают его, как врага. Потому что кто заменит им поводыря? И он ведёт их в страну грёз.

 ***
 
 За окном лил обычый питерский дождь, какие приходят после длительной жары, но в большинстве не приносят облегчения, а только духоту и сырость. Дождь начался перед обедом, и Борис, работая на корабле со сварщиком (они проводили мостики на грот-мачте) получил несколько ударов током, хорошо, ботинки не успели промокнуть.
 Алка ещё не пришла с работы, и Борис скучал. То-есть, это такое состояние, когда тело отдыхает, а в голове проносятся какие-то бессвязные картинки, не имеющие смысла. По ТВ шло тупое ток-шоу, раздавались запланированные аплодисменты, а участники иногда, строго по сценарию, завязывали свару и изображали, что вот прямо сейчас начнут рвать друг друга на куски. Дебилизм!
 За окном раздалось рычание мотоцикла, и Борис пожал плечами, какой придурок под дождём, по нашим дорогам... Впрочем, Бог с ним.
 Алка задерживалась, и глаза слипались. Но скоро в дверь постучали, и Борис, со вкусом кряхтя, поднялся, прошёл в прихожку. За дверью оказался высокий человек в чёрном, кожаном длинном плаще и с непокрытой головой. Его волосы были странно сухими, несмотря на дождь.
- Понятно, приехал на мотоцикле, бросил шлём на руле. Интересно, - он выжидательно уставился на посетителя.
- Инспектор Владимиров. Мне надо поговорить с вами, - человек перешагнул порог, и его ботинки тоже были чистыми. - Дома есть ещё кто-то?
- Да. То-есть, жена должна скоро подойти, жду. Вот. А в чём дело?
- Проводится опрос жильцов дома в связи с обнаружением сегодня утром на заднем дворе вашего дома убитого трупа.
 Человек был странно знаком, но никак не вспоминался, и Борис не стал ломать голову.
- Вы днём, или утром были дома? - человек-инспектор по хозяйски прошёл на кухню,  уселся и разложил на столе папку, из которой достал блокот. - Вы постоянно здесь проживаете? Назовите, пожалуйста, ваше имя.
- Что-то он вопросы задаёт в обратном порядке, - мелькнуло в голове Бориса. - Устал, наверное.
- Борис Алнов, работаю на Адмирале, слесарем... Я здесь живу... Понимаете, хозяин, Никита Сербский, он в командировке, длительной командировке, и он попросил нас присмотреть за квартирой, - говорить, что они снимают жильё, Борис побоялся, ещё договор спросит! А это чревато и им, и хозяину.
- Понятно, - кивнул Владимиров. - Что можете сказать по поводу трупа?
- Сказать? Что тут можно сказать? Жалко человека.
- Значит, вы его знали и испытываете к нему дружеские чувства?
- Трупа? - глупо спросил Борис. - Откуда? Я весь день был на работе, и ни про какие... не слышал.
- Но вы сказали, что вам его жалко. С чего-бы это?
- Я не знаю, кто это, и никаких чувств к нему я испытывать не могу. Но, это человек. А вам разве его не жалко? Был человек, а теперь его нету. Послушайте, - разозлился Борис, - Сами спросили, что я могу сказать, я и ответил.
- Вы не волнуйтесь, - примирительно произнёс инспектор, - Мы вас пока ни в чём не подозреваем, но мы разберёмся. А ваша жена? Она может что-то знать?
- Откуда мне это известно? Утром я ушёл на завод, она на работу уходит позже меня, конечно, могла что-то слышать, видеть. Не знаю.
 Борис решил налить кофе и отошёл к кухонному столу. Включил чайник, с удивлением обнаружил, что руки трясутся. В самом деле, "Миллиард лет до конца света" братьев Стругацких, водевиль какой-то! Я угрожаю гомеостазу вселенной? Чушь! Человек не имеет отношения к мирозданию, как можно взаимодействовать с абсолютом?  Или... это опять моя воплощённая фантазия? Слизанная с известной книжки. И чем это может для меня окончиться?
- Странно, что вы не спрашиваете об убитом.
- Зачем? Я об этом ничего не знаю, для меня этот человек статистическая единица.
- Но всё-равно, это странно. Человек убит у вашего дома, вполне возможно, что он шёл к вам, что это ваш знакомый. Возможно?
- Теоретически, да, - неохотно признал Борис. - Выяснили его личность? Надеюсь, это не мой сосед?
- Почему это вас волнует? Кто-то из ваших соседей жаловался на угрозы?
- Господи, я не знаю, кто мои соседи, никогда не интересовался. В доме тихо, спокойно, никаких притонов, это единственное, что мне надо. А кого-то убили на улице, это не моё дело.
- Вы асоциальная личность.
- Да, я маргинал. Общество стабильно, больше меня ничего не волнует. Преступления, они были и будут всегда, к сожалению пока этого не избежать... У вас есть ко мне ещё  какие-то вопросы?
- Тихо! - гость насторожился, прислушиваясь, неожиданно извлёк из-под плаща большой серый пистолет и передёрнул затвор, - Не выходите из квартиры, что-то происходит.
- Соседи с работы возвращаются, что здесь ещё может происходить!
- Молчите! Оставайтесь на месте! И вам придётся какое-то время не выезжать из города.
 Стремительно поднявшись, с оружием наперевес инспектор звериным скоком выбежал из кухни, Захар услышал, как прикрылась дверь, и стало тихо. Потом до него донёсся сдавленный вскрик, что-то зашумело на лестничной клетке, похожее на звуки драки, загремел по ступенькам соседский тазик, обычно висящий на гвозде, что-то упало, большоё и деревянное, неизвестно чья тумбочка, о которую он неизменно стукался коленкой, по темноте пробираясь домой, и Борис, не понимающий в чём там дело, решил уже выглянуть за дверь, но в прихожей столкнулся с запыхавшейся Алкой, и уже виртуальные  приключения перестали его интересовать. На вопрос подруги он кратко, общими фразами рассказал события, и ему самому они показались захватывающим пересказом известного блокбастера со Сталлоне в главной роли. Алка волновалась, всплёскивала руками, кивала и смотрела ему в рот.
- Значит, этот инспектор показался тебе знакомым? А этот знакомый не мог просто разыграть тебя? Сейчас заявится с бутылкой водки, игрушечным пистолетом, и начнёт подначивать простачка Бориса.
- За лоха считаешь? Конечно, это похоже на розыгрыш, я и не принял всё это всерьёз, но зачем и кому это понадобилось? В чём загвоздка?
- Это из разряда последних событий. В голову брать не надо, но учесть придётся. Для классификации и статистики. Знаешь, чего нам не хватает для интересной жизни?
- Денег?
- Что умного ещё изречёшь? Нам не хватает Чеширского кота! Что на ужин?
- Кот ей понадобился! - размышлял Борис, накрывая на стол. - Пожалуй, теперь надо ждать кота!

 ***

 Скоро заявился и Захар, кинул шляпу на вешалку, повесил кожаный плащ.
- А где пальто? - глупо спросил Борис.
- Какое пальто? - невнимательно поинтересовался Захар. - Пальто это прошлый век, уже лет пятнадцать не пользуюсь.
- Конечно! А мотоцикл?
- Отстань ты со своим мотоциклом! Чего придумал? У меня и прав нету.
- А преступника поймал?
- Так. Насколько я понимаю, приключения кота в сапогах продолжаются. Рассказывай.
- Разве Чеширский кот носил сапоги? - удивился Борис.
- Ты скоро совсем с ума сойдёшь. Ещё больше. Если это возможно, конечно... Что-ж, изменение реальности прогрессирует, - выслушав рассказ, резюмировал он, поедая макароны с котлетой. - Этого следовало ожидать, процесс развивается. От нас это не зависит, здесь присутствует какой-то неизвестный фактор. Может быть, это обыкновенная глупость, поражающая в последнее время, особенно у властей. И она, как рак... или пресловутый вирус, разъедает не жизнеспособную формацию. Да, этот, неизвестно что из себя представляющий вирус, может быть инструментом. Похоже, наступает новый этап развития общества.
- В какую сторону? Не ещё глубже в дерьмо?
- Разве может быть хуже? Деградация будет концом человечества. Меня больше беспокоит стирание памяти. Каким будет человек без прошлого?
- Может быть, это просто побочный эффект? Индивидуальный.
- Хорошо, если так. Проснуться в новом мире, о котором ничего не знаешь, было-бы печально.
- Что странно, в снах я чувствовал себя в другом мире своим человеком. И многое знал. То, что мы знаем сейчас. Литература, искусство, даже что-то из истории.
- Ты у нас вообще феномен. Это у тебя в крови. Но не все такие. Некоторые по жизни  интересуются "Домом-2", прямо кушать без него не могут, и если они о нём забудут, потеря невелика, даже позитивна.
- А некоторые молятся на президента и правящую партию...
- Исполать им!... Интересно, какие видения их посещают.
- Их? - насторожилась Алка.
- Да, их. И остальные миллионы жителей. Нашей страны, это наверняка. Возможно, другие регионы тоже втянуты в процесс. Просто, некоторые люди, наиболее впечатлительные, тонко чувствующие, уже этим... свойством... даром обладают. До других ещё не дошло, а многие боятся оказаться в психушке, или в ковидном бараке. Кстати, сам вирус активирует процесс, или вкупе с вакциной? Но, присутствующие не вакцинированы...
- Присутствующие и не болели!
- Кто знает. Симптомы инфекции до сих пор не определены, а те, что называются, вполне могут принадлежать и кошачьей ветрянке. Кстати, в процесс вакцинирования уже вовлечён и грипп, видимо, у запасливых властей и вакцина от гриппа заготовлена, не пропадать-же добру.
- Кстати, о кошках.
 Прибаутку о Чеширском коте он выслушал серьёзно, заметил:
- Рекомендую не пересматривать "Парк Юрского периода" и "Кинг Конга", нам своих монстров хватает.
- Какая глупость! Как одно из свойств разума, может влиять на формирование материи? - ворчал Борис, улёгшись в постель.
- Метафорически, - язвительно ответствовала Алка, - Посмотри денёк наше ТВ, это олицетворённая глупость, только не заразись. Сознание создаёт бытие.

 ***

 В эту ночь Борису не снились тиранозавры и другие трицератопсы. Не было Годзилл и Кинг Конгов. Была Красная площадь и перед кремлёвской стеной стоял ряд хмурых опричников. Висели на поясах отрубленные собачьи головы, блестели кривые лезвия бердышей, вздымались высокие шапки с собачьими хвостами. А на лобном месте рубили голову очередному боярину в блестящем люстриновом костюме, белоснежной рубашке, при каком-то невообразимом галстуке из Сингапура. Боярин не хотел, потел и верещал тонким голосом. Борис мог разобрать отдельные слова :
- Неприкосновенность... Во славу России... парламент... заплатить хоть триллион... Ведь всё по закону... необходимость... гады...
 Всё было обыденно и надоевши, как Евровидение, только Манишки со геями не хватало и политического обозревателя. Когда наконец топор взметнулся над жирной лысиной, Борис отвернулся и пошёл вдоль ГУМа, обходя костры, у которых сидели на асфальте балтийские матросы, обмотанные пулемётными лентами. Матросы курили козьи ножки, играли на гармошках и пели "Яблочко". Один из них при виде Бориса, тяжело поднялся и, дыша самогонным перегаром, преградил дорогу:
- Мандат о вакцинации имеем?
 За его спиной взорвался дружный гогот.
- Есть, - огрызнулся Борис, - Видишь? Подписано мэром, при печати, как полагается.
 Матрос, сдвинув бескозырку с надписью "Буйный", почесал макушку, махнул рукой:
- Интеллигент проклятый, фонарей на вас не хватает!
 Сон был неприятный, здесь смешались эпохи и идеологии, не хватало махновцев и мамелюков, и Борис поспешил переключиться на другую тему.

 ***

 На заборе криво висел плакатик, патетически вопрошающий:
- "Сколько человек должно умереть, пока ты не вакцинируешься?"
- Я человек на редкость здоровый, и вакцинация мне не нужна, - размышлял Захар, - Я сам смертию никому не угрожаю.  Значит, из-за меня, невакцинированного, кто-то будет убивать людей? Или они сами будут умирать? Естественно, от зловещего вируса. Но если они будут умирать от вируса, значит, они также не вакцинированы, и, по логике властей, туда им и дорога. А если они вакцинированы, и умрут от простой смертельной болезни, тогда при чём здесь я? В чьей дубовой башке могла родится такая реальность? Нормальный человек просто не способен придумать ничего более дурацкого. А ведь половина страны им верит... Что делать с этими идиотами? А ничего. Вот когда окончится ихняя сытая жизнь, тогда, может быть, они прозреют. И будут зреть на пустынную землю нашу, а, может быть, уже и не нашу, а кем-то купленную. Стоп, Захар, что с тобой? Ты становишься скептиком-нытиком? И кто посмле этого говорит, что бытие не формирует сознание? И здесь должна чётко прослеживаться взаимосвязь, которая есть взаимовлияние.
- Захар, ты намедни намекал, что нами играют, вспомнил он утренний разговор на кухне, - Мол, кто-то нами играет, кто-то навязывает свои правила игры. Но разве наши власти, издающие постоянно самые нелепые законы, нарушающие конституцию, права человека, разве они не играют нами?
- Любая игра подразумевает конечную цель, вполне определённую и логичную, из которой вытекают преимущества и пряники выигрывающей стороне. Здесь я этого не вижу, наши законы, это безумие временщика, для которого главное не чётко поставленная цель, а сиюминутное торжество, в том числе и над своими союзниками. Впечатление такое, что и властителями нашими управляет нечто, навязывая им губительные решения, и они, не умея выстраивать стратегию выхода из кризиса, а своего квалифицированного мнения и знаний нет, плывут в неведомое. Думаете, они не боятся? Ещё как! Но боятся они не того, чего им  надо бояться на самом деле, ведь народ, в их разумении, это серая инертная масса, не способная на организованное сопротивление, а законы у них в руках. Им надо бояться противостояния систем. Их система в кризисе, потому что не развивается, не обновляется, и неминуемо будет сожрана новыми системами, и их счастье, если они к этому времени успеют умереть... Ты, Алкин, наверное, составляла какой-то план исправления нашего государства. И ты при этом учитывала и наглых воров-толстосумов, и игры законодательством, и в руки хапуг-спекулянтов зарубежными отбросами отданную экономику. Потому что ты беспристрастна и радеешь за интересы страны. У власти позиция другая, страна для них, это они сами. Главный приоритет здесь - сохранение статус-кво. Уникальные возможности, богатейшая страна под полным контролем! Наполеон, Гитлер, Сталин - мелкие авантюристы, связанные условностями и зависящие от финансовых вливаний со стороны. Сейчас никаких условностей не существует, есть только безумная страсть обогащения и вседозволенность.

 ***

 После обеда опять зарядил дождь, дома никого не было, и Борис услышал треск мотоцикла с любопытством, смешанным с досадой. Снова был чёрный плащ, и орлиный нос опер-уполномоченного Владимирова высовывался из-под шляпы, с которой падали крупные капли, и в грудь Бориса упёрся разоблачающий палец закона:
- Борис... Алнов! Хочу сообщить вам, что убитый труп за вашим домом опознан, как безработный бездомный Сардинкин, шестидесяти шести лет от роду, без профессии, ... то-есть, он должен быть пенсионером, но, ввиду оптимизации пенсионного возраста, он выпал из социума, а, поскольку родных за ним не значится, он... не имея средств к существования, помер от ковидного вируса, ну, вы понимаете, о чём речь.
- Ещё-бы! Упал с лестницы, сломал шею, и тут его настиг вирус.
- Откуда у вас такая информация? - тут-же насторожился чин, - Вы и в прошлый раз вели себя... провокационно, а теперь я убеждён, что вы многое скрываете.
- Это шутка.
- Это несмешная шутка. Это абсурд.
- Да. Этот абсурд показывает абсурд вещи, которую им аргументируют.
 Перфоманс повторялся, клоуны остались прежними. Но теперь вмешался рок, и в квартиру ворвалась Алка:
- Вот и я , солнце моё, не соскучились? Привет, Захар!
- Здравствуйте, госпожа Алнова, - осторожно сказало подобие Захара.
 Ситуация стала горячей.
- Мне кажется, у следствия появились основания возбудить в отношении вас уголовное дело. А пока мне нужно уйти.
 Алка задумчиво смотрела на захлопнувшуюся дверь:
- Кто-нибудь объяснит мне, что это было?... Хотя, нет, кажется, я догадалась. Это человек, приходивший два дня назад? И это не Захар?
- Он скоро появится, спросишь его сама, - съязвил Борис, - Сильно устала? Я сейчас чайник...
- Теперь он пришёл к нам двоим.
- Скорее, это ты пришла к нам двоим.
- Я не специально. Чего теперь ожидать?
- Ты-же слышала, ожидать следственных действий. Допросы, а также допросы свидетелей, разбор доносов, улики, отпечатки пальцев, подписка о не выезде. Но в чём он собирается нас обвинять? Ведь труп умер... Тьфу! Человек, ну, этот бомж, Сардинкин, он умер от вируса...
- Лучше порежь лимончик, попьём чаю с человеческим лицом. И хватит с меня умерших трупов. Что на работе?
- Всё в полном порядке. Обещают аванс через неделю.
- Какое волшебное слово - аванс! Не то, что кредит, бр-р-р, мерзость! Мне тоже денег обещают. Ноутбук купим?
- А, то! Живём, как в джунглях Мадагаскара, не ведаем, что в стране творится. Может быть, Роспотребнадзор издал указ отлавливать не вакцинировавшихся? Или началась гражданская война между остроконечниками и тупоконечниками? А ноут нужно покупать на Сенной, адрес я знаю, если ушами не хлопать, вполне приличный можно взять за пятёрку. Только не с десяткой, там постоянно идут  обновления, чорт ногу сломит. Кажется, долгожданный Захар идёт, сейчас поужинаем. Небось, проголодался на государственной службе.
- Интересно, как он будет выкручиваться. Я, не я, и лошадь не моя? И куда он мотоцикл дел?

 ***

 Захар их удивил, он был интеллигентно пьян и галантен, как граф де Ля Фер.
- Мэм, господа... э-э-э... Имею честь представить, так сказать, - кивок за спину, - мадемуазель Наташка. Прошу, так сказать... и прочее. У вас есть чего пожрать? Впрочем, здесь, в пакете, есть какая-то снедь... Наташка, давай без церемоний. Я тебе уже говорил, что здесь живут лучшие люди в мире? Я тебе потом расскажу о том, как мы пили на брудершафт с богами.
 Из-за его плеча выступила мадемуазель, застенчиво сделала книксен, и они были ошарашены, другого определения здесь не подберёшь.
- Меня зовут Натали, - её глаза странного бирюсового оттенка, были в пол-мира величиной, и оттенялись ресницами, могущими служить тентом на королевской яхте. - Я благодарна судьбе за знакомство с вами.
- Вы откуда, Натали? - почему-то шёпотом спросила Алка.
- Не знаю. Я совершала обычный променад по Конногвардейскому бульвару, и ко мне подошёл месье Захар. А перед этим я получила расчёт от хозяев, поскольку их сын поступил в академию Адмиралтейства, и я уже могла распоряжаться собой. Шевалье Захар предложил мне знакомство с очаровательными друзьями, я здесь, и вижу, что его словам можно доверять.
- Год. В каком году вы вышли на променад?  - поинтересовался Борис.
- Одна тысяча семьсот девяносто седьмой. Но почему вы спросили?
- Потому-что это было более триста лет назад. И ваш шевалье Захар никакой не шевалье, а хитрый прохиндей. Увы, друзей не выбирают, они заводятся сами, как клопы. Но зачем мы стоим в прихожей, пройдём в комнату. Надеюсь, Натали, вы не предъявите претензий за наш скудный быт. А ты, Захар, будешь иметь серьёзный разговор. Предупреждать надо, господин опер-уполномоченный.
- Я жрать хочу, рогалики с кофе в харчевне на Конногвардейском, это не пища, а раздражитель. И у меня есть коньяк. Увы, не Франция, но Азербайджан, что тоже не плохо.
 Скоро всем стало хорошо, несмотря на то, что от третьей рюмки Борис отказался, мотивируя завтрашним рабочим днём. Натали непонятным образом превратилась в Наташку, она оказалась свойским парнем, с ней было легко, но взгляд её сумасшедших глаз заставлял напрягаться.
- Ты не из Парижа? - для поддержки разговора поинтересовалась Алка.
- Париж? Бон вояж! Мечта! Я там была с хозяевами по направлению приказа министерства флота, заключался какой-то договор о влиянии на Скандинавию... Вам это совсем не интересен... Извините. Нет, я не француженка, я из приходских людей Новгородской губернии, на службу попала после обучения в пансионе графини Мерседес-Гольштейнской. Всё так запутанно!
 Борис под столом пнул Алкину ногу, и, когда она склонилась к нему, прошептал:
- Псевдоисторическая чепуха!
- Это для тебя, - ответила весёлая Алка. - А для неё это её жизнь, это то, что она знает, это её реальность. Наслаждайся! Захар, может быть поделишься своим видением твоего будущего на ближайшее время?
- Но ведь всё просто, - невнимательно ответил Захар. - Мне нравится быть с Натали. думаю, и она не против совместного времяпрепровождения. Ведь ей нет куда идти, и потомков здесь вряд-ли есть. Нам надо пристанище на какое-то время.
- И матрасик на нашей кухне тебя не удовлетворит.
- Совершенно верно, это ты тонко подметила, восхищаюсь твоей логикой. Но у меня есть соображения. Когда ваш хозяин должен вернуться из командировки?
- Через пять месяцев, - осторожно ответствовал Борис, учуяв подвох.
- Вы серьёзно на это надеятесь? Не люблю занудствовать, но... Я на это не рассчитывал-бы.
- На что именно? Он может задержаться?
- Не знаю. Мы ничего не знаем о ближних своих. Но вот насчёт нас, я не стал-бы утверждать, что мы его дождёмся.
- Объяснишь?
- Он, может быть, и вернётся вовремя. Но мы... Будем-ли мы здесь находиться? Будет-ли он помнить о вас? Сомневаюсь. Слишком много эфемерного произошло в последнее время, чтобы быть уверенными в стабильности этой реальности.
 Наташка ела варенье прямо из баночки, скользила своими неземными глазищами по их лицам, и нельзя было понять, о чём она думает, и думает-ли вообще.
- Тебе это не кажется наглостью?
- Совершенно. Это инстинкт самосохранения, который диктует - "Единица - ноль, единица вздор!" Истина в консолидации, как в наших партийных войнах. Ты слышал, наша правящая партия самым подлым образом сожрала главного своего оппонента. На глазах у всех! Презрев все процедуры и здравый смысл!
- Не думаю, что сейчас это существенно, партии приходят и уходят, причём, иногда их уводят. В наручниках.
- Орлы, а вы обратили внимание на то, что все реальности, нами придуманные, носят негативный характер? - уточнил Захар во время очередного кофепития.
- Почему все? Ведь я был в интересном, красочном мире, внушающем оптимизм...
- Это где спецназовцы по верёвкам с крыши спускались, увешанные оружием? Или это были учения МЧС? В жилом здании, без оповещений...
- Всё равно, что в Африке рассуждать о паприке, - срифмовала Алка и с вызовом оглядела ареопаг, - Что?
- Я устала, - пожаловалась Наташка, отставив банку с вареньем. - Вы говорите не понятное. Мне надо всё это понять и принять.
- Это факт, - согласился Захар. - Постельное бельё у вас, надеюсь есть? Натали, я провожу тебя в ванную. А вам, ребята, рекомендую заглянуть в мой пакет.
- Хорошо, - отозвался тоже уже засыпающий Борис. - Кстати, Захар, от тебя ещё ожидаются комментарии по поводу твоего здесь появления часа четыре назад. И опять на мотоциклетке. Помнится, кто-то, очень похожий на тебя, угрожал нам заведением уголовного дела.
 Захар, придерживающий Наташку, на минуту протрезвел, задумался и махнул носом:
- Ерунда! Но, симптом говорящий. Это повторение ситуации настораживает. Кто-то явно настаивает на своём. Но это подождёт до завтра.

 ***

 Когда из ванной послышался плеск воды и истомные вздохи Натали, Борис притянул к себе захаров пакет и настороженно заглянул в него:
- Не понял... Это он нам?
 На стол был выставлен ноутбук MSi, зарядка к нему, мышка в коробке и модем. Алка взвизгнула от восторга:
- Борька, тебе завтра рано вставать, иди уже спать-отдыхать, а я займусь новой игрушкой. И давай без споров. За завтраком я тебе доложу обстановку в стране и мире, расскажу последние анекдоты и волнительные факты из жизни наших звёзд.
- Только без звёзд, пожалуйста, меня тошнит от Миловихиных и Морден... в общем, от всех этих обезьян.
 Приближалась осень этого года, которой должно было решиться ближайшее будущее страны. Никто не знал, что последует дальше, и только ничем не обоснованные, смутные надежды гуляли в умах. Алка бродила по просторам сетей, привлечённая броскими заголовками страждующих посетителей блогеров, заходила на сайты. Три темы муссировались бесконечно, предстоящие перевыборы государственной думы, нескончаемые перипетии мутной борьбы за здоровье нации и растущая нищета народа.
 И всё это упиралось в царствующую власть, поток её законодательных актов, порой вызывающий сомнения в умственном её здоровье своей ничтожностью и  бессмысленностью на общем уровне проблем страны.
 Политикой Алка интересовалась мало, давно решив, что эта борьба за власть не имеет ничего общего с деятельностью на благо страны и народа. Но сейчас предвыборная возня и связанные с ней скандалы касались её непосредственно, и она не могла не интересоваться перспективами. 
Чтобы избежать ответственности за свои ошибки, проще всего перейти в наступление и начать обвинять другую сторону. Неважно, в чём.  Обвинитель растеряется и начнёт оправдываться, а это признак вины.
 Любимый женский приём! И представители всех партий, претендующих на места в парламенте, использовали его в полной мере, что нисколько не прибавляло им доверия и солидности.
 Властители, желающие повелевать обществом, должны прежде всего лгать ему. Ни слова правды не должно достигать ушей членов общества. И, главное, общество должно знать об этом.
 В конце концов, к лжи привыкнут, и, даже услышав правду, глупцы будут верить правительству, а правду будут считать за происки врагов. А умные люди будут роптать и сомневаться, но всё-таки они будут продолжать исполнять свои обязанности перед правительством, потому что иначе поставят себя в положение врагов общества. Эта теза также использовалась претендентами, и порой от льющейся с экранов лжи ломило скулы и появлялись позывы к рвоте.
 Неужели это было всегда? Всегда противостоящая сторона представляла сброд нелюдей, тупых, жадных и абсолютно аморальных. Люди не хотят верить в то, что по другую сторону границы живут абсолютно подобные им, также желающие мира и благоденствия, причём не за счёт чужих боли и крови.

 ***

  И тут раздался последний писк СМИ:
- Лидер партии ВСЖВ ("В светлую жизнь всегда") г-н Муганов заказал похищение из тюремного лазарета лидера другой партии ИВСЖ ("Идём в светлую жизнь") г-на Провального!!!
 Потом было опровержение. Оказывается, не г-н Муганов заказал похищение, а это был г-н Ватошкин, тоже лидер партии, но уже ЗНЖ ("За новую жизнь"), и нужда у него возникла совсем не в г-не Провальном, а в г-же Кирочной, его личной секретарши!
- Что это у них всех вдруг возникла нужда в другой, какой-то светлой и нужной жизни? - подумала Алка. - Лучше боролись-бы за чистоту улиц и снижении цен на картошку! И что это за светлая, новая жизнь? Иной, Божий мир? Так ведь и без их похищений все там будем. И сомневаюсь я, что они в самом деле организуют какие-то там похищения из тюрем, прямо граф Монте Кристо.
 В её воображении нарисовался коллаж из глупых картинок комиксов, зверские рожи, пистолеты, автоматы, бронированные автомобили, лужи крови, разные там "Банг-банг!" и прочая чепуха.
 Ад!
 Этот ад расширялся, заполняя сознание, казалось, что идиотский калейдоскоп сожрёт сейчас весь мир, но в нём появилось пятно, выделявшееся из общей суматохи и бессмысленности, и Алка стала присматриваться к незнакомому элементу, надеясь получить хоть толику смысла. Это был овал, заключённый в чёрное обрамление, яркого жёлтого цвета, и в нём формировались вполне знакомые символы. Сначала это была синяя буква "Э", потом рядом возникла сильно вытянутая по вертикали зелёная "Т", выше первой раза в три, и в конце возникла ярко красная "О", средняя по высоте между первыми двумя.
- "Это"? Экспериментальное творческое объединение? - всплыла в Алкиной памяти аббревиатура знаменитой некогда киностудии, - Какой в этом может быть смысл? Кто здесь во что играет?
 Картинки комиксов стали колебаться, терять очертания, между ними возникли пробелы, в которые полезло что-то из другой оперы, не то кадры кинохроники, не то видео из телевизионных новостей, эти вставки вытеснили аляповатые картинки, создав коллаж из окон какой-то вроде-бы знакомой жизни, там были проспекты и площади, заполненные движущимися фигурами, здания и скверы, забитые техникой улицы, это могло дать какую-то пищу для понимания, и Алка сосредоточилась на одной из картинок, и она, будто почувствовав внимание, увеличилась, потеснив соседние окна, обрела резкость, уже можно было разглядеть происходящее, и это тоже было нечто не вразумительное, как вся наша жизнь. Там бурлила толпа, теснимая фигурами в тёмно-синей форме, было в этой цепи что-то неразличимое, вызывающее чувство отторжения, деталь гротескная, не имеющая к реальности отношения. Картинка приблизилась, Алка поняла, что вызывало настороженность - над плечами, украшенными золотом  эполет, возвышались звериные головы, собачьи, или шакальи, будто пришедшие из сонма египетских богов. Они скалили зубы, брызгали слюной, а сбоку, из открытого люка бронемашины, высунувшись до пояса, торчала жирная фигура человека с обвисшими щеками и животом, запирающим люк плотной пробкой. Этот человек управлял цепью животных, крича что-то неразборчивое в мегафон. И по цепи мамелюков прошёл будто ропот недовольства, морды отворачивались от теснимой толпы, потом стали окружать бронемашину, размахивая лапами, и вдруг, как стая муравьёв, окружили машину, полезли наверх, облепив башню, мелькнули над головами ноги в блестящих сапогах и необъятная задница предводителя, выдернутые из люка. Над ним склонились, уже лежащим на камнях  мостовой, и над согбёнными спинами стали взлетать куски мокрого, синего и багрового...
 Но что это? Один из них выпрямился и повернулся. Алка увидела оскаленные клыки, гигантские руки, и глубокие глаза под нависшими мохнатыми бровями, он смотрел в её сторону. Изображение поплыло, стало увеличиваться, казалось, это... существо шло к ней. Скоро его морда заполнила экран, он смотрел в её глаза:
- Кто ты, и что делаешь здесь?
 Она растерялась, ведь он обращался к ней, но как?
- Я... случайно, просто шла мимо, - ответила она совершенно глупо.
- Случайно... Здесь нет случайно проходящих мимо. Здесь надо делать выбор.
- Я сделала, - прошептала Алка, - но я не хочу говорить об этом.
 Он отодвинулся, это была морда симпатичной дворняги, и поднял к окну лапы... руки. И это были изящные руки интеллигента, с музыкальными пальцами. И его глаза улыбались:
- Что-ж, ты идешь своей дорогой, иди. Но ты все-равно окажешься по одну из сторон, - его рука сдвинулась влево, раздался щелчок, и реальность исчезла. Алка проснулась.

 ***

   
ВТОРАЯ ЧАСТЬ. ВОЗРАЖЕНИЕ.

  *ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ*
 Заметки на асфальте
               
                - Стой, кто летит, предъявите пропуск,
                Нужно каждой птице
                Документ иметь..."
                "Лимонадный Джо"


 ***

 - Наконец, - прошамкал Захар набитым ртом, заглядывая через плечо Бориса.
- Ты о чём? - переспросил тот, прикрывая дисплей ноутбука.
- Наконец ты занялся своим делом. Тошно было смотреть на тебя, на твои мучения. Это знаешь, человек хочет заниматься своим делом, мается, бедняга, но не знает, в чём это дело состоит, и что от него требуется.
- Не понимаю. Ты или изъясняйся яснее, или отваливай.
- Да ведь ты всю свою жизнь что-то писал. Иногда чушь несусветную, что-то псевдо философическое, иногда прозу, такое, абсурдистско-сюрреалистическое. Но это помогало понимать происходящее. Я никак не мог разобраться в ходе твоих мыслей и идей, что-то совершенно экзистенциалистическое.
- Экзистенциализм, это просто познание. Ничего мистического за этим словом не кроется.
- Ну-ну. Однако, жизнь входит в свою колею, это мне нравится.
- Что ты там жуешь?
- Алка с Наткой нажарили пирожков. С картошкой, с рисом и яйцом. С курицей. Вкуснотища!
- Надеюсь, ты ещё не всё сожрал? Слушай, а зачем она тебе нужна?
- Натка? Не знаю, - просто сказал этот тип. - Ведь у меня Тамарка есть. Скорее, это я ей нужен. Человек из другого мира. Можешь себя представить в такой ситуации?
- Могу. Мы все сейчас не в своём мире.
- Не понимаешь, или придуряешься? Ведь она, ходячий анахронизм, абсолютно не приспособленный к жизни. Очень надеюсь, что адаптируется и пойдёт своей дорогой, - Захар с отвращением посмотрел на остаток пирожка и запихал его под усы. - Что-то новенькое есть? И у тебя, и у Алки?
- Есть. Но расскажу потом. Пока ты мне не объяснишь диспозицию.
- А что не понятно? - Захар призывно взглянул в сторону кухни и пошевелил носом, - Ты уже понял, что мы трое, Алка, ты и я, естественно, связаны друг с другом по жизни. Такое часто бывает. Друзья до гроба! Ха! Это не дружба. Я долго пытался определить, что именно есть связующий элемент. Я такого не обнаружил. То, что мы с тобой какое-то время работали вместе, это ерунда. Но, что? Ты считаешь меня раздолбаем, бабником и авантюристом. Не спорь, это так и есть! Я считаю тебя придурком-интеллектуалом, пережравшим  заумных книжек. Кстати, Алка, хоть и более живой человек, относится к таким-же. Здесь нюанс, в народе считается, что противоположности отталкиваются, а у нас противоположности притягиваются! В нашем случае это не срабатывает ни разу. Наоборот. Что у тебя с Алкой, что вообще происходит в нашей троице? В нашей троице всё наоборот. И о чём это говорит?
- Может быть, пирожков поедим? - уныло спросил Борис.
- Это говорит, олух ты этакий, что мы подобраны. По неизвестным нам  параметрам. Кем? А кто всё это сооружает, все эти нелепости?
- Бог?
- Ты считаешь Бога глупее себя? Нет же! Здесь вмешался фактор, конечно же, предусмотренный Богом, ибо Он всемогущ, но, вступивший в конфронтацию с Волей Бога. Чуешь, чем это может обернуться?
- Тем, что мне не достанется пирожков. Ты говоришь о ерунде, навроде Метатрона... Ну, кто там был в "Сверхъестественном"... Какой-то писарь Бога... Но ведь это всё бессмыслица. Бог, Он и есть Бог.
- А вот это тебе надо разобраться, философствующий ты наш. "Долг превыше всего!", "Цель оправдывает средства!", цена детской слезинки, это всё человеческое, и здесь не имеет значения. А пирожков мы сейчас поедим. У меня, кстати, и пиво есть, "Охота", тёмное.
- "Жигулёвского" хочу, только что со "Степана Разина", свежего.
- Двадцать две копейки кружка? И без консервантов? Хо! Эта станция давно осталась позади.

 ***

 В этот раз они были вдвоём. В пустом городе. На самом деле город не был необитаемым, что-то здесь водилось. Тени, шорохи, стуки. Где-то что-то шевелилось, топоталось, ронялось, пряталось по тёмным пыльным углам, перешёптывалось, как в таинственном городе Алладина жили бесплотные духи, и неплохо себя чувствовали. Но здесь чувства обманывали, выдавая за желаемое и испытанное чуждое и враждебное. Не было здесь ничего человеческого, и даже дома казались декорациями из фантасмагорий Дали, которые при пристальном рассмотрении быстро прикидывались обычными пятиэтажками, но в боковом зрении чудно трансформировались, оживая в своей мёртвой жизни.
- Здесь не пахнет жизнью, людьми.
- Дальше будет видно, - согласилась Алка. - Но, странное видение. Это твой заказ?
- Я не знаю. Слишком много влияющих факторов. Что-то вспоминается.
- Так вспоминай активнее. Неживая атмосфера, но что-то здесь есть.
- Недавно пересматривал фильм, тоскливо было...
- Надеюсь, не Фредди Крюгера?
- Хуже. Лючио Фульчи, "Девятые врата ада".
 Алка замерла, настороженно огляделась. В руках её уже был АК-47, и она передёрнула затвор:
- Вспоминай дальше. Ох, и получишь ты у меня, Борис Аланов. Что будет дальше?
- Откуда я знаю? Что будет, то и...
- Хорошо, пойдём. Нужно-же куда-то идти, даже если не знаешь - куда.
 Они прошли до угла, заглянули за него, не узрели ничего интересного, только где-то вдали в нетолённой страсти протяжно взвыла кошка. За углом открывалась соборная площадь, очень запущенная, с сигаретными пачками вдоль поребриков, бутылками из-под "Пепси-Колы", под дохлыми кустиками валялись использованные презервативы.
 Они подошли к ступеням кирхи, достали сигареты, прикурили и стали подиматься по выщербленным ступеням.
- Но что это значит? Здесь нету мотиваций для действий...
 Мотивация тут-же объявилась - раздался выстрел, и они замерли. Пуля ударила по ступеньке выше, явно, стреляли не по ним.
- Нас предупреждают. Но стреляли, конечно, не зомби, начерта зомби в нас стрелять? Значит, здесь есть люди. Сейчас познакомимся.
 Познакомиться пришлось быстро. Из-за здания справа выбежала группа, человек шесть, все вооружены, все в маскировочной одежде, касках. И они были злы.
- Сейчас нам достанется, - сказала Алка. - Но ты, главное, молчи.
- Что за сброд, - пробормотал Борис. - Похоже, на них джутовые мешки надеты? А оружие? С полей первой мировой?
 Ребята приблизились, заняли круговую оборону, а главарь подошёл в плотную:
- Подниматься в церковь не советую. Вы откуда такие дикие?
- Мы - дикие? - удивилась Ала, - Ты себя видел? И вообще, что это за место? Мы здесь случайно, и не понимаем, куда попали.
- А какая разница, если везде одно и тоже? Везде тени, разруха и ничего не понятно.
- Что такое - тени?
- Кто их знает? Здесь недалеко есть старая физическая лаборатория, там их изучают чудики, но ничего, кажется, не выяснили. Тени, это такие переделанные люди. И не люди вовсе. Вы совсем ничего не знаете?
- Совсем ничего. Там, откуда мы появились, всё в порядке... Ну, не совсем, конечно... Но жить можно.
- Понятно, вы из новеньких.
- Почему - новеньких?
- Иногда появляются такие. Неизвестно, откуда. Потом исчезают. Если их не успеют убить.
- Кто?
- Я-же сказал, тени. Мы на них охотимся. Пойдёмте отсюда, здесь не очень хорошее место, легко подкрасться.

 ***

 - Долго мы идём? - через некоторое время спросила Алка.
- Несколько суток? - сказал предводитель, оказавшийся греком по кличке  Грек. - Это нельзя определить. Здесь постоянно полусумрак, солнца нет, и часы стоят. И  не спрашивай, куда мы идём. Надо идти, чтобы остаться собой. Знаешь, такой закон, движение, это жизнь.
- Движение может быть в другую сторону. Развитие, вот жизнь.
- В любом случае, стоять нельзя. Чтобы придти в себя, можно, но не надолго. И не спрашивай, откуда мы. Нас лишили прошлого и будущего, осталось только выживание. Но выживать бесконечно нельзя, теряется смысл всего.
- Здесь много людей? Не вы одни?
- Этого никто не знает. Конечно, мы встречаем другие группы, но те, кого видно, долго не живут. Живут невидимки. И мы сейчас спустимся под землю, там меньше теней, а в темноте их вообще нет.
- Значит, четырёх всадников мы здесь не встретим?
- Это точно. Возможно, они здесь и останавливались...
 Кто-то сзади осторожно тронул Бориса за руку, потрепал обшлаг рукава:
- А твоя девчонка, она крутая! - прошептал чернокожий парень, - нельзя её на ночь ангажировать?...
- Она не моя девчонка, - сухо ответил Борис. - Она моя жена.
- Жена? - парень отошёл в сторону и всё крутил головой, видимо, от удивления.
- И за это время мы их ни разу не увидели, - задумчиво проговорила Алка.
- Кого? - удивился Грек.
- Теней.
- Они встречаются через каждые двадцать метров. Не каждый может различить их. Как выглядят тени, как ты считаешь?
- Как... тени?
- Действительно, как им ещё выглядеть! - усмехнулся Борис. Он замечал несколько раз движущиеся сгустки мрака, но не хотел пугать Алку.
- Это были одиночки, и группы людей их пугают. Кроме того, у нас есть фонари.
- Как вообще мог возникнуть такой мир?
- Фантазия больного на голову геймера-айтишника, - пожал плечами Грек, - Сейчас фишка такая пошла, чем меньше смысла, тем больше смысла. Это полное раскрепощение инстинктов и рефлексов. Говорят, тени, выловив этого придурка, расправились с ним с особым изыском. Вроде, он до сих пор где-то здесь прозябает, прячется в подземельях от всех сторон. Никому не нужен, но ненавидят его все. Негативная энергетика, не нужная даже Богу. А сейчас мы отдохнём, - Грек остановился перед чёрным проходом в углу, присел на ступеньку. Остальные расселись прямо на брусчатке, достали сигареты.
- Курите?
 Борис достал сигарету из протянутой пачки, заинтересовался, стал рассматривать пачку, пытаясь определить место производства, ничего не нашёл, кроме названия "Лаки страйк". Американские сигареты? Без марки производителя? Алка покачала головой, отказываясь:
- Сейчас поесть-бы чего... Поесть? Борис, ты не голоден?
 Он удивился, прислушиваясь к ощущениям в желудке:
- Я не думал об этом.
- Мы не ели уже больше суток, - упрямо настаивала Алка, - Грек, чем вы здесь питаетесь? Есть какие-то магазины, склады?
- Питаемся? Зачем?
- Чтобы не сдохнуть!
- Не понимаю. От чего сдохнуть?
- Без еды человек обычно умирает. От истощения. Может быть, вы охотитесь? На крыс каких-нибудь?
- Я не понимаю, о чём ты говоришь.
- А фонари? - спросил Борис. - Они на аккумуляторах? Ну, вы-же где-то берёте батарейки?
- Не знаю. Фонари светят когда надо.
- Дай, посмотрю.
 Он взял протянутый фонарик, по виду, самый обычный, и попытался открутить крышку, за которой надеялся увидеть батарейки. Это было невозможно, крышка представляла единое целое с корпусом.
- Хорошо, - вздохнул он, возвращая игрушку. - А где вы берёте патроны для оружия, боеприпасы?
- Что это такое?
- Ваше оружие стреляет?
- Конечно. Ружьё Абдуллы пробивает любую дверь.
- И чем вы его заряжаете, когда заряды закончатся?
- Почему они должны закончиться? Ерунду какую-то говорите. Пойдём дальше. Вниз.
- А что там, внизу? Тоннели метро?
- Мы слышали про метро. Но здесь его нет. Внизу подземные дороги, их много, но куда они ведут, никто не знает.

 ***

 На триста пятидесятой ступеньке Борис остановился и придержал Алку за рукав:
- Грек, мы дальше не идём.
 Тот, казалось, не удивился:
- Возможно, это правильно. Похоже, вы попали не в свою игру, и у вас своя задача. Удачи вам. Береги свою женщину, и не заходите в храмы, там полно теней.
 Он повернулся и зашагал вниз, в темноту, сопровождаемый световыми кругами фонарей.
- Значит, ты понял, что происходит?
- Наверное. Это очередная виртуальная реальность, и нам здесь делать нечего. Творение извращённого разума.
- Может быть, поищем автора, того безумного айтишника, игрового фаната?
- Зачем? Не думаю, что он может сказать что-то конструктивного. Он сам пленник своей фантазии, и пострадавший. Ты пыталась вытащить фанатика из его убеждений? Доводы здесь бессильны, только потеря времени.
- И как ты собираешься вернуться в нашу постель?
- Зайти в храм и попытаться уснуть. Не напрасно местные персонажи бояться туда заходить.  Я думаю, "тени", это ошибки программы.
- Может быть, ты и прав. Но, тогда получается, что богов много?
- Ерунда! Много безумцев, убегающих от реальности. Сколько миллионов геймеров живут в играх?
- Миллиарды. А если ещё сюда отнести тех, кто играет в предвыборные игры политиков...

 ***

 Вечером все собрались за столом, гости и усталые хозяева, пришедшие с работы. После сытного боярского супа, приготовленного Наткой, Алка рассказала гостям о ночном видении. Захар, внимательно наблюдавший за Наткой, разделывающей фаршированную курицу, слушал внимательно и придирчиво, потом кивнул и выудил вилкой куриную гузку:
- Значит, господа, вы уже организовываете семейные уикенды. И как это у вас получается, не поделитесь?
- Ничего мы не организовывали, всё получилось само собой, - заявил уязвлённый Борис. - Спонтанно.
- Но вы соображали, что находитесь в чужой реальности? Конечно, муж и жена, одна сатана! Меня-же интересует, как вас занесло в ограниченный мирок игромана? Есть соображения?
- Может быть, повлияла какая-то вещь, находящаяся в комнате. Или он жил здесь?
- Да, да, конечно. Это может быть и ноут, приобретённый в скупке на Сенной, - согласился Захар.
- Или любовь, - вставила Натка, и тут-же смутилась, уткнувшись в тарелку.
- Тоже идея, - пожал плечами Захар. - Общая ноосфера, эмоции, одна на двоих энерго-система. Только, как тот мир может быть связан с нашей общей первичной реальностью?
- Общность субкультуры? Ведь миллионы геймеров, миллионы хакеров,  айтишников и майнеров связаны одинаковыми эмоциями, сферой интересов и профессиональных проблем. Это, как социумы пенсионеров, олигархов, политиков, блогеров.
- Возможно. Или влюблённых, - подмигнул Захар Натке, и та закрылась косынкой. Ей было интересно, но, не понимая сути темы, она следила за эмоциями собеседников и пыталась выстроить знакомые слова в смысловые цепочки.
- Но, в этом случае, мы опять отдаёмся в руки дилетантов, которых устройство или переустройство мироздания нисколько не интересует.
- Идёт изменение реальности мира. Реальное изменение, а не кажущееся, иллюзорное. И психи, будь их даже полная Австралия, на это вряд-ли способны.
- Мы знаем, кто на это способен. Тот, чья воля - закон природы, основной закон. Создатель нашего мира. Но мы не знаем, способно-ли сознание социума корректировать действие этого  закона.
- Бытие определяет сознание, - пробормотала Алка.
- Сознание, но не разум. Сознание, это всего лишь восприятие и переработка информации, превращение её в знание.
- Мой разум никакие психи не определяют, - заявил Захар. - Вы во время своего совместного пикника наблюдали там присутствие Бога?
- Сатаны, может быть... Бог н создаёт бессмысленных вещей.
- Вот именно. Изменения мира мы видим наяву, а то, что мы видим во сне, это аберрации всяких ненормальных идиотов. И почему они к нам липнут? Натка, а ты во сне что видишь?
- Любовь, - с вызовом ответила Натка.
- Ты чисто божий человек! Это мы, грешные, видим всякую пакость, что во сне, что наяву. Вроде законотворчества наших парламентариев.
- Скоро мы в полной мере ощутим это законотворчество на своей шкуре.
- Я один раз видела странного человека, - неожиданно сказала Натка.
- Что значит - странного? - заинтересовался Захар. - Без лица?
- Нет. Лицо у него было. Только не человеческое...
- Надеюсь, это был не сатир?
- Сам ты... Лицо его было похоже, как у монстров Дали.
- Ты интересуешься сюрреализмом? - восхитилась Алка. - У нас есть альбомы по искусству.
- И Соня Делонэ есть? Я видела её работы на выставке в Лувре...
- Откроем вечер живописи? - спросил заскучавший Захар, нисколько не увлекающийся новой темой.
- Подожди, Захар, это очень интересно. Делонэ стала известной после 1911 года. А её персональная выставка в Лувре проходила в 1964 году.
- С хронологией у нас абракадабра. Ната, не объяснишь?
 Натка набила рот куском пирожного и отрицательно замотала головой. Следом раздалось невразумительное мычание. Народ с любопытством ждал продолжения.
- Ничего я не знаю, - наконец раздалось объяснение, - я это где-то видела, но где и когда? Откуда я знаю? Это вы своими чудными хроноклазмами манипулируете, как белка орехами. А я, что вижу, то и знаю.
- Кажется, ты и фантастикой увлекаешься? Или квантовой физикой...
- Фантастика? Беляев чудесный писатель, а Пелевин, фу! Что он из себя корчит? Не понятно.
- Ребята, кажется, среди нас звёздный странник затесался, - проговорил Борис.
- Тебе виднее. Мне ближе Уэллс, - согласилась Алка.
- Кстати, любительница Уэллса, как смотришь на работу совместно с мужем? У нас есть вакансия кладовщика-инструментальщика.
- Это... с тобой на заводе? Но я не разбираюсь... там-же нужно знать документацию, специфику...
- Интернет тебе в помощь! И ты там будешь на побегушках, пока не освоишься. Но ты бобёр сообразительный, это не Витгенштейн и не Спиноза, просто железячки. Даже не тяжёлые.
- Постараюсь оправдать оказанное доверие. Только...
- Гложат какие-то сомнения? Говори, не стесняйся. Будем разбираться.
- Я не сомневаюсь, это нам нужно. Но, посмотри вокруг? Разве сейчас можно полагаться на завтрашний день? Я по улице прохожу в сомнениях, наш это мир, или уже не наш...
 Захар внимательно смотрел на неё, и видно было, что думает о своём, тоже чего-то не понимает, но не говорит. И только когда Натка, уже в завершение вечера, удалилась в ванную, тяжело вздохнул и припечатал ладонь к столу:
- Гадство! Всё это муть и гадство!
- Ты про Наткины откровения? - догадался Борис.
- О них! И про ваши рассказы тоже. Кто-то из вас утянул другого в свои видения. В какое Зазеркалье меня утянет Натка? И вернёмся-ли мы назад оттуда?
- А ты привязывайся на ночь к кровати, - посоветовала ехидная Алка.
- Может быть, наручниками пристёгиваться? Вряд-ли курсистка примет такое ноу-хау. Ладно, жизнь становится всё интереснее.

 ***

 У каждого из нас были ночные моменты, когда среди глубокой тишины вдруг слышится ворочание, топот, скрип половых досок, или кто-то скребётся, подтверждая народные предания о домовых, кикиморах, ещё о какой-то ерунде, вроде леших. А, может быть, вдруг и не ерунде?
- Слышишь?
- Слышу! - неохотно отозвался усталый Борис. - Прекращай уже, утром на работу. Тебе хорошо, после моего ухода сможешь ещё пару часов сны смотреть.
- Это почему ещё? Ты что, меня с собой не возьмёшь?
- Тебя на завод не пропустят через проходную, пропуск нужен. А отдел кадров с девяти работает. Будешь час на улице обретаться? Холодно уже, на улице.
- Ничего, потерплю.
- Ты ведь ещё со своей работы не уволилась?
- На работу с одиннадцати, успею. А там, пока медкомиссию пройду, мне и найдут замену.
- Что ещё за чорт!
 Где-то совсем рядом раздался грохот чего-то упавшего, и, кажется, весьма увесистого, но мягкого.
- Захар с Наткой развлекаются. С кровати свалились...
- Никак, завидуешь? Могу устроить такое развлечение, лететь будешь с грохотом, весело. Алка... Вот, вопрос хотел задать...
- Так задай, всё у тебя трагедии какие-то!
- Сколько мы уже живём вместе?
- Откуда я знаю! У Захара спроси. Целую вечность.
- И я тебе ещё не надоел?
- Ты мне сейчас уже надоел. А разве есть альтернатива? Шучу я, давай спать. Или есть какие-то планы?
- Все мои планы на сегодня уже воплощены наилучшим образом... Конечно, если тебе хорошо.
- Мне замечательно. Знаешь, Борька, и я тоже каждую ночь с испугом жду, вдруг пройдёт это волшебство, желание, новизна, ну, ты понимаешь, эта нужность друг другу. И... нежность. Не только, как у супружеской пары (какое нелепое, неблагозвучное словосочетание!), материальные и хозяйственные заморочки, понимаешь, о чём я? И станем мы обычной парой старых зануд, которым уже ничего не нужно... А приходит ночь, и снова... хорошо и интересно. Сколько лет мы живём вместе? Я как-то задумалась, так  знаешь, что получилось? Лет тридцать, если не больше. Это, выходит, нам уже за пятьдесят. Странно?
- Это ещё слабо сказано. Ты не ошибаешься? Я себя лет на тридцать ощущаю, не старше. Откуда пятьдесят?
- Оттуда, что когда мы начали... Тогда интернета ещё в проекте не было. Плоских телевизоров и мобильников тоже.
- И воров-парламентариев. Это ведь совсем другая жизнь была, другой строй!
- О чём и речь! А ведь я тоже иногда... себя старлеткой ощущаю. Но... так выходит... Может быть, и мы, как Натка, болтаемся в межвременье?
- Куда тебя понесло! С Натальей вопрос, конечно, остаётся... А мы? Как Агасфер?
- Агасфер был наказанный Богом. Старый, безумный неудачник. Это Эжен Сю его облагородил, и совершенно незачем, я считаю. А мы... Нам надо как-то привыкать.

 ***

 - У вас все кровати такие узкие? - спросила Натка, высовывая голову из-под одеяла.
- Я не знаю, - Захар морщился и ощупывал сбитые колени, - я на всех кроватях не был. Но знаю, что есть гораздо просторнее.
- Люблю просторную мебель, - заявила Натка, - Ты чего притих? Устал?
- Долго тебе придётся этого ждать! Просто, неожиданно как-то всё это  получилось.
- Действительно, - согласилась Натка, - Надо быть осторожнее. И на пол подушки набросать. На всякий случай.
- В нормальных квартирах, "на всякий случай", полы покрыты мягкими паласами.
- Хочу в нормальную квартиру.
- Это пока в долгосрочном проекте.
- Хорошо, - послушно сказала Натка, - что у нас в ближайшем проекте?
 Последующая расстановка приоритетов продолжалась минут сорок, пока оба не вспотели и выбились из сил.
- Захар, можно тебе сказать, - отдышавшись, вкрадчивым тоном начала Натка, - Ты только не считай меня моветон, я вполне удовлетворена всем, что ты делаешь со мной. Но... ты имеешь меня, как настоящий мужик.
- Не понял, - осторожно ответил заинтригованный мужик. - Это плохо?
- Это прекрасно! Видишь-ли, я многих встречала в разных местах, есть и опыт... Но и на холмах Парижа, и в Москве, в Санкт-Петербурге, в Праге последнее время распространилась странная мода, мужской пол стал  отказываться от своего рода, я читала, такое было и в Древней Греции, нет, там было по другому, мужчины доставляли удовольствие друг другу, это было в порядке вещей. Но сейчас это приняло извращённые формы! Мужчины стали притворяться женщинами, и наоборот... Как это сказать, это против природы. Ты не обливаешься одеколоном, не носишь кружевное бельё, не пудришь волосы. Ты груб, но это уважительная грубость, без намёков на унижение. И тебе доставляет удовольствие делать приятное даме. Ты воспринимаешь себя правильно, как должно быть. Разве не в этом смысл отношений между полами, быть самими собой, без притворства и обмана?
- Тебе надо писать книги на темы морали и этики, Натка. Вот только, похоже, люди разучились читать.
- Или им нечего читать? Всё старое прочитано, а новое похоже на ваш интернет, где в сетях каждый старается привлечь публику скандалом и враньём, чтобы легко заработать денег. Враньё стало самым лёгким способом управления толпой. И это оттого, что реальность не может предложить достойной цели существования.
 Они задумались, каждый о своём, потом:
- Ты знаешь, а ведь я женат, - сказал неожиданно для себя Захар.
- Знаю.
- Откуда? Наши друзья не помнят об этом.
- Просто, знаю. По мужчине это видно. Можешь называть это женской интуицией. Я даже знаю, что ты её любишь. И мне это всё-равно, я не претендую на такое.
- Мне это тоже всё-равно. Я не считаю наши отношения предательством, потому что это не предательство. Не знаю, помнит-ли Марина меня до сих пор...
- Потому что всё изменяется...
- Но пока я всё это храню в памяти.
- Я совсем не нормальная? - тихо спросила подруга, и Захару показалось, что она собирается заплакать. Это ему не нравилось.
- Ты нормальная! Ну, может быть, чуть-чуть. Как все мы. Но ты странная. Не потому, что ненормальная. Странная, потому, что интересная. Ты не такая. Ты мыслишь по другому, а как - я ещё не понял. Ты, как загадка. Может быть, смешная, может быть, не имеющая решения.
- Я... и в постели странная? Не такая?
- Вот здесь ты просто женщина. А какой ещё может быть хорошая женщина? Я уже не беоу в расчёт совсем идиоток, а таких хватает. Ты просто хорошая. И перестань задавать глупые вопросы!
- Сам сказал, я - женщина. Или тебе нужен мужчина? Ведь ты сильный.
- Всё, договорились! Спать! Хорошо, что нам не бежать рано утром на работу.

 ***

- Своим вИдением мы выстраиваем свой мир. Шесть миллиардов миров, не плохо, да? В общих построениях эти миры совпадают. Например, глобальных моделей человеческого общества относительно немного. Они строятся на нескольких распространённых клише, насаждаемых интернетом, СМИ, фильмами, книгами. И чем меньше масштаб мира, тем больше совпадений. Горожане практически одинаково воспринимают свой город, здесь модели разнятся в зависимости от социальной прослойки, к которой принадлежит человек, от классовой и возрастной категории. Городская среда наиболее конформна, легко поддаётся внушаемым стандартам, и главным фактором в построениях выступают городские стандарты, которые формируются даже в зависимости от района проживания. Так возникает феномен человека без лица, человека-невидимки. Мы никто, и мир наш никакой. Это главное, чего добивается власть, строить свой мир, не опасаясь влияния миров других членов общества. Ими можно полностью пренебречь, ведь это миры без лица, без идентификации. Главная опасность для такой системы - чётко индивидуальные личности. Искусственный мир властей вступает в конфликт с мирами индивидуальными, где главный враг - личность гражданина, не желающего терять лицо, право на свою жизнь и свои права.

 ***

 Начальником отдела кадров оказалась высокая сухая женщина с печальным взглядом. Кивнув на стул перед столом, она вздохнула и открыла пачку сигарет:
- Говорят, яд. Но ведь хочется. Значит, решила поработать,... Галина Иннокентьевна?
- Я Ал..., - Алка кинула взгляд на табличку, - Да, Римма Васильевна. Говорят, в десятом цеху у вас вакансия кладовщика появилась?
- Это слухи такие ходят? Ничего, что я на "ты"? Возраст позволяет.
- Муж к вам устроился, он и сказал.
- Значит, с мужа берёшь пример... А... Это Борис Алнов! Странный человек. И ты его подобие? Трудовой книжки нет, паспорт странный... Ладно, у нас вся страна сейчас странная. Но у него хотя-бы опыт работы есть. А ты имеешь представление о специфике работы?
- В общих чертах.
- Понятно. А ведь сейчас всё на компьютерах держится. С этим как?
 Алка наклонила голову, осмотрела искоса дисплей перед Риммой:
- Я вижу, ваша машинка зависает? Можно взглянуть?
 Она положила ладонь на подвинутую к ней мышку, пощёлкала кнопками, открыла панель управления, "программы и компоненты":
- У вас с программами полный завал. Наверняка, половиной не пользуетесь. Вот эту можно убрать, и эту, эту, и эту. Компьютеру дышать легче будет.
 Римма смотрела на её пальцы, на курсор, задумчиво кивала.
- Вот что, - наконец проговорила она, - у нас ай-тишник молодой, зелёный, снулый какой-то. Не хочешь на его место?
- Мне сначала с рабочими программами разобраться-бы, вникнуть в работу, с производством ознакомиться...
- Что-ж, насильно мил не будешь. Но, имей в виду, к октябрю будет набор на курсы повышения квалификации, я тебя поставлю.
 Римма пытливо вглядывалась в лицо Алки:
- Похоже, вас жизнь здорово побросала...
- Всякое было, - неохотно согласилась та, - Было и такое, что тошно вспоминать.
- Вот тебе временный пропуск, сходи, познакомься со своей старшей. Зинаида Павловна её звать. Тоже... суровая женщина. Всех нас государство переломало без жалости. Вот, посмотри в окно, вот то, длинный цех вдоль канала, и есть десятый. Зайдёшь в торцевые ворота и прямо, почти до конца, там везде таблички висят... А муж твой сейчас на корабле, вон, на канале стоит. Туда тебя охрана не пустит, только с постоянным пропуском. Да и делать там нечего, только что по трапам ноги ломать, да краской дышать...
 Алка уже было пошла к дверям, но задержалась, глядя за окно:
- Интересный корабль. И я будто видела где-то что-то похожее.
- Шутишь! Уникальная конструкция. В мире нет ещё аналогов, даже в проектах. Штука для продолжения звёздных войн! Специально к выборам наша дума профинансировала.
- От Джорджа Лукаса?
- Молодёжь! Про СОИ не слышала?
 Однако, подходя к цеху, Алка вспомнила, где видела подобную конструкцию - в сериале "Звёздные врата".
 Лучше-бы они здравоохранение профинансировали!


 ***

 Во время ужина Алка поделилась впечатлениями о первом рабочем дне, коротко и не очень убедительно; - "Хорошее место. Современное. И люди прекрасные. Некоторые, представьте себе, даже помнят Бориса по прошлым временам, когда он там работал!"
 Ей не очень поверили, но вслух сомневаться не стали. А когда убрали тарелки и налили кофе, Алка снова завладела вниманием:
- Думаю, интересно будет всем. Есть сенсационный материал по прошедшей ночи!
 Захар поперхнулся и переглянулся с Наткой. Та в ответ только пожала плечами. Алка-же поставила на край стола свой ноутбук, подняла крышку и включила запись.
- Ой, подождите, тут начало, это вам не нужно... Я пропущу минут сорок... Вот дура! Теперь смотрите.
 Они посмотрели. И поначалу ничего не разобрали.
- Освещение не очень, - протянул Захар. - Оператор из тебя банановый. Насколько я понимаю, это вы спите.
- Правильно понимаешь. Мне было интересно, реагируем-ли мы во врмя сна как-то на наши видения, сны. Я имею в виду внешне, поведенчески. Знаете, как собаки и кошки во сне могут куда-то бежать, и перебирают лапами, поскуливают, шипят...
- И что? Ты поскуливала и перебирала лапами?
- Совсем не смешно. Смотрите внимательнее, я сейчас увеличу изображение. Это вот Борька под одеялом, спиной ко мне. Это, соответственно, я.
- Тоже повернувшись спиной...
- Не придирайся, это не важно. Вот сейчас... Стоп-кадр!
 Некоторое время они молча смотрели на серый экран.
- Ты куда-то отошла? Ведь тебя там нет. И камера этот момент пропустила. Вырезала кадры?
- Ничего я не вырезала! Вы видите то, что было. А сейчас я передвинусь минут на пятнадцать вперёд.
- Что за чорт, и ты снова на своём месте? Это... Копперфильд какой-то. Вот ты есть, вот тебя нету, а потом ты снова есть. Борька, а ты где был?
- А я был там, где вы меня видите, и сладко спал. Что не понятно?
- Твоя жена где-то гуляла, а ты спал?
- Да, - спокойно подтвердил Борис. - Я спал. Она, между прочим, тоже спала. На своём родном законном месте.
- Это как? Мы-же видим... И технически это не сложно сделать. Но зачем? Признавайтесь, что за аферу задумали.
- Захар, - жалобно сказала Натка, - а я верю в такое чудо. Человек ушёл в сон, представляешь? А где ты была это время, Ален, ты помнишь?
 Алка задумчиво покачала головой:
- Ничего. Ни снов, ни видений. Уснула, будто провалилась в никуда.
 Она постаралась не обращать внимания на внимательный взгляд Захара, а уже перед сном Борис спросил:
- Ты, правда, не помнишь сна? Он ведь был?
- Я не хотела их напугать.
- И я там был?
- Борик, теперь я не хочу пугать тебя. И врать, придумывая какую-нибудь сладость, не хочу.
- Это было так страшно?
- Давай, я скажу так, для тебя там всё закончилось хорошо. И не вздумай принимать меня за Вангу Нострадамусовну.
- Я не о том, Алкин. Ты была там. Значит, мы уже материально перемещаемся в новые миры.
- Ну... Оттуда гости к нам давно шастают. И даже занимают здесь высокие посты.
- А если там тебя... или кого-то убьют? Это что будет?
- Давай не будем думать об этом. Что будет! Шестнадцатая серия "Кошмара на улице Вязов" будет.

 ***

 Народ, которого имеет правительство, этого заслуживает.
 Народ, которого имеет элита, заслуживает такой элиты.
 Каждый народ, которого имеют преступные негодяи, достоин того, чтобы его имели.

 ***

 Сюда их затащила Алка, в чём была горячо поддержана Наткой:
- Хватит уже сидеть в пыльных унылых стенах и пялиться на унылые сериалы для унылых домохозяек! А там сейчас передвижная выставка европейских современных сюрреалистов.
- Это у которых слоны на тараканьих ножках?
- Ну и пусть, всё-равно интересно. И погода шепчет посмотреть на уродливых слонов! Тысячу лет в Эрмитаже не была!
- Что-ж, идея не плохая. Захар, ты как?
- Можно, на центр посмотреть, себя показать...
 Когда они вышли на "Адмиралтейской", погода уже не шептала, а плакала осенним дождиком. Над рябой Невой плыла туманная дымка, размывая перспективу Петроградской стороны. Идти было недалеко, и промокнуть не успели. К счастью, очереди в музей не было, возможно, в связи с очередным подорожанием духовной пищи, только пара туристических групп, из Рейкьявика и Нижнего Новгорода, и скоро они побрели по пустынным гулким залам, временами задерживаясь перед какой-нибудь исторической экспозицией и обмениваясь мнениями.
- Как думаешь, это природное явление, то, что происходит с нами, а, значит, присуще человеку изначально, или это порождение нашего времени? - поинтересовался Захар, разглядывая "Хиросиму" Коваржика и  тщетно пытаясь вычислить смысл разодранных в криках ртах, расположенных ниже поясницы обнажённых персонажей.
- Ты говоришь об исторических реалиях? Возможно. Неудобные картины Босха и Брейгеля, гравюры-кроссворды Альбрехта Дюрера, картины-загадки Рериха, истории Бержерака, По, Ирвинга, Рюноске. Много другого-всякого, чего мы не понимаем.
- Например, Натка с её прыжками в пространстве-времени? А ведь она, наверняка, способна кого-то перетащить прицепом. В том числе и нежелательных гостей. Кто знает, сколько Чингиз Ханов и великих Торквемадов живут среди нас?
- Интересные аналогии из истории, - задумался Борис, - Появление и исчезновение древних  цивилизаций не связано-ли с вмешательством личностей из придуманных миров? Так мы скоро примемся выискивать в истории человеческих этносов динозавров и рептилоидов.
- Вполне возможно, что уфологи-конспирологи их и находили. Пойдём уже отсюдова, что-то меня с этих сюрреалистических жоп на еду потянуло. В Эрмитаже буфет есть?
- Есть. Может быть мы и наших женщин там обнаружим? Не заметил, где они от нас отстали?
- Кажется, в Древнем Египте, у мумии Самнехотела... Как его там?
 В громадном затерянном в истории буфете любимых дам не было.
- За наличием отсутствия будем искать? Или пусть они нас ищут?
- Напрасно пришли? Смотри, здесь бифштексы есть. И горячий кофе! А ты, чтобы быстрее было, пока можешь воспользоваться телефоном.
- Конечно! Я самый тупой? Только вот трубу дома забыл.
- Ты не только тупой, а ещё и забывчивый. Бифштекс будешь?
 Пережёвывая бифштекс, Захар достал телефон и сделал вызов. Скорчил недовольную мину:
- Похоже, не только ты входишь в число тупых и забывчивых.
- Кто ещё?
 Захар сделал ещё вызов, с недоверием уставился на экран:
- Что за чорт? Или здесь только я адекватный? Сеть есть. Телефонов нет. Они не доступны! Или мы в Бермудском треугольнике? Дожёвывай, и пойдём. Тебе это тоже не нравится?
- Мне всё в этом мире не нравится, кроме города и людей. И те наполовину сволочи.
- На какую половину?
- В зависимости от обстоятельств. Любой может вдруг стать гадом, или ангелом. ИМХО.
- Что за ослиный клич?
- Сетевая аббревиатура. "Индивидуальное мнение хозяина ответа".
- Понятно, но здесь ты ошибаешься. Бывает очень трудно переступить через себя. А порой просто невозможно. И аббревиатура врёт, индивидуальных мнений очень мало.
- Возражений нет. Как будем искать?
- Как обезьяна блох, тщательно и по порядку.

 ***

 Начать решили с отдела Древнего Египта, тем более, он располагался в подвальном этаже с торца здания. Здесь только что прошла экскурсия, и казалось, тени этих людей всё ещё здесь пребывали, полонённые магической атмосферой древности. Борис недоверчиво покосился на саркофаг из осыпающегося песчаника, потом неуверенно подошёл, ожидая увидеть отвёрстое ротовое отверстие мумии, но мумия спала, забинтованная наглухо. Вокруг вдоль стен стояли витрины с папирусами и мелкой утварью, между ними возвышались в стойках копья и прочие палки-копалки. В одном месте на плоском куске камня стояла глиняная фигура воина в полном боевом снаряжении. Напротив на позолоченном стуле воседала царица Египта с оголённой грудью, бумажной юбке и пляжных сандалиях. Была на ней ещё какая-то бижутерия, и на верёвочке что-то вроде мобильника.
- Здесь их нет, - резюмировал Захар. - Пошли дальше.
 Борис всё настороженно обводил взглядом каменные своды, углы, витрины.
- Ждёшь, когда мумия проснётся?
- А это что? - Борис пальцем указал на статую воина.
- Что? Просто истукан... Чорт!...
 Захар подошёл к статуе, протянул руку, пощупал косынку, накинутую на шею воина.
- Это Наткино. Что за шутки? Это она так развлекается?
- За такие развлечения могли выставить на улицу.
- И телефон забрать? Пошли отсюда.
 В зале раннего Средневековья внимание Захара привлекли мужские пенисы, снабжённые зачем-то когтистыми птичьими лапами и птичьими-же крыльями, весьма небрежно отлитые из бронзы.
- Вот Натка подивится на такое свинство.
- Думаешь, она здесь раньше не была? Эти штуки во всех музеях имеются. Между прочим, очень похожи на золотые самолётики инков и майя. Только те без лап. Это символы богатства и удачи.
- В чём удачи? В дон-жуанстве?
 Поднявшись на первый этаж, они в нерешительности замерли перед лабиринтом экспозиций.
- Давай не будем думать, что с нами играют в прядки, - предложил Борис, и Захар решительно кивнул. Стало ясно, что решившемуся на такую игру с ним будет плохо.
 Ещё через пятнадцать минут быстрой ходьбы запыхавшийся Борис прислонился к простенку между резной мебелью:
- Ты заметил, мы не увидели здесь и одного человека.
- Наверное, те экскурсии уже прошли свой маршрут. Музей скоро закрывается, а сюда не ходят на пол-часа.
- Смотрители тоже решили сократить свой рабочий день? Но меня не оставляет ощущение, что вот совсем недавно здесь были люди. Прямо перед нами. Вон, посмотри, на стуле смотрителя лежит газета. Сегодняшняя. Он ушёл, оставив недочитанную прессу?
- Может быть, у них перерыв на чай? С плюшками.
- Они меняются каждые два часа. Или чаще. Не надо прикидываться ослами. Может быть, это мы исчезли с радаров? А все остальные на своих местах, и Алка с Наткой также разыскивают нас по всем векам и эпохам?
- И у меня отсюда сразу вопрос, сможем-ли мы выйти отсюда, а, когда выйдем, это будет наш мир?
- Всё-равно мы должны пройти до конца. Может быть, негодницы ждут нас в зале современного искусства. Пойдём, Захар.
 И они уже шли без вдохновения, выполняя план, не особо глядя по сторонам и не заглядывая в углы.
 И опять они стояли перед "Хиросимой", только теперь ни в чём не уверенные и не ведающие, что будет дальше. Вот это состояние подвешенности в бесконечности, где нет ничего, никаких границ и законов, выводило Бориса из себя, здесь не было оснований для построения логических цепочек, а что может быть хуже для человека, привыкшего к определённости, когда из-за угла может появиться только то, что можешь вообразить, предвидеть, рассчитать.
- "Пути Господни не исповедимы. Мы можем предположить, что через три метра на голову нашу рухнет кирпич, но вместо строительного камня нас сжимают клыки бронтозавра, вымершего двести миллионов лет назад, и это не только больно, но и обидно, потому что такого не может быть. Для этого нет никаких предпосылок, но оно есть. И умирает вдруг сосед, который моложе тебя на тридцать лет, и имеет женщин каждый день, а некоторые из них вдруг рождают азиатов, или негров. Нам остаётся только разводить ручонками, но благодарить за это Бога? Только если за то, что могло быть и хуже. Ведь могло?"
- Иди ты в жопу, - с удовольствием сказал Захар. - Я не провидец, но знаю вполне  определённо, сейчас мы найдём выход на чортову набережную и выйдем пред простор Невы. Нет там никаких птеродактилей, и биг-футов нет. Даже сонный крейсер Аврору спрятали с глаз подальше, чтобы, не дай Бог, не проснулась и не выстрелила.
- Твои слова, да Богу в уши.
- Вот и пойдём, помолясь.

 ***

 Самое интересное, что у них в самом деле получилось. Может быть, потому что, прежде чем взяться за литую ручку парадной двери, Захар перекрестился? Это тоже вполне вероятно. Может быть даже, что при этом он обратился к Богу со страстной просьбой? Этого никто не знает. Он ведь не был упёртым атеистом, слишком многое он узнал и пережил на протяжении своей взбалмошной жизни. Было всякое, и если это "всякое" он вздумал-бы поведать своим друзьям, они, если-бы не вспомнили, серьёзно засомневались в его сущности и душевном здоровье.
 Но вот, в конце концов, они стояли на камнях Дворцовой набережной, по Неве плыла "Ракета" из Петергофа, над бастионами и кронверками Петропавловки реяли штандарты (Праздник какой-то, из новорождённых?), и через Дворцовый мост поспешал на Васильевский остров трамвай с пассажирами.
 И дома их ждали суженные, которые ноги стоптали "по самые яйца", разыскивая этих самых идиотов, которые бросили их, беззащитных!, на съедение толпе, полной маньяков и карманников, ради чтобы втихаря выпить по бутылочке тёмного. Это была ярость, которой не испытывал Божий свет со времён Давида и Навуходоносора, и друзья чуть не пожалели, что вернулись в этот мир, а не во времена мелового периода.

 ***


*ГЛАВА ПЯТАЯ*

Приходящая альтернатива





                - "Страна, что надо,

                Но душа не рада -

                Без мусоропровода!... "



***



- Я немного подправил стишок Воннегута из "Колыбели для кошки", - пояснил Борис. - Соответственно реалиям.

- Да, мусор не утилизируется, он накопляется и начинает доминировать.

- Ситуация всё больше похожа на кошачий город Лао Шэ, - следом за Захаром высказалась Алка.

- Шутки шутишь? Только кошачьего города нам не хватало, - огрызнулся Борис.

- Это будет видно всего через пару дней. Как-бы потом не пришлось загрустить о кошачьем городе. В каком мире мы нынче живём?

- В последнее время я чувствую себя, как человек, знающий дату своей смерти, - проговорил Борис, рассеянно наливая рюмку водки. - Что это?

- Начало пьянки? - предположила Натка.

Они сидели в комнате Алки и Бориса, рассеянно поглядывали на экран новостей, где бушевали страсти по выборам, и не знали, как реагировать.

- В последний раз я голосовал за развал страны. Отказ от прежних ценностей, которые вдруг стали ошибочными, всеобщая эйфория в ожидании непонятных свобод и головокружение от расписанных перспектив, которые вдруг свалятся на голову прямо завтра. Это было, как вчера.

- Тридцать лет назад это было. Но тогда мы жили в мощной державе, обладающей созидательным потенциалом. А вот откуда сейчас могут взяться наобещанные пряники? Если только нувориши не распахнут вдруг свои сусеки на благо страны.

- Воровали тридцать лет, и вдруг отдадут нажитое тяжким трудом? Да ведь воруют прямо сейчас. За последнюю неделю опять продукты подорожали, смотреть тошно. Им хоть кол на голове теши. "Они отражают настроение общества"! Нет такой задачи у политиков, ОТРАЖАТЬ, они не деятели искусств. Скорее, они должны создавать это настроение. И они создают. Правящая партия очень старается, во все трубы иерихонские. Создаётся настроение самое мерзкопакостное. Объясните мне (и я соглашусь) - КОМУ и НА КОЙ хрен нужны политики? Межгосударственными отношениями занимаются дипломаты. Экономическими отношениями занимаются кабинеты министров-профессионалов (не администраторов, как у нас). ЧЕМ-же  занимаются политики? Их основная деятельность, самая суть её - занять вкусное место и уничтожить, также претендующих на то же самое, противников. Издревле профессия политика самая грязная, ничтожная и для государства вредная. Кстати, об этом говорят и Платон, и Макиавелли, и Артхашастра, и Ксенофонт, и Фридрих Великий. Они констатируют факт существующего института, но не умеют, не знают, как представить мир без него. А всё просто, ради нормального функционирования общества, политиков надо УНИЧТОЖАТЬ. Их деятельность направлена на развал общества.

- В могилу им этот кол, - пробурчал Захар, чокаясь рюмками с Борисом. - Наливайте, девчонки, скоро будем гулять на тризне.

- Настроены сдохнуть в полном пессимизме? - зло спросила Алка. - Может быть, надо как-то оптимистичнее смотреть в завтра?

- Где-ж его взять, оптимизм? Такого продукта в нашей державе давно не производят. Нет, вы гляньте, что творят! Лидера новой партии, интеллигентнейшего человека выставляют хамом и дебоширом! А ведь он дипломатом служил, доктор наук, экономист! И это во время выборов, на глазах у всего мира. Нет, это не государство, это разгул политического бандитизма, батьке Махно и Кропоткину такое не снилось!

- Ребята, - несмело подала голос Натка, - вот вы жалуетесь на своё, противное Богу государство. А почему вы не переселяетесь в государство, где правит честность и  справедливость, где всё счастливое и правильное? Ведь вы не один раз туда заглядывали? Ну и остались-бы там.

- Может быть, ты и права, Натка, - осторожно ответил Борис. - Только идеальную страну вряд-ли найдёшь, а менять одни проблемы на другие, это не рационально. Мир создаётся множеством людей, и эти миры отвечают реальности разных групп с одинаковыми интересами. Самые оптимальные реальности создаются людьми творческими, но эти люди плохо разбираются в экономике и политике, а без этого такие реальности не жизнеспособны. Попасть в мир богатеев? Спасибо, будем всю жизнь горбатиться в подёнщиках и прислугах. Реальность политиков? Учёных? Людей искусства? То-же самое, это идеалистические сказки. Так что, для нас самая оптимальная реальность, это та, в которой мы живём. А уж как это выглядит на деле - забота самих людей, всех вместе. Не отдельно взятых дилетантов и воров, преступников, сидящих в правительствах, а нас всех, кто обустраивает этот мир и живёт в нём.

- И я не думаю, что мы можем вот так, запросто, остаться в чужой реальности и зажить там на славу. Там свои законы, и происходит какой-то отбор. От нас это не зависит, - добавил Захар. - Мы должны быть там своими. И по жизни, и по образу мыслей, по мировосприятию.

- Как-же вы живёте в этом мире, ребята? - удивилась Натка. - Какой-то он ничей.

- Мы привыкли, - пояснил Захар. - Мы живём в этом мире уже тридцать лет. Или больше. Половину сознательной жизни.

- Половину? Это как? Хорошо сохранились?

- Кстати, вопрос интересный, - оживился Борис. - А что, если в тех реальностях времени нет? Там столько авторов, и каждый живёт в своём времени, а реальность от них абстрагируется. У неё своё время. Такое точечное, без движения.

- Всё течёт, - меланхолично напомнила Алка.

- В нашей реальности. Там всё исчезает, потом появляется, потом снова исчезает, и что-то меняется, что-то корректируется, постоянности нет, но это не движение, это способ существования. Помнишь, Грек говорил, кто-то приходит, кто-то уходит, а кто-то есть всегда? Время не имеет значения.

- Значит, всё изменилось, и прежнего мира не будет? - печально ужаснулась Натка.

- Вот трагедия! - фыркнул Захар. - Было, и всегда будет. Мир меняется каждый день.

- Но это нормально, это нормальная жизнь! То-есть, я хочу сказать, мы сами решаем, что будет завтра... Кроме погоды, конечно. А здесь кто-то решается за нас.

- Натка, но ведь ты верующая. Помнишь, сказано: - "Без воли Его ни один волосок не упадёт с головы вашей"? Как-же мы решаем?

- То - Бог, Он для нас. А то, что вы говорите, это суемудрие идиотов каких-то, которых я не знаю, и знать не хочу. Кто они мне, а кто я им? Не хочу! И неужели нельзя сделать ничего?

- Что тут можно сделать? Каждому мозги одинаковые?... Не поможет. Это в стаде баранов всё просто, все живут, как один, едят одну траву на одном пастбище, и каждый знает только то, что знают все. И нужно им всем одно и то же. И есть пастух, который знает, что им всем нужно, и есть собака, которая укусит, только если ты будешь делать не то, что должен.

- Идеальный электорат для нашего правительства, - зло сказал Захар.

- Если-бы нашлось что-то, что нужно каждому человеку. Каждому, понимаете? Что-то очень нужное...

- Пока в этой роли выступают только деньги. Но такая действительность уже всем надоела до смерти. В буквальном смысле. Но не все это осознают. Девяносто процентов молятся на этого кумира, служат этому идолу, ради него переступают через любого. Весь мир вращается на этой оси! Увы, пока не придумано ничего лучшего. Кроме утопических сказок.



***



- Создаётся впечатление того, что Бог отвернулся от людей, - невнятно проговорила Алка, натянув одеяло до глаз.

- Это с чего такое впечатление, - поинтересовался Борис, оторвавшись от Макиавелли.

- Как-же! Посмотри, в начале Он и знамениями одаривал, и весь мир утопил, но спас! И города сжигал, и людей, кого уничтожал, кого одаривал. В общем, сплошные чудеса! А сейчас? Уныло стало жить, ничего непредсказуемого.

- Наверное, прошло время чудес. Сама знаешь, сначала люди поклонялись идолам, вещам, духам, да природным явлениям. Потом настало время Бога. Нужно было всю массу людскую привлечь новой идеей, единобожием. И пошли в ход пиар-приёмы, как сейчас говорят. А чем воздействовать на фанатика? Только тем, чего он раньше не знал, материальным, прямым и зримым воздействием. Оживлялись мёртвые, излечивались инвалиды, давались несметные богатства, уничтожались царства. И закончилось это импровизаторство, когда христианство укоренилось в сознании народов. Где-то в шестнадцатом-семнадцатом веке. Время чудес и откровений прошло, пошёл нормальный производственный процесс. Одиночки уже ничего не значат. Конечно, Воля Божия не отменена, но есть и фатум, судьба. Если человек упрямо не желает идти предначертанным путём, может и чудо случиться. Иногда в виде дара, иногда в виде кары. И неправильно умершие оживают. Но цирковые фокусы кончились, ты права. Они уже не нужны. Азы!

- Цирковые фокусы сейчас в самом разгаре, но не от Бога.

- Нормальный производственный процесс, - повторил Борис. - Вступил в очередную фазу. Процесс не может останавливаться, иначе это будет уже не процесс. Возможно, это финальная фаза? Возможно, переходный период, мы не знаем.

- Переходный к чему? - настырно спросила Алка.

- Не занудствуй. Переходный к финальной фазе...

- Хорошо, а что ты тогда можешь сказать по поводу Наткиных соображений? Может человек вмешаться в этот процесс? Как-то повлиять? Ведь в самом деле, какое-то безобразие выходит.

Борис задумался, положил томик на подушку.

- Если это естественный глобальный процесс... Это всё-равно, что попытаться сдвинуть Землю с орбиты. Что выйдет? Сможем-ли мы контролировать последующее влияние не только на биосферу, а и на литосферу, магнитное поле? Здесь то-же самое, если не хуже. Наше вмешательство может поставить под угрозу само существование цивилизации. И есть ещё одно - законы самосохранения, гомеостаза. Не думаю, что здесь всё пущено на самотёк. В конце концов, человечество давно могло устроить суицидный апокалипсис, даже на нашей памяти такое было. Я сторонник естественного хода событий. Если только теоретически рассчитать...

- Поставить перед человечеством глобальную интересную задачу, обещающую рай на земле...

- Сколько таких попыток уже было?

- Много. Но все они строились на ущемлении чьих-то интересов. Ведь можно найти вариант, в котором "никто не уйдёт обиженным"?

- Попытайся. Кажется, у меня есть такой вариант, но он как раз опирается не на экстремальные методы, а на естественное развитие событий, на эволюцию человеческого общества. Как раз сейчас, возможно, мы присутствуем в начале этого процесса, а он уже идёт. Успокойся, это будет долго, результата мы всё-равно не дождёмся.



***



- А поутру они проснулись в старом дерьме, - пропел Захар, появляясь на кухне в хозяйском халате, - Что на завтрак?

- Завтрак, - неопределённо уточнила Алка и переложила Борису на тарелку оладьи со сковородки. - Умылся-бы для начала. Натка спит?

- Натка ванную заняла, это надолго, с голоду можно сдохнуть. Всю ночь не ел!

- Проблема! Что ты там насчёт "поутру"?

- Правящая партия опять у штурвала, чего и следовало ожидать. В России власть меняется только при помощи переворотов. Демократия! Народ - идиоты!

- То-есть, люди, не интересующиеся политикой.

- А?

- Это в переводе с греческого.

- Я и говорю, в Греции всё есть. Где здесь кофе? Ага... Вы опять трудиться? Завод зовёт...

- Захар, как думаешь, ипотеку мы потянем?

- В этом государстве? Я не связывался-бы. Ведь всё только осложняется. Проще, как вы сейчас, снимать. Если проблемы с финансами, я помогу, обращайтесь. А у вас первая зарплата намечается? Иначе к чему разговоры об ипотеке? Ребята, живите сегодняшним днём, не заглядывайте в завтра, или жизнь не учит? А блины у тебя, язык проглотишь.

- Это оладьи.

- Да, ну? Дай-ка ещё парочку...

Когда голубки улетели добывать хлеб насущный, Натка подошла к Захару, обняла за плечи, закопалась лицом в волосы:

- Милый, что-то произошло за ночь, чего я не знаю?

- Женская интуиция? И не называй меня милым. И дорогим тоже, дурной тон, пахнет Голливудом.

- От тебя пахнет пессимизмом.

- Белка, происходящее ничего, кроме пессимизма не вызывает. Есть хороший фильм, "Космические яйца" называется. Главные отрицательные герои терпят катастрофу и приземляются на планете обезьян. Аборигены, увидев их, обречённо говорят:- "Космобольцы прибыли! Всё, конец планете!" Вот у меня такое-же ощущение. Конец стране. В истории такое было, в древние времена. Государство, исчерпавшее свои ресурсы, соседи растаскивали на части. Похоже, это ждёт и нас, только уже наше родное правительство будет инициировать этот процесс. За свою собственную безопасность. Страну просто распродадут.

- Я не разбираюсь в политике. Борис сказал, что древние греки таких называли идиотами? Ну, и пусть. Жизнь идёт в не зависимости от политиков. И в тёмные века рождались дети и строились семейные гнёздышки... Скажи, если хочешь, конечно, ты был счастлив с Тамарой?

Захар пожал плечами, спрятав лицо за кружкой с кофе.

- Да. Мы дышали полной грудью. Мы ждали будущего с надеждой.

- Но, ты здесь, а она там.

- Это трудно объяснить. Счастье, оно кратковременно. К нему быстро привыкают, и оно перестаёт быть счастьем. Некоторые втягиваются, они перестают чувствовать себя счастливыми. Им уже ничего не нужно, кроме постоянства. А у меня дурацкая натура, мне постоянно нужно что-то новое, не испытанное. Тамара меня понимала. Она с самого начала знала, что этот период пройдёт. И она получала удовольствие, она жила полной жизнью, она смирилась с тем, что это всё-равно когда-то кончится. Ведь человек не думает, о том, что умрёт, только иногда задумается и пожалеет о неизбежном. Ты сегодня задала интересный вопрос - почему не уйти в хорошую реальность и жить без забот? Действительно, почему? Ведь и Робинзон Крузо жил на своём острове полной жизнью. Ему только не хватало собеседников. У него было всё время мира, хватало и на труд, и на размышления, и на Бога.

- У него не было любви.

- У нас это пока есть.

- Ты говоришь "пока"?

- Я уже не знаю, что настоящее, а что кем-то придуманное.

- Вот этот оладик, если и придуман кем-то, это очень вкусно, - со вздохом Натка положила недоеденную лепёшку. - Может быть, вернёмся в постель, и я смогу прибавить тебе оптимизма?

- Ты хороший человек, Натка, ты настроена помогать. Иди, я выкурю сигарету.

- Только не исчезай на остров.

- Если и исчезну, не без тебя, не беспокойся. Кто на острове будет вселять в меня оптимизм?

- Но что тебя беспокоит?

- Ностальгия. Понимаешь, Натка, ты должна понять! Сейчас всё не настоящее. А я хочу того, что было. Даже в грёбаные девяностые, когда, казалось, настал конец света, мы были настоящими! Мы думали то, что есть, мы видели то, что было за дверями. Мы верили, что это пройдёт. Потом оно закончилось, и народ повеселел. А теперь оно вернулось. Чьи это игрушки? ВСЁ что сейчас НАЧАЛО твориться после голосования - ясно показывает, правящая партия не рассчитывала, и вдруг ей упало. Конечно, не вдруг, но явно, они рассчитывали, как и я, на некий паритет. И ВДРУГ оппозиция решила почесать жопы об диваны. Этого не ожидал никто, в том числе и лежащие на диванах. Они-то думали, раз я против, значит, и природа против. Ан, нет. И мы вот имеем. И нас имеют. Всё просто, президент сообразил, что после такого провала шансов нет, в следующем голосовании фокус не прокатит (несмотря на заявления о все-мировом внедрении онлайн-голосования - это бред). Значит, президент (и его родная партия) к следующему голосованию собирают чемоданы. Идут вскачь. Им уже наплевать на все нормы и законы. Они взялись выкачивать ВСЁ, ЧТО ЕЩЁ МОЖНО. Это уже началось. Думаю, всё уворованное праведным трудом, будет надёжно захоронено на Каймановых (или других) островах. А мы останемся, в чём мать родила - без трусов и майки. Мы НИЧЕГО сделать здесь не сможем - все силовики (хорошо прикормленные) на их стороне. Будем терпеть и ждать решающей даты. Не совсем так, нам надо готовиться. Не как сейчас оппозиция, надо готовить всех и всем. Это наша надежда - через два года сказать решающее слово. А пока... Всё бежит по волнам нашей жизни река.



***



Наскоро перекусив на третьем этаже столовой, Алка с Борисом решили посидеть на берегу канала; несмотря на глубокую осень, погода стояла солнечная, дул лёгкий ветерок, от воды канала веяло теплом, было хорошо.

- А земля уже холодная, - нерешительно проговорила Алка, глядя на радужные разводы маслянистой воды, которую украшали узоры ярких жёлтых листьев.

Борис молча снял рабочую куртку, свернул её, положил рядом с собой. Алка уселась, кивнула на канал:

- Похоже на узоры в калейдоскопе. Крутятся, меняются, но тема остаётся постоянной. И никогда не угадаешь следующий узор. Как череда событий жизни, всё непредсказуемо и неожиданно, но мы всё-равно постоянно составляем планы, а потом удивляемся и ругаем Бога, хотя сказано Им - без воли Его волосок не упадёт с головы...

- Человеку нравится думать, что он может чем-то управлять. Мы ползём по предуготованной колее, и думаем, что она ведёт нас туда, куда нам нужно.

- Вчера собиралась перечитать "Улисса" и бросила на двадцатой странице. Как скучно! Как эта мозаика. Мелькают люди, события, одно цепляется за другое, вдруг появляются неожиданные сочетания, мысли, эмоции... Но не происходит НИЧЕГО! Всё обычная рутина, изо дня в день, из года в год.

- Жизнь, это не роман Карла Мая или Берроуза. Всё каждый день, и так всю жизнь. Одно всегда. Люди, несмотря на любовь к фильмам со Сталлоне и Шварценеггером, боятся приключений, но постоянно мечтают о них. Кто знает, может быть через сто лет наша жизнь будет казаться захватывающим экстримом.

- Или средоточием уюта и покоя. Но я не понимаю, зачем описывать обыденность, и зачем люди читают это?

- Просто сопереживают привычным героям, которые уже стали частью зоны комфорта. Какое людям дело до рутины Санта-Барбары? Или пошлости "Дома-2"? Это явления обыденности, и зрители привычно ставят себя на место героев.

- Согласна. Не совсем. В сериалах есть развивающийся сюжет, пусть и пошлый. И люди примеряют на себя поступки героев. А если ничто не происходит?

- Тогда мы начинаем насыщать смыслом бессмысленные вещи. Приготовление ужина становится приключением, поход в супер-маркет анабасисом. Как в офисе сотрудники из любой мелочи делают праздник. Коллега съездил в отпуск. Пусть в соседний район, и все ждут от него рассказа о жизни там, хотя содержание знают отлично. Кто-то сделал ремонт кухни, кто-то поменял машину, у той девчонки за столом в углу дочь устроилась в музыкальную школу - люди цепляются за эти шероховатости, потому что они дают ощущение насыщенной, интересной жизни.

- И у нас так же? - тихо спросила Алка.

- Так же. Или ты хочешь, чтобы вечерами я приходил домой после очередной стычки с команчами и хвастался добытыми скальпами, а ты перевязывала мои многочисленные раны?

- Иногда этого хочется. Но и это быстро станет рутиной.

- Привет семье! - раздался за спиной жизнерадостный возглас. - Уж небо осенью задышало! Это прощание с солнцем? Как у Золушки, - Виталик подошёл, рухнул на травку и прикурил сигарету, - Не помешаю?

- Чему? - спокойно ответила Алка, - У нас не интимная семейная сцена.

- Сумрачные вы.

- Есть повод веселиться?

- Это точно, какое уж веселье. Читали, спикер Думы вещает, что дальнейший - ДАЛЬНЕЙШИЙ! - подъём экономики потребует привлечения не менее миллиона гастарбайтеров!

- Своих безработных алкашей им мало?

- Свои за копейки работать не хотят. И, чуть что, сразу в суд бегут - родной КЗОТ нарушается! А узбеки в суд не пойдут, а работают тихо, споро и как-бы не совсем качественно, за что их можно праведно штрафовать. А откуда качество возьмётся, если он только оторвался от родного виноградника, и, кроме как овец пасти, ничего не умеет? Я ведь недавно со стройки ушёл, два года только, видел, как они работают. Безотказно - да. А, попробуй, откажись!

- Чего оттуда ушёл? - поинтересовался Борис, - Платили мало? Или притесняли?

- На это плевать, платили нормально, сварщики хорошие в цене. А ушёл... Вот из-за этого, из-за гастарбайтеров. Ведь у них своя мафия, целые национальные корпорации! Местный для них - тьфу! Работяги - мусор. К тому-же, своя специфика работы, ради лишнего рубля готовы пахать неделями по двенадцать часов, а мне это надо? Косятся, ругаются, "зачем здесь работаешь, если не хочешь!", а могут и гадость подстроить, чтобы хозяин меня со свету сжил, или в больницу уложить, чтобы вакансию для своего брата освободить... Нет, жить и работать надо со своими, пусть и гадами. Менталитет одинаковый, своего можно и пугнуть, и купить. Не надо денег, пригласи на день рожденья, и станешь лучшим другом... Или ещё, как у меня, например,  хороший друг, спец по автоэлектрике...

- Это понятно, времена такие, и ведь это по всему миру творится. Наверное, есть спрос? Почему наши безработные не рыщут, аки волки, в поисках куска хлеба? И посмотри с другой стороны, это хороший пример для нашей молодёжи, ведь потребители растут, а?

- Есть и третья сторона, - добавил Борис. - Идёт интеграция этносов, похоже на смешение рас и  народов, этносы объединяются. Ведь государственная система в кризисе, мир готовится жить в другом обществе. Процесс, кеонечно, дикий и неуправляемый, вроде миграции леммингов.

- Да, ну вас, - махнул рукой Владик, - С крысами сравниваете. Вы за такую дружбу и  скрещение народов? Вы за этих азиатов?

- Да, гунны мы, да, азиаты мы...

- Работать пошли, гунны! По азиатски.

- Ты на корабль? Я в цеху буду готовить мостики, завтра трассы выставлять в носу. Электрики уже размечают. К завтрему освободишься, или мне другого сварщика просить?

- Должен..., - Виталик нерешительно переминался с ноги на ногу, и Борис посмотрел на него с подозрением:

- Ты ещё не закончил?

- Ребята, вы собак не видели?

- Бродячих? Их в городе и не видно, Шариковы стараются, не дремлют.

- Нет, не бродячие. Такие, как в мультиках бывают, знаете, у них головы, как надувные шары, больше туловища, глаза, что иллюминаторы, клыки с пол-метра... Людей разрывают на куски, как тряпки...

- Ты трезвый, Виталик, - заботливо поинтересовалась Алка. - Или дурные сны смотришь?

- Если-бы сны! Я не знаю. Они появляются, когда я один, и не спросишь ни у кого, есть они, или привидения ко мне приходят.

- По ночам?

- Иногда и днём, - сварщик затравленно оглянулся, махнул рукой и побрёл к распахнутым воротам цеха.

- Недавно я видела рекламу новой игры, "Собачьи войны" называется. Там собаки - прямо как супермены... Супер-доги.

- Супер-хот-доги? Давно не едал.

- А мне интересно, в доме, где живёт Виталик, много повёрнутых на голову геймеров?

- Которым бравый сварщик чем-то насолил?



***



- Как мне уже надоели чортовы выдуманные реальности! - пожаловалась Алка,  с небольшим успехом прикрывая глаза от палящего, безумного солнца. - Это когда кончится?

- Не забывай, что это могут быть варианты нашего мира, и конечный вполне может оказаться не таким весёлым.

- Мне и в нашей реальности веселья хватает, - Алка смачно выматерилась, и Борис покосился на неё удивлённо, но недовольства не выразил. Ему самому всё это уже порядком надоело. Когда остановится эта карусель? Конечно, он понимал, что идёт сортировка, прикидка, проверяется совместимость и соответствие, но зачем в этом должны участвовать живые люди? Это тоже было вполне ясно, но, взяли-бы уже псоглавцев каких, или приговорённых к убиению... Тоже ерунда.

- А в самом деле - красиво? На что похоже?

- На иллюстрацию к "Маленькому принцу", - хмуро ответствовал Борис.

- А я думала, что время Экзюпери ушло.

- Радуюсь, что ещё, кажется, не совсем.

Они сидели на поросшем газоном пригорке, вокруг в небо поднимались радужные пузыри, или праздничные воздушные шарики, или какое-то газовое производство выдавало продукцию для нужд зелёной энергетики...

- Весёлых скоплений не видно, демонстраций каких-то, оркестров... На фермерское хозяйство не похоже.

- Да, принца с метлой не видно. Значит, какое-то производство.

- Или это аборигены.

- Вот эти цветные пузыри? Мы в мире Клиффорда Саймака? Ведь договаривались, что фантастику не привлекаем.

- Ну, пусть будет сказка, чего такой нудный? Вообще, долго будем валяться, или сходим куда?

- Чтобы куда-то идти, надо иметь конечную точку, - Борис встал, оглядел горизонты. Не вижу причины куда-то идти, везде одно и то же.

Алка тоже встала, вытянула шею, вокруг виднелся однообразный пейзаж, невысокие холмы всё в том-же зелёном покрытии, с севера текла речка, плавно огибая склоны, и - всё. Только разноцветные шарики по всему небесному пространству.

- Может быть, дойдём до воды? Всё-же разнообразие. Ни деревца, ни кустика, ни строеньица.

- Ты заметила, ни птиц, ни насекомых. Только травка. А что вода? Тоже, наверное, дистиллят, тебе хочется искупнуться?

- Н... нет. Не жарко. Это солнце будто и не греет. Странно, да? И здесь нет запахов.

- Искусственное здесь всё.

- Искусственное, это кем-то созданное. С определённой целью, для чего-то. Ты это видишь?

- Нарисованный мультик. Для чьего-то развлечения.

- Осталось найти здесь развлечение.

Борис в сомнении посмотрел по сторонам:

- Боюсь, это будет трудно.

- Вы - хорошие люди и ищете, чем занять разум?

Они услышали это одновременно и уставились друг на друга:

- Кто это сказал? - почему-то шопотом спросила Алка. - Это ты так шутишь?

- Это не я, и не ты. Кто?

- Может быть..., оно? - Алка кивнула на болтавшийся рядом изумрудный шарик.

- Конечно, это я. Но нас слушают все, и это мог быть и кто-то другой.

- Вот тебе и развлечение. И абориген, настроенный дружелюбно. К тому-же знающий наш язык.

- Этот язык знают все, но мы давно им не пользуемся.

- Давно - это сколько?

- Ты задал непонятный вопрос, но я, кажется, догадываюсь. Ты говоришь об условных единицах исчисления времени. От рождества Христова? Но это не имеет значения! Это было давно. Зачем процесс привязывать к материальной точке, не имеющей отношения к процессу.

- Задавай понятные и интересные мне вопросы, - перевела Алка. - Я пока не соображаю, о чём надо спрашивать. Это - Земля? Третья планета от Солнца? В гелиоцентрической системе.

- Я понял. Это Земля, но давно не третья.

- А какая?

- Единственная.

- Ага. Единственная, значит. А куда делись остальные? Меркурий, Плутон, Марс...

- Они убраны из этой реальности. Сейчас спросите, почему? Потому, что их наличие было нерациональным.

- Ясно. Вы здесь хозяева, и вы наводите порядок в своём мире, согласно своим понятиям о порядке. Что-то убираете, что-то создаёте. Кстати, вы что-то создаёте?

- Зачем? У нас есть всё, что нужно разуму. Разум не нуждается ни в чём материальном. Ему нужна только масса тяготения. Когда мы здесь. Если мы отправляемся куда-то ещё, эта надобность пропадает. Но сейчас нет причин куда-то перемещаться.

- Конечно, ведь планетарную систему вы уничтожили. Куда и зачем здесь перемещаться, везде газон и холмики. Самим не скучно? Или у вас на очереди весь космос?

- Вы иронизируете. Но этот процесс начался очень давно. Наверное, в ваши времена, вы ведь появились здесь из давно прошедшего времени?

- О, да! Это было очень давно... от рождества Христова.

- Значит, сейчас человечество стало собранием чистых разумов, - пробормотал Борис. - То, к чему стремились философы-романтики. И у вас есть мотивации к такому существованию?

- Некоторые из нас уходят. Туда, за границы космоса, и у нас нет возможности спросить их о причинах этого ухода. Это величайшая загадка, ничем не ограниченный разум добровольно прекращает существование, без всякого веского основания. Да и нет у нас здесь никаких веских оснований, которые не зависели-бы от нашего волеизъявления.

- Суицид... "Возле города Пекина Ходят-бродят хунвейбины..." Стоит-ли жизнь того, чтобы её жить, вот в чём кошкин хвост.

- Ты говоришь силлогизмами. Но мы постараемся что-то понять из нашего общения.

- Боюсь, вам этого не пережить, - пробормотал Борис. - Алкин, оказывается, есть и плохой рай. Отвратительный.

- Мне здесь не нравится. Кой чорт нас сюда занёс? Только не говори, что вот это и есть чаяния каких-то социумов-медиумов, социопатов-психопатов, пусть самых-пре-самых причудливых, придурошных и живущих на ЛСД. Постой... Это не из твоей-ли головушки? Признавайся сразу, не медля, и рассчитывай на снисхождение!

Борис поёжился, затряс головой:

- Не могу сказать. Я думал о таком развитии цивилизации... Ну, в связи с этой паранойей насчёт искусственного интеллекта, но это были мельком пробежавшие мысли, я не зацикливался...

- А вот ОН ухватил хвостик твоей мысли.

- Подождите, - вмешался зелёный абориген, и медленно пожелтел, - вы хотите сказать, что наша реальность, это чьё-то творчество? Что в вашей, какой-то высшей реальности мы не существуем?

- В своей реальности вы очень даже существуете, но будете-ли, когда мы уйдём, это вопрос. Стой! Ты говоришь, что нас слышат все обитатели вашего мира?

- Это так. И все они могут сейчас здесь объявиться.

- И будет нам эцих с гвоздями и курдли с осмиолами. Борис, думай!

- А нечего тут думать, - нехотя ответил Борис, - Берёмся за руки и просыпаемся.



***



- Захар, я начинаю бояться Борьку.

- Боишься? Вот фокусы! Хороший малый, мухи не обидит, - забормотал растерявшийся Захар.

- Сама знаю!

- А чего тогда бояться? Да у него и в мыслях такого, значит...

- Не притворяйся дураком, у меня тоже в мыслях такого нету. Я боюсь его воображения. И его эмоциональности. Он очень сильный в этом отношении, понимаешь, о чём я?

- Кажется, ты говоришь о влиянии на реальность? Думаю, он знает, о чём думает.

- Но в последний раз, в легкомысленной сказке с воздушными шариками, он говорил только о предположительных возможностях развития цивилизации, даже не теория, а полёт мысли. И мы залетели. Хорошо, что не в атомный апокалипсис.

- Не думаю, что такое может случиться. Возможно, Тот, Кто всё регулирует, показывает вам, насколько ответственно надо подходить к прогнозированию. На безобидных примерах. Думаю, Ему самому интересно. Вряд-ли Он может предвидеть, куда людей может занести их фантазия.

- То-есть, мы подопытные крысы?

- Тебя это уязвляет? Зря. Считай, что вы избраны из миллиардов, а? Звучит? А мы, те, кто остались в стороне, за бортом, просто серая масса, которую надо облагодетельствовать.

- Почему мне кажется, что ты нас дуришь, Оставшийся с носом?

Этот разговор происходил на кухне, пока Борис в ванной отмывал рабочую грязь, а Натка что-то зашивала в Захаровом рубище, искоса поглядывая на экран, где Фан-Фан Тюльпан разгонял очередную свору претендентов на руку дамы его сердца.

- Алка, у вас есть Анжелика, маркиза ангелов?

- Есть, на жёстком диске, Борис покажет.

Соскучившаяся Натка протиснулась на кухню, присела на Захарово колено:

- Так что они там вытворяли непотребного, ваши мыльные пузыри?

- Ничего страшного. По теории Бориса, люди в эволюции своей дойдут в результате до освобождения от материального тела. Чистый разум, энергия души. А в условиях планеты им нужна какая-то форма, они и придумали себе сферы, вроде скафандров. По-моему, просто уплотнённый воздух. И всё материальное стало отвлекать их от жизни души, не материальной жизни. В конце концов, они убрали с планеты всё лишнее, по их разумению, конечно. А потом добрались и до других планет. Их они тоже убрали. Понимаешь, чтобы ничто не отвлекало от духовной жизни.

- Вот бараны, - искренне сказала Натка. - Это что за жизнь.

- А что за жизнь в раю? Ведь там нет жизни, человек попадает туда после смерти.

- Ну, и пусть-бы после смерти. По мне, так что ад, что рай - дурацкая выдумка, тоже наказание, только другого цвета. В аду хоть весело.

- Как в нашей реальности. Скучать нам не дают. В статьи экономического развития включены штрафы населения, как статья дохода, - высказался Захар. - Вот в расходах не видно статей на поддержку населения в условиях кризиса.

- Как-же! Выделяют что-то-там на поддержку многодетных семей, ветеранов великой войны... А сколько тех ветеранов осталось?

- Ещё ходит гнилая тема, мол, если-бы мы проиграли ту войну, сейчас жили-бы намного лучше. Политики!

- Этого мы не знаем. А вот ветеранов на руках носить надо, эти люди достойны всего, а живут в гнилушках, и бросают им обглоданную косточку с барского стола.

- Я не понимаю наших правителей. Это люди? - спросила Натка. - А к народу, как вампиры.

- Их никто не понимает. Сами они тоже. Когда человек говорит одно, а сам тут-же делает противоположное. И есть ещё те, кто им верит. Кому? Вот, актрисулю в космос загнали. Зачем? Жизнь наша опровергает любую логику.



***



- Это страшно, преступление ещё не совершено, возможно, и не будет совершено, но наказание уже назначено, внесено в планы и должно быть произведено в любом случае. Само преступление уже не важно, важно наказание, вот что доминирует в государственных планах, наказать обязательно, любой ценой, не важно, за что, - Захар смотрел новости в интернете, и одно сообщение привлекло его внимание, - Законодательство обеспечивает исполнительную власть преступлениями. То-есть, они будут. Они запланированы, выражены в денежном эквиваленте и даже внесены в планы нашего экономического процветания. Парочка примеров для пущего обоснования и веселья. Уже штрафуют за содержание кур и других пчёл на своих садовых участках. На ЛИЧНЫХ участках. Или вот ещё. Перед выборами наш злобный вирус приутих, видимо, испугался, что ради победы правящей партии его изничтожат под корень. Но его просто придержали на повороте. А сейчас он опять цветёт пышным цветом, и даже приносит несчастным нуждающимся парламентариям дивиденты в виде штрафов за отказ от вакцинации. Не зависимо от противопоказаний и других ограничений, вроде возраста. Правительству плевать на здоровье, если смерть в результате приносит деньги. Представляете? С каждого ежемесячно пять тысяч рублей поступлений на оффшорные счета. Кто сказал, что в стране много бедных? Бедных у нас нет, есть ленивые голодные, мешающие процветать элите.

- Это пляски смерти, - бесцветным голосом сказала Натка, и Захар молча обнял её за плечи.

- А нам сказки показывают! - чуть не выкрикнула истерично Алка.

- Сказки нам любимое правительство вешает на уши. Сказочные города в болотах Сибири, актрисы в космосе. Полёт селебрити на орбиту обошёлся народу в годовой бюджет провинциального городка. Или больше. Хуже нашего мира быть не может.

- Мы видели очень страшные миры, - напомнила Алка.

- И такие миры, правительства которого уничтожают людей, прикрываясь лозунгом борьбы за здоровье народа? И всё ради личного обогащения. Мы видели народы, живущие ради выживания, но это были святые войны. У нас-же никто ни с кем не воюет, а половина населения даже благодарны правительству за мир.

- У нас по всем границам стрельба. И внутри тоже.

- Видимо, народ под миром понимает, когда на голову не падают бомбы. А когда люди умирают от голода, разрушенного здравоохранения, от не проверенных вакцин, это не война, это мир, в котором идёт борьба за лучшую жизнь. В будущем.

- В будущем нас всех ожидает лучшая жизнь, - сказала Натка. - Хотелось-бы сейчас, ведь государство у нас богатое.

- Только в парламенте дураки и преступники.

- Какое-же правительство тебе угодно?

- Нормальное. Квалифицированное. Не занимающееся политикой, а курирующее различные отрасли хозяйства. Профессионалы, разбирающиеся в своём деле, знающие его до мелочей и умеющие навести порядок и поддерживать его. В конце концов, честные люди, не строящие из себя пророков и прорицателей. Не воры! В правительство политиков профессионалу честной дороги нет, всем правят деньги и корпоративные интересы. Для этого нужно быть жуликом и вором. Да, вором! Знаете, сколько стоят политические игры? Та ещё рулетка, в которой всегда выигрывает казино! Таких денег - честных - в природе не бывает! Мы даже представить не умеем такие суммы, это уже из другой жизни, не имеющей отношения к жизни народа. Хотя, именно народ и есть источник половины эти золотых рек, другая половина - природные ресурсы страны, которые тоже изначально принадлежат народу! Конечно, потом всё это окупается с лихвой, но и расходы на безопасность тоже сказочны. Да чекго я вам тут ликбез изображаю! Это не секрет, даже Полишинеля, все всё это знают, от генерального прокурора до дворника. Это наше государство, без вуали, и никто и не прячется. Мы просто должны обожать и уважать наше правительство. А кто не хочет, пусть сидит на завалинке.

- Как Бога, значит, - ни к кому не обращаясь, проговорила Натка, - Без сомнений и раздумий...

- Да, как Бога, - согласился Захар. - Мы живём по воле их.



***



На кухню ввалился после ванной Борис, распаренный, красный, мокрый, ниже пояса обёрнутый банным полотенцем, бросился к холодильнику, достал запотевшую бутылку кваса, урча, высосал чуть не половину, прислонился задницей к подоконнику, блаженно закурил:

- Турецкие бани, обожаю! Алкин, ты всё им рассказала?

- Всё, - ответил Захар. - Комментарии по ссылке. А ведь рассказик пустой, сплошь одни эмоции и убегающие кролики. Приключения Алисы, в общем.  Нету у нас конкретной информации, ни бита, ребята, и это грустно.

- А как ты себе это представляешь? Наткнёмся случайно на скрижали? Или на стенке вдруг  напишутся огненные буквы? В этой ситуации никакой конкретики и быть не может.

- И мы, как те охотники на привале, так и будем травить байки.

- Ну, Захар, - встряла Алка, - Ты человек действия, а какие тут могут быть действия, ведь мы даже не знаем, в какие стороны расставлены вектора. Да и предмет необъятный, и влиянию человека не подлежит. Здесь усилия не точечные, а растянутые на сотни лет, или на тысячи. Я не понимаю, зачем мы вообще в это втянуты. То-есть, примерно мы думаем, что знаем, но и это не точно. Не будет создан новый мир по нашему образу! А если и будет, мы понятия не имеем о возможных интерпретациях.

- Значит?

- Просто жить, это всё, что мы умеем, - кивнул Борис. - Баррикад не предвидится.

Повисло молчание, потому что сказать ничего не было, а потом Натка встала, у плимты налила в кружку кипятку, сделала кофе и растерянно оглядела собрание:

- Уйду я от вас, ребята, кажется.

На этот раз молчание было другим, теперь оно отражало растерянность и недоумение. Потом Заха, поражённый не меньше, чем другие, протянул зловеще и жалобно:

- Не понял...

- Натка, - заторопилась вдруг Алка, - Ты только не говори, не подумавши. Или ты о чём-то другом говоришь? И мы тебя не так поняли, как надо? А как надо?

- Мы не угодны красну солнышку! Что не так?

- Ребята, - Натка поставила горячую кружку и стала захлёбываться и заикаться, - Вы не подумайте плохое, вы люди хорошие, и мне нравитесь. И как вы со мной поступили, приютили и не требуете ничего, но я же вижу, что-то у вас не так идёт, и я, вроде как в стороне, вы давно знаете друг друга, и уже не видите, что видно со стороны. И мир ваш, он не настоящий какой-то, не должно быть такого мира, только я не пойму, когда он стал не настоящим, ведь когда я жила, много было разного, и жестокости много, и ненависти и горя. Но вот такого равнодушия, отстранённости, вы каждый сам по себе, не вы вот, которые здесь, а люди вообще, и началось это недавно, незаметно. Не любит вас Бог.

- Приехали! - сказал Захар. - Я - ладно, я сам по себе, но чего вдруг Он не любит Алку, вот, или Бориса... Куда-то тебя занесло не туда. Мы, конечно, не Иовы, но и не особо зловредные, не гады какие.

- Да не про вас речь, а про всех. Или вас технологии разъединили, интернеты эти дурацкие? Вы не понимаете друг друга, и вот эти ваши гастарбайтеры, они приходят жить в другую страну, но она им не нужна, они её не понимают и живут в своём крохотном мирке, им нужен только заработок, а душа их живёт у себя на родине, далеко от тела. И все вы будто живёте не у себя дома.

- Это точно, - глубокомысленно кивнул Борис, - В съёмной норе живём. Утеряны корни...

- Не болтай ерунды, - одёрнула его Алка, - Корни он потерял! Дома мы живём, и нам здесь хорошо.

- Значит, ты уходишь не от нас, а от всего этого обиженного мира? - уточнил Захар. - А ты не думаешь, что уже стала частью нашей компании? Ведь в твоём появлении здесь тоже должен быть какой-то смысл.

- Я об этом не думала... - Натка взяла кружку, подула на горячий напиток, пошла из кухни, - Я, кажется, не всё ещё продумала.

Захар рванул было следом, но был задержан Алкой;

- Владимиров, надеюсь, ты не на перепутье, и утром проводишь нас на работу?

- С ума баба сходит, не видите, что-ли. Всё будет пучком! - махнул рукой и выскочил следом за Наткой.

- Твоя баба, между прочим, тоже с ума сходит, - многозначительно сказала Алка, - Нас ждёт постелька, а утром - трудиться. На наше благо. Но сначала ты потрудишься на моё благо.

Занавес.



***



Прислушиваясь к возьне за стеной, Натка прошептала:

- Захар, мне это не нравится.

- Что именно? Развлечения Алновых?

- То, что ты делаешь.

- Я не могу ничего не делать. Может быть, у меня паранойя, но я должен что-то делать!

- Твоим друзьям грозит опасность?

- Н-нет... Кажется. Если, конечно, они не сделают какую-нибудь дурость.

- И ты, ради своей жажды деятельности, хочешь причинить им боль?

- Ты драматизируешь. Я хочу, чтобы они переключились на что-то приземлённое, простое, что-то глупое, не требующее работы интеллекта...

- На меня?

- При чём здесь ты!

- В качестве чего-то глупого, нуждающегося в наставниках. Пойми ты, никому ничего не грозит. Если только страшный вирус... Баррикад не будет, Борис правильно сказал. Время революций прошло. Или у тебя под подушкой лежит верный товарищ маузер? Ты ведь не собираешься, как вшивый нигилист, метать бомбы в градоначальников?

- А стоило-бы.

- Ты родился не в своё время.

- На себя посмотри? Ты хорошо адаптировалась. Можно подумать, ты уже нашла своё время.

- Я нашла тебя. И учти, тьфу на твои выдумки, я от тебя не собираюсь отказываться.

- Так, значит, помощь нужна мне?

- Давай просто держаться друг за друга. Пусть ваш дурацкий мир катится к чертям, давай просто жить. Как наши друзья. Договорились?

- Договорились. Постой! Да ты, ведьма! Как наши друзья, говоришь? Ты не трудоустроить меня собралась?

- Что в этом плохого? Постоянный заработок.

- Не нужен нам заработок, - грубо сказал Захар, - По миру не побираемся.

- А, кстати, - Натка повернулась на бок, подпёрла голову рукой, - Ведь у тебя есть деньги? Но деньги имеют свойство заканчиваться. И ведь у тебя много денег. Ты не экспроприатор?

- Нет, я честный человек. Этого достаточно?

- Нет.

- Хорошо. У меня деньги от Бога. Точнее, от одной маленькой богини. Точнее, это наши общие деньги, Алки, Бориса и мои. Просто, когда они умерли, я подумал, ведь деньги кто-то найдёт, и неизвестно, что это будет за человек.

- КТО умер?

- Да, Алновы! Их жизненное предназначения было окончено, и они... того.

- В самом деле умерли?

- Да. И я их похоронил.

- Как?!

- Всё просто, завернул в саваны, положил в могилу, одну на двоих, закопал, прочёл молитву и поставил крест, всё по христианскому обычаю.

- Подожди, Захар, ты меня запутал совсем. Значит, они умерли. А за стенкой там, живее всех живых, между прочим, слышишь, что вытворяют? Зомби?

- Нет, не зомби. Тут я сам запутался. Возможно, они так и лежат там, в своей могиле. Возможно даже, что и я по-прежнему счастливо живу там, в карельской деревушке. Но нас заново создали здесь. Алка с Борисом совсем новенькие, и себя вспомнить не могут, а я как-бы сиамский близнец, я - тот, и я - новый.

- И вы - живые?

- Что ты заладила "живые-неживые"! Или с тобой сделать то же, что там Борька с Алкой вытворяют, чтобы ты убедилась?

Натка легла на спину, заложила руки за голову, мечтательно смотрела в невидимый потолок:

- Значит, вы настолько нужны новому миру... Вы, это вроде апостолов?

- С ума сошла? Какие мы апостолы? Где наша святость и смирение? Дьявол живёт в нас, и часто можно внизу живота увидеть его голову, когда он выглядывает в мир.

- Ты читал Бержерака? Это здорово!

- Я читал и Боккаччо. Правда, у него дьяволу пришлось не сладко.

- Да, набожная девица показала ему, где раки зимуют.

- Может быть, и ты покажешь это моему дьяволу, он, вроде, просыпается. Договорим завтра...

- Подожди минутку! Ведь интересно. Значит, вы и с богами дружили?

- С одной. Другие нас не касались, кроме одного, очень вредный мужик. Он нашу богиню и подвёл...

- Ладно. А как так получилось, что ты себя знаешь, а Алка с Борисом - нет? Ты важнее?

- Куда мне! Просто, я человек действия, а они... У них вся жизнь была здесь, - Захар постучал пальцем по лбу. - Борис, он ведь писатель, философ, свою теорию мироздания создал.

- Это да! Ты читал? И как тебе?

Захар поморщился, помотал головой:

- Я в таких вещах плохо разбираюсь. Но... Что-то у него не то, слишком просто, понимаешь? Ведь кучи книг написаны, и всё-равно никто ничего не понимает... А у него всё просто и понятно, на нескольких листах. Может так быть, чтобы такая сложная вещь, и на нескольких листах? Ладно, давай спать!

- КАК - спать? Вот дьявол!

Минут через сорок пять уставшая, но счастливая Натка, проваливаясь в сон, прошептала:

- Как много жизней вы, должно быть, прожили!

- Много, - тихо сказал Захар. - Тебе не понравилось бы.

Он скосил глаза, осторожно высвободил плечо из-под головки уже посапывающей Натки, ещё несколько мгновений решал, стоит-ли закурить, но глаза слипались.

- Всё-таки она, кажется, укатала меня... Но что делать? Надо решать. Или там за нас уже всё решено? Я не вижу...

 ***



 *ГЛАВА ШЕСТАЯ*
 Ветер в соснах

                - "... По выражению лица толстой женщины я понял,
                что она тут же, на месте, сойдет с ума, если хоть
                кто-нибудь еще будет что-то выдумывать."
                Курт Воннегут. "Колыбель для кошки".

 ***

 - Почему писатели в большинстве своём - замшелые пессимисты? Почему им нравится рассказывать, как люди умирают, рушатся надежды, и вообще, жизнь летит в тартарары? Это они описывают свой жизненный опыт? Сомневаюсь. Насколько я знаю, вот такие писатели, выпускающие толстенные тома чужих страданий и мытарств, в основном, зажиточные люди, финансово независимые, имеющие прислугу во всех жизненных сферах, импрессарио и адвокатов. Они преподают в университетах чушь, получают достойные гонорары, почтенные премии, и почти не имеют поводов для волнений. И очень мало писателей, описывающих достижение светлой,  вожделенной цели, после которой герои "живут долго и счастливо". В основном это писатели детские и юношеские, Жюль Верн, наш уникальный писатель Грин. Я не говорю о социалистических фантастах, они используют две краски, серую и чёрную для изображения того, что им не нравится, и сине-красно-зелёную для милых их сердцу картин.
- Ты перечислил половину спектра. Что на тебя нашло? - спросил Борис, отрываясь от клавиатуры. - Не с той ноги встал и наступил на чёрную кошку?
- Философы, напротив, просто дают картинку действительности, в основном весьма мрачную, прямо, как в жизни, - упрямо продолжал Захар, рассматривая пепел на конце сигареты и прикидывая, куда-бы его стряхнуть, поскольку до пепельницы было лень тянуться.
- Это работа философа, подмечать тенденции, но не писать справочники и инструкции по достижению счастья. Этим как раз и занимаются писатели. А чтобы было интереснее и для привлечения читателей, они идут от противного, показывают пагубность того, или иного образа жизни.
- Но наши-же писатели-фантасты, утописты-коммунисты, уже берут жизнь, сделанную их запрограммированным воображением, она счастливая, беззаботная, обеспеченная, они сладострастно расписывают её прелести, и этих людей, таких правильных и счастливых, без зазрений совести пользующихся этим раем... прямо Иванушки-дурачки, и тут-же появляется гад-маньяк, или гады-пришельцы, или гады-заговорщики, и начинают гадить, вместо того, чтобы активно наслаждаться полным обеспечением. А есть такие, кстати? Идиоты, по злобе душевной ломающие установленный порядок, причём этих самых идиотов никто ни к чему не принуждает, не покушается на их свободу действий или совести, не ограничивает их родных, выстраданных потребительских фантазий. А они всё-равно, вопреки этому существующему благоденствию, творят непотребства. Прям назло всем. Будто удовольствие имеют. Вот чего не хватало инженеру Гарину? Или Беляевскому Штирнеру? Ведь это больные люди, а? Ведь это не классовая борьба, которая тоже идиотизм, это воображаешь себя Богом, и ломаешь действительность под себя.
 В последние тёплые солнечные дни они решили насладиться пикником. Мужчины лежали на склоне берега Екатерингофки, впитывая кожей ультрафиолет, женщины сидели по углам расстеленного одеяла, выкладывали закуски, тарелки, кружки. В термосе ждал своего конца горячий, пахучий шашлык, поджаренный в гриле новой плиты, купленной пару дней назад. В корзинке также имелись бутылки водки, охлаждаемые ледяными бутылками кваса и нарзана, яблоки и груши, которые обожал Борис, хурма, которую обожала Натка, жареные тыквяные семечки, колбаса и сыр.
- Где ваша рыба, ахавы?
 Захар ногой пошевелил удочку:
- Не хочет она.
- Ахав, по Бержераку, одна из дочерей Ноя.
- Того самого?
- Интересно, из тварей по паре у него на корабле были и рыбы?
- "Введи также в ковчег из всякого скота, и из всех гадов, и из всех животных, и от всякой плоти по паре,... ; мужеского пола и женского пусть они будут... Из всех птиц по роду их, и из всех скотов по роду их, и из всех пресмыкающихся по земле по роду их, из всех по паре войдут к тебе,... , мужеского пола и женского...". Бытие, книга первая, глава шестая. Рыбы не упомянуты. Там сказано - "Чтобы они с тобою живы были...". Рыбы, видимо, в эгиде Ноя не нуждались., они и без ковчега неплохо выжили.
- Это не справедливо.
- В чём тут несправедливость? Какое отношение твари морские имели к разгулу на Земле, устроенному распоясавшимися потомками Адама? Если только в виде деликатесов.
- А гады и пресмыкающиеся?
- Род людской изобретателен в пороке. Знаешь, я как-то видел в сетях фотографию громадной черепахи, так она...
- Заткнись. И знать не хочу, - Натка нервно открутила крышечку с бутылки кваса, плеснула в кружку, поморщилась от ломящего зубы холода, вздохнула, - Чего не жить-то? Да, чего я пришла-то. Там лягушка.
- И что?
- Ничего. Но она смотрит.
- Это не я, - сразу-же открестился Борис. - Не люблю лягушек. Мокрые, холодные и склизкие.
- Это не простая лягушка. Она вот такая, - Натка показала руками размер бегемота. - И смотрит.
- Захар, ничего не скажешь?
- Земноводными не интересуюсь. Правда, когда-то ел змею, не впечатлило. Чужая лягушка?
- Такого у нас не было.
- А собаки мультяшные?
- Мы их не видели. Это что-то новенькое.
 Алку заело, что Захар воспринял новость об агрессоре индифферентно:
- Захар, ты слышал - "лягушка"!
- Ну, лягушка, - Захар напряжённо смотрел на чёрную гладь воды, где среди плывущих над бездной легкомысленных листиков торчал поплавок. - Что - лягушка? Не ихтиозавр ведь? У меня, кажется клюёт, вот где чудеса! Не мешайте!
 От него отстали, вернулись к закускам, пока не остыло, или пока не нагрянул ихтиозавр и всё не сожрал.
- Ага! Я-же говорил, что клюёт! - вскричал вдруг Захар и вскочил на ноги, подобрал осторожно удочку, как хрустальную, весь вытянулся и напрягся, - Что-то очень большое, может быть, плотвичка... Нет, что делает!
 Его "телескоп" изогнулся опасной дугой и заходил в стороны, и это уже привлекло внимание всех остальных.
- Сейчас я его!... Подсекаем!
 Мощный рывок, и на берег полетело нечто громадное, бьющееся, разбрасывающее воду и прыгающее по траве. Все были поражены, и больше остальных сам рыбак. Прыгнув на добычу, он отбросил её подальше от воды, схватил и освободил от крючка:
- Что это? Не узнаю...
- Чудо-юдо, рыба-кит...
- Ребята, это сазан, честное слово! Когда сазаны ловились в нашей акватории? Невероятно!
- Значит, это чудо, - прагматично заметил Борис. - Продолжай, и просящему дастся.
 В самом деле, далось, и через двадцать минут у покрывала лежали, шевеля жабрами, шесть рыбин, среди которых были два не маленьких карася, щучка и даже чудо, в котором после споров опознали сему (их Борис когда-то ловил на Японском море). Селёдку из-за костлявости собирались выбросить, но Натка заявила, что приготовит её, "аж пальчики проглотите", и рыбёшку оставили. Наконец Захар был удовлетворён  и сложил причиндалы.
- Нам повезло, где-то рядом сидит сумасшедший рыболов. Удачи ему! И никто не удивляется? Как быстро человек привыкает к сумасшедшему дому! Наверное, если регулярно стучать ему палкой по голове, он с нетерпением будет ждать очередного сеанса. Вон, даже Наталка...
- А что - Наталка! - откликнулась Натка с неудовольствием. - Чай, не из пещеры сюда явилась. Это вы воображаете, что живёте в расчудесные времена, всё гордыня. Даже квантовую физику себе в утешение придумали. Эйнштейн додумался до белых дыр, ведь должно всё сущее откуда-то браться! А заглянуть туда побоялся, или фантазии не хватило? А вот понять, что мир таков от начала времён, не судьба? В литературку загляните, начиная с Гильгамеша и Одиссея. И дальше также. И Бержерак на Луне был, и Дон Кихот с великанами общался. У Жюль Верна откуда страна Барсака и 500 миллионов бегумы? С какого страшного сна? И Уэллсовский странный случай с глазами как-его-там? Это всё наш удивительный мир, и нет вещи непостояннее его.
- Смотри, разошлась, - удивился Борис. - По-твоему, значит, реальный мир постоянно примеряет варианты?
- Не без помощи нашего талантливого разума, богатого на причуды. Но людям, вижу, вся эта канитель начинает надоедать, всё меньше народа верит в приход светлого будущего, во всяком случае, не при нашей жизни, а, возможно, и наши дети его не дождутся. И скоро люди придут к одному знаменателю. Тогда мир замрёт.
- И надо будет ждать конца света. Ведь без движения ничто не живёт.
- Послушайте, ребята, - Алка смотрела на экран ноутбука, - человек потрясающе описал наше настоящее: - "Вы заметили - из нашей жизни как-то незаметно и ни с кем не попрощавшись, ушло будущее. И мы со все возрастающим стрaхом смотрим туда, где оно должно быть. Бессмысленно что-то планировать. Бессмысленно загадывать не то что на лето, на будущий год, на десяток лет - даже на ближайшие дни. Мы уже планировали пару лет назад - отпуска, поездки, покупки... и все наши прекрасные планы и надежды полетели под хвост даже не коту, с котом бы мы еще сладили - пресловутому виpycy. А точнее, поднятой вокруг него иcтepии. Мы смотрим вперед и, как заблудившиеся ежики из старого мультфильма, видим лишь непроглядный туман, в котором потерялись все наши планы, расчеты и надежды. И только встают вокруг пугающие тени, одна другой громадней и страшнее." Страшно. Страна без будущего.
- Что меня удивляет во всех таких обсуждениях (сотрясаниях воздуха), что все знают о таком странном государственном образовании, как Объединённое государство двух самостоятельных стран. И пахан здесь - как раз президент западного региона, а бедный наш отец родной номинально просто лейбл. Почему наши деньги так легко и "даются" ИМ "в долг". В парламенте этого государства начальник-премьер-министр тоже уроженец запада, недавно переизбранный. Так, где мы живём? И кто нами правит? ЕС? Это что такое? "ЕДИНАЯ страна"? А она есть? Она давно разодрана усилиями всё той-же "ЕС", которая уже не ЕС, а ЕАС (единая антинародная система, по-простому говоря, "враги народа"). Страна разорвана на слои и прослойки, на категории и возрастные группы, на масочников и анти, на иммигрантов со всех сторон, и нищих, бесправных аборигенов. Страны уже нету. Ну, и не трепыхайтесь. Сначала посадите нормальное, а не дебильное, правительство в парламент, может быть, тогда государство и появится. Но глядя на то, что происходит вокруг, я сомневаюсь, что дело в действиях Минпросвещения, сокращающего количество учебных дисциплин в колледжах и прикрывающее нерентабельные школы в дальних сёлах. Гляньте и ужаснитесь, что делается - тридцатилетняя дура в верёвочках (это такое нижнее женское бельё, называемое "стринги", действует на мужиков типа мулеты на быка, для чего и предназначено) снялась селфи у Исаакия. Зачем? А, ради хайпа. Может быть, в Италии у Колизея это обычное дело, там своя культура. У нас сейчас её нет вообще. Здесь дело не только в тупых действиях правительства, это люди сами, понимаешь, люди сами уже не хотят быть людьми. Это не выгодно, это хлопотно, это не приносит прибыли.

 ***

 - Иногда, особенно холодными ночами город издаёт неестественные звуки, от которых у человека по коже бегут мурашки. Мы такого не знаем, это не звуки от природы. А иногда город создаёт и чудовищ, от которых не только мурашки бегают, но и голова может убежать. В буквальном смысле. И это тоже не имеет аналогов в природе. Наверное, разум  человеческий генерирует эти образы, когда реальность его не удовлетворяет..., - Алка в ожидании ответа помолчала, потом неуверенно сказала. - А в космосе царит тишина. Борька, ты можешь такое представить, звёзды взрываются, галактики гибнут, метеоры врезаются в поверхность планет, и - полное безмолвие... Врал Кусто, в подводном мире нет тишины, там всегда что-то звучит, волны прибоя, крики китов, скрип канатов о борта кораблей, вода хорошо передаёт звуки. А в космосе нет носителя акустических волн. Это с ума можно сойти, правда?
- Правда. Но правда и то, что мне это не грозит.
- На грубость нарываешься?
- Что ты такое говоришь, родная! Звук твоего голоса, для меня это лучше рок-н-рола!
- То-то!
 Некоторое время Алка смотрела на экран, где разворачивалось увлекательное действо очередного фильма о лейтенанте Коломбо, "Этюд в чёрных тонах"...
- Не пойму, зачем люди изменяют своим половинкам...
- Наверное, это была ошибка. И вдруг, через какое-то время, когда дети уже в школу пошли, вот она - встреча со своей истинной долей.
- Тогда надо просто развестись. А посмотри, что творят люди, чтобы сохранить видимость статус кво - предательство, обман, горе семьи, преступления. Где-же здесь любовь? Похоть и глупость, и глупая похоть. Борь, а ты тоже думаешь, что нашему миру скоро настанет конец?
- Тоже? А кто ещё?
- Мне так кажется. И Натка так думает. Наверное, и Захар, только Захар ждёт драки, а она будет? Ведь в самом деле, впереди только туман и неопределённость, причём мрачная какая-то неопределённость.
- Я так не думаю. Если смотреть с точки зрения постоянного движения, развития, то мир не погибнет, он изменится.
- Не играй понятиями. Если мы изменимся, это всё-равно, что мы исчезнем. Чем это лучше смерти?
- Ты не думаешь, что это происходило с нами много раз? Постоянно. А мы этого не помним.
- Но что-то вспоминается.
- Из какого перевоплощения? Из какого мира? Лучше об этом не думать. Просто принимать то, что есть.
- Всё-равно не верится. Люди живут зря, неизвестно, ради чего. Миллионы людей получают чужую, кем-то придуманную память. Теряется прошлое, будущее... Это бесчеловечно!
- А кто говорит, что это дело рук человеческих?
- Да, - подумав, согласилась Алка, - У природы нет плохой погоды. Не хочу я благодарно терять пол-жизни! И принимать то безумие, которое сотворяют в парламенте, тоже не хочу. Давай убежим, Борька? Куда-нибудь, где мы сами будем придумывать себе меню на завтра. Строить себе хижину по вкусу, а не по разворованному госбюджету, планировать детей не по приказу из потребнадзора. Господи, мы поднадзорные! Номеров на лбу не хватает...
- Ты только не плачь, Алкин, ведь ты сильная...
- Да, ты прав. Я это временно, это пройдёт к утру. Может быть, всё пройдёт... Но ещё я обратила внимание, что люди теряют естество, перестают быть людьми по определению. Они занимаются неестественной деятельностью, ты представляешь, сколько профессий появилось за последние сто лет? Тысячи! И девяносто процентов из них не имеют отношения к насущным потребностям людей, люди в них не нуждаются! А ещё, люди именно этих профессий самые обеспеченные, ничего не производя, они востребованы у самых многочисленных слоёв населения, и зарабатывают деньги, неестественные для самых нужных,  распространённых и значимых профессий. Люди выбрасывают результаты своего труда на содержание паразитов, политиков, менеджеров, спекулянтов, деятелей шоу бизнеса. Когда возобладает здравый смысл?
- Интернет бурлит. Главная тема обсуждений, наряду с безумными действиями властей, всё более явный распад общества. Большинство аналитиков склоняются к мысли о намеренном развале страны. Мне кажется это нелепым, зачем разорять родное гнездо? Возможно, идут естественные процессы жизни социумов. Но и они должны быть обусловлены объективными экономическими и социальными причинами.
- У людей исчезает совесть. Отключается канал связи с Богом. Он уже не хочет больше говорить с нами, потому что бесполезно. Выгода в приоритете, и на совесть не обращают внимания. Это рудимент разума, как сострадание, как сочувствие, как благодарность. Это-же хаос, Борька! Мир развалится на первичные материи и энергии, уже разваливается, процесс идёт полным ходом. Уходит разум, который есть организующее начало реальности.
- Но изначально был разум, он должен уйти из материи в последнюю очередь.
- Стараниями-бы нашими! Но люди добровольно отказываются от него! Хаос из абсурда.
- Всё возникло из начального хаоса, логично, что всё должно вернуться к нему-же. А сами дичают, по доброй воле, просящему дастся. И дастся по полной мере. Давай уже наслаждаться тем, что пока присутствует.
- А что присутствует? Ощущение, что и дышишь по каким-то нормативам Комздравнадзора.
- Ну уж, ты-то у меня есть без всякого надзора, и по доброй воле!
- Разумно. Давай уже, используй, без всяких правил и нормативов. Чего задумался, всё-равно не придумаешь, чего не было со времён Адама. Тело человеческое ограничено, не в пример фантазии...

 ***

 - Люди - не люди. В обычной реальности это представители животного мира, в придуманной - вампиры, оборотни. Для всех них главное - существование вида. Ради этого они рискуют, или просто отдают свои жизни. Животные подчиняются инстинкту, нежить - часто ради семьи сама готова сдохнуть, хотя и не живёт. Но - существует. К кому, какой разновидности живого отнести наших правителей? Когда сам стоишь на верхушке пищевой пирамиды, причём забравшись туда самым арапским образом, по трупам себе подобных. Ведь они готовы убить любого себе подобного ради своего благополучия. И убивают. Идёт массовое уничтожение своего вида. Это не смотря на статистику и здравый смысл. Всё под лозунгом борьбы за здоровье всех. Против желания самих "спасаемых". А ведь спасать надо от спасателей-доброхотов. Нет, это не люди. Это и есть самая натуральная нежить, пожирающая свой вид. Вирусы, убивающие своего носителя. Знаешь, учёные всё никак не могут решить, отнести вирусы к живому, или это такой природный механизм, существующий ради обеззараживания, нейтрализации угрозы самой природе. Кара Божья, небесная.
- Природа воспринимает созданный ею разум, как прямую угрозу? Это нонсенс.
- Где-то мы не туда свернули, сами стали ломать установленный порядок.
- Ты кощунствуешь, отнимая у Бога Его возможности.
- Натка, мы все еретики, почище сатаны. Тот ведь не собирался уничтожать мир, хотел всего-лишь вернуть себе свои привилегии. Ну, и зарвался. Но всех людей, скопом, Бог вряд-ли собирается ввергать в геену огненную, мы туда и сами лезем, несмотря ни на какие слова Его. И ведёт нас не сатана, у нас почище вожаки есть. Которых мы и сапоги и задницы лижем, хотя и видим, что всё неладно в нашем королевстве.
 В ночи за стеклом витала угроза, нависающая в чёрной завесе, скрывшей к ночи звёзды, а в домах бродила и зрела крамола и неприятие. Обещала быть гроза, последняя перед тёмной зимой, и нельзя было сказать, кончится-ли эта зима, и если кончится, будет это пробуждение природы, или так и останутся торчать на пустырях чёрные скелеты умерших растений, среди которых из высохшей земли полезут совсем уже странные растения, обглоданные червями и птицами.
 После полуночи пошёл снег. Парочка стала у окна, вытерев со стекла конденсат и укутавшись в  рубашки. Крупные мокрые хлопья кружили  в призрачном свете и прижимались к невидимой земле каплями дождя. Новогоднего настроения не было, с крыши текли холодные струи, и им стало зябко. Они натянули одеяло до верха и прижались друг к другу, это создавало впечатление домашнего тепла и уюта. Не обсудив первый снегопад, они уснули, уже отбросив ненужное одеяло. Чего там обсуждать, ещё две недели синоптики пророчили дожди и плюсовую температуру. Будет грязь и паноптикум на дорогах, зима у нас всегда стихийное бедствие, неожиданное и нежеланное. Хорошо было великому поэту воспевать бразды пушистые, укрывшись в возке медвежьей полостью, или любуясь вьюгой из барского особняка, попивая обжигающий чай и вытирая испарину со лба.

 ***

 Утро знаменовалось пробуждением, инициированном звуками из ада. Они были похожи на ржавую двуручную пилу, которой возили туда-сюда по куче битого бутылочного стекла. Иногда кто-то неугомонный рядом с пилой встряхивал большим куском жести, как при съёмках фильмов изображают раскаты грома.
- Похоже на истеричные крики в гигантский мегафон, - высказала предположение Алка, вкусно зевая.
 Борис с сомнением прислушивался. Видимо, мегафон проходил настройку в руках не очень опытных акустиков, но скоро какофония в самом деле стала походить на звуки, которыми управляют при проведении парадов. Даже стала различима духовая музыка полковых оркестров.
- Какой дурак... Сегодня не день победы? - поинтересовался Борис.
- Скорее очередной праздник, придуманный нашими идиотами. Какой-нибудь день цифровизации-вакцинации, или всемирный день отважного работника ЖКХ, или день ударника-силовика.
- Силовик-ударник? Интересный оксюморон. Работник умственного труда, выколачивает остатки ума у адептов правящей партии. А серьёзно? Что-то там всё-же происходит, и не очень далеко.
- Не суди по громкости, везде понапихали рупоров на случай чрезвычайного положения.
- Может быть. Включи телевизор, пусть сеет разумное, доброе, вечное, давай и мы припадём к источнику всемирной мудрости и скорби.
- И мы в очень скором времени сойдём с ума, с того, что остался. Может быть, это было-бы хорошо? Власти ведь именно этого и добиваются, и осталось самую малость. Страна дураков и денежных деревьев. Разгул оптимизации.
- Интересный праздник, - отметил Борис. - Ещё один оксюморон. Оптимизация, это когда всех принудительно-добровольно делают оптимистами? Наверное, надо выглянуть за окошко, на телевидении ничего, кроме оптимизированных новостей нету - на западе всё плохо, а у нас ещё лучше.
 В комнату ворвалась Натка в зелёном пеньюаре, устремилась к окну:
- Ребята, гляньте, что на улице творится, прямо разноцветные ярмарки, прелесть такая! А вы чего голые?
- А ты чего такая вся встрёпанная? - Алка с любопытством разглядывала одеяние Натки, прикидывая его на себя. Увы, цвет не гармонировал. - В самом деле какой-то праздник?
- Я думала, вы мне скажете. У вас тут столько праздников, что чёрт ногу сломит, кто их только для вас напридумывал? Это всё от лени.
 Она отодвинула штору, с любопытством глянула наружу, где свирепствовало ненастье, и была разочарована:
- Это здесь праздником зовётся? Я как-то видела хронику блокадного Ленинграда, вот что это такое. Только саночек с гробами и мумиями не хватает, царствие им небесное!
 Заинтригованная Алка накинула на плечи одеяло, подошла, выглянула через плечо подруги.
- Борис, а ведь Натка права, что-то там страшное творится.
 Подошёл без особой охоты и Борис в простыне. А творилось там и в самом деле несусветное. Свежевыкопанные траншеи с набросанными брустверами, за которыми виднелись шлёмы "космонавтов", то-ли подразделения госгвардии, то-ли части особого назначения имени немецкого композитора. Торчали и палки автоматных стволов, имелись и маскировочные сетки, скрывающие грозные очертания бронемашин. Людей не было видно, лишь пара собак принюхивались к запахам колбасы из сухпайка, да продолжал надрываться дикий голос в угрозах и предупреждениях.
- Похоже на учения по отражению войск НАТО... Или вторжение уже идёт? Я-то думал, что нам грозит только вторжение масс мигрантов с южных стран, а здесь дело серьёзнее, что-то вроде новой волны пандемии, или массового умопомешательства генералитета силовиков.
- И вдруг это в самом деле война? - задумчиво спросила Алка, и Натка посмотрела на неё с удивлением:
- Это у вас массовое умопомешательство? За нашим окном праздник, люди ходят с шариками, карусель вертится, серпантин летит, дети мороженое лопают, массовое веселье, будто всё правительство ушло в отставку.
- Всё страньше делается. Пойдём, посмотрим?
- Куда? На улицу? Я на эту сторону не пойду, арестуют, как иноагента, и расстреляют! А вот одеться и позавтракать не мешает, когда такой случай ещё представится, кто знает? - Натка упорхнула.
- Где она успела такой пеньюарчик отхватить? - спросила Алка.
 Бориса эта проблема не заинтересовала, он мрачно смотрел на улицу, вздохнул:
- Кажется, нам показывают, чем дело кончится в ближайшем будущем, если порядок вещей не изменится кардинальным образом. Тошнит меня от этого зрелища, средневековье какое-то. Пойдём лучше к соседям, полюбуемся на настоящий праздник. Или Натка чего-то напутала, она человек увлекающийся.
 Захар сидел на подоконнике в одних трусах, захваченный зрелищем:
- Смотри, чего вытворяют! - воскликнул он, оглянувшись на вошедших, - Это-же настоящий цирк! Прямо праздник души, именины сердца!
 В самом деле, на поляне за домом кипело веселье. Клоуны, акробаты, факиры, карточные шулеры, дрессировщики и масса нарядного народа. Это мелькало, как узоры калейдоскопа, играла весёлая музыка, маски мешались с верблюдами и карликами.
- Я сказал-бы, безумное веселье, пир во время чумы, но эти люди искренне беззаботны, они просто веселятся. Никаких оглядок, никакой истерии, никаких жуликов-шаманов, соглядатаев  и надсмотрщиков. Не верится, что это наша страна, - Борис завороженно смотрел на парад красок и покачивал головой, - Я такого не помню уже лет сорок. Мы ведь давно разучились радоваться жизни, исчезли любые поводы для этого. Раздали по пять тысяч к празднику, вот повод радоваться, пару кило колбасы и мяса можно приобресть! Сволочи, даже праздники у народа отобрали! Все в намордниках и под присмотром потребнадзора с госгвардией! Новый Год в тюремной камере! И одно яблоко на всех... А у этих, похоже, и причин нету, чтобы голову втягивать в панцирь и оглядываться в тревоге. И где у нас такой мир?
- У многих в расплывчатых мечтах. Ты веришь, что такой мир может существовать?
- Но это не будни, люди в перерыве между работой и семьёй, сам посмотри, вот это единение народа! Без указующей руки, без регламентов и инструкций. И нет пьяных, для нас это уже аномалия, это не правители, не доморощенные социологи, а простые люди так видят в мечтах  праздники.
- Натка рассказала, что увидела с другой стороны. Тоже реальность, и, похоже, самая реальная реальность, из тех, что - как всегда, а не так, как хотели.
 Захар внезапно выругался, спрыгнул на пол и начал натягивать джинсы, упрямо морщась и кривя губы. Натка подошла к нему и заглянула в лицо:
- Ты что-то задумал? Ты куда собираешься?
- Погулять на празднике жизни! А ты, моя синьора, не желаешь развеяться?
- Почему-же нет? С удовольствием подышу воздухом свободы!
 Борис с Алкой переглянулись и пошли восвояси. Придя туда, Борис тоже засобирался:
- Тебя не зовуу, лучше обед приготовь. Не думаю, что ты получишь удовольствие от прогулки ТУДА. В такие времена хорошеньким женщинам лучше находиться в своей крепости. И не вздумай искать меня, я сам вернусь, постараюсь поскорей. Очень любопытно, понимаешь, как мы связаны с этой орущей мерзостью.
 Он вышел на кухню, подумал и опустил в сумку бутылку водки из холодильника, два яблока и пол кольца краковской колбасы. Надел куртку и натянул на голову капюшон, как молодые-недоразвитые, сразу сделавшись похожим на монаха, сбежавшего из святой обители.
- Ты не волнуйся, Алкин, я не собираюсь делать ничего, вот совсем ничего. Всё будет хорошо.

 ***




Все "ничего не понимают"? Чего дурачками прикидываться? Все всё прекрасно понимают, сверху и донизу. Политика у нас такая. Не знаю про весь мир, но недовольные и "не понимающие" есть везде. А вот у нас люди стесняются сказать, как оно есть на самом деле - вот эта хитрая эпидемия НУЖНА властям, чтобы народ держать в узде (в маске, в наморднике, в шорах, с кляпом во рту). ПОЧЕМУ? Да потому, что страна фактически разграблена и развалена, и если люди всемирно начнут это декламировать, наши рейтинги на мировой арене (и так дохлые) упадут ниже Зимбабве. А так, народ безмолвствует в наморднике (по причине боязни штрафов, или, скажем, тюрьмы), и на политической арене и в СМИ царит согласие и радость и гордость нашей процветающей родиной. А раз страна процветает, так её и уважают (боятся). Вот и весь секрет. И пока власти нужен будет народ в наморднике, вирус так и будет витать над нами.

 ***

 Он знал, что Алка из окна кухни смотрит ему вслед, обернулся, махнул рукой, пошёл дальше, выбирая, куда поставить ногу, чтобы не очень глубоко. Куда и зачем он попёрся? А ведь завтра на работу... Ладно, он не долго. Главное, что он надеялся определить, как данная реальность соотносится с их миром, и насколько велика вероятность её осуществления.
- Нужен человек. Как в "Спящем пробуждается" Грэхема просветил некий грязный старикашка. Человек, не бубнящий пропагандитские истины, а мыслящий сам.
 Метров через пятьдесят справа была расположена позиция артиллеристов. В неряшливо вырытых котлованах стояли на трёхногих станинах устаревшие 122-мм гаубицы, укрытые маскировочными сетями, и их стволы смотрели в сторону Порта и Кронштадта. Они ждут нападения со стороны моря? Впрочем, здесь выбор был не велик, не от Москвы-же им ждать вторжения? Кто знает?
 Вообще, эта огневая позиция выглядела, как место ремонта сантехников ЖКХ, всё наперекосяк, всё беспланово и заброшено, нарыли ям и пошли пить пиво. Вояк видно не было, только на штабелях снарядных ящиков сидел мокрый часовой и с тоской поглядывал на часы.
 Уже проходя мимо позиции, Борис почувствовал изменение. Закололо кожу ледяными иголочками, онемели кончики пальцев, и - ощущение - пристальный взгляд в спину, неотрывный, оценивающий. Чей взгляд? Как будто самой вечной  материи, будто размышляющей о смысле и последствиях его здесь появления.
- Безопасный я! - усмехнулся Борис, - Мне самому интересно.
 Он перешёл пустой проспект Стачек, людей вообще не было, даже из-за занавесок не чувствовалось бдительных взглядов, стояло несколько ржавых машин странных моделей, прокатные велосипеды на приколе, тоже в пятнах ржавчины, никому не нужные, кое-где свисали оборванные провода.
 Эвакуировали всех, что-ли? Или вымерли? Куда меня занесло, Господи, в какие времена?
 И неожиданно быстро обнаружился нужный человек...
 Он сидел на старом колесе от легковушки и что-то делал негнущимися, замёрзшими пальцами. Старая куртка с оторванными карманами, трикотажная шапочка непонятной расцветки, джинсы с мотающейся бахромой, разбитые кроссовки, самый обычный человек с недельной щетиной. Подойдя ближе, Борис разглядел, что человек пытается из обрывка газеты и мокрого табака из окурков соорудить самокрутку. Видно было, что дело это для него новое, не совсем  освоенное, и Борису стало его жалко.
- Закуривай, - протянул он пачку "Кэмела".
 Мужик поднял на него глаза и вдруг отпрянул, съёжился, глядел из-под лобья.
- Ты чего? Я не кусаюсь! Бери сигарету!
 Тот оглянулся, нерешительно вытянул сигарету, быстро прикурил, изо всех сил потянул дым:
- Ты, значит, не оттуда?
- Откуда, оттуда?
- Не из Порта? Про них всякие ужасы рассказывают, а ты, вроде, нормальный.
- Я нормальный. И я не из Порта, живу здесь, не далеко. Значит, эти пушки приготовлены для Порта?
- А кто их знает, никому ничего не говорят. Может, и для Порта... Я тебя, случайно, не знаю?
 Борису тоже смутно казалось, что он видит что-то знакомое, но припомнить он не мог:
- Не знаю. Может быть, и виделись на улицах когда-то, я давно здесь живу.
- Не похоже, что давно, по одежде не похоже. Или ты из местного самоуправления?
- Нет, я работяга. Жена у меня хорошая, заботится...
- Это редкость. Хорошую жену беречь надо, - мужик закашлялся, не от сигареты, его сиплый, надрывный кашель походил на туберкулёзный. - Так вот мы и подыхаем.
- А что там, в Порту? Меня здесь не было какое-то время, вижу, многое изменилось...
- Всё изменилось, - мужик оперся о стену, собираясь встать, - Заболтался я тут, а ты не похож на простых, зря я, наверное...
- Подожди... У меня водка есть, а ты, похоже, здорово замёрз.
- Водка?! Сто лет не видел водки. Не самопал? Не отравишь?
- Столичная! - обиделся Борис, доставая из сумки бутылку.
- Точно, ты не наш! Такого здесь, почитай, лет десять не видели. И где люди берут такое?
- Есть места, - неохотно протянул Борис. - Это нельзя разносить, но я тебе, может быть, скажу.
 Он налил пол-стакана, протянул, потом развернул бутерброды.
- Так что там, в Порту?
 Мужик рывком выпил, покосился на салфетку, увидел колбасу, схватил бутерброд, откусил половину, что-то промычал жующим ртом:
- Ты точно здешний? Такой еды и в управе, наверное, нету! Колбаса!
 Борис налил ещё пол-стакана, вопросительно посмотрел на собеседника и отставил стакан в сторону.
- Так ты и в самом деле не в курсе, что здесь творится?  - удивился мужик. - Где-ж ты был последние двадцать лет? Кстати, я - Виталик, - и это имя тоже щёлкнуло в голове Бориса.
- Я ... далеко был... На севере.
- Понятно, - со смыслом кивнул Виталик. - Это мы осведомлены. А здесь... Как президент... исчез, так начался разброд в губернаторах. Каждый одеяло на себя тянул, и каждый норовил самые вкусные куски оттяпать. Жуть, что творилось. Но банкиров хотя-бы прижали, все денюшки сразу реквизировали, а кто не хотел, сопротивлялся, тех по законам ЧС... Ладно. Еда по спискам, электричество по регламенту, одежда на сезон... Но ведь всегда недовольные будут, нытики. Ну и решили, в конце концов, не чикаться с ними, а успокоить.
- К стенке? - уточнил Борис, и сердце замерло.
- Зачем? В зону. Выделили им Порт. Выход в город только по спецпропускам, по штрих-кодам. Продовольствия и всякого барахла на складах портовых, что не успели разграбить, на сто лет хватит, пусть себе митингуют. Ведь всё по конституции, по нормам ЧС.
- А пушки эти тоже по конституции.
- А как-же! В порядке самовыживания. Мало какую заразу они разнесут, вирус-то того, злобствует. А у них там вольница, что у них там намутировало? Знаешь какие репортажи оттуда поступают? Кровь сворачивается. Сволочи! Просто враги народа! Чего им в городе не жилось? Работы нет? Так ведь с голодухи не мрём, и одёжа есть. А там, глядишь, с Европы чего подкинут. Говорят, у них какое-то чудо-лекарство испытывают. Поделятся, небось, мы им всё-же и газ даём, и оружие, что ещё осталось в запасниках.
- Оружие? А зачем им оно? Воюют с кем?
- А вот с такими, - кивнул Виталик в сторону порта и с вожделением уставился на стакан. Борис молча протянул ему водку.
- И много там таких уродов?
- Почитай, весь юг! Испания, италия, Португалия. И эти, ирландцы. И Швеция.
- Пол-Европы уродов? А может, они правы?
- У нас тоже смутьяны такое высказывали. Как повесили на витринах парочку, сразу замолчали.
- Недавно я подумал, - неожиданно для себя сказал Борис, - Я подумал, что мне хочется уехать из этого города. Из любого города. Здесь всё застыло, и люди застыли, стали мраморными муляжами. Они никуда не движутся. Здесь всё пропахло нафталином ещё сто лет назад. Люди стали функциями, озабоченными выполнением навязанных им правил, которые не несут никакой нагрузки, которые просто никому не нужны. Мы не живём, как не живут параграфы мёртвых документов.
- Я понимаю, о чём ты говоришь, - кивнул старик и, запрокинув бутылку, сделал глоток прямо из неё, презрев стакан. - Но и ты послушай меня. Города нив чём не виноваты, это мы сделали себя такими.Мы разучились жить вне городов, без обязательных правил, хотя, они есть везде. Только вне города человек имеет право выбирать то, что нужно ему. Вот этому мы разучились, выбирать. Мы потеряли право выбора. Выбирают за нас, и мы привыкли подчиняться чужому выбору. По другому мы не умеем, и сразу начнём делать ошибки, а они в этом мире могут кончиться только одним, и ничем другим...
Не так давно я был там, на своей родине. Сам не знаю, что меня туда понесло, может быть память о дворе, который был моим самым первым миром. Или могилы родителей, которые стали рубежом между моими двумя жизнями. Но я ужаснулся, попав туда. Я знал, что там нет жизни, но там царили смерть и пустота. Там нет правил, совсем никаких. Оставшиеся в живых не живут, а существуют, как тени, пустые, бессмысленные, просто факты сочетания света и его отсутствия. Я не встретил ни одного человека с желанием в глазах. Им ничто не интересно, их ничто не волнует. И они ничего не боятся, потому что у них нет ничего, что можно потерять.
- Но поезда ходят, - глупо спросил Борис. - По расписанию. Установленному кем-то...
- Нет, они просто ходят. Моя электричка остановилась, не доехав до моей станции. Может быть, перержавел контактный провод. Или машинисты решили, что хватит, достаточно. И наплевали на маршрут и правила. Я пошёл дальше по путям, поросшим бурьяном. А на обратном пути я прошёл мимо того-же поезда. Он был мёртв, там никого не было. Ты хочешь уехать туда?
- Я не хочу быть здесь, - сердито сказал Борис. - Но теперь я крепко подумаю.
- И всё-таки я где-то тебя видел, но вот только этого не может быть, ведь я тогда был похож на тебя.
- Нет, - твёрдо ответил Борис, - Я-бы помнил. Ладно, бывай, Виталик. Бутылку оставь себе...
 Бывший сварщик согласно кивнул и снова погрузился в пакет с бутербродами.
- Вот, значит, к чему мы пришли, - думал Борис, возвращаясь домой, гулять здесь было не безопасно, мало-ли к чему могут прицепиться в рвении заботы о здоровье горожан. - И задумка с вирусом живёт и процветает. Он сказал, где я был двадцать лет? В счастливых мирах я был, в фантазиях. Эх, Виталик... Ну, хоть с кредитами ты рассчитался.

 ***

 - И как дела в колонии прокажённых? - поинтересовался Борис у вернувшихся Натку и Захара.
 Алка не сказала ничего, сидела мрачно за кухонным столом, и перед ней стояла рюмка водки, которую она налила, выслушав рассказ Бориса. Так и сидела, ни о чём не думая и не притрагиваясь к рюмке.
- Где? - удивился Захар. От него пахло праздником и творческим бездельем.
- Так городские аборигены воспринимают район Порта.
- Идиоты, - буркнул Захар. - Слышал я такие байки. Жители Порта, кстати, на это смотрят саркастически. До чего всё-таки может пропаганда довести гомо сапиенсов!
- Тем не менее, это то, что ждёт нас. Кажется, сказки кончились.
- И что? Что мы тут можем сделать? Здесь и Пугачёв с Лениным и Троцким руки опустили-бы. Здесь нет никакого угнетения, всё демократически, всё для народа и ему подобных. Сами выбирали долю свою. Ты посмотри, половина населения детей своих называют именем президента!
- Что-ж я маленький не сдох, - проговорила Алка. - Это, не революцию надо устраивать, а что? А чтобы они до конца прошли через это!
- И их будут уверять, что идёт оптимизация и положение улучшается. Правда, с исчезновением централизованного правительства, это будет потруднее. И ведь верят! Тот Виталик, мой коллега, он ведь тоже озлоблен на изгоев, и считает их врагами, во всём виноватыми! Промывание мозгов. Ведь они знают только то, что им говорят. И распад государственной системы выродился в результате в феодальную Европу.
- Но половина Европы живёт, как надо.
- За колючей проволокой. Вся интеграция рассыпалась, надежда только на новые поколения. Но, к сожалению, через двадцать лет сдвигов не ощущалось. А между тем инфраструктура продолжает разваливаться. Думаю, что возрождение всё-же будет. Когда-нибудь. Страшной ценой. И плата - деградация.
- Шалтай-Болтай сидел на стене, Шалтай-Болтай свалился во сне... И никто его, беднягу, не смог поднять, - проговорила Алка, опрокинула рюмку, оглядела стол, взяла редиску, стала грызть, глядя в стену.
 Борис сел рядом, обнял за плечи:
- Родная, не надо общую беду воспринимать, как личную трагедию. Это пока не конец света.
- Ребята, а давайте устроим пьянку, - встряла Натка, - и пусть оно провалится, куда подальше. Как там Камю спрашивал, стоит-ли жизнь того, чтобы её жить?
- И пока ещё есть люди такие, как в Порту, не всё потеряно, - согласился Захар. - А там, на западе, весело. И люди не похожи на жертв. Так что, Алка, кончай панихиду и выпьем за Возрождение.
 Ночью вчетвером они сидели вокруг кухонного стола, попивали водку и молчали. Говорить было нечего. Каждый думал своё.

                Конец

                13.11.2021г.