Репетиция

Чем привлекает нас театр? Что заставляет людей сейчас, как и сотни лет назад, приходить в него? Кто-то хочет играть на сцене, ставить спектакли или руководить театром. Ежегодно в театральные институты поступают юноши и девушки. А кто-то любит наблюдать и переживать и приходит в театр в качестве зрителя. Что же влечёт их туда?
Накануне XX века появилось кино, потом появилось телевидение… Они дают возможность множеству людей в разных точках планеты познакомиться с тем или иным произведением искусства. Однако и театр живёт, хоть и меняется. Есть зрители, предпочитающие сходить в театр и посмотреть представление, постановку, а не экранизацию этого произведения. Есть актёры, считающие подарком судьбы играть на театральной сцене. Почему это древнее искусство, несмотря на уверенные предсказания его гибели, никак не хочет умирать?
Главной особенностью театрального искусства является то, что оно имеет дело с живым материалом и без него существовать не может. В театре с помощью режиссёра актёр создаёт сценический образ из самого себя, используя лицо, голос, тело, эмоции, нервы, мышление, жизненный опыт.
События, которые описаны в пьесе, на сцене оживают и как бы совершаются наяву. На глазах у зрителей действуют, борются, страдают и радуются живые люди. Они и привлекают зрителей в театр – люди, проживающие здесь и сейчас кусок своей жизни.
Говорят, известный драматург Уильям Шекспир сказал: «Весь мир – театр, а люди в нём актёры». И если ты вспомнишь свою жизнь, читатель, то признаешь, что также играешь определённые роли в зависимости от обстоятельств.
Ты наверняка ходишь в театр на различные спектакли или мюзиклы. Довелось ли тебе увидеть репетицию спектакля? Смею заверить, репетиция не менее интересна, чем само представление перед заполненным зрительным залом. Прямо сейчас мы отправляемся в театр на репетицию драмы.

Театр США известен, во многом, благодаря Бродвею, но не ограничивается им. В разных американских городах, разбросанных между двух океанов, можно найти региональные труппы разных стилей и направлений, профессионально занимающиеся этим древним видом искусства.
Если тебе доведётся посетить Нью-Йорк, обязательно найди время и побывай на острове Манхэттен, читатель. Кроме музеев, крупных офисов и живописных парков здесь расположился Линкольн-центр – крупнейший культурный центр Нью-Йорка. Это средоточие исполнительских искусств представляет собой комплекс из двенадцати зданий, предназначенных для различных культурных мероприятий и образовательных целей, – концертных залов, оперных и драматических театров, киноцентров.
На момент событий этой истории город Нью-Йорк значительно изменился по сравнению с тем временем, в котором живёшь ты, читатель.
Осенним утром 2118 года мы бодро шагаем мимо заброшенных жилых кварталов, превратившегося в обычную рощу Центрального парка. Справа от нас виднеется обрушившийся мост через пролив Ист-Ривер, некогда соединявший Манхэттен с Квинсом.
На острове Рузвельта можно увидеть маяк, часовню «Добрый пастырь» и полуразрушенное, некогда восьмиугольное, здание – Октагон. Все остальные строения на этом острове превратились в руины.
Манхэттен стал весьма просторным местом – к северу от Пятого авеню можно разглядеть расположенные на материке кварталы Бронкса. Смотрим вверх и видим затянутое серыми облаками небо. Где-то за ними скрывается тусклое солнце. Может показаться, что сейчас не утро, а приближается вечер и с минуту на минуту пойдёт дождь.
Оставив позади Центральный парк, мы идём по авеню Святого Николая. Это Гарлем, ранее известный как район проживания афроамериканцев. В отличие от Среднего Манхэттена с его рухнувшими небоскрёбами, он пострадал значительно меньше. Здесь нам даже попадаются оставшиеся невредимыми невысокие дома, построенные в английских и голландских традициях.
Особняком стоит трёхэтажное здание, издали напоминающее купол. На втором этаже выделяется открытый балкон. В левой части здания находится крыльцо со ступенями, и над входом, расположенным в левой части здания, на крыльце со ступенями, висит вывеска «Театр Аполло». Это здание было построено в 2095 году, а ранее театр располагался в более простом строении.
Когда-то «Аполло» был очень популярным концертным залом. На протяжении многих лет он был единственным театром в Нью-Йорке, где могли найти себе работу негры.
В разное время в «Аполло» выступали Элла Фицджеральд, Билли Холидей, Джеймс Браун, Марвин Грэй, Стиви Уандер и другие. В декабре 2010 года на праздновании 75-летия театра выступил Пол Маккартни. А в 2012 году на сцене театра первый темнокожий президент США Барак Обама спел песню «Let’s stay together» Эла Грина в знак уважения к певцу.
Сейчас название театра выведено красными буквами на жёлтом фоне, а вечерами вывеска подсвечивается изнутри лампочками.
Казалось бы, кто ходит в театр в такое время? Когда районы города опустели, на транспортных магистралях полно брошенных автомобилей, а вода в реках Гудзон и Гарлем не годится для питья. Мы поднимаемся по лестнице, входим в холл. Минуем пустые гардероб и кафе, по коридору попадаем в зрительный зал.
Свет красивых люстр в зале приглушён, а на сцене что-то происходит. Мы заходим, тихо идём по проходу и садимся в кресла посередине зала. Над нами нависает ярус. Я прикладываю указательный палец к губам и устремляю взор на сцену. Читатель, этим осенним днём 2118 года мы присутствуем на репетиции спектакля.

Питер сидел в кресле у прохода, в третьем ряду, почти посередине зала. Сложив руки на спинке кресла перед собой, положив на них голову, рассеянно смотрел на сцену. Позади него располагались пустые кресла партера и нависавшего яруса. По краям сцены стояли лампы на металлических штативах. Их мягкий свет заполнял собой пространство. Над сценой были закреплены софиты, почему-то не включённые.
Из-за кулис то и дело выглядывали любопытные гримёрши и уборщица. Их внимательные глаза выхватывали отдельные детали происходящего на сцене, но работницы не успевали понять сути театрального действа.
Питер зевнул, не прикрыв рот ладонью. Вздохнул и задумался: «Это уже вторая репетиция, а актёры до конца не понимают, чего я от них жду. Два дня назад я объяснил каждому его роль, а Макс около часа распинался про сценарий… Что толку? Если сегодня они не постараются, Мастер рассердится и отменит спектакль».

Питер не заметил, как задремал. Ему снилось, что он стоял на высоком скалистом берегу Атлантического океана. Под ногами зеленела трава, пестрели луговые цветы. Сделав шаг вперёд, он оказался у самого края и глянул вниз. О серый камень ударялись с плеском волны, их ритм действовал расслабляюще. Морская вода у берега была полупрозрачной и зеленоватой, но чем дальше от берега, тем больше в ней было синего и металлического блеска.
Подняв взгляд, Питер увидел чистое голубое небо, по которому медленно двигались белые перистые и кучевые облака. Вдруг он ощутил лёгкую боль и зажмурился. Покачал головой из стороны в сторону, затем приоткрыл глаза и щурясь посмотрел на солнце. Оно светило ярко, его лучи дарили тепло всему живому на Земле.
Питер присел и пальцами ковырнул землю, затем ещё и ещё. Растения здесь прекрасно себя чувствовали, ведь на каменной поверхности был слой почвы толщиной около 30 сантиметров. Он встал, отряхнул руки и повернулся к океану спиной.
Впереди виднелся обыкновенный деревенский дом с красной черепичной крышей. Рядом с домом стоял невысокий сарай, дверь которого была открыта. Питер улыбнулся и быстрым шагом направился к дому.
Когда он прошёл примерно половину пути и остановился, то услышал детский смех. Спустя минуту на крыльце дома показался мальчик со светлыми волосами, в футболке и шортах. Он спрыгнул на лужайку по ступеням крыльца, держа в руках воздушного змея. Голубые глаза мальчика блестели на солнце от радости.
Через пару минут следом за мальчиком вышел светловолосый мужчина в красной клетчатой рубахе и джинсах. Он улыбнулся, посмотрел по сторонам и пошёл к мальчику. Питер помахал им рукой и крикнул, но люди не услышали его.
Отец и сын запустили разноцветного бумажного змея. Мальчик смеялся, бегал из стороны в сторону, наблюдая за тем, как двигается в полёте игрушка. Отец смотрел на сына карими глазами из-под густых бровей, сложив руки на груди.
Питер остановился и задумался: «Они же не рядом… Почему же я так явно вижу улыбки на их лицах? Как разглядел?»
Он рассеянно поморгал и в следующий миг очнулся в кресле театра.

Действия на сцене не было. Актёры заметили, что их строгий зритель задремал, и сделали перерыв.
В центре сцены справа и слева от стола сидели двое. Мужчина – в серой рубахе из грубой материи с расстёгнутым воротом, широких чёрных штанах без карманов с подтяжками и кожаных поношенных ботинках. Его седые волосы были аккуратно подстрижены, а вдоль ушей тянулись фальшивые бакенбарды. В левой руке он держал игральные карты и обдумывал свой ход, поглядывая то на сидящую напротив женщину, то на стол. Его правая рука тянулась к картам.
Женщина была стройной, сидела на стуле прямо. В закрытом красном платье с пышной длинной юбкой и туфлях в тон. Её длинные черные волосы были заплетены в косу, брови ярко подведены, на губах поблескивала помада. Актриса хитро улыбалась, глядя в глаза мужчине.
Позади стола виднелись деревянные полки с недорогой посудой, в полуметре от них, у окна – торшер. В правом углу площадки стояла невысокая кровать на ножках, ближе к переднему краю сцены – камин. Слева от стола и сидящих за ним актёров располагалась дверь, которая отделяла дом от окружающего мира. Рядом на стене была вешалка, под ней стоял табурет.
У закрытой двери снаружи дома на полу сцены сидел молодой человек в военном камуфляже и берцах. Он смотрел вверх с отсутствующим выражением лица.
В первом ряду партера уже устроились гримёрши и уборщица. Они о чём-то оживлённо спорили, то и дело взмахивая руками.
Питер шумно выдохнул, выпустив воздух через слегка сжатые губы. Встал со своего места и направился к сцене. Первыми его заметили работницы, вскочили с кресел и молча удалились за кулисы.
– Ну вот что, граждане актёры! – воскликнул Питер и хлопнул в ладоши. – Отдохнули? Давайте, покажите мне свои таланты в искусстве перевоплощения. По местам!
Молодой человек в камуфляже нехотя поднялся на ноги и поплёлся к кулисе, скрылся за ней. Сидевшие за столом мужчина и женщина отложили в сторону карты.
– Так-так, – пробормотал Питер, оглядев сцену. – А где у нас Уилл?!
Одна из гримёрш пинками вытолкала на сцену дремавшего на ходу мужчину средних лет в комбинезоне.
– Ну что ещё? – недовольным голосом спросил он. – Всё же работает…
– Работает не так как надо, – строго сказал Питер, нахмурившись. – Сейчас же убери боковое освещение, включи камин и подсветку сцены софитами.
– Не так-так-так! Вечно чем-нибудь да недовольны вы, – сердито проговорил электрик и по совместительству осветитель. – Сейчас переключу, вам через полчаса опять что-нибудь не понравится.
– Пошевеливайся! – крикнул Питер, глядя за тем, как Уилл идёт в сторону панели управления освещением.
Прошло около десяти минут, и сцена волшебно преобразилась под действием освещения.
– Уилл, ты слышишь меня?! – крикнул Питер.
«Да чтоб тебя Мастер разжаловал из помощника режиссёра в уборщика» подумал электрик, сплюнул на пол маслянистую жидкость и отозвался.
– Не забудь! Когда на сцену выйдет наш бравый фронтовик, ты должен напустить дым.
«Тьфу ты, чтоб тебя чёрт в пекло утащил», – тихо выругался рабочий, вздохнув.
– Ну, с лейтенантом всё понятно, – меж тем размышлял вслух Питер и перевёл взгляд на актёров за столом. – Теодор, ты хорошо смотришься… А это что такое?! Господи, Сьюзен! Кто тебя нарядил цыганкой?!
Женщина встала из-за стола, прошлась из стороны в сторону, слегка поклонилась и с улыбкой сказала:
– А что? Мне нравится.
– В этом я не сомневаюсь, – кивнул Питер и крикнул. – Мари, будь любезна, подойди ко мне!
Из-за кулисы показалась одна из гримёрш и подбежала к помощнику режиссёра.
– Мари, ты же вроде неглупая женщина, так? – поинтересовался у работницы Питер, глядя ей в глаза.
– Вроде того, – ответила Мари и нервно рассмеялась.
– Тогда в кого ты нарядила Сьюзен?! Она ведь жена Теодора, по сценарию они ровесники. Значит, она должна быть похожа на него внешне. Сделай ей новый возрастной макияж и подбери соответствующую одежду.
– Но ведь тогда она будет некрасивой…
– А мы не спектакль об обнищавшей буржуазии ставим! За дело, быстро!
Пока гримёрша занималась актрисой, Питер прошёлся вдоль кресел партера. Взглянув в зал, он заметил двух человек в шестом ряду. На всякий случай протёр глаза носовым платком, посмотрел вновь, но никого не увидел.
«Нервы, наверно» подумал он.

Прошло около часа, и на сцене показалась преображённая актриса. Теперь на ней были простое платье голубого цвета, шерстяная шаль и серые мокасины. Длинные волосы были распущены, прокрашены сединой. Внимательная гримёрша Мари слегка подпудрила кожу скул Сьюзен и подрисовала карандашом круги под глазами. Теперь актриса стала больше похожа на жену Теодора.
Она подошла к краю сцены и сделала реверанс.
Питер, вновь сидевший в третьем ряду партера, довольно кивнул и хлопнул в ладоши.
– Если все готовы, давайте повторим, – сказал он.
– Разрешите вопрос, – мягким доверительным голосом произнесла Сьюзен. – А почему наших персонажей зовут так же, как и нас в жизни?
– Между прочим, меня тоже это интересует, – сказал Теодор, встав со стула. – В тексте, который мы учили, имена вообще не были написаны.
Питер посмотрел на актёров и вздохнул. «Как же с ними сложно! А Мастер говорил, что они послушные. Что это обычные модели с базовыми настройками. И как получается… Им хочется выглядеть красиво, производить впечатление. Они думают, спорят и ругаются. Совсем как мы» подумал он.
– Имена автор пьесы позабыл придумать, такое порой случается, – сказал он. – Время-время! Давайте, начинаем.
Актёры нехотя заняли свои места. Уилл немного убавил свет, и перед взором Питера предстал обычный загородный дом.
Сьюзен села за стол и принялась раскладывать карты. Теодор положил пару поленьев в камин, наклонился и посмотрел на вспыхнувшее пламя. Питер про себя отметил работу Уилла – сделал регулировку света в камине.
Теодор выпрямился, не спеша прошёл к столу, нахмурился и засопел, увидев разложенные карты.
– Опять ты за своё! – воскликнул он, взмахнув рукой. – Каждый день ты раскладываешь свои карты, а толку никакого.
– Для тебя, может, и никакого, – спокойным голосом произнесла Сьюзен и посмотрела на мужа. – Стемнело уже. Луна взошла наверняка.
– Ты бы ещё вышла из дому да по звёздам гадала! – сердито сказал Теодор, вздохнул и, пройдя вдоль стола, подошёл к окну. – В небе ничего не видать. Облака густые.
– Значит, снег пойдёт…
– Какой, к чёрту, снег?! Октябрь на дворе!
– Дурень ты набитый! Всё ж изменилось во время войны.
Теодор повернулся лицом к зрителям и сделал пару шагов вперёд. Его руки задрожали, глаза наполнились страхом, губы слегка дёрнулись. Так он простоял несколько минут, затем глубоко вздохнул, вскинул руки вверх и спросил дрожащим голосом, обращаясь к зрителю:
– А знаете ли вы, из-за чего была эта война?!
Опустив руки, подошёл к столу и сел на стул напротив Сьюзен. Она собрала карты, перетасовала колоду, отложила в сторону и с улыбкой спросила:
– Будем ужинать, дорогой?
После этой фразы освещение сцены изменилось. Камин почти погас, софиты над просторной комнатой потухли.
Но вновь вспыхнули софиты в левой части сцены. На заднем плане стала видна декорация – фоном тьма, несколько разрушенных загородных домов в удалении и скрюченные деревья у края.
На сцене показался молодой человек в камуфляже. От холода его спасала куртка защитного цвета, серая шапка-ушанка и перчатки на руках. За спиной висел походный армейский мешок. Он медленно двинулся от кулисы к декорации.
Тем временем по сцене потёк белый дым.
Лейтенант шагал медленно, согнувшись вперёд, словно нёс за спиной что-то очень тяжёлое.
– Так-так, – произнёс Питер и встал с кресла, вышел в проход. – Маркус, послушай меня.
Военный на сцене распрямился и взглянул в глаза помощнику режиссёра.
– Ты ведь несёшь не мешок с картошкой. И тебе не шестьдесят лет. Чего ты двигаешься как твой отец?!
Из-за кулисы послышались смешки.
– Яяя… У меня…– проговорил Маркус. – Мне бы смазать суставы, вот.
Питер вздохнул и гаркнул:
– Валери! Выйди на сцену, будь добра!
Через пару минут на сцене показалась вторая гримёрша. Она виновато опустила глаза в пол.
– Ты помогала нашему бравому лейтенанту войти в роль перед репетицией сегодня? – спросил Питер.
– Да, я, – вполголоса проговорила девушка.
– А ты помнишь, что у нашего Маркуса не всё ладно с конечностями?
– Помню.
– Тогда отчего ты не смазала ему суставы, чтоб он мог нормально двигаться?!
– Я забыла.
– Нет, ты не забыла! Я слышал, как ты смеялась, стоя за кулисой! Тебе кажется забавным, что актёр, играющий двадцатипятилетнего лейтенанта, ходит по сцене будто шестидесятилетний ветеран?! Что ты молчишь, а?!
– Мне… Мне стыдно, – пробормотала девушка. Её лицо покраснело.
– Ах, тебе стыдно! Так иди и омолоди Маркуса.
Лейтенант довольно ухмыльнулся и направился следом за гримёршей.
Пока актёра приводили в порядок, Питер побродил по зрительному залу. Проходя мимо кресел шестого ряда, он почувствовал сильную дрожь и остановился. Взглянул на свои руки и усилием воли сделал пальцы тяжёлыми, словно камни. Затем распространил это ощущение выше и выдохнул. Прищурившись, оглядел кресла шестого ряда, но ничего необычного опять не заметил.
«Что со мной сегодня творится?» – подумал он и взглянул вверх на люстру неподалёку. Развернулся и направился к сцене.
Вдруг его взор затмил яркий белый свет. Он очутился на улице какого-то города. Слева от него тут и там высились пальмы, украшенные электрическими гирляндами. За деревьями стояли два высоких здания необычного вида. Одно представляло собой закрученную спираль, на поверхности которой мигали яркие огни. Другое было словно полумесяц, острые края которого устремились к небу.
А небо было заполнено тьмой… Питер попытался отыскать звёзды, прошёлся немного из стороны в сторону, но у него закружилась голова. Он перевёл взгляд. Перед ним стояла спортивная машина красного цвета.
«Вот это да! Какой автомобиль», – подумал он и заметил справа мужчину в тёмно-серой тенниске, обычных чёрных джинсах и кроссовках. На левом запястье у него были часы, а в правой руке он держал смартфон. Посмотрев на лицо мужчины, Питер растерялся… Ведь поблизости стоял он сам.
«Что это может значить?» – подумал Питер и через мгновенье осознал, что уже стоит у колеса автомобиля. А прямо перед ним стоял ещё один Питер, открывающий дверь машины. И в следующий миг он почувствовал, что это его пальцы касаются дверной ручки.
Внезапно на него обрушился каскад звуков автомобильных шин, скрежета, гудения двигателей, лёгкой музыки. Мимо по улице проезжали другие автомобили. А затем вновь вспыхнул свет, и он пришёл в себя, сидя в кресле в третьем ряду в зрительном зале.

Вновь вспыхнули софиты в левой части сцены, подсветив декорацию. Из-за кулисы появился бравый лейтенант. Под ногами у него медленно растёкся дым, выпущенный Уиллом. Маркус бодро сделал несколько шагов вперёд, распрямился и одёрнул левой рукой лямку вещевого мешка. Затем откашлялся, стал сосредоточенно смотреть в зрительный зал.
– Как изменились родные края, – сказал он и вздохнул. – Всюду опустошение, разруха.
Он сделал ещё несколько шагов к краю сцены и стал смотреть по сторонам. Из-за задника сцены послышался тихий свист, сменившийся порывами шума и завываниями.
– Холодный ветер осени, – сказал лейтенант и взглянул на пол. – И вечерний туман… Вы встречаете меня.
Маркус не спеша прошёл по кругу, взмахнул руками, глядя на дверь.
– А вот и мой родной дом! Он не заброшен, как другие дома по пути, – дрожащим от волнения голосом произнёс лейтенант.
Питер про себя отметил старания Маркуса и довольно улыбнулся.
Лейтенант подошёл к двери, открыл, быстро вошёл внутрь и закрыл её за собой.
Софиты над декорацией в левой части сцены погасли, теперь тусклым светом озарилась комната. Через пару минут из камина раздался треск, заработала ещё одна подсветка.

Теодор молча сидел за столом и смотрел в зрительный зал, не моргая. К нему подошла Сьюзен и забрала со стола тарелку и ложку. Сделала несколько шагов от стола вправо и повернула лицо к публике.
– Раньше мы не любили консервированные фасоль и бобы в томатном соусе, – сказала она и грустно улыбнулась. – А теперь едим их с аппетитом каждый день, и надеемся, что нам привезут ещё продукты.
Женщина направилась дальше по комнате к раковине. А Теодор вздохнул и заговорил:
– Раньше у нас были соседи… Когда началась война, и люди призывного возраста ушли на фронт, военные привозили нам продовольствие. Но линия фронта со временем стала гораздо ближе, некоторые соседи погибли при авиаударах, а кто-то сбежал. И теперь мы боимся остаться без еды… Сил моих уже не хватит, чтобы дойти пешком до ближайшего городка.
Мужчина умолк и уставился на прозрачный стеклянный стакан на столе, в котором был налит чай.
Пока супруги обращались к зрителям, Маркус около двери снял шапку и перчатки, положил их на табурет. Снял армейский мешок и поставил его на пол, расстегнул и снял куртку. Повесил её на вешалку.
Когда Теодор замолчал, Маркус опять распрямился и подошёл к столу. Теодор отреагировал на звук шагов, повернулся лицом к сыну. Его руки, лежавшие на столе, задрожали. Он открыл рот и вскрикнул.
Это привлекло внимание Сьюзен. Женщина повернулась лицом к столу, прищурилась и спросила:
– Что с тобой, Тео? Ты в порядке?
Теодор поднялся со стула и сжал двумя руками руку сына.
– Милая моя, подойди к нам, – произнёс он дрожащим от волнения голосом.
Сьюзен сделала несколько мелких шагов, затем увидела лицо молодого человека в военной форме и бросилась вперёд.
– Я вернулся домой, дорогие родители! – воскликнул Маркус, обняв Теодора и Сьюзен.
Они постояли вместе около минуты, затем Теодор и Маркус сели за стол, а Сьюзен принесла сыну стакан чая и кусковой сахар на блюдце и стояла молча, улыбалась. Она рассматривала лицо Маркуса.
– Сегодня война закончилась для нас, – сказал Теодор.
– Ведь домой вернулся наш сын, – продолжила Сьюзен, взмахнув руками, глядя в зал.
– И пусть планета Земля пострадала от жестокости и безответственности человека, – сказал Маркус.
Все трое встали из-за стола, вышли из-за стола к краю сцены, держась за руки.
– Природа залечивает раны. Мы живы, – сказали три актёра в один голос и поклонились.
Питер сдержал улыбку и не похлопал в ладоши. Он опасался, что если сейчас похвалит актёров и работников, то послезавтра на спектакле они выступят хуже. Встал с кресла и, уперев руки в бока, сделал несколько шагов к сцене.
– Годится, да, – сказал он. – На сегодня всё. Идите, приведите себя в порядок… Да и ещё одно!
Актёры замерли на сцене.
– Вы хорошо показали себя сегодня, – сказал Питер. – Постарайтесь послезавтра сыграть так же на спектакле. Ведь посмотреть его приедут люди из Бронкса и Квинса!
Актёры ещё раз поклонились и ушли со сцены. Из-за кулисы показался Уилл и собирался было что-то сказать, но Питер опередил электрика.
– Так-так, Уилл… Зови Майка, убирайте декорации. Да, не забудь проверить провода, когда отключишь софиты, – сказал он.
– Для двоих тут много работы, – недовольным голосом произнёс Уилл, скорчив гримасу.
– Значит, попроси Маркуса помочь вам, как он освободится.
На сцену выбежала улыбающаяся гримёрша Валери и воскликнула:
– А нам очень понравилось, Питер! Какая экспрессия!
– Иди и займись делом, Валери, – строго сказал Питер и вздохнул.
Повернулся спиной к сцене и закрыл глаза. «Главное, чтобы Мастеру понравился спектакль», – подумал он. Вдруг он услышал одинокие аплодисменты и открыл глаза. На ярусе, у барьера, стоял пожилой мужчина в сером свитере с высоким воротом и гулко хлопал в ладоши. Казалось, в его глазах блестели слёзы.
«Похоже, что он наблюдал за нами всю репетицию» подумал Питер и быстрым шагом направился по проходу к выходу из партера.
Репетиция закончена, и мы тоже покидаем зрительный зал. Выходим наружу. Накрапывает мелкий дождь, и я вижу по выражению твоего лица, читатель, что тебе уже хочется вернуться домой.
Тем не менее, спустившись по лестнице, я веду тебя на другую сторону улицы. Там, около полуразрушенного здания, сохранился зелёный островок газона. Дождь начинает стихать. Мы подходим ближе и видим, что среди увядающих мятлика и осота прекрасно себя чувствует куст с красивыми крупными белыми цветами. Это пионы, и они приятно пахнут.
Ты видишь, как падают редкие капли дождя. Как они остаются на листьях и белых лепестках. Я смотрю в серое осеннее небо, и через пару минут из-за тучи показывается тусклое солнце. Затем смотрю на тебя, читатель, и вижу улыбку на твоём лице.
Делаю глубокий вдох, задерживаю дыхание и киваю тебе. Мы одновременно закрываем глаза. Открыв их через мгновенье, видим перед собой белый мягкий свет. А спустя ещё одно мгновенье оказываемся в твоём времени, читатель. Там, откуда началось это путешествие в будущее.

Питер не застал Мастера на втором этаже и, надев куртку, вышел на открытый балкон. У перил стоял пожилой мужчина. От холода и дождя его защищали чёрный кожаный плащ и длинный белый шарф, обмотанный вокруг шеи. Он стоял спиной, но, казалось, молча улыбался, глядя в никуда.
Питер выдержал паузу, как истинный драматург, затем кашлянул и спросил:
– Вам понравилось, Мастер?
Мужчина вздохнул, повернул лицо к своему помощнику и сказал:
– Перестань называть меня так, Пит. Никакой я не мастер… Обычный режиссёр театра.
– Хорошо-хорошо, – сказал Питер, сложив ладони вместе. – Как вам репетиция, Эдон?
– Они – молодцы, да. А ты, Пит… Ты слишком требователен и нетерпелив. Я это увидел ещё на первой репетиции.
– Но они могут играть лучше! Вы же помните тот спектакль… В феврале прошлого года.
– Вот только тогда у нас было ещё два актёра-андроида. И нам не нужно было задействовать для ролей андроидов-рабочих, как это было в марте этого года.
Питер хотел что-либо возразить, но не смог. Режиссёр был прав. Большинство технологий, связанных с электроникой, роботами и производством, люди потеряли в результате войны. Им оставалось только использовать функционирующие механизмы, не имея возможности изготавливать необходимые запчасти и оборудование для обслуживания.
Судя по тому, что рассказывали жители других районов Нью-Йорка, приезжавшие на спектакли в «Аполло», и по радиосводкам, повсюду в Соединённых Штатах Америки андроиды постепенно выходили из строя. Созданные когда-то для работы, они оказались ещё способны симулировать качественно чувства и эмоции.
– И как мы поступим после этого спектакля? – спросил Питер.
– Я предложу зрителям остаться и поучаствовать в следующей постановке, – ответил режиссёр и перевёл взгляд на улицу. – Наверняка несколько человек согласятся.
«Люди будут играть на одной сцене с роботами?! Это необычное решение», – подумал Питер и сказал:
– У меня снова были провалы сознания во время репетиции.
– Наверно, из-за того, что зал плохо проветривается, – сказал Эдон и пожал плечами. – Ты же человек, это нормально. Иди, вздремни.
Питер кивнул и ушёл с балкона.
А Эдон остался стоять, сложив руки на груди. «Он чувствует себя человеком, хе-хе. Его операционная система генерирует образы из данных о прошлом и создаёт причудливые видения. Как жаль, что я успел создать всего двух таких андроидов… Лейла пропала во время бомбёжки… И моя лаборатория разрушена, эхх», – подумал он и вздохнул.
А затем он посмотрел на куст белых пионов, растущий на противоположной стороне улицы.
– Как бы мы не старались уничтожить природу, она восстанавливается и удивляет, – произнёс он, улыбнувшись, и вышел с балкона.
Дождик совсем перестал. В осеннем небе над Манхэттеном тускло светило солнце.

А в это время на песчаном пляже сидела девушка-андроид с глазами цвета морской волны. Лёгкий ветер трепал её длинные золотистые волосы. Она смотрела на колыхающуюся водную гладь озера Эри, по акватории которого раньше проходила граница между Соединёнными Штатами Америки и Канадой.
На расстоянии меньше мили от берега виднелись скалистые островки. А за спиной девушки пляж встречался с густым лесом высоких деревьев. Сейчас их листва постепенно опадала, образуя разноцветный ковёр. Ещё дальше на юг, за маленьким заливом, на берегу озера стояли жилые дома, магазины и мастерские. Здесь, в городке Эри, люди всем обеспечивали себя сами, несмотря на мировую войну, закончившуюся всего три года назад.
Девушка поднялась на ноги, одёрнула подол голубого платья из грубой ткани и посмотрела на чистое небо. Улыбнулась солнцу.
– Лейла! Лейла! – раздался крик. – Нам пора домой!
Девушка повернулась лицом к лесу, помахала рукой. Взяла с песка корзинку с грибами и пошла к стоявшей на опушке пожилой женщине.

Как видишь, читатель, проходят века, но театральное искусство живёт и остаётся популярным. Люди так заигрались в игру под названием «Я лучше других», –что позабыли о реальной жизни. И теперь зачастую не понять, кто с тобой разговаривает – актёр, играющий роль друга, или твой друг, которого ты знаешь не один год?
Где у такого человека заканчивается игра и начинается реальная жизнь? Когда он носит маску и исполняет роль, а когда является настоящим? Это каждый решает для себя сам, читатель.
А опасные игры человека, в конечном счёте, могут привести к событиям, описанным на страницах данного рассказа. Но я верю в человека, и надеюсь, что эта история станет только лишь спектаклем под названием «Нереальное будущее».

Октябрь – ноябрь 2018 года