Светлой памяти Элеоноры Николаевны Софроновой

       Сегодня 9-й день, как не стало Элеоноры Николаевны...



       «Как грустно, туманно кругом…». Эти слова любимого всеми романса «Ямщик, не гони лошадей!» как нельзя лучше характеризуют настроение любителей вокальной музыки, слушавших его в исполнении незабываемой Элеоноры Николаевны Софроновой, которая целых два десятилетия радовала и просветляла души ивановцев – многочисленных поклонников ее удивительного таланта.

       2001-2020 годы – годы полного расцвета ее уникальных творческих способностей как солистки Хора ветеранов, солистки ансамбля «Хризантемы», вокалистки, дающей сольные концерты в музеях, библиотеках, школах и высших учебных заведениях города и области. И я счастлив, что хоть в небольшой степени был причастным к её творческому порыву, используя свои навыки игры на фортепиано. Самое главное здесь было не испортить создаваемую Ею красоту, не нарушить гармонию чувств, не отвлечь от Неё внимание слушателей.

       Элеонора Николаевна выступала всегда вдохновенно. Она любила выступать, любила общаться с публикой, любила творить, каждый раз приберегая для слушателей всё новые оттенки исполнения. Великолепное, чистое «серебряное» сопрано завораживало собравшихся, точно так же, как и глубокая задушевность её исполнения. Огромный талант, безусловный Божий дар, который даётся только особо избранным. И я, сопровождая её исполнение, растворялся вместе с ней в этой неописуемой красоте, то взлетая высоко в небеса, то возвращаясь назад на землю. И постоянно чувствовал пульс слушателей – в их вздохах, репликах, восторженных овациях, но чаще – в абсолютной тишине полного зала. Да, они тоже парили в небесах вместе с нами, наслаждаясь сказочной красотой народных песен и романсов, красотой и душевностью исполнения.

       Безусловно, вокальные навыки у Элеоноры Николаевны не могли появиться сами собой. К большим способностям нужна была и большая работа. Она началась в детстве и юности, в домашней обстановке. Хорошо пела мама. Юная Эличка присоединялась к ней. Исполняли чаще всего песни и романсы. Дома был пианино – Эля свободно ориентировалась в тональностях, часто аккомпанируя себе знакомые вещи… Затем пела в хоре во время учёбы в институте. Активно занялась вокальным творчеством после ухода на пенсию. Много работала и выступала с Хором ветеранов Троицкого С.Г., затем в вокальной группе «Ария» у Шеберстовой С.А. Одно время занималась в клубе романса «При свечах» на базе Ивановского филиала Фонда культуры (организатор А. Боровых) под руководством несравненного концертмейстера Валерии Шотовны Сабуровой. Там я и услышал её впервые и был поражён талантом исполнительницы. Попытался заинтересовать её своими фортепианными навыками. К этому времени я имел достаточный опыт работы и выступлений во Владивостоке с легендарным Маэстро – Евгением Андреевичем Абаскаловым, моим однокашником по Академии им. С.М. Кирова, великолепным баритоном. Весь мой знакомый репертуар соответствовал по тональностям репертуару меццо-сопрано и сопрано Элеоноры Николаевны.

       Объединиться удалось не сразу. Всё-таки мои любительские навыки, да ещё после семилетнего вынужденного перерыва в занятиях, не дотягивали до уровня местных профессионалов. Но недели через три первые наши встречи состоялись, и почти сразу всё начало получаться. Освоили площадку в музее Пророкова, в Фонде культуры. А потом переключились на музей Бубнова, где Элеонора Николаевна стала Примой музейной музыкальной гостиной, организованной по инициативе Альбины Александровны Кабановой – бессменной заведующей этого музея.

       Одно за другим пошли выступления в музыкальной гостиной (два раза в месяц), музее Пророкова и Первого Совета, в библиотеке Гарелина и её филиалах, в детской и детско-юношеской библиотеках. Потом началась работа в школах и других учебных заведениях города («Уроки Красоты»), в музеях и школах Кохмы, Шуи. Приходилось постоянно работать, готовя всё новые и новые программы. Вначале я брал в основном мне знакомый «маэстровский» репертуар и поражался удивительной способности певицы схватывать всё налету, моментально разучивая новые для неё произведения. Некоторая проблема была со словами (с незнакомым текстом). Музыкальную часть Элеонора Николаевна обычно разучивала за одно-два занятия.

       Сложнее стало, когда мы перешли к высокой классике –Чайковский, Рахманинов, с которой она до сих пор почти не работала – в ее репертуаре были только «Сон» Рахманинова, «Забыть так скоро» и «Средь шумного бала» Чайковского. Мы замахнулись на куда большее, и в течение полутора-двух лет отработали весьма значительный репертуар: «Нам звезды кроткие сияли», «Закатилось солнце», «Благословляю вас, леса», «Мы сидели с тобой», «День ли царит», «Серенада Дон Жуана», «Ни отзыва, не слова, ни привета», «Хотел бы в единое слово», «Колыбельная», «Серенада (О, дитя…), «Нет, только тот, кто знал», «Растворил я окно», «То было раннею весной» П.И. Чайковского; «Сирень», «Весенние воды», «Здесь хорошо», «В молчании ночи тайной» С.В. Рахманинова. В репертуар вошли также романсы А.С. Даргомыжского: «Мне грустно», «Безумная», М.С. Глинки: «Я помню чудное мгновенье», «Не искушай меня без нужды», «Жаворонок».   Исполняла Элеонора Николаевна также «Ночь» и «Эпиталаму» А.  Рубинштейна, «Люблю тебя» Грига, «Вечернюю серенаду» Шуберта, «Аве Мария» Шуберта, Каччини, Баха-Гуно. И всё это было помимо программ из старинных романсов, русских и украинских народных песен, песен из кинофильмов, танго и фокстротов 30-40-х годов, песен военных лет.
       Я поражался способности певицы держать в голове такой обширный и разнообразный вокальный материал. А, помимо этого, у неё были еще многочисленные программы с Хором и ансамблем «Хризантемы». Я перечисляю всё это для тех, кто хорошо знаком с вокальной музыкой, кто слушал Э.Н. Софронову, и кто способен оценить её вокальные заслуги перед ивановским обществом.

       Заслуги же были безусловные! Сколько детей, да и взрослых, она приобщила к музыкальной классике! Сколько подарила часов божественного счастья! Скольким помогла в реабилитации и профилактике с помощью нашей «лиротерапии»! Ведь мы с ней выступали непрерывно, по пять-шесть выступлений в месяц в течение 18 лет (исключая летний сезон). Каждый раз слушали нас по 25-30 (бывало и все 70!) человек, а школьников – намного больше. Судя по реакции и отзывам слушателей, восторженная память от таких встреч у них осталась надолго. Всё это понимали и в школах, и в музеях, и в библиотеках, оставляя в память о наших встречах многочисленные грамоты и благодарности. У меня сохранился целый альбом восторженных отзывов о музыкально-литературных уроках – «Уроках красоты и добра», оставленных нам учениками, педагогами, руководителями библиотек и музеев, вместе с фотографиями и видеозаписями концертов, которые радуют и вдохновляют меня, что особенно важно в последнее время, когда сплошной чередой идут непрерывные жизненные потери, и ты торопишься успеть доделать то, чего ещё не успел сделать в жизни.

       Это были огромные физические и психологические нагрузки. По крайней мере, для меня, не привыкшего с детства к выступлению перед публикой. Мы как-то переносили их и очень старались. Все это, особенно классику, надо было показывать в оптимальном варианте. Были и негативные отзывы – от профессионалов, кто нас ни разу не слышал. Можно было бы и прекратить работу, но где тогда дети и взрослые могли услышать всё это вживую, в интимной, камерной обстановке, вспоминая историю и развитие отечественной камерной музыки? Конечно, можно ходить в филармонию, музыкальный театр, музыкальное училище, «Классику». Но там чисто концертные программы, в больших залах, с микрофонами. И это уже совсем другая история.

       Может, кое-кто думает, что мы много получали за это?  Да, бывали букеты цветов, шоколадки (от чистого сердца переполненных чувствами слушателей), книги и т.п., но главное – это был общий восторг публики, её отзывы, аплодисменты и… последующие встречи с теми же коллективами.

       В летний сезон, с наступлением отпусков и каникул, наши выступления прекращались. Элеонора Николаевна переключалась на другое любимое занятие – общение с природой. Она страстно любила лес, общение с животным и растительным миром. С удовольствием собирала грибы и ягоды, но больше наслаждалась красотой леса в целом. Красотой именно родной среднерусской природы, с её полями и лугами, прудами и речками, тропинками и лесным бездорожьем. Несколько раз я приглашал Элеонору Николаевну на мои любимые лесные угодья в районе Ломов. Особо богатых мест тогда не нашли. Однажды собрали подосиновиков за болотом. В другой раз удалось собрать по бидону малины. Выдержали хождение на многие километры.
       Во время сбора ягод проявилась еще одна черта её характера –  безграничная любовь ко всему живому. Она не могла видеть, как я топчу на коленях ягодник, или проламываюсь сквозь заросли малинника. Сама она гладила руками чуть ли не каждую веточку, внутренне благодаря её за добрые подарки. Я же просто не в силах был ходить иначе – на своих негнущихся конечностях с двумя клюками в руках. В целом же мы оба были рады и скромным дарам леса.

       Дома у Элеоноры Николаевны всегда жили кошки. Такие же ласковые и опрятные, как сама хозяйка. Она с удовольствием, и даже с внутренним восторгом, часто рассказывала мне о них во время наших репетиций, и я радовался вместе с нею их семейному счастью. Подкармливала она и птичек на улице, всегда имея с тобой их любимые деликатесы. Жила Элеонора Николаевна на свою небольшую пенсию инженера-химика, без всяких льгот. Порой пыталась даже подрабатывать в ЖЭУ, расчищая сугробы у своего дома. Платили мизерные суммы и, как я понял, далеко не всегда.

       В 2008 году нам удалось создать ещё одно, особое направление вокального творчества, пригласив в наш ансамбль подругу Элеоноры Николаевны Супонькину Светлану Ильиничну, обладающую хорошим меццо-сопрано, тоже участницу группы «Хризантемы». Света прекрасно вела вторую партию, создавая неповторимый дуэт. У подруг программа уже была готова. Мне же приходилось в бешеном темпе разучивать новые партии – было неизвестно, как долго это взаимодействие могло продлиться. Через какое-то время я преодолел сложности, и мы составили первую программу в надежде и на будущее. Вот как она выглядела: «Ненаглядный ты мой» Варламова, Дуэт Лизы и Полины Чайковского, «Баркарола» Оффенбаха, «Разливается, рассыпается» Дунаевского, «Не забывай» Дунаевского, «Песнь о Вилье» Легара, «Не искушай меня без нужды» Глинки; «Не пробуждай воспоминаний» Булахова, «Я вас любил» Шереметьева, «Колокольчики мои» Булахова, «Белой акации» Пуаро, «Луны волшебной полосы» (цыганский вальс). Между этими дуэтами вставлялись сольные номера. И мы даже сумели выступить с этой чудесной программой, в том числе перед учениками и педагогами музыкальной школы № 3, получив восторженные отзывы уже от профессионалов. И какое счастье, что мы поторопились с работой. Вскоре у Светланы Ильиничны стал пропадать голос, и желаемого продолжения не последовало.

       2016-2018 годы мы репетировали в Музее Первого Совета, иногда в Музее Пророкова. Исполняли в основном для себя, радуясь сохраняющейся возможности творить и чувствовать красоту. Нового почти ничего не учили, повторяли старое, особо любимое. По ходу дела дали несколько концертов для группы Третьего возраста: «Зимняя дорога», «Весенняя капель», Песни военных лет. Сделали попытку встретиться с учениками музыкальной школа № 4, как было в школе № 3, но получили твёрдый отпор со стороны руководства, и к этой затее больше уже не возвращались.

       Нужно сказать, что в этот период встречаться со школьниками становилось всё труднее. Перестали пускать в школы ветеранов, пробивать все эти искусственные преграды уже не хватало сил. Надеялись на лучшее будущее, а будущее становилось всё тяжелее и тяжелее. Впереди маячил Ковид. Но мы успели до его развития ещё несколько раз выступить в гарнизонном госпитале перед больными и медперсоналом. Почему я раньше не подумал об этой творческой площадке? Возможно, из-за дальности его расположения. А принимали там нас с восторгом! Элеонора Николаевна даже организовала там встречу с Хором ветеранов. И тоже с большим успехом.

       Последние две или три репетиции в Музее Первого Совета состоялись у нас в марте 2020 года, но с быстрым распространением эпидемии ковида двери во все культурные заведения города вскоре были закрыты. И это оказалось всё, что мы успели сделать с Элеонорой Николаевной – для города и для подрастающего поколения. Могли ли сделать больше? – Безусловно, могли. Но этому во многом мешал бюрократический подход к решению вопроса со стороны руководства отдельных образовательных и других учреждений, непонимание значимости живой эстетико-воспитательной работы с юным поколением и игнорирование роли ветеранов в этом процессе.

       Какое-то время мы поддерживали свой музыкальный творческий тонус самостоятельно, забаррикадировавшись в своих квартирах. Но долго продержаться не удалось. Оба переболели этой страшной инфекцией. А потом начались еще большие неприятности. Элеонора Николаевна с самого начала знала всё, но никому ни на что не жаловалась. Продолжала терпеть и держаться с помощью медицины. Я тоже понимал всё, но радовался каждому небольшому успеху сдерживания непреодолимого недуга. Перезванивались каждую неделю. Говорили о музыке, о жизни, о проделанной нами работе. Я пытался поиграть Элеоноре Николаевне наиболее любимые романсы – положив мобильник на клавиатуру. Что-то она услышала. Смогла сесть и спеть для меня эти произведения. Всё получалось как прежде. Голос был такой же, как раньше, чистый и серебристый. Просто удивительно, как она смогла его сохранить в таком состоянии.
       Я мечтал с помощью двустороннего скайпа сделать последние записи некоторых произведений. Можно было бы слышать друг друга, но у нее таких возможностей не оказалась. И с каждым месяцем надежды рушились.

       Элеонору Николаевну, да и меня тоже, вдохновляло то, что записи наших выступлений привлекают внимание любителей музыки. Выставленные в интернете программы прослушивались более сотни, а отдельные – и тысячи раз. Радовал Славчик Егоров –  школьный друг моего детства, открывавший нашу страничку чуть ли не каждый вечер. Слушали нас и другие ребята – мои однокашники по Академии: Петя Терехов, Миша Трофимов, Гена Отдельнов, Игорь Лавров, Леня Балашевич, возможно, и другие. И мы с певицей были бесконечно благодарны Ольге Степановне Лапшовой, сумевшей многократно записать нас и во время выступлений, и на репетициях, и тем самым сохранить память о нашей творческой деятельности для будущих поколений.

       Мы отлично понимали значимость нашей эстетико-воспитательной работы для детей и юношества. Обсуждая сейчас эти вопросы, мы с горечью констатировали серьезные недоработки нашей государственной духовной и идеологической воспитательной программы, что постепенно приводит к всё большей потере духовности, морали и нравственности юными поколениями нашего общества, снижению общего культурного уровня населения, процветанию идеологии материального обогащения, индивидуализма, воровства и взяточничества. Утешало только то, что мы оба в полном объёме выполнили свой долг перед обществом, использовали все свои знания, духовные и физические резервы для достижения благородных целей.

       Элеонора Николаевна постоянно интересовалась моим состоянием, видя все эти годы мои физические терзания во время репетиций и выступлений. Беспокойство за других, в большей степени, чем о себе, – это еще одна характерная черта ее характера, её глубокой духовности. Она всегда глубоко переживала за меня, и, безусловно, взяла бы на себя часть моих недугов, если бы это было только возможно.

       Она сама не раз и не два прослушивала наши записи. Постоянно критиковала себя, улавливая наши мелкие недоработки. С огромным удовольствием слушала последние выступления ансамбля «Хризантемы». Восхищалась им, восхищалась своими подругами, слаженностью и слиянием голосов, достигнутыми упорными репетициями. С уважением вспоминала в разговоре о С.Г. Троицком. Он много сделал для становления хора и её самой в качестве солистки. В последние месяцы Элеонора Николаевна не чувствовал себя одинокой. Ей часто звонили подруги, приходили повидаться с нею, постоянно рядом была любимая младшая сестра Наташа.

       Элеонора Николаевна глубоко переживала за нашу страну, за нашу культуру, за теряемую нами истинно русскую духовность. Сама она обладала тонкой, глубоко чувствующей, отзывчивой, доброй и благородной душой. Стремилась всегда помочь людям, в жизни довольствовалась самым необходимым, лучшее отдавала своим любимым кошечкам. Никогда ни на кого не держала зла. Ни разу не отказывала коллективам в выступлениях, порой давая по два полноценных концерта за день. Всеми любимая и обожаемая слушателями, она до последних лет сохранила свою юношескую красоту и обаяние, своё бесценное «серебряное» сопрано. Такой она и осталась в памяти сотен и сотен её почитателей, в том числе и сотрудников музеев, библиотек, школ и иных культурно-образовательных учреждений города…

      …«Ямщик, не гони лошадей!». Часто в голове моей звучит музыка этого романса, и я вспоминаю светлые годы нашего эстетико-музыкального общения с ивановской публикой. Радуюсь их счастью встречи с прекрасным. Перелистываю альбом с восторженными отзывами и понимаю, что всё это было не зря! Понимаю, что годы любительского творчества Элеоноры Николаевны Софроновой (и Владимира Фёдоровича Павлова) были особым этапом развития музыкальной культуры нашего родного города Иванова…

       Уходящее поколение 80-85-летних.
       Мы испытали радость в жизни, испытали счастье надежд и стремлений. Мы выполнили свой долг перед Родиной. Боролись за наше будущее и передаем эстафету этой борьбы другим поколениям.
       Вперёд, россияне! Светлой дороги вам на тернистом пути созидания и расцвета!