Быгелька

В детстве я часто гуляла с мамой в Быгельском лесу. Таким образом мама приучала меня к долгим пешим прогулкам и учила видеть красоту, за что я ей безмерно благодарна. С разными чудесностями, которые встречались в мире природы, когда была маленькой, и в этом году, мне бы хотелось поделиться с читателями.

Из детства
…Наша с мамой пластмассовая корзинка опрокинулась – и сочная малина рассыпалась по зелёной траве. Из банки выпрыгнул розовый кузнечик и, стрекотнув, исчез в кустах. Рыжая крапивница, освободившись от ладоней, улетела в голубое небо. А по нему уже плыли белые мохнатые облака, жарило солнце, и качались сосны с гроздьями шишек на макушках.
Мы сидим с мамой на поляне, на самом её бугре. На маминой ладони лежит зелёный трилистник.
– Ой, какой кислый! – скорчиваю гримасу я.
– Это заячья капустка, – объясняет мама и улыбается. – Нагнись к земле, послушай, как пахнет.
Я нагнулась, и тёплый, земляной, с травами запах ударил мне в нос. Кротко кивнула земляника, деловито зажужжал шмель. Мама задумчиво смотрит в сторону маленького леса на окраине поляны.
– Если долго смотреть во-он на тот лесок, – замечает она, – то можно насчитать до двадцати оттенков зелёного. Я смотрю на маму. Её зелёные глаза сощурены как у художника и напряженно вглядываются вдаль, а легкий пушок над верхней губой золотит солнышко.
– Устала? Ляг, полежи, – говорит мама, и я ложусь на покрывало и всматриваюсь в траву. По листу подорожника ползёт божья коровка.
– Улети на небко, там твои детки кушают конфетки, – обращаюсь я к ней с волшебным детсадовским заговором. Крылатая коровушка тяжело поднялась с вершины травинки и ужужжала на сиреневую кашку.
Солнце припекает всё сильнее. Мы спускаемся с мамой вниз и идём домой по полю без краёв. Ветер гонит зелёные волны, и они бесшумно разбиваются где-то.

Нынче в мае
Во время лесной прогулки присела на лавку отдохнуть. Сижу, смотрю куда-то вдаль между осинами и соснами, и вдруг сбоку от меня кормушка птичья прогудела. Ветер подул – и верёвка, с помощью которой кормушка была примотана к дереву, издала короткий звук – «у». Потом ещё раз: «У». И мне сразу на память пришла одна из моих любимых песен «Canto del Pilon». Я начала тихонько её напевать. Гудение кормушки гармонично соединилось с напевом, и я улыбнулась. Потом на ветку села птица и звонко чирикнула, попав в такт нашей с кормушкой мелодии. Перелетев на другую ветку, птица чирикнула ещё раз, потом ещё, вплетая свою весеннюю майскую радость в наш маленький оркестр. Подул ветерок, и мелкий тополиный пух полетел передо мной. Белый, пух, попадая в проблески солнца между соснами, становился золотым. Мне стало легко. Я встала и пошла по дороге дальше, продолжая напевать мелодию вместе с кормушкой и птицей. В душе было легко и радостно от того, что на короткий миг я вдруг ощутила себя частью лесного, изумрудно-зелёного, а на солнце совсем прозрачного мира.

Июнь-июль
Наблюдала в лесу свет и тень, и их переливы, создающие тайные жизни в листве. Вот герой из готических сказок молчаливо сидит на берегу реки, укрытый в камышах, где-то, поди, пасётся его рассёдланная лошадь, изредка вздыхая и фыркая. Средневекового рыцаря мне показал большой зелёный лопух, росший у дороги. 
Или можно часами стоять перед раскачивающейся на ветру веткой и представлять, что это не ветка, а дворец. В его зелёных окнах медленно плывут чьи-то тени – идёт бал, пары неспеша переходят из комнаты в комнату, кружатся в вальсе, пьют чай или рука об руку просто прогуливаются за приятным разговором. Даже звон ложечек, ударяющихся о фарфоровые чашки, можно услышать. 
Залезла в очень древнее место в лесу – корни, нижние стволы сосен были покрыты густым мхом, сквозь ветки пробивался ранний, робкий, утренний луч. И в этом тёмном, сыром, лесном пространстве вдруг запереливался, заиграл серебринками и капельками росы другой, совершенно не похожий ни на какой другой – мир. И что там внутри – никому не известно. Луч светил недолго, и пока он светил, сотканнаная паучком паутинка говорила о своей тайне.

Август
Ветро-лес на Быгельке буйный в августе. Поздно вечером зашла в чащу. Бреду по тропинке, и со всех сторон сосны-мачты качаются, стонут, трещат. И кажется, что где-то со скрипом открылась большая, грубо сколоченная из сосновых досок дверь и качается сейчас на старых, проржавевших петлях, а кто-то большой и сильный вышел пройтись по своим владениям. Он шёл размашистым, уверенным шагом, длинные, седые с зелёным отливом волосы развивались на ветру, а в шапке застряла еловая шишка. Пытясь унять дрожь в коленках, я вышла из леса на поляну, на самый её бугор. Луна светила мягко, заливая поляну. Суеверно попросив прощения у лесного хозяина за позднюю прогулку в лесу без его ведома, я на всякий случай подошла к большой, самой старой сосне и деликатно, чтобы не мозолить лешему глаза, укрылась за её широкой, шершавой спиной. Вдруг кто-то бесшумно снимается с соседнего дерева и летит в мою сторону молча, спокойно. Мне стало страшно. Бесшумно пролетев в полуметре от меня, птица села на верхушку другого дерева. В полумраке еле разглядела – сова. Ночная охотница, видимо, приглядела на поляне мышь и уже хотела её поймать, но мое внезапное появление заставило её изменить своё намерение. Мне стало неловко. Я осторожно спустилась по освещаемой луной тропинке вниз и пошла домой, чтобы не мешать ночной жизни в лесу течь по своим законам.

Березниковский рабочий, 2021