Синие башмачки

Как только солнце вышло из-за горизонта и бросило свои тёплые лучи на окна дома, сын сразу потянул меня на улицу. Разыгрывалась чудесная погода. Лето, сменяющее весну, хотело быстрее занять свой пост и с каждой минутой старалось с полной мощью одарить землю жаром, словно варило нас в кипящем котле, желая, чтобы любой прочувствовал до костей пекло, не позволяющее дышать.
    
Стоит ли говорить, что весна не всегда уступает своему последователю место. Она, обиженная на то, что время её прошло, посылает дожди, порывистый ветер, уносящий за собой листву и мелкий мусор, который несознательный человек оставил после себя. Она не желает мириться с тем, что ей придётся уйти, поэтому оставляет в нашей памяти те дни, которые люди обычно называют "неудачными" и "серыми".
    
И, как бы это грустно не звучало, мы со скоростью света забываем то, что не осязаем, не наблюдаем. Так и с весной. Она исчезнет из памяти в первый же день лета. А ей обидно, так что остаётся только плакать прохладным дождём и отзываться эхом у верхушек сосен. А как же первые лучи, первые тёплые дни, которые нам принесла весна? Увы, мы их тоже забываем, а точнее не замечаем, не ценим, потому что знаем, что через год повторится то же самое. Но никто не знает, будет ли эта весна последняя или нет. Будет ли этот день заключающим, завершающим весь жизненный путь. Главное помнить, что такое возможно. И ценить. Глубоко ценить. И лёгкий дождик, и ветерок, который оставляет напоследок весна и уходит в тень для нас почти на год.
    
Однако она уйдёт, но не сейчас, а мы все ждём лето и бессонные ночи, проведённые в парках и скверах около лавок и фонарей. Вдыхая прелый запах листвы, мы греемся от искусственного света и глядим на далёкие крошечные звезды, образующие космический узор, будто паук, долго жаждущий заняться своим любимым делом, наконец сплел свою искусную паутину, в которой отразилась вся его любовь к жизни. Но мы не заметим этой красоты в тот момент. Мы будем думать о своих проблемах, о том, чем будем заниматься, когда выйдет солнце и фонари погаснут. А днем с грустью вспоминать те мгновения тихой ночи при свете светлячков и звуках кузнечиков и ждать, когда вновь взойдет диск луны и мы отправимся слушать свое робкое дыхание, иногда нарушающее безмолвную идиллию спящей природы.
    
Мне с самого утра не хотелось никуда идти. Желание сидеть около вентилятора и попивать прохладный чай с мятой и лимоном было выше всего на свете. Однако Денис все же заставил меня покинуть мою зону комфорта и пойти в парк аттракционов, находящийся неподалёку от нашего дома. Это место было исчерчено бесчисленными скверами, асфальтированными дорожкам, выложенными из серого и красного камня, иногда потрескавшегося и надломанного, что напоминало о тех далеких временах, когда добрая рука советского гражданина, советского рабочего складывала мозаикой один за другим резные разноцветные кирпичики. Карусели современные сменили старые. Теперь они приносят деньги не государству, а продуманным людям. Надо ведь  получать выгоду от детей, которые хотят обыкновенного и беззаботного счастья.  А мы выворачивай карманы...
    
Я и Денис вошли в ворота парка, и нас встретил звонкий гул голосов, прерывистый и режущий слух. Деревья тянулись стройными послушными рядами по обеим сторонам дорожки. Шорох листьев тонул в общем шуме детских криков. Сын тянул меня за руку к карусели, а я невольно шла за ним. И шла по инерции, без фанатизма и воодушевления, так как знала вдоль и поперёк весь парк, всех людей, работающих в нем. Знала каждый кустик и скамеечку, и как же скучно видеть это снова и снова, когда ничего не меняется. Вот женщина дала ребёнку деньги на мороженое, мальчишка побежал к продавщице, прилип к лотку со сладостями и повел глазами в поисках лучшего вкуса, потом ткнул пальцем в яркую упаковку и через минуту уже поспешил к маме, держа в руках вафельный рожок. Но вот не задача. Кирпичик асфальта чуток отстал от остальных. Мальчишка споткнулся об него и ненароком запачкал свои новые штанишки. Мороженое на коленках, слезы на глазах, язвительные упрёки посыпались с уст уставшей матери. И каждый день одно и то же. Неизменно.
    
-Мама, я хочу на ту карусельку!-простонал Денис.
    
Я обернулась и взглянула на резвящихся детей. Не найдя предлога отказать, я молча кивнула и поплелась к кассе. Согнувшись в три погибели так, чтобы моё лицо было на уровне крошечного окошка, я заказала билет.
    
-Один детский, пожалуйста,- уважительно, хоть и наигранно произнесла я.
    
Зазвенели монетки, сморщенная рука протянула белый билет.
    
Я отдала сыну бумажку, от которой зависело на данный момент все его мимолетное счастье, и медленным шагом направилась к лавке, расположенной около карусели. А Денис уже успел снять свои босоножки. Он поставил их аккуратно, ровно и поспешил к карусели, чтобы поиграть и порезвиться с другими ребятами.
    
Некоторые мамочки махали своим чадам, фотографировали их на телефон, изображая радость на своих лицах. Может они это делали искренне, но нельзя же постоянно "играть" это. Я уже так не могу. Было поначалу. Любовь и привязанность били ключом. Желание поделиться этими чувствами с ребёнком было огромным. Тысячи сделанных фотографий, ночи, занятые их просмотром. Но это прошло. Много фотографий, "маханий". Память на телефоне заполнилась, руки устали. Любовь, несомненно, осталась, но тихая, незаметная.
    
Пока я равнодушно наблюдала за движением листьев куста розы, рядом со мной расположилась женщина. Она была в кофте, лёгком жакете и тёмных брюках. Волосы её были аккуратно уложены в тугой низкий хвост, лишь изредка пробивались седые локоны и ложились прямо на щеки и уши. Её взоры были устремлены на детскую карусель. Она не сводила с неё глаз. Женщина держала пакет., прижимая его к груди. Я не сразу обратила на неё внимание. В какой-то степени меня напугал стеклянный взгляд. На кого она смотрит? Видимо, там играет её ребёнок. Однако, исходя из предполагаемого возраста, её дети должны были вырасти и уже ходить на работу. Значит, она привела своего внука или внучку. Я решила рассмотреть всех детей на карусели. Никто не смотрел на женщину, в то время как все что-то кричали своим родителям, а Денис исполнял такие "эпичные" фокусы, лишь бы я обратила на него свое внимание.
    
Внезапно женщина зашевелилась, оторвала от себя пакет, просунула в него руку и достала пару  синих башмачков. Осторожно она опустила их, старых и потрепанных, рядом с босоножками Дениса. Видимо, ее внуку не повезло, в них ведь невозможно ходить-развалятся при первом шаге.
    
На её лице мгновенно растянулась улыбка, и, откидываясь снова на спинку лавочки, она начала смотреть на детей.
    
-Это ваш? - проскрипел голос.
    
Я не сразу поняла, что этот вопрос относится ко мне. Я бросила на женщину взгляд, не поворачивая головы. Она тоже сидела неподвижно, наблюдая за толпой ребят.
    
-Кто? - поинтересовалась я.
    
-Ну... тот мальчик в полосатой футболочке, он постоянно вас зовёт, машет вам.
    
Я посмотрела на Дениса. До меня доносились отдельные его реплики, но я не старалась их разобрать. Чепуху, наверно, мелет.
    
-Да.
    
Зачем ей это? Не люблю болтливых. Всё выведают, вынюхают, будто от этого им легче станет.
    
-А почему вы ему не отвечаете?-вновь протянулся голос.
    
Меня этот вопрос смутил. Какая ей разница, почему? Какое её дело?
    
-Не хочу.
    
Последовал выдох.
    
-А стоит хотеть.
    
Что значит "стоит"? Я уже искала глазами свободную лавочку.
    
-А зачем? - поворачивая голову, обратилась я.
    
Она ещё сильнее заулыбалась.
    
-Чтобы потом не грустить и не жалеть.
   
Я поняла её. Пришла читать морали. Учить жить. Сама-то на пенсии, наверно. А внук постоянно с родителями и приезжает только на выходные, чтобы поиграться с целомудренной бабушкой.
    
Решилась-таки старушка выползти из хибары и погулять с ребёнком. Она же не вечно с ним. За время её любовь накапливается, она выплескивает всю её за один день. И потом снова до следующего раза. А я даю её дозированно.
    
-О чем жалеть? - пытаясь не выйти из себя, произнесла я.
    
-О потраченном времени. Когда думаешь, что все вечно и завтра будет так же, как и сегодня. Нет ничего постоянного.
    
Я молчала и слушала.
    
-Вот мы часто не делимся вниманием с другими, оставляем его себе, а потом оказываемся с ним одни, и куда его девать? Не солить же?
    
Я ухмыльнулась и отвернула от неё голову.
    
-Я тоже когда-то ставила свои ценности выше других. Не обращала внимание на ребенка... А потом осталась одна. И никогда я не думала о том, что с ним может что-то случиться. А ведь может. И плохо, что не знаешь, когда. Может, через год, может, уже завтра.
    
Женщина заинтриговала меня, видимо, что-то произошло с её родным человеком. Хотя меня это не очень волновало, я поинтересовалась:
    
-Что с ним случилось?
    
Она опустила глаза и остановила свой взгляд на башмачках. Теребя край жакета, женщина глубоко вздохнула. Мне стало тяжело дышать от этого. Казалось, она плачет, но слезы не проявились, лицо было разбитым, но сухим.
    
-Когда родился Паша, мы с мужем решили переехать из полуживой хрущевки в просторную сталинку. Раздолье да и только, большие комнаты, гуляй, не хочу, высокие потолки, огромные окна, балконы...
    
Она выдохнула. Я сыграла сосредоточенность.
    
-Вооот, и Пашка постоянно на балконе был. Как только утро, бежал в гостиную да на балкон. Птички щебечут, солнышко припекает, люди туда-сюда, туда-сюда. Машины он все любил рассматривать. Все хотел, когда вырастет, себе купить синюю. Говорил, вот подрасту, будет у меня машина, буду тебя с папкой возить, весь Советский союз повидаем. Да не вышло...

Она развернула к себе тыльную сторону руки и стала разглядывать пальцы. Проводя большим пальцем по ногтям, женщина закрыла глаза.
    
-Было это... утром. Я собиралась на работу, муж уже ушёл на автобус, а Паша все на балконе сидел. Я ему кричала, чтобы он уроки садился делать. Он болел, в школу не ходил. На улицу просился, да я не пускала. Куда же ему, больному да на улицу? Прохладно тогда было, слякотно. Ветер поддувал нехороший. Так вот. Он мне сказал, что все написал. Да я не поверила, наругалась на него, что он лентяй, что ничего не добьётся и что не купит себе машину.
    
Она открыла глаза  и взглянула на карусель. Жизнь там кипела на полную мощность.
    
-Выходя из квартиры, я услышала всхлипы, но не придала им значения. Думала, пусть поплачет. Раз уж сидит дома, то пусть выполняет все задания, а то и больше, чем нужно.
    
Веки женщины задрожали, взгляд снова упал на ботиночки.
    
-Я же не знала, что вижу его живым последний раз. Шла на электричку и думала, как приду домой и продолжу тираду, как подключу к делу отца... После обеда меня вызвали на работе и сказали... что Паша... упал с балкона... погиб сразу...
    
Последовала безмолвная пауза. Спустя минуту она продолжила.
    
-Я не помню, как оказалась во дворе дома. Было такое ощущение, будто я плыла по улицам и переулкам. Когда подошла к нашим окнам, то увидела... толпа... милиция, скорая. Паши нет... Я кричу, плачу. Меня хватают за руки, что-то говорят, а я... не слышу их... я во сне... все в тумане. Какая-то красная лужа,откуда она? Охающие соседки, какие-то люди, что они тут забыли? А я в бреду и не верю... Открыли двери скорой... А там... кто-то... Но не Паша... А мальчик какой-то, я до сих пор не могу понять, кто это. Лежит, будто спит. Приехали в больницу, потом куда-то ещё, мне выписали свидетельство о смерти Паши. А я спрашиваю:"А почему документ на имя моего сына?" На меня молчаливо посмотрели и отпустили. Муж был рядом, я помню, но он ничего не говорил, или я уже забыла. Приехали домой, захожу в комнату Паши, а его нет на балконе. Я всю квартиру обыскала. А его нет, подумала, побежал-таки на улицу, не утерпел. Душно в четырех стенах же. Ну, хоть уроки-то хоть сделал? Подошла к столу, раскрыла тетради, все выполнено, без единой ошибочки. А почерк-то у него какой! Хорошая у него была по чистописанию учительница, строгая, но честная. Все хвалила его, пророчила счастливое будущее... Вот...
    
Женщина нахмурилась и подняла на меня глаза. Всё тело передернуло, дыхание остановилось.
    
-А потом, на следующий день, мы опять поехали в больницу. А там Паша... Но не мой, чужой какой-то. Я все не верила, в облаках витала, ничего не понимала. А потом, когда дома посуду вытирала, резко поняла. А нет моего Пашки. Нет... Упала мне на ногу тарелка. И так больно стало. Но не ноге. В душе все заныло, горечь сердце сжала... Не продохнуть... И так пусто стало, так одиноко...
    
На глазах женщины проявились слезы, она быстро их смахнула и продолжила.
    
-Если бы я знала... я бы не так с ним попрощалась...
    
Она закинула голову, глубоко вздохнула и закрыла глаза.
    
Я переняла на себя все её чувства. Женщина так проникновенно рассказывала, что я почувствовала себя на своём месте. А что, если со мной тоже так произойдёт? Если сейчас последний момент нашей встречи с сыном? Если дальше пустота и только горечь одиночества?
    
-Вот поэтому надо отвечать ребёнку на все, стараться изо всех сил, забыть о самолюбии... Дарить ему все свое внимание, пытаться все решить мирным путем, без ссор. Потому что может не быть шанса попросить прощения...
    
Я посмотрела на Дениса. Вот он улыбается, машет ручками. Счастливый такой. И живой. Я тоже улыбнулась. Слава Богу, живой.
    
-Вы хотите спросить, зачем я принесла сюда эти синие башмачки?
    
Я опустила голову. Старые ботиночки стояли также аккуратно около босоножек Дениса.
    
-Я приношу их сюда, чтобы не чувствовать себя одной. Вот Паша снял обувь и побежал к ребятам играть. И вроде все хорошо, все как и было. Когда мы приходили сюда и он катался на карусели. Когда я была счастлива. И когда он был...
    
"Был", - отдалось в голове.
    
-Ну вот. Накатался...
    
Женщина осторожно подняла синие башмачки с асфальта, положила их в пакет, свернула его и прижала к груди.
    
-Цените каждую минуту, каждую секунду. Живите долго и будьте счастливы...
    
Она медленно встала со скамейки и направилась к железным воротам парка, бесшумно ступая по прямоугольным плитам дорожки. Она идёт, а дома у неё никого нет. Зачем она туда идёт? К кому? Меня охватила паника, не успею, не скажу чего-то... Последний момент... Ничего бы не упустить...
В это время ко мне подбежал счастливый сын. Я подняла на него взгляд. Не хочу его упускать... Не хочу жить без него...
    
-Мама, пойдем ещё погуляем?
    
Тонкий голосок прозвучал в голове, словно эхо.
    
Я прижала сына к себе и заплакала. Гладя его по голове, я все больше припадала к теплому лицу Дениса.
    
-Конечно... Конечно пойдём...
    
Он обнял меня своими маленькими ручками.
    
-Мама, почему ты плачешь? Что случилось?
    
Я немного отпрянула, держа его руки своими.
    
-Ничего, все хорошо. Я просто рада, что все хорошо и что мы пойдём гулять вместе...
    
Я снова прижала Дениса к себе.
    
-Я тебя очень люблю...
    
-И я тебя, мамочка.
    
И разве стоит попросту ругаться, когда любая ссора может остаться неразрешенной? Стоит ли тратить нервы на ругательства? Стоит ли игнорировать даже самые мелкие проявления внимания со стороны родных и близких? Не стоит. Главное помнить это не только в такие моменты. Об этом надо помнить всегда.
Денис надевал босоножки, пока я вставала со скамейки. Сын взял меня за руку и мы неспешным и размеренным шагом направились к другой карусели. Он смеялся. Я достала телефон и сфотографировала его. Стоит распечатать и оставить... на память...
    
На меня произвела большое впечатление история той женщины из парка. Я теперь всегда вспоминаю её, когда встаю перед выбором. Обругать ни за что? Потратить время на себя? Проигнорировать? Или обратить внимание? Разделить радость? Подарить улыбку? Стоит крепко подумать, прежде чем действовать.