Глава 25. Будда - бар

   После занятий, Жорик пошёл искать Петьку в Будда – баре. Он закончил занятия гораздо позже, чем обещал Петьке: слегка поутру перепутал расписание. Потому, тот его наверняка уже не ждал. Жорик искал кафе, и несколько раз прошёл мимо. На улицу выходил маленький, скромный фасад с единственным окном. А вывеска, должно быть, вечером, в темноте - мигала всеми своими огоньками и переливалась, но сейчас была выключена, не светилась, и была почти незаметной.
   Да и Георгий был не слишком внимателен. Точнее: совсем рассеян.
   По-видимому, такое состояние объяснялось растрепанностью его чувств, неотвязными мыслями об институте и своей непредсказуемой будущности.
   Наконец, Жорик отыскал дверь Будда - бара и вошёл внутрь. В зале было абсолютно пусто, ни одного посетителя. Строгие, светло-серые стены, мягкий зелёный ковёр на полу, несколько небольших столиков, стойка у прилавка. За прилавком, вероятно, желающим наливали фиточай с мёдом или сок. При входе Георгий зацепил блестящую, подвешенную висюльку, и она мелодично отозвалась на прикосновение. Поэтому, вскоре за прилавком появилась девушка, что пряталась где-то до поры до времени. Длинноволосая, с тёмными блестящими волосами, на кончиках – светло-мелированными, очень высокая. Она, держа в руках книгу, смотрела на Жорика поверх очков с немым вопросом.
  - Что-то будете заказывать? - спросила она, наконец.
  - Я… Ищу Петю и Семён Семёновича… Похоже, что их сейчас нет? – спросил Жорик, картинно окинув взглядом пустое помещение.
  - Они – в зале для медитации и йоги, проходите в эту дверь, - сказала девушка.
   За дверью шли ступеньки вниз, а там Жорик попал в тренировочный зал, довольно обширный. Люди там действительно занимались йогой, но, по всей видимости, занятия недавно закончились; многие уже утомились и заняли лавочки, что располагались по краю мягкого пола. Жорик тоже присел на свободное место, неподалёку от входа. Рядом с собой он поставил сумку с кошкой, слегка приоткрыв её. Оттуда сразу высунулась любопытная мордочка - и спряталась снова.
   Вскоре занятие по йоге завершилось общей релаксацией, после которой ученики Семёна Семёновича стали постепенно расходиться. И наконец, в зале остались только учитель йоги, Семён Семёнович, ушедший в глубокую медитацию, и Петька, который тоже пока не заметил прихода друга.
   Вскоре главный тренер открыл глаза и пристально посмотрел на Жорика. Потом встал и подошёл к незнакомому ему человеку.
   - Вы пришли ко мне с проблемами? Или, на йогу записаться? – спросил он.
   - Нет. Я пришёл к Пете, - ответил Жорик.
   Петька обернулся, встал, подошёл, сел неподалёку от Жорика, по другую сторону сумки.
   Сумка при этом слегка зашевелилась.
   - Что там? – спросил Семён Семёнович, указав на неё.
   - Кошка, - правдиво ответил Жорик, осознавая нелепость ситуации. Он полностью открыл «молнию» и полностью открыл Мнемозину. Та на минуту ощерилась, наблюдая за йогом. Шерсть у неё стала дыбом.
  «Я доставил кошку... К её врагу?» - успел испугаться Жорик, но та обмякла, успокоилась и замурчала. Как бы говоря «всё в порядке».
  - Всё-таки, с проблемами, - подытожил Семён Семёнович. - Ну, что ж! Пройдёмте в мой кабинет! Знакомиться и чай пить…
   - Кристина! Мы – в кабинете, закрой входную дверь на ключ. И приготовь моего любимого, - крикнул он, подходя к лесенке. Затем, прошёл в кабинет, небольшое помещение с окном на улицу - а точнее, во внутренний двор. Окно занавешено шторой, длинный стол посередине, мягкие кресла и несколько шкафов вдоль стен. Семён Семёнович жестом пригласил обоих друзей присаживаться. Сам сел напротив Жорика, театрально плюхнувшись в кресло.
  - Ну, теперь рассказывай, - сказал он, поставив руки локтями на отполированный стол и оперев подбородок в кулачки. И добродушно посмотрел на неожиданного гостя.
   И что он должен был рассказывать? Жорик смутился. И вообще, они так с Петькой не договаривались: он шёл сюда поговорить исключительно с другом. Рассказать о своих проблемах: про комендантшу, проверки общежития и опасность для Мнемозины. Но, если рассказывать про всё это  незнакомому человеку, надо ведь вначале пояснить ему, что Мнемозина – не совсем обычная кошка. А ещё, наверное, рассказать и про себя, и про Масика, и про… Стоп!
   Как его занесло на повороте, однако.
 «И Петька молчит. И не скажет ведь тренеру: «Мы закончили – и я с этим парнем пойду домой, а по дороге поговорю». Или, что-нибудь в этом роде… Молчит, ждёт, как я буду выкручиваться», - подумал Жорик.
Общее молчание, тем временем, весьма затянулось.
  «По-моему, Семён Семёнович, этот йог… Он что-то делает сейчас со мной. Считывает с меня информацию? Гипнотизирует? Не знаю. Но что-то определённо происходит», - Жорик смутился ещё сильнее. Рассеянно погладил кошку, которая устроилась у него на коленях, свернулась в клубок и замурлыкала. Жорику вдруг показались такими нелепыми и невероятными последние события… «И… О чем именно мне стоит рассказывать?» - подумал он. Его собственное поведение неожиданно предстало ему в ином свете. Жорик вдруг полностью осознал, что недавно видел абсолютно бредовый сон про говорящую кошку. Вдобавок, после этого сна и встречи с комендантом он зачем-то унёс в спортивной сумке и таскал весь рабочий день с собой бедное животное… «Это, наверное, совсем ненормально; у меня что-то с головой. Я – псих», - так закончил раздумья преподаватель культурологии.
   - Похоже, что я – ненормальный, - наконец, выдавил он из себя.
   - Ну… Ненормальным быть – абсолютно нормально. А вот быть нормальным – намного ненормальней. Вдобавок, абсолютная масса людей так и не договорилась о том, что считать нормой. Обычно, нормой считается среднестатистический обыватель. А вот гении – явно, не норма. Таких, как они, больше нет. Единичные экземпляры. Так что, отставим в сторону философию и оценочные категории. Перейдём к делу. Расскажи, что ты видел, слышал, осязал – такое, что… Не вписывается в обыденную повседневность. И об этой кошке расскажи.
   Георгий даже не успел толком удивиться; в это время сюда зашла Кристина, та самая девушка, что стояла за барной стойкой. Она поставила перед Семёном Семёновичем высокий стакан с мохито, и тут же удалилась.
   Семен Семенович задумчиво перемешал коктейльной трубочкой лёд и мяту в жидкости в высоком стаканчике, всем видом показывая при этом, что готов внимательно слушать.
   И Жорик начал… Он рассказал об их с Петькой разговоре с Мнемозиной, об утренней облаве с комендантом и полицией, о странном чуваке в Петькиной пристройке, с которым он разговаривал сегодня и который исчез у него на глазах. Потом заметил, что это, должно быть, были глюки. Кроме комендантши и полицейского, конечно. Это – точно, была реальность. Даже воспалённый мозг вряд ли сотворил бы что-либо похожее. Но видимо он, Жорик, всё же переутомился, сидя за книгами. А также, перенервничал в последние дни из-за сложной обстановки на работе, на кафедре. И потому, совершенно утрачивает связь с реальностью.
  - Что ж… События ты изложил вполне последовательно, - заметил йог Семён Семёнович. – Это не похоже на психическое отклонение, отнюдь. Ничего, что я на «ты»? У меня просто такая манера общения…
  - Н-ничего, - ответил Жорик. И, действительно, его часто задевало, когда ему тыкали. Но, не в случае Семёна Семёновича. Его «ты» звучало просто и доверительно. И совсем не уничижающее. Не так, как, примеру «ты» Зинаиды Григорьевны или коменданта общежития.
   - Со всеми нами порой случаются события, которые мы объяснить не можем. Но мы, сразу или через некоторое время,  забываем факты и происшествия, выбивающие нас из привычной колеи. Это – защитная функция нашего разума. Человеку свойственно забывать.
   - И потому, многие учителя советуют выйти за пределы разума. Расширить сознание. И тогда… Совсем иная картина мира предстаёт перед глазами, - поддержал Семёна Семёновича Петька.
  - Картина мира… Что-то я такое слыхал от препода по философии, на первом курсе аспирантуры… Это – что-то типа всех представлений о мире, взятых вкупе? – спросил Жорик.
  - Картина мира – это картина мира. Простое и базовое понятие, - отрезал дальнейшую демагогию Петька. Похоже, с йогом он уже спелся. И когда успел?
   - Всё, о чем ты рассказал, существует на самом деле. Мы не можем ничего придумать. Даже самые фантастические миры, с большой долей вероятности, существуют в видимой или невидимой Вселенной. Она огромна. Но, более того, весь твой рассказ абсолютно правдив и рационален, - продолжил Семён Семёнович. – Я хочу… Поговорить с Мнемозиной. Когда она получит следующую возможность с нами побеседовать?
   - Кажется, она нам говорила, что  дня через два - точно? – вмешался Петька.
   - Да. Но… Вы что, мне поверили? – спросил Жорик у йога. - Я ведь… И сам себе иногда  не верю.
   - На свете очень много удивительных вещей. Но одна из самых удивительных – это понимание. И, если оно есть – оно есть, - загадочно ответил тот. – И я хочу… Поговорить с твоей кошкой. Ведь, выслушав тебя, я невольно стал соучастником событий. Причастным к этим происшествиям. И вы теперь – под моим покровительством, - при этом он так посмотрел на Жорика, что того пробрало до глубины души.
   «Он, наверное, не совсем человек», - подумал преподаватель культурологии.
  - Да, - глядя ему в глаза, сказал Семён Семёнович. Только «да», и ничего более не добавил.
   Только сейчас, Жорик вновь обратил внимание на свою кошку. Увлёкшись беседой С Семёном Семёновичем, он выпустил  её из внимания. А Мнемозина уже не мурлыкала у него на коленях, свернувшись клубочком. Она соскочила на соседнее кресло, и теперь её голова показалась над столом. Мнемозина внимательно разглядывала йога, в упор уставляясь на него своими проницательными глазами.
  «Должно быть, он… Действительно, не человек. Но Мнемозине он не опасен», - осознал Жорик.
  - Оставляй её здесь, у меня, - предложил тот. – В моё отсутствие никто не зайдёт в этот кабинет. А в моё присутствие я сам никого не пущу. Зал для медитаций и йоги – открыт. Слева у меня – ещё есть помещение, массажный кабинет; он совсем без окон, правда. Но, пока что, я все приёмы гостей перенесу туда.
   - Мнемозина, ты согласна? – спросил Жорик.
   - М-р, - мурлыкнула та.
  - А завтра... Приходи, как только сможешь, - добавил йог.
  И Жорик оставил кошку в Будда - баре.

  Когда он вернулся к себе, в его обычно тихом общежитии начал происходить какой-то кошмар; никогда раньше такого не было.
  Началось с того, что он вышел в туалет, и, поскольку соседа, живущего в соседней комнате, пока, вроде бы, дома не было, решил закрыть и общую дверь в коридорчик; у соседа тоже был ключ. Не успел он это сделать – дверь распахнулась ударом ноги. Жорик едва успел отскочить в сторону.
   Показался мощный торс и квадратная харя. Это тело произнесло:
  - Зачем запираешь! Ты один здесь живёшь, что ли?
  - Вас тут тоже не живёт, - ответил Жорик. – А с соседом мы сами разберёмся.
  Но тело уже вползло, и перегородило коридор.
  - Я тут теперь живу, не в этой комнате, а по соседству. Начальник охранного подразделения, между прочим. А здесь будет жить мой подчинённый. А ты, говорят, кошку держишь: кто-то видел. И кошкой у тебя пахнет. Потому, и дверь закрываешь: чтобы она не сбежала.
  Тем временем, за спиной этого квадрата с руками уже толпились люди. Пара студентов пялились с любопытством. Из-за их спин высовывалась тётка в бигудях, вся какая-то перекошенная. Она воскликнула гневно:
  - Правильно, а то подзаселили тут всяких; то чайник на кухне забудут, то плиту зальют.
  - Я не заливал, - ответил Жорик. – И вообще, я там редко бываю.
 - А ты с моей женой не спорь, - проорал худой верзила. - Я тебе сейчас морду набью. – И он тоже оказался в маленьком коридорчике, каким-то невероятным образом быстро протиснувшись мимо первого бугая. Этот верзила схватил Жорика за грудки и стал трясти. Послышался треск разрываемой рубашки, куда-то в сторону отлетел амулет, на котором порвалась тесёмка – второй, совсем недавно купленный. маленький молот Тора сгинул в неизвестность. Какой-то ещё парень, из числа вновь присоединившихся, незамедлительно приложил преподавателя головой о стенку. И ещё кто-то съездил ему кулаком по лицу.
   - Заходите, парни, к нему в комнату. Гляньте, где его кошка: тут должна быть кошка, - командовал начальник охранного подразделения.
  Оттеснив Георгия в сторону, в его комнату впёрлась целая толпа и устроила форменный обыск.
  Жорик в это время, опираясь спиной на стенку, медленно осел вниз.  Он был в сознании, но голова сильно кружилась, и всё плыло перед глазами. Встать он пока не мог, но пошарил вокруг себя рукой по полу, ища свой амулет. Его нигде не было.
   - В шкафу, в шкафу проверьте! И в тумбочке, - взвизгнул кто-то.
   - Нет её здесь. Нигде нет, - ответил ему главный.
   - Может, гуляет? На улице?
  Толпа разъярённых бегемотов вновь пронеслась мимо, только в обратном направлении. Побежали обыскивать улицу?
  Над Жориком нависла грузная туша.
  - Пожалуешься своему завкафедрой – в следующий раз ещё хуже будет. Залью тебе водки в глотку – и скажу, что ты здесь пил и дебоширил. Полицию вызову. А руку на меня поднимешь – вообще за решётку упеку.
  Георгий настолько растерялся, что ничего не ответил. Он по-прежнему сидел на корточках, прислонясь спиной к стенке, запрокинув назад голову: из носа, как он понял только сейчас, давно шла кровь, заливая рубашку.
   Мозг отказывался принимать реальность происходящего.
  Когда стало тихо, немного погодя, он встал, закрыл всё-таки дверь в коридор. Пошёл стирать рубашку, потом – выметать и мыть пол, и в общем, наводить порядок.  Закончив, зажёг на столе свечу, присел на кресло.
  «Кажется, надо доработать здесь до лета - и сматываться отсюда, подобру-поздорову.
    Амулета при уборке он так нигде и не нашёл.

   На следующий день, с больной головой, он еле провёл пары. Хорошо ещё, что их было только две: день был короткий, предпраздничный. Окончив занятия,  Жорик поплёлся в Будда – бар.
  Кафе было закрыто для посетителей; он постучался в окно, а потом – в дверь. Немного погодя, открыл ему сам хозяин.
  - Заходи, только быстро, - сказал он. – Мы тут – как на военном положении. Похоже, в осаде. За нами теперь тоже следят.
   Он провёл преподавателя в свой кабинет, где теперь жила Мнемозина.
  - Семён Семёнович, давайте, чайку выпьем, - предложил Петька. – Я заварю. Привет, Жорик! У тебя всё в порядке? На тебе что-то лица нет.
  Георгий вкратце рассказал то, что случилось вчера в общежитии.
  - Определённо, хотели найти кошку. Ну, а на мне оторвались, и весьма злостно, - закончил он.
  Семён Семёнович тем временем, опередив Петьку, сам поставил электрочайник.
  - Ребята, присаживайтесь. Перекусим, чайку глотнём. Вот сухофрукты, орехи… А ты, Георгий, вспомни все подробности. До мелочей.
  - Да, нечего тут особенно вспоминать… Ну, ещё бардак у меня устроили, в комнате. Вонь после них осталась.
  - Ничего не пропало? Из личных вещей? – поинтересовался йог.
  - Нет. Впрочем… Во время драки, у меня порвалась тесёмка на амулете, и он закатился куда-то…
  - Пропал? – спросил Семён Семёнович.
  - Искал его везде – не нашёл.
  - Плохо дело, - сказал йог. - Это - они. Их почерк, - и замолчал.
  - Что-нибудь считать по нему можно? Или, имея амулет, можно брать  пеленг? – предположил Жорик.
   - Догадливый ты... Ну, немного информации о тебе считать можно, с любой очень личной вещи. О том, что с тобой происходило в последние дни. Быть может, они теперь знают, что Мнемозина ищет Масика, - отвечал йог. – Скверные дела, ребята. Вряд ли они прямо сегодня ночью попытаются прорваться сюда. Ещё найти надо это место: обычный амулет, не обработанный, расплывчато выдаёт информацию, очень поверхностно, и очень выборочно. И только спецу, с особым даром. В общем, без паники! У меня с Петькой сейчас будет группа, а потом - ещё одна. Петька мне про ваши кошачьи похождения уже поведал, что мог. Я в курсе - и в игре. Вы под моей защитой. Если сможешь, Георий, пока ложись, отоспись здесь, в моём кабинете. Мы с Петькой днём дрыхли. А ночью будет у нас круглый стол с кошкой: Мнемозина должна заговорить. Накорми её пока. Есть колбаса в холодильнике. Я ей даже лоток с песком в уголке поставил. Здесь когда-то давно у Кристинки кошак жил: потом она сжалилась, домой его забрала. А в шкафу лоток до сих пор валялся. В общем, обустраивайся пока здесь. А кошка уже обустроена.
   - Хорошо, - кивнул Жорик, подумав о том, что Семён Семёнович - просто, какой-то человек-вулкан. Настолько полный энергией, что от него исходил особый жар.
 
   В кабинете, когда все остальные, выпив ещё по кружке зелёного чаю, ушли на занятия по йоге, Жорик покормил кошку. Потом составил два кресла вместе, залез в импровизированную колыбель, поджав ноги, и попытался уснуть.  В позе младенца в утробе матери. Вскоре пришла Мнемозина, свернулась у него под боком, тугим клубком.
   Жорик спал чутко, и потому проснулся, как только вошёл Петька. Увидев, что друг приоткрыл глаза, Петька сказал:
   - Одна группа отзанималась. Сейчас Семён Семёнович пошёл - ну, тут ещё одно помещение есть, налево от кафе – туда. Там он правит людям спины и делает массаж.  Потом у нас вторая группа.
   И Петька растянулся во весь рост, прямо на паласе:
   - Порасслабляюсь в шивасане. На всякий случай, будильник поставлю, чтобы группу не проспать. Вдруг – засну.
   И действительно – заснул…
   Когда же будильник заверещал петушиным голосом, то проснулся не только Петька, но и Жорик. И даже Мнемозина вздрогнула, приподняла голову, приоткрыла один глаз и понюхала воздух.
  - Пойду… На занятия. А ты спи ещё, - сказал Петька.
    Но Жорику уже не спалось. Он встал, вышел в зал, оставив Мнемозину спать на кресле. Присел в зале на уже знакомую лавочку. Сидел и смотрел, как люди дышат, выгибаются и растягиваются.
  Когда и эта группа ушла, Семён Семёнович сказал:
   - Ну что, ребята… Сейчас у меня ещё посетители: буддисты и кришнаиты. Вы, если хотите, присоединяйтесь. А нет – отдыхайте в кабинете. Кришнаиты попросились ко мне на время, им негде собираться. Принесут прасад, оденут сари, и будут петь. Вначале они всех угощают. Так на их службах положено.
   Действительно, скоро в зале появились вежливые, учтивые люди, стройные и приветливые. Они поставили лёгкие ширмы, быстро переоделись за ними в восточные одеяния. Временно повесили на затянутых серой материей стенах зала красочные изображения: прежде всего, Кришны. Потом достали блюда для прасада и зажгли ароматизированные палочки. В воздухе сразу разлился запах восточных благовоний. Из стереосистемы полились мантрические напевы.
   После этого, зал всё более наполнялся людьми. Они в той или иной мере были знакомы друг с другом, с кришнаизмом или с восточными учениями вообще. Лица многих были восторженными. Некоторые постоянно бубнили мантру «Харе, Кришна», а другие тихо переговаривались, сев на лавочки по краю, или сидели тихо и спокойно, по-восточному скрестив ноги, прямо на мягком полу зала.
   - Приветствую вас, гости! Рассаживайтесь, мы будем раздавать прасад. Так положено при наших собраниях, которые мы посвящаем богу Кришне, - сказала женщина в оранжевом сари.
   Те остальные, кто ещё стеснительно мялся у входа, тоже подошли и сели, прямо на полу. Все присутствующие получили миски с едой. В том числе – даже Жорик с Петькой. Пищу раздавали две женщины, одетые в сари. Блюдо оказалось приятным на вкус, состояло из риса, овощей и большого количества восточных приправ.
   Жорику такая пища понравилась. Он блаженно расслабился.
 Зря…
   - Фу, мне плохо от вашей кришнаитской еды! – завопила вдруг одна из пришедших дам. До этого, она сидела смирно и ни в чём не проявляла  раздражения. Высокая, полная, с невыразительным лицом, она опрокинула на пол миску, с отвращением морщась, - И вообще, ваши палочки благовонные затуманивают людям разум. Вот ты, русская женщина, которая родилась на христианской земле – зачем нацепила на себя эти тряпки? – обратилась она к ближайшей к ней женщине в сари.
   Тут же из общих рядов гостей, сидящих полукругом, выскочило человек пять молодых парней. Они бросились к дверям, открыли их - и сюда ворвались новые действующие лица. Похоже, провокационная фраза недовольной дамы была условным сигналом…
  - Братья христиане! Бейте поганых язычников! Не дадим втоптать в грязь веру отцов и дедов наших! – завопил один из вломившихся, с окладистой бородой и с визгливым голосом. В руках он держал плётку.
  - Казаки православные! Вперёд! – вторил ему второй, в синих спортивных штанах с лампасами и с бритым затылком, но оставленным впереди небольшим чубом.
   Они стали бить всех подряд: один хлестал по лицу мужчин, двое кидали на пол женщин, пинали ногами посуду с едой… Она, впрочем, не билась: полы были мягкие. Прежде всего, вломившиеся нападали на тех, кто был одет по-восточному. А те, кто были подсадными, засланными сюда, их сторонниками, били всех подряд.
    Вскоре двое, бородатый и чубатый, подскочили к тем женщинам, что были  в сари, и попытались сорвать с них одежду.
  - Так им, так! – вопила экзальтированная дама, та самая, которая не любила благовонные палочки и специи.
  Жорик и Петька давно вскочили, отбиваясь от нападавших, и сейчас намеревались сцепиться с тем, у которого в руках была плеть.
   Но их опередили: уже из дальнего угла за ширмой, где ставились диски с музыкой,  вышел вперёд, на середину зала, Семён Семёнович. И сейчас медленно, тяжёлой походкой, он тоже приближался к предводителю погромщиков. Бородатый заметил его и застыл на месте, следя за противником.
  Подойдя почти вплотную к предводителю, йог посмотрел на него леденящим душу взором. Вокруг наступила тишина.  Бородатый опустил плётку. И даже, спрятал её за спину.
   - Никак, смелый ты, как я погляжу, только женщин и детей избивать. И людей, которые подставляют другую щеку и практикуют ненасилие… Этому тебя учил твой христианский бог? – спросил он грозно.
   - Мы – русичи! Это – наша земля! И мы должны…, - начал бородатый, и вдруг осёкся.
   - Мы все – потомки той земли, что есть сердце нашего мира. В каждом из нас течёт кровь Великой Бхараты. А Иисус проповедовал любовь, - в абсолютной, глухой тишине, наступившей в зале, сказал Семён Семёнович. Было не просто тихо: магически тихо. Так, как бывает близ святых христианских мест, близ обителей и келий старцев. И в этой звенящей тишине, будто прикованные к полу, застыли те, кто пришёл сюда, чтобы избивать, устроить погром.  Ответные слова застыли в глотке у развязных молодчиков. Тихо, как паршивые псы, поджавшие хвост, и молча, поползли они к выходу. Последней вышла истеричная дама.
   Семён Семёнович пошёл и закрыл за ними входную дверь.
   Когда он вернулся, многие женщины плакали.
   Жорик окинул взглядом зал для йоги. У некоторых мужчин лица были в ссадинах, рассечены свежими царапинами или помяты. Досталось даже и ему самому: кто-то из так называемых «православных» успел засветить кулаком в скулу. Завтра будет синяк.
  Семён Семёнович быстро организовал уборку опрокинутой посуды; к счастью, большой котелок с прасадом остался в стороне. Когда все дружно навели порядок, Семён Семёнович сказал:
   - Друзья мои! К счастью, те, кто пришёл в дом нашей молитвы с камнем за пазухой, уже покинули эти стены. А теперь, можно и хвалу вознести господу: кто как умеет. Будем верить: в любовь, в чудо, в Кришну, в Шиву, в Христа… Будем возносить молитвы и петь мантры, потому что все мы идём к совершенству и Богу разными путями, но где-то на перекрёстке всех этих дорог сидит Будда, и всех нас ожидает. А с небес наблюдает Кришна - и улыбается. И мудрец Шива сидит в медитации вместе с Парвати на Кайласе. А потому… Будем петь. Боги хотят, чтобы мы… Просто были счастливы, - тихо и успокаивающе сказал Семён Семёнович.
   И церемония началась сначала…

   Когда гости разошлись, Семён Семёнович, Петька и Жорик остались втроём. Они по-прежнему сидели в зале и слушали мантры. Нужно было успокоиться, уравновеситься. Особенно, как раз теперь, йог кипел от негодования.
   - Настоящие русские всегда, во все времена, были веротерпимыми. Россия была многонациональной страной. А сейчас... Увы. У этих - метод убеждения - кулак. Дебилоиды, - выругался он.
   Внезапно, в зал для медитации ворвалась Мнемозина. Она отчаянно мяукала.
   - Кошка… Что-то хочет сказать… Что случилось, милая? – спросил Семён Семёнович.
   Мнемозина, зыркнув на него светящимися глазами, развернулась и выбежала обратно, в коридор и помчалась по направлению к кабинету.
   - Похоже, что она сама открыла дверь… С разбегу, лбом. Она в сильной тревоге, - сказал Жорик, устремляясь следом за кошкой.
   Он открыл дверь, перед которой застыла Мнемозина. Оттуда пахнуло гарью. Форточка была раскрыта, занавеска оборвана, на полу валялся подожжённый факел: палка с намотанной и просмоленной тряпкой. От неё уже загорелся палас, и пламя грозило перекинуться на стол, ножки которого внизу почернели. Жорик схватил со стола чайник и стал заливать пламя. Петька, который вбежал следом, распахнул настежь окно: в дыму можно задохнуться. Заглянувший было Семён Семёнович снова выбежал, и вскоре приволок огнетушитель. Его пена потушила пламя довольно быстро. Потом они проветрили комнату и закрыли на задвижку форточку.
  - Жаль, конечно, паласа. Новый придётся покупать. Однако, если бы не Мнемозина, могло быть и похуже, - сказал Семён Семёнович. – Кстати, где она? Где кошка?
   Её нигде не было.
   Петька заглянул под стол:
   - Да вот же она! Мнемозина, кис – кис!
   - С-сам кис – кис, - ответила ему кошка и странно заурчала.
   - Да ты, никак, смеёшься? – спросил ошарашенный Петька. – А я думал, ты сильно перепугалась. Иди сюда.
   - Погасите свет. Лучше всего, только свечу на столе зажгите. Ненавижу яркие лампочки, - сказала Мнемозина.
   - Пойдёмте отсюда в массажную. Там нет окон, - предложил Семён Семёнович. - Да и воздух получше.
   Они переместились в странную комнату, довольно маленькую. Там стояла только кушетка для массажа и несколько тренажёров в углу. Ещё, был  небольшой столик, на нём - электрочайник, а рядом - стул. Из ящика стола Семён Семёнович достал свечу и зажёг её, закрепив на столе капелькой воска, запалил благовонные палочки и выключил свет.  Кошка запрыгнула на стул, а все остальные заняли тахту.
  - Итак, есть вопросы? – спросила Мнемозина и посмотрела на йога, посверкивая глазами.
  - Почему именно Масик – будем называть вашего представителя этим славным именем – подвергся преследованию? – спросил тот. – Понятно, что они его вычислили. Как-то догадались, что он – не простой кот, а ваш представитель. Возможно, его прибор они искали: в той самой комнате, куда потом переселили Жорика… Но, не нашли. Вдобавок, они не могли знать наверняка, есть ли он там: Масик часто путешествовал по городу, и мог зарыть его в другом месте.
   - Кстати, когда я был Масиком, то ездил по городу с таксистом, и он меня узнал… Наверное, он раньше иногда катал по городу Масика, - вставил Жорик.
  - Но, - продолжал Семён Семёнович, – они, кто бы то ни был – что ж, хотели его поймать только затем, чтобы он выдал им, где спрятал трансформер? Вряд ли бы он рассказал об этом.
  - Не рассказал бы… Когда я в последний раз считывала эфирный след, оставленный им для таких, как я, он объяснял, что его хотят поймать по двум причинам: первая – хотят узнать побольше о нас, о нашей расе, выведать наши секреты. Подвергнуть исследованиям. А, во-вторых, он слишком многое теперь знает, - сказала Мнемозина. - Ну, и сперва пытались добыть браслет, пока он его не спрятал.
  - То есть, даже без браслета они посчитали его не простым котом?
  - Да.
  - Почему?
  - Я не знаю.
   - Что он мог узнать такого, крамольного, всего лишь в студенческой общаге города, затерянного на краю Вселенной? Какие такие тайны? – спросил Семён Семёнович.
   - Нас интересует совсем не то, что вас: не скрытые технологии, не  вооружение и не научные исследования. А всего лишь способы обработки землян, в большинстве своём – людей неплохих… Теми, кто здесь «просто играет», развлекается, как пьяные богачи в сафари. Теми, кто нам глубоко несимпатичен; они здесь ломают чужие судьбы и уничтожают планету, используя запрещённые в Галактике приёмы: воздействуя на чужой разум, подавляя чужую волю. Используя насилие над личностью. В результате, бедствия этой планеты уже даже Космос загрязняют ментальными эманациями горя.
  - Вы считаете, что на этой планете подспудно ведётся тотальная обработка населения? Наносится урон их коллективному разуму? И что такая обработка проявляется и в этом, конкретно взятом городе, и даже в институте? Что мог накопать ваш исследователь?
  - А вы считаете, что милый, провинциальный вуз, не слишком уж выдающийся, но имеющий свою профессуру, энтузиастов, своих любителей поэзии, музыки, изобразительного искусства, со сложившимся укладом и доброжелательным отношением к студентам – мог развалиться за короткое время просто так, сам по себе? Никто не дёргал здесь за определённые ниточки, не разъедал клеветой, не выставлял в управленцы всяческую дрянь, не спускал идиотских планов и директив, не сокращал неугодных преподавателей, не способствовал взяточничеству, не разрушал тонкую, эмоциональную сферу? – отвечала Мнемозина.
   - Это… делали они, внедренцы? Те, кого мы… ну, вы о нас всё знаете… называем «деятелями зазеркалья»? Потому, что они – почти наше отражение, только – с другим знаком… Мы хотим возродить здесь культуру – а они разрушить, мы хотим уничтожить бандформирования – они их лелеют. Мы хотим дать людям знания – они же, лишить их любых возможностей, - видимо, Семён Семёнович давал объяснения уже для Петьки с Жориком. - И что он мог он узнать нового об их методах, ваш Масик?
   - Детали. В которых, как известно, и скрывается дьявол. Масик узнал подробности: живя в студенческом общежитии, он бродил по нему, слушал всё, что находил интересным. А ещё, считывал тонкую информацию с людей… И теперь имеет явные  доказательства внедрения «деятелей зазеркалья» в земную культуру. А методы… Они везде у них одинаковы. Масику теперь есть, что рассказать о них и о наших общих врагах Лиге Миров. Этот заштатный институт оказался очень колоритным примером их влияния и методов уничтожения всего доброго и хорошего.
  - И враги почувствовали, что на них собран компромат?
  - Да. Информацию об этом Масик нам оставил. Они хотели поймать и сдать его своим дознавателям: решить таким путём две задачи. Избавиться от Масика – и выпытать из него наши секреты, в частности - найти браслет, - поведала Мнемозина.
  - Тогда, я считаю, нам нужно спешить, - оценил ситуацию йог. – Их дознаватели – это страшно. Это, как говорят ваши, представители нижних миров. Ребята, всё действительно очень серьёзно. Ваша планета не просто смердит так, что слышит аж Космос – но, методы, которые здесь применяются к живым, в том числе разумным, существам могут перекинуться и в другие места Галактики; это – как раковая опухоль. Больной социум – это заразно. И, в таких случаях, даже добрая и гуманная Лига сомневается: будет ли полезно лечение, или лучше эту опухоль просто удалить. Разве что, забрав некоторые души в иные миры, предварительно подвергнув очищению. Чем дальше зайдёт процесс деградации, тем вероятней полная ликвидация Лигой такой опухоли. И решать ваш вопрос будет она: Лига Миров. А нам, надо способствовать тому, чтобы материалы исследований, предпринятых героическим инопланетянином, которого вы знаете, как Масика, поскорее попали к союзным мирам, на рассмотрение. Наверняка, он накопал серьёзную информацию по поводу сотрудничества некоторых жителей Земли и представителей «деятелей зазеркалья». Похоже, последние хотят основать здесь свою базу.
  - Чтобы действовать, мне нужно взять его след. За те дни, что провела в общежитии, я считала оставленную им  информацию. Потом, искала по городу. Кое-что нашла около дома Зои. Но, далее - зашла в тупик. Не могу полностью оценить ситуацию. Теперь, выход один: попасть в квартиру к Зое. Там я напрямую поговорю с предполагаемым Масиком.
  - Предполагаемым? Возможна подстава? - уточнил йог.
  - Да. Быть может, они его схватили. А это - просто земной кот, которого подкинули к Зое. За домом следят, я насчитала от трёх до восьми соглядатаев.
  - Девушка, у которой жил... Или, живёт... Масик... В общем, Зоя, приглашала меня в гости. Я собирался пойти к ней завтра вечером, - сообщил Жорик. – Она приглашала меня на восьмое марта. Будет какой-то вечер, гости: должно быть, парни с гитарами и девушки – поэтессы.
  - Постойте! А почему мы должны помогать этому коту доставить материал в Лигу Миров? – вмешался вдруг Петька. – Как я понял, это же будет – компромат на нас, землян? И нам явно не поздоровится. Нас или распылят на атомы, или поставят на карантин.
  - Не совсем так, - ответил ему йог. – Ваша планета и без того в чёрном списке и на карантине. А Масик собирал отнюдь не компромат на вас. Собранный им материал, наоборот, обеляет коренных жителей Земли и говорит о страшных вещах, применяемых по отношению к вам. Так я понял? - спросил йог Мнемозину.
- Да. Он собрал компромат на те силы, что активно вмешиваются в вашу жизнь и уже совсем обнаглели. И приобрели опыт работы с вами, определённые методы. И Масик, и... я – хотим доказать Лиге, что среди землян, самих по себе, есть вполне обучаемые и хорошие люди. Только, слишком инертные, в большинстве своём. И потому, так легко поменять знак всей их цивилизации с плюса на минус: достаточно только сменить верхушку. То есть тех, кто правит. Что и было с вами проделано. И вот уже, вместо добропорядочных граждан получаются беспринципные подонки. А они… граждане эти – на самом деле, не от гнильцы так поступают – просто, хотят жить тихо и кормить свою семью. И только.  А для Лиги, я думаю, имеет большое значение, управляет ли вами шайка негодяев, выстраивая тут свою незримую диктатуру – или же, вы просто плохи по своей природе. И неисправимы. Болезни вашего социума, генетические отклонения, называемые «отрицательной селекцией», тотальное разделение людей – всё это, полагаю, можно вылечить. Если выкорчевать сначала с планеты всяческий инородный сброд, который мутит здесь воду. А, чтобы это сделать, нужно о них знать побольше. И о их методах – тоже.
- И у Масика точно был богатый материал, собранный на отдельно взятом городе. И…о конкретных тварях. Правильно я рассуждаю? – спросил Семён Семёнович.
  - Правильно, - ответила кошка. – Эта информация, с доказательствами – записями свидетельств, взятых с эфирных слоёв – должна попасть к Лиге. И она тогда решит, что с вами, то есть, людьми, делать. Я так понимаю, что наши враги хотят, чтобы ваше общество уничтожило само себя, изнутри, и довело до изнеможения планету. Тогда они, под видом спасателей Вселенной, явятся сюда и добьют остатки вашего населения – под видом спасения от вас Галактики… И, в качестве приза, получат эту планету и создадут здесь свою базу. И пригласят сюда своих союзников - представителей нижних миров. Какой бы материал не собрал Масик – но он явно не желал для вас такого развития ситуации. Вас надо лечить, а не жечь напалмом. А прежде, вам надо дать независимость, не позволять, чтобы вами управляли. Ввести строжайший контроль Лиги за этой планетой.
  - В любом случае, Масик собрал объективную информацию. И цивилизация…этих котов – уж точно не те, кого нужно бояться человечеству, - сказал Семён Семёнович.
  - Котов… А как вы сами называете себя? – спросил Жорик у Мнемозины.
  - Может быть, я расскажу тебе о нас… В одном из твоих снов. Но, не сейчас, не здесь. Отставим лирику, пока мы все подвержены большой опасности, - сказала Мнемозина. – А она продлится, пока опасности подвержен Масик, и собранная им информация ещё не достигла Лиги. Он отправит её туда моментально, как только окажется на нашей базе…
- Почему он, когда подвергся опасности, ещё имея браслет – не ушёл отсюда, напрямую, и без проволочек? Вы ведь так умеете? - спросил Семён Семёнович.
- Да. Это называется, «уйти по лучу». Но, при таком перемещении, тонкую эфирную информацию, считанную с других, он утратил бы. То, что видел не сам, непосредственно, а что считал с людей и... котов. Мы можем транслировать подобную информацию на лунную базу, только объединяясь вместе. А рядом с ним никого из наших не было. Он действовал в одиночку.
- Какими путями вообще можно сохранить всё то, что он собрал?
- Есть несколько способов... Вызвать летающий аппарат, чтобы его забрали. Или, если его переправит по лучу на базу не он сам, а другой наш представитель.
- Как всё сложно! - воскликнул Петька.
- А ты? Ты можешь его так переправить?
- Да. Если, он согласится. И с его браслетом. Тогда, это будет не сложней, чем переправить простой блок информации. Масик как бы сам будет подобием информации… А я отправлю его по лучу.
  - Усы, лапы и хвост – вот его документы? – хихикнул Семён Семёнович.
  - Ага… Любите земные мультики? - удивилась Мнемозина.
- По уши погряз уже в земной культуре, - подтвердил йог.
- Итак, если встречусь я, имея его браслет, и сам Масик – то, при его согласии, он моментально окажется на обратной стороне Луны. Только, не было бы слишком поздно... Если он схвачен...
  - Нет, мы найдём его, Мнемозина! – воскликнул Жорик. - Он у Зои.
  - Так, ты возьмёшь меня к Зое? – спросила кошка.
  - Возьму, - ответил Жорик. - Завтра вечером.
   Вскоре, Мнемозина утратила возможность общения: слишком устала. Тогда она свернулась на стуле тугим клубком, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

  - И ты, Жорик, хочешь взять с собой кошку? На свидание с Зоей, о котором ты мечтал, которое выстрадал? Но ведь ты… Почувствуешь себя там полным идиотом, - сказал Петька, когда они втроём вышли из массажного кабинета.
  - У него нет выбора, - отрезал йог. – Но… В этой поздней прогулке таится,  судя по всему, большая для Георгия опасность. И потому мы, Петя, будем поджидать его. Возле того самого дома. Он идёт на очень опасное дело. Ты же слышал: за домом Зои следят. Тем не менее, раса, к которой принадлежит Мнемозина – это раса необычайно чувствительных и высокоорганизованных существ. У неё должно всё получиться. Если, конечно, там будет Масик - тогда она переправит его на их базу. И нас, во всяком случае, по этому поводу - оставят в покое.
  - Но... Как она сделает это при людях? Там же будет толпа! - воскликнул Жорик.
  - Легко, - ответил Семён Семёнович. - А потом, она сотрёт из памяти присутствующих... Некоторую ненужную им информацию. Ты, Петя, подтверждаешь, что она это может?
  - Ну... Да, - ответил тот.
  - Я приду за кошкой завтра вечером, - сказал Жорик. – Часов в пять - шесть. У Зои собираются примерно в семь – восемь, и будут сидеть допоздна; или даже до самого утра.
  - Нет, мы не можем рисковать успехом такого важного мероприятия, - возразил йог. - Никуда ты сейчас не пойдёшь. Ни в какую общагу. Поспишь в комнате йоги, я закидаю тебя одеялами. Петька - тоже. Сам я буду в кабинете, посижу за компьютером. С утра - пожалуйста, выходи и гуляй, где хочешь. Но, не сейчас.

   Роскошно раскинувшемуся на одном ватном одеяле, тепло укрытому двумя шерстяными сверху, с Мнемозиной под боком  Георгию снился прекрасный сон: Масик и Мнемозина, в кошачьем облике, идущие по лунной поверхности. Их глаза излучали сияние, и на мордах были счастливые, блаженные улыбки. Потом лунные коты плыли среди звёзд, распушив хвосты, как кометы; их сопровождало неземное пение.
  А в глазах… В их глазах отражалась Вселенная.