Записки Старика Борисыча. Как мы снимали кино

В тот год Вера с Колей решили пожениться. А почему бы нет? Наша доблестная компания студентов-физиков восприняла это как очевидный с точки зрения физики факт. То есть, если два атома летают рядышком, то естественно, они склеятся в одну молекулу.
Но вопрос был не в том. Напоминаю, мы – студенты, а молодым надо что-то подарить на свадьбу. Тем более, они же из нашей компании. Объясняю. С одной стороны, речь не стояла ни  о шкафах или там, постелях и пододеяльниках – не сиротки. С другой стороны – хотелось чего-то такого, чтобы ну типа «на всю оставшуюся жизнь». А с третьей стороны – мы же – студенты, и стипендии хватает исключительно на пиво, реже на «шмурдяк» , а еще реже на водку.
Оргкомитет – наша компания, к  которой, кстати, принадлежали «молодожены» напрягался так… Забыл, кто написал песню про два монастыря, но пару строк не  удержусь процитировать

…Потом мужчины долго заседали,
И обсуждали план работ на год.
А в это время женщины копали,
И продвигались женщины вперед!

И вот кто-то из них, красивых, но умных (не, девки наши были «супер» - не даром же мы их подбирали (не в том смысле, что там они ни кому не были нужны, а с в том смысле, как подбирают артефакты в коллекции)  с математического отделения и филологинь, сказала, - а фотоаппарат у них есть?
Эта фраза подействовала на меня как упавшее яблоко на Ньютона.
-Есть, есть! – кинокамера! Во! И на сдачу бачок для проявки кинопленки. И можно зафиксировать все свадебные торжества, а так же последующие интересные моменты супружеской жизни (ну, это пусть сами молодые и фиксируют).
Тут надо обязательно отметить, что у меня уже начиналась то ли литошизопарнойя, развитию которой весьма способствовал мой тогдашний друг Андрюша Лихачев (где ты, ныне?). И мы с ним на лекциях по теории машин и механизмов увлеченно «ковали» роман, названия которого я уже не помню, но пару цитат не удержусь привести: «Агент Афедрон-000, выскочив с сотового этажа небоскреба и придя на копчик, в сердцах сказал: проклятые глюкане, третий звездолёт угоняют!» Или: « Артык, вскричала Айна, в тоске ломая себе все четыре руки… Айна, вскричал Артык, и потянулся к ней всеми своими шестью губами…». В общем, фантазия наша удержу не знала
Видимо у всех из нашей компании были тогда в шкафу скелеты подобного рода.
И еще. Стоило это (не забыли – мы же были студенты) вполне нам по карману. О, Господи, да о чем говорить. Несколько позже я купил себе полупрофессиональную камеру 16-ти миллиметровый «Красногорск» за 350 рублей. А  бутылка водки, для сравнения  в то же время стоила всего 6 рублей. А зарплата у меня была 400 р. Но «Красногорск» - это же по тем временам советский Мерседес от кинокамер! И за такие деньги...
Так что «Кварц», бачок для проявки  и даже проектор под тем же названием вполне оказались по карману бедным студентам тех времен.
Ну, свадьба отгуляна, до сессии еще далеко, а на дворе весна, ранняя, но теплая. И понятно нам стало, что пора снимать кино. А что, такая техника – и простаивает даром!
Со времен, ну не Люмьера, но, по крайней мере, Эйзенштейна, лично мне стало понятно, что любое кино (хотя мне больше нравится архаичное «фильма») начинается со сценария. А точнее с некой такой задумки – об чем снимать.
Да, кто хоть раз побывал в наших раях (хотел написать «краях», но я ошибся, и, по-моему, в правильную сторону), тот сразу бы понял, что снимать нужно исключительно вестерн. А что? Природа соответствует, да и от джигита до ковбоя расстоянье небольшое. Идея снять вестерн очень пришлась по душе нашей компании. Ведь дух «Великолепной семерки»  с великолепным Юлом Бриннером  все еще ощутимо витал в воздухе. «Никогда не думал, что для того, чтобы попасть на кладбище нужно быть еще чем-то кроме трупа»
Но пред нами встал вопрос о сценарии. И мы решили устроить мозговой штурм. И мы его таки устроили! Алкоголя было как раз в пропорции между стипендией и креативом.
Итак, сюжет (раскадровку мы решили делать по методу Дзиги Вертова, по месту и обстоятельствам, то есть, если режиссер решит, что надо снимать крупным планом окурок, торчащий из урны, мы его снимем!).
Молодая и красивая наследница не хилого ранчо отдает свое сердце бедному, но красивому и благородному герою. Злодейский злодей  хочет завладеть наследством красавицы и для чего решается на злодеяние: красавца-героя убить, а красавицу и наследницу похитить и держать в «черном теле», пока она не согласится стать его женой. Начало драмы и по сию пору поражает меня оригинальностью замысла.
Злодей подслушивает разговор героини с героем, в котором тот назначает ей свидание на «их» поляне для окончательного выяснения матримониальных проблем. Злодей тут же разрабатывает коварный план, который состоит в похищении героини с места свидания. Для похищения злодей и подкупает несколько индейцев, которые за соответствующую дозу шмурдяка готовы были бы похитить и самого декана, тем более, что дело клонилось к сессии.
Но коварные планы злодейца становятся известными слуге красавицы старому негру Юпитеру (подслушал, сука) и он спешит на встречу, которую, прикинувшись белым и пушистым, назначает ей злодеец. Ну, надо же предупредить свою госпожу о готовящемся злоумыслии!
Сейчас, вспоминая о тех светлых временах я высоко оцениваю не только оригинальность замысла, но и его логику. Что бы, например, этому верному слуге не раскрыть своей хозяйке гадский умысел еще дома. Таки нет! Он отпускает ее на свидание, а потом мчится туда…
По умолчанию, и героиня и злодеец едут на роковое свидание на мустангах. Тут надо отметить, что с мустангами у нас была конкретная напряженка, поэтому и «по умолчанию». Старый же добрый негр Юпитер лупит туда пешком. Ну и, разумеется, находит вместо героини «искры непогасшего костра». Пытаясь найти в угольях следы злодеяния он подставляет спину коварным индейцам, которые уже схватили и сдали свою прекрасную добычу злодейцу и вернулись на место преступления, чтобы замести следы. Итог – старый добрый негр Юпитер получает в спину коварную индейскую стрелу.
Но долг перед красавицей хозяйкой много сильнее смерти, поэтому он (Юпитер) не подыхает, пока на этой поляне не появляется геройский герой (чего он туда приперся? Ах, да, интуиция и вообще, экзистенциализм и прочее…). Но старый добрый негр Юпитер на последнем издыхании рассказывает герою, как его возлюбленную умыкнул этот злодейский злодеец. Причем приводит такие подробности, от которых холодеет сердце. Оказывается, чтобы сломить ее сопротивление и поколебать моральные устои он поил ее лимонадом, который разбавлял изрядной долей «Плодово-ягодного» за 1 р. 17 коп . Ясно, что после такого коктейля пуритане, а красавица была пуританкой, нервно курят в сторонке, если у них еще хватало на это здоровья.
Изложив все эти перипетии геройскому герою, старый добрый негр Юпитер умирает в страшных муках. Герой проливает скупую мужскую слезу и прется наказывать героя, а заодно и выручать свою суженную.
Понятно, что он таки настигает злодея. Дальше – смертельная схватка в каком-нибудь экзотическом пейзаже. Героя долго и нудно избивает злодей, но, в конце концов, злодей напарывается на собственный ножичек, который с кровью в дланях выворачивает из его рук герой… и так шестнадцать раз.
 Не, ну, конечно не «Великолепная семерка», но и фильм – то по определению собирался быть малобютжетным. Но, как говорится, у нас было. А было у нас два ружья, которые вполне могли сойти за винчестеры, здоровенный штык, которым в конце концов герой «успокаивал» злодея, и еще, может быть самое важное – коробка театрального грима.
В общем, сценарий прошел. Следующий банкет был посвящен распределению ролей. Тут тоже возникли вопросы. Естественно, роль героини досталась Верке. Ну, во-первых, красивая, а во вторых… да она и сейчас почти такая. А вот роль героя ее мужу не досталась. Было сказано – камера твоя, вот и стой за камерой, главным оператором. Коля очень нервничал. Ведь в конце фильма герой должен был наносить героине крупноплановый поцелуй в диафрагму. А бедный Коля должен был все это снимать.
Вот тут пришло время конкретизировать нашу съемочную группу. Итак.
Главный герой - Жек (Принц). Высокий блондин в … ну дальше, кто знает, то продолжит.
Злодейский злодей – Вовка (Книгин). Тоже блондин, но мы ему собирались зачернить бровки и подрисовать гадские усики. Очень стал бы похож.
Коварные индейцы – еще два  Володи (Дон Фофо, и Балдежник). Для придания им хотя бы какого-то индейского антуража пришлось нарвать целый сноп папоротников, которые мы при гриме и напихали им в разные места и разрисовать морды белыми и красными полосами.
Каскадер – Сашка (Степан). Атлетический юноша. Когда в «последней схватке» герой и злодей делали акробатические трюки, то на самом деле их делал Степан. В промежутках жарил шашлыки.
Старый добрый негр Юпитер – ваш покорный слуга. Дело в том, что у меня у единственного в съемочной группе были белые штаны (забегая вперед скажу, что после съемок они таким быть 0перестали). Ну и поскольку меня назначили режиссером фильма, то я выбрал роль, в которой меня быстро убивают, чтобы после этого я бы мог без помех ваять наш эпохальный вестерн, направляя в русло мировой кинематографии.
А на камере был Коля. Ну его же камера…
Да, еще был штатив. Маленький, но настолько похож на настоящий, что на его ручку можно было вывести тросик спуска камеры, а вращая головку, делать приличные панорамы.
И вот, наконец, наступил первый съемочный день – воскресенье. Наша доблестная группа погружается в автобус и едет на Белую речку. Помимо всех аксессуаров, необходимых для съемки, типа ружей и т.п. «в резерве главного командования» имелось в наличии достаточное количество согревающих напитков (достаточность количества объяснялась не алкоголизмом, а тем, что весна была все-таки ранней, а вода в горной речке – холодной. Ну и кастрюля шашлыка – какая съемка на пленере без оного?) Слушайте, мы же даже «хлопушку» сделали. Кусок фанеры с болтающейся на гвозде планкой. Правда, ее мы забыли дома.
Пленер был супер! Поляна широкая и живописная, что на ней бы и стадо мустангов могло бы устроить нехилый стипль-чез. Но не было их у нас. Сбоку  по поляне протекал маленький, но шустрый ручеек. А кончалась поляна откосом, метра четыре высотой. И вот тот самый ручеек с этого откоса падал вполне себе серьезным водопадиком, причем не по откосу, а оставляя достаточно пространства между стенкой откоса и местом его падения.
Ясно стало  ежу, что финальная схватка героя и злодейца должна происходить именно здесь, и чтобы их лица – у одного обуреваемое жаждой справедливой мести, а у другого – лютой злобой, перекрывали струи летящей на них воды.
Дальше – грим. Ну, индейцев не столько гримировали, сколько увешивали папоротниками, лопухами и прочей флорой. Со злдоейцем тоже было просто. Подрисовали тонкие черные усики, подчернили бровки (а был он откровенным блондином), внеся в его внешность этакую злодейскую гадскость.
А вот со мной, старым добрым негром Юпитером пришлось повозиться более изрядно. Прежде всего, мне нужно было загримировать морду лица полностью. Во вторых, нужно было загримировать руки почти до плеч и ноги почти до колен. Вы же понимаете, что рабы в ту пору в Америке ходили босиком. И оказалось, что если мазать меня чисто черным гримом, то это не есть правильно, ибо тогда я начинаю походить на участника советских джаз-бандов начала становления Советской власти (см. фильм «Мы из джаза»). Оказалось, что лучше всего подходит смесь из коричневого, темно вишневого и, совсем немножечко, черного тонов. Так вот меня и зашпаклевали.
Первая сцена. Юпитер на поляне осматривает следы костра и убеждается в том, что героиня была похищена. «Мотор, камера…». Из кустов появляются Дон Фофо и Балдежник в «прикиде» индейских таких индейцев. Они целятся из луков в бедного Юпитера. Правда в момент выстрела у Дона Фофо спадает его юбка, сплетенная из листьев папоротника.
 Вот тут требуется некое пояснение. Луки у наших индейцев хоть и уступали знаменитому тисовому луку Робин Гуда, но были сделаны из имеющегося под рукой орешника, а тетива у них была из гитарных струн, и били они вовсе не хило. А вот теперь подумайте, как натянуть лук и выстрелить из него, когда одной рукой ты должен поддерживать спадающие вместе с юбкой, извиняюсь, трусы. То есть стрелять нужно одной рукой. Как?
 Тут напрашиваются несколько вариантов.
 Первый. Лук ты держишь этой рукой, а тетиву и стрелу зубами. Правда, если зубы у тебя не очень (а откуда у студентов тех лет они были «очень»?), то есть большая вероятность, что тетива спустится раньше времени и вдогонку за стрелой  полетят и твои зубы.
Второй вариант. Ты держишь зубами не тетиву со стрелой, а сам лук. Но тогда при выстреле, даже если хвостовик стрелы не угодит тебе в глаз, то по морде тетивой ты точно получишь. Конечно, «мужчину шрамы украшают…», но мы же тогда это так не воспринимали.
Третий вариант. Говорят, что некоторые народы успешно применяли тактику, когда лук зажимался ногами. Тогда его можно было вроде натянуть одной рукой. Но народы сии  явно жили не в те времена и не в тех местах, о которых поведывала фильма.
 Какой способ выбрал Дон Фофо, нам до сих пор не известно. Но выстрелив, он падает ниц, подставляя ласковому весеннему солнышку свои тощие бледные ягодицы (все таки, юбка и трусы с него спали). Сцена, особенно по нынешним временам, приобретает несколько двусмысленный характер. Конечно, в силу экзотичности техники стрельбы он не попадает. Поэтому роковой выстрел наносит Балдежник, но при этом стреляет так, что мне надо падать лицом в костер.
Ну, я тогда еще относился к своему лицу с достаточным пиететом, чтобы украшать его ожогами. Пришлось хватать первую подходящую по длине и прямизне ветку, прислонять ее к груди и, изображая муки убиенного коварной стрелой, падать на землю так, чтобы все-таки не угодить в костер. Правда, стреляли они мне в спину, а стрела торчала из груди, но может это был такой режиссерский ход? Да, моя белая футболка (а в чем еще ходили негры?) была конкретно испорчена, потому как наш оператор Коля (из мести, наверное, что ему не дали роль главного героя) заявил, что тут нужен крупный план. Для этого Верка выдавила мне на футболку пол помидора, и после того, как эта жижа впиталась, Колька с какой-то садисткой усмешкой таки сделал «крупняк».
Пока до трюковых сцен еще дело не дошло, и Степан был как бы, не при деле, ему поручили жарить шашлыки. Делал он это, надо сказать, с большим профессионализмом. Однако тут возникла некоторая сложность. В какой-то момент съемочная группа заметила, что он слишком много внимания уделяет дегустации. А контроль за Степаном, сами понимаете, это нарушение творческого процесса. Да, кстати, это уже более поздние изменения в сценарий – Степан играл друга героя, который выследил и жестоко отомсти индейцам – убивцам. Правда, это обошлось нам дорого. Мертвые индейцы с удовольствием присоединились к дегустации шашлыка, и все увещевания о том, что мертвый индеец не может так много жрать, не произвели на них впечатления.
Правда, Степан все-таки занял заслуженное место на киноолимпе, сыграв мустанга. О нет, мы его не взнуздывали и не гримировали под лошадь. Но на краю поляны росли плотные и высокие в рост человека кусты. И это мы использовали, чтобы отснять погоню героя за злодеем. Сперва Книгин скакал верхом на Степане, постреливая из ружья (холостыми, разумеется). Затем на Степане скакал Принц, столь же лих стреляя злодею в вдогонку. Разумеется, самого Степана из-за кустов видно не было. Но то, как на нем гарцевали и Книгин и Принц создавало полное ощущение, что под ними горячие четвероногие сыны прерий.
Но вот съемки подошли к своей финальной сцене. В кровавой схватке схватываются герой и злодей. Что тут сказать. Не смотря на неумеренное тестирование шашлыка и шмурдяка, Степан поставил им великолепную драку.
Итак – фон. Берег горной речки. Метра четыре гальки и четырехметровый обрыв, с которого струится самый настоящий водопад. А над водопадиком небольшой, но очень киногеничный грот. Как и водопад, маленький.
И вот под этими струями льющейся сверху воды, герой и злодей фехтуют ножами (один из них действительно был штык, времен скорее Первой Мировой, чем Второй). Второй же нож был позаимствован на чьей-то кухне за свой размер и устрашаемость. Удары и выпады чередовались с бешеной скоростью и с остановками, на то, чтобы Верка, которая по совместительству выполняла функции гримера, могла бы нанести на тела и лица обоих «жуткие кровавые» раны.
Ненависть, гнев, жажда мести и кровь витали над местом схватки. И когда они оба перешли к кулачном бою, выбивши из рук друг у друга свое смертельное оружие, то накал перешел в апогей. Подножки, удары следовали один за другим. Дело дошло до бросков через головы, причем приземление приходилось в стремнину реки. И то злодей, то герой, выбираясь из нее и шумно  отфыркиваясь (преувеличение – фильма была немая), тянулись к лежащему на берегу кинжалу.
За такой динамикой, за таким напряжением никто и не заметил, что из одежды и на герое и на злодее только плавки, причем соответствующие моде отнюдь не времен американского фронтира. Но это же мелочи, не так ли? А речка-то в это время, нужно сказать, отнюдь не радовала теплом. Так что не зависимо от исхода схватки и злодей и герой дружно решили, что лучше по окончанию съемок переодеться в сухое и теплое.
И тут, злодей, как всегда, выбравшись чуть раньше на берег чем герой, кинул ему в глаза горсть песка (да не было там песка – одна галька) и завладел кинжалом. Начался последний смертельный танец. Злодей загоняет героя под водопад и уже собирается нанести роковой удар…
Крупный план: лицо злодея со злодейской усмешкой победителя.
Следующий крупный план: лицо героя, героически стиснувшего зубы в понимании того, что кто, кроме нас?
И последним, чудовищным усилием, изнемогая от нанесенных злодеем ран, герой перехватывает руку с роковым кинжалом и направляет ее точно под мышку Книгину. Фу-у-у!. Стоп, камера! Снято!
Верка мажет Книгинскую подмышку кровавым гримом. После чего камера запускается и злодей, истекая кровью, падает под водопад. Хорошо снимать через водопад – не видно, что кинжал торчит не из груди или там, например, живота, а из подмышки.
Герой пытается встать на ноги, делает это с трудом. Но труд его быстро вознаграждается, потому что из грота над водопадом выскакивает героиня и падает в объятия героя. После таких проявлений восторга герой, который по сюжету никак не должен твердо стоять на ногах, вдруг восстает, как птица-Феникс из праха и заключает героиню в свои объятия.
Все! Финал. Поцелуй в диафрагму. Я четко слышу скрежет зубов Кольки, Верочкиного мужа. Он же, бедный, не только не может оторваться от камеры, но зараза-режиссер требует повтора кадра в крупняке! Снято!
И мы уже сидим у костра, как говорится, веселые и довольные, доедаем не слопанный Степаном шашлык, допиваем недопитый им и убиенными индейцами (Доном Фофо и Балдежником) шмурдяк, и проникаемся своей причастностью к великому искусству.
И вот тут радость творчества постепенно начинает переходить в трагедию. И ведь не для всех, а конкретно, для меня.
Мы собираемся домой. И нужно разгримировываться. Что там разгримировываться герою – стер подрисованные бровки. Или злодею – у него кроме бровок еще и усики. Даже индейцам – разноцветные полосы с мордас стереть – не есть проблема. А каково мне - старому доброму негру Юпитеру?
На мне это грима – килограмм, причем трех цветов. Ну мы же не знали тогда, что грим нужно накладывать не на голую кожу, а на подложку, например, вазелин. Я пытаюсь стереть с себя все эти краски, но чем больше тру, тем более страшный облик приобретаю.
А друзья мои наотрез отказываются ехать со мной в одном автобусе и ставят меня перед альтернативой. Либо я остаюсь здесь до утра, пока они не привезут, как я понял, ацетон, либо… Я согласился на втором варианте.
И они загоняют меня в горную речку, холодную, между прочим, особенно к вечеру, и начинают отирать «негритянский» грим песком со дна, как хозяйки в свое время оттирали кастрюли.
Незабываемые, я вам доложу, ощущения. Время от времени они извлекали меня из горного потока, критически качали головами и начинали оттирать снова. Наконец, эта «китайская пытка водой» на их взгляд привела меня к виду, ну, более-менее, похожему на человеческий, хотя…
И тем н менее в автобусе они запрятали меня в самый дальний угол самого заднего сидения. Знаете, в то время негр в Балкарии был существом весьма экзотическим, а уж негр, больной каким-то экзотическим заболеванием, когда все его части тела… Хорошо каким-тот там ягуарам – у них шкура покрыта значительно меньшим количеством цветных пятен. Это я, когда до дома добрался и посмотрелся в зеркало, понял. Понял также, почему народ, который на последнем автобусе ехал в Нальчик не занимал не то что заднее сидение, куда меня впихнули, но и еще предшествующий ряд сидений. А то! Сидит личность в бывших некогда белых штанах. Происхождение не понятно, но на лицо какое-то жуткое кожное заболевание, выражающееся в пятнах разных цветов – от светло коричневого до черного на лице и остальных конечностях. Да еще на коленях рюкзак, из которого выглядывают два достаточно внушительного вида ружейных ствола. Да я бы сам испугался ехать с таким типом не то что на одном сидении, но и в одном автобусе.
Насчет подложки к гриму мне мама объяснила на следующий день, попеняв, что теперь отстирывать простыни ей долго придется, а свои чудные белые штаны я могу просто выбросить, потому как они уже никогда не будут белыми, хотя может быть, некоторое время будут чудными.
Для себя же я решил, что никогда больше не буду сниматься в гриме. Но после монтажа не только многие с нашего курса, но и наши «подруги-врагини-филилогини» побывал на просмотре дома у Кольки с Веркой и все были в восторге. А о количестве выпитого на этих банкетах шмурдяка я скромно умалчиваю….

P.S. Посвящение Бельмондо

Усядьтесь удобненько в мягоньком кресле,
Прочистите ушки, протрите глаза.
Я вновь на экране, я вновь перед вами,
И вновь восхищенно шумит кинозал.

Всю жизнь я в погоне в огне или в драке,
Судьба супермена отнюдь не легка,
Но зритель заплатит за выигрышный ракурс,
А у меня уж не дрогнет рука!

                Шоссе – под колеса, и скорость под двести,
                Налево – обрыв, а направо – скала.
                Лечу через пропасть в своем Мерседесе,
                И вновь восхищенно шумит кинозал.

Шикарная очередная красотка,
Спасенная мной, поднесет мне бокал.
А после отдастся красиво и ловко…
И вновь восхищенно шумит кинозал.

Распахнуты все предо мною постели,
        Любой супермен это – супер самец,
        Но зритель оплатит и страсти и тело…
        Улыбка, финал, затемненье, конец.