Г. Сорока. Вид на озеро в имении Островки

    Ну что это за фамилия, Сорока. А это вовсе и не фамилия. Это прозвище, которое будущий художник получил в раннем детстве. Мальчик был очень шустрый, на месте не мог усидеть-устоять. Весь в движении. Был гиперактивным, как скажут сегодня. И рот он тоже не закрывал. Его речь звонкая и неутомимая, походила на трещание сороки. Ну и прозвали его сорокой.  Позже, как водится, прозвище стало фамилией. Какой бы смешной не была его фамилия, но благодаря ей мы его знаем, как художника. Очень хорошего художника. Со своим стилем и живописным почерком, легко узнаваемым.

      Он прожил не очень длинную жизнь. Жизнь, наполненную радостями и горечью, удачами и неудачами, везеньями и глубокими разочарованиями, закончившуюся так печально. Самоубийством на сорок втором году жизни.

    Настоящая фамилия его была Васильев. Начало его жизни тоже не сказать, чтобы было очень радостным. Он родился крепостным. То есть, с рождения  он уже стал чьей-то собственностью. Как вещь, которую можно  купить-продать. Вещью одушевленной. Получил он свободу только в 1861 году по известн6ому указу. Но и освобождение радости ему  тоже не принесло. Напротив. Долгожданная свобода, пусть и косвенно, но стала причиной его смерти.
   
     Хозяева Сороки дворяне Милюковы происходили из крещеных татар. В 1838 году состоялся раздел владений Петра Милюкова между его сыновьями. Усадьба Островки и деревня Покровское с сотней  крестьян отошла старшему сыну Николаю Петровичу Милюкову. Получив наследство, Николай Петрович вышел в отставку и обосновался в Островках. Зиму семья проводила преимущественно в Петербурге или в Москве. Новый помещик в Островках создал из крепостных хор и предпринял попытку создать театр. Тогда это было в моде.  Всего усадьбу в то время обслуживало около 40 человек. Все крепостные-дворовые.
                *****
      Мальчик со смешным прозвищем Сорока  любил рисование. Очень любил. Ему повезло. Рядом с Островками находилось поместье друга Милюкова. Он  тоже был  помещик. Но он был очень добрым человеком.  Его звали Алексей Гаврилович Венецианов.  Тот самый, картины которого мы можем увидеть в Третьяковке и других художественных музеях. Он давно уже покинул столицу и основательно обосновался в жизни на лоне природы, и с той же основательностью принялся живописать портреты  своих крестьян. А других моделей рядом с ним почти и не было. По причине больших способностей  и тяги к рисованию мальчика Сороку хозяин  решил отдать в ученики своему другу, художнику Венецианову.
   
    Приметил барин старание в крепостном - что увидит, обязательно зарисует - и решил воспитать «придворного» живописца. Почему нет?  Сказать правду, помещику все эти занятия живописью не очень нравилось, и он запретил часто бывать у Венецианова. А потом и вовсе определил Сороку садовником. Это легко понять Талантливый крепостной художник – это престижно, но должна же быть и практическая польза от дворового. Крепостному заниматься только творчеством - непозволительная роскошь. А художник и садовник – вполне гармоничное сочетание.
 
  А  Венецианов уже  брал к себе на свое содержание бедных мальчиков и обучал их живописи.  Это благородно. Его преподавательская деятельность была проникнута верой в "светлую природу" человека. Человека, и не важно, что он крепостной. Он раскрывал в простых ребятишках подлинно высокие возможности. Многие из учеников, которым он бескорыстно отдавал свою душу и знания  (всего их было более 70), оправдали надежды учителя.

 Его талантливые воспитанники создали немало превосходных картин. Все вместе они создали так называемую «венецианскую школу». Сегодня эти картины пользуется повышенным спросом у коллекционеров и знатоков искусства на рынке антиквариата. И это правильно и объяснимо. Они создавали живописные образы духовного мира России тех времён. Документальный образ. Это дорогого стоит. Вот поэтому хорошо и платят за эти картины.
 
            Уже известный мэтр живописи был очень рад принять к себе шустрого ученика. Можно сказать он определил его судьбу. Мальчик Гриша Сорока  провёл с учителем несколько лет вплоть до его нелепой и трагической кончины.

       Творческий путь Сороки был очень коротким. Не более 10 лет. Так мало!  Да и картин после него осталось не так много. Что-то около двадцати. Они неравноценны по художественному исполнению и датировка их приблизительна.
 
     И все эти картины он создал, будучи крепостным. Он хотел получить вольную всю свою  жизнь.  И стремился к этому. Да ведь как уйти. Хозяин не отпускал. Сороке почти до конца дней было суждено томиться в неволе. Кто он? Раб, крепостной, частица владений помещика Милюкова. А Сорока, душа его никак не могла смириться с этим печальным обстоятельством. Пусть сегодня это почти и невозможно, но вы попробуйте всё же представить себя некой вещью, хозяин которой распорядиться вами как ему заблагорассудится. Захочет – он продаст вас. Да, невозможно представить.  А это было именно так.

 «Хозяин, позволив ему приобщиться к высокому искусству и высвободить душу из склепа, в конце концов показал себя типичным представителем. грязи феодализма". Это так выразился Венецианов, пытавшемся не раз поспособствовать освобождению своего талантливого ученика.

     Хозяин отказал Сороке в "вольной", запрещал ему поездки в Петербург, заставлял служить садовником. А когда Венецианов в 1847 году погиб, жизнь Сороки  вдали от художественных центров, духовное одиночество вовсе обрекли талант художника на угасание.
                *****
         Как было уже сказано,  в 1847 году в результате несчастного случая по дороге в Тверь погиб любимый учитель. Произошло это так. Учитель решил выпить чайку на дорожку. В дверь вошёл его кучер Григорий Лаврентьев и сказал: «Лошади готовы, Алексей Гаврилыч. Что прикажете грузить?» «Возьми чемодан с образцами, а больше вещей у меня нет». Он обернулся к дочери, благословил; целуя, сказал: «Не провожай меня, Сашурушка!». Григорий вскочил на облучок. Венецианов помахал дочери, и колокольчик зазвенел.  Кучер отпустил вожжи, и на ухабе его внезапно  выбросило с облучка  в сугроб. Обезумевшие лошади понесли. Кибитку завалило набок и Венецианов тоже   вылетел наружу.  Он успел захватить вожжи. но это только ухудшило дело — его поволокло по земле, ударяя о деревья. После особенно сильного удара перчатка соскочила с руки, и тело отбросило в сторону.  Венецианов был мертв. Но кто бы мог предвидеть такое ещё несколько минут назад. Говорят, что в жизни все предопределено. Кирпич никогда случайно на голову не падает – утверждал Воланд. Но для Сороки смерть учителя стала его  концом, как художника.

                *****
   Приблизительно та же история была и с другим художником, но с более счастливым концом.  И он тоже родился крепостным. Художник Тропинин. И он тоже получил вольную только в сорок семь лет. Хозяин дал ему вольную как подарок по случаю праздника Пасхи. По сути освободил уже знаменитого художника  под давлением общественного мнения. У Тропинина была большая поддержка в лице известных лиц из дворянской элиты.

    А вот у Сорки влиятельных лиц среди друзей не было. Заступиться некому. Вырваться из зависимости от помещичьего произвола не было никакой возможности. А после смерти своего благодетеля и учителя Сорока и вовсе интерес к живописи потерял. Он стал писать иконы. А в этой живописи, если усвоить некоторые живописные приемы, поле для творчества сильно сужается. Можно сказать, творчества вовсе не требуется. Нет, конечно, это тоже живопись, которая приносила Сороке достаточный доход, но нет в ней свободы творчества. Но, правда это не совсем так. Вот к примеру, действительно великие иконописцы, типа Андрея Рублёва или Феофана Грека, умели выйти за рамки канонического искусства, внося в него своё личное видение  образов. А Сорока таким не был.   Богомаз.   Он жил в родной деревне, писал образа для деревенских церквей, пытался следовать примеру Венецианова и учить живописи своих земляков. Не получилось.

      Со смертью учителя Сорока лишился всех возможностей для своего развития, и пронзительное чувство печали никогда его больше не покидало. На всю эту историю наложилось ещё одно обстоятельство. Он полюбил. Да ведь кого! Он полюбил дочь своего барина-хозяина. Её звали Лида. Хорошая девочка Лида. И не сказать, чтобы любовь была безответная. Нет, она была ответная. Кстати, это было ещё одной причиной, почему барин не давал вольную своему холопу-художнику. Потому что свободный он получал легитимное право на женитьбу с его дочерью. А иметь своим зятем бывшего холопа ему совсем не хотелось.

    Он нашёл другой способ избавится от новоявленного зятя. Он женил Сороку на крепостной девке из той же деревни Покровское. А это было в порядке вещей. Ничего удивительного. Барин был в праве распоряжаться судьбами своих крепостных. Женил их по своему усмотрению. Девку  звали Александра Нестерова. Как вы понимаете, никакой любви там не было. И тем не менее в этом браке было трое детей. А Лида стала крёстной матерью его старшего сына. А саму Лиду барин-самодур тоже выдал замуж за полицейского ротмистра. И там любви тоже не было. Легенда рассказывает нам, что она отравилась. У неё была дочь Наталья. Имение Островки по наследству перешло к ней.   
                *****
      Итак, Сорока богомаз. А это совсем не плохо. И очень доходно.    О неплохих доходах от иконописи говорит то, что у его семьи был  единственный в деревне двухэтажный дом со светелкой, превращенной в иконописную мастерскую. Милюкову Сорока платит 25 рублей серебром оброку в год. Это много. У него ученики и подмастерья. Собрав вокруг себя крестьянских детей, он пытается заниматься с ними  живописью. Но развитие это не получило.И семья у него есть. И трое детей. А жизни, как он думает со всею своею чувствительной душой, нет. Нет счастья.

   В жизни своей, со всем своим таланта живописца он так и не реализовал  себя. А это душу гнетёт. Боль нестерпимая. И запил художник. Писать что-то новое – сил нет, да, видимо, и кисть уже не та – долгое иконописное ремесленничество наложило свой отпечаток. Обременен ответственностью за семью, воля подорвана водкой. Остается статус богомаза, простого деревенского богомаза, который, чтобы прокормить семью, гонит десятками и сотнями на заказ иконы.

                *****

 А тут подоспел указ об упразднении крепостного права.  Свобода1 А радости нет. С ней что делать, с этой свободой. Прямо по Высоцкому. То есть не совсем.  Делать было что. Крестьян освободили, но без земли. А что такое крестьянин и без земли? Землю нужно было выкупать у барина.  А барин Николай Милюков был одним из противников освобождения крестьян и выдвинул кабальные условия выкупа земли. Просто грабительские  условия. Кому жаловаться? Царю жаловаться. Царю-освободителю. Так ведь эту петицию-жалобу надо ещё грамотно составить. Обратились крестьяне к Сороке. Он грамотный. 

     Сорока стал автором прошения крестьян к Александру II с жалобой на помещика. Но до царя далеко. А барин близко. И он так просто своё не отдаст. Для него указ не указ. Он хочет, чтобы всё оставалось,  как и было. А этого «писателя»… «Он меня ещё узнает! А он благодаря только мне живопись постигал. Свинья-неблагодарная».

   Сорока писал жалобы на помещика от крестьянской общины.  Милюков тоже писал на своего бывшего холопа - на Сороку. Обвинял его  “ в подстрекательстве”. Неоднократно, как можно предположить, выяснение отношений происходило на сходах публично. Община клокотала и высказывала помещику всю накопившуюся в веках злость и претензии, помещик пытался сохранить рычаги власти и общественный статус.

    А власти на местах, как правило,  поддерживали сторону помещиков. Власти   продолжали оставаться сословными. А у художника душа ранимая, чувствительная. Как это? !  Его, как и в прежние времена, приговорили к порке. Как же так! Его, как в прежние времена отведут  на конюшню для истязания, как провинившегося холопа, или по судебному подвергнут унизительному телесному наказанию! Нет! Не бывать этому. 
 Жалоба, естественно, до царя не дошла. Она попала в Тверское губернское по крестьянским делам присутствие. 5 апреля 1864 года художник был осужден на трехдневное заключение под стражу и телесное наказание.  А  10 апреля по словам очевидцев « Сорока ходил задумавшись по деревне и не пьяный» и вечером покончил жизнь самоубийством. Не выдержала душа художника.
   
  Вот выписка из протокола:  «Жена его, видя отсутствие мужа, пошла искать и нашла в обжигательной избе повесившегося, взявши его руку и чувствуя, что она еще тепла, она тот час побежала к живущим напротив братьям умершего и объявила о случившемся, прося их помочь вытащить мужа из петли и хотя один из них отвязал веревку и Сорока упал на пол, но уже мертвый».   

  После самоубийства несчастного художника  в определении уездного суда, составленном на следующий день, было сказано. Это надо прочесть и восхититься канцелярским стилем : «От чего Сорока лишил себя жизни, никто ничего не знает, и полагают по приключившейся безумной задумчивости от пьянства. Поведения покойный был тихого и скромного. Подозрения в нанесении насилия никакого не заявили, а положили, что смерть Сороки, последовала от неумеренного пьянства и происшедшей от того грусти…»

   Сам помещик Н.К. Милюков как бы в оправдание написал так:  “Сорока явился агитатором против моего деда, которому он, конечно, не мог простить того, что он его, художника, не отпустил на волю. Была ли успешна агитация Сороки среди крестьян, я не знаю. Но, кажется, он был судим за что-то и приговорен к телесному наказанию”.
 
    А в общественном мнении суждение было таким: «Положили, что смерть Сороки последовала от неумеренного пьянства и произшедшей от того грусти и с помешательством рассудка вследствие нажитого дела...”

    Гордыня, сожаление об упущенных в юности возможностях, застарелые обиды - делали потихоньку свое черное дело. И в конце концов, петля, как последний аргумент, чтобы не терзать больше свою душу сомнениям.
                *****
    По православной традиции Сороку, как самоубийцу, не отпевали и похоронили за церковной оградой около сарая под кустом сирени. Селяне - жители деревни Покровское, были потрясены. Ведь они знали Сороку с самого его рождения. А теперь его вынимают из петли. Беда страшная. 

     В этой связи мне  само собой приходит известный напев на стихи Некрасова:

Меж высоких хлебов затерялося
 Небогатое наше село.
 Горе горькое по свету шлялося
 И на нас невзначай набрело.
Ой, беда приключилася страшная!
 Мы такой незнавали вовек:
Как у нас, голова бесшабашная
 – Застрелился чужой человек!
 Суд приехал... допросы... тошнёхонько!
Догадались деньжонок собрать:
 Осмотрел его лекарь скорёхонько
И велел где-нибудь закопать.
 Меж двумя хлебородными нивами,
 Где прошёл неширокий долок,
 Под большими плакучими ивами
Успокоился бедный стрелок.
 Будут песни к нему хороводные
Из села на заре долетать,
 Будут нивы ему хлебородные
Безгреховные сны навевать.

    И вот, как и в песне, забытая могила за оградой сельского кладбища. Ведь раньше самоубийц не отпевали и на кладбище не хоронили.  Могила его, конечно, не сохранилась. Но сохранились его работы. Одна из его картин размещена над текстом.
                *****
     Николай Гоголь по поводу его картин писал следующее: “Тихие и беспорывные, как сама русская природа” , пейзажи эти полны умиротворенной и какой-то кроткой, целомудренной красоты. Художник достигает в изображениях с детства знакомых ему мест такой внутренней гармонии и соразмерности, что они воспринимаются как мир воплощенной мечты о счастье, мир, где царят покой и согласие. В этом мире человек и природа едины и связаны общим, главным, как бы “завороженным” ритмом. В единое целое слиты здесь и заливающий все золотистый мягкий стаях, и голубое небо, отражающееся в зеркале вод, и стройная классическая архитектура, и зеленые купы деревьев, и фигуры крестьян, чьи светлые одежды, почти величавые позы и неспешные движения заставляют вспоминать присущее многим деятелям русской культуры убеждение, что “русский сарафан не хуже греческого туника”. Лучше не скажешь.