Глава 15. Две души, два мира

Дэвид Иоффе поглядывал на часы. Было уже двадцать пять минут пятого, и руководитель советского военно-производственного объединения немного нервничал. Он принял несколько стимуляторов, чтобы мозг его работал с полной отдачей. Приятный бонус, - он толком не спал сегодня. Сонливость накрыла его после допроса болхианца. Стимуляторы помогли, вот только работало в усиленном режиме и сердце. Оно стучало, как неисправный мотор, грозя пробить грудную клетку.

Сейчас ему предстояла интересная партия, - поединок с посланницей гуриасского мира, своеобразный поединок двух правд. Он не сомневался, что Жю Сет обязательно выскажет свои претензии и по поводу боя, и по контракту, и конечно, это будет очередная нервотрепка. Иоффе, если честно, уже и не рад был, что судьба занесла ее на «Зарю-21». Трудно было понять, чего больше от этой дамы, этого постоянно бурлящего вулкана, - пользы или вреда. Может, Сайто была права? И, не дай бог, если прав Ковун с его предположениями!

А если Жю Сет действительно тот самый «крот», не пойдет ли она на открытую диверсию? Например, устранение командующего?! Хотя, смысл? Ну, не будет его, назначат другого… Или это просто волнение? Гнусные мысли!

Но если это не так, ему сейчас предстоял еще один бой - бой за письменным столом. Нужно было победить, подчинить темпераментную графиню, этот великолепный образчик психологии раннего индустриального века. И не просто победить - убедить, увлечь на свою сторону, Действовать на эту даму репрессивными методами бесполезно, а оставить все на самотек, - завтра она действительно демонстративно наводить свои порядки. Да и каратель-то из Иоффе – так себе! Он выходец из династии ученых, его оружие – слово и книга. Нужно показать, как говорили в старину, кто в доме хозяин, но используя свое испытанное оружие, - силу разума. Против человека, который живет страстями и эмоциями.

Но как вести поединок, когда при одном присутствии этой женщины сердце само хочет выйти наружу, убежать прочь и безо всяких стимуляторов? Когда во рту становится сухо, как в пустыне, когда смотришь в эти огромные глаза?

Иоффе, после ожидания графини успел побриться, принять прохладный душ, переодеться в летнюю форму оливкового оттенка, сыграть две партии в быстрые шахматы сам с собой и породить целый выводок чертей на бумаге, прикидывая сценарий предстоящей баталии. Чисто полководец готовящийся к битве.

Если бы молодому Дэвиду лет пятнадцать назад сказали, что ему придется решать такие задачи, руководить целым военным объектом на краю Федерации и применять страшное смертоносное оружие, он бы подумал, что предсказатель сошел с ума. Тихий скромный еврейский юноша из огромной семьи с мировым именем, чьи отец и дед были без преувеличения светилами мировой науки, вдруг решил взбунтоваться против воли авторитарного главы семьи и уйти в свободное плавание. И куда – в Вооруженные силы, поставив крест на своей научной карьере! Этим еще больше уверил своего вечно недовольного родителя в своей никчемности и бестолковости. Впрочем, и в самые лучшие их годы отец верой в своего младшего отпрыска не отличался. И не стеснялся об этом говорить вслух, что не добавляло юному Дэвиду уверенности в себе. Он не был разгильдяем или глупцом, - природа наградила его хорошей головой, и Дэвида можно было назвать преуспевающим интеллектуалом даже по меркам просвещенного двадцать четвертого века. К тому же, в свои сорок лет – уже Герой Социалистического Труда, а такие награды не дают за красивые глаза.Но угодить великому родителю было невозможно.

В остальном, проблем в семье не было. Мама его обожала, братья и сестра были доброжелатель к нему, и даже дед, великий и ужасный Абрам Николаевич Иоффе, лауреат многих международных премий, в том числе и Нобелевской, относился к внуку куда как ласковее, чем родной отец. Впрочем, так, наверное, и должно быть, - с внуками всегда обращаются ласковее. Отношения с многочисленными родственниками, живущими по всей Федерации, были прекрасными. Но никто из них не смел сказать слово против отца.

В еврейских анекдотах обычно самый главный человек в доме, - мама. Чушь и стереотипы! Если бы оно было так..!

Дэвид очень надеялся, что у Стеллы Жю Сет найдутся какие-то неотложные дела, - так ему хотелось отложить грядущее мучение. Хотя как его отложишь, - она уже все уши прожужжала по поводу продления контракта на поставку продовольствия. Стелла была не только служащей «Зари», она еще являлась представителем своего агробизнеса, который вследствие удаленности от Земли и нерегулярного сообщения, обеспечивал советскую базу натуральным продовольствием. Собственно, это и было причиной ее первого появления здесь. Дэвид помнил их первое знакомство: он после очередного совещания распекал кого-то из техников и впервые увидел женский образ, сошедший со страниц старинного романа, И черт же дернул одного из офицеров обратиться к ней, обладательнице собственного транспорта, помочь с эвакуацией попавшей в засады группы бойцов! Какая обычная просьба к женщине в наряде 19 века! А она возьми, да и согласись! Так и обрела она новый смысл жизни.  А база, после, разумеется, соответственного разрешения МинОбороны и КГБ, обрела графиню Стеллу Жю Сет со всеми ее достоинствами и недостатками.

...На пульте просигналил индикатор. Секретарь доложил, что Ее Светлость ожидает в приемной. Иоффе прочёл краткую молитву на иврите, как учила мама, пригладил короткие черные с кучерявинкой волосы, и пригласил мятежную инопланетянку в свои чертоги.

Полковник уже примерно представлял, что это будет очередное театральное выступление самодеятельной артистки. Не в плане неискренности, а в смысле экспрессии*, театральной игры, страстной борьбы за  свое мнение, за свою картину мира, театр богатой мимики и изысканных выражений, что даже сам Станиславский засмотрелся и сказал бы: «Верю!»

Иоффе оказался прав, Стелла сумела удивить своего руководителя и на этот раз. Недаром говорят про таких людей, что жизнь – это ее сцена.

Графиня вошла в кабинет быстрым шагом, как входит казачий атаман в штаб проштрафившегося полка. На ней на этот раз было темно-синее платье с платиновым ожерельем. Дэвид с флегматичным видом поднялся из-за стола, приветствуя гостью. Графиня поприветствовала его молчаливым кивком головы. Ее брови были нахмурены, губы сжаты, как будто она не к начальнику пришла, а к неверному мужу, которого застукала за неблаговидным занятием с секретаршей.

- Вы очень пунктуальны, Стелла! – сказал полковник. – Садитесь пожалуйста.

- Благодарю вас, господин полковник, - сердито ответила инопланетянка, поправляя волосы движением руки. А затем энергичным движением положила на стол перед Иоффе довольно длинную плеть с костяной рукояткой.

«Буффонада* началась» - подумал Дэвид. Ему вдруг стало смешно, он усилием воли сдержался, чтобы не рассмеяться во весь голос. Но не съязвить он просто не смог:
 
- Стелла, я рад, что вы мне доверяете в такой степени. Но, признаться, к таким отношениям я пока не готов! Давайте ограничимся пока только контрактом!

- Ох, уж это мне искрометное куалийское чувство юмора! – вспыхнула графиня. – Такие шутки, господин командующий, достойны сержанта, но не полководца!

- Ну, а вы какую реакцию ожидали? – ответил повеселевший Иоффе, наслаждаясь возмущением гордячки и чувствуя, как сердце наращивает обороты. - Я конечно привык к вашим эскападам, но… Зачем вам эта… атрибутика? Неужели столь хрупкая и нежная женщина, как вы, умеете обращаться с подобной вещью?

- Прекрасно управляюсь с этим оборудованием, господин полковник!*  – Жю Сет уселась на предложенное место, скрестив пальцы. – Я возмущена! В моем мире так выражают крайнюю степень возмущения и негодования. Правда, так делают мужчины. Это, образно говоря, приглашение к поединку!

- Ах, вот оно в чем дело! – улыбнулся полковник. – Фу, слава богу, а то я уже что-то не то подумал! Нет, я конечно знаком с высказыванием Ницше, но там не было ни слова про визит к командиру батальона! И часто у вас женщина вызывает на дуэль мужчину? О мотивах я даже не спрашиваю, они мне, полагаю, известны.

- Такой жест принят в кавалерийских гвардейских частях, - ответила красная от возмущения Стелла. – Жест красивый, экспрессивный, и точно выражает мои чувства! Я вызываю вас на психологический поединок! Вы меня знаете, я всегда говорю в лицо то, что я думаю. Я уважаю вас, господин командующий, но и молчать я не в силах!

- Это похвальное качество, - кивнул Иоффе. –  У нас в древности ограничивались перчаткой, она компактнее. О-кей, будем считать, что мне больше нечем заняться, и я принимаю ваш вызов. Я что должен сделать в ответ по вашим обычаям? Пригнать сюда танк или положить на стол бомбу из А-вещества?!* Своим аналогичным предметом, уж извините, я не обзавелся, хотя, теперь, наверное, задумаюсь! И, кстати, что мне делать с данным вашим … артефактом?

- Можете оставить его себе! Невелика ценность!

- Спасибо, будем считать это даром от вашего хозяйства. Редкий исторический вид холодного оружия, – Иоффе взглядом оценил работу мастера, изготовившего данное орудие, потом отложил его к компьютеру. – Итак, я слушаю вас! Как говорили древние, к барьеру!

- Господин полковник, - Стелла постаралась успокоиться, но ее пальцы нервно постукивали по столу. – Я ни в коем случае не собираюсь своими действиями пошатнуть ваш авторитет или, того хуже, демонстративно склонять ваших сослуживцев к неподчинению или мятежу... Я уважаю вас, как высшее должностное лицо, как, если угодно, королевского представителя, на этой планете. И я готова оказывать подобающее вам почтение хоть по сто раз на дню! Но я говорю вам в глаза! То страшное, чудовищное, мерзкое оружие, которое вы применили сегодня – это плевок в само наименование человечности! Это страшно, когда живых людей, пусть и врагов, давит невидимая сила, как таракана. Я сама участвовала в бою, и вы тому свидетель. Я не пряталась в гражданском секторе, я сама нажимала на кнопки боевых устройств… Но всему есть предел, господин командующий! Есть предел, который переходить нельзя!

- Страшное, чудовищное, мерзкое оружие… - повторил Иоффе. Он положил руки на стол, чуть придвинулся в сторону Стеллы, склонившись к ней, ,  – А разве иное оружие доброе и жизнеутверждающее? Оружие – оно и есть оружие, оно в любом случае создано для уничтожения.  Хоть каменный топор, хоть гравитационная пушка! И смерть от плазмата равняется смерти от данного боевого комплекса. Смерть она и есть смерть.

- Нет, сразу вам возражаю! – горячо заспорила графиня Жю Сет, в свою очередь подавшись в сторону оппонента. – Есть оружие благородное, демонстрирующее волю и храбрость его обладателя. А есть оружие бесчестное!

- Иными словами, вы меня обвиняете в бесчестии? – прищурился на нее Иоффе.

- Я так не сказала! Я сказала, что вы используете бесчестное оружие. Вы военный, а не наемник, вы не выбираете в оружейной лавке, чем вам сражаться, поэтому претензия даже не к вам. Но тот, кто создал это оружие – человек без чести и совести, и я бы сказал ему это в глаза!

- Ну, там не человек, а целое объединение, - ответил Иоффе, откидываясь на спинку кресла. – НПО «Геофизика», город Серпухов, Московская область. Если хотите, напишите у них на сайте отзыв, то-то они будут рады! Само оружие не является секретным и уже демонстрировалось на одном из оружейных салонов, как перспективная разработка. Что же касается бесчестия… Скажите, Стелла, в вашем мире, в истории вашего народа был период рыцарства? Я имею в виду рыцарей, как кавалерийское боевое соединение? Воины-аристократы на коне в примитивных железных скафандрах.

- Разумеется, - ответила Стелла. – Эпоха рыцарства – славная эпоха, оставившая многие памятники архитектуры, литературные произведения, известные полотна художников… Всего не упомнишь… Эпоха рыцарства – это эпоха традиций, благородства, лучших человеческих качеств!

- И как отнеслись рыцари к появлению самострелов? Пороховых мушкетов и пушек? – Этот аргумент Иоффе приготовил самым первым, когда продумывал беседу с Жю Сет. –Разве они не считали данное оружие дьявольским или бесчестным?

- Считали, конечно, - согласилась Стелла. – И уж, согласитесь, чего благородного, выстрелить в человека из-за угла! Но то пушки! А то, что вы использовали сегодня – это преисподняя!

- Ну, у каждого времени свои пушки! - отрезал полковник. – По поводу мнимого благородства рыцарей тоже много вопросов. Благородные они были с равными себе, а с крестьянами, горожанами, женщинами они обращались так же благородно?! Не знаю, как у вас, а наши псы-рыцари считали абсолютно нормальным применять насилие и даже разбой к простолюдинам, женщинам неблагородного происхождения, а собственные жены, бывало, терпели от своих благородных мужей жестокие побои. И это параллельно с развитием Культа Прекрасной Дамы! Про недовольство аристократов-одиночек я вам тоже могу сказать, - заканчивалась их вольность и разгильдяйство! Теперь уже не повырубишь своим мечом толпу беззащитных землепашцев, теперь в ответ стрелу или пулю получить можно! А когда короли обьединили автономные феоды в единые  централизованные государства нового типа, они могли формировать регулярные многочисленные армии, вооруженные «дьявольским» оружием! Конечно, благородные рыцари были недовольны, - теперь их исключительная значимость терялась! Их обязывали служить государству, а не, извините, балду гонять в своих землях! Так что воспетое рыцарское благородство, - это во многом, показуха и фантазии романтиков более поздних времен!

-Ну, если вас послушать, то и атомную бомбу оправдать можно! – выкатила свой контраргумент Стелла Жю Сет.

- С одной стороны можно, – Иоффе был готов к такому вопросу. – Атомная бомба была создана на завершающем этапе второй мировой войны, и повлияла на сроки ее завершения. Она же, как ни странно, удержала мир от новой, более страшной войны, хотя и сама являлась бы основной ударной силой такой войны. Но атомная бомба, не забывайте, - это все же оружие массового поражения, и применяющий ее отдает себе отчет, что по его воле погибнут тысячи невинных гражданских лиц. Наш комплекс исключительно тактический, фронтовой, он предназначен для обороны базы, а не для истребления чужого населения. Чтобы умереть от него, до него еще доехать надо – в этом коренное отличие!

- Но для такой технически развитой цивилизации как ваша, ничего не стоит создать иную версию такого же оружия, уже против большого количества мирных жителей, – не унималась Стелла. – И применить его, если будет на то чья-то злая воля!

- Простите меня, графиня, но вы сейчас лукавите! – Полковник прищурился, глядя ей в глаза. – Вы сами не владеете ли оружием, которое превосходит все имеющиеся образцы вооружения на вашей планете?! Более того, оно находится в вашей личной собственности! Вы свободно перемещаетесь на вооруженном корабле, используете его себе во благо и,…будем прямо говорить, в обогащение. И никто вам не мешает это делать, огромны пока пробелы в законодательстве, касающемся взаимоотношений государственных и частны между Гуриасскими королевствами и Землей. А теперь скажите мне, положа руку на сердце – не использовали ли вы данное оружие в своем мире?!

- Использовала, чтобы защитить свою страну! И от моего оружия не погиб ни один человек! – с жаром возразила графиня, вскочив с места. – Только техника врага!

- А ошибись вы в расчетах, - жертвы были бы?! – перешел в атаку Иоффе. – Опять же...Вы сбивали вражеские самолеты, а пилоты в вашем мире еще не имеют спасательных средств, так что человеческие жертвы вполне могли быть. Но пусть даже и так, как вы говорите, - вы, получается, поступили нечестно? Неблагородно?! Выставили против армии с пушками, пороховыми винтовками и паровыми кораблями межзвездный десантный корабль с плазменными орудиями! Садитесь пожалуйста, что вы вскочили?! И именно за счет этого ваше положение в вашей стране коренным образом изменилось. Не так ли?

- Допустим, так… Но я была одна, я, женщина, против целой армии! Не уравнивает ли это шансы? И потом, у Королевства, насколько я потом узнала, был договор о взаимопомощи с Земной Федерацией, так что вы все равно бы вмешались!

- Ну, знаете, «вмешательство», - понятие растяжимое! Вы же, графиня Жю Сет, нарушили естественный ход истории своего мира, вмешавшись по своему разумению. Получается. взяли на себя функцию Бога?

- И я не жалею об этом! – гордо вскинула голову Жю Сет. – Я защитила тысячи жизней, женщин, детей, жизни наших несчастных солдат! И, простите, нет мне дела до истории, раз надо жертвовать невинными людьми, чтобы она текла благополучно! Я женщина, я мать, я дочь своего народа, и сердце мое не может остаться в стороне, когда страна истекает кровью!
 
- А я защитил свою базу, свой объект! – оппонировал ей Иоффе с не меньшим жаром. – И вас в том числе! Представьте себе, если бы эти дикари прорвались бы на базу, что бы они здесь учинили?! Представьте себе, что хоть одна ракета с атомной боевой частью достигла базы, не имевшей на тот момент энергетического щита! Погибли бы все! И ваша лучшая подруга Ирина Иванникова тоже. Представьте, что здесь в этот момент находилась бы ваша дочь! Я с готовностью применю любое оружие, чтобы не допустить врага в святая святых!  И оружие наше не бесчеловечное, а эффективное и рациональное. Я бы вообще был бы рад, если бы не пришлось солдатам стрелять, а вам вылетать за пределы базы, если бы все проблемы можно было бы решить простым нажатием нескольких кнопок. Это нивелировало бы любой риск для наших коллег, позволяло бы снизить его до нуля. Это было бы просто прекрасно!

- Велика ли честь, - нажимать на кнопки?! – презрительно усмехнулась Стелла. – Такая позиция простительна мне, женщине, но не мужчине? Неужели умерла такая доблесть, как честный бой!

- А мне не нужна такая честь! – воспламенился уже Иоффе, обычно спокойный, как скала. – Что вы имеете в виду под этим словом? Соревнование в убийстве? Вот уж даром не надо. Есть необходимая работа, ее надо выполнять, а не хвастаться. Доблесть – это спасти гибнущую базу на другой планете! Доблесть – это открыть новый способ перемещения между звездами! Или открыть новое лекарство. Я не Цезарь, гордящийся потоками крови, и не Ганнибал*, я ученый в мундире полковника, администратор, а не римский диктатор! И мне не нужна такая слава, мое любимое оружие – буква! Книга! Программа! Совсем недавно я уже подверг критике одного офицера за излишние эмоции при выполнении задания. Тем не менее, если нужно защищаться и защищать других, я буду это делать самым эффективным и рациональным способом, и мне абсолютно не нужны статуи с лавровыми венками на голове. Лучшая награда – живые и здоровые подчинённые, а потешить свое эго я могу и в другой области!

- Простите, я кажется обидела вас…, - смутилась Стелла, смиренно опустив глазки. – Я не думала, что вы храните в душе такое редкое сочетание качеств, характерное большее для страстотерпца или монашествующего рыцаря. Я впервые сталкиваюсь с тем, что мужчина в мантии полководца ненавидит войну. Но неужели вы бесстрастны настолько, что вас не манит признание общества?! Вам не по вкусу слава победителя?! Восхищение женщин? Ну, простите, не бывает такого! Либо это монах, принявший обет, либо…вы просто не искренны со мной.

- Любой нормальный человек ненавидит войну, и какие-то обеты здесь ни при чем. Любой! Даже, если вынужден воевать. Мы, люди Земли умеем воевать, умеем делать оружие, но не считаем это доблестью. Мы умеем и созидать. Отчего же, не буду кривить душой, я тоже не бесстрастен! Я бы очень хотел прославиться, добиться признания, но не на ниве истребления людей. Я мечтаю о том, чтобы открыть новое направление в военной психологии. Я люблю своих близких и родных. Я служу своей родине и всему человечеству. Я безнадежно влюблен в женщину, которая все равно не ответит мне взаимностью. Как видите, полный набор странствующего рыцаря из романа! Монах, говорите? Ну, пусть будет монах!

- Вы безответно влюблены в женщину?! И вам, кто способен повергать в прах целые армии, страшно признаться женщине в любви?! – Стелла от удивления даже рот приоткрыла, приложив ладошку к щеке. – Истину говорили древние наши мудрецы: богини правят богами, а лишь потом боги правят мирами!

 - Ну что же, как угодно! – развел руками Иоффе. – Невелик подвиг повергать в прах, велик подвиг – воздвигать из праха. А вот этого я как раз делать и не умею. Разве только на микробном уровне.
 
- А кто она?! Или это тайна?

- Это тайна, и давайте мы к ней возвращаться не будем! – засуетился полковник, проклиная себя за длинный язык. – И я прошу вас дать мне слово, что не будете распространяться об этом с другими людьми? Я могу вам верить?!

- Да, безусловно, – Стелла сама была весьма растеряна.

- Давайте сменим тему, - Иоффе впервые почувствовал непреодолимое желание закурить, хотя последний раз брал в руки сигарету семь лет назад. – Стелла, вы не откажете мне в сигарете?

- Да…конечно. – Графиня, окончательно сбитая с толку, стала искать в поясной сумке пачку сигарет, которую она, конечно, выронила на пол.

- Спасибо большое! – Иоффе закурил, вдохнув сразу большую порцию дыма и зашелся кашлем, как это и бывает с некурящими людьми. – Вы тоже, если хотите… Ковун у меня здесь постоянно курит, как у себя дома.

- Господин полковник, я вовсе не хотела вызвать у вас такой дискомфорт и такое душевное волнение! Я шла сюда сражаться с вами, а теперь чувствую жуткую неловкость, что невольно заставила вас обнажить сокровенные чувства. Даю вам слово, что никто никогда не узнает о натянутых струнах вашей души. Но все же позвольте вам возразить еще и в следующем… - Стелла достала сигарету, поместила ее в мундштук:

- С вашего разрешения, господин полковник.. Так вот… Вы, как мне кажется, приуменьшаете роль личности, роль сильной личности, ее чувств и страстей, и слишком сильно уповаете именно на силу коллектива, системы. Но что есть коллектив, разве не сообщество личностей? Ведь не рискуете ли вы превратиться просто в винтики системы, потеряв свою идентичность? Мы находимся на планете, где местные жители однажды были превращены в бессловесные винтики системы, готовые благословить любое решение своего вождя, каким бы глупым и безжалостным оно не было! А ваше общество больше похоже на слаженный именно что механизм, которым еще к тому же и управляют машины! Да еще вы и находитесь под контролем более старшей и могущественной цивилизации Шедар. Не боитесь ли вы повторить судьбу Болхиа?

- Стелла, вы абсолютно правильно ответили на свой же вопрос, но сделали почему-то неправильные выводы, - возразил Иоффе. – Коллектив состоит из личностей! Именно из личностей, а не из бессловесных винтиков! Вы, если угодно, озвучили сейчас один из величайших страхов человечества, - не превратится ли общество с развитием техники в стадо под контролем некоего авторитарно властителя, этакого «Большого Брата»?! В мировой литературе мы можем найти множество произведений антиутопического характера, в которых авторы прямо предостерегают человечество от такого пути. Возьмем двадцатый век: «Мы» Евгения Замятина, или «Котлован» Константина Платонова, или «451 по Фаренгейту Рэя Бредбери, или легендарные Джордж Оруэлл с романом «1984». Из произведений двадцать первого века это «Матрица» братьев Вачовских или «Делириум» Лорен Оливер… Это я вам только самые известные называю… А в двадцать втором веке весь мир был потрясен романом индийского писателя Рачапалли «Капли одноразового мира», в котором по сюжету люди оцифровывались гигантским компьютером «Владыка» и превращались в элементы его памяти. Самое интересное, что суперкомпьютер с таким названием действительно был создан уже в веке двадцать третьем и занимался автономным обеспечением геологических разработок в одной из систем Дальнего Пояса… А сколько тоталитарных режимов видели различные эпохи и народы: фашизм, нацизм Гитлера, сталинизм, атлантический технолиберализм, который чуть было не привел человечество к краху. Так вот, род человеческий получил достаточное количество прививок против разных «Больших братьев», и реализовал концепцию «Единство многообразий», которая позже ляжет в основу Теории Воспитания Гармонии Личности и Общества. Кто вам сказал, что коллектив – это винтики? Никогда, ни на одном Совете любого уровня решения не принимаются единогласно по указке какого-то авторитета. Да тут на обыкновенном совещании такие страсти, бывает, разгораются, такие прения, что боишься, как бы до рук не дошло! Уж вы-то, уважаемая графиня, сами любите мне свое ценное мнение высказывать по любому вопросу, и я никогда вам не заявлял, что вы не имеет на это права! Кроме конфликтов с действующим законодательством, разумеется!

- Но ведь вы даже не имеете официального главы вашей Федерации! – спросила Стелла.

- Да. И это как раз та самая превентивная мера против «сильной личности», как вы изволили выразиться! Официальный глава – полномочный представитель, который назначается Советом временно, для решения какого-то вопроса. Знаете, сколько наша история знала разных тиранов, фюреров, сумасшедших императоров и прочих дорогих товарищей генеральных секретарей?! Знаете, сколько жизней это стоило человечеству? Еще одна прививка против различных культов личности, против любого потенциального тирана, который мог бы сосредоточить в своих руках огромную власть. Исключением является армия и силовые ведомства, но и они напрямую подотчетны Советам на разных уровнях. Ибо есть в человеческой природе и рабская составляющая, которая прямо-таки жаждет преклонения перед сильным Хозяином. И с ней надо постоянно бороться. Как говорил Чехов – по капле выдавливать из себя раба! Сказано в девятнадцатом веке, но актуально во все времена.

- О, стремление повелевать и стремление подчиняться, - одно из самых сильных черт, берущих начало где-то в бессознательном, - загадочно улыбнулась Стелла полковнику, прикусывая мундштук. – И оба стремления по-своему имеют свою сладость и свою горечь!

- Стелла, по-моему, вы имеете в виду что-то другое! Я сейчас исключительно о роли личности в обществе! По мне, так оба этих стремления – атавизмы из древних, менее цивилизованных времен. Итак, вы убедились, что ваша критика нашей общественной модели не имеет под собой оснований?

- А ограничение рождаемости? Как можно решать за людей, сколько детей им даст бог?

- Ну, во-первых ограничение действует не везде, - усмехнулся Иоффе. – Ограничение «один ребенок на человека» действует например, в Европе или Восточной и Южной Азии. В СССР или, например, в Австралии, никаких ограничений нет. У нас Сибирь до сих пор полупустая, заселяй, не хочу! Да и потом в случае нарушения этого запрета родителей и ребенка никто не отправит в концлагерь, или прости Господи, на уничтожение! Просто облагают дополнительным налогом, вот и все! Не хочешь обременять себя – переезжай. На планетах Солнечной системы и во многих колониях никаких запретов нет! Даже брак регистрировать не обязательно!

- Да и еще вот это! – ужаснулась Стелла. – Люди сходятся и расходятся абсолютно свободно, не создавая семьи, не имея никаких обязательств друг перед другом! Contra bonos mores! Это же ужасно! Это же смерть семьи, как ячейки общества!

- И это говорите мне вы, феминистка?! – хитро прищурился Иоффе. – Suum cuique! Не вы ли на каждом шагу говорите о праве женщины на свободу, о том, что она не должна быть скованна цепями брака, не должна быть приложением к мужчине? Так вот же вам опять – торжество личности, торжество ваших идеалов! А потом никто вам не мешает, - если хотите, вы можете зарегистрировать брак в органах власти, и тогда ваши права и обязанности будет охранять брачное законодательство. Это уже добро пожаловать в Систему! А семья, как мне кажется, создается где-то здесь – Иоффе указал пальцем на висок. – И уничтожить ее, как явление, невозможно!

- Вы знаете, я по собственной воле выбираю вполне традиционный, венчанный брак. И я слышала, что некоторые даже живут втроем, вчетвером… - Ужас! – Стелла,возмущаясь, приложила кончики пальцев ко рту, будто прикрывала его при зевоте.

- Но это ваш выбор, выбор зрелой, сформировавшейся личности. Но опять же – viva liberum! Торжество личности, не так ли?! – развел руками полковник. – Опять же зависит от вашей доброй воли и страны проживания. Например, в СССР официально не будет признаны экзотические виды сожительства, - втроем, вчетвером и по возрастающей, наше государство все же придерживается консервативных моральных установок. Так же не будет одобрены различные связи на основании психических расстройств, - Иоффе рассмеялся, - Впрочем, такие люди особо и не преследуются, если только не представляют опасности для окружающих! Хотя в других федеральных странах такие, пардон, отношения, имеют некоторые шансы быть зарегистрированными, но такие случаи весьма редки. Это, если есть желание, у Лурье, нашего европейского юриста, надо статистику спрашивать! Ну а кто что делает, скажем так, за закрытыми дверями, - это уже дело личное. Если только, повторюсь, это добровольно и не противоречит законодательству. Так опять же, - где ваше торжество Системы над личностью? По-моему, уж наоборот, - Личность правит миром!

- Хорошо! – ударила Стелла кончиками пальцев по столу. – Тогда представьте, что ваша возлюбленная, кем бы она не была, вошла в конфликт с вашим государством. С Системой. И вам нужно сделать выбор, -  во имя любви встать на ее сторону, и тем самым бросить вызов обществу? Или остаться честным сыном своего народа, и благопристойным членом общества, и отречься от любимой? Что в вашей душе взяло бы верх – верность Системе или ваши индивидуальные чувства?

- Вот это вопрос! – Дэвид Иоффе с силой сдавил виски, провел ладонями по голове, будто хотел разгладить по голове непослушные волосы. – Вы прямо иезуит, который пытается уличить меня в ереси! Знаете, я не могу ответить вам, потому что ситуация, описанная вами, весьма абстрактная. Мне нужно знать детали. Конфликт конфликту рознь, знаете ли…

- То есть вы готовы в случае чего отречься от возлюбленной в угоду системе? – Жю Сет смотрела на него пристально и с укором, будто уличила его в предательстве.

- А я выберу третий путь, – коротко ответил Иоффе. – Не люблю, чтобы меня загоняли в рамки.

- Какой же?

- А это уже будет зависеть от конкретных обстоятельств. Но уж безучастным не останусь, уж будьте спокойны.

- Мне жаль, но не всегда в жизни бывают компромиссы, - несколько свысока глядя на полковника ответила Жю Сет. – Иногда надо четко выбрать сторону. Третий путь в таких случаях, мне кажется, только один - равнодушие. Что равносильно предательству.

- А вы не спешите с выводами. Если бы мы думали так же, Земля бы скатилась либо к самой жестокой в мире тоталитарной секте, либо стало бы стадом глупых самоуверенных одиночек. По крайней мере, третий путь человечество в свое время найти сумело, - Иоффе было неловко, что только что в глазах графини расписался в собственной нерешительности. – Вы же знаете, я сторонник эффективных решений, а не эффектных.

Оппоненты выдохлись. Иоффе и Жю Сет опустили глаза в стол, переваривая итоги этой любопытной дуэли двух миров. Иногда они робко бросали взгляды друг на друга, и тут же отводили глаза. Лишь один раз они смотрели друг другу в глаза невыносимо долго, около минуты, будто пытаясь что-то прочитать в зеркале души собеседника.

- Ну что же, ваша светлость… - Иоффе убрал пепельницу. – По поводу поединка наших миров, предлагаю вам, как говорят шахматисты, признать ничью. Acta est fabula!
 
- Я, наверное, вас совсем вымотала?

- О, нет, спасибо за дискуссию! Вы были достойным соперником! Давайте, наконец, перейдем к контракту. Вы знаете, я не могу пойти на ваши условия, и я имею на то четкое указание руководства. – Он поднял ладонь вверх, останавливая предсказуемое недовольство графини. – Но у меня есть к вам контрпредложение, от которого, я думаю, вам трудно будет отказаться…

-------------------------------------------------------
ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - *

Экспрессия - яркое проявление чувств, настроений, мыслей.

Буффонада - утрированно-комическая манера актёрской игры.

"Прекрасно управляюсь с этим оборудованием, господин полковник!" - Стелла действительно прекрасно владеет кнутом и плетью. А еще она обожает пороть своих провинившихся подчиненных, особенно девушек и молодых женщин, испытывая при этом настоящее сексуальное возбуждение.

А-вещество - антивещество.

Ганнибал - карфагенский военачальник I века до н.э. Считается одним из величайших полководцев и государственных деятелей древности.

Contra bonos mores - "против добрых нравов" (лат.)

Suum cuique - "каждому свое" (лат)

viva liberum! - "Да здравствует свобода!"

Acta est fabula! - "Пьесса сыграна!" (лат.)