Пиросмани рисовал с чувством сострадания

  В картинах Нико Пиросмани ощутима та необычность и внутренний магнетизм, каким обладал сам создатель. И мы как бы окунаемся в это нечто, особо исходящее от них, и невольно постигаем его душевные помыслы. В них отражается его обходительность к отвергнутым обществом личностям, что явно проявилось по отношению к ортачальским красавицам. Непроизвольно обнаруживается присущее художнику некое «донкихотовское» начало, поскольку в картинах явственно проступает жалость и сострадание по отношению к ним автора, безусловно замечавшего зло в жизни, но не отражавшего его на картинах.

  Подобное весьма ощутимое сопереживание персонажам обнаруживаем и в картине «Бездетный миллионер и бедная с детьми». Превосходно композиционное решение сюжета, интересны смысловые нагрузки, образованные двумя группами. С одной стороны миллионер с супругой, с другой же – мать, окруженная детьми, а на руках у нее третий младенец, которого она кормит грудью. Обе стороны обладают определенными ценностями. Для первых значима их обеспеченность,  для бедной вдовы же «сокровищами» являются дети – ее непреходящие ценности.

  Определенное значение можно заметить и в незначительном, но выразительном жесте жены богача. Ее рука, увешанная золотыми украшениями, направлена в сторону многодетной матери. В этом остановленном движении можно усмотреть скрытые огорчения женской души, обделенной счастьем материнства. Вероятнее всего, в нем обнаруживается и некая неудовлетворенность одним лишь имеющимся материальным достатком. Не исключается вероятность того, что она с радостью готова многое отдать за возможность иметь хотя бы одного ребенка.

  Многодетную вдову нужда заставила взяться за тяжелый труд, она в ответе за своих детей, которых растит одна. Они не только всё её богатство, – это весь её мир. Ребят не с кем оставить, вот она и вынуждена повсюду их брать с собой. Но у нее нет средств на обувь, поэтому все они изображены босоногими. Не хватает даже хлеба насущного, каждый кусок – уже бесценный дар. Несмотря на это, материнство, доброта и любовь придали ей силу и сделали стойкой перед жизненными трудностями.

  В её облике светится возвышенная материнская гордость. Испытывая к ней уважение, художник как-бы одновременно, и сострадает её горестной судьбе, и обласкивает её образ. Остается ощущение, словно Господь его рукой утирает с очей страдалицы слезу от жизненных тягот. Трогательно и наподобие иконы представлен вечный неугасимый образ материнства –  воплощение картинок, видимо, запомнившихся Нико с детства: сельских женщин, кормящих грудью ребенка. Этот образ можно уподобить «Мадонне с младенцем», являвшейся прообразом Богоматери, – прототип, изображаемый многими художниками мира. У Пиросмани она до душевности проста, и вместе с тем, столь же величественна. Скорее всего, её подобает воспринимать и величать «кахетинской Мадонной».

  Что же могло породнить социально различные типажи? Их могли сблизить внутренние устремления: любовь к детям, или желание их иметь. Об этом столь значительно поясняют авторские надписи под обеими группами: «Миланер без детный» и «Бедная с детами». Они звучат трогательно, и в то же время, словно подсказывают вложенный автором в сюжет глубокий смысл. А соответствующее социальное различие подчеркнуто с помощью костюмов: дорогие наряды и украшения в одном случае, а в другом – скромное  платье на матери, простенькая одежонка на детях, а главное – босые ноги всей этой группы.
 
  Казалось, внешне в этом замершем кадре отсутствует действие, в то же время, чувствуется внутренний динамизм и психологические переживания. Как же сумел тонкий по натуре художник отразить ощутимые душевные волнения-размышления!? Прежде всего, он изобразил это в позах и расстановке фигур. Ведь в целом, всё читается как безмолвный трагедийный монолог каждого из образов. Этому способствовали и различные штрихи и детали, как всегда пропитывающие работу символическим значением. Они привносят тонкость в передачу их душевных переживаний и насыщают динамикой их неподвижность.

  Немаловажными деталями служат срезанные пни. Первым долгом, они привлекают внимание своим расположением: в центре картины, и по ее бокам. Уравновешивая композицию, они придают ей симметричность. Подобные красноречивые пни от срезанных деревьев нередко встречаются и в других работах, в частности:  «Кутеж четырех горожан», «Двое грузин у марани», «Актриса Маргарита», «Ишачий мост» (с танцами кинто), «Портрет Ильи Зданевича», «Охота в Индии», «Медведица с медвежатами», «Косуля на фоне пейзажа». Эти пни напоминают также и бутафорские пни – превалирующая атрибутика интерьера в модных фотоателье, на фоне которых в ту пору люди фотографировались для портретов.

  Присутствие пней в данной картине, думается, наполнено предопределенным значением и символикой. Вероятнее всего, сокрыта и аллегория. Пень – фактически частичная гибель дерева, его остаточная часть, выглядящая удручающе, поскольку это процесс исчезновения растения. Это смысловой знак завершения его существования.  В то же время, в символике древо жизни, или космическое древо, как таковое – это символ первичного представления об устройстве Мироздания. По сути, дерево является символом материального мира (В дохристианский период в языческой Грузии, помимо пантеона различных богов, тотемом являлись некоторые животные, в том числе и деревья).

  Между тем, если учесть, что пень является антиподом живого дерева, как признака жизни и ее продолжения, в таком случае, относительно супружеской пары пни могут рассматриваться, как символ бесплодия. Они словно уподоблены им, так как продолжают такое же безотрадное существование. В то время как бедная вдова своей многодетностью как бы служит противоположностью, как супругам,  так и соответственно символизирующим умирающие деревья пням. Следовательно, с помощью пней дополнительно усиливается контраст между этими двумя группами.

  Совершенно очевидно, что свои раздумья, свой внутренний монолог со зрителем Пиросмани выразил в каждом реалистическом штрихе. Художнику довелось жить в нелегкий революционный период исторических перемен. Время, довольно тяжело сказавшееся на материальной жизни людей, в особенности же на жизни самого художника, с трудом находящего работу. Однако, невзирая на это, в его образах нет враждебности. Даже в тех случаях, когда Пиросмани на одной картине одновременно представлял тяжелый крестьянский труд и княжеское веселое пиршество («Дорога Кахетии», «Пир во время сбора урожая» и т. д.), это всегда элементарное описание реальности, а не сталкивание противоположных сторон.

  Его картины не политизированы. Так же, как и в этой работе, повсюду отсутствует конфликт, или неприязнь. А противопоставления и контрасты в них случаются только цветовые, и лишь в подлинных тонкостях обрисовываемой одежды и обуви: на ком-то модные штиблеты, кто-то в зашнурованных каламани (сельская обувь, типа лаптей), а кому-то вообще приходится ходить босиком. В сущности, изображенные им два существующих социальных слоя общества, воспринимаются как два разных мироощущения.

  Очевидно, что в данном случае, авторским побуждением было с помощью сопоставления этих двух противоположных миров создать жизненные контрасты. Соотнести, но не сталкивать их! Если выразиться его же словами: «богатые – бедные, белое – черное»... И в этих непосредственных словах проявляется его настоящая жизненная премудрость. Конечно же, он мыслил высокими категориями, приближенными к древней философии Востока. Безусловно, в реальной жизни ему часто приходилось сталкиваться с обеими сторонами: и с добром, и со злом. Сознательно или бессознательно, Пиросмани наверняка понимал, что «зло» преходяще, и глубоко верил в то, что навсегда остается только «благо»…

  Если проникнуться возможным психологическим подтекстом данной картины, то при видимом внешнем спокойствии она все-таки пропитана неким чувством горечи, скорее, душевной взволнованностью. Смирился ли каждый со своим положением, и случайна ли была избрана эта тема? Можно предположить, что она была выстрадана самим автором. Затронут болезненный вопрос, показана общечеловеческая трагедия. Однако эта картина – не укор, в ней не звучит нравоучение. Что самое важное: автор не судит, и не обвиняет (впрочем, и в жизни он поступал также). Тут явственно проявляется сострадательность к горестным переживаниям страдающих душ.

  Перенеся боль унижения, одиночества и нужды, Пиросмани изведал мировую боль. Познал ее глубину. Её постигает каждый, кто перенес скорбь и много тягостных мучений. Только тот, кто с трудом преодолевает страдания и помнит вынесенное, начинает ощущать это и в других. Потому Пиросмани видел это в людях, и глубоко сочувствовал им. Ведь эта боль бывает нестерпимой, если не осознавать, что в мире существует понимание, и имеются добрые сострадающие люди. Именно с подобным чувством и рождались некоторые его работы.

  В образах картины «Бездетный миллионер и бедная с детьми» им отражена имеющаяся, но завуалированная в глубине его страдающей души тоска и боль одиночества. Вот и пропускал через свое всеобъемлющее сердце все невзгоды и беды тех, кого жалел. Потому он словно милосердно разделял со зрителем сочувствие, причем к обеим сторонам. В какой-то мере допустимо, что в картину могла быть заложена и нерастраченная любовь человека, не имеющего семьи и детей.

  Нико Пиросмани немало натерпелся и намаялся в своей жизни. Едва ли кому дано знать, сколько. Можно только догадываться и предполагать. Все, что с ним случалось – это были проблемы, которые ему не всегда по силам было решить. Он не был защищен в этом черством земном существовании. Справедливости ради, хотелось бы добавить, что тяжелый жизненный уклад не повлиял отрицательно на его творчество. Пиросмани, у которого сердобольная чувствительная душа и ранимая натура, как-бы отходил от всего происходящего вокруг него, и не впускал в свое сердце зависть и зло. Когда человек страдает, на сердце остаются шрамы. В сердце Пиросмани было достаточно шрамов, но он смог сохранить внутреннюю душевную чистоту. Не будучи баловнем судьбы, он даже не роптал и не выставлял напоказ свою внутреннюю боль.

  Значительно то, что Пиросмани разительно отличался от многих и не зависел от земных и материальных ценностей. Потому и пребывал в том чистом душевном состоянии, в котором отсутствуют претензии к людям, к жизни и к судьбе за свою неустроенность!.. У него была своя система внутренних ценностей – это наполненность душевностью. Воистину нужна особенная доброта, и надо обладать житейской мудростью, чтобы не стать злым, суметь сохранить свою самость даже под давлением насущных жизненных проблем и невзгод. Невзирая на тоску и боль, причиняемую всеобщим непониманием, он безгранично и щедро одаривал всех своим внутренним теплом.

  Силою обстоятельств мастер видел сокровенную суть, основу жизненных канонов, так называемую природу человеческого естества. Оттого и струится особенный свет от его картин-повествований. Чтобы источать подобную добросердечность, действительно надо иметь большое сердце, богатое грез. Несомненно, душа Пиросмани – большое святилище любви. Вот он широко и распахивал всем свое огромное преисполненное любовью сердце. Но горька была чаша его бытия, ведь к концу жизни его настигла самая злая беда – одиночество, к тому же, он был отгорожен стеной непонимания окружающих его людей.

  Печально и тягостно завершалось его земное странствование. Это был путь избавления от всех душевных и физических мук. Думал ли он о бренности этого мира, когда переходил в мир иной и от вечности его отделял всего лишь один шаг!? Меркло вокруг. В жалкую коморку, служившую последним приютом, не проникал свет. Он не мог высветить всю бедственность положения, и то, как угасая, сиротливо уходил Никала Пиросмани из этой безрадостной жизни с неисцелимой болью в душе, не понятый, не признанный, не обласканный...

  Он покидал всё, что связывало с бытием и со всем земным. В его утлом жилище с ним оставались только лишь его воспоминания. Были ли рядом с ним многочисленные персонажи, которым он принес бессмертие, вел ли с ними беседу? Хотя вряд ли у него оставались силы на диалог, скорее всего, это был угасающий безмолвный монолог… Тяжелый переход в потустороннее состояние – «перелет» в многомерную бесконечность…

  По злой воле судьбы Пиросмани при жизни не имел своего пристанища. Впрочем, и по сей день неизвестно, где находятся недра его вечного покоя.  Во всяком случае, насколько известно, прямых данных не имеется о количестве его работ, и на сегодняшний день относительно даты его рождения и места его захоронения имеются белые листы. Когда-то, не найдя «сопричастную душу» он словно предрекал: «одиноким я пришел в этот мир, одиноким и умру…». Завершив свой земной путь, его дух устремился в бесконечность, приобретая обитель там, в запределье. А в тонком мире – душа бессмертна.

  Ныне душа Пиросмани пребывает в пространстве, где ему комфортно и тепло, где нет ни нищеты, ни голода, ни зависти, ни зла и ненависти. Где нет мирской суеты и скорби, а есть только радость, безграничная любовь и божественное вселенское единство энергий. Он там, где никто не навешивает различные незаслуженные «ярлыки» примитивиста или алкоголика. Если на земле и пребывал в «сумерках» бытия, то теперь он там, где Божественный свет и никогда не наступает ночь. Где он может по-настоящему быть свободным в полете, как многочисленные птицы на его картинах!

  Возможно, еще при жизни именно при их рисовании мающаяся натура художника высвобождалась и рвалась к простору, пребывая там, в другом измерении. Взлетала и парила в безбрежной синеве над любимым краем, ликуя от ощущений и впечатлений, какие может дарить только поднебесная высь! В своем земном существовании Пиросмани защищал свой душевный мир и то, что не могли у него отнять – внутренний простор. И этот мир принадлежал только ему. Даже будучи зависимым от жизненных обстоятельств, Никала своей духовностью был выше своего окружения, выше интриг и всей житейской суеты. Зато сейчас за ее гранью натура художника по-настоящему стала свободной и неподвластной земным козням. Думается, и теперь, когда его дух крутит виражи, возвышаясь над всем мирским, он вновь смотрит на всё происходящее без тени высокомерия и заносчивости.

  В последние мгновения жизни всеми забытый Нико Пиросмани покидал этот невнимательный, зачерствелый мир с неисцелимой горечью в душе от отсутствия человеческого участия и понимания. Мог ли он тогда вообразить, что пройдет не более полувека, и во всем мире его именем будут восторгаться, к тому же с бурными овациями, так претившими его природе естества. Что его творчество будут скрупулезно исследовать, а картины покупать за баснословную сумму. Слышал бы, что наряду с великими и знаменитыми соотечественниками прославил свою страну. Что уже считается душой и светлым синонимом Кахетии, и даже одним из символов Грузии. Да будет пухом для Никала родная и столь трепетно любимая им грузинская земля, наконец сумевшая понять и признать своего преданного сына!..