О моей стыдливости и Его увёртливости

Моя пророческая лекция

А началась эта моя опупея с документами так:
в Киеве, готовясь оформлять пенсию, я обнаружил нехватку собственного Свидетельства о рождении.
Когда-то давным-давно, когда мама ещё была жива. в своих лекциях своим студентам я рассказывал о том, что такое «доказательство в суде» или «судебное доказательство». И тут я родил просто неотразимый, как мне тогда представлялось, «пример»:
Предположим суд решил установить, где и когда вы родились. Вы приносите свой паспорт. Но суд не признаёт его «доказательством»! Вы приглашаете в суд свою мать. Но и её показания суд не считает «доказательством». Вы вызываете в суд акушерку, принимавшую роды. Но и её показания суд не считает доказательством! Таким образом доказательство становится судебным только там и тогда, где и когда его признал таковым суд!
Вот такие речи я толкал своим ученикам задолго до!
А ведь пример был пророческим!

Такой здесь не рождался

Итак, Киев. 2012-ый год, я подаю документы на пенсию и прощу специальным заявлением местный загс выдать мне копию моего свидетельства о рождении. Но получаю вежливый, но твёрдый отказ.
Копию свидетельства я могу получить только там, где я на самом деле родился!
Что делать?
Вместе с загсом пишем запрос туда, где я родился, то бишь в Усть-Омчуг.
Получаем прозрачный отлуп: «сведениями о рождении такого не располагаем»!
Тогда я обращаюсь в родное Консульство и оформляю запрос в нём.
И получаю «отклик» - «такой тут не рождался»!
Уже вернувшись в Россию в 2014-ом году нахожу в себе силы зайти в загс и из него направить еще один запрос. Ответ не меняется: «о таком данных не имеется»! И мне подсказывают: обращайся в Суд!
И я обращаюсь в свой родной Суд с просьбой рассудить меня и органы в Усть-Омчуге по поводу фантастической для меня лично новости, что я там «не рождался»!!!
От таких официальных известий у кого угодно пробежит змейкой холодок под кожей на спине.
- А вдруг у меня было ловко подделанное Свидетельство о рождении? А вдруг мне родные солгали? А вдруг темнили именно потому, что не всё так безоблачно ясно с моим рождением на Колыме.
И вообще: а на Колыме ли?
И вот тут я вспомнил свои лекции о судебных доказательствах!
Паспорт здесь как раз и был вопросом, а не ответом.
Мамы уже не было на этом свете.
И акушерки скорее всего тоже.
Да и как выяснить, кто там принимало роды в «пионерском» лагере на Колыме?
А было у меня неплохое фото моего «Свидетельства о рождении» чудом сохранившееся в моих архивах. Ну и по мелочам кое-что ещё. К примеру опубликованная моей мамой повесть «Этюды о Колымских днях» в которой она в некоторых, хотя и далеко не всех, подробностях описывает обстоятельства моего появления на свет и первые месяцы моей там жизни. Ещё имелись письма отца с Колымы, прямо из места моего рождения. В общем я обратился таки в суд. И только по требованию Суда Усть-Омчуг наконец выслал в суд фотокопию Второго экземпляра Актовой записи от моём рождении.
В этой записи значилось, что вместо Федотова Алексея родился Ратушных Алексей.
Сейчас я намерено опускаю остальные «детали».
Ведь здесь всё прозрачно:
Ратушный Алексей просит выслать копию Свидетельства о рождении, а в документе значится Ратушных Алексей! Разница – ровно одна буква!
И вот здесь я и хочу остановиться подробно.
Ибо важно!
Что отвечают мне, загсу в Киеве и нашему Консульству наши ответственные люди в Усть-Омчуге и Магадане?
Они «честно» сообщают, что сведений о рождении Ратушного у них нет!
Какой-такой Ратушный?
Нету никакого «Ратушный»!
Конкретно.
Просто.
Прямо.
Жёстко!
Я спрашиваю сам себя: а что мешало им дописать такое сообщение: но родился некий Ратушных по случаю тоже Алексей, по отчеству тоже Алексеевич, по месту тоже Агробаза, по дате рождения тоже 16 декабря 1952 года?
К ним приходит запрос, к которому приложено фото прежнего утерянного Свидетельства о рождении!
(Тут сразу конкретно – возможно и не утерянного, а именно украденного, и причём с вполне конкретной целью похищенного, но это совсем другая история, и пока мы примем за основу версию «утраченного»)
И совпадают и номер Записи – 198, и все буквы в фамилии, имени, отчестве, кроме одной, и место рождения, и дата! Кто мешает сообщить запрашивающему лицу, что есть расхождение в одной букве.
Сравните эти две версии ответов:
А. Сведений о рождении такого нет.
Б. Имеется расхождение в фамилии запрашивающего лица и в актовой записи на одну букву, в остальном документы совпадают.
Почему не отвечают по второму варианту?
Почему требуется Запрос Суда?
Три года уходит только на то, чтобы человек получил сообщение о несовпадении в одной букве!
Кому это нужно и для чего?
Одна из версий зубодробительно проста: вымогают!
Используют служебное положение в своих целях.
Попытайтесь дать другую версию.
Поясню: у меня Государство так ворует моё время!
Государство допускающее таких «исполнителей» обеспечивает им возможность именно грабить меня, отнимая у меня единственный мой реальный ресурс – время! И это время моей жизни!
А понимает чиновник, что времени может и не хватить? Что он отбирает время именно жизни?
Что он ворует время жизни неизвестного ему человека? Понимает ли он, что десять тысяч километров – это немыслимое расстояние для перемещения, чтобы выяснить про расхождение в одной букве? Скажу больше: он именно этого и добивается: человек потратит огромные деньги и время на поездку, явится лично, а мы ему здесь и поясним, что никто и в мыслях не имеет знакомить его с документами! С какой стати! Пусть обращается в Суд! Суд рассмотрит в течение месяца-двух-трёх… А пока поживи здесь, не имея на это ресурсов или прокатись ещё разок-другой… А ведь можно будет и намекнуть, что, будь он подогадливее…
Понятно, что чиновник не видит других сценариев, или точнее игнорирует их как крайне маловероятные. В нашем случае всё было проще. Не спеша за пять лет мы рассмотрели все вопросы в том числе и в суде и получили таки обнадеживающие результаты.
Но какая увёртливость у родного государства!!!
Оно само совершает ошибки, неверно фиксирует важнейшие моменты в жизни полностью зависимых от них людей, а потом требует от них еще и тратить свою жизнь на исправление своих собственных ошибок!


О полной, то есть абсолютной зависимости

При рождении я абсолютно зависел от государства!
Никого, кто мог бы меня защитить от его произвола, вокруг меня не было! Оно не подпускало ко мне отца, чудовищно ограничило в контактах мою мать. Я болел благодаря ему туберкулёзом бронхов, а моя мама в это время кормила своей грудью шестерых детей. Единственный, кто не брал её грудь был её собственный умирающий малыш. Под конец я весил уже чуть больше килограмма, не пил, не ел, не открывал глаз, и она капала мне картофельный отвар в нос. Как это случилось? А просто население Агробазы совсем не восторгалось появлением ещё одного рта на голодной Колыме. И новорожденного просто положили под форточку в тридцати трёх градусный мороз. Маму об этом не известили. Через пятнадцать минут под парком из окошка я был абсолютно «готов». Так что абсолютно зависим! Абсолютно беспомощен и беззащитен!
Свидетельство мне стали выписывать… 23 марта 1953 года! Через тринадцать недель после моего  рождения! Всё это время холодно ждали: а вдруг всё-таки сдохнет?


Извини родное, что я не сдох

Извини, родное государство, что я тогда не сдох.
Прости мне Модульную школу, облако микрошкол, общую и специальную теорию игр, тетраэдальную и пентагональную логики. Прости мне мои стихи и песни. Прости мне моих великих учеников и учениц. И отдельно прости мне океан новых игр, подаренный человечеству абсолютно бесплатно. Отдельно прошу прощения за открытые мною Мерцающие шахматы и за всё написанное и опубликованное во славу моей горячо любимой России.

Приложение

из книги мамы "Этюды о Колымских днях"

РАЙОННАЯ БОЛЬНИЦА
 
Маленький Леша родился 16 декабря 1952 года и почти сразу же заболем бронхо- аденитом, то есть туберкулезом бронхов. Какое-то время я была с ним на Агробазе, но он ничего не ел, я кормила его из пипетки, спала под его кроваткой. Молоко сцеживала, но все равно грудь распухла, угрожала грудница, и меня после Нового года отправили в Центральную районную больницу, на 239-й километр. Там я стала кормить своим молоком детей, матери которых молока не имели, и потому дети лежали без них. Я выкормила 6 детей вместе со своим до 5-6-месячного возраста. Особенно помню одну девочку – ее фамилия была Кондратюк, имени не помню. Огромные глаза, чуть навыкате, сморщенная красная рожица и очень цепкие ручонки. Ее я всегда кормила первой, так как, когда я проходила по палате, она ручонками через решетку кроватки тянула мой халат. Леша вначале ел последним, так как первое время ел из пипетки и лишь спустя месяц стал сосать. Кроме того, я стала донором – сдавала кровь для больных детей и однажды свалилась в обмороке, раньше со мной этого не бывало.
Как только я стала кормить своим молоком других детей, главврач привел меня на кухню и попросил, чтобы меня хорошо кормили. Но ведь я была не одна заключенная в этой больнице для заключенных: почти все няни, вся обслуга- зеки.
А потом меня перевели в хирургическую палату дежурить. Дежурили через два дня на третий, мне дали поблажку, так как я была еще и донором. Но самое главное: маленький Лешенька поправлялся, уже сосал сам и высасывал много больше нормы (наголодался, голубчик). И уже где-то в мае врач сказала мне, что теперь по снимкам никто не поверит, что он переболел бронхоаденитом.
В Магадане парохода пришлось ждать двое или трое суток, квартиру найти на это время была проблема. Я уговорила одного угрюмого мужчину пустить меня к себе, за что расплатилась оленьими унтами и шапкой, почему-то мне казалось, что на Урале это мне уже не понадобится.
И вот пароход «Ленин», бывшее судно «Адольф Гитлер», по крайней мере так говорили; судно великолепное, семиэтажное, с просторным зеркальным рестораном, прогулочной палубой, душевыми кабинами... Мое место было в нижнем отсеке, в четырехместной каюте, верхнее. Наверху имелась огораживающая сетка, и я могла ненадолго оставлять Лешу одного.
К тому же мне крупно повезло – все четверо или пятеро суток был полный штиль. Но, конечно, чаще всего Леша был у меня на руках, все время со мной. И даже в ресторане, когда я обедала, сидел у меня на руках и причмокивал губками. А я ему по капельке давала и борщика, и пюре.
Бухта Золотой Рог встретила нас уже настоящим теплом. Поезд уходил вечером. День провела в походах по магазинам, по набережной, если можно так назвать необорудованный дикий берег, и конечно же, в вокзальном ожидании. И вот подходит поезд, обычный, не скорый, посадка всего 3 или 5 минут. Много демобилизованных солдат, мой вагон один из последних, где и платформы-то нет. Кто-то из солдат берет у меня ребенка, кто-то кидает мои вещи в вагон, а кто-то подсаживает и меня.
И вот мы в поезде, место нижнее, в то время плацкартные вагоны имели только верхние плацкартные полки, а нижние были общими, то есть на нижнюю полку выписывались 2-3 места. Естественно, освободившимся предоставляли билет на общие места. Солдаты сверху договорились спать на одном месте по очереди, демобилизованным все-таки выписывали более достойный билет, а мне с сыном отдали верхнее. В то время поезд из Золотого Рога до Свердловска шел 8 суток, до Москвы – 10. На всех станциях мы старались купить картошки, соскучились по ней на Колыме. Многие солдаты возвращались также с Чукотки, Колымы, Сахалина...
В этот же год, но буквально на месяц раньше моего приезда, демобилизовался мой брат Миша, он служил на Курилах... И вот, когда мы подъезжали к Свердловскому вокзалу, я увидела на платформе брата в солдатской форме (он еще долго носил ее, пока не заработал на костюм) и маму, совсем седую, хотя было ей тогда 54 года.
Я стояла на площадке с сыном на руках, рядом стояли солдатики, которые ехали дальше, они вышли помочь мне. Поезд замедляет ход, рядом бегут мама и Миша, и мама кричит: «Только не прыгай с ребенком! Только не прыгай!» Я, конечно, и не собиралась этого делать.
 
ВОЗВРАЩЕНИЕ
И вот наша старая добрая большая комната в бывшем купеческом доме, где в одной комнате совмещено все: и кухня, и столовая, и спальные места. Но это мой дом. Сестра сразу же захватывает право возиться с Лешенькой, он окружен теплом и заботой.
Встреча всегда встреча, хочется многое сказать-и то, и это, но чаще не говорим ничего. Просто сидим вместе за столом, просто пьем чай, просто мы снова все вместе.