Реальность космической эволюции человечества

Друзья!

Не раз слушал эту великолепную музыку, прямо навеянную композитору произведениями Е.П.Блаватской, в  частности,её "Тайной Доктриной", где раскрываются тайны сотворения и эволюции Вселенной и самого человека.

"На протяжении всей жизни Александр Николаевич Скрябин считал, что искусство является импульсом к преобразованию человека и Вселенной. Его музыка – это отражение философских концепций Серебряного века, времени, когда люди создавали новые духовные ориентиры и искали новые, инновационные формы для самореализации в искусстве. Своеобразное понимание мира и его устройства нашло выражение именно в симфоническом творчестве. Грандиозная «Поэма Экстаза» и поэма огня «Прометей» - это философия, выраженная звуками и символами. Это безграничная, как космическое пространство, музыка, очаровывающая слушателя.
...«Прометей» - это важнейший образ в творчестве Скрябина. Это не герой мифов, это смысловой символ. Одна идея в голове человека способна зажечь в его сердце огонь, который и сделает его способным на преодоление трудностей. Огонь – есть жизнь. В сочинении Скрябина Прометей олицетворяет собой Демиурга, творца Вселенной.

Замысел показывает процесс создания космоса. Из оглушительной тишины постепенно зарождается первый аккорд – «Прометеев». Гармония созвучия продолжает развиваться. В тембре валторны сурово и сдержанно раскрывается «тема Прометея». Постепенно она изменяется до неузнаваемости и превращается в «тему воли». Музыкальный материал темы отличается подчеркнутым звучанием солирующей трубы".https://soundtimes.ru/
...Творец! Это не поповский бог Саваоф на облаках, это  великий священный и непознаваемый ПРИНЦИП- АБСОЛЮТ! Его не дано познать НИКОГДА! Но ОН познается по ЕГО творениям- БЕССМЕРТНЫМ МОГУЧИМ БОГАМ, проявленным, воплощенным  в Иерархии Света (лестнице Иакова)! Все ОНИ когда-то  были людьми, прошли человеческую эволюцию на нашей и других планетах.
"Александр Николаевич Скрябин изучал внушительные по размерам тома "Тайной Доктрины" как никакую другую книгу в своей жизни. Собрав все части этого труда, он никогда надолго с ним не расставался. Только в последние годы жизни, вполне впитав сущность теософического учения, Скрябин перестаёт брать с собой при отлучении из дома на длительное время книгу Блаватской» (Д.А. Шумилин). 
"В конце жизни Скрябин пришёл к убеждению, что выполняет миссию, возложенную на него Великим Братством Махатм. «В учении посвящённых, — пишет Борис Шлёцер, — являющихся на земле посланцами высших сил... он находил объяснение и оправдание своей миссии на земле, ибо и себя считал непосредственно, свыше посвящённым, членом по рождению дивного братства — "Белой Ложи", — которое, он верил, существует где-то на земле, покамест тайно, и — ждёт его». 
Все помыслы Скрябина были устремлены к далёкой Индии, легендарной Шамбале, где, по его словам, ему «нужно было кое-что разузнать». По-видимому, истина, пришедшая с Востока, была наиболее близка к тем законам, которые композитор открыл в музыке. «Мы, европейцы, — говорил он,  — больше знаем и чувствуем Восток, чем те, кто на Востоке. Я больше индус, чем настоящие индусы». 
Миссия. дхарма, долг!
И Блаватская. и Рерихи, и Скрябин до конца выполнили возложенную на них космическую задачу!

Вл.Назаров
***********
Блаватская была для него священным авторитетом

8 мая 2021 года исполнилось 130 лет со дня ухода с земного плана Елены Петровны Блаватской. Она сама и её учение — теософия — оказали огромное влияние на передовые умы человечества. Лучшие представители науки, философии, религии, искусства, психологии оказались под влиянием идей Е.П. Блаватской. Были среди них и музыканты: Густав Малер, Ян Сибелиус и Александр Скрябин. Влиянию теософских взглядов на жизнь и творчество Александра Николаевича Скрябина и посвящена эта статья. 
27 апреля 2021 года исполнилось 106 лет  со дня, когда перестало биться сердце Скрябина. Для современников смерть этого великого композитора в возрасте 43 лет была неожиданностью, роковой случайностью. Друзья и поклонники запечатлели в своих воспоминаниях светлый, лучащийся радостью, невыразимо обаятельный облик Александра Николаевича. 
После прощания с композитором его ученик Марк Мейчик писал: «Он не умер, его взяли от людей, когда он приступил к осуществлению своего замысла, недаром существует изречение, что "на небесах следят за тем, чтобы деревья не врастали в небо". Через музыку Скрябин узрел много такого, что не дано знать человеку, и хотел к этому многому приобщить людей — это был не тот Прометей, который похитил у богов огонь для людей, нет, он дерзновенно хотел ввести людей в самое царство богов...» 
«В ряду наших великих соотечественников, искавших истину мира в восточных учениях и отразивших в своей деятельности реальность космической эволюции человечества, одно из первых мест принадлежит, безусловно, Александру Скрябину». Именно этот гениальный композитор поразил аудиторию начала XX века «неслыханными, фантастическими звукообразами, пришедшими как бы "из другого мира"... Искусство Скрябина проявляет на физическом плане реальность духовного мира композитора, столь же загадочного и непостижимого, как сама его личность, которую многие современники воспринимали как явление, выходящее за рамки земной действительности» (А.И. Бандура). 
Своей главной задачей Скрябин считал пробуждение спящих в каждом человеке божественных сил, преображение человека в бессмертного повелителя материального мира. Он один из немногих гениев, кто на практике пытался ускорить космическую эволюцию человека. 
«Скрябин сегодня всемирно известен как великий русский композитор. Однако сам он не ограничивал свою деятельность сферой музыки, считая себя не только и не столько музыкантом, сколько философом, человеком, соединившим музыку с философией и создавшим собственное учение. Философская составляющая творчества мыслилась Скрябиным как более важная, чем композиторская и исполнительская...» (Д.А. Шумилин) 
Леонид Сабанеев, познакомившись с Александром Николаевичем, был поражён оригинальностью, глубиной, продуманностью и искренностью его идей: «Никогда не видал раньше музыканта, говорившего в такой плоскости и вообще вращающегося в этом мире отвлечённых идей. Наши музыканты меня не избаловали в этом отношении. Редко когда их разговоры вылезали из уровня технических рассуждений и обывательских пересудов. И вдруг человек рассуждает, видимо, что-то глубоко по-своему продумав в этой области, рассуждает уверенно, как свободно в этом мире ориентирующийся». 
Знакомство Скрябина с философией началось с книги А. Шопенгауэра «Мир как воля и представление». На рубеже веков его внимание особенно привлекали идеи Ф. Ницше. В зрелом возрасте композитор наиболее высоко из европейских философов ставил И.Г. Фихте. В разное время им было уделено внимание системам Платона Афинского, И. Канта, Г.В.Ф. Гегеля, Ф.В. Шеллинга и В.С. Соловьёва. 
Несмотря на тяжёлое материальное положение и постоянную нехватку средств к существованию, а следовательно — свободного времени, осенью 1904 года Скрябин принимает участие во II Международном философском конгрессе, сессия которого проходила в Женеве. В библиотеке композитора сохранился солидный том протоколов конгресса, из которого видно, насколько внимательно он относился к проблемам развития современной ему философии. Александр Николаевич изучил тексты многих докладов, выделяя отдельные их фрагменты карандашом. 
Стремление Скрябина к осознанию законов, по которым развивается мироздание, любовь к философии с годами лишь крепли. Многие современники отмечали, насколько глубоко философия входила в каждодневную жизнь композитора. «В противоположность большинству философов-специалистов, которые, как бы исполняя заданную им работу, отдают мышлению лишь определённую часть своего времени, в остальные же часы пребывают всецело на земной плоскости, в Скрябине, казалось мне, не прерывалась никогда работа мысли. Мало сказать поэтому, что он интересовался философией, но в н ём, что бы он ни делал, что бы ни говорил, всегда шла какая-то своя внутренняя напряжённая работа, которая никогда не прерывалась...» — вспоминает Б.Ф. Шлёцер. Скрябин целиком и полностью жил в том идеальном мире, который сам сотворил и постоянно продолжал творить. 
Творческая деятельность Скрябина определялась его философскими идеями, которые, в свою очередь, подкреплялись опытом, полученным им в процессе творчества. «Музыка — путь откровения. Вы не можете себе представить, какой это могущественный метод познания... Всё, что я теперь думаю и говорю, всё это я знаю через своё творчество», — говорил композитор. 
И всё же из всех философских систем самое сильное влияние на Александра Скрябина оказала теософия. 
Свидетельствами о том, как он почитал теософию, изобилуют многие источники. Среди них книги и статьи А. Коптяева, Ю. Энгеля, Б. Фохта, И. Лапшина, А. Гольденвейзера, И. Стравинского, А. Белого, М. Гнесина, В. Оссовского. Ещё большее количество упоминаний о теософских увлечениях Скрябина содержится в письмах его знакомых и современников. Несмотря на это, некоторые биографы и исследователи творчества Скрябина обходили стороной вопрос о влиянии на него теософии, потому что считали это увлечение композитора чем-то незначительным, той слабостью гениального творца «Прометея», о которой нужно умолчать. 
О принятии Скрябиным теософии было хорошо известно в России. И.Ф. Стравинский говорил, что Скрябин «был последователем г-жи Блаватской и сам считался серьёзным и видным теософом...». Л.Л. Сабанеев в журнале «Музыка» писал: «Уже давно та широкая синтетическая доктрина, которая известна под именем теософского учения, всецело завладела умом нашего композитора». 
Два наших соотечественника — Елена Петровна Блаватская и Александр Николаевич Скрябин, композитор и философ, — никогда не встречались. Елена Петровна в год рождения Скрябина навсегда покинула Россию, а ушла она из жизни, когда композитор ещё учился в консерватории. 
Но, несмотря на то, что жизненные обстоятельства автора «Тайной Доктрины» и автора «Поэмы экстаза» были весьма различны, близость мировоззрения двух великих русских очевидна. 
Основательница Теософического общества ещё в детстве могла видеть события далёкого прошлого и жизнь тонких миров. «Пейзажи других миров наблюдал и юный Скрябин; описание одного из них содержится в программе к неоконченной Балладе (1887): "Призрачная страна! И жизнь здесь другая! Мне не место здесь! Но ведь мне слышатся голоса. Я вижу мир блаженных душ. Но не вижу её! Звуки умолкли, и я опять такой же жалкий. Я у великолепного замка. Тот же голос, та же мечта..." 
И Блаватская, и Скрябин всегда охотно рассказывали о содержании своих прозрений окружающим, несмотря на то, что это значительно осложняло жизнь обоих. 
"Буквально все, — пишет В.П. Пазилова, — знавшие Елену Петровну и в юности и в старости, и друзья и недоброжелатели, прямо или косвенно (в общем контексте воспоминаний) свидетельствуют об органически присущем ей качестве — необыкновенной искренности, открытости и доверчивости, доходившей до безрассудства. Эта черта сослужила ей дурную службу. Почти весь «компромат» на неё собран из её собственных высказываний, а то и цитат из её писем к самым случайным людям". 
Сабанеев, рассказывая о поразительной доверчивости Скрябина, готового поведать о планах "Мистерии" первому встречному, также свидетельствует о печальных последствиях этого: "Сколь многие, набравшись таким путём от Скрябина его мыслей, потом передавали их в... окарикатуренном виде, нарочно сгущая краски, чтобы показать его «безумие», или бездарность, или беспринципность. Сколь многие не могли даже понять его мыслей и искажали их уже поневоле, от собственной бездарности..."» (А.И. Бандура). 
«На столе [Скрябина] лежали обычно неизменный "Вестник теософии" и "Доктрина" Блаватской в трёх французских томах. Её по очереди брали читать друзья, доктор, Подгаецкий. Только я не удосужился её прочесть, а только мельком заглядывал в эти томы», — писал Л. Сабанеев. 
Упоминая о теософии и Е.П. Блаватской в связи со Скрябиным, Б.Ф. Шлёцер пишет: «[Скрябин] считал, что своим развитием во многом обязан Тайной Доктрине; до конца жизни он не переставал восторгаться Блаватской. Особенно восхищали его мужество, с каким она осуществила грандиозный синтез, а также широта и глубина её взглядов, сравнимые для него с величием музыкальных драм Вагнера... Теософское видение мира служило стимулом для его собственного творчества. "Я не стану обсуждать с вами истинность теософии, — говорил Скрябин [одному своему знакомому] в Москве, — я просто знаю, что идеи Блаватской помогли мне в работе и дали силу выполнить мою задачу"». 
Увлечение теософией у А.Н. Скрябина шло параллельно с интересом к Востоку. В письме от 14/27 марта 1905 года Вера Скрябина, первая жена композитора, писала 3.И. Монигетти о растущем интересе Александра Николаевича к странам древней культуры: «Мысли его и планы становятся всё оригинальнее и смелее: непременно хочет ехать в Египет, а потом в Индию». Индия, как никакое другое место на Земле, притягивала композитора. «Полушутя, полусерьёзно Скрябин сам неоднократно называл себя истинным индусом и указывал, что его духовной родиной является, скорее всего, Индия». Его концепция мира и человека была «близка восточному, индусскому мироощущению и миропониманию». «Внутреннее духовное устремление, обратившее мысль молодого композитора к Востоку, проявилось, между прочим, в использовании — сознательном или бессознательном — примечательных аналогий, как, к примеру, в случае названий скрябинской Третьей симфонии — "Божественной поэмы" и индуистской "Божественной песни" ("Бхагавад-Гиты")» (Д.А. Шумилин). 
Очень тяготившийся необходимостью давать концерты для материального обеспечения своего существования, Александр Николаевич «в последние годы своей жизни постоянно концертировал, для того чтобы заработать деньги для предстоящей поездки в Индию. Он даже вёл переговоры о покупке земельного участка во внутренней Индии. В этой стране в предгорье Гималаев Скрябин планировал осуществить свою "Мистерию". Об этом намерении он говорил ещё в 1904 году и с тех пор не изменял ему на протяжении всей жизни» (Д.А. Шумилин). 
«По свидетельству Ю.Д. Энгеля, Скрябин впервые познакомился с теософией во время гастролей в Париже в 1905 г.: "Приблизительно к той же эпохе... относится первое знакомство Скрябина с теософией. Произошло это в Париже, в какой-то беседе, после которой заинтересовавшийся Скрябин приобрёл себе кое-что по теософской литературе. И так как грандиозный синтетический размах теософии был во многом родствен мистическим тяготениям Скрябина, он горячо увлёкся новым учением. Б.Ф. Шлёцер полагает даже, что единственно сильное влияние, испытанное когда-либо Скрябиным, шло именно от теософии. Скрябин читал в этот период книги об Индии (между прочим санскритскую грамматику; «Свет Индии» был его любимой книгой), по истории религии..." 
Первой книгой Е.П. Блаватской, с которой ознакомился композитор, был "Ключ к теософии". Скрябин впервые упоминает о ней в письме из Парижа к Татьяне Шлёцер [второй жене] от 22 апреля (5 мая) 1905 г.: "Читаю интересную книгу «La clef de la Theosophie» Блаватской". 
Всегда критически относившийся к трудам других философов, Скрябин на этот раз серьёзно увлёкся новым учением. Через три дня, в следующем письме, он даёт труду Блаватской такую оценку: "«La clef de la Theosophie» замечательная книга. Ты будешь удивлена, до какой степени близко ко мне"» (А.И. Бандура). 
Б.Ф. Шлёцер рассказывал о А.Н. Скрябине: «В Париже... он познакомился впервые с теософией. Не помню, кто из его знакомых указал ему однажды, что в том, что он говорит о "Мистерии", о слиянии всех и возвращении мира к единству, есть очень много общего с теософской доктриной, и посоветовал ему прочесть Блаватскую. Здесь, по-видимому, уже можно говорить о влиянии: Скрябин, когда я его увидел несколько месяцев спустя в Швейцарии, читал Блаватскую... и в беседах постоянно пользовался теософскими терминами: говорил о планах, семи расах, манвантарах и тому подобном как о чём-то само собой разумеющемся, вполне ясном и неопровержимом. И горячо восставал против сомнений, которые я высказывал относительно справедливости того или другого утверждения Блаватской, возражая мне с упорством и горячностью неофита» (Д.А. Шумилин). 
М.К. Морозова, посетившая Скрябина в Больяско (Италия) в октябре 1905 года, отмечает, что «Александр Николаевич был в это время очень заинтересован Блаватской, её книгой Doctrines Secretes (Тайные учения). В связи с этим он очень романтически мечтал о поездке в Индию и об исполнении там своей Мистерии...» 
В последующие годы увлечение Скрябина работами своей выдающейся соотечественницы лишь усиливалось. М.С. Неменова-Лунц, ученица Скрябина, вспоминала, что в период подготовки к изданию партитуры «Поэмы экстаза» (1907) композитор «очень много читал, интересуясь весьма сильно в то время вопросами теософии и сочинениями Блаватской». 
Мы не знаем, был ли композитор знаком с первым из двух фундаментальных трудов Е.П. Блаватской — книгой «Разоблачённая Изида», вышедшей на английском языке в 1877 году. По счастью, в личной библиотеке композитора сохранилось французское издание «Тайной Доктрины» — второго и главного труда Елены Петровны. «Пять книг этого труда буквально испещрены пометками А.Н. Скрябина, число которых только в одном первом томе превышает всю совокупность пометок, сделанных композитором во всех остальных книгах библиотеки» (А.И. Бандура). 
«О времени начала знакомства композитора с "Тайной Доктриной" точных данных нет. В 1905 году Скрябин мог приобрести лишь первую часть второго тома ("Антропогенезис"), изданную годом раньше. Однако этот труд производит на композитора такое сильное впечатление, что в последующие годы он не только собирает три недостающие книги двухтомника (вышедшие в 1906 и 1907 гг.), но и приобретает также третий том "Тайной Доктрины", составленный после смерти автора из её незавершённых рукописей и изданный во французском переводе только в 1909 году (в библиотеке композитора сохранилась лишь первая книга этого тома). Каждая из книг тщательно прорабатывалась Скрябиным, о чём свидетельствуют не только многочисленные пометки в тексте, но и воспоминания современников. 
Л.Л. Сабанеев, оставивший нам самое подробное описание последних лет жизни композитора, утверждает, что "Тайная Доктрина" была "настольной книгой" композитора. "Блаватская, — пишет биограф, — была для него большим священным авторитетом, чем какое-нибудь Евангелие..." В присутствии Скрябина, продолжает Сабанеев, "против Блаватской спорить было уже нельзя". Автор "Воспоминаний о Скрябине" в отличие от многих других друзей композитора (В.В. Богородского, А.А. Подгаецкого) не был приверженцем теософии, — скорее наоборот. Это скрябинское увлечение вызывало у него искреннее недоумение» (А.И. Бандура). 
«Александр Николаевич изучал внушительные по размерам тома "Тайной Доктрины" как никакую другую книгу в своей жизни. Собрав все части этого труда, он никогда надолго с ним не расставался. Только в последние годы жизни, вполне впитав сущность теософического учения, Скрябин перестаёт брать с собой при отлучении из дома на длительное время книгу Блаватской» (Д.А. Шумилин). 
Скрябин был членом бельгийской секции Теософического общества. В 1914 году он оставил свою подпись в Книге почётных гостей в лондонском Теософическом обществе. При всём этом он понимал, что деятельность каждого выдающегося реформатора часто искажается его последователями. «Некоторое искажение идей основателей Т[еософического] о[бщества] наблюдал композитор и в деятельности современных ему теософов. Это дало Александру Николаевичу повод для следующего высказывания: "В сущности, у них [теософов] имеется одна только Блаватская; остальные не очень многого стоят". Это прозрение Скрябина, мало знакомого с большей частью теософической литературы, написанной сотрудниками и последователями Блаватской, весьма показательно» (Д.А. Шумилин). 
Исследователи творчества композитора утверждают, что в его музыкальных произведениях последних лет явственно отражены идеи трудов Е.П. Блаватской. Так, в симфоническую поэму «Прометей» он впервые в истории музыки вводит партию Света. Скрябин первый использует светомузыкальные эффекты. Он осуществил дерзкую попытку воплотить на материальном плане реальность Тонких Миров. Композитор рассказывал Л.Л. Сабанееву: «...мне нужна была лучезарная гармония, которая бы отображала идею света. И я её получил вот по какому соображению. Я рассудил, что чем больше верхних звуков у гармонии, тем она вообще лучезарнее, тем она острее и ослепительнее». 
Многие, знавшие А.Н. Скрябина, отмечали его гениальность, непохожесть на окружающих, душевную открытость. Леонид Сабанеев вспоминает, как полюбил крылатую душу Александра Скрябина, как пользовался благами этого солнца, светившего всем равно, — «это был какой-то лучезарный, напряжённый, чем-то насыщенный, совершенно отличный от всех остальных человеческих миров мир». «Он был не от мира сего, и как человек, и как музыкант. Только моментами прозревал он свою трагедию оторванности и когда прозревал, не хотел в неё верить». 
«Есть гении, — писал К.Д. Бальмонт, — которые не только гениальны в своих художественных достижениях, но гениальны в каждом шаге своём, в походке, во всей своей личной запечатлённости. Смотришь на такого, — это — дух, это — существо особого лика, особого измерения. Из всех... особенных людей, бывших уже нечеловеками, или, во всяком случае, многократно и глубинно заглянувшими в нечеловеческое, в то, что совершается не в трёх измерениях, самое полное ощущение гения, в котором состояние гениальности непрерываемо и в лучащемся истечении неисчерпаемо, дал мне Скрябин». 
К.Д. Бальмонт вспоминает о странном ощущении во время скрябинского концерта, «когда композитор на мгновение как бы приоткрыл в себе для слушателей черты обитателя иного мира»: «Скрябин около рояля. Он был маленький, хрупкий, этот звенящий эльф... В этом была какая-то светлая жуть. И когда он начинал играть, из него как будто выделялся свет, его окружал воздух колдовства... Чудилось, что не человек это, хотя бы и гениальный, а лесной дух, очутившийся в странном для него человеческом зале, где ему, движущемуся в ином окружении и по иным законам, и неловко и неуютно». 
В конце жизни Скрябин пришёл к убеждению, что выполняет миссию, возложенную на него Великим Братством Махатм. «В учении посвящённых, — пишет Борис Шлёцер, — являющихся на земле посланцами высших сил... он находил объяснение и оправдание своей миссии на земле, ибо и себя считал непосредственно, свыше посвящённым, членом по рождению дивного братства — "Белой Ложи", — которое, он верил, существует где-то на земле, покамест тайно, и — ждёт его». 
Все помыслы Скрябина были устремлены к далёкой Индии, легендарной Шамбале, где, по его словам, ему «нужно было кое-что разузнать». По-видимому, истина, пришедшая с Востока, была наиболее близка к тем законам, которые композитор открыл в музыке. «Мы, европейцы, — говорил он,  — больше знаем и чувствуем Восток, чем те, кто на Востоке. Я больше индус, чем настоящие индусы». 
Творчество А.Н. Скрябина — одна из вершин в культурной панораме начала XX века, и современники композитора это хорошо ощущали. Как писал О. Мандельштам, «Пушкин и Скрябин — два превращения одного солнца, два перебоя одного сердца. Дважды смерть художника собирала русский народ и зажигала над ним своё солнце. Они явили пример соборной, русской кончины, умерли полной смертью, как живут полной жизнью, их личность, умирая, расширилась до символа целого народа, и солнце-сердце умирающего остановилось навеки в зените страдания и славы». Об этом же говорит русский философ Б.А. Фохт: «...есть два имени, которые каждый человек, усвоивший себе русскую культуру и особенно родившийся в России, всегда произносит с особенным благоговением и волнением: Александр Сергеевич Пушкин и Александр Николаевич Скрябин!». «"Солнцем" называл Скрябина и Вяч. Иванов. Вспомним также, какое пылкое признание в любви к своему кумиру делает Б. Пастернак в "Охранной грамоте", с каким восхищением отзывались о творчестве Александра Николаевича Н.Я. Мясковский и молодой С.С. Прокофьев!» (Д.А. Шумилин). 
Творчество Скрябина — один из наиболее драгоценных кристаллов русской музыки. 

Автор-составитель Людмила ГАНИНА
http://rossasia.sibro.ru/
***********

ПРИЛОЖЕНИЕ
Огненная подвижница.

12 августа 2021 года исполнилось 190 лет со дня рождения уникального мыслителя, выдающегося ученого и крупного общественного деятеля Елены Петровны Блаватской. 
Е.П.Блаватская родилась в 1831 году в Екатеринославе (ныне Днепропетровск). Сейчас в доме Фадеевых, где она жила, организован Музейный центр Е.П.Блаватской и ее семьи. Елена Петровна по матери принадлежит к древнему роду князей Долгоруких. С детства она мечтала о путешествиях. Этим мечтам было суждено воплотиться. В течение 20 лет она путешествовала буквально по всему земному шару и посетила Западную Европу, Северную и Южную Америку, Японию, Египет, Тибет, Китай, Индию. 
В Индии Е.П.Блаватская встретилась с Мудрецами Востока и стала их ученицей. В XIX веке она была единственной женщиной европейского происхождения, которая удостоилась такой высокой чести. В результате этого сотрудничества вышли книги «Разоблаченная Изида», «Тайная Доктрина», «Голос Безмолвия», «Ключ к теософии». Эти книги содержат информацию о древней истории Земли, о космической эволюции человечества. В них приводятся знания, лежащие в основе многих религий. В «Тайной Доктрине» содержатся научные прогнозы, часть из которых уже сбылась: делимость атома, циклы расширения и сжатия Вселенной и т.д. 
Елена Петровна обладала огромным запасом внутренней энергии и ближайшим своим последователям демонстрировала удивительные опыты: она производила звуковые и зрительные явления, феномены материализации предметов и телекинез. Эти опыты задокументированы множеством свидетельств. В рассказе Г.Уэллса «Человек, который мог творить чудеса» один из героев повествования говорит, что его «всегда приводили в недоумение чудеса Магомета, йогов и госпожи Блаватской... <…> Здесь мы проникаем в тайны более глубокие, чем обыкновенные законы природы». Сама Е.П.Блаватская считала, что самым большим феноменом является знание. Его распространение шло через теософское движение, которое организовала и возглавила Елена Петровна. 
Учителя Востока писали о ней как о женщине «с наиболее исключительными и чудесными дарованиями» и более всего подходящей «для этой работы». Основной целью Теософского общества было «образование ядра всеобщего братства людей без различия расы, вероисповедания, пола, касты или цвета кожи». 
Идеи теософии нашли многочисленных сторонников не только среди ученых, но и писателей, музыкантов, художников, культурных и общественных деятелей конца XIX – начала ХХ века (А.Скрябин, Г.Малер, Я.Сибелиус, Г.Гессе, Д.Рассел, М.Чюрленис и др). «Тайная Доктрина» стала настольной книгой А.Эйнштейна. 
Однако у Е.П.Блаватской было много недоброжелателей. Лондонское Общество психических исследований в 1885 году обвинило Блаватскую в мошенничестве. На основании этого заключения Всеволод Соловьев написал клеветническую книгу «Современная жрица Изиды». Понадобилось около 100 лет, чтобы справедливость восторжествовала. То же самое Общество психических исследований, которое обвинило Блаватскую, расследовало ее дело повторно. Все обвинения с нее были сняты, и посмертно принесены извинения. Эти материалы опубликованы в ведущих англоязычных газетах Америки, Канады, Австралии. 
Елена Петровна писала, что ее труды начнут признавать только через 100 лет. За эти сто лет оказалось, что свободомыслие Е.П.Блаватской мешало любым тоталитарным режимам. Сталин запрещал ее книги и теософские общества. Гитлер преследовал теософов и издал распоряжение сжигать книги Блаватской на костре. 
В наше время происходит постепенное научное осмысление и признание трудов Е.П.Блаватской. В Кратком философском словаре (подготовленном в МГУ) Елене Петровне посвящена подробная статья. Ее гуманистическая философская система – теософия становится предметом диссертационных исследований. Жизненному пути и творчеству Е.П.Блаватской посвящаются масштабные научные конференции. 
Н.К. и Е.И. Рерихи с глубоким уважением и почитанием относились к подвижнической деятельности Елены Петровны. В 1925 году Николай Константинович во время пребывания в Адьяре (Индия) подарил Теософскому обществу для будущего музея Блаватской картину «Вестник». Елена Ивановна в письмах к своим корреспондентам много внимания уделяла анализу теософского движения и отношению теософов к его основательнице. Именно недоверие последних к Блаватской, которая была для них ближайшим иерархическим звеном, и породило все проблемы Теософского общества в прошлом и настоящем. Сама Елена Петровна «на своем трудном пути являла именно пример полного доверия и верности» Учителям Востока. Благодаря этому, Е.П.Блаватская «совершила великий подвиг, она самоотверженно заложила ступень нового сознания, прочно вошедшую в жизнь». Е.И.Рерих была уверена, что слава Блаватской «будет расти, ибо и наука вступила на путь, явленный в Трудах ее», и что Россия «почтит свою соотечественницу основанием Института изучения скрытых свойств человека, посвященного ее имени». 
Имя Блаватской высоко почитается на Востоке. Махатма Ганди писал: «Я был бы более чем удовлетворен, если бы мне удалось прикоснуться к краю платья мадам Блаватской». Наступает время, когда ее труды и деятельность получают признание и в России. 
Предлагаем вашему вниманию воспоминания, свидетельства и отзывы о Е.П.Блаватской. 
Воспоминания родственников 
В.П.Желиховская (1835–1896), 
русская писательница и драматург, сестра Е.П.Блаватской 
С детства у нее была страсть к путешествиям, к смелым предприятиям, к сильным ощущениям. Она никогда не признавала авторитетов, всегда шла самостоятельно, сама себе прокладывая пути, задаваясь независимыми целями, презирая условия света, решительно устраняя стеснительные для ее свободы преграды, встречавшиеся на пути [1]... 
Последняя русско-турецкая война [1877–1878 гг.] застала г-жу Блаватскую еще в Америке. В самый разгар ее она почти оставила все другие занятия, посвятив все свое время горячей борьбе с литературными врагами России. Она давала такие сильные отпоры почти на каждую злую выходку журналистов против русских, что местные сторонники наших врагов почти умолкли в Нью-Йорке. «Tribune», «Sun», «Daily Times» были главными органами Е[лены] П[етровны]. Она так зло и остроумно казнила клеветников, что они признали небезопасным возбуждать гнев этой «русской американки». Аристарх-бей, тогдашний турецкий консул в Вашингтоне, руководствуясь корреспонденциями из Турции, страдающими как географическими, так и численными промахами, напечатал резкое обвинение против русских за их якобы жестокости, учиняемые в Малой Азии. Е[лена] П[етровна], пользуясь этими промахами, отщелкала консула в газ[ете] «Sun» настолько, что он признал за нужное явиться к ней лично и, ссылаясь на недоразумение, отказался от всего им написанного. Этот эпизод произвел сильное впечатление в Нью-Йорке. 
Были у нее также выдающиеся препирательства с папским нунцием за ее статьи против католического духовенства и особенно против папы в то время, когда он служил «те деумы» [2] за процветание Турции и успех турецкого оружия. 
Как некогда в Лондоне она одна отстаивала честь России в толпе англичан, так и теперь она безбоязненно говорила, писала и клеймила врагов наших. В пылу негодования и патриотических чувств своих она забыла экспатриацию, свое американское гражданство и свои теософские интересы и лишь задалась одною целью: высоко и твердо держать свое русское знамя!.. Голос ее замер и потонул в общем хаосе чувств, интересов и волнений того времени, почти не достигнув России; но тем не менее те русские, кому ее действия известны, не могут не воздать ей должной дани справедливости и уважения. Она делала все, что могла не одним словом, но и делом. В то время страницы более солидных русских изданий не были еще ей открыты; она постоянно писала в газ[ете] «Тифлисский вестник»[3] и весь гонорар, полученный ею из редакции, был пожертвован на тифлисские бараки для раненых [4]. 
Н.В.Желиховская (1864–1938), 
дочь В.П.Желиховской, племянница Е.П.Блаватской 
В общем, у меня осталось мало воспоминаний от того времени [5]. Впечатление глубокой жалости к доброй, толстой, ласковой нашей русской «тете Леле» [6], всегда работавшей, трудящейся за своим письменным столом, среди совершенно для нас чуждого, британского окружения. Это самое яркое, что осталось в моей душе от единственного раза, что я ее видела. Именно жалости, главным образом, тоски, жуткой боли за нее, за эту нашу старую, любящую женщину, было главным моим впечатлением от поездки в Лондон [7]. 
У тети была удивительная черта: ради шутки и красного словца она могла насочинять на себя что угодно. Мы иногда хохотали до истерики при ее разговорах с репортерами и интервьюерами в Лондоне. Мама [8] ее останавливала: «Зачем ты все это сочиняешь?» – «А ну их, ведь все они голь перекатная, пусть заработают детишкам на молочишко!» – А иногда и знакомым своим теософам в веселые минуты рассказывала, просто для смеха, разные небывальщины. Тогда мы смеялись, но с людской тупостью, которая шуток не понимает, из этого произошло много путаницы и неприятностей [9]. 
Н.А.Фадеева (1829–1919), 
тетя Е.П.Блаватской 
…Столько сил, сосредоточенных в одной личности, соединение самых необычайных проявлений, идущих из одного и того же источника, как у нее, это, конечно, небывалый случай, возможно и не имеющий равных себе. <…> Моя племянница Елена совсем особое существо и ее нельзя сравнивать ни с кем. Как ребенок, как молодая девушка, как женщина, она всегда была настолько выше окружавшей ее среды, что никогда не могла быть оцененной по достоинству. <…> …Необыкновенное богатство ее умственных способностей, тонкость и быстрота ее мысли, изумительная легкость, с которой она понимала, схватывала и усваивала наиболее трудные предметы, необыкновенно развитый ум, соединенный с характером рыцарским, прямым, энергичным и открытым, – вот что поднимало ее так высоко над уровнем обыкновенного человеческого общества и не могло не привлекать к ней общего внимания, следовательно и зависти и вражды всех, кто в своем ничтожестве не выносил блеска и даров этой поистине удивительной натуры [10] … 
Свидетельства соратников и современников 
Г.С.Олькотт (1832–1907), 
американский журналист, издатель, адвокат, писатель, один из основателей и первый президент Международного Теософского общества 
Никто из знавших Е.П.Блаватскую не может забыть ее, никто не может заменить ее: есть люди, которые обладают некоторыми из даров ее, но всеми ее дарами – не обладает никто. Ее жизнь, какою я узнал ее в течение последних 17 лет как друг, товарищ и сотрудник, была сплошным мученичеством из любви к людям. Она пылала ревностью к их духовному благу, к их духовной свободе и, далекая от какого бы то ни было эгоистического мотива, посвящала жизнь и силу делу любви, не ожидая ни благодарности, ни награды. За это она и была преследуема клеветами ханжей и фарисеев до самой смерти, которую они и ускорили своей злобой. И даже мертвой они не дают покоя, они стараются загрязнить ее прах, очернить ее память лживыми описаниями ее жизни. Но не удастся им этого, слишком много осталось у нее живых свидетелей, которые готовы постоять за нее и доказать чистоту ее намерений [11]. 
Она была великолепной пианисткой, ее игру отличала эмоциональность, выразительность, совершенство. Ее руки были идеальной моделью для скульптора, когда летая по клавиатуре, извлекали из нее божественные звуки. Она была ученицей Мошеле и еще девочкой в Лондоне исполняла на благотворительном концерте с Кларой Шуман [12] и Арабеллой Годдард [13] пьесу Шумана [14] для трех фортепиан [15]. 
…Вся история литературы не знает более замечательного персонажа, чем эта русская женщина… Она обладала необыкновенной живостью ума, и водопад идей бурлил в ней с такой силой, что в ее книгах, как правило, трудно найти какой-либо литературный метод… Ее произведения, всегда до крайности суггестивные, отличал блестящий неженский стиль, сверкавший еще ярче оттого, что тонкая ирония искрилась в любой самой серьезной работе, соседствуя с изящной образностью. Она могла раздражать привыкших к методичности ученых, но никогда не казалась ни банальной, ни скучной. На протяжении всей жизни стиль ее письма и речи подвергался поразительным изменениям [16]... 
Мир когда-нибудь узнает, чем была для него Е.П.Б[лаватская]. 
В ней жила душа героя, и люди, не обладавшие подобным душевным богатством, инстинктивно чувствовали эту титаническую природу и мощь… Открытая и бесхитростная до неосторожности и слишком искренняя, чтобы подозревать других в лицемерии, она часто оказывалась объектом обвинений и непорядочного хитроумия своих врагов. К тому же, несмотря на свой незаурядный ум и широчайшие знания, она была ранимой и уязвимой, как ребенок. Поразительно бесстрашная, она всегда была полна жалости и нежности. И так во всем, каждый недостаток ее характера возмещался сотней ярчайших достоинств [17]... 
Удивительно ли что я любил ее как друга, высоко ценил как учителя и навсегда сохраню память о ней как о святыне [18]!.. 
А.Безант (1847–1933), 
английская писательница, общественный деятель, руководитель Международного Теософского общества с 1907 г. 
Уменье переносить тяжелое без ропота, уменье терпеть – было главной способностью Е.П.Блаватской, какою я узнала ее в последние годы ее жизни. Самой выдающейся чертой ее характера была сила, устойчивая, твердая, как скала. 
Я знала слабых людей, которые жаловались на ее суровость, но я видела ее в присутствии злейшего ее врага, пришедшего к ней в минуту нужды, и видела, каким неземным светом сострадания осветилось лицо ее. Суровость, которая может быть в то же время так мягка и нежна, – и есть то свойство, которого недостает нашему расслабленному Западу. 
Ее терпимости к мелочам и к внешним проявлениям – не было границ; зато в вопросах важных она была неуклонна и определенна, как никто. 
Если бы враги ее знали, кого они закидывают грязью! Такое тонкое чувство чести, какое было у нее, нужно искать в тех мечтах, которые создают образ «рыцаря без страха и упрека»… Ее правдивость и чистота ее намерений были поразительны, и в то же время сила ее характера не поддавалась никаким ударам судьбы. Ее – обвиняют во лжи! Могла ли она унизиться, когда для нее было решительно все равно, что про нее говорят, и все внутренние мотивы, которые заставляют обыкновенных людей прибегать ко лжи – были уже давно изжиты ею... 
Ее обвиняли в том, что ее сила идет из нечистого источника; в таком случае нечистый должен был сильно обеднеть, потому что служение ее плохо оплачивалось. Она была так бедна, что постоянно нуждалась в деньгах, а когда деньги были – они немедленно исчезали. Щедрость ее была воистину царская; все, что у нее было: вещи, деньги, платье – все отдавалось первому встречному, находившемуся в нужде. 
В ее натуре преобладали мужественные свойства: прямая, определенная, быстрая, с сильным хотеньем, светлая, живая, свободная от желчи и от всякой мелочности, – в ней не было ни одной черты обыкновенной женщины. 
Всегда она рассуждала с высшей точки зрения, была снисходительна и терпима к чужой мысли и к чужому характеру и не обращала внимания на внешнее человека, если внутри у него все было в порядке. <…> 
Если же кто искренно искал самого трудного из всех познаний – самопознания, тогда она приходила к нему на помощь со своим редким даром проникновения, предупреждала его относительно скрытых опасностей, обращала его внимание на затаенные черты, распутывала перекрещивающиеся нити плохо понятых свойств и ошибок и поддерживала ученика самым деятельным образом в его усилиях познать самого себя. Мне самой она помогла разобраться в себе, и всем, кто умел без обидчивости переносить ее редкую наблюдательную и критическую проницательность, она приносила великую пользу. 
Как учительница, Е[лена] П[етровна] никогда не была дидактична; она умела вызывать к деятельности собственную мысль ученика и давала ей только направление. Она учила с успехом лишь тех, кто был способен войти с ней в духовную связь и кто мог сам восполнять пробелы, которые возникали благодаря ее приему давать свои поучения в смелых широких чертах. 
Если такая духовная связь завязывалась, Е[лена] П[етровна] давала ученику бесконечную полноту знаний и богатство мыслей. При поверхностном отношении к ее мыслям они часто казались оторванными и нагроможденными одна на другой, но при дальнейшей переработке они являлись как звенья одной непрерывной цепи, из которых одни были ярче освещены, другие же – оставались в тени; и если ученик был способен осветить и то, что оставалось в тени, своим собственным сознанием, – в таком случае уроки Е[лены] П[етровны] приносили ему величайшую пользу [19]. 
А.П.Синнетт (1840–1921), 
английский журналист, писатель, теософ, редактор газеты «The Pioneer» (Аллахабад, Индия) 
…Она обладала качеством, о котором, к сожалению, не догадывается большинство ее критиков, – МУДРОСТЬЮ ДУШИ. Эта область науки еще не открыта современными учеными и псевдофилософами… Душа, которая жила в ней, была Великой Душой, МАХАТМА (от Маха – великая и Атма – душа) [20]. 
К.Вахтмейстер (1838–1910), 
графиня, теософ 
Я не припомню, чтобы она одинаково обращалась с двумя разными людьми. Она мгновенно распознавала слабые стороны характера любого человека. Было крайне любопытно наблюдать, какими необычными способами она испытывала посетителей. Люди, видевшиеся с ней ежедневно, постепенно познавали собственное Я, и тот, кто воспринимал практическую сторону ее учения, делал очевидные успехи. Но для многих ее учеников процесс самопознания был не слишком привлекательным – кому приятно оказаться лицом к лицу с собственными слабостями! Потому многие отходили от нее. Но те, кто выдерживал это испытание и оставался ей верен, обнаруживали в себе признаки внутреннего развития – этого непременного условия на пути к оккультизму [21]. 
В нее, стоявшую всегда впереди всех в Теософском обществе, попадали все ядовитые стрелы насмешки и клеветы, как в живой щит, который принимал на себя все удары и прикрывал собой всех слабых и споткнувшихся. Она была, так сказать, добровольная жертва, на незаслуженных мучениях которой строились и крепли жизнь и успех Теософского общества. Немногие знают это. Только те, которые как я, день за днем, жили с ней, которые видели ее постоянные телесные страдания и нравственные муки, переносимые ею с таким мужеством и непобедимым терпением, и которые в то же время могли наблюдать за ростом и успехом Общества, возникшего единственно благодаря ее великой душе, только они поймут, как велик наш долг перед ней и как мало сознается этот долг [22]... 
Д.Мид (1863–1933), 
английский теософ, писатель, специалист по гностицизму и раннему христианству 
В ней было нечто колоссальное, титаническое, можно даже сказать, космическое; и приходила мысль, что она не принадлежит к нашей планете и превосходит все масштабы нашей эволюции [23]. 
Б.Китли (1860–1945), 
английский теософ 
Одна из самых ее поразительных черт была удивительная сердечная простота; она была в полном смысле слугой каждого человека, который искренне искал ее помощи. 
Даже самые ожесточенные ее враги – обратись они к ней в нужде – нашли бы у нее помощь... Я уверен, что она сняла бы платье с себя, отвела бы кусок от своего рта, чтобы одеть и накормить злейшего из врагов своих. 
Ей и прощать не приходилось, потому что всякая злоба была так же далека от нее, как далеко от земли до небесной звезды. 
А бескорыстно работать она умела так, что этим одним воспитывала душу и волю окружающих. 
Я не могу выразить словами всей глубины моей благодарности, да и не нужно слов: ученики ее должны доказать свою благодарность на деле. 
Она хотела, чтобы не разрывалась цепь любви, связывающая нас, и чтобы мы помогали другим, как она помогала нам: будем же бодры и деятельны, и распространение того света, который она принесла нам, будет лучшим памятником для почившего нашего учителя [24]. 
Х.Корсон (1828–1911), 
американский профессор 
Я никогда не видел столь мощной натуры, так целеустремленно идущей к своей цели, столь мощной энергии; ничто не имело для нее важности, даже если бы небеса упали на землю, она продолжала бы свой путь. 
У.Б.Йейтс (1865–1939), 
ирландский поэт, лауреат Нобелевской премии 
Натура великая и страстная... она производила впечатление на любого, кто обладал хоть каким-то внутренним богатством, будь то мужчина или женщина. Она, казалось, не терпела формализма и крайностей абстрактного идеализма в окружавших ее людях, так что порой взрывалась, бранясь и щедро раздавая прозвища: «Да вы просто олух, хотя все ж теософ и собрат...» 
Помимо истово верующих, готовых слушать любые доктрины, чтобы только еще более укрепляться в пуританских воззрениях своего викторианского детства, с пол-Европы и со всей Америки к ней являлись чудаки, желавшие выговориться. Один американец сказал мне: «Она стала самой знаменитой женщиной в мире как раз потому, что сидела в большом кресле и давала нам говорить». 
Одна женщина все твердила, что несет в себе «божественную искру», пока г-жа Блаватская наконец не прервала ее: «Да, душечка, в вас действительно есть божественная искра, и если зазеваетесь, то услышите, как она захрапит!»... 
Почти всегда в ней присутствовала радость, которая... была нелогичной, непредсказуемой и в то же время доброй и терпимой. Как-то вечером я заглянул к ней и не застал ее дома, однако ее ждали с минуты на минуту. Она выезжала на побережье, чтобы подышать морским воздухом. Наконец она появилась с небольшой свитой последователей, тут же уселась в свое большое кресло и принялась разворачивать сверток, обернутый в коричневую бумагу. Любопытствующие столпились вокруг. Внутри оказалась огромная семейная Библия. «Это подарок моей служанке», – пояснила она. «Как, Библия, и даже без комментариев?» – не удержался кто-то. «Ох, дети мои, – ответила она, – что толку давать лимоны тому, кому хочется апельсинов?» [25]. 
Отзывы деятелей культуры 
Исидор (1799–1892), 
митрополит Киевский, Новгородский, Санкт-Петербургский и Финляндский, экзарх Грузии 
Нет силы не от Бога! Смущаться ею вам [Е.П.Блаватской] нечего, если вы не злоупотребляете особым даром, данным вам... Мало ли неизведанных сил в природе? Всех их далеко не дано знать человеку, но узнавать их ему не воспрещено, как не воспрещено и пользоваться ими. Он преодолеет и со временем может употребить их на пользу всего человечества... Бог да благословит вас на все хорошее и доброе [26]. 
Л.Н.Толстой (1828–1910), 
русский писатель, мыслитель 
Читаю прекрасный теософич[еский] журнал [27]; много общего с моим пониманием [28]. 
А.А.Брусилов (1853–1926), 
русский и советский военачальник и военный педагог, генерал 
…Изучая оккультизм и читая книги теософические и книги других авторов по этим отвлеченным вопросам, я убедился, насколько русское общество было скверно осведомлено, насколько оно не имело в то время никакого понятия о силе ума, образования, высоких дарований и таланта своей соотечественницы Е.П.Блаватской, которую в Европе и Америке давно оценили. Ее «психологические» фокусы – такой, в сущности, вздор. Они в природе вполне возможны, это нам доказала Индия, но если бы этих явлений даже и не было, если бы Блаватская на потеху людей их и подтасовала, то, оставляя их в стороне, стоит почитать ее сочинения [29], подумать о том пути, духовном, который она открывала людям, о тех оккультных истинах, с которыми она нас знакомила и благодаря которым жизнь человеческая становится намного легче и светлее [30]. 
Э.Э.Ухтомский (1861–1921), 
русский дипломат, ориенталист, публицист, поэт, переводчик 
Мы положительно находимся в стране, где далеко не проведены и пока, пожалуй, неопределимы связь и грань между явлениями совершенно естественного порядка и теми, которые на европейский взгляд отмечены признаками чудесного. Оттого-то именно в Индии, по инициативе одной много видевшей и много знавшей русской женщины (Е.П.Блаватской), зародилась мысль о возможности и необходимости основать целое общество теософов, искателей Истины в широчайшем смысле слова: с целью избирать адептами людей всякой веры и расы, глубоко вникать в сокровеннейшее учение восточных религий, привлекать азиатов к искреннему духовному общению с образованными иностранцами, поддерживать таинственные сношения с разными верховными жрецами, аскетами, чародеями и т.п. В предместье Мадраса, Адиаре (у маленькой реки того же названия), учредился центр нового оригинального братства. Деятельным помощником и другом нашей талантливой соотечественницы, приобретшей в России литературную известность под именем Радды-Бай, явился американский полковник Олькотт. Огромное число разветвлений мадрасской теософической ложи возникло и в Азии, и в Америке, и в Европе. Несколько органов периодической печати специально посвятило себя констатированию и отчасти изучению необъяснимых психических феноменов из области йогизма, т.е. магических актов воли человека, для которого условия пространства и времени перестают существовать. Блаватская вызвала бурю обличений в шарлатанстве, чуть ли не в силу подозрительности англичан должна была навсегда покинуть преисполненный чудес и столь полюбившийся ей полуостров; но искусство ее вызывать к себе бескорыстную симпатию и преданность туземцев, их смутная жажда сплотиться под знаменем этой странной северной женщины из народа, радикально чуждого Альбиону, ее постоянные разъезды по стране ради сближения с волхвами в попытках быть допущенной к разным заветным тайнохранилищам браминов и джайнистов – все вместе взятое создало ей исключительное положение, какого с давних пор нигде и никто не занимал (пожалуй, начиная от тех отдаленно-блаженных дней, когда ясновидящие старицы на рубеже истории говорили со своими первобытно мыслящими единоплеменниками на вещем языке богов!). Для Индии настоящего и будущего Е.П.Блаватская не умерла и не умрет [31]. 
В.В.Кандинский (1866–1944), 
русский живописец, график и теоретик изобразительного искусства, один из основоположников абстракционизма 
…Множится число людей, которые не возлагают никаких надежд на методы материалистической науки в вопросах, касающихся всего того, что не есть материя, или всего того, что недоступно органам чувств. И, подобно искусству, которое ищет помощи у примитивов, эти люди обращаются к полузабытым временам с их полузабытыми методами, чтобы там найти помощь. Эти методы, однако, еще живы у народов, на которых мы, с высоты наших знаний, привыкли смотреть с жалостью и презрением. 
К числу таких народов относятся, напр[имер], индусы, которые время от времени преподносят ученым нашей культуры загадочные факты, факты, на которые или не обращали внимания или от которых, как от назойливых мух, пытались отмахнуться поверхностными словами и объяснениями [32]. Е.П.Блаватская, пожалуй, первая, после долголетнего пребывания в Индии, установила крепкую связь между этими «дикарями» и нашей культурой. Этим было положено начало одного из величайших духовных движений, которое объединяет сегодня [в 1910 г.] большое число людей в «Теософском Обществе». Общество это состоит из лож, которые путем внутреннего познания пытаются подойти к проблеме духа. Их методы являются полной противоположностью позитивным методам; в своей исходной точке они взяты из существовавшего уже раньше, но получили теперь новую, сравнительно точную форму. 
Теория, составляющая основу этого теософского движения, была дана Блаватской в форме катехизиса, где ученик получает точные ответы теософа на свои вопросы [33]. По словам Блаватской, теософия равнозначаща вечной истине (стр. 248). «Новый посланец истины найдет человечество подготовленным Теософским Обществом для своей миссии; он найдет формы выражения, в которые сможет облечь новые истины; организацию, которая в известном отношении ожидает его прибытия, чтобы тогда убрать с его пути материальные препятствия и трудности» (стр. 250). Блаватская считает, что «в двадцать первом веке земля будет раем по сравнению с тем, какова она в настоящее время» – этими словами она заканчивает свою книгу. Во всяком случае, если даже теософы и склонны к созданию теории и несколько преждевременно радуются, что могут получать скорые ответы вместо того, чтобы стоять перед огромным вопросительным знаком, и если даже эта радость легко может настроить наблюдателя несколько скептически, все же остается факт большого духовного движения. В духовной атмосфере это движение является сильным фактором и в этой форме оно, как звук избавления, дойдет до многих отчаявшихся сердец, окутанных мраком ночи, оно будет для них рукой, указующей и подающей помощь [34]. 
А.Н.Скрябин (1871–1915), 
русский композитор и пианист 
Читаю интересную книгу: «La Clef de la Th?osophie» [35] Блаватской. <...> «La Clef de la Th?osophie» замечательная книга. …До какой степени близко ко мне [36]. 
По свидетельствам современников: 
Поражала меня строгая, непоколебимая вера его [А.Н.Скрябина] во все это, им при посредстве Блаватской сочиненное. Это был для него как бы аксиоматический план, из которого все остальное логически выводилось, но самые аксиомы оспариванию не подлежали. <…> 
Блаватская была для него большим священным авторитетом, чем какое-нибудь Евангелие [37] … 
Не помню кто из его знакомых указал ему [А.Н.Скрябину] однажды, что в том, что он говорит о Мистерии, о слиянии всех и возвращении мира к единству – есть очень много общего с теософской доктриной, и посоветовал ему прочесть Блаватскую. Здесь, по-видимому, уже можно говорить о влиянии… <…> Однако, когда под влиянием его уговоров – «прочти, ты сам увидишь. Я с тобою не буду спорить до тех пор, пока ты сам не познакомишься, хотя бы поверхностно, с первым томом “Тайной Доктрины” – я стал читать теософскую литературу, то убедился очень скоро, что языком теософским Скрябин чрезвычайно свободно пользовался для выражения своего, личного, мыслей своих, ожиданий и стремлений и что к построениям теософов он относится в сущности как вспомогательным формулам, долженствующим облегчить ему систематизацию его собственного опыта. <…> 
Вообще к Блаватской он [А.Н.Скрябин] до конца своей жизни относился с восхищением. В ней и в произведениях ее, он сам признавался, привлекали его смелая попытка грандиозного синтеза, широта и глубина ее замыслов, все то, что он так ценил в другой области, и в Вагнере. Напротив, ближайшее знакомство с отдельными теософами и с их произведениями умерило его первые восторги и оттолкнуло его в конце концов от теософии; он увидел, что с ними ему в действительности вовсе не по пути. <…> Однажды он мне признался: «В сущности у них имеется одна только Блаватская; остальные не очень многого стоят» <…> 
…В теософии ему казалось, что он нашел такое именно истолкование мирового процесса, которое обосновывало, оправдывало и даже, думал он, предвидело осуществление чаемого им. Теософская картина мира кроме того действовала на него возбуждающим образом: «Я не буду спорить о правильности, об истинности их положений, – говорил он мне позднее в Москве, – но она (Блаватская) сейчас помогает мне работать, увлекает меня». <…> 
…Он знал хорошо лишь те произведения, которые близки были ему по духу: так, «Тайную Доктрину» (французский текст) он читал и перечитывал чрезвычайно внимательно, многие места подчеркивал карандашом [38]. 
Г.Уэллс (1866–1946), 
английский писатель и публицист 
В рассказе Г.Уэллса «Человек, который мог творить чудеса» один из героев повествования, священник, произносит слова: «Способность творить чудеса есть дар, особенное свойство, вроде гениальности или ясновидения. До сих пор оно встречалось очень редко и только у исключительных людей. <…> Меня всегда приводили в недоумение чудеса Магомета, йогов и госпожи Блаватской... Да, это особый дар. <…> Здесь мы проникаем в тайны более глубокие, чем обыкновенные законы природы» [39]. 
Махатма Ганди (1869–1948), 
один из руководителей и идеологов движения за независимость Индии, философ 
Что бы критики ни говорили в адрес мадам Блаватской, или полковника Олькотта, или доктора Безант, их вклад в развитие гуманизма всегда будет оставаться крайне ценным [40]. 
…Свели меня также в ложу Блаватской и там познакомили с мадам Блаватской и миссис Безант. <…> Помнится <…> я прочел «Ключ к теософии» мадам Блаватской. Книга эта вызвала во мне желание читать книги по индуизму. Я не верил больше миссионерам, утверждавшим, что индуизм полон предрассудков [41]. 
Теософия – это учение госпожи Блаватской, оно вобрало в себя лучшее, что есть в философии Индии. Теософия – Братство человечества [42]. 
По свидетельству культуролога Ксении Мяло Махатма Ганди говорил, что для него было бы радостью «коснуться края одежд госпожи Блаватской» [43]. 
Д.Т.Судзуки (1870–1966), 
японский философ и психолог, один из ведущих популяризаторов дзэн-буддизма 
…Несомненно, г-жа Блаватская каким-то образом была посвящена в более глубокие положения учения Махаяны [44] … [45] 
Г.П.Малаласекера (1899–1973), 
цейлонский буддолог, дипломат, президент-основатель Всемирного братства буддистов 
Не подлежит сомнению ее [Е.П.Блаватской] знакомство с тибетским буддизмом, а также с эзотерическими буддийскими практиками [46]. 
К.Хамфрис (1901–1983), 
основатель и президент Буддийского общества в Лондоне 
Что за женщина!.. Непонятая, оболганная, оскорбляемая, – и вместе с тем какой блестящий, тонкий ум и какая глубокая ученость; само воплощение щедрости; женщина, прямая в речах и поступках, пренебрегавшая той ханжеской болтовней, которую мы выдаем за хорошие манеры, но готовая предложить истину всем жаждущим... Она никогда не оставалась безучастной и не была одинаковой со всеми. У Е.П.Б[лаватской] было множество друзей, готовых умереть за нее, и врагов, готовых ее уничтожить... Этот ясный взгляд голубых глаз читал в душе каждого, кто приходил к ней, даже того, кто потом ее предавал... Из своих скудных средств (жила она всегда скромно) она помогала всем нуждавшимся, даже если знала, что они намереваются погубить дело, которому она служила всю свою жизнь... 
Ее речь завораживала; она никогда не читала лекций, но стоило ей заговорить – и те, кто ее слушал, не могли уже думать ни о чем другом. В 1920 году, придя в Теософское движение, я познакомился с людьми, хорошо ее знавшими, и все они соглашались в том, что после встречи с ней ничто уже не было таким, как прежде [47]. 
К.Воннегут (1922–2007), 
американский писатель 
Как минимум, госпожа Блаватская познакомила Америку с мудростью Востока, в которой страна и тогда, и теперь весьма нуждается... Поэтому я говорю: «Мир и честь госпоже Блаватской!» Мне страшно нравится, что она была американской гражданкой... При всех своих странностях это была очень славная женщина: всех людей она почитала своими братьями и сестрами – она была гражданкой мира. Между прочим, у нее есть и такие слова: «Не допускай, чтобы палящее Солнце осушило хоть единую слезу боли прежде, чем ты сам сотрешь ее с очей страждущего» [48]. 
Далай-лама XIV, 
духовный лидер буддистов всего мира 
…Я <…> был счастлив узнать о юбилейном издании «Голоса Безмолвия», которое выходит в этом году. Я думаю, что эта книга оказала сильное влияние на многих людей, которые искренне ищут и стремятся приобщиться к мудрости и состраданию Пути Бодхисаттвы. Я от всей души приветствую это юбилейное издание и выражаю надежду, что оно поможет еще очень и очень многим [49]. 
По свидетельству обозревателя «Российской газеты» Всеволода Овчинникова Далай-лама XIV утверждал, что буддийские богословы высоко ценят труды Е.П.Блаватской [50]. 
С.Н.Рерих (1904–1993), 
художник, мыслитель, общественный деятель 
Возьмите жизнь Е.П.Б[лаватской]. Ее мучили, не понимали, на нее клеветали, ее подозревали. Прошли годы, и что мы видим? Ее героическая личность кажется небывалой. Она возвышается над всей ограниченной клеветой, часто исходившей от ее ближайших сотрудников, и заставляет этих людей казаться еще темнее из-за черноты их мрачных деяний, порожденных завистью и амбициями, этими двумя бичами, которые лежат в основе любой клеветы! Как справедливо заметил Баркер, труды Е.П.Б[лаватской] – самый лучший критерий, который всегда будет говорить сам за себя. Чем ярче свет, тем сильнее контраст. Это пробный камень [51].
 
Подготовил А.Тюриков 
Из книги «Вестник Космической эволюции» 

Литература.Статьи.
1. Желиховская В.П. Радда-Бай. (Правда о Блаватской). Новосибирск, 1993. С. 8. 
2. «Те Deum» (лат. «Te Deum laudamus» – «Хвала тебе, Боже») – католический гимн. 
3. В газете «Тифлисский вестник» (1878, № 105, 107, 108, 204, 206, 208, 212, 216, 219) была опубликована серия статей Блаватской под заглавием «С того света» («“Голос” с того света»). 
4. Желиховская В.П. Правда о Е.П.Блаватской // Ребус, 1883. № 48. С. 438–439. 
5. Речь идет о 1890 г. 
6. Так родные называли Е.П.Блаватскую. 
7. Брусилова Н.В. Воспоминания // ГАРФ (Государственный архив Российской федерации), ф. 5972, оп. 1, д. 19а. 
8. Речь идет о В.П.Желиховской. 
9. Вопросы теософии. Вып. 2. СПб., 1910. С. 12–13. 
10. Там же. С. 14–15. 
11. Елена Петровна Блаватская. К., 1991. С. 51. 
12. К.Шуман (1819–1896) – немецкая пианистка, композитор и музыкальный педагог; жена композитора Р.Шумана. 
13. А.Годдард (1836–1922) – английская пианистка. 
14. Р.Шуман (1810–1856) – немецкий композитор, дирижер, музыкальный критик, педагог. 
15. Нэф М. Личные мемуары Е.П.Блаватской. М., 1993. С. 161. 
16. Блаватская Е.П. Избранные статьи. Часть II. М., 1996. С. 11. 
17. Там же. С. 18. 
18. Там же. С. 19. 
19. Елена Петровна Блаватская. К., 1991. С. 53–55. 
20. Блаватская Е.П. Избранные статьи. Часть II. М., 1996. С. 14. 
21. Крэнстон С. Е.П.Блаватская: Жизнь и творчество основательницы современного теософского движения. М.-Рига, 1999. С. 348. 
22. Елена Петровна Блаватская. К., 1991. С. 56–57. 
23. Тайна Сфинкса. Правда о Блаватской. М., 2006. С. 260. 
24. Елена Петровна Блаватская. К., 1991. С. 58–59. 
25. Крэнстон С. Е.П.Блаватская: Жизнь и творчество основательницы современного теософского движения. М.-Рига, 1999. С. 556. 
26. Желиховская В.П. Радда-Бай. (Правда о Блаватской). Новосибирск, 1993. С. 10–11. 
27. Речь идет о немецком журнале «Theosophischer Wegweiser zur Erlangung der g?ttlichen Selbsterkenntnis». Толстой в одном из номеров журнала отметил афоризмы из книги Блаватской «Голос Безмолвия». Именно эта книга была направлена Еленой Петровной в 1889 г. в подарок великому писателю с дарственной надписью «Графу Льву Николаевичу Толстому “Одному из немногих” от автора Е.Блаватской». 
28. Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. В 90 т. М., 1935. Т. 54. С. 155. 
29. «Изида» – два тома. «Секретная доктрина» – три тома, «Ключ к теософии», «Голос безмолвия» и множество статей в периодических журналах. В России известны были ее книги под псевдонимом «Радда-Бай»: «Из пещер и дебрей Индостана», «Голубые горы», «Дурбар в Лагоре» и др. – Примечание А.А.Брусилова. 
30. Брусилов А.А. Мои воспоминания. М., 2001. С. 34. 
31. Ухтомский Э.Э. В области неувядающей старины. Из путевых набросков и воспоминаний. СПб., 1904. С. 323–324. 
32. Очень часто в подобных случаях пользуются словом гипнотизм, от которого в его первоначальной форме месмеризма пренебрежительно отворачивались разные академии. – Примечание В.В.Кандинского. 
33. Е.П.Блаватская «Ключ к теософии», изд. Макса Альтмана, Лейпциг, 1907 г. Английское издание вышло впервые в Лондоне в 1889 году. – Примечание В.В.Кандинского. 
34. Кандинский В.В. О духовном в искусстве. М., 1992. С. 27–28. 
35. «Ключ к теософии» (фр.). 
36. Скрябин А.Н. Письма. М., 2003. С. 367, 369. 
37. Сабанеев Л.Л. Воспоминания о Скрябине. М., 2000. С. 139, 176. 
38. Шлецер Б.Ф. А.Скрябин. Т. I. Личность. Мистерия. Берлин, 1923. С. 22–23, 27. 
39. Уэллс Г. Человек-невидимка. М., 1977. С. 214. 
40. Ганди М. Моя вера. М., 2009. С. 25. 
41. Ганди М. Моя жизнь. М., 1959. С. 92. 
42. Цит. по: Крэнстон С. Е.П.Блаватская: Жизнь и творчество основательницы современного теософского движения. Рига-М., 1999. С. 232. 
43. Цит. по: Мяло К. Звезда волхвов, или Христос в Гималаях // Защитим имя и наследие Рерихов. Т. II. М., С. 72. 
44. Махаяна (санскр. большая колесница, или великий путь) – самоназвание крупнейшей, наряду с хинаяной, разновидности буддизма. 
45. Цит. по: Крэнстон С. Е.П.Блаватская: Жизнь и творчество основательницы современного теософского движения. Рига-М., 1999. С. 112. 
46. Там же. С. 110. 
47. Крэнстон С. Е.П.Блаватская: Жизнь и творчество основательницы современного теософского движения. Рига-М., 1999. С. 591. 
48. Там же. С. 598. 
49. Там же. С. 112. 
50. Овчинников В.В. Соотечественник Блаватской // Российская газета, 01.03.2003. 
51. Рерих С.Н. Письма. В 2 т. Т. I. М., 2004. С. 155. 
* * * 
Вестник Космической эволюции. Сборник статей к 180-летию со дня рождения Е.П.Блаватской. – Тверь: ООО «Издательство ГЕРС», 2012. – 432 с., ил. 
Музейный Центр Е.П.Блаватской и ее семьи (Украина, Днепропетровск – Днепр) 
Видеофильм «Кто Вы, мадам Блаватская?» // CCCР, «Центрнаучфильм», 1991 г. 
В защиту Е.П.Блаватской // Сборник «Защитим имя и наследие Рерихов», том 6, МЦР, 2013 г. 
В защиту Е.П.Блаватской // Сборник «Защитим имя и наследие Рерихов», том 4, МЦР, 2007 г. 
Труды Е.П.Блаватской, теософия, культурная и научная хроника, заметки к родословной, материалы по защите 
Материалы Е.П.Блаватской и о ней 
Подлинные рукописи Е.П.Блаватской 
Презентация книги о Е.П.Блаватской в Ярославле // Интернет-портал «Музеи России», 12.05.2013 г. 
Е.П.Блаватская – Вестник космической эволюции // Интернет-портал «Музеи России», 13–20.05.2011 г. 
В Санкт-Петербурге отметили 180-летие со дня рождения Е.П.Блаватской // Интернет-портал «Музеи России», 6–20.05.2011 г. 
Е.П.Блаватская – Вестник XIX века // Интернет-портал «Музеи России», 15–25.05.2011 г. 
Памяти Е.П.Блаватской посвящается // Интернет-портал «Музеи России», 8–15.05.2011 г. 
Юбилей Е.П.Блаватской во Всероссийском музее А.С.Пушкина // Интернет-портал «Музеи России», 29.05.2006 г. 
Юбилей Е.П.Блаватской в Музее Г.Р.Державина и русской словесности его времени // Интернет-портал «Музеи России», 29.05.2006 г. 
Вечер, посвященный 175-летию со дня рождения Е.П.Блаватской // Интернет-портал «Музеи России», 25.05.2006 г.  
Юбилей Е.П.Блаватской в Музее истории г. Ярославля // Интернет-портал «Музеи России», 14.05.2006 г. 
https://icr.su/
********
Материалы из Сети подготовил Вл.Назаров
Нефтеюганск
24 августа 2021 года.