«Бывало, что часами без движения я мог сидеть, боясь, что этот странный мир еще одно нелепое виденье»
#13
Часть1. I Начало
Тьма…
Возвращение…
16…24…82…Что это?
Голоса… Разрез глаз…
12…20…78…Свет…
Стол…Такой яркий свет …
Что произошло? Где я?!.. На самом ли это деле?
Я оторопело огляделся. За спиной стояло двое - мужчина и женщина. Мы были в маленькой квадратной комнатке обитой войлоком желтоватого цвета. Посредине комнаты обычный деревянный стол, с несколько закругленными краями, и такой же стул на котором я и сижу в немыслимой скрюченной позе. Лицо мое направленно на стену, на которой висит грязное зеркало, почему-то оформленное в виде окна. В нем я вижу эту парочку, они стоят по бокам слева и справа от меня, а прямо за спиной находится металлическая дверь с небольшим окошком-решеткой (словно нелепый , уродливый шрам рассекающий мягкую поверхость войлочной стены почти пополам).
Облик женщины, почему-то сразу располагал к ней, хотя ничего особого в незнакомке я не заметил. Стройная, в меру привлекательная девчушка, с копной розкошных рыжих волос, и удивленным взглядом перескакивающим то на меня то на свое собственное отражение . Странно все устроено. Если стоящий справа за плечем человек – женщина,с слегка рассеянной улыбкой, на которую по абсурдной случайности падает чуть больше света чем на стоящего слева, ехидно улыбающегося мужчину неопределенного возраста, то почему-то психологически проникаешься доверием к стоящему справа (что есть не объективно, так как обоих видишь в первый раз). Видимо невольно вспоминая где-то на мозжечке, дремучие но горяче любимые с детства истории в которых неизменное добро и зло восседают на плечах у незадачливого путника, причем как правило сидят в таком же хронологическом порядке.
Как я уже говорил, этих двоих я вижу в первый раз в жизни, но его уже ненавижу, а ей готов исповедаться.
- Ну, здравствуй Марк, - выходя из-за моего плеча подал голос мужчина, - что на этот раз?
Я молчал, мысли путались, Марк.. Какой еще МАРК ? Меня ведь зовут,…вот же черт, а как меня зовут???
НЕ ПОМНЮ …
Верней я помнил, вот буквально только что знал , и это имя было явно не Марк! Более того я помнил, что имя свое, я ненавидел …НО СЕЙЧАС , сейчас по какой-то немыслимой, я бы сказал, роковой случайности именно мое имя, или скорее его лихорадочный поиск, стал неким якорем не позволяющим моему многострадальному рассудку отправиться в свободное плаванье по океанам вечного безумия.
Казалось бы, ну имя не могу вспомнить, с кем не бывает?! Тота и оно, здесь ВСЁ было не так. Я, в комнатушке очень напоминающей палату дурдома, руки за спиной, мягкие стены. Это зеркало, из которого на меня кстати говоря, смотрело вовсе не мое лицо, да, несомненно, некоторое сходство было , но и только. Рыжая девченка, которая и халата –то не носила ,и вообще бывшая скорее всего моей галлюцинацией, так как доктор ее даже не заметил. Собственно этот доктор участливо заглядываюший мне в глаза , при одном взгляде в которые становилось абсолютно ясно, что меньше вреда будет если я буду его лечить ибо глаза слуги Гиппократа были абсолютно безумны..а теперь еще и амнезия, особенно мучительная от того, что я мог отличить вранье которым меня пичкал доктор от смутных намеков всплывающих из зияющей ныне пустотой бездны колодца собственной памяти..
….стоит ли говорить, что я был на грани …. Но все, же внешне виду не подал, напротив все так, же сидел со связанными за спиной руками, и отрешенно глядел куда-то в сторону …
- Молчишь?! – совсем не удивившись пробубнил врач
Странное, новое чувство ворвалось в мое воспалённое сознание, я вспомнил этого человека, хотя повторюсь, что видел его в первый раз, и от этого мое воспоминание было особенно несносным, Не моим.! Будто возле давешнего колодца моей ,ныне мертвой, памяти вдруг обнаружился еще один… чужой зато абсолютно вменяемый колодец с чистыми воспоминаниями . Не в силах напится из собственного я щедро черпнул из чужего. Я «вспомнил», что этот странный человек мой старший брат Мик, Михаель, Миха если угодно, (именно так его называла в детстве наша мама). Так вот, ко всему, как выяснилось, новоявленный родственник являлся кем- то вроде моего лечащего врача. Ничего не скажешь- повезло.
- Ну что же – тем временем продолжал вновь обретенный родственник – тогда к делу. Анализы показали, что тебе лучше, и я решил в этом наглядно убедиться. …Ты борись братишка, мы очень скучаем, ты просто обязан выкарабкаться …хотя бы ради матери, если она потеряет еще и тебя, то не выдержит . Так что будь молодцом …- сказав это, Мик нежно потрепал мою лохматую голову и вышел, не говоря больше ни слова. …Когда дверь за ним захлопнулась, я почувствовал некое облегчение. Все это было как-то слишком.
Во-первых, я жутко не люблю врачей …стоит появиться в больнице с насморком, как тебе уже сообщают, что ты фактически при смерти. К тому же весь этот бредовый монолог больше походил для дешёвых сериалов, чем для реально переживающего человека. Ощущение будто братишка мой заучил эту не мудреную речь, и теперь каждый день мне ее стоически повторяет (тоже ничего себе терапия).
…я поймал себя на мысли, что снова влип, в какую-то нелепую историю, и хотел было в срочном порядке предпринимать хоть что-то, …как моя голова чуть не взорвалась от знакомых, но чужих воспоминаний, на манер недавнего о Михе.
Память услужливо подбрасывала картины из жизни Марка, и чем больше я в них всматривался, погружался, словно старательный дайвер в темную неизвестность, внешне такой простой и спокойной воды, тем меньше меня оставалось. Я начинал верить, что Марк это и есть Я, а все остальное,(ну те смутные и полузабытые уже обрывки другого человека) какой –то бредовый сон…
- ВОЛЕН!!!- вдруг прогремело над самым ухом – Повтори …..
…я совсем о ней позабыл, она ведь все это время стояла рядом. Как же так !?
…как не странно, …но это непонятное слово несколько привело меня в чувство, …я вновь ясно осознал, что не являюсь Марком, …а есть лишь узником в теле этого безумного, насколько я смею судить, человека, и все происходящее сейчас всего лишь какой-то нелепый ….
- Сон - ...завершая мой внутренний диалог, опять подала голос незнакомка, …я даже не успел подивиться тому, что она, скорее всего, может слышать мои мысли, как рыжая затараторила:
- У меня очень мало времени, …поэтому слушай, молча ...не перебивай …вопросы задавать бесполезно ... я и сама пока ничего не понимаю. Думаю, просто нужно время …очень скоро, действие мысленной передачи закончится, и ты станешь Марком по-настоящему! Поэтому тебе нужна точка опоры...
Пролепетав все это, незнакомка достала из кармана помаду и, подойдя к зеркалу, что-то быстро написала в самом центре размашистым почерком.
– Ну вот – сказала она, пряча помаду на место – теперь подойдя к зеркалу ты, насколько это возможно, вернешься …и сможешь вспомнить себя –я отметил, что девчонка совершено сумасшедшая, судя по всему, но до поры благоразумно помалкивал,
- теперь о главном - продолжила сбивчиво тараторить рыжая- я не знаю, почему нас сюда занесло …. но надеюсь это временно.
Вдруг, будто что-то вспомнив, она сказала что, дескать, ей срочно нужно куда-то там «бежать »,
- вернусь, как только что-то выясню, а ты пока вживайся в роль что ли- улыбнувшись проговорила она, потом смерила меня внимательным взглядом будто пытаясь понять по плечу ли мне роль такого рода, тряхнула копной огненных волос и исчезла.
Нет, нет, она вовсе не испарилась, как мне изначально показалось. Ведь, изза нарисованной на зеркале занавески, я увидел ее стремительно удаляющуюся фигуру.
С ума сойти …
Да уж!
Трудно представить, что я чувствовал тогда, плюс мои мысли теперь мешались с мыслями моего нового «друга» Марка. Впору было подумать о серьезном лечении, благо место как раз для этого подходило …
- Ха ха ха – здравствуй истерический смех ,один из первых признаков подступающего безу..
….Удар по голове
- Где я?- «черт, это я говорю что ли?! …ух ты вот значит, оно как бывает!!»
- Что произошло?!- наверно снотворное … опять … очень плохо … Мик будет злиться…
-ощущения от пережитого были ужасны …
вы только подумайте, вдруг ваше тело говорит и двигается без вашего на то разрешения,…собрав всю волю в кулак, я решил исправить положение
– здравствуй Марк...
- НЕЕЕЕТТТТТТ!!! - мое тело падает со стула и, отмахиваясь от - чего-то невидимого ползет в угол палаты
….-очень приятно познакомится, с удовольствием бы представился... но, увы, не помню своего имени,… глупо прозвучит, но мы с тобой теперь своего рода соседи … я живу в твоем сознании, и очень надеюсь, что это временно, а теперь будь добр подойди к зеркалу …
– УХОДИ!!! Прочь!!!! ТЕБЯ НЕТ!!!… Мик будет злиться, Уходи!!! МААААМАААА…
-Маркус успокойся, … постарайся взять себя в руки …так уж сложилось, что я есть,… хотя и сам в этом теперь сомневаюсь, -я говорил совершенно искренне - во всяком случае, еще совсем недавно я был обычным человеком,
Попробуй, представь, каково сейчас мне осознавать себя голосом в голове у другого человека – сказав это, у меня мелькнула мысль что это и правда должно быть очень страшно,…и я быстренько постарался ее от себя отогнать, …а то не ровен час сам бы начал истерить.
–Так что не кричи и постарайся расслабиться – продолжал я – ты ведь не хочешь, чтобы Мик волновался?! Давай успокоемся оба.
-Со своей стороны обещаю говорить по минимуму. Могу представить, как тебя это пугает.
Как ни странно, моя тирада подействовала - я убираю от лица руки, утираю слезы (и когда только Мик успел развязать рубашку?) и даже пытаюсь встать.
- Но Мик запретил … - все еще слабо протестует мой сосед, - а его сейчас здесь и нет... выпей воды лучше, чувствуешь, как в горле пересохло!?
-Хорошо…
Мы подходим к столу, и жадно припадаем к графину, осушая его почти до дна, за раз...
Что же, мне было от него нужно? - Черт, забыл.
- Я буду звать тебя Морок, пока ты не вспомнишь свое имя, можно?!
– Как тебе угодно, ведь, по сути, я и есть морок, голос в твоей голове.
Ладно, раз уж мы знакомы, расскажи толком, за что мы здесь? Что произошло? В общем, все, что посчитаешь нужным,…глядишь, я хоть что ни будь пойму …Надо отметить , как только я признался Маркусу, что боюсь не меньше чем он, да еще и тело свое где-то имею (то бишь не претендую на его тушку) он тут же преобразился, вошёл в мое положение, только что жалеть не стал и на том спасибо. Интересная тенденция, в каком бы затруднении не находился человек, стоит узнать что кому-то хуже и жизнь начинает налаживаться..
Но полно.
Мой новый друг успокоился, воспрял духом и принялся рассказывать свою историю.
Рассказ был довольно длинным. Марк говорил эмоционально, выхватывая что-то из воздуха, часто вставал, но его голоса я почти не слышал. Видимо потому, что находясь в его голове начал каким-то образом перехватывать речь до того как срабатывал некий разговорный рефлекс и она превращалась в звук. Это было похоже на просмотр фильма с ускоренной перемоткой, субтитрами, и комментариями к непонятным фрагментам.
Просматривая его жизнь… (как звучит, то… мороз по коже). Так вот, трудно поверить, но, смотря его жизнь, я уснул. Уж не знаю как это возможно, но факт. Правда и сон был необычен. Он был будто бы не мой, а Марка, и служил продолжением его повести.
Я гулял по золотым осенним аллеям, держа за руку Мари – свою любимую девушку. Она весело что-то мне рассказывала, иногда приседая, что бы поднять очередной красивый желто-красный кленовый лист.… Потом сон резко обрывался. Секундная пауза, и вот я (то бишь он) прикрывая голову, сообщаю
по рации, что больше мы не продержимся здесь. Нас осталось всего лишь 25 душ, против надвигающейся армады, припасы на исходе и нужно подкрепление плюс 4 человека тяжело ранены и нуждаются в срочной госпитализации. В нагрудном кармашке греет сердце ее последнее письмо, в котором она сообщает, что я скоро буду отцом…
… я пытаюсь перекричать свист пуль и грохот взрывов совсем рядом…
Боже, дай мне сил!
В трубке сообщают, что подкрепление близко, а значит нужно держаться, …некуда отступать. Мы последний рубеж! За нами Город… мой родной город, матушка, Мария …и мой не родившийся сын…
Он не увидит войны. Не должен увидеть! А значит нужно стоять, стоять до последнего. Рядом, мой старший брат, Мик, с потрёпанной повязкой красного креста на правом плече, пытается хоть чем-то помочь раненым друзьям. И вдруг звон. Гул страшной силы! Очень тепло где-то в груди.… Очень высокое, голубое небо… Глаза Мика… Тьма…
Я кричу!
« – Марка убили!»
Его тело лежит неподвижно.
Я смотрю сквозь слезы.
- Нееет!
Сзади подбегает кто-то… Меня трясут за плечи, мне говорят мол «Его нет!», «Все кончено!». Меня зовут по имени, зовут...
- Волен! – надпись на зеркале ярко вспыхнула, гася видение. Видимо Марк, расхаживая во время рассказа по палате, невольно глянул в него. Как не вовремя.
Я думал глядя в зеркало и вдруг заметил что надпись, по мере того как я приходил в себя будто тонула в нем, пока не исчезла полностью... но перед самым исчезновением она вдруг полыхнула осветив неровным, красным светом некое подобие бесконечно длинного коридора, изворотливой змейкой струящегося куда-то в бесконечность. Пути Зеркал услышал я в голове почему-то голосом рыжей незнакомки…Что за черт?!!! Ладно, об этом позже.
Ну что ж…
Картина понемногу прояснялась. Из увиденного, можно предположить, что рассудок Маркуса помутился вследствие войны, либо далось в знаки тяжелое ранение, либо же какая-то беда случилась с Марией …Тьфу! Тьфу! Тьфу! Нужно ,кстати ,о больше о ней узнать – может пригодиться. Плюс Мик … почему-то, когда я думаю о нем, мне кажется, что туман сползает с этой истории…
Пора что-то делать, а то не ровен час и в моем рассудке поселится чей-то голос… брррр! Даже подумать жутко! Только представьте себе…у Альтер эго живущего в психиатрической лечебнице безумного Марка, развилось раздвоение личности… ОГОГООО! Нет! Стоп!
Дыши ровно Морок
…Нельзя так много думать о себе, иначе рискуешь себя потерять.
- так и не вспомнив, кто же ты на самом деле!!!- внезапно послышался знакомый уже женский голос за спиной
Я не обернулся …
-Маш, где тебя носит?!- «ого... ну здравствуй память», подумал я про себя – я здесь чуть не рехнулся, если это еще вообще возможно, учитывая мою ситуацию
- Значит, меня Машей звать … ну что ж мне нравится – улыбнулась она.
– И не надо так на меня пялиться, да я не помнила… не у одного тебя пробелы в памяти, знаешь я ведь, в конце концов, здесь тоже не по своей воле – она уже всхлипывала готовая расплакаться – тебе хоть память частично оставили, а мне… ты хоть знаешь как это…
-Ну-ну… - я усадил ее на кровать и вылил в грязный стакан остатки воды из графина – Маш …не плачь, ну извини, на вот выпей … все наладится, … давай на секунду представим, что это просто Сон ….
- А ЗАЧЕМ ПРЕДСТАВЛЯТЬ?!!!
Тьма ….
..где телефон? 02:40
… Дальше
-Волен - неистовый женский крик разрывает сознание в клочья – ну, слава Богу,… не пугай меня так больше Морок
…голос…нет …опять?!
Цикл … 16,24,.. Свет…
-Ну... ты как?! – опять этот голос – давай приходи в себя,… сейчас сюда придут…
…Маша … Свет … я в той же позе …зеркало гаснет
Маша с перепуганными глазами, нависает надо мной, я сижу на полу
- ты говорил, -каким-то чужим, равнодушным голосом говорит она- мне кажется, я начинаю понимать. …Как же все-таки странно быть тобой …но теперь я знаю, а значит, мне нет места в этой параллели,…прости Морок мне пора
-подожди Маш … объясни толком –
- Ты все поймёшь - она начала таять прямо на глазах - нет Маши … это была Мария, …это из-за Марка …Морок прости … больше нельзя... ты должен сам
…ее уже почти не было видно
-слушай, эта параллель имеет изгиб... зеркало… смотри внимательно … ты узник в голове заключенного не здесь …прощай
Вспышка
Удар по голове
- Маррррииииия... Неттт… останься – видимо удар по голове свидетельствовал о том, что сознание Марка резко вырвалось вперёд,… я мог лишь отстраненно наблюдать, как он будто внезапно проснувшийся человек срывается с места одним движением с именем любимой на устах, но все тщетно … Марии нет …лишь туман …
Зеркало ровно напротив наших глаз …
Точка опоры…
Я опять один
Бедный Марк …он думал это еще один сон, а я ведь действительно говорил с его Марией... но лишь визуально … лишь муляж... оптимальный образ, расчётливо выбранный для удобства
Я начал понимать … заныло сердце
Часть II
Пробуждение памяти
Легкий хлопок, будто оплеуха.… Наверное, следовало бы крикнуть «Эврика!!»…Все было настолько просто! Впрочем, насколько и пугающе… Я так боялся сойти с ума, а ведь это уже, судя по всему, уже давно произошло. Первое, и главное мое озарение было таким.
Все это время никакой Маши не было на хрен.
То есть,… конечно, в каком-то смысле она была, более того, она никуда не исчезала…
Можно сказать, что она была подобием моего внутреннего голоса, спроецированным, каким-то немыслимым образом, моим подсознанием во «внешний мир» и не позволяющим мне окончательно рехнуться, осознав во что меня втянуло на этот раз … так как ситуация была действительно из ряда вон…
И исчезла она, скорее всего, осознав, что опасность для нашего с ней рассудка миновала. Тоже мне знаток человеческих душ. Дурища проклятая. И то, что мне теперь хочется повыть, изображая сквозняк под неспешно уезжающей крышей, ее как бы и не касается.
В общем и целом, состояние мое, в счастливые минуты неожиданного просветления, было, мягко говоря, прискорбным. И хоть именно в ту пору я сделал много полезных «открытий», сознание мое балансировало на грани полновесной затяжной истерики с подвываниями, и остальными не менее занимательными атрибутами психического расстройства. Самым занимательным мне показался вопрос, почему же все-таки мой внутренний голос предстал предо мной в женском обличии? Не то, что бы я был шовинистом, и все же это было как минимум странно. Почему уж тогда не футуристичной обрюзгшей рыбой с умным интилегентным лицом из одного бредового кошмара. Помнится, она тоже пыталась научить меня уму разуму, хоть и без особого результата.
Ответ был прост, как и все гениальное.
Причем странное дело. Я задающий вопросы радикально отличался от себя на них же отвечающего. Ответ был лаконичным и слаженным, будто лекция в университете, но удивляться уже не было сил.
Кто знает человека лучше, чем он сам?!(Вопрошал невидимый лектор в моем сознании)
Самообман невозможен - ЧУШЬ!
Бросьте человека в определенный поток шокирующих событий, смутно их свяжите, угрожайте его воле и трезвости рассудка и он без сомнения сам себя обманет, причем с такой запредельной гениальностью, что позавидовал бы кто угодно.
Все из-за абстрактности принципов, и инстинктов человеческого естества… ведь по сути человек тоже животное. Просто несколько более продвинувшееся по ветке эволюции, и от четвероногих друзей нас отличает способность анализировать.
Мы мыслим, тогда, как они полагаются лишь на инстинкты, доминирующим из которых, несомненно, является инстинкт сохранения жизни...
Или самосохранения любой ценой.
Тут возникает вопрос. Что произойдет, если человек внезапно попадет в ситуацию обстоятельства, которой разум просто не в состоянии проанализировать?
Более того, он просто напросто не допускает, что такое возможно, несмотря на то что «такое »уже происходит. Мозг просто капитулирует, но тело, все еще помня свою животную породу не собирается сдаваться.
А так как абсолютное давление на него, «тирана-разума», теперь ослабло, ему ничего не остается, как вступить в игру (несомненно, каждый из вас слышал о случаях, когда на грани гибели у человека возникают необъяснимые возможности и он чудом избегает ее). Итак, в гонке приоритетов побеждает тело, а следственно и инстинкт самосохранения.
Единственным выходом из недавней ситуации был самообман! Но ведь на фоне трезвости рассудка и свободы воли он становиться сущим пустяком… и следственно мое подсознание без всяких колебаний на него идёт.
…Проблема в том что, так или иначе, а обмануть человека довольно трудно, тем более если учесть тот немаловажный факт, что объект обмана ни в чем тебе не уступает, так как является тобой, а значит, если эта афера и удастся, то продлится она крайне не долговечно.
Именно такими доводами , как мне кажется, и пользовалось мое подсознание. Для начала, меня «без моего ведома» разделили, как бы, на две части, это если не считать того кто все это делал. Итак, одна часть остаётся мной,… но сознание настолько закрывается, что у меня начинается «амнезия» плюс обязательства, в которых я, оказываюсь, так шокируют, что эта амнезия начинает прогрессировать… идёт лихорадочный поиск выхода. И именно в этот момент вступает вторая часть. Она вспомогательная и, по сути, является продолжением первой. Однако из-за мнимой амнезии воспринимается как отдельная личность.
…Но долго чем-то отдельным, она (вторая часть), ясное дело оставаться не может…обе чувствуют родство, и рано или поздно воссоединяются.
…Я, по сути, являюсь очень подозрительным человеком. Логично предположить, что перестраховавшись, мое альтерэго решило представить мою вторую часть в женском обличии.
И это сработало…
Моя паранойя молчала, как «рыба об лед»
Его подсознание подвело два момента:
…непредвиденный обморок, коего раньше со мной никогда в моей жизни не случалось (следственно его невозможно было предугадать).
…не продуманная внешность второй части. Она должна была максимально меня к себе расположить, а значит, внешность ее была столь же переменчива, как и мое настроение. Это было грубой ошибкой, потому что думая о Мари я был частью Марка, следственно тоже ее безумно любил. Чем вторая часть не преминула воспользоваться… и от чего, собственно говоря, и была осознана мной и ею самой, что в сущности одно и то же…
Понимание и воспоминания рушились на мою бедную голову сумасшедшим горным потоком. Сумбурная ранее каша теперь складывалась в более менее правильную картинку, но все, же многое оставалось неясным. Например, в этом потоке, я так и не смог обнаружить своего настоящего имени, нет, их было бесконечное множество, (так как в свете теперешних «новых» знаний я к своему несказанному удивлению обнаружил, что это не первое мое «путешествие») казалось бы, выбирай любое …ан нет, …нельзя. Нельзя ни в коем случае!!! Так как именно истинное ИМЯ вершит твою судьбу, и в параллели (мире который заключает путника в себе, и не отпускает пока последний не решит его загадку) ложится в основу тебя. Выбери я сейчас другое, то по истечению моего здесь пребывания, меня бы вытолкнуло в ту параллель, имя из которой было использовано в этой. В этом случае цикл( последоветельная совокупность паралелей одна из которых порождает другую) замкнется, и вернутся в исток (основа пучка паралелей, отправной пункт так сказать), будет довольно затруднительно.
Что такое «исток» я понимал с трудом.
Скорее даже это было не понимание, а мои жалкие попытки угадать. Думаю это некая точка отсчета, с неё и начинается цикл, который в свою очередь есть ни что иное как совокупность определенного количества параллелей, в которых я уже успел побывать.
И изогнуть по мере возможностей в некое подобие спиралей направленных к истоку.
Из оцепенения, в которое я был, вогнан новым знанием меня вырвал голос Марка:
-Морок!! Прекрати!! хватит, пожалуйста... я умру сейчас
Последняя фраза послужила мне сигналом прекратить. Я вдруг опомнился, вспомнив, что я здесь так сказать «не один»
- А сколько времени ты уже здесь сидишь? – спросил его я, закрывая свое сознание, чтобы бедняга не рехнулся окончательно. … На вид эму было лет 30 ,но теперь с новым знанием я, без труда заглянув в него, определил, что ему ровно 25 . Мысль работала лихорадочно, я был очень близко к разгадке, но нужно было время, и еще одно – мне нужно было остаться одному. Нет я доверял Марку, он хороший парень и все такое, просто когда нас было двое (те редкие моменты когда мы были равноправны и уживались вместе не пытаясь доминировать друг над другом), мной овладевало странное смутное чувство, что что-то не так, я чувствовал присутствие чего-то еще
Какой-то незримой сущности, неотрывно наблюдающей за происходящим, но до поры до времени не вмешивающейся в него. Было очень неуютно под этим взглядом, чувствовалось в нем что-то угрожающее,…но не озлобленность … скорее отрешенный интерес
Главное, что я понял, он нечто вроде Бога в этом мире, и что не менее важно, напрямую связан с сознанием Марка
Следственно все осознаваемое им знает и это существо (назовем его пока для удобства так), а это просто не допустимо!!! Ведь я, по сути, собирался сломать установленный Существом порядок вещей, и так как он знает, то о чем знает Маркус, от последнего следовало срочно избавляться.
Конец 2 части
Часть III. Сон Марка
Похоже, Марк приходил в себя, он оказался очень сильным парнем… подумать только: человек вдруг осознаёт, что одержим, а верит этому лишь его внутренний голос — причина его одержимости… остальные же ничего и слушать не хотят, в абсолютной уверенности, что у ветерана просто шизофрения.
Как я уже упоминал, мне следовало срочно избавиться от Марка, потому как посредством его тела за моими действиями наблюдало загадочное существо, а это было недопустимо...
Проблема состояла в том, что Маркус наотрез отказывался подходить к зеркалу, а как известно, лишь оно могло его хоть ненадолго «выключить»…
В теперешнем состоянии я бы, скорее всего, смог бы его заставить, но эту мысль сразу от себя отогнал. Во-первых, Марк нравился мне как человек, и был, по сути, не виноват, что я попал именно к нему в голову. Во-вторых, нужно было, чтобы загадочная сущность ничего не заподозрила, а следовательно, всяческое вмешательство в действия моего «сожителя» отметалось автоматически.
Нужно было найти решение.
Плюс был в том, что Марк мне доверял, причем доверял как самому себе, как бы глупо это ни прозвучало. Он обладал какой-то детской наивностью и незамутнённостью души, от коей так стараются избавиться люди, взрослея (именно за это он мне и нравился).
Но не следует думать, что он был наивным дурачком… отнюдь…
Острый аналитический ум в нем сочетался со стержнем настоящего мужского характера, а за плечами он нес смерти многих друзей, погибших на страшной войне. Войне, которую он проиграл.
Проиграл, но не сдался… Его могла сломать только одна вещь – смерть его Марии, но здесь он был от нее изолирован, а значит, надежда жила, и хоть он был очень уставшим душой человеком… сломать его оказалось нелегкой задачей.
Ведь, несмотря на все пережитое, а изложенное выше — лишь маленькая толика его кошмарной по сути жизни, его душа оставалась кристально чистой. И чистотой этой он был обязан своему чувству к любительнице неспешных прогулок по золотым аллеям, своей Марии. Он верил мне, а я больше всего в мире в ту минуту гордился этим и боялся его подвести (это притом, что после пробуждения памяти я понял, что на контакт с людьми иду крайне редко и вообще веду, по сути, чуть ли не затворнический образ жизни). И доверие это я заслужил лишь тем, что поддерживал в нем надежду. Я обещал ему встречу с возлюбленной и намеревался в скором времени осуществить свое намерение.
— Марк, а ты хочешь увидеть Мари? — спросил я после минутного колебания.
Мы чуть не рухнули со стула, так он дернулся.
— Ты это серьезно? — спросил он с такой надеждой, что я почувствовал себя полной скотиной, ведь, по сути, я собирался пустить в дело свою вторую половину. Усыпить его путем активации «точки опоры» и представить Машу в виде Мари. Ведь насчет внешности он уже обманывался, а ее характер до мелочей можно найти у него в голове, плюс он так жаждет этой встречи, что от поисков этого характера можно и отказаться (он бы ничего не заметил), но так я не мог.
Я очень хотел сделать для него что-нибудь хорошее, и если единственный выход из сложившейся ситуации — подлый обман, то я хотя бы постараюсь максимально приблизить образ Маши к Мари. Ведь по сути это единственный подарок, который я смогу для него сделать, а то, что этот подарок будет не бескорыстным, ему знать не обязательно. К тому же меня успокаивало осознание того факта, что когда я закончу, моя вторая половина действительно частично станет возлюбленной Маркуса, причем именно той, которой он сам ее всегда видел (ведь мы часто идеализируем любимых, предпочитая не замечать несоответствия и мелкие недостатки).
— В некоем смысле, возможно, я не могу устроить вашу встречу в реальности, но могу призвать ее в твой сон.
Ну, вот и все. Теперь дальнейшее развитие событий целиком зависит от его решения. Я с замиранием сердца ждал. Его душа трепетала как на ветру. Он совсем не умел закрываться. Он был как на ладони, его тщетные попытки скрыть свои чувства меня бы улыбнули, но пауза затягивалась, он колебался, и я начал нервничать.
— Ты, правда, можешь это? За пять лет моего здесь пребывания она ни разу меня не навестила…
— Я очень постараюсь. Это не менее невероятно, чем то, что я живу сейчас в твоей голове. Но ты должен в это верить, очень этого захотеть и еще…
— Что? ЧТО! Не молчи… Я все сделаю…
— Ты должен подойти к зеркалу. Я знаю, что ты его боишься, но это единственный выход… без этого ничего не получится.
Мы тут же рванули к зеркалу. И куда только девался недавний страх?
— Волен – привычным уже красноватым светом вспыхнула подпись.
Теперь дело оставалось за малым. Свою вторую часть призвать для меня труда сейчас не составляло.
Черт!!! Перечитывая эти записи, я не перестаю удивляться приспосабливаемости человека. Совсем недавно я был на самом краю необъятной пропасти Абсолютного безумия, а теперь вот преспокойно повествую о призыве второй части сознания для дальнейшего ее путешествия в сон человека, в голове коего я нахожусь. Бред?
А вы задумывались над тем, что в нашей жизни не бред? Не стоит называть нечто бредом, только потому, что это нечто немного отличается от привычного для тебя в данную минуту, потому как мир может измениться, и изменяется в каждую долю секунды.
Я говорил с Машей, да по сути это был разговор с самим собой. Но, несмотря на то, что я это понимал, иначе я не мог…
Диалог был мысленным…
… она, ясное дело, уже давно все знала, но, тем не менее, продолжала безропотно слушать мои указания…
Потом мы вместе извлекли из дремлющего сознания Марка образ Мари. Благо найти сияющую красавицу с бездонными небесно-голубыми глазами труда не составляло, ведь она стояла в самой его основе.
Маша углубилась в изучение, став рядом, она просто начала разговаривать с Мари. Начав с чепухи, вроде вопроса о времени. С каждым новым словом она будто растворялась в ней. Вопросы были необычными. Маша действовала очень осторожно, боясь не спугнуть воспоминание, но приблизить, насколько это возможно, к подлиннику.
За время разлуки Марк очень идеализировал Мари. Теперь в его сознании она была кем-то вроде богини. И для Маши стоило больших усилий собрать по крупицам характер Мари, не примешав туда тех новых качеств, которые вследствие долгой разлуки и душевного расстройства придал ей Марк.
Наконец, работа была окончена, и Маша, сделав последний шаг, вспыхнула голубоватым свечением и стала Марией Формарк. Как я теперь узнал, забавная фамилия, не правда ли?
Она подошла ко мне и, представившись, спросила, как ей найти Марка. Я, показав в сторону зеркала, сказал, мол, сюда, пожалуйста, он ждет вас…
Вспышка… Тьма…
Мари стоит напротив в палате, я беру ее нежную руку, прошу закрыть глаза и подвожу к зеркалу…
…точка опоры не дает мне забыться…
Я открываю дверь…
Она благодарит. Делает шаг и тонет в зеркале.
Я с трудом удержался от искушения проследовать за ней и пускай со стороны, незримым ветром понаблюдать сновидение… Я завидовал Марку?!
Да, скорее всего…
Накатила какая-то печаль. С чего бы это?
Вдруг я понял что устал…
Нет, не физически…
…Нет, это было нечто другое, это будто вдруг ты узнаешь, что тебе осталось жить определенное количество времени, скажем… неделю.
…страха перед неизбежностью нет,… ты покорно ждешь судьбу…
…просто приходит эта усталость… и еще понимание, что ЭТО НЕ КОНЕЦ, что там за смертью есть что-то еще, что-то новое, другое.
Хочется лечь и отдохнуть перед ПУТЕШЕСТВИЕМ. Ведь до него осталось каких-то жалких, семь дней. Но это обман…
Как только ты останавливаешься, маршрут путешествия меняется… и не факт, что в лучшую для тебя сторону.
Я встряхнулся…
Не время еще…
Не для того я так старался, не для того отправил Мари к Марку, что б отдохнуть.
Я начал думать. Эх, жаль, нет сигарет. Курить охота.… Ну да ладно.
Итак. Нужно все вспомнить…
Что-то в этой всей истории не так. Но что?
Календарь на стене показывал, что был январский вторник 1632 года…
И тут меня осенило…
Вот оно. Изгиб параллели лежал во сне… в том самом странном сне, который я видел в самом начале.
Точнее не так. Это было воспоминание Марка, представленное мне посредством сна.
…Во время прогулки с Мари по аллее, я почему-то заметил странную вещь…
На скамье лежала газета. В которой большими буквами было написано о добровольной мобилизации мужской части населения вследствие военных действий где-то в западной части страны…
Но ни это главное. Газетенка эта была за 1657 год.
Что же это получается?! Марк вот уже пять лет сидит в психушке, хотя должен со дня на день родиться?
Часть IV. Забвение
Эта мысль буквально взорвала мне голову… Трудно передать ощущение, когда один ответ решает мучившую тебя загадку, но тянет за собой ещё несколько новых (каждый, наверное, чувствовал хоть раз в жизни нечто подобное). Сама отгадка уже прекращает волновать мысль. Она тут же отбрасывается за ненадобностью, и ты с остервенением рвешься к новым, воздвигнутым ею заборам, так не вовремя заслонившим путь к свободе.
Я безоглядно тонул в начавших терзать мою душу вопросах. Казалось, что-то мешало мне увидеть явное, разорвать нить основы, от которой рухнет вся паутина, вместо этого забрасывая меня всё глубже и глубже в пропасть. Каждый мой шаг вперёд стал неминуемым прыжком назад. …Меня это убивало. Казалось теперь, в свете новых знаний, что Марк — это я. И только теперь я осознал, насколько я болен, плюс сейчас я ещё в утробе моей обожаемой матушки.
…Господи, я рехнулся, даже не успев родиться.
…А может, я лишь толика старой души с ещё живыми воспоминаниями о некогда пережитом, и вот-вот собираюсь переродиться в нового человека, начать всё с нуля, так сказать.
…А место, в котором я нахожусь, лишь промежуточная остановка между прошлым и будущим… Может, именно здесь, бессмертная сущность, избавившись от старой, телесной оболочки, должна проанализировать пройденный ПУТЬ и вступить в мир новым, незамутнённым человеком, благодаря небу за ещё один шанс?
В своих размышлениях в ту минуту я был уверен на 100%... И это было неслыханно!!! Ведь с самого начала всё анализируемое мной тут же поддавалось жёсткой критике со стороны меня же. Так как по сути лишь критика может продвигать анализ и открывать в нём всё новые дороги. Но в ту минуту критика отсутствовала совершенно. Мысли градом сыпались на мою голову, всплывая в ней яркими картинами, а так как им ничего не препятствовало, я безропотно всему этому бреду тут же верил.
Вдруг всё остановилось. Перестало казаться, что я в чужой голове. Потом исчезла и сама палата…
Чудовищный водоворот мыслей материализовался, унося меня всё дальше и дальше…
Прочь из чужой головы… палаты… страны… параллели…
Меня погружало во тьму. Я не сопротивлялся. Вдруг я подумал, мол, неплохо было бы вздремнуть, ведь я так давно не спал.
Свет гас, оставаясь где-то слева вверху, а я всё летел в пасть к абсолютному НИЧТО.
И не чувствовал ничего, кроме тупого спокойствия. Глупое оцепенение, мечтательная улыбка…
Всё пережитое потеряло смысл. Абсолютно ВСЁ… Я просто спокойно ждал, пока долечу… Спокойно, значит, мне было всё равно, лечу я или нет… Единственное моё желание — было закрыть глаза…
Как же давно я не спал-то? Такие тяжёлые веки…
Свет удаляющейся Параллели в медленно смыкающихся глазах.
Тьма…
Шёпот…
……16
…………….24…
03:00 …Я не в силах даже разомкнуть глаз…
Дальше…
Стук в дверь привёл меня в чувство. Вдруг меня просто что-то рвануло назад, тьма стала рассеиваться. …И на том спасибо.
Стук повторился. Я подошёл. За дверью стояла женщина с очень знакомым лицом…
— Кто? — не решаясь открыть, спросил я из-за двери.
Она не ответила, вместо этого, очень внимательно глянула в глазок (коими в данном случае было странное окошко-решётка). Потом так же молча, достала из сумочки бумажку, и быстро что-то на ней написала большими буквами, было видно, что с ней что-то не в порядке, она еле стояла на ногах. Казалось, бедняжка, вот-вот грохнется в обморок…
Закончив писать, она отступила на пару шагов, и ещё раз глянув в окошко (видимо, дабы убедиться, что я ещё там), просто повернула лист в мою сторону…
Вспышка…
Я закрыл глаза.… Будто в них посветили фонарём. Какой-то внутренний голос шепнул, мол, так лучше.
Я очень удивился (ведь голос был будто не мой). Тем не менее, удивился я лишь после того, как повиновался, произошло всё автоматически, инстинктивно, и заняло не более доли секунды, а уже после пришло удивление и смутное чувство, что что-то не так. Почему-то я вдруг понял, что обманут. Так трудно… мысль рвалась… Мне будто что-то мешало думать…
Навязчиво забрасывая мои только появившиеся, требующие трепетного вмешательства мысли своими уже обжёванными, с обглоданными до блеска гранями…
…бери, да пользуйся.
Это было неприятно, странно, как я не замечал этого ранее?!
Да очень просто!… слишком просто…
Давайте попробуем разобраться, вся эта каша в голове замешивалась, как я понял, лишь только мои мысли начинали течь в сторону двери, за которой всё ещё стояла незнакомка с листом, который я так и не прочёл…
…похоже, путём разбора логической цепочки мне всё же удалось обойти странный Голос в голове, и внести хоть какую-то ясность в сознании… туман стал немного рассеиваться (похоже, только что пережитая абракадабра, была запоздалым ответом «существа»).
Я кожей чувствовал его разочарование и быстро нарастающее негодование… (так тебе, тварь, знай наших).
Я обернулся и вновь зашагал к двери... Как я и предполагал, та странная девушка неподвижно стояла за ней, держа в трясущихся руках листок, на котором, что за чудо, синим пламенем пылало слово, ВОЛЕН…
Часть V
-Волен-
Дальше начало происходить вообще черти что – как только я прочел сияющее слово, весь мир вокруг меня резко колыхнулся, я закрыл глаза от неожиданности, а открыв их, увидел нечто плохо поддающееся описанию
…сейчас попробую объяснить …
Дело, видите ли, в том, что открыв глаза, у меня сложилось смутное чувство, что я смотрю в зеркало (это произошло видимо, потому что я действительно смотрел себе же в глаза...)
Казалось бы, что здесь удивительного, как бы ни так …удивительное как раз присутствовало, потому что к моему удивлению отражение мое жило своей собственной жизнью и по видимому не собиралось выполнять свою прямую обязанность, отражать и досконально повторять мои движения.
В растерянности я обернулся и…
Что за черт, я стоял в абсолютно пустом коридоре больницы напротив очень похожей на уже знакомую мне дверь с окошком – решеткой (причем довольно странным был тот немаловажный факт, что больше там, в коридоре, насколько мог охватить мой взгляд, вообще никаких дверей не наблюдалось).
…Но и это еще не все, больше всего меня поразило даже не то, почему я здесь оказался, а что на мне одето.
Итак, представьте себе мое удивление, когда я обнаружил, что на мне какое-то немыслимое былое платьице, перчатки с кружевами на запястьях, да в придачу ко всему еще и туфли с пряжками – бабочками, а в, почему-то, дрожащих, вытянутых перед грудью руках я держал снежно белый лист бумаги.
От увиденного мои ноги непроизвольно подкосились, я побледнел и отступил на несколько шагов, но лист несмотря, ни на что держал ровно, в голове вдруг вспыхнуло предложение такого содержания: «воссоединение должно произойти », и пускай сейчас я не очень-то понимал, что это означает, но был уверен, что это очень важно.
Вдруг за дверью послышался какой-то шум, следом в окошке появилось мое лицо. У того меня, из-за двери, были совершенно стеклянные глаза. Мое изображение кривлялось, будто от сильной зубной боли, и казалось, не видело бумажку сжимаемую мной. Между тем по стенам коридора психической лечебницы пробежала кошмарная судорога, они будто ожили, меня так колыхнуло, что я чуть было со всего маху не рухнул на задницу (не перестаю удивляться поистине волшебной способности женщин стоять прямо на этой чудовищной обуви).
Вдалеке за поворотом послышался быстро приближающийся шум, напоминающий какой - то скрежет, и мне совершенно не хотелось узнавать что. Это так шумит, и тем более с этим чем-то встречаться лицом к лицу.
Вдруг я почувствовал, а после и увидел, как тот я за дверью начал опускать взгляд в поисках листа, я хотел было поднять его выше, но меня будто парализовало. Черт его взгляд движется слишком медленно. Секунды стали тянутся, как будто были воткнуты в смолу, неспешно струящуюся по дереву
Я считаю….
16… стены колыхнулись с новой силой (благо на этот раз у меня хватило ума на них не опираться)
24… лампочки, по мере приближения твари из-за поворота в коридоре, накалываются докрасна и, лопаясь, очень медленно опадают красными светлячками на, внезапно ставший мокрым деревянный пол
82… стены теряют свою привычную твердость, и становятся некой вязкой колышущейся субстанцией неопределенного цвета
НУ ЖЕ МОРОК!!!! (что это у меня с голосом)
Странно.
Хотя показалось, что я крикнул (да еще и каким-то чужим голосом) в коридоре стояла звенящая тишина, даже приближающийся, жуткий скрежет на время прекратил свое существование,… было в этой всей каше какое-то странное, неуместное чувство де жа вю
…но, ни это главное
…посмотрев на дверное окошко, я вдруг увидел в нем девушку, в лохмотьях больничной пижамы …стоп, ведь это она должна стоять здесь. Но ведь она и так здесь ведь мы одно целое. МАША… взгляд достиг цели...
ВСПЫШКА…
Часть VI. Монолог Маши
— Морок, он догадался!!! Будь осторожнее, я больше не смогу тебе помочь, да и жив ты только потому, что очень вовремя превратил меня в абсолютную копию Мари Формарк...
На сей раз, он обманулся… но теперь он знает, больше он подобных ошибок не допустит... он очень злой,… я кожей чувствую… брр, аж озноб пробирает.
Нам крупно повезло,… если бы не эта твоя затея, мы с тобой уже давно находились бы в подчинении у стражей пустоты, а от этих «милых» созданий не так-то просто уйти, по крайней мере, я о таких счастливчиках не слыхала, да ты и сам знаешь…
Ее голос доносился откуда-то издалека, в ушах до сих пор гудело, я не мог пошевелиться, находясь в каком-то странном подобии обморочного состояния, но сейчас мне было на это плевать…
Главное, выжили…
Итак, враг потерпел поражение, ну что ж, эту стычку мы выстояли… теперь наш ход…
Мысли текли очень вяло, были вязкими и обрывочными,… казалось, я сплю наяву.… Между тем Маша не переставала трещать.
— Заговорилась тут с тобой, а ведь получается, это ты сам с собой говоришь, я ведь часть тебя как-никак, м-да, слышали бы люди,… точно оказался бы соседом Марка, ахахахаха…
Ой, что эт я… прости, Морок, знаю, сейчас не до смеха, — будто почувствовав мое раздражение, приструнила себя моя неугомонная Машка, —…на меня находит иногда.
Это, видимо, Мари еще не совсем из нас «выветрилась».
Она, знаешь ли, болтушка… да точно еще сидит,… поэтому я и не могу раствориться…
Ну, давай просыпайся, Марк пока еще во сне, но я не уверена, что он долго сможет оставаться спокойным, дожидаясь свою Марию на аллее, а ведь беспокойство способно превратить его драгоценный сон в кошмар, и он вырвется, а у нас, между прочим, теперь нет точки опоры.… Да и тебе следовало бы выставить какой-нибудь барьер, а то, сам знаешь, вместе с его пробуждением в игру вступит еще кое-кто, и без барьера нам мало не покажется, сам ведь видел, на что он способен...
Ну же, Морок, сколько можно?!?!
Ах да, совсем забыла спросить – а когда это мы научились попадать на Пути Зеркал?? Ты так лихо открыл Дверь, будто делал это каждый день,… понимаешь,… будто это в порядке вещей... не будь я тогда почти полностью «затуманена» утонченной леди, в которую ты меня превратил, с нетерпением ждущей встречи с суженым, точно ляпнула что-то вроде:
— «НУ, НИ ХРЕНА СЕБЕ» (
— МОРОК….
— Моорооккк… нет, ну надо же, нашел когда стать сомнамбулой... не валяй дурака…
Тьфу, черт… я поняла, ты неполноценен, пока я «домой» не вернусь,… ну даешь,… а я еще думаю, что это я так «во Вне» задержалась. Да уж… высшее образование Марии в решении таких штук помогает мало… хи-хи.
(Сейчас постараюсь объяснить: так как стычка с существом произошла внезапно, а Маша, еще находившаяся во сне, почувствовала опасность и ринулась спасать мою шкуру, Мария, в облике которой она находилась, помешала ей «слиться» со мной. Этот факт, по сути, нас и спас, но впоследствии я впал в сомнамбулическое состояние, а она осталась на «перекрестке» Путей, то есть и здесь, и во сне с Маркусом).
— Я знаю, ты сейчас все слышишь, и скорее всего, злишься, и будешь злиться еще больше, потому что только что у меня возникла идея, и она довольно рисковая. Так уж получилось, что в сомнамбулическом состоянии ты не виден «существу»… Мысль сейчас у тебя замедлена, но она работает, очнешься ты, как только я с тобой «соприкоснусь», и сразу же ринешься в атаку, даже не послушав меня. Впрочем, как всегда….
Ну почему меня никогда не слушают??
Я же, как лучше хочу…. НЕТ, Машу можно подавить, заткнуть и сделать все по-своему, а уж потом, когда будешь по самое горлышко в дерьме, вспомнить, что я же предупреждала, но куда там… э-эх.
Короче, смысл моей затеи в том, что я сейчас немножечко изменю сон Марка. Ну, скажем, захочу новое платье, он поведет меня в магазин, я наберу кучу тряпья и уйду в примерочную, где будет как минимум одно зеркало. Я поставлю на нем «печать фантома» и…. с чистой совестью, приспокойненько вернусь к тебе, себе, нам… ну, в общем, ты понял (.
В это время я буду соединена с зеркалом из сна моей печатью, и тем самым смогу выиграть для тебя немного времени, удерживая там Марка, ведь насколько я понимаю, с его пробуждением здесь станет очень горячо…
А тебе надо подготовиться…. и достать нас, наконец, из этой триклятой параллели. Ну что, согласен?
В сомнамбулическом состоянии было сложно ей перечить, и она хитро улыбнувшись, сказала нечто вроде – «Молчание – знак согласия», разорвала край своего белоснежного платья и зашагала к зеркалу.
Дверь на Пути Зеркал была открыта, и войти туда мог лишь открывший ее, но так как, по сути, она была мной, препятствий Маша не встретила.
Ленивая мысль пришла ко мне, когда она уже была наполовину там. Я подумал, что проходя в Дверь, она должна стать почти мной, иначе ее попросту не пропустят, так как в обличии Марии пройти туда она может лишь, будучи ведомой, а там за Дверью сон, в котором Марк все глаза уже просмотрел в поисках своей любимой, да в придачу еще и беснующееся существо, ждущее малейшей нашей ошибки, дабы отправить нас к пределам Вечной Пустоты, со всеми вытекающими из этого последствиями.
Выходит Машке нужно очень быстро, я бы сказал молниеносно, перевоплотиться…. Получится ли?? ….. Эта мысль вызвала во мне мелкое колыхание тревоги, которая, как и остальные чувства, в купе со мной были спрятаны в густую сомнамбулическую оболочку…
…Маша на секунду замерла.
…Мелькнула озорная улыбка, и горящие зеленым глаза, окаймленные копной рыжих волос.
— Ну, надо же, папочка волнуется… ахахахаха.
Смех слился с гулом в ушах (этот несносный гул всегда присутствует при переходе) и утонул в зеркале.
Клянусь, она надо мной издевается, или это я сам?! неплохой вопрос, правда… неплохо было бы поставить себя в угол. Меня рассмешила эта мысль, но оболочка была слишком плотной, поэтому мое внутреннее веселье, во Вне стало милой улыбкой спящего человека, так часто замечаемой теми, кто хоть раз наблюдал за спящим.
Часть VII. Безумная идея
…Я опять остался один.
На самом деле, я всегда был один, один, заточенный в сознании невесть почему сошедшего с ума Маркуса, и изредка развлекаемый своей же, воплотившейся в эту чудную девчонку, совестью. Хотя с недавних пор я стал и в этом сомневаться. Я будто со стороны наблюдал, как моя рациональная часть горячо спорила с неким тихим, но неумолимым голосом (прозванным мною сомнением), непрестанно твердя, что Маша — это не что иное, как альтер эго.
Продолжение моего яства, призванного помочь мне в непосильной задаче изгиба этой параллели, и только так и следует к ней относиться, в противном случае, моя психика полетит ко всем чертям. Сомнение же было непоколебимо, утверждая, что Маша — это воплощение Марии, выпрыгнувшее из воспоминаний Маркуса, и теперь путем обмана пытающееся слиться с моим сознанием… вообще мое сомнение выдвигало весьма интересные, хотя порой и абсурдные теории по поводу происходящего.
Я множился!.. и молил всех Богов, чтоб хоть эти двое, спорящие сейчас в моей голове, не материализовались в один прекрасный момент, как в свое время Маша… Этого просто не выдержит моя и без того расшатанная психика. И я таки поддамся искушению поселиться рядышком с Марком в этой «чудненькой больничке»…
Мысль, пришедшая ко мне прямо сейчас, была вялая и размытая, но все же я задержал ее в сознании, идея, родившаяся секунду назад, казалась почти безумной, но, обернувшись на пережитое за последнее время, мне стало просто смешно от таких мыслей. М-да… что-то я много хохочу, нервы ни к черту.
Собственно, мысль эта заключалась в том, чтобы выйти из головы Марка,
как в свое время отделилась Маша. По сути, если абстрагироваться, это уже случалось, ведь Маша является моим (не сказать чтобы логическим, но все же) продолжением, которому уже удавалось то, что задумал я сам. А я, дурак, даже не задумывался об этом. Хотя меня несколько оправдывает шоковое состояние; хорошо, что сейчас наконец-то дошло, лучше очень поздно, чем вообще никогда. Теперь против существа у меня имелся неплохой козырь, и может быть…
Голос в голове…
— А как же Марк?? Неужели ты хладнокровно бросишь ни в чем не повинного человека, пускай ради собственного спасения.
— Маша?! Ты вернулась? Странно, я даже не заметил.
— А если я скажу, что ты не Маша, ты расстроишься?
— Черт!!! ДА!!!! Причем, скорее всего, душевно…
— Ха-ха-ха. Не паникуй, прошу тебя, конечно же, я не Маша, но и отнюдь не еще одна твоя сущность, которой надоело молчать!..
Хотя, знаешь, было бы довольно интересно понаблюдать сейчас за тобой, случись такое…
— Я думал, более невероятных вещей в сравнении с происшедшим просто не бывает... но...
— Ты ошибался... это только начало.. проверка твоей готовности, так сказать..
— Неплохое начало... мне бы злиться на тебя за это, а я ведь вместо этого сгораю от любопытства!.. Ты ведь уже знаешь вопрос?
— Как ни странно, нет,… но это тоже хорошо, ведь то, что ты можешь «закрыться» от меня, уже о многом говорит... Интуитивно я смею предположить, что у тебя больше чем один вопрос, но лишь на два из них я смогу ответить тебе, так что хорошенечко подумай, прежде чем их задавать.
Я, как вы понимаете, ждал недолго…
— Кто ты?! – выпалил я сдуру.
— Теперь второй, мне нужно услышать оба, прежде чем отвечать… таково правило.
— Я прошел испытание?! Когда, мать его, все это закончится?! Почему именно я?! Что я такое?!
— ХХахахаха… это, как ты понимаешь, немного больше, чем один вопрос, но ты был предупрежден, а значит, я буду отвечать в порядке очереди…
Я очень рискую, находясь здесь, и у меня осталось очень мало времени, потому как твоя незабвенная половина скоро пожалует «домой», а я, как ты уже успел заметить, сейчас именно на ее месте.
— Я весь во внимании… — не удержавшись, съязвил я.
— Вот и молодец, чувство юмора еще не раз спасет твою драгоценную шкуру, но в данном случае я смею считать его несколько неуместным, впрочем, это не так важно… начну я, пожалуй, с ответа на второй вопрос.
Твое испытание еще толком и не начиналось, но пока что твои действия были настолько точны, что, допустив крохотную, по сути, ошибку, заставил меня сорваться с места, и прибыть к тебе, нарушая, между прочим, ЗАКОН,… а это тебе не хухры-мухры…
Если бы в ту пору я не был бы бесплотным альтер-эго безумца, а обладал материальной оболочкой, то можно было бы просто взглянуть на мою физиономию, чтобы определить, насколько я охренел от происходящего.
А между тем, этот дивный парень и не думал замолкать.
— Теперь дальше. Тут сложнее, скажем так… я Страж… экзаменатор, следящий за тобой,… больше не могу ничего сказать... ты должен сам до всего дойти… закон, он один для всех, знаешь ли, а я и так неплохо качнул весы.
— Хорошо... ну а что же теперь делать? В чем оплошность то?
— А тебе ведь было сказано подумай, перед тем как задавать вопросы, ох эти мне Правила. Скажу одно, тебе нужно растворить себя, а теперь подумай и скажи мне, как… надеюсь, ты догадаешься, иначе параллель не согнуть... поройся в голове...
— …Почему-то в голову приходит только медитация...
— Мне пора. УДАЧИ!..
Я почувствовал, что стража больше нет рядом.
Интересно получается, экзамен они мне, видите ли, устроили… тьфу черт…
Моей злости не было предела... я тут с ума схожу в прямом смысле слова, а оказывается, что я всего лишь марионетка в чудовищном кукольном театре Вечности... причем еще даже не в спектакле, а на пробах, так сказать.
…Ладно, с этим разберемся попозже, а пока что немного помедитируем. Но тут возникает вопрос: «Как же это сделать, если тебя не существует в реальности?»… и ты не можешь ни сесть в позу лотоса, и сказать элементарное ОМММ…
…казалось, это тупиковое дело, и я уже почти начал паниковать, как вдруг до меня дошло кое-что…
Ведь я могу, находясь у Марка в голове, быть чем и кем угодно... я ведь бесплотный голос из его головы, дух, которому не нужны никакие специальные пасы, чтобы отрешиться от физического тела, и совершить духовное путешествие...
…я уже был в состоянии транса… более того, я сам могу стать этим трансом…
(Даже не пытаюсь объяснить, что бы это могло означать)... Мне всего лишь нужно было прекратить внутренний диалог… задать основу, в которую в результате мой дух вернется... и держать ноль... Информация о последнем действии всплыла как-то сама собой, стоило только подумать о медитации. Возможно, та, что там, скорее всего, это некий опыт пережитых мною ранее событий в какой-нибудь параллели.
Итак. По всему выходило, что держание ноля заключалось в некой концентрации для достижения впоследствии отрешенности и пустоты. Ноль взят как основа этой самой пустоты, а значит, для достижения последней его нужно четко нарисовать в сознании («нарисовать» я говорю в буквальном смысле). Далее на этой материализованной в голове цифре следует сконцентрировать максимальное внимание, так чтобы все остальное, мирское, так сказать, отошло на второй план. И вот в момент пика этой самой концентрации и должен объявиться транс. Но человек, по сути, существо довольно нестабильное, поэтому, чем четче рисунок ноля в голове, тем выше уровень концентрации.
Так, что-то я, по-моему, отошел от сути….
Итак…
Для начала (думал я) не стоит забывать, что я внутри другого человека, а значит, могу полностью (можно сказать, с головой) окунаться в фантазии, делая их для себя почти реальными (еще одна привилегия быть бесплотным голосом). Именно поэтому, стоило мне оставить все свои мысли, как я тут же почувствовал, что лечу.
Я стал огромной черной вороной, летевшей по закатному, будто залитому огнем небу. Гонимый веселым ветром, я рассекал тучи своими громадными крыльями, оставляя за спиной, на небе, диковинные узоры. Вдруг вдалеке я увидел огромный отвесный утес над лесом. Громадный отросток скалы висел много выше верхушек деревьев, неспешно качавшихся на ветру, будто в такт какой-то неслышной мне мелодии, и был обвит легкой дымкой тумана. На выступе скалы, чем-то напоминающей трамплин, сверху я увидел странный знак. На расчищенной, будто специально, земле он был аккуратно выстелен камнями и опавшей листвой. Чуть поодаль стояло огромное дерево, обвитое стеблями дикого винограда толщиной в руку человека, это дерево было прекрасным, отчего у меня перехватило дыхание. Оно будто излучало мягкое желтоватое свечение, которое лилось к таинственному знаку на земле, не давая последнему утонуть в сгущающихся сумерках. Я был так поражен этой картиной, что, сделав в небе еще три круга над этой прелестью, я не удержался, и восторженно каркнув, камнем рухнул вниз. Но странное дело, стоило мне коснуться земли, как я понял, что больше я не птица. В светящемся золотистом зареве, льющем на меня с дерева, я стал чем-то вроде каменного изваяния человека с раскосыми глазами, спокойно сидящего в центре знака и смотрящего поверх верхушек деревьев вдаль. Одновременно со всем этим я был везде: в той вороне, которая, не коснувшись земли, сделала крутое пике и скрылась в лесных зарослях, был крутым утесом, величественно веками нависающим над бескрайним древним лесом, был каждым деревцем в этом лесу, был озорным ветром, спящим в шорохе листвы и наполняющим крылья той самой вороны, был землей, принявшей в себя ПЕЧАТЬ, на которой сидел опять же Я. Меня не было только в этом дивном Дереве, но откуда-то я знал, что оно радовалось мне, это было так прекрасно. Абсолютное спокойствие, абсолютная гармония, баланс.
Окутанный волной этого немыслимого спокойствия, я чувствовал себя невесомым листиком, некогда оторванным от ДЕРЕВА озорным ветром и вот наконец-то вернувшимся в ЕГО лоно. Казалось, я, наконец, обрел дом, я был счастлив.
Часть VII.I.
Тень Стража
Голос Стража замолк. Его присутствие, еще секунду назад ощутимое, растворилось, оставив после себя лишь легкий привкус озона и смутное беспокойство. Я снова был один, заточенный в этой сюрреалистичной, полузабытой реальности, и чувство бессилия накатывало новой волной. Его слова о "законе" и "испытании" звучали в моей голове, как насмешка. Что это за закон, который позволяет так играться с чужими судьбами? И что за экзамен, когда правила меняются на ходу, а "экзаменатор" появляется и исчезает по собственному усмотрению?
Я попытался осмыслить услышанное. "Растворить себя". Легко сказать. Как может раствориться то, что уже бесплотно? Мой разум, и без того на пределе, грозил расколоться от этих парадоксов.
"Ты должен сам до всего дойти", — эхом отдавались его слова. "Закон, он один для всех". Но для кого? Для меня, бесплотного голоса в голове Марка? Для Маши, воплощенной совести? Или для самого Стража, который, кажется, тоже рискует, нарушая свои же правила?
Внезапно по всей комнате пронесся холодный, пронизывающий сквозняк, которого не было и быть не могло в запертой палате. Он не принес запаха свежести или пыли, лишь ощущение невыносимой, всеобъемлющей пустоты. Я почувствовал, как что-то незримое скользнуло мимо, едва задев мое "тело". Это было не существо, с которым мы только что сражались, это было нечто иное – более древнее, более фундаментальное. Я инстинктивно сжался, хотя сжиматься было нечему. Этот сквозняк был словно тень, отброшенная чем-то невообразимо огромным, нечто, что существовало за пределами моего понимания, возможно, даже за пределами понимания самого Стража.
Этот закон, казалось, был связан с чем-то намного большим, чем просто моя "параллель" или "цикл". Это было похоже на принцип сохранения энергии, но в масштабах реальности. Каждый "излом" требовал компенсации, каждое "растворение" имело свою цель. И я, сам того не зная, был частью грандиозного, вечного механизма, о котором Страж мог лишь намекать.
Мысль о медитации, пришедшая так спонтанно, теперь казалась единственным выходом. Если я – это пустота, если я могу стать трансом, то, возможно, именно в этом и кроется ключ к растворению. Не исчезнуть, не кануть в небытие, а стать настолько всеобъемлющим, чтобы слиться с самой сутью бытия, с этим вездесущим нулем. Но Страж не сказал, что будет после. Вернусь ли я? Или растворюсь навсегда, оставив Марка одного в его безумии? Эти вопросы повисли в воздухе, и лишь далекий гул в ушах служил напоминанием о том, что время не ждет.
Часть VIII. Наложение печати
Но, как и следовало ожидать, блаженство мое длилось недолго (и на том спасибо). Внезапно все вокруг озарила яркая вспышка.
Открыв глаза, я будто со стороны наблюдаю две картины: на первой человек сидит в позе со скрещенными ногами, окутанный золотистым свечением, а под ним листья и камни, уложенные в замысловатый геометрический узор, начинают медленно впитываться в землю. Вместо них по черному контуру из земли вырывается белый столб света, устремленный в небосвод, он окружает человека (меня?) будто куполом. Параллельно всему этому на второй картине, только что спавший человек, с растрепанными волосами, подскакивает на месте как укушенный и, не открывая глаз, со всего маха бьет кулаком о стену (как я теперь понимаю, на 2 картине я видел, как управляю действиями спящего Маркуса). От потолка откалывается кусок побелки и словно по волшебству падает в подставленную вовремя руку. В это время на первой картине свет подергивается красноватыми прожилками, которые начинают ярко мерцать, будто пульсируя в сгущающихся сумерках. Далее эта картинка замирает в ожидании. В то время как на второй, Марк с все еще закрытыми глазами молча подходит к столу, разбивает стакан, стоящий на нем, и очень аккуратно одним точным движением правит осколком стекла свою линию жизни. Бывший недавно стаканом осколок беспрепятственно входит в ладонь левой руки в том самом месте, где она (линия жизни) начинает загибаться и делает ровный надрез, останавливаясь лишь дойдя до конца запястья. Кровь из раны струится на пол. Марк бросает ненужный осколок и берет в левую руку мел (часть побелки, недавно оторвавшаяся от потолка). Как только белое мешается с красным, оживает первая картина. Купол света, все это время накрывавший меня, теперь распахивается на манер дивного цветка и по контуру и из центра этой диковинной линии в сумрачное небо устремляется мощный поток белого дымчатого света с кроваво-красными пульсирующими прожилками. В это время Марк (или кто-то посредством его тела) начинает творить нечто совсем уж невообразимое. Кровь с белыми струйками (тающими) мела, будто забыв о законах гравитации, выворачиваются и против часовой стрелки струится по спирали вокруг Марка. Под ним уже изрядная лужа, но она почему-то не растекается, а держит форму идеального круга с ним в центре.
Его глаза все еще закрыты. Он поворачивается к двери, подставляя спину зеркалу, но как только его голова равняется с дверным окном, лицо Марка искажает гримаса боли. Лужа крови у него под ногами вскипает и тонкими струйками очень медленно поднимается, смыкаясь куполом над макушкой. Бедного Марка уже не было видно, потому как пространство между струйками крови тут же заполнил белоснежный свет из первого видения. Этот свет становится все ярче, а сам купол сжимался.
Сквозь гул и пелену крови я видел, как свет впитывается в человека. Секундная пауза, и на месте Марка всего на мгновение появляется светящееся существо. Его просто невозможно описать, потому что, глядя прямо туда, даже бестелесная сущность вроде меня, очень рискует ослепнуть. И все же было чувство чего-то родственного между нами, оно было чем-то смутным, будто давно забытым. Что-то схожее я ощущал на трамплинной горе. Сияющее существо стояло неподвижно лишь секунду, затем резко вскинуло руки вверх, и весь свет из него тут же переместился в пространство между вскинутыми руками.
В дверь постучали.
Странная штука. Несмотря на всю эту чертовщину, я ощутил панический животный ужас именно от этого звука. Очень хотелось посмотреть, кто там (взбрело же кому-то в голову стучаться в палату к психу, в то время как можно открыть дверь или элементарно посмотреть в окошко). Казалось, вот взгляни я сейчас на эту треклятую дверь и Всё!.. загадка будет решена и этот кошмар наконец-то закончится.
Мне стоило огромных усилий перебороть инстинкт самосохранения, но в момент, когда я все-таки решился посмотреть, пришло полное недоумение. Я не мог повернуть голову. Ощущение было такое, якобы гигантские руки фиксируют ее в таком положении, лишая возможности двигаться. Мне ничего не оставалось, кроме как в исступлении продолжать пялиться на Марка, все еще держащего над головой кроваво-белый шар. Вдруг его ладони раскрылись, и сгусток света медленно поплыл в центр комнаты. Марк стоял, вытянутый по струнке, казалось, он парит над поверхностью.
Как в тумане ко мне пришло видение Печати, на которой я сидел медитируя. Я кожей чувствовал силу, исходящую от мерцающей сферы. Этот сгусток энергии был живым. Более того, он подчинялся мне.
Сфера покорно ждала моих указаний.
Стук в дверь повторился….
Марк закричал не своим голосом.
Вспышка…
Время замирает опять. Все становится плавным, каким-то текучим.
Черт. Что-то неладное с глазами. Дверь начинает оседать, будто кусок плавленой пластмассы, а вся палата в купе с Марком подергивается дымчатой рябью. Ощущение, будто видишь мираж. Лишь сфера остается прежней и покорно ждет моих указаний.
Я начинаю ОТСЧЕТ...
12….я снимаю печать с острова Силы…
20…каким-то чужим голосом я приказываю сфере слиться с печатью...
78…сфера вспыхивает изнутри, стены покрываются странными золотыми письменами… я приказываю ввернуть печать по спирали атакующим центром на дверь, а основу перехода связать с зеркалом-окном…
В какой-то момент сфера лопнула, и из нее по всему периметру палаты во все стороны разлетелась золотая пыль... Каждая пылинка действовала (можете представить себе это зрелище), будто имела сознание. Они, (пылинки) закружились по спирали, формируя в процессе этого хоровода точную копию геометрической фигуры с острова Силы…
Спустя пару секунд движение прекратилось. Я что-то (не могу вспомнить сейчас что именно) ПРОШЕПТАЛ, И ТУТ ЖЕ ПЫЛИНКИ, ОТЯЖЕЛЕВ, РУХНУЛИ НА ПОЛ. Стоило им коснуться пола, который тут же начал их впитывать, на стенах вновь вспыхнули ПИСЬМЕНА!
За дверью кто-то неистово кричал…
Спустя секунду, все превратилось… Печать поставлена?????
Часть VIII. Осознание
Издав сдавленный стон, Марк обмяк и стал медленно заваливаться на бок, видимо желая проверить твердость досок пола собственной драгоценной головой. Я подскочил к нему, едва поспев предотвратить сей сомнительный эксперимент. В голове еще гудело. Мыслей почти не было. Действия совершались будто на автомате. Помня о страшной ране, которую Марк нанес себе осколком стакана, я сорвал с зеркала занавеску, дабы сделать из нее жгут. Но, сорвав ее, увидел, что бесстыдно оголенное мной зеркало было в раме очень странной формы. В неровном свете постоянно мерцающей лампы дневного света, установленной на потолке (и являющейся, по сути, единственным источником света в помещении), я увидел высеченные на раме (которая, кстати сказать, не посрамила бы своим присутствием ни один антикварный магазин), дивные знаки, мерцающие голубым. Определить, что же они значат, не было ни возможности (так как ничего подобного я раньше не видел), ни тем более времени, а шторка, насколько я понимаю, была повешена лишь для того, чтобы эти знаки от меня скрыть. Из задумчивости меня вырвал слабый стон Марка. Вдруг в голове вспыхнули слова Стража: «Марк ни в коем случае не должен пострадать».
— Я что, умер, — он открыл глаза, — кто ты?
Я, прямо сказать, чуть было не рухнул рядом с ним.
Только теперь я осознал, что вот уже почти час существую «отдельно от Марка». Первой же мыслью было глянуть в зеркало. Но тут я вспомнил, что, сдирая занавеску, я в нем ничего не видел.
— Дай я посмотрю твою руку, Марк, – сказал я, дабы сказать хоть что-нибудь, нужно заметить, что я был обескуражен осознанием себя вне моего больного друга, — Ты упал и, по-моему, ее повредил.
— Кто ты? – опять заладил он, ошалело меня разглядывая, — Может быть, ты ангел?
Надо сказать, что Марку действительно было от чего ошалеть. Посмотрев на свои руки, я увидел, что излучаю мягкое, будто тухнущее свечение. На его вопросы было отвечать бесполезно, я и сам ничего не понимал, а когда чего-то не понимаешь, следует как можно быстрее переключить свое внимание на что-нибудь привычное и понятное, дабы избежать душевного расстройства.
Посему я очень постарался забыть о том, что я сейчас напоминаю лампочку, и переключился на его рану.
Хуже всего то, что, осмотрев его руку, я вновь пришел в замешательство, и было от чего. На месте страшной раны не было и царапинки (видимо, душевных расстройств было не избежать), моя левая рука выглядела хуже. На ней появилась черная борозда, аккурат на том месте, где должна была быть рана у Марка. Последний же все это время, видимо думая, что я его ангел-хранитель или что-то такое, попеременно всхлипывая, каялся мне в грехах.
Черт! Только этого мне не хватало!
Я хотел было его успокоить (даже не представляю, каким образом я бы это делал), как вдруг по зеркалу прошла рябь,… Комната заполнилась невыносимым скрежетом, обернувшись, я увидел, как на раме зеркала вспыхивают причудливые знаки. Марк замолкает. Его глаза очень быстро преображаются из темно-карих в ярко-зеленые.
— Я дома,— последнее, что услышал я.
Вспышка….
Тьма…
Часть IX. Маша
Открыв глаза, я увидел, что сижу на смутно знакомой аллейке. Она будто тонула, уходя в вечность, была нечеткой, но очень знакомой. Не в пример ей лавочка, держащая мою драгоценную задницу, была настолько четкой, что начинало рябить в глазах. Я мог с места разглядеть древесное волокно до мельчайших деталей.
Итак, я восседал на ней в элегантном костюме, в одной руке у меня был зонт, коим от скуки я ворочал палую листву (из чего не преминул сделать вывод, что сейчас осень, причем дождливая). Но мое удивление быстро сменилось восторгом, потому что в правой руке я держал трубку (да, да, обычную курительную трубку). Я не мог в это поверить (как все-таки мало нужно человеку для счастья). Трясущимися от волнения руками я поднес ее ко рту и затянулся, ощущая что-то почти позабытое. Нужно заметить, что табак был отменным. И сейчас неважно, куда я попал, и кто преподнес мне этот подарок, кто бы ни был этот благодетель, сейчас я был от всей души благодарен.
— Я бы сказала на здоровье, но курение для него вредно, просто чувствовала, как ты мучаешься, и вот при возможности решила малёхо тебя побаловать, так что, не за что.
Внутри все колыхнулось, но внешне я оставался невозмутим, мысли путались.
— Маша? – только и нашелся что ответить я.
— Интересненько! А кого это ты еще собирался тут увидеть? – улыбнулась она, убирая с лица непослушные рыжие пряди. — Ну-ну, извини, просто настроение, как ни странно, хорошее, – тут же стушевалась Машка, видимо почувствовав зарождающееся во мне раздражение.
Я никак не мог прийти в себя.
— Между прочим, Морок, мы бы были с тобой наверняка идеальной парой, ну если конечно не учитывать того факта, что я по сути и есть ты, черт, я запуталась…
— Да погоди ты тараторить, лучше объясни толком, как это возможно, ведь я уже осознаю, что ты — это я?
— Ну, все правильно. А что тебя смущает собственно, я не пойму? Ты что, ревнуешь, что я стала более независимой? Брось, Морок, нельзя же быть таким мавром.
От ее задорного голоска моя нервозность тут же куда-то улетучилась. Я улыбнулся.
— …И все же, Маш, как же так получается? Ты уж будь добра, объясни мне, а то у меня и так голова кипит. И где это мы, кстати говоря?
Ветер поднял охапку листьев, закружил и погнал вдоль аллеи, унося в никуда.
— Все до скуки просто, — без обиняков начала Маша, извлекая неуловимым жестом бывалого фокусника из кармана конфету, — твоя Сила, пока я маялась во сне Марка, немного скакнула. Твоя скакнула – соответственно и моя скакнула. Не знаю, что ты там делал со своей, а я свою употребила, чтобы мыслить отдельно от Нас, ну ты понимаешь, о чем я.
Говоря все это, моя невероятная спутница не переставала с упоением жевать свою немыслимую конфету. — Тем не менее, жить мы будем как раньше вместе.
Ветер усиливался, и пришлось поднять воротник.
— Но зачем, Маш? Так ведь и с ума недолго сойти! Хотя если разобраться… выходит, я всегда хотел быть от себя независимым, ведь в момент получения силы мы еще оставались одним целым, и у тебя не могло быть независимых проявлений воли – чертовщина какая-то получается.
— Угум-угум, — улыбнувшись, промычала Машка, шурша очередной конфетой.
Все стало совершенно с ног на голову. Просчитывать какие бы то ни было ходы и предрекать исход событий было бессмысленно и даже глупо (последняя встреча с Машей стала лишним тому подтверждением), поэтому я просто постарался расслабиться и обдумать последние события, но без спешки и надрыва, а как наблюдатель.
По всему выходило, что, попав в место силы (как я про себя прозвал трамплиновидную гору) и, разбудив кровью «печать», я вызвал колебания в собственной силе. И это тут же привело в действие некий план моего непостижимого мозга. План о независимом, друг от друга, действии его основных составляющих (что самое интересное, сам я об этом пресловутом плане до последней секунды даже не догадывался).
Да уж.… Воистину непостижимая шутка – мозг. Так! Но если этот план в нем все же зародился, возникает вполне логический вопрос – зачем?
— Угу, угу, — промычала оживленно молчавшая до этого Маша, пытаясь совладать с очередной конфетой, — мне это тоже ужасно интересно.
Я вздрогнул. Черт, к таким вещам как телепатия, оказывается, очень сложно привыкнуть, конечно, это была не совсем телепатия, меня посетило интересное чувство.
Маша будто сказала это, находясь рядом со мной, и в то же время, ну может секундой позже, пришло осознание, что эта же фраза должна была мелькнуть в моем сознании, но была подавлена из-за неуместности. Выходило, что у Маши всегда было свое мнение по любому поводу, но мне, как доминирующей части нашей личности, было невдомёк ее слушать. И вдруг у Маши появилась свобода говорить, что вздумается. Вот незадача-то. Видимо, осознание этого факта пришло и к ней – она виновато и немного растерянно улыбнулась и опустила голову. В голове прозвучал ее виноватый шепот: «— Извини…». Я посмотрел на нее, но она упорно отводила взгляд, не желая встречаться со мной глазами.
— Перестань, Маш, – нежно так, обнимая ее за плечи, тихо сказал я одними губами, — я все понимаю,… но тебя ведь и саму это пугает, не так ли?
Она утвердительно кивнула. — ...знаешь, на самом деле, это мне нужно просить у тебя прощения, я ведь никогда не прислушивался к твоему голосу в своей голове, считая твои мысли вздорными и недостойными рассмотрения,… и вот теперь, ты спасаешь меня, причем не в первый раз,… так что не стоит тебе извиняться. Теперь мы действуем сообща, а это уже немало, правда ведь? — еще один утвердительный кивок, — …и вообще, чем нюни тут распускать, давай лучше вспомним, что мы две половинки целого, причем отныне независимые друг от друга, и подумаем, какие плюсы из этого факта можно извлечь.
— Умеешь же ты успокоить, Морок, – совершенно внезапно улыбнувшись, прочирикало это непостижимое создание.
(По правде сказать, столь резкие перемены в ее настроении несколько пугали меня, и даже не хотелось задумываться, что еще совсем недавно это неадекватное существо было неотъемлемой частью моей личности) – ну прямо мой личный дядечка Фрейд… ой, кстати, а кто это???
Я понимал, о чем она говорит, ведь совсем недавно и сам говорил о загадочной «позе Лотоса», даже не подозревая, что же этот набор букв означает. По всей видимости – это память из уже пройденных параллелей, о которых в этой почему-то нам с Машкой ничего неизвестно.
— Ладно, сейчас это совершенно неважно.
Вдруг Маша подняла на меня глаза, будто бы что-то вспомнила, но не решается сказать это вслух, и в это самое время я как раз ловил себя на мысли, мол, неплохо было бы узнать, что же это за место такое загадочное, и где собственно Маркус… в голове мелькнула догадка (черт, неужели она уже знает, что я хотел спросить?) с ума сойти, хотя нет уж, скорее наоборот, как бы с него, от такого счастья, не сойти (уж больно тянет в последнее время).
— Морок, прошу тебя, скажи это вслух, а то так ведь и рехнуться недолго, – смущенно улыбнулась она, — мне не очень легко отвечать на вопрос из неоткуда, и, говоря о том, что на самом деле может оказаться…. Ой… ну ты ведь понимаешь меня, Морок, – ее бездонные зеленые глаза могли бы соревноваться только с непоколебимой детской надеждой, сверкающей в них. Что ж, я решил ей немного подыграть.
— Мария, а где мы, собственно говоря, находимся?! – выдержав драматическую паузу и явно переигрывая, спросил я рыжую, с плохо сдерживаемой улыбкой (драматические роли мне никогда не давались)…
Машка расхохоталась, ну а вслед за ней и я дал себе волю.
Отсмеявшись, мы более-менее плодотворно поговорили. Из ее сбивчивого рассказа я выяснил, что одной независимой от меня волей она не ограничилась, рыжей озорнице так приглянулась аллейка из сна Марка, что она, каким-то непостижимым для меня способом, сделала ее частью себя, фактически она, можно сказать, наложила нас на воспоминание, прятавшееся во сне Маркуса. Теперь выходило, что мы по воле моего безумного альтер эго стали началом воспоминания одного не менее больного шизофреника, чьим альтер эго являюсь собственно я. (следует придумать, на досуге, несколько принципиально новых матерных слов на подобный случай).
Как в тумане я приподнялся, уже зная, что увижу под собой. Да, это была газета (видимо, чтобы не испачкать костюм), и что вы думаете?! Я уже видел эту газету раньше (еще бы). Огромными буквами там было написано:
…………………………………….
Сограждане!.. Близится война!
……………………………………
…ну и все в таком духе. В общем, это был именно тот заголовок, прочитав который, тогда еще в самом начале, я и увидел пресловутый излом Параллели. Теперь-то я понимаю, насколько в тот момент был близок к разгадке. Но тогда было все иначе. Я был слишком ошарашен последними событиями, чтобы увидеть явное. Закралось лишь смутное подозрение того, что все это происходило, и этому моменту следует придать значение. Но этим мыслям очень быстро пришлось отступить в сторону, так как события, происходящие дальше, целиком заняли все мое внимание.
Часть X. Замкнутый круг
Мы с Машей молчали. Просто сидели, молча, в этом дивном куске воспоминания Марка, каким-то немыслимым образом похищенным ею из его головы. Общими усилиями мы силились хоть как-то собрать последние события в кучу, и если не осмыслить происходящее, то, по крайней мере, предать этому хаосу некий более-менее упорядоченный вид. За проведенные в беседе несколько десятков минут мы таки приловчились, худо-бедно, общаться на уровне мысли. Я постарался (насколько это возможно) смириться с тем фактом, что часть меня отныне обладает отдельным (от меня же) сознанием, и по сути, является еще одним отдельным человеком, с которым мы, по воле случая, делим одно тело. В каком-то смысле я повторил историю Маркуса, и скажу вам по секрету, это чересчур жуткое ощущение – осознавать у себя в голове еще кого-то. Меня спасало, наверное, только то, что Маша была в моей голове и раньше, вот только теперь получила право голоса. Раньше (как я теперь вспомнил) Машка была у меня в голове кем-то типа совести. Все происходившее со мной в ту пору до сих пор плохо укладывается в голове, главное, что я понял – все мои потуги к решению этой загадки лишь раскрывают новые узлы в хаотически запутанном клубке, составляющем эту параллель. Поэтому, когда я оказался на куске воспоминания Марка, причем в компании материализовавшейся совести, я принял единственно верное решение – расслабиться, и позволить событиям течь в обычном ритме, пока ответ или хотя бы намек на него не покажется сам по себе.
Эта небольшая сноска должна была послужить для тебя, читатель, хоть каким-то намеком, объясняющим происходящее. Надеюсь, некая ясность внесена.
Мое решение принимать происходящее как зритель, кстати говоря, было очень своеобразным, так как ровно через секунду после того, как я принял для себя это решение, произошло нечто явно выходящее за пределы моего понимания. И думаю, не прими я его, а ринься анализировать это событие с присущей мне в ту пору скрупулезностью и остервенением, этой брошюрке не суждено было бы увидеть свет.
А происходило следующее…
Как я уже говорил ранее, мы с Машей молча сидели на аллейке из воспоминания Маркуса и просто отдыхали от происходящего. Я курил трубку, улыбаясь в воротник шуточкам, отпускаемым моей нерадивой собеседницей по поводу происходящего... В то же время общались мы на уровне мысли, а значит, картину со стороны представляли довольно занятную.
Как вдруг ветер очень усилился…
В одну секунду все вокруг будто подернулось туманной дымкой, а когда в следующую секунду туман рассеялся, мы с Машей аж подскочили от удивления. Краски окружающего нас мира будто обрели контрастность (не скажу, что до этого все было черно-белым, но сейчас окружающее вдруг стало настолько ярким, что впору было зажмуриться), пожухлые листья, секунду назад казавшиеся однородной массой, – теперь были прекрасны, будто расписаны художником. Пустое пространство вокруг аллеи тоже претерпело изменения, рядом медленно простучала повозка, кучер улыбнулся нам, слегка коснувшись полей шляпы. Смутно проглядывались силуэты домов.
Солнце было в зените (что меня больше всего удивило) ведь секунду назад моросил дождь.
Я с надеждой посмотрел на Машу, но она только развела руками, мол, сама ни черта не понимает. Вдруг вдалеке показалось два силуэта, неспешно бредущие к нам.
— Нам пора, — сказал я, беря Машу за руку.
— Но что? – запротестовала было рыжая. — Ой елки… Морок, это же ты!
— Вытаскивай нас отсюда… да побыстрее, – прикрикнул я, понимая, что еще немного и моя защита рухнет, а вместе с ней и психика в купе с душой и еще черт знает чем.
Слава Богу, Маша, видимо, уже знала это, и не успел я договорить, как перед глазами все уже привычно вспыхнуло. Но странное дело, в этот раз тьма после вспышки не застелила мне взор. Я ясно видел сон Марка из самого начала моего повествования, сон, из которого я узнал о его жизни, сон, в котором познакомился с его прекрасной избранницей — Марией де ля Розой Формарк. Тот самый сон, в котором я увидел изгиб параллели и как я теперь понял, место, в котором соприкоснулось прошлое и будущее.
Теперь стало понятно, что именно я в спешке, увлекаемый Машей прочь от этой аллеи, «случайно» забыл на скамейке в будущем газету, которая в прошлом привлекла мое внимание, и вплотную подвела к разгадке,… откуда у меня взялась эта газета – ума не приложу.
Для сбережения целостности своего рассудка я подумал, даже нет, я с чрезмерной легкостью убедил себя, что это и была та самая помощь Стража, о которой он давеча упоминал, и которая так качнула какие-то загадочные и до безумия важные Весы.
Описать мои тогдашние переживания довольно трудно (как и в принципе, что либо из моей истории). Только представьте себе. Не успели вы смириться с тем, что вы, ни много ни мало – шизофреник, потому что ваше сознание разделено на 2 части, которые способны мыслить независимо друг от друга, более того они даже ссорятся, отстаивая свою позицию. Плюс, в принципе, вас, как бы, вообще не существует, потому что в один прекрасный день вы понимаете, что являетесь лишь бесплотным голосом в голове психопата, сидящего в лечебнице. И вот, когда крыша уже собрала чемоданы, и в очень далекое путешествие ее не пускают только ваши сопли на ее руках, да мертвая хватка, с которой вы еще стараетесь ее удержать, как вдруг выясняется, что на самом деле все происходящее случается с вами не впервые, а идет по замкнутому кругу миллионы раз. И нет никакой гарантии, что вы первопроходец, или, по крайней мере, в первой десятке.
Не прими я в ту пору решения ко всему относиться несерьезно, как наблюдатель, и не будь рядом Машки, все бы, скорее всего, тут и закончилось.
Тут ведь вот какая мысль приходит…
Ведь не факт, что в будущем, которое уже прошло… (назовем эту ахинею так). Хотя нет – слишком сложно.
Попробую разъяснить попроще.
Пускай то, что я увидел, будет обозначено как Новый Цикл (почему? да потому, что именно в это время события пошли по новому кругу, заново, так сказать). Себя обозначим как Здесь и Сейчас (потому, что именно в данный момент это со мной и происходит), а все остальное тогда будет Старым Циклом (соответственно как события уже прошедшие).
Надеюсь, хоть какая-то ясность внесена. Поверь, читатель, я не представляю возможным разъяснить тебе все более понятно. Так как оно и у меня-то в голове умещается с трудом. Посему смею лишь уповать на твой гибкий и пытливый ум.
Часть XI. Разбор Полетов
(В этой главе я постараюсь, насколько это возможно, донести до тебя, читатель, смысл написанного в главе предыдущей. Хоть уповать на это особо не следует).
Так вот…
По всему выходит, что с загибом параллели происходит, скажем так, «замыкание» времени и пространства, вследствие которого происходит цикличное повторение определенного события. Такой себе День Сурка.
…Я же этого не замечал по нескольким причинам.
Во-первых, я не видел смены времени суток (а это немаловажный факт), потому как в помещении, где я находился, не было и намека на окно, а во-вторых, я находился как бы вне этого дня, более того, пытался этот день прекратить. Еще существует факт того, что человек, находящийся в «дне сурка», попросту забывает, что с ним что-то происходило, и что это «что-то» изо дня в день повторяется. И если взять во внимание тот факт, что день этот повторялся для Марка, то я, будучи частью него, мог попросту забывать вместе с ним происходящее.
Есть другой вариант…
Мое сознание в ту пору периодически сливалось с сознанием Марка, точка же опоры, полученная мною от Маши, возвращала это сознание в трезвость, и не факт, что промежуток времени до активации точки был таким крохотным, как казалось,… то есть мое сознание могло спать довольно долгое время (улавливаете, о чем я?).
И еще одно. Активация точки опоры могла делить мое сознание в моменты вспышек. Ведь не зря у меня было в ту пору чувство, что я вижу коридор в зеркале. Более того, теперь я вспомнил, что те несколько секунд, которые я его (коридор) видел, проходили именно на Пути Зеркал. То бишь уже в ту пору, в самом начале, меня выбрасывало из его головы, но, к сожалению, лишь на такое короткое время, что этого не мог заметить ни Марк, ни я сам.
Теперь дальше.
Старый Цикл, по-видимому, завершался именно в момент самосознания, то есть осознания мной из старого цикла, того что эти циклы в принципе существуют. Видимо, я просто «скачивался с катушек», узнав такое…
Однако в противовес этому (Старому Циклу) в цикле Здесь и Сейчас произошли радикальные изменения. Случилось одно событие, заставившее сделать из абсолютно замкнутого цикличного круга событий некое подобие спирали. И это событие – Осознание Машки…
Ведь именно то, что мы разделились, и сделало такой прорыв на пути к истине. (Теперь ясно, какой план преследовал мой мозг, когда давал Машке отдельное от меня сознание). Да, это был очень рисковый шаг подсознания, но, видимо, проследив, чем оборачивается Старый Цикл, оно (подсознание) решило, что хуже не будет, и пошло в Ва-банк.
Так мое нынешнее состояние и вышло за рамки Старого Цикла и образовало цикл Здесь и Сейчас. Результатом стало то, что я собой теперешним абсолютно заменил Старый Цикл.
Остается Новый Цикл, …но тут уж я могу лишь предполагать. Во-первых, это может быть перестраховка, на случай, если вдруг цикл Здесь и Сейчас себя не оправдает, либо еще что-то.
Фактически, все это была лишь моя субъективная теория относительно происходящего, созданная на хип-хоп, так сказать, лишь дабы не сойти с ума от всего, что я увидел. А это мог быть банальный замкнутый круг на фоне воспоминаний больного человека.
Все это не столь важно.
Главное, что в том сне, аллейку, из которого нагло стибрила Машка, лежала разгадка. Так, теперь нужно все вспомнить. Итак, прогулка по аллее с Марией… война… мобилизация… письмо… взрыв…
ВСПЫШКА
Неужели все так просто!!!
Мутным, дурманящим потоком в меня вдруг вошло осознание. От того, что я внезапно для самого себя разгадал загадку, стало только хуже. Черт. Ведь разгадка лежала под самым носом, и то, что мой рассудок до сих пор оставался в неведении, говорит, скорее всего, лишь о том, что раньше, на подобного рода выводы он был просто не способен. И осознай я изгиб этой треклятой параллели немного раньше, я бы просто тронулся крышей. Но, видимо, ввиду последних событий, мой многострадальный рассудок достаточно натренировался, чтобы взять и эту дистанцию, а то, что мне от этого всего захотелось повыть не своим голосом, так это никого не волнует.
Судя по выражению лица Маши, от нее мне эту новую информацию удалось скрыть, чему я был несказанно рад, так как это означало, что я еще смогу хоть что-то в себе уберечь.
Так или иначе, но ключи от параллели теперь у меня в руках, а значит, дело теперь осталось за малым. Срочно и качественно направить предварительно согнутую спиралью параллель в Исток и дело в шляпе, об этом кошмаре можно будет забыть навеки.
Но для начала…..
Часть XII
Подготовка
Мы с Машей благополучно вернулись в сознание Марка, я думал, что отсутствовали мы долго, но на деле это было не так, выяснилось, что заняло наше путешествие не более пары секунд.
- Маша, я попрошу тебя молчать здесь, дабы не доконать Марка окончательно, это касается и мыслей, - добавил я после секундной паузы.
Если вам будет угодно, то она «кивнула» (приблизительно так я расценил посыл своего сознания). Моя просьба могла бы прозвучать немного глупо,… Как можно заставить человека не думать вообще?! Но, во-первых, как я понял, разница между мыслями и речью, ощущаемая тобой в реальности, перестает существовать, когда ты – голос внутри другого человека. Ведь там все это лишь сплошной поток информации. А во-вторых, я точно знал, что Маше под силу справится с этой задачей.
Дабы у Марка не возникло подозрений по поводу новой особы в его голове (ведь, по сути, вместе мы там ни разу не были), я поместил Машу в ту часть сознания нашего больного друга, которую занимала его любимая девушка Мария. Едва проделав эти манипуляции, я услышал Марка:
- Морок, ты здесь? С кем это ты говоришь? Что произошло? Я думал что умер, и видел ангела…
- Нет, Марк, ты жив. Я бы очень хотел сказать больше, но пока не могу. Постарайся не думать о последних событиях, это для твоего же блага.
Видя исполинский ком вопросов в его голове, я знал, что «не думать о последних событиях» бедняга просто не в состоянии, и, говорил все это только затем, чтобы выиграть пару секунд для более-менее правдоподобного изложения ему прошлых событий.
- Но, Морок, а как, же то, что я видел?
- Ээээ, нууу, скажем так, то создание, которое ты видел, было не совсем ангелом…, это был своего рода страж, который охранял твое тело, пока ты встречался с Марией, - нихрена себе я закрутил, думаю, я и сам бы в такое поверил, - пронеслось у меня в голове.
Вдруг я почувствовал, как Марк вспоминает улыбку своей возлюбленной, и понял, что Машка еле сдерживает хохот. Вот зараза!
- Как, кстати, твое свидание? – спросил я у Марка, пока его сознание не дотянулось до корчащегося в приступах еле сдерживаемого смеха Маши.
- Ой, Морок, я свинья! Я совсем забыл поблагодарить тебя за то, что ты сделал для меня. Все было чудесно. Мари очень изменилась, сказала, что должна быть сильнее, показывала карточку с сынишкой - паренек совсем взрослый стал, и весь в меня. Только глаза мамины. Сказала, что они с нетерпением ждут моего возвращения.
- Рад за тебя, друг, - в закрытой, недоступной для Марка, части сознания я поблагодарил Машу за то, что она сделала. Ведь перемены Марка на лицо, только благодаря ее усилиям он стал намного сильнее и теперь, я думаю, сможет пережить страшную Правду, которую, вскоре, я ему поведаю. Ну а пока, пусть порадуется. Время еще есть.
Стоило мне заикнуться о Мари, как Марка понесло, он все говорил и говорил, глядя в зеркало. На щеках его горел румянец, а на губах блуждала мечтательная улыбка. Я не перебивал. Я искренне радовался за него, удивляясь, как же, все-таки, неизмеримо мало нужно надо человеку для счастья.
Глава ХІІІ
Начало конца.
Очень резко в дверь постучали.
Маркус замолчал и испуганно посмотрел в сторону двери, его тело била мелкая дрожь. Стук повторился.
- Кто там? – просто спросил я, потому, как испуг напрочь лишил Марка дара речи.
- А как ты думаешь, тварь?! – раздалось злобное шипение из-за двери, - Впусти меня скорее, иначе ты пожалеешь!
- Мик?! Что с тобой?! За что ты так? – Маркусу все-таки удалось взять себя в руки.
За дверью на какое-то мгновение стало тихо.
- Брат, прости меня, - раздалось вновь из-за двери, - ты одержим демоном и сейчас я разговаривал с ним.
- О чем ты, Мик? Ты ведь сам говорил, что я тяжко болен.
- Я ошибался. Брат, открой дверь, и мы избавим тебя от него. Поспеши, Марк, на кону не только твоя, но и моя жизнь!
Я, молча, улыбался, наблюдая за потугами Мика сломать мою Печать.
- О чем ты, Мик? Каким образом моя болезнь может угрожать тебе?
- Черт возьми, Маркус, открой дверь, и я все тебе объясню!
- Это ничего не изменит, Микки, ты ведь не будешь против, если я тебя так буду называть? - я приказал двери открыться.
На стенах тут же вспыхнули золотые письмена. Из темноты коридора проглядывалась фигура мужчины, на свет Мик предпочел, пока, не выходить:
- Ты оказался сильнее, чем я думал, демон, но…
- Перестань, Микки, какой же я демон? Маркус знает кто я, так что перестань ломать комедию. Тебе не кажется немного жестоким тот факт, что это ты его здесь заключил?
- Заткнись, тварь! Я любил своего брата, и со мной ему хорошо.
- Мик, о чем это ты? Что значит любил? Что вообще все это значит? Морок, объясни мне…
- Марк, братишка, иди ко мне, обними меня, мы все исправим. Только выйди.
- Марк, прежде чем выйти, - подал я голос, - подумай о нескольких вещах. Твой брат знает, что ты очень боишься темноты и зовет, тем не менее, к себе во Тьму коридора. Немного страшно, не правда ли? Особенно, если учесть, что тебя никогда отсюда не выпускали. Взгляни, Мик так и не вышел на свет, ты узнаешь его лишь по голосу. Конечно, поступай, как знаешь, но я бы убедился, что твой брат, будь это действительно он, пришел с благими намерениями. И еще одно – интересно, почему это он о себе говорит во множественном числе?
В палате я мог закрывать Марка от его брата посредством Печати, поэтому стал на какое-то время его сомнениями, и Мик не знал о моих последних словах. Его катастрофически выдавало волнение, Мик впал в панику, и, своими попытками вырвать Маркуса из зоны действия Печати, лишь допускал полезные для меня (и соответственно для Марка) ошибки. Видимо, он даже не догадывался об этом, потому что своими действиями только усиливал рост саженцев недоверия к себе, которые я аккуратно сеял внутри сознания Марка. Со своей же стороны, я старался максимально слиться с сознанием Маркуса, и это помогало.
И вообще, свои тогдашние переживания мне очень тяжело описать. Но суть их была такова…:
Марк, хоть и сомневался, но, все равно, шаг за шагом продолжал продвигаться в сторону коридора, где стоял Мик, а сила моей Печати, как вам уже известно, ограничивалась пределами палаты. На мгновенье я начал паниковать, потому как, верите или нет, понятия не имел, что стану делать, если Маркус все же переступит порог, а дело именно к этому и шло.
Теперь я по-новому взглянул на выражение?
«Все внутри меня противилось моим действиям, и все же…»
Более того, я и был той «сопротивляющейся начинкой», и, тем не менее, он шел… Черт, не смотря ни на что! Очень медленно, но все, же шел…
Маша кричала беззвучным криком, странно, неужели, даже в эту секунду абсолютной паники, она не смела говорить, боясь нарушить данные мной указания?! Смешно…
Следующий шаг. Марк все ближе к двери. Я перестаю удивляться тому, что даже в эту минуту считаю его шаги. До порога остаётся три шага. Он сделал тринадцать шагов, и я уже знаю, что дойдя до двери, он сделает шестнадцать. Ведь 16 – то число начала цикла, а именно, еще один переломный момент параллели, в котором от меня требуется какое-то конкретное действие. В противном случае, цикл замкнется еще раз, и, произойдут события, описанные мною выше, но подогнанные под данную ситуацию, а этого допускать категорически нельзя.
14. Быстрее! Думай, Морок, думай! Нельзя допустить,… неужели провал?! Я так близко…
15. – Маркус, пожалуйста, остановись, - я даже не удивился голосу Маши, она приходила на помощь всегда, в самую подходящую минуту. И, как ни странно, в самую последнюю.
- Мария?! - Марк замер в одном шаге от порога. Из тьмы коридора донёсся гул. Я ликовал от негодования Мика. Ну, Машка, молодец! Как вовремя! Не зря она так боролась за отдельное сознание. Если бы она не вступила в игру прямо сейчас, то моя паника поставила бы точку в этой истории. Казалось, секунды тянутся часами. Марк хватал ртом воздух, пытаясь осмыслить происходящее. Глупый, он даже не смел подумать, что я могу его обмануть:
- Извини, друг, так было нужно…
- Морок, ты? Что это значит? Я только что слышал голос Марии.
У меня защемило в области сердца.
- А я ведь говорил тебе, брат, что эта штука, внутри тебя, нехорошая. Я предупреждал, - письмена на стенах сияют нестерпимым светом, Мик делает шаг вперёд. Я чувствую, как он смакует победу надо мной.
Не так быстро.
Знак с острова Силы проступает сквозь доски пола и загорается.
Ну, наконец-то!
- Микки, ты ошибся.
- говоря это, я «выключаю» Марка (на время, активируя то, что было раньше точкой опоры). Атакующий центр печати направлен на дверь. Говоря все это, я действовал, будто по наитию.
На лице Мика возникает вопрос, безмолвная гримаса, вопрошающая меня, демона, о смысле его ошибки.
Барабанная дробь!
Зайдя в палату, Мик оказался в зоне действия печати. Я фиксирую его, затрачивая на это львиную долю сил Печати:
- Микки, будучи старше Марка почти на семь лет, ты никак не можешь быть его близнецом.
Я «включаю» Марка, неистово вопя слово «Волен!». Мик слишком поздно понял, что произошло, он не может измениться в зафиксированной печати. Маркус смотрит на свое отражение. Крик «Нет!» из горла Мика пронизывает палату.
ВСПЫШКА.
Часть ХІV.
Небытие…
Тьма.
Ее густые бархатные волны неспешно несут маленького человека в Пункт назначения, равнозначно времени поездки – Вечность…
Шепот… девушка поет… где-то…
… усталый путник, не прими за дерзость…
… усталый путник, полежи в тиши…
- Такой знакомый голос…- человек лежит во тьме, окутан ею, будто объятый водой. Тьма принимает его. Волны шуршат вблизи.
Шепот… в груди осколок вьется деревом прибрежным…
…поплачь, любимый, умирая, потерял виток души…
Лёгкие волны плещут где-то. Что это? Море? Я потерпел кораблекрушение?
Ничего не помню. Глаза… веки такие тяжёлые.
Голос девушки:
- А-а-а… умирая, потерял виток души…
А-а-а… отдохни в тиши …
А-а-а… уставший воин потерял виток души…
Этот голос… Море начинает волноваться.
- А-а-а… теперь, объят безмолвной вязкой Тьмою,
… осколки страшной правды в ней ты разыщи…
… смертельно ранен был ты, в утро ледяное…
Очнись же, Маркус… и в последний раз дыши…
Свет.
Вдруг все куда-то исчезло. Яркий свет, пробиваясь сквозь не совсем облетевшие кроны золотых осенних кленов, заставлял меня приятно щуриться. Под ногами – немного влажный асфальт. В воздухе вьются клубы оседающего утреннего тумана.
Я знаю это место.
Это аллея имени Луизы де Ля Мор, любимое место моей Мари…
Но почему здесь так пусто? Куда все подевались?
Неожиданный ветер понес листья вдоль по аллее. Вдруг, на скамейке, ярдах в тридцати, я заметил хохочущую парочку. Казалось, они уже давно там сидят, хотя, могу поклясться, что, секунду назад, их там не было.
Мужчина, будто почувствовав мой взгляд, повернулся и, приветливо улыбнувшись, призывно помахал мне рукой. Лица девушки я не видел. Она, не поворачиваясь, продолжала весело на чем-то смеяться, иногда потряхивая головой, чтобы убрать со лба непослушные пряди рыжих волос.
Лицо мужчины показалось мне знакомым, и я направился в их сторону, недоуменно размышляя о том, что же я буду делать, когда подойду. Что-то внутри меня было против того, чтобы я к ним подходил, но деваться было некуда.
Мужчина встал навстречу мне и, сделав несколько шагов, скрыл от меня лицо рыжей незнакомки. Я хотел было представиться, но он опередил меня:
- Здравствуй, Марк! Ну, вот мы и встретились воочию.
Вдруг, словно пелена спала с моих глаз. Передо мной пронеслось все, что случилось за последнее время. В глазах померкло, а ноги непроизвольно подкосились.
Я едва успел подхватить Марка, хотя и ожидал чего-то подобного.
Часть XIV/I
Машка безмятежно жевала конфету. Мы были на той самой аллейке – воспоминаний Марка и Мика, часть которого, Маша бесцеремонно у них украла, обретя сознание и возможность действовать по своему усмотрению. Я усадил Марка на скамейку. Он часто дышал и неотрывно смотрел на Машу.
- Маша… Мария?! – еле выдавил из себя Марк.
Ветер, будто в фильме, как и много раз до этого, погнал охапку листьев.
- Начнем, пожалуй, - сказал я, гася еще один ощутимый толчок в сердце от его слов. Мне все это было крайне неприятно.
Было видно, что Марк на грани истерики, он оглядывался по сторонам, поглядывая на меня с опаской, а на Машу с недоумением, которую, это ни капельки не волновало. Она все так же хладнокровно (заменить) и безмятежно жевала, задумчиво глядя куда-то вдаль. Казалось, что она и не заметила появления Марка.
Я молчал. Пауза затянулась. Создавалась впечатление, что Марк вообще не видел ничего вокруг. Его взгляд неотрывно был устремлен на Машу. Меня он сейчас явно не воспринимал, но это и не удивительно, ведь его воспоминание о Марии было единственной искоркой света в колодце кошмаров его жизни; единственным огоньком, греющим больное сердце и заставляющим несчастного Марка жить дальше, не смотря не на что. Но сейчас это воспоминание было другим, ужасным – в этом «воспоминании» она его не замечает.
И что, скажите, на милость, мне было делать?! Ну не мог же я сказать, что обманул его! Не мог же я сказать, что это вовсе не ЕГО Мария, а всего лишь мое альтер эго. Сказать, что ее уже, скорее всего, нет в живых! Просто не мог…
А если бы и мог, то он все равно мне не поверил. Но, даже не это самое страшное, ведь если я, в ближайшее время, не открою ему правду о нем и его брате, я, ни за что не смогу согнуть эту треклятую параллель, и тогда, одному Великому Стражу ведомо что будет. Нет, нельзя допустить…
Вдруг у меня в голове вспыхнул голос Маши:
- У меня есть идея, Морок, не помню, где я ее почерпнула, но суть такова: остатки силы я потрачу на его прозрачность, он не сможет коснуться меня. Да, это будет обман, но зато ты получишь его внимание.
Я не успел удивиться всему этому, как Маша, тяжело вздохнув, достала из маленького кармашка кулон. Секунду она смотрела на него, потом рывком прижала к груди, подняла глаза к небу и тихо прошептала: «Мой бедный Марк, мне так плохо без тебя, я больше не могу так… Боже, пусть…», - в ее глазах стояли слезы.
- Мария… Мари, я здесь, - сказал Марк. Он хотел было прикоснуться к ней, но его рука прошла сквозь любимую, будто была соткана из тумана.
Часть XIV/II
Когда человек, закрывавший незнакомку, отступил, меня прошиб озноб. Даже в самых смелых мечтах, я не мог и думать об этом. Мария… Моя Мари сидела совсем рядом в белоснежном платье, глядя задумчиво куда-то вдаль.
Боже, как я ждал этого момента! В голове мигом вспыхнуло, а грудь наполнила сладостная тяжесть. Ведь именно здесь мы познакомились… именно на этой ветхой скамеечке, под раскидистым кленом прятались от холодного осеннего дождя. Да, точно, вот, даже надпись, выцарапанная мною при помощи перочинного ножа. Ха-ха, помню, как она тогда отругала меня за то, что я «сделал дереву больно».
Но мой восторг быстро улетучился. Она не замечала меня. Моля богов о том, чтобы это не оказалось очередной галлюцинацией, вызванной лекарствами, которые мне приносит брат, я с замиранием сердца, очень тихо позвал ее. Именно на этом моменте сон обычно рассеивался, но не на этот раз. Я должен был ликовать. Но нет. Хоть видение не исчезло, стало еще хуже.
Она будто не слышала меня. Все так же неподвижно МОЯ Мария сидела и смотрела вдаль. Бог знает что! Я не решался даже шелохнуться, не то, чтобы коснуться ее. Вдруг она что-то зашептала, очень неразборчиво, но я сумел различить некоторые слова, а в ее руках, молитвенно прижатых к груди, тускло сверкнул серебристый кулон – мой подарок на нашу годовщину. Она просила обо мне у Бога. Просила, чтобы, где бы я ни был сейчас, у меня все было хорошо.
Тогда я закричал, и, попытался было схватить ее, чтобы развернуть к себе и обнять, но мои руки, к моему не сказанному удивлению, прошли сквозь нее. С таким же успехом я бы мог попробовать поймать утренний туман. Я был растерян и подавлен.
И тут мне на плечо легла чья-то тяжелая рука, а знакомый голос шепнул прямо в ухо…
Часть XIV/III
- Мне очень жаль, Марк, - честное слово, это первое, что пришло мне в голову. Я был шокирован всем, и, в первую очередь, игрой Маши.
Весь этот фарс, показавшийся мне гениальной импровизацией, был уже увиден мною где-то когда-то. Теперь было ясно, что имела в виду Маша, говоря, мол, не знает где почерпнула свою идею. Мне это тоже было неизвестно, но сейчас это уже не имело никакого значения, главное, что у нас с Машей в голове образовалось подобие алгоритма действий и сотни шаблонных диалогов, которые подходили к теперешней ситуации.
- Морок?! Морок, что происходит?! Мари… она не замечает меня…, хотя, судя по тому, что и ты здесь, я, наверное, просто опять сплю!
- Марк, ты не спишь…
- Но… как, же тогда…? Ведь ты мой внутренний голос. Мое безумие. И Мария… Она не обращает на меня внимания! Разве это возможно на самом деле?
Я чувствовал пульсирующий во мне комок силы. И знал, что этой силы – той самой, почерпнутой мной когда-то из трамплиновидной горы, осталось не так много. Едва ли ее хватит на то, чтобы пробудить сознание Марка. Открыть правду, и, вместе с тем, избавить его от плена старшего брата, в котором Мик держит бедного Маркуса, одной вечности ведомо сколько. Мне стало страшно. Страшно и горько.
Но вдруг, не дающий апатии взять надо мной верх, знакомый добрый голос Стража прошелестел в моей голове: «Пора, Морок».
Я вздохнул:
- Маркус! Ты действительно не спишь. Хотя, сказать по правде, для меня лично, уже давно стёрта грань между сном и явью. И если ты готов, друг, я объясню тебе почему.
Лицо Марка стало серьезным. Растерянность и испуг, владевшие им совсем недавно, улетучились. Он решительно кивнул.
Я продолжил:
- Кто-то из великих, Марк, когда-то давно сказал, что сон – это продолжение реальности, некий цикл вариантов ее развития. И никто, поверь мне, не сможет дать стопроцентную гарантию на то, что привычная для тебя реальность не является еще одним витком этого цикла. Ведь, рассуди сам, реальность – по сути, всего лишь навязанная тебе с рождения цепь событий, понятий и стереотипов. С самого рождения и дальше, на твоём жизненном пути, все окружающие тебя люди, лишь навязывали тебе свое видение этой реальности. И только поэтому, твоя реальность видна тебе именно такой. Задумайся, Марк! Почему после ранения ты больше ничего не помнишь? Подумай, зачем тебя поместили не в военный госпиталь, а в психиатрическую лечебницу? Ответь, почему обожающая тебя Мария за столько лет ни разу не попыталась навестить тебя? И самое главное, подумай, почему за все эти годы ты видел одного лишь Мика?! Ни медсестры, ни санитары, ни уборщица, никто к тебе не заходил. Ты не слышал ни единого возгласа, не одного звука, издаваемого другими больными. Ты всегда был сыт, но, не смотря на это, еды в твоей палате никогда не было. И графин с водой! Вспомни, ведь ты даже порезал руку, когда он разбился, а, спустя некоторое время, он снова стоял целый и невредимый. Единственный, кто был с тобой все это время, это твой брат Мик, ну и я, конечно, в каком-то смысле. Задумайся, Марк, реально ли это было?!
Дабы подкрепить сказанное мною, говоря все это, я переносил нас в места действия, с помощью остатков силы. Проще говоря, мы путешествовали по его памяти. Он увидел себя лежащего в палате, ходил вместе со мной по пустынным коридорам лечебницы, ошалело заглядывая в пустые палаты. Видел неизменно наполненный графин на столе. Видел Мика, который, так же, без изменений, заходил в палату к Маркусу и повторял одну и ту же фразу.
Когда мы вернулись на алейку, там шел дождь. Марк, вконец потерявший возможность ориентироваться, устало и очень тихо спросил:
- Где же моя реальность, Морок? Может быть она здесь? Возможно, я просто сплю, заснул, дожидаясь Марию на нашем месте под раскидистым кленом на аллее имени Луизы де Ламор? Может, все это просто кошмарный сон? А, Морок?
Мое сердце снова сжалось. Как же это больно!
- Нет, Марк, это лишь твое воспоминание, часть из которого я оставил себе. Твоя реальность утеряна, Марк! По крайней мере, в этом мире ты ее больше не обретёшь. Мне очень жаль, - последними усилиями я создал* два клочка бумаги. Первым, была та злополучная газета, подсказка, заданием которой было вырвать Марка из этой трясины воспоминаний, но ее он старательно оставлял без внимания, думаю, не без помощи Мика. Вторым же клочком бумаги, был пожелтевший некролог, в котором, среди многих других, был и отряд Марка, с ним во главе. Единственным уцелевшим из этого отряда был Мик.
Маркус впился глазами в некролог.
- Ты потерял свою реальность, потому что умер, Марк, - очень тихо произнес я, - тебя ранило в грудную клетку… врачи достали осколок, но было поздно…
Я ожидал бурной реакции, криков «Этого не может быть!» или «Ты врешь!», но, вопреки ожиданиям, мой визави, тяжело вздохнув сел на лавку, обхватив руками голову.
Я услышал его тихое бормотание:
- Значит, это были не просто сны, - одними губами вымолвил он. Потом Марк посмотрел на меня, его глаза не выражали больше ничего, кроме страшной, безумной усталости и грусти. От этого его взгляда, мне захотелось прямо здесь умереть. Господи, ну почему именно я?! Почему, именно мне уготовано его мучить?!
Стоп! Очнись, дурак! Ты не можешь придаваться жалости, к тому же, ты, как раз, наоборот, освободил его от мучений. Это похоже на то, как прижигают гнойную рану, ведь мучается человек именно от нее, а не от раскаленного ножа, боль от ожога – это освобождение. Так что нечего тут!
- Нет, Марк, все не так просто! Это не просто сны. Ты действительно переживал часть того, что с тобой происходило, но ты не мог пережить этого в полной мере, так как, был лишен жизни, как таковой.
О Боже! Это будет труднее, чем я мог предположить!
- Понимаешь, все дело в твоем брате…
Марк будто опомнился, его взгляд стал проясняться:
- Мик? Но, причем здесь он?!
- Он слишком любил тебя. Любил настолько сильно, что не смог отпустить, даже после смерти… Его безграничная любовь, каким-то образом, пленила частичку твоей души, и ты стал жить в нем, - никогда не думал, что фраза, произносимая в минуты скорби, может быть столь материальной, - Могу только представить, что он чувствовал…
- Морок, я, кажется, начинаю понимать. Святая Дева, как это больно, - быстро тараторил Марк, - Но, Мари… Морок, я видел ее!
Больше врать я не мог, да и смысла уже не было:
- Прости, Марк, но я не знаю где твоя Мари.
- Но, я ведь видел ее! – в отчаянии взвыл Маркус.
- Это были воспоминания, Марк, которые, данной мне властью, я для тебя реализовал. Прости меня, если сможешь.
Внезапно я заметил, что «изображение» Марка подергивается, он сиял изнутри.
- Ничего, Морок, я знаю, ты хотел как лучше. Теперь я вижу это, ведь ты – это почти я. Морок, меня зовут. Так легко! Я свободен, наконец-то свободен… спасибо тебе…
Я смотрел, как сияющая сфера, бывшая секунду назад Маркусом, растворяется в утренней дымке тумана. У меня проступили слезы, не знаю, от зрелища, или от того, что он простил меня…
Видение рассеялось очень быстро.
- Я сделал это, - прошептал я.
- Мы сделали, - послышался позади голос Мари.
Параллель начинает изгибаться очень медленно, она направляется к сияющей точке Истока, присоединяясь к бесчисленному количеству подобных ей.
Тьма.
Часть XI.I.
Зов Истока
Осознание ударило меня с такой силой, что, казалось, я физически ощутил, как рассыпается мой прежний мир. День Сурка, замкнутый круг, бесконечные повторения – все это было частью меня, частью Марка, частью этой проклятой Параллели. И я, не подозревая, был одновременно и участником, и узником этого вечного спектакля.
Я вспомнил все. Миллионы попыток, миллионы надежд, миллионы неудач. Каждый раз, когда я приближался к истине, меня отбрасывало назад, стирая память, погружая в новый виток безумия. Это была не просто игра, это было мучение, пытка, и я, Морок, был ее главной жертвой.
— Мы не одни! — прошептала Маша, ее голос звенел от напряжения. — Они идут за нами!
Ее слова были излишни. Я чувствовал это. Множественные тени, мелькающие за пределами аллеи, незримые, но ощутимые, тянули к нам свои холодные щупальца. Стражи Пустоты? Или что-то еще хуже? Мне было все равно. Главное — вырваться.
Разгадка, которая только что озарила меня, была проста и ужасна одновременно. Война, мобилизация, письмо, взрыв. Это не просто события из сна Марка, это ключевые точки излома Параллели, моменты, когда реальность дала трещину. И газета, которую я "случайно" забыл, была не помощью Стража, а моим собственным, отчаянным посланием из будущего в прошлое, попыткой разорвать порочный круг.
Я почувствовал, как сила внутри меня, та, что пробудилась на острове Силы, начала вибрировать. Она требовала выхода, требовала действия. Я не знал, что будет дальше, но инстинкт, тот самый, что привел меня к медитации, теперь вел меня к Истоку.
— Вместе! — крикнул я Маше, и она, словно прочитав мои мысли, схватила меня за руку.
Мы сосредоточились на газете, на ее заголовке, на том моменте излома. Мы не просто возвращались туда, мы становились этим моментом. Мы пропускали через себя весь цикл, всю боль, всю надежду, трансформируя ее в чистую энергию.
Я почувствовал, как мы сливаемся не только друг с другом, но и с самой тканью реальности. Мы стали спиралью, которая начала разматываться, раскручивая Параллель, выпрямляя ее путь. Звук был оглушительным, как рев миллиардов голосов, шепот миллионов судеб, идущих вразнос. Но среди этого хаоса я слышал музыку – музыку гармонии, музыку возвращения к Истоку.
Мы увидели Марка и Марию на аллее. Не в изломанном сне, а в ясной, чистой реальности. Они улыбались, не зная о том, что их жизни только что были переписаны, что их судьба обрела новую траекторию. И в этом была наша победа. Мы не стерли прошлое, мы исправили его, дав им шанс на счастье, которого они были лишены в Старом Цикле.
Последний рывок, и я почувствовал, как меня вытягивает из этого вихря, как сознание сужается, возвращаясь в привычные рамки. Я был истощен, но свободен. Исток принял наши дары, и Параллель выпрямилась.
Эпилог.
Мы с Машей стояли перед старым стулом, на котором, спиной к нам, сидит мужчина средних лет, со всклокоченными волосами. Он сидит абсолютно неподвижно, а остекленевшие глаза наблюдают нас в зеркале. На зеркале черным маркером нарисована рама и подобие занавесок.
Маша говорит со мной при помощи мысли: «Морок, ты обязан замкнуть круг. Ты же помнишь слова Стража?».
Я помнил. Он сказал, что хоть мы и изогнули Параллель, домой дорога заказана, пока я не замкну круг событий. В противном случае, нас ждёт вечное скитание (спасибо и на том, а то уже устал ждать встречи с тварями вечной Пустоты).
Поэтому, после того, как мы посмотрели поистине грандиозное зрелище Изгиба Параллели, нас в нее вернули, причем, в качестве полноценных ее жителей, ну, или почти полноценных.
Итак, нужно было замыкать какой-то круг, а я совершенно не подозревал как…
Недолго думая, я начал импровизировать. А что мне еще оставалось?
Я медленно подошёл к Мику, и, сглотнув, не вовремя появившийся, ком в горле, положив руку ему на плече, произнес:
-Ну, здравствуй, Микаэль! Что расскажешь на этот раз?
P.s. Замкнутый Круг
Я произнес эти слова, и комната замерла. Воздух стал плотным, наэлектризованным, будто что-то вот-вот должно было произойти. Мик в зеркале, застывший в своей позе, продолжал смотреть сквозь меня, но в его остекленевших глазах, казалось, мелькнула искра узнавания. Это было мимолетное, почти незаметное движение, но для меня, Морока, который теперь чувствовал каждый пульс этой Параллели, оно было сродни грому.
Я ждал ответа Маши, её привычного озорного шепота в моей голове, но там была лишь тишина. Пустота.
— Морок, что ты делаешь? — я услышал свой собственный вопрос, но это был не мой голос. Он исходил от Мика, хотя его губы не шевелились. В его словах звучали тревога и предостережение. — Это опасно! Мы ведь уже прошли этот путь.
Я понял. В глубине души я тоже чувствовал дрожь. Но что-то внутри, новый, обретенный инстинкт, толкал меня вперед. Страж говорил о замыкании круга, и я чувствовал, что именно здесь, в этой палате, с этим человеком, кроется ключ. А отсутствие Маши? Это был удар, но я знал, что она выбрала свой собственный путь.
Я сделал еще шаг, оказавшись прямо перед Миком. Его спина была неподвижна, но я чувствовал исходящее от него напряжение. Оно было похоже на эхо того безумия, через которое мы с Маркусом прошли.
— Мик, — повторил я, на этот раз с большей уверенностью, — пришло время вспомнить.
И в этот момент из зеркала хлынул поток образов. Не ярких вспышек, не искаженных видений, а четких, пронзительных воспоминаний. Я увидел ту же аллею, ту же газету, тот же излом Параллели. Но на этот раз я видел их глазами Мика. Его страх, его попытки понять, его отчаяние. Я видел, как он, подобно мне, блуждал в замкнутом круге, пытаясь найти выход. И тогда я понял. Микаэль не был Маркусом. Он был Мной. Или одной из моих бесчисленных версий из предыдущих Циклов.
В его глазах, отраженных в зеркале, появилось нечто иное – не безумие, а боль и глубокая усталость. Он словно заново переживал все, что я пережил, и то, что я сам переживал миллионы раз. Это был цикл внутри цикла, петля внутри петли.
— Морок… — еле слышно прошептал Мик, и это был не звук, а скорее вибрация в воздухе. Его губы не шевелились, но я слышал его, как слышал Машу. — Неужели это никогда не закончится?
В этот момент я понял истинный смысл "замыкания круга". Это не было исчезновение или полное забвение. Это было осознание и передача. Я должен был не просто закончить свой цикл, а помочь ему, Мику, обрести это же осознание.
Я протянул руку к его отражению в зеркале, и моя рука прошла сквозь стекло, как сквозь воду. Я почувствовал холод и одновременно невероятное тепло. Это была связь, которую я ощущал, когда сам был частью Истока.
— Закончится, — тихо сказал я, глядя ему прямо в глаза, — когда ты сам этого захочешь. Ты помнишь Исток? Помнишь Машу? Помнишь Тропы Звезд? Ты помнишь, что такое Мамору Альфарага?
Я вложил в эти слова всю свою силу, все свои знания. Я передавал ему не просто информацию, а само ощущение Истока, саму суть нашего с Машей путешествия.
И тогда что-то произошло. Микаэль в зеркале закрыл глаза. Когда он вновь открыл их, их взгляд изменился. Он больше не был пустым и остекленевшим. В них появилась... ясность. Это был взгляд не человека, но Странника, который только что осознал свою тюрьму и увидел путь к свободе.
На его губах появилась легкая улыбка.
— Спасибо, Морок. — Голос, который я слышал, был глубоким и ровным.
Он растворился в зеркале, оставив после себя лишь чистое, сверкающее стекло. Рама и занавески, нарисованные маркером, исчезли, как будто их никогда и не было.
Я почувствовал себя истощенным, но свободным. Исток принял наши дары, и Параллель выпрямилась. Я знал, что Мик теперь не будет одинок, а если и будет, это одиночество перестанет быть для него тяжестью. Он обрел своё осознание. Я знал, что наш путь, каким бы запутанным он ни был, привёл нас к чему-то большему, чем просто спасение Марка. Мы стали частью чего-то вечного.
Я проснулся, и не понимая еще где нахожусь и что происходит, начал лихорадочно записывать только что пережитое. Потратил на прочитанное вами только что почти 2 года и вроде как успокоился. Текст завершён, сон почти забыт и можно жить дальше. Я и стал собственно... а что мне оставалось?
Но вот, еще два года спустя я ехал на работу. Автобус мерно покачивался, убаюкивая. Я контролировал дрему, держа сознание на первом уровне сна, чтобы не прозевать свою остановку, и одновременно позволяя себе доспать то, что не успел ночью. Всё было под контролем, как всегда.
И вот , совершенно неожиданно, я проваливаюсь на второй слой. Сижу, обескураженный, во внезапно возникшем подо мной кресле, в абсолютной темноте не зная что и думать. Моё сердце заколотилось – такого я не ожидал. Я напрягся, готовясь к неизвестности, и смиряясь с тем что сегодня я скорее всего работу пропущу. Так и буду колесить по маршруту пока водитель не заметит. Вдруг слышу вдалеке знакомый, звонкий смех.
А потом резко ко мне на руки из-за спины плюхается Маша. Моя Машка...представляешь, собственной персоной. Моё сердце замирает от счастья и облегчения. Мы обнимаемся, как родственники, которые давно не виделись и сильно скучали. Я зарываюсь лицом в необьятную копну рыжих кудрей.
— Ты прости, что так долго не приходила, — говорит она, и её голос звучит в моей голове, такой родной и любимый, — у нас после разделения практически не осталось энергии. Мне-то, говорит, проще восстановиться, ведь я не имею физического тела, а вот ты ещё долго копить будешь, поэтому я сама к тебе и пришла проведать.
Её присутствие наполняло меня теплом, которое я не чувствовал уже больше 4 лет, и честно говоря начинал подозревать что его и не было никогда....так примерещилось ....морок да и только
Сон 4. Безумие Марка
© Copyright: Манар Меир, 2021
Свидетельство о публикации №221082500424
Свидетельство о публикации №221082500424
Рецензии