Дурная весть

«И тогда придет конец» (Мф. 24: 14)

I

Старик Мидастос в одеянии чёрном и с лицом пшеничного цвета, как у матери, пять лет шагал по дороге истоптанной. В родные места возвратившись, с болью в сердце подошёл он к дому своему. И увидел людей, пьяных и кричащих, людей, порочных и злых. Мидастос думал в душе своей: "Дал я шанс человеку маленькому. Но не может он вершить жизнь свою. Наступила эпоха власти маленьких, крохотных и жалких, не способных жить вместе с разумом своим. Ищет разум он свой в небесах, но никак не сыщет. Живёт один, а разум выгнал свой давно, как и людей великих. Вы, маленькие, пока не счастья не достойны". Не увидев жизни и любви, Мидастос поклонился пьяным и кричащим, порочным и злым, и направился в путь иной, по другой дороге истоптанной. Старик решил дать человечеству ещё один шанс. Почесал он свою бороду чёрную, и снова на пять лет в вояж он отправился.

II

Один ходил Мидастос и так личность в себе воспитал. Идя по дороге истоптанной, встретил он юношу младого, сидящего у реки синей. Юноша спросил Мидастоса: "Как вы можете так долго быть в одиночестве?" Старик подумал и отвечать начал: "Я один. Но не испытываю одиночества. Одиночество испытывают только люди слабые. Люди крохотные не только снаружи, но и изнутри, все органы их обмельчали. Мозги и сердца их стали будто с горох размером. Боятся люди маленькие одни оставаться, не могут вынести они вопросов, в голову приходящих: Кто он? Зачем существует человек маленький? Что завтра делать будет? Кого любить? Можно ли его любить? За что? Что он сделал, чтобы его любили? – всего этого не выносит разум человека маленького. И как тогда человек данный судьбу вселенскую вершить собрался, если он не в состоянии в себе разобраться? Земные Всевышние смогли разобраться в вопросах этих и стали личностями незаурядными, стали людьми великими. Мешают люди маленькие людям большим. Вершители судеб сливаются на общем фоне с обычными. Но великий, если и вправду таков, если он смог ответить на все вопросы эти, выйдет из серой толпы на тропу вселенной и изменит её созвездия, добавив несколько зв;зд ярких, осветив путь для новых людей великих.» Юноша отвечал: "А зачем быть великим, зачем быть звездой?» Мидастос осмотрел реку синюю, осмотрел юношу младого и ничего не ответил. Ушёл обеспокоенный он поскорее.

III

Мидастос шел уже ровно год по дороге истоптанной. И сердце у него болело. Но никто не мог помочь ему. Перед ним раскинулось поле чистое. Вдохнул чистый воздух Мидастос и хотел продолжить путь свой. Но тут неожиданно увидел он юношу младого, и сразу Мидастос вспомнил вопрос человека этого. Подошёл он к юноше младому, сидевшему в поле чистом, и сказал Мидастос: "Я год думал над вопросом твоим, дитя моё. Зачем быть звездой спросил ты у меня тогда, а я и ответить не смог. Ответ был у меня под носом, но я подобно свинье под дубом, не смог посмотреть наверх и суть понять. Заглянуть вглубь себя надо было. Как много человек знает о окружающем мире и как мало знает он о себе самом. Откуда у меня признаки человека маленького? Заразила вошь меня!" И тут прервал Мидастоса юноша младой и сказал: "Вы! Вы не маленький! Это же вы сын Бога!». Мидастос спокойно отвечал: "Ещё ни один человек, кроме тебя, дитя моё, не подвергал сомнению мысли мои. Ты первый. Так что я отвечу тебе на вопрос твой. Надо быть звездою яркой, чтобы осветить жизнь миллионам душам тёмным. Чтобы впоследствии хотя бы одна из них стала тебе подобною. Великие люди должны определять развитие мира нашего, а потом умирать, к сожалению несправедливому. Ибо потом вошь пожирать их начинает, этот один процент погибает под пыли натиском. Но людям маленьким тоже спасибо сказать надо. Если бы не они, не было бы людей великих. Все изначально рождаются людьми маленькими, но не все становятся великими... Ярчайшим звёздам велено умирать от темноты космической. От печальной и тучной тишины погибает глас роковой, определяющий жизни наши. Сначала люди в толпе серо-бурой ненавидят и хулят великих Всевышних будущих. Говорят, что должны молчать, создавать тишину мировую вокруг себя, говорят, что нужно обложить себя другими людьми серо-бурыми и слушать тишину мировую их. Но потом, когда великий Всевышний исполнил предназначение, люди серо-бурые нервно и завистливо любить начинают, сладострастно обожать начинают они. Со всеми онерами в дом твой придут, к себе позовут и украсть захотят великую душу твою. И надо, чтобы не поддался великий на провокацию эту и ушёл поскорее от серо-бурости. Всё равно потом любить уж перестанут люди, когда появится другой великий, который сказывать начнёт, что ты – не велик..." Юноша младой перебил Мидастоса: "А зачем один великий будет создавать другого великого?... Чтобы другой убил его? Зачем?» Мидастос с болью в сердце своём отвечал, глядя на поле: "Именно так, юноша младой. Один великий всегда сокрушает другого. Это порочный круг, это грех, доставшийся от людей серо-бурых. Всегда нужно осуждение Всевышнего предыдущего – чтобы дать волю будущему. Ибо один великий не может существовать, пока жива и свята о другом память. Он уничтожает его ради жизни на Земле, по-другому нельзя стать великим... И получается, что он убивает отца своего, отрезает руку того, кто взрастил его, кто поливал семена юной гениальности водою опыта и мудрости" – тихо и размеренно говорил Мидастос юноше в поле чистом. Юноша внимал каждому слову, будто голос старика – есть голос мира, будто вся жизнь зависит от слов его. Когда договорил Мидастос, попрощался с юношей он, сказав: "Не стань, дитя, обычным, стань незаурядным, не ходи гулять с ровесниками, ненавидь ты людей маленьких, но говори им спасибо. Гуляй один ты летом по зелёному лесу нашему, осенью по лесу золотому, зимою – по лесу серебряному, а весною снова по лесу зелёному. И при этом думай много, думай, что такое человек и зачем он нужен, когда есть леса такие..." Юноша остался в поле чистом, а Мидастос отправился дальше по дороге истоптанной...

IV

Мидастос прошёл ещё один год по дороге истоптанной. Маршрут старика мудрого охватывал все зоны природные. Был в лесах огромных Мидастос, кушал ягоды, грибы, орехи, а ещё трогал листья он, общался с ними, преклонялся пред величием природной бесконечности. Говорил, что каждое дерево намного старше, чем он и все мудрецы. Говорил, что питается мудростью от деревьев древних, что лишь для этого они и существуют, чтобы дать понять человеку смысл бытия его. Ходил по полям Мидастос, жадно вдыхал воздушные порывы, закрывая глаза при этом. Бывало, сердце сильно болеть начинало, он садился в поле и дышал долго. Никому не говорил, что болело сердце его, никому не нужно было знать это: в мире и так проблем слишком много. Пытался мысленно забыть он о боли жуткой, смотря на небо голубое в поле этом. И ему помогало, старик пытался думать, что ничего не болит: и оно переставало. Увидев птицу белую в небе голубом, сказал Мидастос: "Слишком мелочно думать о проблемах своих, когда есть проблемы глобальные, вселенские, философские... Зачем нужен в этом мире человек? Вот этот вопрос куда интереснее, чем болящее сердце моё..." В поле Мидастос чувствовал себя, как верующий перед храмом, как уставший человек перед кроватью, как больной перед лецебницей. Моментально уходила из сердца боль. Какое право имеет болеть сердце бренное, когда вот такое небо голубое существует? Когда Мидастос стоит перед ним, чистый, открытый и непорочный, оно не имеет права болеть! Когда Мидастос находился в поле, говорил он: "Когда идёт дождь в поле огромном, я ложусь на землю мокрую и смотрю на тучи чёрные. Дождь капает на лицо и на тело моё. Когда нет облаков и солнце светит яркое, стараюсь я дерево найти и лечь под него поскорее". Вояж Мидастоса доходил и до пустыни жёлтой. Шёл он в одеянии чёрном по песку вселенскому, состоящему из миллиардов песчинок, которых больше, чем звёзд на небе ночью. В пустыне огромной не боялся ходить Мидастос. Миражи, которые являлись часто, не страшили старика. Говорил он с видениями, но после разговора каждого исчезали они, будто бы не выдерживая мудрости Мидастоса, сообщавшего истину им. Когда замечал миражи Мидастос, шёл он к ним и говорил: "Стойте миражи! Зачем вы исчезаете с глаз моих? Не потому ли, что я правду всю скажу вам? Правду о том, что вас не существует! Потому что разум мой не помутился чрез эти долгие года. А некоторым людям маленьким не хочется смотреть на мир реальный! Тогда берут они наркотик и колют в кровь свою ярко-алую! Кровь, в которой льётся вечность настоящая! Которая была у всех людей великих, с помощью которой они смогли мир изменить! Не хотят смотреть люди маленькие на мир наш идеальный и придумывают себе другие миры, которые хуже в стократ, но думают они, что лучше он. А думают так, потому что не понимают незыблемости мира нашего. Не хватает им вечности, не хватает жизни, а их жизнь – миллиардная случайность, которая, возможно, подвела будущего Всевышнего земного... Потому и видеть не могу я того, чего не существует в мире этом. Всю жизнь довольствовался реальным, существующим, бесценным, которое есть и будет на Земле всегда. И я преклоняюсь пред земным могуществом, пред ослепительной красотой вечности, которую мир подарил человеку. Подарил он не за просто так, к сожаленью великому... Цена за наслажденья природой замечательной – смерть человека любого. Смерть и пустота извечная, но не такая вечная, как мир наш зелёный. И только лишь человек маленький виноват в том, что мир не вечен".

V

Шёл Мидастос пятый год уже по дороге истоптанной. Изменился он за года эти. Стал человека маленького всё больше презирать он и уже не говорил ему спасибо. Гордыня в душе его была больше, чем вся низость людей маленьких. Боль в его сердце достигла таких масштабов мироздания, словно сам Всевышний рыдал от того, что мир не вечен, что смертен человек земной. Но всё терпел Мидастос, потому что знал, что ждёт его предназначение великое. И тут он встретил юношу младого, которого не видел три года уже. Но хоть и прошло много времени солнечного Мидастос также звал его младым, ибо возраст – показатель зрелости лишь тела бренного. Юноша младой у речки синей сказал Мидастосу: "Я вижу, что сердце в груди вашей наружу просится, не может больше орган души великой находиться в цепях бренности тела старика простого!" Пошатнулся Мидастос. Понимал, что юноша младой истину глаголит. И подумал он в момент тот: "Может, теперь заслужил шанс человек маленький! Раз сердце мне даёт подсказку такую... Я и сам не понял изначально, только лишь благодаря юноше младому". И тогда развернулся Мидастос и пошёл в места родные. Откуда он пять лет тому назад ушёл. Юноша младой увидел картину данную, и начал снова истину глаголить: "Мидастос, ты так и не понял ничего совершенно... Ты и есть самый главный человек маленький! Ты учитель мой, спасибо за все уроки твои и рацеи, тобою подаренные, но молчать я не намерен больше! Ты даже не главный человек маленький, ты просто человек маленький! Ты и сейчас это не слышишь и не понимаешь совершенно, но поймёшь ты всё, когда в места родные возвратишься." Мидастос был почти что глух и истину не слышал. Не мог услышать истину, ибо сам и был тем человеком маленьким. Великим речи эти только лишь доступны.

VI

Пришёл Мидастос по дороге истоптанной в места свои родные. И увидел людей, пьяных и кричащих, людей, порочных и злых. И понял, что не изменилось ничего за пять лет эти. И грустно стало старцу маленькому, великому некогда, когда он таковым себя воображал. Хотел опять он развернуться и уйти на пять лет долгих, но сердце заболело так, словно демиург достать его пытался, больше не мог ходить он по дороге истоптанной. Тогда понял Мидастос, что пришло время для предназначения великого. Но не знал Мидастос, что он человек маленький и что не может он сделать ничего великого. С болью в груди старец дошёл до центра деревни, к месту своему родному. И к себе позвал всех людей маленьких. Собралась деревня вся, все люди маленькие мест его родных. Шептались люди эти, ибо старец кашлял громко и не мог говорить совершенно. Позабыл он речь свою за столько лет истоптанных, не мог он истину глаголить, мог шептаться только, как человек маленький. Силы уходили от Мидастоса, он чувствовал, как демиург его сердце забирает. И пришёл Бог, пришёл Всевышний в мир маленький. Все люди сильно удивились, ибо увидели того, кто выше их. И сказал демиург Мидастосу: "В гордости своей великой забыл ты, что являешься человеком маленьким. Я снова в этот мир тебя послал, чтобы спасти людей этих маленьких. Ты должен был воскресить всех умерших. Твой глас должны были услышать в гробах, а зло делавших убить ты был должен. Не получилось в первый раз спасти людей всех, уничтожил человек себя и всё вокруг. Теперь нет человека, есть только лишь его отголосок. Ты должен был всё исправить. Ты должен был из человека маленького стать человеком великим, стать им через путь праведника, через путь спасителя мирского стать идеалом человека во плоти бренной. А ты что сделал? Ничего. И теперь я забираю сердце твоё, вовеки веков в груди твоей будет дыра размером с Бога. И отныне каждый человек маленький будет заполнять её, чем может. Но у него это никогда не получится. Ибо, чтобы заполнить дыру размером с Бога, нужно приблизиться к самому Богу, великим стать, но ты этого не смог сделать, ты отнял шанс у человечества на спасение великое."