Таланту А. П. Чехова. Безнадёжный

   Эскиз. /Отрывок/
   Председатель земской управы Егор Фёдорыч Шмахин стоял у окна
и со злобой барабанил по стеклу пальцами. За окном – молчание.
Медленность, с которой часы и минуты уходили в вечность, приводила его в злобное отчаяние.
Два раза ложился он спать и просыпался, раза два обедать принимался, пил раз шесть чай,
а день всё ещё только клонился к вечеру и время почему-то тянулось  как бы невзначай.
Часы пробили половину седьмого. Шмахину было скучно и душно.
Шмахин поднялся с дивана, прошёлся из угла в угол
и без всякой цели остановился посреди комнаты. В комнате всё было бездушно.
«Поужинать, что ли? Нет, рано ещё, и трескать не хочется... Покурю покуда..."
Идя к жестянке с табаком, он взглянул в угол
и на круглом столике заметил шашечную доску. Неужто чудо?
   Нешто в шашки поиграть? А?
Расставив на доске чёрные и белые костяшки, Шмахин сел у круглого столика, как всегда, 
и стал играть сам с собой.
Партнерами были правая и левая руки.
Настоящий игровой бой!
    Вот ты пошёл как...
Гм... Постой, братец... А я эдак!
Лладно-с... увидим-с...
Но левая рука знала, что хочет правая.
И скоро сам Шмахин потерял счёт в руках и запутался, что делала какая.
     Илюшка! - крикнул он.
Вошёл высокий, худой малый в потёртом, засаленном сюртуке,
в рваных сапогах с барскими голенищами и с семечками, зажатыми в левом кулаке.
   Ты что там делаешь? - спросил барин.
    Ничего-с... на сундуке сижу...
    Поди, в шашки партию сыграем! Садись! Как играешь – погляжу.
    Что вы-с?.. - ухмылялся Илюшка... - Нешто можно-с?..
    Поди, болван! садись! Или ещё не вырос?
    Ничего, мы постоим-с...
    Говорят - садись, ну и садись! Неча барину перечить!
Ты думаешь, мне приятно, ежели ты будешь дубиной торчать?
Илюшка нерешительно и, продолжая ухмыляться, сел на край стула
и застенчиво замигал глазами, как попрошайка перед слезами – ни дать, ни взять.
     Ходи! Вперёд!
Илюшка подумал и сделал мизинцем первый ход.
    Вы так пошли... - задумался Шмахин, прикрывая рукой подбородок. - Так-с...
Ну, а я этак-с!
Ходи, тля!
   Илюшка сделал другой ход. Наверное, не зря.
   Тэк-с... Понимаем, куда ты, харя, лезешь... Понимаем...
Как, однако, от тебя луком воняет! Ты этак, а я... этак! Сейчас шашку твою съем!
   Игра затянулась... Шмахину повезло на первых же порах... он брал шашку за шашкой
и лез уже в дамки – работала всё-таки его стратегическая мысль, даже самому не доступная,
но соображать и вникать в игру мешала ему одна мысль неотступная:
"Приятно вести борьбу и победить человека равного, - думал он, -
человека, который в общественном смысле стоит с тобой на одной точке,
как речные суда на причалах – борт о борт!
А какой мне интерес Илюшку побеждать? Победишь его или не победишь - один чёрт:
никакого удовольствия. О, взял шашку и улыбается! Приятно барина обыгрывать!
Ещё бы! Луком воняет, а небось рад старшему напакостить!
А ну, как начнёт выигрывать?" –
Пошёл вон!! - крикнул Шмахин, аж на стуле подскакивая.
    Чево-с?
    Пошёл вон!! - крикнул Шмахин багровея. - Расселся тут, тварь этакая!
Илюшка выронил из рук шашку, удивленно поглядел на барина и, пятясь назад, вышел из гостиной.
Шмахин взглянул на часы: было только без десяти семь. Даже не восемь с половиной.
До ужина и до ночи оставалось ещё часов пять.
В окна застучали крупные дождевые капли опять.
Шум бегущей реки был так же монотонен и меланхоличен, как и час тому назад.
Шмахин махнул рукой и, толкаясь о дверные косяки,
поплёлся без всякой цели в свой кабинет – сам себе не рад.
"Боже мой! - думал он. - Другие, ежели скучно, - выпиливают, спиритизмом занимаются,
мужиков касторкой лечат, дневники пишут,
а один я такой несчастный, что у меня нет никакого таланта... Ну, что мне сейчас делать тут?
Что?!
Председатель я земской управы, почётный мировой судья, сельский хозяин и...
всё-таки не найду, чем убить время...
Разве почитать что-нибудь? " Мысль пришла, как круг утопающему без мыслей, - вовремя!
Шмахин подошёл к этажерке, заваленной книжным хламом:
тут были всевозможные судебные указатели, путеводители, книжонка «Кто как строит дом?»,
растрёпанный, но не обрезанный ещё журнал "Садоводство",
поваренная книга, проповеди, старые журналы, какое-то затёртое руководство.
Шмахин нерешительно потянул к себе номер "Современника" 1859 года и начал его перелистывать.
   "Дворянское гнездо"... Чьё это? Ага! Тургенева! Читал. Помню. Листал.
Забыл, в чём тут дело и было когда -
стало быть ещё раз можно почитать. Тургенев отлично пишет... мда...
   Шмахин разлегся на софе и стал читать.
И его тоскующая душа нашла успокоение в великом писателе. Могут же так писать!
Через десять минут в кабинет вошёл на цыпочках Илюшка,
подложил под голову барина подушку
и снял с его груди раскрытую книгу. Барин тихо сопел,
потом перестал сопеть и громко захрапел.
_____
А.П.Чехов. Безнадёжный. Эскиз.
   Председатель земской управы Егор Федорыч Шмахин стоял у окна и со злобой барабанил по стеклу пальцами. Медленность, с которой часы и минуты уходили в вечность, приводила его в злобное отчаяние... Два раза ложился он спать и просыпался, раза два принимался обедать, пил раз шесть чай, а день все еще только клонился к вечеру.
Вид, расстилавшийся перед глазами председателя, казался ему серым и скучным. Сквозь голые деревья запущенного сада виднелся крутой, глинистый берег... На пол-аршина ниже его бежала выпущенная на волю река. Она спешила и рвалась, словно боялась, чтобы ее не вернули назад и не заключили опять в ледяные оковы. Изредка на глаза Шмахина попадалась запоздавшая белая льдинка, тоже спешившая без оглядки.
- Сесть бы на эту льдину да куда-нибудь... к черту...
По берегу, понурив голову, широко шагал сторож Андриан с длинной острогой в руках и, то и дело останавливаясь, устремлял свой скучный взор на реку. Около деревьев ходила черная корова и обнюхивала прошлогодние листья... Вся эта маленькая картина, вместе с Шмахиным и его усадьбой, была покрыта, как большой мохнатой шапкой, тяжелыми, неподвижными облаками, но от нее так и веяло весной... Шмахину же было скучно и душно. Стоял он перед окном, глядел на постылую картину и вспоминал, что под вечер у непременного члена Ряблова составляется винт, что у Марьи Николаевны в этот день празднуется рождение ее Петечки... Поезжай он в одно из этих мест, он и не заметил бы, как прошло бы скучное время... Но как было ехать, если разлившаяся река затопила все дороги и если усадьба была окружена цепью зажор и оврагов, полных воды? Шмахин чувствовал себя, как в тюрьме... Долго стоял он перед окном... Наконец, мысль, что у Ряблова сели уже без него винтить и что у Марьи Николаевны уже сидят за чаем и толкуют про холеру и Герат, стала невыносимой.
- Тьфу! - послал он по адресу погоды, отошел от окна и сел за круглый стол.
На столе около лампы и пепельницы лежал альбом. Шмахин миллион раз уже видел этот альбом, но от скуки притянул его к себе и в миллион первый раз стал рассматривать карточки. Перед его глазами замелькали сестрицы, полинявшие тетеньки, офицер с тонкой талией, бабушка в белом чепце, отец Ефимий с матушкой, какая-то актриса в трико, он сам, покойница жена с болонкой на руках... Взор его на минуту остановился на жене... приподнятые брови, удивленные глаза, тяжелый шиньон, брошка на груди - все это вызвало в нем воспоминания...
- Тьфу!
Часы пробили половину седьмого. Шмахин поднялся с дивана, прошелся из угла в угол и без всякой цели остановился посреди комнаты.
"На станции ежели сидишь и ждешь, - подумал он, - то все-таки надеешься, что вот-вот поезд придет и ты поедешь, а тут и ждать нечего... без конца... хоть вешайся, черрт... Поужинать, что ли? Нет, рано еще, и трескать не хочется... Покурю покуда..."
Идя к жестянке с табаком, он взглянул в угол и на круглом столике заметил шашечную доску.
- Нешто в шашки поиграть? А?
Расставив на доске черные и белые костяшки, Шмахин сел у круглого столика и стал играть сам с собой. Партнерами были правая и левая руки.
- Ты как пошел... Гм... Постой, братец... А я эдак! Лладно-с... увидим-с...
Но левая рука знала, что хочет правая, и скоро сам Шмахин потерял счет в руках и запутался.
- Илюшка! - крикнул он.
Вошел высокий, худой малый в потертом, засаленном сюртуке и в рваных сапогах с барскими голенищами.
- Ты что там делаешь? - спросил барин.
- Ничего-с... на сундуке сижу...
- Поди, в шашки партию сыграем! Садись!
- Что вы-с?.. - ухмылялся Илюшка... - Нешто можно-с?..
- Поди, болван! садись!
- Ничего, мы постоим-с...
- Говорят - садись, ну и садись! Ты думаешь, мне приятно, ежели ты будешь дубиной торчать?
Илюшка нерешительно и продолжая ухмыляться, сел на край стула и застенчиво замигал глазами.
- Ходи!
Илюшка подумал и сделал мизинцем первый ход.
- Вы так пошли... - задумался Шмахин, прикрывая рукой подбородок. - Так-с... Ну, а я этак! Ходи, тля!
Илюшка сделал другой ход.
- Тэк-с... Понимаем, куда ты, харя, лезешь... Понимаем... Как, однако, от тебя луком воняет! Ты этак, а я... этак!
Игра затянулась... Шмахину повезло на первых же порах... он брал шашку за шашкой и лез уже в дамки, но соображать и вникать в игру мешала ему одна неотступная мысль...
"Приятно вести борьбу и победить человека равного, - думал он, - человека, который в общественном смысле стоит с тобой на одной точке... А какой мне интерес Илюшку побеждать? Победишь его или не победишь - один черт: никакого удовольствия... О, взял шашку и улыбается! Приятно барина обыгрывать! Еще бы! Луком воняет, а небось рад старшему напакостить!" - Пошел вон! - крикнул Шмахин.
- Чево-с?
- Пошел вон!! - крикнул Шмахин багровея, - Расселся тут, тварь этакая!
Илюшка выронил из рук шашку, удивленно поглядел на барина и, пятясь назад, вышел из гостиной. Шмахин взглянул на часы: было только без десяти семь... До ужина и до ночи оставалось еще часов пять... В окна застучали крупные дождевые капли... В саду хрипло и тоскливо промычала черная корова, а шум бегущей реки был так же монотонен и меланхоличен, как и час тому назад. Шмахин махнул рукой и, толкаясь о дверные косяки, поплелся без всякой цели в свой кабинет.
"Боже мой! - думал он. - Другие, ежели скучно, выпиливают, спиритизмом занимаются, мужиков касторкой лечат, дневники пишут, а один я такой несчастный, что у меня нет никакого таланта... Ну, что мне сейчас делать? Что? Председатель я земской управы, почетный мировой судья, сельский хозяин и... все-таки не найду, чем убить время... Разве почитать что-нибудь?"
Шмахин подошел к этажерке, заваленной книжным хламом. Тут были всевозможные судебные указатели, путеводители, растрепанный, но не обрезанный еще журнал "Садоводство", поваренная книга, проповеди, старые журналы... Шмахин нерешительно потянул к себе номер "Современника" 1859 года и начал его перелистывать...
- "Дворянское гнездо"... Чье это? Ага! Тургенева! Читал... Помню... Забыл, в чем тут дело, стало быть еще раз можно почитать... Тургенев отлично пишет... мда...
Шмахин разлегся на софе и стал читать.. И его тоскующая душа нашла успокоение в великом писателе. Через десять минут в кабинет вошел на цыпочках Илюшка, подложил под голову барина подушку и снял с его груди раскрытую книгу...
Барин храпел...