Скажи мне, ласковый друг

Холодная и леденящая душу темнота почти безжалостно обняла Эйри своими тонкими костлявыми пальчиками, прижимая к себе всё ближе и ближе, ласково проводя по её плечам и шее своим языком, отливающим серебром и жемчугом в огненном свете лампад. Девочка всхлипнула, радостно протягивая к ней свои тёплые ручки, доверчиво прижимаясь к ней и безропотно отдавая ей своё тепло, свою верность и свою любовь.

Эйри буквально купалась в её объятиях, довольно урча и постанывая от мрачного удовольствия.

Кто сказал, что тьма такая пугающая? Кто сказал, кто внушил человечеству эту странную и необъяснимую идею о том, что темнота и одиночество – это плохо? Разве не люди сами кричали о том, что слово – серебро, а молчание – золото? Разве не они говорили о том, что надо молчать, скрывая свои чувства?

Разве не они говорили, что можно говорить о погоде, о птичках, да о ласточках, о том, как ярко и тепло светит солнышко, но не о том, что на самом деле важно? Разве не они говорили о том, какие все счастливые и успешные, живущие яркой и насыщенной полной жизнью?

А на деле... На деле лишь надевающие очередную маску улыбки, в то время как на самом деле хочется кричать от боли и рвать на себе волосы, разрывая их в клочья, разбивая в кровь кулаки и до самой дрожи и алых, почти бурых капелек крови прокусывать себе ногти и впиваться пальцами в подлокотники кресла... И остаётся лишь молчать.

Молчать, молчать, молчать?

Эти слова эхом раздаются в её голове, но она лишь пропускает их мимо ушей. Молчать, так молчать. Она будет. Она сделает.

Ведь разве не сами люди говорили о том, что находиться в собственном уединении и не мешать, не вредить своим присутствием – это благодать? Разве не говорили они: «лучше бы делом занялся, чем языком чесать»?

Разве не они говорили: «ни с кем и ничем не делись! Не говори о своей боли, тебя используют. Не говори о своих ошибках, всем нужны успехи. Не кричи, не проси, не жалей, не плачь, не ной, не реви, не будь плаксой, не будь тряпкой, не витай в облаках, спустись на землю, да, в этот жестокий, полный боли и страданий от горьких человеческих судеб мир?»

О, человеческая судьба! Почему же мы живём в таком мире, когда люди кричат о доверии, а сами прячутся за семью замками от тех самых добрых людей, которым они так открыты? Открыты в своём молчании.

И она, Эйри, теперь одна из тех, кто больше не скажет ни слова о том, что чувствует ни единой живой душе. Она не поделится своей печалью, которую никто не поймёт. Не поделится, зная, что ей скажут...

«Не говори глупостей! Как ты можешь страдать? У тебя руки, ноги есть? Голова на месте? Семья есть? Может быть, ты из тех, у кого нет дома, у кого нет руки или ноги? Или ты инвалид с поломанными костями и руками? Зажралась, не иначе!»

«Ну же, детка, поделись своими переживаниями. Мы тебя поймём, не обидим, поддержим. Знай, ты всегда можешь к нам обратиться за помощью. Мы всегда на твоей стороне!»

Да как бы не так!

«Опять разбросала. Забыла. Никчёмная. Ничтожество. Да кто ты вообще такая, чтобы говорить об этом? Твоя мечта пуста, лишь единицы способны добиться этого, а ты, давай будем честны, ну, глупенькая, не обладаешь никакими выдающимися способностями. Тебе бы хоть дворником или продавцом идти, и то бы даже не взяли!»

«Спустись с облаков на Землю! Хватит мечтать! Сказки для детей, а не для взрослых!»

«Ошибки? Ты допустила ошибку? Наказать! Ты троечница по математике, куда тебе идти с твоими-то оценками! Сиди тут!»

И всё оборачивается против тебя же, когда твои мечты, желания и пробы называют туфтой и обесценивают по полной, вгоняя в самое днище, однако же свои мечты превознося до тех самых небес, с которых ещё недавно призывали спуститься.

О, мой друг, моя темнота! С тобой так хорошо! Ты укутала меня своими объятиями, я скрылась в твоей тишине подальше от озлобленных, полных ненависти глаз, которые меряются в своей успешности и крутизне, говоря о том, кто из них лучше.

Всё равно. Неважно. Не теперь.

Эйри оделась в серое осеннее пальто, в такую же невзрачную серую шапочку и пошла на улицу показывать своей тёмной подруге красоты города, вмиг сменившиеся серыми красками и каменными джунглями...

Все цвета смыло. Остался лишь несущийся на пролом ветер, жёстко и беспощадно кусающий пальцы рук, дотрагивающийся своим острым концом до кончиков носа...

Остался лишь падающий тонкими стрелами ливень, протыкающий пожелтевшие и сморщенные листья клёна насквозь. Эти листья плывут по течению, и Эйри, подталкиваемая порывами ветра, как тростинка, летит следом за этими сморщенными листьями.

Она и сама, как те самые лепестки.

– Смотри, моя дорогая, ласковая подруга! Видишь, куда меня несёт могучий ветер! — восклицает девочка, вцепляясь во тьму своими онемевшими пальцами.

Ветер кричит, воет, настойчиво подталкивает её к могучей, но полной грязи, плавающих растений и, словно жиже реке...

– Давай, лети к ней, – шепчет на ушко отголоском своего эха Тьма. – Пусть она очистит твою душу, смоет с тебя всю грязь, запятнавшую твоё милое личико. Пусть снимет твою маску...

Но Эйри лишь пролетела мимо, не в силах содрать к себе прицепившуюся, почти вжившуюся в лицо маску...

— Прости, — грустно говорит Эйри, пролетая мимо очищающей бурной реки. – Прости, я слишком сильно вжилась в свою роль. Я... Я не могу её снять, иначе покажу свою душу людям...

– А ты против этого? – шепнула ей Тьма, увлекая  её вперёд.

– Я... Нет... Я не знаю, — сдаётся девочка, слегка закусывая губы. – Я не знаю! Я просто хочу быть такой, как все. А они... Они хотят, чтобы я молчала! И раз они хотят, я буду молчать!

– Будешь? Правда, будешь? Не пожалеешь потом? – спросила Тьма, ласково теребя промокшие насквозь волосы девочки.

– Нет, не пожалею, — твёрдо ответила Эйри и прямо посмотрела в глаза Тьме. — Ты – моя единственная, настоящая ласковая подруга, которая всегда, сколько я себя помню, заботилась обо мне. Ты оберегала меня от любых опасностей и с тобой я всегда буду говорить, даже если с людьми мне придётся молчать. Да и о чём мне с ними говорить? О погоде и птичках? – добавив, хмыкнула в конце Эйри.

— Ну, если ты так хочешь, держи, – сказала Тьма, протягивая кинжал девочке.

Эйри без лишних вопросов взяла кинжал, буквально прочитав по глазам Тьмы о том, что от неё требовалось. Немногое.

Взмахнув, она резанула себе кинжалом по языку, одним взмахом руки отрезая его и отбрасывая в сторону. Не вырвавшийся от боли крик поглотил нарастающий шторм.

А она... Она замолкла, продолжая смотреть на Тьму широко распахнутыми от шока глазами, чувствуя, как тёплая алая, почти багрового цвета кровь, могучим водопадом хлестала по её подбородку, стекая вниз. И лишь острый кинжал продолжал дрожать в её нервно трясущейся руке.

А на следующий день она пришла в школу, бледная, словно зомби. Тихая. Смиренная. Молчаливая.

Такая, какую её все хотели видеть.

Скромная, послушная, шёлковая.

Безликая серая мышка, поддавшаяся гомону толпы и позволившая унести свой голос и затопить его в своём потоке.

Ведь она ни-че-го, по их мнению, не знала о жизни. Не умела ставить цели и ориентиры. Была глупенькой наивной дурочкой, которая строила в голове парящие воздушные Замки, летящие на встречу яркому Солнцу.

А сейчас. Сейчас место осталось только Тьме.

«Ты мой единственный, самый верный и самый преданный друг, которого я знаю. Я верю в тебя, потому что ты, мой друг, всегда была рядом со мной, продолжая защищать меня от самых невзгод. Я почти сроднилась с тобой, и ты стала мне ближе всех, кого я когда-либо знала... Ты стал больше, чем часть меня, ведь ты — теперь это я сама».

Моя ласковая, моя любимая холодная и одновременно тёплая подруга.

Эйри.

Примечания автора: Также выложено на фикбуке. Страница прикреплена к адресу моей электронной почты.

Ссылка на работу: https://ficbook.net/readfic/11116422/28593449