16

Я чертовски ослаб.

Теряю само желание жить и сражаться. Особенно сейчас, после вчерашнего ужасного дня, ощущаю себя просто выжатой губкой. Сил не хватает, словно сама мысль об этой фее высасывает из меня все силы, выжимает меня как половую тряпку, а затем, как и подобает поступать с половой тряпкой, швыряет меня в какой-то темный затхлый угол. А еще этот ужасный шрам... Генерал легко заметит его, не стоит пока появляться рядом. Он заметит. Он будет смеяться надо мной.
Что ж. Понятно, что я не могу одолеть самого Генерала-смерть, что вполне логично, учитывая мое положение. И я теперь не смогу так легко убить эту девочку. Пожалуй, у меня остается один выход. Сломить ее морально. Она ведь даже не подозревает об такой милой особенности собственной магии. Стоит ей сломаться морально — ее магия перестает исцелять ее, если физическую боль причиняет тот же, кто причинил моральную. Итак…

Я знаю номер генерала, по которому сейчас стоит позвонить. Она ответит, я уверен.
— Слушаю, — ее бодрый звонкий голос наталкивает на мысли о том, что она наверняка уже прекрасно себя чувствует. Тот убийца ее даже не покалечил?..
— Здравствуй, Ванесса. Заранее предупреждаю тебя — положишь трубку и пожалеешь об этом. Надеюсь, я изъясняюсь понятно?

О да. Я играю на обычных эмоциях. Что она испытывает сейчас? Проще простого. Страх, удивление, какая-то толика ненависти. Хотя она еще не знает, с кем говорит. Возможно, я погорячился, никакой ненависти. Но мне удалось выбить ее из колеи, я это чувствую. Ну, как чувствую. Слышу, по внезапно сбившемуся дыханию.

— Кто ты?
Какое неуважение. Она ведь все еще не понимает, кто «на проводе».
— Идея.
Она вздрогнула? Трубка слегка шевельнулась в ее руке, так легко и внезапно. Ха, это заводит. Черт, эта девчонка делает со мной что-то невероятное. Я теперь даже не удивляюсь тому, что генерал подчинился ее магии.
— Что ты хочешь?
— Показать тебе то, что пытаюсь вбить в твою голову уже очень долгое время. Ты же знаешь, что с тобой вскоре будет?

Моя сила больше. Она не верит в это? Да, генерал всегда умел убеждать. Только сейчас осознаю, что это было мне лишь на руку.
— Хочешь убить меня? — она не дает мне вставить слово. — У тебя ничего не получится!
— Уверена?
Я сейчас довольно улыбаюсь. Подобно Чеширскому коту. Да, будь уверена в своей силе. Надейся, живи своими надеждами. Как приятно будет в конце их разрушить.

— Ты даже боишься показаться.
— Что с того, видишь ли ты противника? Ты прекрасно видела, как Генерал-смерть уничтожал все, что было тебе дорого. Но ты не считаешь его злом, делишь с ним постель. Что же до меня - я не намерен показываться.

Она запинается. А ведь уже вдыхала, чтобы резко выбросить что-то мне в лицо. Но не получилось. Какая жалость. Обожаю это чувство, когда у жертвы сбивается дыхание от моих слов.
— Я не ненавижу его. Но не могу того же сказать о…
— Обо мне?
Дальше, дальше. Я перебиваю ее, и дыхание вновь сбито. В диалоге это очень важно. Особенно в моем случае.
— Брось. Я еще ничего не сделал. Все это было лишь увертюрой.

И вновь. Она опять сбивается, ведь не знает такого слова. Конечно, откуда девчонке без образования разбираться хоть в чем-то подобно мне? Нет, она далеко не мой уровень.
— Жалкое вступление. Ожидание томит тебя? Расслабься, крещендо уже близко. Да, конечно, в моем плане возможны какие-то вариации, но не думай, что я отступлю от изначального сценария. Тебе же придется полностью импровизировать…
Она не может понять некоторые слова, от этого нарастает волнение. Я слышу, как она нервно сглатывает слюну. Не стоит давать ей возможности перехватить инициативу, пока я еще ощущаю в собеседнике возможность совершения подобного действия. Не позволю.


— За что же ты ненавидишь меня, Ванесса?

Сладко тяну эту фразу. Будь я рожден кондитером, я бы сравнил подобное высказывание с самым сладким пирожным в моем заведении. Но не судьба. И в конце, словно делая росчерк, я выделяю голосом ее имя.
— Ты же хочешь убить меня…

Она растеряна. Идеально! О да, я великолепен в своем амплуа запугивающего человека. Не хотелось бы придаваться нарциссизму, но я чертовски хорош. И не только в этом.
— Генерал тоже хотел этого. При чем он пытался намного дольше и куда более изощренно. Но он лишил тебя всего, а же заберу лишь жизнь.

Никакого «я хочу» или «я намерен». Нет, нельзя давать ей возможности усомниться в моей силе.

— Не я убил твоих родных, — первый удар. Подобно кнуту. — Сдал тебя в детский дом, — второй слабее, конечно же. Пусть расслабится. — Отправил в лагерь. Причинял тебе боль, издевался и забирал все самое дорогое…

И следующий, подобный сильному удару плети. Она уже дышит через раз. Да, девчонка полностью дезориентирована. Она почти сдалась. Что ж, пожалуй, добивающий.

—  …не я тебя изнасиловал.


Есть. Дыхание на секунду сбилось настолько, что создавалось ощущение пропавшей связи. Но гудки не раздавались, нет. Она внимает каждому моему слову. Вот она, истинная власть.
— Прекратите.
Она всхлипнула? Ушам не верю. И перешла на «вы»? Не думал, что будет настолько легко. Она часто дышит, периодически вздыхает. Понятно, глотает подступающие к горлу слезы. Не смею этого ей запрещать.

— Нет. Ты думаешь, что я подобен генералу? Я намного хуже.
Но она не плачет. Не хочет сдаваться? Похвальное стремление. Но она еще отвечает?..
— Не важно, что сделал он. Сейчас говорю с тобой.

Невозможно! Голос девчонки выравнивается чертовски быстро. Все напрасно? Нет, не верю. Она слаба. Кажется, я где-то все-таки прокололся. Но не думаю, что это станет большой проблемой. Во всяком случае, я остаюсь сильнее.
— Верно.
Пусть думает, что она права. Пусть верит это, держится за свои слова. И лишь затем, когда я ощущу полную ее уверенность в себе — я сломаю девочку. Вновь. Окончательно и бесповоротно.
— Но я сильнее генерала. И ты думаешь, что справишься со мной?
— Оставь меня в покое!
— Какая смелая.

Я даже не прерываюсь на раздумья. Слова летят, словно из пулемета. Боюсь ли я совершить ошибку? Нет. Обычные люди могут опасаться того, что они, возможно, ляпнут что-то не то. Но не я. Давно уже перестал ощущать грань между мыслями и словами. Одно вытекает из второго, а значит, они сосуществуют вместе, их взаимосвязь невозможно нарушить. А как же связь носителя с его магией? Вот оно.
— Твоя смелость не поможет. Она — источник всех твоих бед. Вкупе с твоей беспечностью, уверенностью в себе. Все это очень хорошо, но есть одно, я повторюсь, «но».

Она вдыхает. И не оттого, что хочет ответить. Вот оно, я нашел. Она боится того, что я знаю истину. И ведь я знаю ее, малышка. Чувствую? На этот раз — да.

— …у тебя нет того, ради чего стоит жить. Стимула, символа, цели. Зови, как хочешь.
— Вы правы.

Она так дивно прыгает между «ты тварь и я тебя ненавижу» и «вы правы, не смею этого не признавать». Хочется смеяться, но я выдерживаю свой образ.


— Побежишь к генералу жаловаться на меня?
— А есть смысл?
— В твоей жизни в принципе нет смысла. Ты существуешь, а не живешь. Не так ли?
— Именно.

Я сломал ее. Голос совершенно лишен эмоций. Она моя. Генерал-смерть, ты готов принять поражение?
— Я заберу твою жизнь. Поверь, для тебя особо ничего не изменится.
— А получится ли?
Она сомневается. Это слышится в голосе. Но я ощущаю и ее надежду. Острая потребность того человека, которому жизнь уже осточертела. И ей нужен лишь тот, кто смог бы ее этой жизни лишить. Я способен даровать ей это избавление.
— Вполне. Обещаю — больно не будет.
— Это полезное уточнение. И…
— Явись сегодня к полуночи в центральный парк.

Трубка буквально выпадает из ее пальцев. Этот мерзкий звук, когда она ударяется о край стола. Ванесса не дела мне четкого ответа, но я почему-то уверен, что она придет.

Веселой мне ночки.