О происхождении образа Коровьева - Фагота

В этом очерке кратко изложены три новые гипотезы о прототипах самого загадочного персонажа романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» (1,2). В романе этот персонаж 229 раз упоминается под псевдонимом Коровьев, 46 раз назван Фаготом, 17 раз – клетчатым, 19 раз – переводчиком, 5 раз – рыцарем и 3 раза – гаером. По общему количеству упоминаний он уступает только Маргарите, опередив Воланда, Мастера и всех других.

1. Псевдоним «Коровьев» как французско-русский каламбур.

Прежде всего подчеркнем, что «Коровьев» — это не настоящая фамилия, а псевдоним. Об этом прямо говорит Воланд в шестой рукописной редакции романа, представляя Маргарите свою свиту. "С Азазелло вы уже знакомы, с Коровьевым также. Мой первый церемонийместер. Ну, «Коровьев» — это не что иное, как псевдоним, вы сами понимаете." Псевдонимы придумывают себе писатели и поэты, которые по какой-либо причине не хотят сообщать свою настоящую фамилию. При этом псевдоним зачастую как-то связан с настоящим именем, судьбой или семьей писателя, то есть содержит намек на его личность. Странный клетчатый гражданин придумал свой псевдоним экспромтом, в ответ на требование председателя жилтоварищества Босого сообщить свою фамилию. В ранних редакциях многоточием обозначена пауза перед ответом, показывающая, что вопрос Никанора Ивановича заставил гражданина задуматься: "Фамилия моя, -ничуть не смущаясь неприветливостью, отозвался гражданин, – ну, скажем… Коровьев." Только в последней редакции многоточие исчезло.

Заметим также связь этого персонажа с Францией, на что неоднократно указывается в романе: в Варьете Коровьев открывает волшебный магазин парижских мод; на балу он постоянно сбивается на французский язык; вскользь упоминается его присутствие на «кровавой свадьбе» королевы Марго, и т.д. Если Воланд называет себя немцем, то Коровьев больше похож на француза.

Итак, какой же псевдоним мог сымпровизировать француз, склонный к сочинению каламбуров, за один из которых он был наказан? Есть два французских варианта: «Coeurauveuf» и «a Carreaux-veuf». Для русского слуха оба звучат почти одинаково: «Кёровьёф» и «Каровьёф». Кажется, что сказано это слегка жеманно, с эдаким легким французским акцентом, - а чего еще ждать от фигляра переводчика, состоящего при особе иностранца… Кстати, а почему Коровьев-Фагот называет себя переводчиком почти исключительно в главе «Коровьевские штучки», той самой, в которой он и представляется Коровьевым? В этой главе слово переводчик повторяется 14 раз! В других главах лишь один раз Коровьев, отвечая на телефонный звонок Варенухи, рекомендует себя как "помощник, помощник его" (то есть мага) "и переводчик Коровьев". После этого слово переводчик произносит два раза Никанор Иванович Босой, объясняя происхождение долларов в вентиляции (Нечистая сила, клетчатый переводчик подбросил.), и дважды оно встречается в авторской речи, например, в сцене последнего полета: "Вряд ли теперь узнали бы Коровьева-Фагота, самозванного переводчика при таинственном и не нуждающемся ни в каких переводах консультанте…" Из авторской речи, впрочем, можно сделать вывод, что Коровьев-Фагот никакой не переводчик, а самозванец, то есть «сам себя назвавший». Никакими переводами Коровьев в романе не занимается, поэтому вполне мог бы назвать себя просто «помощник», «импресарио», «сопровождающий от интуристского бюро» и т.п. Для чего же понадобилась такая концентрация слова "переводчик" в той самой главе, в которой клетчатый безымянный гражданин придумывает себе фамилию Коровьев? Не кроется ли здесь призыв перевести эту фамилию на русский?

«Сoeur (au) veuf» - «овдовевшее сердце» (или «сердце вдовца»), и «a carreaux veuf» - «овдовевший клетчатый» (a carreaux – клетчатый, от carre – квадрат). Оба варианта построены по принципу французского каламбура, то есть игры слов, одинаково пишущихся или произносимых, но имеющих разные значения. В словаре Брокгауза и Ефрона (3), которым активно пользовался Булгаков, дается такой классический пример каламбура: «C’est dommage qu’elle a un nez rond (un Neron)», что означает «Жаль, что у неё круглый нос (Нерон)», - так говорили о супруге Наполеона Бонапарта. Здесь каламбуром является «Nez rond (нос круглый) – Neron (римский император)». Звучание одинаковое, значения разные, а шутка состояла в том, что Наполеона сравнивали с Нероном. Следовательно, «Сoeur au veuf – Коровьев» это классический каламбур, в узком смысле этого слова. В каламбурах Коровьева говориться о потере чего-то дорогого, о вдовстве. Вариант «овдовевшее сердце» более поэтичный, «клетчатый вдовец» намекает на клетчатую одежду Коровьева. Можно построить и еще один созвучный вариант: «a carreaux vieux» - «старый клетчатый».
Прилагательное «клетчатый» указывает на клетчатую одежду Коровьева, - наряд Арлекина, шута. Романтическое «Овдовевшее сердце» напоминает рыцарский девиз и будет обсуждаться в третьей части этого краткого очерка.

2. Фагот – Гофман.

Имена для своих демонических персонажей Булгаков брал из энциклопедического словаря «Брокгауза и Ефрона» (3), из книги М.А. Орлова «История сношений человека с дьяволом» (4) и, вероятно, из Библейских текстов. Из этих источников взяты имена Бегемот, Азазелло (Азазелъ), Абадонна (Аваддонъ), но демона по прозвищу Фагот в указанных источниках нет. М.А. Булгаков сконструировал это имя по образцу других демонских имен (Догон, Астарот, Амон, Карон, Забулон, Молох и др.), известных из демонологии. Но зачем понадобилось придумывать новое имя, если недостатка в выборе «готовых» имен никакого не было? Наряду с другими объяснениями, представляется перспективным рассмотреть в качестве причины созвучие слов «Фагот» и «Гофман».
Близость художественной манеры Булгакова к стилю литературных произведений Эрнста Теодора Вильгельма/Амадея Гофмана отмечалась как самим Михаилом Афанасьевичем (5), так и исследователями его творчества (6,7). Но, насколько мне известно, до сих пор всерьез не обсуждалось очевидное сходство рассыпанных в романе намеков о прошлом Коровьева (музыкант, регент, пьяница…) с обстоятельствами жизни Э.Т. Гофмана.
Сам Эрнст Гофман считал себя прежде всего музыкантом, - он даже поменял свое имя Вильгельм на Амадей, в честь Моцарта. Уже в 12 лет он играл на органе, скрипке, арфе и гитаре. Гофман написал оперы «Ундина» и «Аврора», балет «Арлекин», сонаты и другие музыкальные произведения, он дирижировал оркестрами, а также давал частные уроки музыки (и при этом не раз страстно влюблялся в своих учениц, что множило скандалы в его и без того непростой биографии). В театре города Бамберг Гофман служил капельмейстером, то есть регентом хоровой капеллы; в Лейпциге и Дрездене он был музыкальным директором оперной труппы Йозефа Секонды, - то есть опять же регентом. Он также был заведующим, цензором и капельмейстером варшавского «Музыкального общества», где сам расписал концертный зал… Гофман стремился посвятить свою жизнь музыке, но ему приходилось служить для заработка мелким чиновником в разных государственных учреждениях (известно, что он послужил прообразом гоголевского Башмачкина).
Гофман был горьким пьяницей. Например, А.И. Герцен так описывал его в журнале «Телескоп»: «Всякий Божий день являлся поздно вечером какой-то человек в винный погреб в Берлине, пил одну бутылку за другой и сидел до рассвета. Но не воображайте обыкновенного пьяницу; нет! Чем более он пил, тем выше парила его фантазия, тем ярче, тем пламеннее изливался юмор на все окружающее, тем обильнее вспыхивали остроты… Тут-то странные, уродливые, мрачные, смешные, ужасные тени наполняли Гофмана, и он в состоянии сильнейшего раздражения схватывал перо и писал свои судорожные, сумасшедшие повести» (8).
В юности Теодор Гофман учился на юриста в Кёнигсберском университете, где прогуливал лекции Иммануила Канта, предпочитая им музыку, рисование, дружеские попойки и любовные приключения. Внешне он не был красавцем: невысокого роста, худощавый, сутулый, большая голова, втянутая в плечи, постоянная смена ужимок и гримас на выразительном лице, яростная жестикуляция, выступающий подбородок, темные волосы, тонкий резко очерченный рот. Пожалуй, Коровьев и внешне напоминает Гофмана, за исключением роста, – Коровьев долговязый. Но заметим, что в самом первом варианте романа нет указаний на рост Фагота, зато он умеет растягиваться и сжиматься, подобно лешему из народных сказаний…
За четыре года до смерти Гофмана у него появился друг – кот Мурр. Они прожили вместе немногим более трех лет, но успели издать первый том романа «Житейские воззрения кота Мурра». Кот был представлен в образе бесталанного, но самодовольного и любвеобильного обывателя, филистера, который пишет записки о своих любовных похождениях на обратной стороне биографии гениального музыканта, капельмейстера Иоганнеса Крейслера (разумеется, и Мурр, и Крейслер – alter ego самого Гофмана). Реальный Мурр умер, немного не дожив до выхода второго тома; Гофман искренно переживал утрату, хотя и разослал шутливые некрологи. А через год не стало и самого Гофмана. Он мучительно умирал от тяжелой болезни (tabes dorsalis – тяжелая стадия нейросифилиса), которая сантиметр за сантиметром обездвиживала и лишала чувствительности его тело, но сохранял до последнего дыхания ясный ум, мужество и способность шутить. Вообще склонность к шуткам и розыгрышам, иногда весьма злым, сопровождала Гофмана всю жизнь и доставила ему множество проблем и неприятностей, в особенности по службе…
Сходство характеров двух котов, Мурра и Бегемота, подметил известный филолог Б.М. Гаспаров, который писал: «самодовольный, хвастливый кот, неразлучный с отставным регентом Коровьевым — пародия на кота Мура и капельмейстера Крайслера» (9).
Итак, сравним. Фагот – бывший музыкант, регент, пьяница, появляется на страницах романа вместе с котом Бегемотом, экстравагантная внешность и склонность к шуткам и розыгрышам, общается с дьяволом и бесами. Гофман - музыкант, регент, пьяница, дружит с котом Мурром, обладает экстравагантной внешностью и склонностью к шуткам и розыгрышам, сочиняет произведения, герои которых общаются с дьяволом, бесами и другими сверхъестественными персонажами. Совпадений, на наш взгляд, достаточно для того, чтобы вопрос об Э.Т. Гофмане как прототипе Фагота – Коровьева стал предметом обсуждения и более серьезного исследования.

3. Рыцарь и трубадур.

В сцене последнего полета Коровьев – Фагот преображается в таинственного фиолетового рыцаря, который был наказан за то, что его каламбур, который он сочинил, разговаривая о свете и тьме, был не совсем хорош. Идею искать прототипа Коровьева среди рыцарей трубадуров XII – XIII веков высказала И.Л. Галинская (10,11). Она предположила, что прототипом фиолетового рыцаря мог быть анонимный автор провансальской поэмы «Песнь об альбигойском крестовом походе», в тексте которого она нашла «каламбур» о том, что тьма породила свет. При жизни М.А. Булгакова был доступен оригинал этой эпической поэмы на провансальском языке и французский перевод Клода Форьеля (12); русский академический перевод появился намного позднее (13). Несмотря на последовавшую эмоциональную критику (14) данной идеи, основанную лишь на том, что Булгаков не знал старо-провансальского языка, на котором писали трубадуры, догадка И. Галинской привлекает своей красотой. Культура рыцарей-трубадуров, связанных с «альбигойской ересью», была жестоко уничтожена в результате крестового похода, организованного Католической церковью. Отсюда скорбная мрачность темно-фиолетового рыцаря, отсюда прозвище «Фагот», которое сочетает в себе смыслы «еретик» и «безвкусно одетый» (fagot -связка веток; «sentir le fagot» – «отдавать ересью», то есть связкой веток для костра аутодафе; «;tre habill; comme un fagot» - «быть одетым как вязанка дров», то есть безвкусно одеваться) (10). Эта версия объясняет и склонность рыцаря к сочинению каламбуров, - ведь игра слов и многозначные смыслы были излюбленным литературным приемом трубадуров. Наконец, высказанное нами предположение о том, что в псевдониме «Коровьев» зашифрован в виде каламбура девиз рыцаря «Овдовевшее сердце», также согласуется с версией И. Галинской, так как сердце рыцаря, поэта и музыканта (трубадуры сами сочиняли музыку на свои стихи) навсегда овдовело, когда в XIII веке подвергся разорению прекрасный Прованс и погибла высокая культура этого края.

Существует другой путь, помимо изучения «Песни об альбигойском крестовом походе», которым М.А. Булгаков мог выйти на трубадура как прототипа Коровьева. В обширной статье «Провансальская литература» словаря Брокгауза и Ефрона говорится о трубадурах Гиро де Борнеле по прозванию «Мастер» (lo Maestre) и Арнальде Даньеле, которых Данте Алигьери упомянул в «Божественной комедии» в песне XXVI «Чистилища». Гору Чистилища в поэме Алигьери освещает Солнце, поэтому живое тело Данте, преграждая путь солнечным лучам, отбрасывает тень (бесплотные души тени не отбрасывают). Грешные души с изумлением видят, что Данте отбрасывает тень, то есть он еще не умер, и спрашивают его об этом. Среди заговоривших с ним Данте узнает душу Гвидо Гвиницелли, великого итальянского поэта эпохи Возрождения, которого он называет своим Учителем. Но Гвидо указывает Данте на присутствующую там же душу другого поэта, который, по его словам, гораздо достойнее почитания, чем сам Гвидо или «Мастер» Борнель. Далее читаем: «Я подошел к указанному мне, Сказав, что вряд ли я чье имя в мире Так приютил бы в тайной глубине.»15 На это горящая в огне душа отвечает: «Ieu sui Arnaut, que plor e vau cantan; Consiros vei la passada folor, E vei jausen lo joi qu'esper, denan.». Данте спрашивает на итальянском, но тень поэта отвечает ему на старо-провансальском (!) языке: «Здесь плачет и поет, огнем одет, Арнальд, который видит в прошлом тьму, Но впереди, ликуя, видит свет» (15). Узнав, что Данте, пройдя через Ад, направляется в Рай, Арнальд просит Данте помянуть его имя молитвой в раю, чтобы прощение пришло пораньше. Как видим, в этой главе происходит разговор трех поэтов о свете и тьме (тени), причем один из них – трубадур, говорящий на провансальском наречии, который за что-то наказан и помещен в Чистилище, но надеется на прощение. Не слишком ли много совпадений с тем, что написано в романе о шутке фиолетового рыцаря, которая была сочинена именно в ходе разговора о свете и тьме, за которую рыцарь был наказан, но затем прощен?
Данте Алигьери называл Арнальда «maestre dels trobadors» - «мастер трубадуров», то есть он был главой стихотворного цеха, учил трубадуров сочинять и исполнять песни. Франческо Петрарка посвятил ему строки: «На первом месте среди всех Арнальдо, Любви маэстро, до сих пор земле своей Приносит славу он красою слога странной». Арнальдо был основателем стиля «trobar clus» («сложной поэзии»), в котором за любой стихотворной строкой следует искать множество скрытых смыслов и намеков. Данте сочинил восемь стихотворных строк на старо-провансальском наречии и вложил их в уста трубадура Арнальда Даньеля, подчеркивая, что великая поэзия итальянского Возрождения происходит от поэзии трубадуров (все другие персонажи «Божественной комедии», независимо от места и времени их рождения, вполне обходятся итальянским языком). Что если в этом фрагменте Данте спрятал и типичный для трубадуров каламбур? Быть может, М.А. Булгаков угадал этот каламбур, но не рискнул прямо назвать его, так как расшифровка самог; великого Данте потребовала бы научных доказательств, которых у Булгакова не было, и поэтому каламбур не совсем хорош?

Таким образом, рыцарь и трубадур Арнальд Даньель (Arnaut Daniel, в других транскрипциях Арнаут Даниэль или Арно Даниель), живший в конце XII – начале XIII веков, во времена расцвета и гибели альбигойской «ереси», вполне мог послужить одним из прототипов фиолетового рыцаря – Коровьева. Для этого М.А. Булгакову не требовалось становиться специалистом по старо-прованской поэзии. Достаточно было воспользоваться его любимыми источниками – «Брокгаузом и Ефроном» и «Божественной Комедией».

Более полное и аргументированное мнение автора о значении образа Коровьева в гениальном романе М.А. Булгакова, о содержании каламбура фиолетового рыцаря, сказочных корнях демона Фагота, месте последнего приюта Мастера и Маргариты и многом другом изложено в эссе автора, которое он может выслать заинтересованному читателю в виде PDF файла (53 страницы с иллюстрациями). Любые комментарии и критику автор примет с благодарностью по адресу rogachevas@yahoo.com.
Литература.
1. Михаил Булгаков. Собрание сочинений в десяти томах. М.: «Голос», 1999-2000.
2. Михаил Булгаков. Князь тьмы. Полная история «Мастера и Маргариты». СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2020.
3. Энциклопедический словарь Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона. С.-Петербург, 1890 – 1907. Адрес на сайте РГБ: https://dlib.rsl.ru/viewer/01003924259#?page=1.
4. М.А. Орлов История сношений человека с дьяволом. 1904.
5. Михаил и Елена Булгаковы. Дневник Мастера и Маргариты. (Составление, предисловие и комментарии В.И. Лосева) М.: «Вагриус», 2004.
6. Б.Соколов, Энциклопедия Булгаковская. М.: «ЛОКИД» - «МИФ», 1997.
7. Б.Соколов, Тайны «Мастера и Маргариты». Расшифрованный Булгаков. М.: «Яуза», 2006.
8. А.И.Герцен (Искандер), Гофман. «Телескоп», 1836, часть XXXIII, № 10, стр. 139–168. Адрес текста в интернете: http://gertsen.lit-info.ru/gertsen/public/gofman.htm.
9. Б.М. Гаспаров. Из наблюдений над мотивной структурой романа М. А. Булгакова “Мастер и Маргарита”. Опубликовано: 24.05.2008, https://novruslit.ru/library/?p=25.
10. И.Галинская, Ключи даны! Послесловие к изданию: Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита» М.: «Молодая гвардия», 1989.
11. И.Л. Галинская, Наследие Михаила Булгакова в современных толкованиях. http://ilgalinsk.narod.ru/bulgakov/bulgnasl.htm
12. Fauriel C. Histoire de la croisade contre les h;r;tiques albigeois, ;crite en vers proven;aux par un po;te contemporain. P.: Collection des documents in;dits sur l'histoire de France, 1837. https://dlib.rsl.ru/viewer/01004487343#?page=2
13. Песнь о крестовом походе против альбигойцев. Перевод и подготовка издания: И.О. Белавин, Е.В. Морозова. Ответственный редактор М.А. Андреев. Российская Академия наук, серия «Литературные памятники», Научно-издательский центр «Ладомир», «Наука» Москва, 2011.
14. Л.Яновская, Последняя книга, или Треугольник Воланда. М.: «ПРОЗАиК», 2013.
15. Данте Алигьери, Божественная комедия. М.: «Наука», 1968.