История Маалии. 2. Шесть солнц и чудеса луны

Незадолго до смерти матери
Дан-Танна

- Подойди ко мне, Маалия, быстрее, быстрее.

Маленькая Маалия вздохнула и медленно пошла к матери.
- Я же играла, - протянула она, нахмурившись.
- А ты посмотри, какая красота.

Маалия подошла ближе и ахнула.
Солнца и луна отражались в озере Гетераас несколькими бликами. Два солнца превратились в шесть, а луна медленно проплывала между ними.
- Чудно…
- Вот видишь, что ты могла бы пропустить, не отвлеки я тебя, - с нежной улыбкой сказала ее мать.
- Подумаешь! – бросила Маалия, - я же знаю, что это всего лишь отражение.

Мать раскашлялась. Маалия вдруг перестала вредничать.
- Что такое, мама?
- Все хорошо, милая, все хорошо. Все будет хор…

Она снова кашляла, на этот раз кровью. Из глаз текли слезы. Маалия не знала, что делать – оставить ее одну? Бежать за помощью?
Все-таки решившись, она помчалась искать подмогу. На ее счастье ей на встречу шли гвардейцы бурхана, которые немедленно помчались спасать их королеву…

***

Основная хронология
Пустоши

После этих воспоминаний, которые она увидела во сне, Маалия решила, что боится спать. Она вышла на небольшой балкон, откуда открывался прекрасный вид на Северное море. Величественное и очень темное, оно затихло, словно перед безумной бурей. Ей опять снилось невесть что – от самых болезненных воспоминаний о матери, о их последнем разговоре, о том, что Маалия после этого уже не смогла ей ничего сказать, до каких-то непонятных видениях. Ей привиделся тот треклятый человек, на плече которого восседал черно-серебристый ворон, его глаза были скрыты капюшоном, но оскал… Оскал был еще более запоминающимся, чем черно-серебристый ворон на его плече. Ворон каркал и, словно поддакивая хозяину, скалился. С его клюва капала кровь. То красная, то серебристая, то какая-то непонятная – не то алая, не то сиреневая…
Нет, ей решительно не следовало больше спать.

- Никогда! – прошептала Маалия.

Затевался рассвет. Отовсюду стали раздаваться разнообразные звуки, и Маалия, вспомнив наказ Энсоберта, поспешила скрыться в своей «темнице». Ей все же хотелось спать, хотя она понимала, что уже поздно. Вскоре в покои вошла служанка, оставила ей еду, спросила не нужно ли принцессе что-то прибрать, и ушла, оставив Маалию одну. Опять.
Но Маалия, конечно, ждала Энсоберта. Он продолжал оставаться для нее загадкой – гнев на ее отца, который то и дело перекидывался и на нее, и на всех южан, и на весь мир, - не мешал ему интересоваться Маалией.
Для Маалии это было непривычно. Она даже думала, что такой нездоровый интерес стоит пресечь… ну или хотя бы показать, что ей это все не нужно.
Впрочем, зачем?.. Она не знала.

***

За девять лет до Основной хронологии
Джа’Лу

- Позвольте представить… бурхан Дан-Танны, Даеи, и его дочь, Бриллиант Дан-Танны, Маалия.
- Я бы поклонился, но… вы все видите сами, - наигранно извиняясь пропел изкалеченный человек, - А меня все зовут Счастливчик. Вообще мы тут все счастливчики.

Он мерзко расхохотался, указав на увечных людей.
- Какие-то бандитские рожи, - фыркнул, не особо стараясь перейти на шепот, Моллоз.
- Тихо! – не дав никому развязать маленькую бойню, прокричал бурхан, - Да, я бурхан, и я хочу говорить с вашим правителем.

Счастливчик снова хохотал. Наконец, он смог совладать со своим истерическим хохотом, и пояснил:
- Хо-хо, а у нас нет правителя.
- Как это? – не понял Даеи.
- А вот так. Эти твари, из Семерки, только и делают, что грызутся. Да, был у нас правитель. Мы зовем их гавенкалами. Последний такой, редкостная сволочь, умер не так давно. И с тех пор Джа’Лу воюет. Брат с братом, отец с сыном, друг… да, пожалуй, такого понятия уже давно нет среди нас.
- Как можно отсюда убраться?
- Хо-хо, а ты мне нравишься, бурхан. Был бы я хоть на капельку умнее, ну почти как ты, я бы тоже должен был сообразить, что лучше убраться отсюда. Возможно, я бы даже был посимпатичнее.
- Я серьезно.
- А я что? Придуриваюсь что ли? Ну ладно, - осклабился Счастливчик, - хрен с тобой. Нельзя отсюда убраться. В портах война. Других способов нет.
- У меня есть драгоценности.
- Я вижу, - на этот раз без тени улыбки ответила Счастливчик, разглядывая Маалию, - за нее много даду…

В этот момент Даеи вскочил из-за стола и, не обращая внимание, на разлетевшиеся с него во все стороны бокалы, кувшины и тарелки, вытащил гаддарэ и прислонил к шее Счастливчика, ответившим на это все скучающим видом. Люди бурхана тоже не теряли времени зря – все быстро разобрали себе по одному человеку Счастливчика и, на всякий случай, даже обслугу.
- Убей меня, бурхан Даеи. Убей и покончим с моими страданиями. Вместе.
- Ты знаешь, что в моей стране, это величайшее оскорбление для отца?
- Знаю.

В таверне воцарилась абсолютная тишина. Люди бурхана продолжали держать оружие наготове, люди Счастливчика были абсолютно спокойны. Девушка-официантка тихо плакала.
- Тише, дитя, - шепнул ей Счастливчик, - никто тебя, слышишь, никто не обидит.
- Так зачем ты, червь, ляпнул такое? – продолжал гневаться Даеи.
- А затем, что я нужен тебе больше, чем ты мне. Что мне твои сраные драгоценности? Они вернут мне полноценное тело? Они улучшат мой скверный характер? Они будут радовать меня все те недолгие года, что мне отведены судьбой?

Бурхан поморщился и, с явным неудовольствием, опустил гаддарэ. На нем мерцали узкие полоски крови Счастливчика. Тот явно ощущал, что был ближе к смерти, чем когда-либо прежде, и задумчиво натирал тонкую полоску, оставленную на редкость острым оружием предводителя южан.
Маалия потянула бурхана за рукав и жалобно спросила:
- Папа, когда мы с этим покончим?
- Будь моя воля, ноги бы моей тут не было, дочка. Но ситуация не благоволит выбирать. Потерпи, - он прижал ее к себе и снова обратился к Счастливчику, - что тебе нужно?
- Приходи через семнадцать дней, за миг до заката...
- Сколько? – возмутился бурхан.
- … или не приходи вообще, мне честно похер.

Маалия не помнила, видела ли она отца когда-то в большем гневе. Но он удивительно быстро справился с собой и кивнул, неотрывно глядя в глаза Счастливчику:
- Да будет по-твоему, странный человек.

С этим словами он хлопнул Маалию по плечу, легонько подталкивая в спину. Она грустно поплелась восвояси. Вряд ли бы она кому-то призналась, но этот Счастливчик вполне ей понравился. Он хотя бы не был вечно серьезен, как отец и его ближайший круг.

На семнадцатый день делегация бурхана уверенной поступью вернулась в таверну, где обычно заседал Счастливчик и его люди.
- А их никто не видел последние семнадцать дней, - дрожащим голосом вместо приветствия сказала все та же официантка, которой Счастливчик обещал, что ее не обидят, - как вы ушли тогда, они быстро собрались и исчезли, ничему ничего не передав.
- Сукин сын! – пробурчал Даеи, - но, помнится, он говорил, что прийти нужно за миг до заката.
- Мы так и пришли, - тихо молвила Маалия, - так что…
- …Так что вы опять торопитесь, господа, - заявил Счастливчик, потихоньку втаскивающий свое безногое тело в таверну, - за миг до заката! – мерзко просвистел он, - означает миг до того, как закатится все.
- Я нахрен вообще ничего не понимаю, - проворчал Альдирэ, - можно я снесу ему башку, бурхан?
- Успокой своего воинственного друга, великий бурхан, иначе его успокоит Баршака.

Однорукая, поглаживая со скучающим видом косую саблю, только и прокомментировала:
- Ну.
- Ладно, теперь мы все успокоились? Можем поболтать? – с нежной беззубой улыбкой проворковал Счастливчик.
- Мы для этого сюда и пришли. И мы ждали семна…
- И подождали бы еще. Еще семнадцать дней. Месяцев. Лет. Да ты бы подождал хоть семнадцать тысяч лет, раз так хочешь выбраться из Джа’Лу.
- Хорошо, - Маалия видела, как отец сжимает кулаки, а вместе с ними и собственную гордыню, граничащую с желанием размозжить калеку о стену. Или о пол.
- То-то же. А теперь мои условия. Точнее, условия, которые озвучил мой господин.
- Не знал, что у тебя есть…
- Господин? У всех нас он есть. Даже у тебя, о великий, - с наигранным поклоном продекламировал Счастливчик, - хотя ты, конечно, можешь себя обманывать, что это не так. Так вот, о чем бишь я…
- Ваш господин… - прошептала Маалия.
- О да, о да. Спасибо, дитя. Хорошо, что среди нас есть еще молодая кровь, которая всегда может наставить на путь истинный…
- Хватит. Твои условия, калека.
- Ну ладно, ладно, - торопливо отвечал Счастливчик. Маалия видела, что тому это представление было вполне себе по душе, - мой господин попросил только одно. Что ты дашь ему все, что тот однажды потребует.

Воцарилась тишина. Маалия не помнила, слышала ли она более тихую… тишину. Хотя эта тишина была больше звонкой, нежели какой-то еще.
- Как мне согласиться на такие условия?
- Ну… обычно люди или соглашаются, или нет. Убраться из этой треклятой дыры можно только с помощью моего господина. Уверен, ты знал это, когда тащил свою делегацию в мое скромное заведение.

Отец молчал. Маалия хорошо знала это молчание – оно на деле означала, что в его голове сейчас целый океан эмоций и мыслей. Вариантов, тактик и стратегий. Она знала, что отец сейчас думает о самом плохом – о том, что он не всем волен распоряжаться.
Шло время. Счастливчик водил языком по беззубому рту, периодически с усмешкой показывая язык Маалии. Его люди мерно попивали имбирное пиво, посасывая мясо креветок, которыми ломились их столы. Люди Даеи напротив вытянулись по струнке и наблюдали за тем, как их бурхан не может принять решение.
- Пока ты думаешь, мой дорогой бурхан, разреши кое-что показать твоей дочери. Чтобы тебе было спокойнее, вот тот нервный молодой человек, - он указал на Альдирэ, - нас сопроводит.

Маалия думала, что ее отец сейчас взорвется, но он лишь нетерпеливо кивнул, спешно возвращаясь к своим безрадостным мыслям.

Счастливчик махнул девочке и шустро отправился прочь из таверны.
Маалия посмотрела на Альдирэ, тот безразлично пожал плечами и пошел вслед за калекой.
На улице шел дождь. Тучи набухли и, казалось, именно над ними, потому что море А’Дзорна искрилось светом, словно в самые ясные ночи.
- Видишь вон там? Море. Когда-то я был моряком… - вздыхая пробормотал Счастливчик, - а потом… что меня дернуло приплыть в эту дыру именно тогда, когда здесь разбушевался тиф?
- Что вы хотели мне показать? – вежливо и осторожно спросила Маалия.
- Море. И вон, посмотри поближе.

Маалия подошла ближе. Еще ближе. Под сенью звезд, точками усеявшими небесную ткань над ними, упрямо мерцали два солнца – красное и желтое. Маалия любила смотреть на них здесь, где никакой смог, никакая песчаная пыль не искажала их цвета. Но сейчас они были одного цвета с царицей луной – мерцающим серебристым диском, плавающим между солнцами.
- А ты видишь, что их шесть?

Маалия снова ахнула, как тогда, в саду около дворца бурхана, в тот миг, когда она в последний раз говорила с матерью.
Шесть солнц медленно покачивались на волнах, а луна легонько вибрируя качалась между ними.
- Что это за чудо?
- Это? Это никакое не чудо, дорогая. Просто так падает свет. Свет пробивается сквозь тьму, как в детских сказках. И всегда ищет, где ее уколоть. Вот и ты, - он приблизился к ней и шепнул на ухо: - когда мой господин взыщет с твоего отца то, что захочет, помни: в какой-то миг тьма окутает всех нас. И ты – единственная путеводная звезда, которая придаст смысл. И свет будет падать как надо, и звезды сыграют свою роль, и луна покажет те чудеса, ради которых ее создали…
- Я не понимаю…
- И не нужно, дитя. Просто вспомни про этот разговор. Когда придет час.

***

Основная хронология
Пустоши

- Добрый вечер, принцесса.
Маалия очнулась. Оказалось, что борясь со сном в ожидании Энсоберта, она все-таки проиграла.

- Я… я случайно.
- Понимаю… хотя я случайно засыпаю только, когда крепко выпью.
- Ты думаешь, что тебе это поможет?
- О нет-нет. Стоп. Не будем играть в мою мамочку.
- Я не хотела… - прищурилась Маалия, - но правда: чего ты добиваешься?
- Знаешь… иногда я думаю, что занимаюсь не тем. Что хочу вернуть то, что мне не нужно.
- И это твое оправдание?
- Я не собирался оправдываться, - буркнул Энсоберт, - Зачем я вообще пришел? Я хочу услышать тайну, а ты… а ты лишь отодвигаешь этот момент.
- Теперь ты должен с умным видом заявить, что начинаешь догадываться о том, что я ничего на самом деле не знаю, что вообще я затягиваю время, чтобы дать моему отцу возможность вторгнуться в эти прекрасные, очаровательные и на редкость плодородные земли? А я должна возмутиться, влепить тебе пощечину и заявить, что с этой секунды не хочу тебя видеть, и вообще мы теперь вновь на «вы»?

Энсоберт, казалось, опешил. Несколько секунд он, словно утопающий, хватающий последние крупицы воздуха, пытался, видимо, решить, как отреагировать, после чего, наконец обмяк и расхохотался.
- Ну да, пожалуй, как-то так, - вытирая слезы смеха, кивнул он.
- Так вот, знай, я с самого начала хотела, чтобы отец изменил свое решение насчет Нардалиона и… тебя.

Они вышли на балкон. Становилось темнее и темнее. Холодные облака тяжело проплывали над ними. Северное море громогласно ворчало – волны бились о камни и утесы, подымался ветер… И в тот миг, когда оба солнца подоспели к горизонту, напоследок отсвечивая белесой волной, засверкала луна.
- Да что же это такое… - прошептала Маалия, глядя как по волнам прыгают шесть солнц.

Энсоберт хмыкнул.
- Чудо какое.

Маалия посмотрела на него и шепнула:
- Я уже видела такое. И сегодня во сне.

Энсоберт облизал губы и, потягивая слова, сказал:
- Ну и что? Это всего лишь игра света. Но… - он осекся, глядя на прищур в ее взгляде, - весьма красивая игра, конечно.

Они долго молча смотрели на то, как луна игриво танцует вокруг всех этих солнц.

***

За несколько дней до отъезда в Айллу
Арран

- Папа, все будет хорошо, не надо мне всех этих солдат.
- Надо, Маалия, и не спорь. Этот гребанный мальчишка не дремлет.
- Он уже давно отправился по стопам своего отца, - отмахнулась она, - наверняка зарабатывает себе авторитет в Джа’Лу.
- У них там сейчас сильный гавенкал. Говорят, он разгромил Семерку. А наш давний друг, Счастливчик, работает на него.
- Что, правда? – удивилась Маалия, - и… не думаешь ли ты… - она помялась и, немного погодя решившись все-таки спросила: - Не думаешь ли ты, что он работает на того, кого тогда звал «господином»?

Бурхан молча глядел на Маалию, не зная, что и сказать.
- То есть вот что кроется в моем отъезде? Ты все не можешь забыть условия той сделки?
- Послушай вот что, дочка, однажды ты меня поймешь. Однажды я наконец-то уйду в подзвездный мир к нашим праотцам, а для тебя наступит время понимать.

Маалия пожала плечами.
- Ты ведь даже не знаешь, о чем тебя попросят, пап.
- Пусть просят почти о всем, что угодно. Кроме того, что может быть связано с тобой.

***

Основная хронология
Пустоши

Маалия все думала о том, что все это значит. Эти шесть солнц, эта чудесная луна. Чарующая и сказочная, - она мерещилась ей всюду, она приходила во снах, она плавала в океане суровой реальности.
Энсоберт молчал. Наконец, он не выдержал и спросил:
- Так что там? С моей матерью?

Маалия улыбнулась.
- Я уж думала, ты и не спросишь.
- Я… за этим сюда и пришел.

Улыбки как ни бывало.
- Да? Ну… тогда я тебе рекомендую поговорить с твоим другом, Бреннаном.
- Он мне не друг. Он дядя. Но… я не понял, причем он тут? – нахмурился Энсоберт.
- Нет-нет. Не торопись с выводами, - грустно прошептала Маалия, - но ему будет проще пообщаться с той, что столько лет служит врагу.

Энсоберт тряхнул головой.
- Я вроде протрезвел, но все равно не могу ничего понять.
- Айни, которую он так долго искал, служит ему. Человеку с черно-серебристым вороном. Я скажу тебе, где ее искать, а ты отправишь своего дядю выяснить, куда она заточила твою мать.

Маалия не помнила, видела ли она когда-то на лице Энсоберта такую острую смесь удивления и непонимания.