Ведуны. Шанс на возрождение. Часть 41

"Вот и всё!"


Утром Надежда проснулась раньше будильника, ещё задолго до рассвета. Пропустить свой последний рассвет в жизни она никак не могла.

В этот день все было в последний раз: восход солнца, завтрак в кругу семьи, беседы и шутки, обед, улыбки, объятия. Все последнее! Как странно и как больно.

Одно дело, когда ты просыпаешься и не знаешь, что именно сегодня умрёшь, по обыкновению ешь свой завтрак, начинаешь заниматься повседневными делами ни о чем не подозревая и вдруг неожиданно твоя жизнь обрывается. Совсем другое, когда прекрасно об этом осведомлен. Страшно правда? Невольно закрадываются мысли: "Чтобы ты съел в этот день? Какую песню бы послушал напоследок? Чтобы сказал своим близким?.."

От таких размышлений все внутри кричит, разрываясь на части от БЕЗисходности и несправедливости.

***

Мужественная пятерка, облаченная в красные парадные костюмы воинов, расшитые на воротничках, подоле и рукавах рубахи золотыми нитями, шла стиснув зубы. Волосы заплетены в замысловатый узор из кос, а в руках у каждой символ ее силы: Лада с гуслями, Бажена с мешочком родной земли, Ясна с кресалом и кремнем, Надежде с Нюркой определиться пока не удалось, поэтому каждая несла прощальный подарок от своего мужчины - медальон от Ильи и кинжал от Степана.

Окружающие стояли молча, каждый из них уже привык к этому обряду на сколько это было возможно, прощаясь с близкими тебе людьми, но этот раз не мог оставить равнодушным даже самого скупого на чувства человека.

- Я этого не выдержу! - тихо шепнула Надежда на ухо Нюрке, идущей рядом с ней и сжала ладонь подруги.

- Главное не рыдать! Окружающим ещё тяжелее, чем нам. У нас скоро все закончится, а им с этим ещё всю жизнь жить.

Надежда пыталась утопить подкатывающий ком к горлу где-то внутри себя, но это выходило из ряда вон плохо. Колени тряслись, делая поступь неровной и неуверенной. Любое слово жалости или сожаления разорвет тонкую грань хлипкого равновесия и слезы зальют все вокруг, их уже не остановить.

Напротив постройки для прощания были выставлены пять свежевырезанных деревяных ладей, приготовленных для уходящих девушек. На их боках красовались руны и узоры, но все равно не в том количестве, в котором должны быть. Всего не успели. Они стояли компактно: две спереди, две чуть ниже и пятая в центре. Вокруг них лежали приготовленные сухие ветки невысоким "заборчиком".

Наконец, раздался прощальный звон колокола, и едва его последние звуки стихли, жрец с гуслями в руках, облаченный в чёрное длинное одеяние, начал своё действо: его пальцы ловко скользнули по струнам, издавая чарующие первые ноты, затем он окинул всех собравшихся взглядом и громким уверенным голосом сказал:

- Друзи! Сего дня мы собрались здесь, дабы проститься с нашими дочерьми, женами, сестрами, матерями и проводить их на страшную битву. Кто вернётся из них домой мы не знаем, но наши боги нам велят относиться с почестями и уважением к каждому защитнику земель русских, вне зависимости от его пола, возраста, рассы и прочих предрассудков. И посему, давайте исполним наказы предков!

С этими словами он дал знак стоящим в стороне мужчинам, одетым в белые одеяния с красной вышивкой по краям. По два человека они подошли к каждой девушке и стали им помогать ложиться в ладьи, поправляя их одежды. Сам же жрец затянул жалобную песнь, пробирающую душу до мурашек.

- Маа-маа! Отпустите мою маму! - кричали Аленка с Витькой наперебой, пытаясь вырваться из рук их бабушек и соседки Мирославы. Видя, что они уже не справляются, к ним на помощь подоспел Степан.

- Предатель!!! Я тебе верил! Думал ты любишь мою маму! А ты... Ты такой же бездушный как и Серые! - сквозь зубы с ненавистью прорычал маленький защитник Нюрки, утирая свои мокрые красные щеки.

Что ответить на такое, Степан не знал, он и сам находился в смятении, понимая абсурдность ситуации от начала и до конца. Его взгляд упал на Илью. Мышцы на скулах друга играли от напряжения, а кулаки были сжаты, словно он вот-вот бросится в бой.

Из толпы продолжали вырываться крики и плач родственников, провожающих дЕвиц в последний смертельный путь. Мирослава с бабушками из последних сил пытались успокоить детей, рвущихся к ладьям с их матерями. Песню жреца подхватили и другие мужчины стоявшие вокруг, заглушая своими басистыми голосами жалобные вопли и всхлипывания, царившие вокруг. Но материнское сердце не обманешь, оно различит голос своего ребенка в самой громкой толпе.

Даже Нюрка, по своему характеру твердая, решительная и конкретная, не склонная к излишним сантиментам, не выдержала и горько заплакала, закрывая лицо руками, стараясь удержаться от того, чтобы не вскочить и не подбежать к родными.

Лада и Бажена тоже старались удержать свои эмоции под контролем, но не каждый день присутствуешь на эмитации собственных похорон. Лишь для Ясны это было как праздник. Она гордо и величественно возлежала в своей ладье, с нетерпением ожидая отправки на межу.

Надежда, словно парализованная, лежала в своей ладье неподвижно. Слезы катились по ее щеке и капали на старательно вышитую рубаху несостоявшейся свекровью. Взгляд её был устремлен в небо, где серо-чёрные тучи начинали пожирать солнечный свет, закрывая голубой небосвод своими телами. Голова кружилась, а сознание начинало туманиться. По рукам и ногам побежали странные мурашки, словно покалывающие кончики пальцев.

"Как необычно и странно! Словно улетаешь куда-то прочь отсюда..." - подумалось вдруг Надежде.

Звуки гуслей и песнь жреца как-будто овладевали сознанием и чувствами.
В это время, помощники зажгли факелы и стали поджигать уложенные ветки вокруг ладей, имитируя тем самым Кродный костер.

Солнце окончательно исчезло за тучами. Наступил полумрак. Огонь от горящего круга взвивался ввысь, отрезая собой уходящих воинов от провожающих их родственников.

Лица родителей девушек были полны скорби и печали. Одного Светозара все это действо казалось не трогало. Он воспринимал его как обычный ежедневный ритуал, не подразумевающий человеческих жертв.

Илья окинул всех взглядом: рыдающих, рвущихся к матерям детей, бабушек, пытающихся усмирить собственную боль и внуков, горящий костер вокруг ладей, едва различимую за языками пламени фигуру Надежды, спокойное лицо отца, судя по всему довольного, что его план практически подошел к логическому завершению, и снова вернулся к безутешным детям, боль которых вступала в резонанс с его собственной. В душе словно что-то прещелкнуло, распихивая всех на своем пути, Илья стал пробираться в сторону ладей.

Светозар предвидел такую реакцию сына, поэтому шесть крепких парней кинулись ему наперерез, пытаясь остановить и оттащить его в сторону, чтобы он не мешал проведению ритуала. Рыча от злости, Илья раскидывал товарищей по оружию в разные стороны, показывая то ли свое преимущество, то ли отстаивая свою территорию, желая спасти невинные жертвы, то ли от того, что и сами удерживающие понимали его правоту, не стараясь изо всех сил остановить его.

На выручку подскочил Степан, его нервы тоже сдали и выносить эту боль стоя молча в сторонке, он не мог. Во что бы то ни стало, Илья с другом пытались прорвать оборону и забрать своих женщин из круга еще до того, как жрец споет свою последнюю песнь, а костер догорит до последней веточки, обрезая чувства и связь с родными и близкими. Но на смену поверженным противникам прибывали все новые и новые.

- Пустите меня! - рычал Илья, пытаясь высвободить заломанные руки, глядя на догорающие ветки.

Степан прорывался ему на помощь, но трое справных парней схватили его со спины, сковав движения словно капканом.

- Аааррр! - вырвалось из глубины души сражающихся за жизнь своих женщин, слыша последний куплет отпевальной песни. Из последних сил Илья пробовал освободиться, вены на его шее и руках набухли от напряжения. Да и противоборствующие уже сдавали позиции. Наконец-то, появился шанс прорвать сопротивление.

Степан тоже старался вырваться во что бы то ни стало. Его взгляд скользил то на Илью, то на ладьи. Если там до этого наблюдалось хотя бы минимальное движение, то сейчас и оно исчезло. Надежда таяла на глазах.

Вдруг, жрец замолчал, допев последние слова. Мелодия гуслей стихла, как и плач провожающих. Наступила тишина. Огонь потух. Противоборствующие расжали крепкие хватки, опустив руки. Вот и всё. Обряд завершен. Последняя песнь спета.

Помощники вошли в опаленный круг, взяли на плечи ладьи и вынесли за сторожевые ворота. Все присутствующие проводили их взглядом и стали понемногу расходиться.

Степан подошел к другу и похлопал его сочувственно по плечу, они пытались, но уже слишком поздно и ничего не исправишь. Илья даже не взглянул на него. Сейчас все его внимание и гнев были устремлены на Светозара, величаво наблюдающего за происходящим со стороны. Кажется выполнить кармическую задачу и примириться со своим злейшим врагом из прошлой жизни, а в этой отцом - не получится...

Продолжение следует...

Автор: Наталия Ковальска