Отец народов

ФРАГМЕНТЫ ИЗ КНИГИ "ГОЛАЯ ПРАВДА"

...На скамейке под хвойными деревьями у арочных ворот сидел старик в своей неизменной позе: оперевшись двумя руками на трость, стоящую перед ним и положив подбородок на кисти рук.
Пожилой человек выглядел таким же усталым, тусклым, увядающим, как этот распогожий день после испепеляющей жары к вечеру. Впрочем… Было и у старика раннее солнышко, как сегодня с утра: с чистой хрустальной росой, сабельным блеском стали, рубиновым цветом красных звёзд.
Он тоже когда-то давным-давно уверенно шагал по земле, крепко чувствовал матерь человеческую под ногами — не сшибёшь, не согнёшь, не переломишь. А теперь вот наяву, впрочем, как и в судьбе, ожидаемый спокойный вечер, с дымчатыми прогалинами в природе и в сознании.
Никто не смел потревожить покой усатого старца — себе дороже. Строгий был человек, у такого попусту не забалуешь. Как ни странно, но он не тосковал, хотя в глазах была, что называется, светлая печаль.
В парке было тихо, что способствовало последовательному развитию событий. Лишь изредка кто-нибудь из обслуги проходил невдалеке, стараясь побыстрее исчезнуть из поля зрения знаменитой личности.
Однако старый человек старался не отвлекаться, погрузившись в свои думы. Естественно, его мысли были далеко не здесь. Хорошие или плохие события наваливались всей тяжестью на душу, закалённую в перипетиях судьбы. Далеко не безупречное прошлое постоянно напоминало о себе.
Увенчанный лаврами, сверхпопулярный в своём обществе первый номер организованного им правопорядка теперь не хотел активничать на работе, участвовать в различных псевдодебатах с оппонентами. Сегодня куда приятнее окунуться в грёзы воспоминаний нелёгкого пройденного пути....
...С вечера ответственный товарищ лечил свой старческий радикулит, греясь на шикарной русской печи. Кирпичное чудо на всякий случай было построено по его просьбе в дальнем углу большущего и достаточно свободного помещения столовой.
Закутавшись в шинель ему было комфортно слушать звучащую из граммофона любимую песню «Сулико». Болезнь мучила человека и временами невыносимая боль в пояснице давала о себе знать неожиданными «прострелами». Ничего. Не раз так бывало. Рано или поздно, но болезнь должна была отступить.
Ещё накануне, поднимаясь на второй этаж Ближней дачи, он почувствовал недомогание. И чего туда понесло? Но бывают же у старика прихоти: страсть, как захотелось посмотреть опочивальни, в которых зимой 1949 года квартировал вождь китайских коммунистов Мао Цзедун.
Чуть повысив голос, старик окликнул неизвестно кого, находящегося за плотно прикрытой дверью комнаты. Дубовое полотно распахнулось, и в проёме вытянулся во фрунт бравый офицер НКВД.
Зычным голосом ядрёный молодой человек отдал честь старцу и от всей души с ретивостью рявкнул:
— Здравия желаем. Слушаю.
Неторопливо оглядев с головы до ног «прогнувшегося» особиста, всенародно любимый вождь высказал просьбу:
— А принеси-ка нам, служивый, моего любимого табачку.
Услужливый офицер в фуражке с синей тульей и краповым околышком резво, ещё раз козырнул и развернулся, клацнув каблуками.
Через секунду вошла официантка, держа в вытянутых руках поднос, накрытый холщёвым полотенцем с расписными петухами, вышитыми гладью нитками мулине.
На блюдечке с голубой каёмочкой лежала пачка папирос «Герцоговина Флор». Рядом располагалась его любимая бриаровая трубка, изготовленная из вереса, выросшего на каменистых почвах. Ей он отдавал особое предпочтение — удобная в руках поделка народного промысла, штучный экземпляр.
Хозяин знал толк в процедуре курения. Лёгкая соска, да и дым, словно сквозняком сифонит, не давая задерживаться в порах древесины.
Бриар для трубок бывает самого разного качества, и, соответственно, цены. Его различают по месту происхождения, по структуре волокон, по роду и числу дефектов вроде пустот и вросших песчинок. Качество исходного бриара, безусловно, существенно влияет на вкус и вид трубки.
Заготовка хорошего материала — особое мастерство, его нужно нестандартным образом собирать, резать, кипятить в воде, сушить, выдерживать. Трубочные мастера, обычно, сами бриар не собирают и не готовят какие-либо плантации для искусственного выращивания.
Как и в этом случае, специально отобранный верес курильщику доставили с его малой родины — из Грузии. И лишь потом большой мастер-инкрустатор в Москве постарался изготовить особо ценимый заказчиком предмет вожделения.
Остальные 39 карманных люлек терпеливо дожидались своей очереди на полках серванта в раритетных коробках из ценных пород дерева.
Старику надо бы разговеться, посмолить ароматным дымком. В процедуре таинственного уединения с мыслями никто ещё не отменял высшего удовольствия кайфануть от души. Привычка с тюремной молодости неистребима: запустить в лёгкие вреднючую порцию тумана небесного цвета, обильно перемешанную с никотиновыми ядами.
Но до желанной затяжки пока ещё следовало поработать. Пожилому человеку доставляло огромное удовольствие раскручивать хрусткую пергаментную бумагу от папирос «Герцоговина флор». Табак он высыпал в розетку для варенья и уже оттуда по щепотке набивал в свою драгоценную трубку, украшенную червлёным золотом.
И вообще, дряхлому отшельнику было комфортно на Ближней даче. Здесь было всё для его утех.
В саду имелись лимонник, теплица с арбузами. Ягод в сезон, бывало, собирали по восемь тонн. Естественно, обслуга справиться поеданиями с таким количеством природного деликатеса не могла. В результате терпкую клубничку-земляничку, упакованную в пергамент, отвозили в деревянных ящиках до центрального московского гастронома № 1 — «Елисеевского». Избранный объект торговли располагался в историческом здании на углу улицы Горького (Тверская) и Козицкого переулка.
Покупая нежные ягоды для варенья, люди даже не догадывались, из какого сада страны Советов будут лакомиться плодами. Ужас какой, если бы разглядели, что было написано в прилагающемся санитарном сертификате соответствия необычной товарной массы.
Прошлой осенью старик наметил среди деревьев организовать лужайки для посадки корневищ белых грибов. Из подосинника, возле соснового леса в хозяйство доставили шикарные грибницы. Эти точно должны были прижиться. Ещё влажные корни сразу же пересадили в плодородный слой.
Для тихой охоты в любую дождливую осеннюю погоду к посадкам проложили тротуары и соорудили мостки из еловых досок. Получилось и красиво, и надёжно — не поскользнуться пожилому человеку. Открытие грибного промысла наметили на осеннюю пору 1952 года. По весне, на витаминном «безрыбье» свежезамороженные грибочки как раз придутся к столу. А что? Вполне будет уместно распробовать деликатесы в марте 1953 года.
Любое приусадебное хозяйство не может называться сельским подворьем, если в нём не водится живности. С этим тоже всё было в порядке: вдоль высоченного забора расположилась конюшня в четыре стойла для ездовых лошадей.
По соседству в коровнике мычали три пёстрых бурёнки, которых денно и нощно добросовестно обслуживали парочка прикомандированных доярок. Но тётки были не местные, из каких областей их доставили, было неведомо. Так что спарка дружно работала понедельно и обслуживающему люду глаза не мозолила.
Буквально весь коллектив изнывал в ожидании, каждый сотрудник непростой дачи терпеливо дожидался своей очереди испить парного молочка.
Вся страна наблюдала голубое небо и мечтала летать. Избранные молодые люди достигали своей цели — становились летчиками. Те, кого отцепили от заветных утопических иллюзий, любыми способами старались присоседиться к голубой стихии, в том числе и через… голубятню. Это же так здорово наблюдать в бескрайних просторах поднебесья за эскадрильями взмывающих ввысь собственных сизарей.
Поговаривали, что от пернатых динозавров после ледникового периода остался только пшик в виде бегающих по птичнику… куриц. Прежде, чем смеяться, приглядитесь внимательно к геометрии тела курицы, к их уникальным способностям перемещения. Настоящие, только уж очень маленькие динозаврики. Но яйца-то пернатые несли исправно и соответственно пернатого вождя имели достойного — задиристого петуха.
Основной дом и вспомогательные помещения плотным строем окружали самые разные деревья. Здесь прижились и осина, и липа с берёзой, и целая плантация хвойного подлеска. Так что бельчатник в хозяйстве, напрашивался как само собой разумеющееся. Местные белки смело щелкали семечки с рук высокопоставленных партийцев без всякой на то оглядки.
Для развлечений в саду имелась комфортная русская баня с сухим паром: «зубодробильное» испытание для тех, кто не любил париться. Так что старику доставляло удовольствие отправлять туда на экзекуцию особо строптивых единоверцев.
Исхлёстанные вдоль и поперёк берёзовым веником, распаренные до бордово-красного цвета, словно раки, выползали партийные небожители под ясные очи старца. Из таких пострадавших мучеников запросто верёвки вить. Главное, с циничной экзекуцией не откладывать в долгий ящик.
Для поддержки тонуса в саду числилась в наличии городошная площадка. В крытой беседке фундаментально расположился бильярд, обтянутый тёмно-фиолетовым английским сукном. Для несведущих: стол был с закруглёнными углами луз, чтобы великие комбинаторы незаметно не пытались себе подыграть.
Обычное дело, когда проигравший неудачник забирался под столешницу и кукарекал оттуда фальцетом. Чаще всего, этой неприятно-развесёлой процедуре подвергался Никита Сергеевич Хрущёв.
Однако Никитка был своим парнем. При исполнении традиций не комплексовал, превращая забавное развлечение в причудливый балаган с множеством шуток и прибауток. Никто ни на кого не обижался. Старик был доволен...
...Последнее время старцу нездоровилось, он крайне редко выбирался к себе на сверхответственную работу. Больше предпочитал лёжа на диване читать своего кумира — Горького. Ещё при царе, когда прятался от жандармов на квартире писателя, понял, насколько Максимка Пешков (Горький) поцелован богом в гениальное темечко. Поэтому основной поставщик дензнаков в партийную кассу не жалел финансовых «котлет» в пользу перспективного литератора и своевременно помогал, чем мог.
Однако любимая книжка попахивала чем-то странным, а страницы стали почему-то слишком хрусткими. Наверное, как и всё на земле, книга тоже рано или поздно «выходит в тираж». Хотя, когда слюнявишь палец, чтобы перевернуть лист, на языке оседает какой-то неприятный, кисловатый привкус.
Надо бы напомнить начальнику охраны, чтобы литературный шедевр проверили на наличие вредных примесей. Не забыть бы, своевременно подсказать о проведении экспертизы.
По мере того как старец стал уставать от каждодневных дел и деловые бумаги подолгу оставались неподписанными, с февраля 1951 года он с барского плеча разрешил иметь право подписи на важных документах исключительно трём единоверцам — Маленкову, Берии, Булганину, которые достаточно беспроблемно пользовались его факсимиле.
Опять же бывший ЭКС («экспроприатор», на жаргоне большевиков) любил оружие и ненавидел ворон, которые его постоянно раздражали. Из-за них он не мог сосредоточиться на каких-то важных делах, не мог до конца дочитать книжку. Когда «карковые» птицы наконец-то его доставали, он снимал со стены ружьё — двухкурковую тулку, открывал окно и почём зря, прямо из комнаты, палил в небо прицельно из дробовика.
Иногда удавалось подстрелить пернатых разбойников, иногда — нет. Но в любом случае, бесцеремонная пострелушка до звона в ушах сильно пугала невоенизированную (гражданскую) прислугу...