Биполярка Психологический триллер окончание гл. 8

Конечно, первым делом мы поспешили  в зал с постоянно действующей экспозицией произведений Ротко.
Восемь полотен, шесть которых из коллекции семьи и два из Вашингтонской национальной галлереи. Остальную огромную часть выставочных экспозиций арсенала с  работами других известных художников из разных стран мира мы оставили  на потом.
Мы хотим подойти к картинам " абсолютно пустыми" и попробовать ощутить переход состояния эмоций, вызванный самим  полотном, который так превозносил мастер. Именно человеческих эмоций, а не колористики.
При созерцании полотен Ротко, зрителя должен якобы охватить — экстаз, гнев или опустошение. " Если вас трогают только цветовые соотношения",— убеждал Ротко, —" то вы упускаете суть".

Мы стоим перед картиной " Оранжевое на шоколадном".
Стоим так, как заявлено у автора, чтобы войти в "рабочее состояние". Для этого существует ряд жёстких правил, как экспозиции так и поведения.
Отдельный зал— мы как раз находимся именно в таком, не проходном помещении. Залы крепостного арсенала представляют собой высокие своды с полусферическим потолком помещений, которые в девятнадцатом веке служили казармами.
Освещение предполагалось быть скудным. Так оно и есть. Окон нет.  Свет падает на картину рассеянно.
Работы должны висеть на высоте от пола в тридцать сантиметров и расстояние между ними должно быть достаточно удалённым друг от друга. Похоже на то...
Зритель должен находится посредине полотна на расстоянии сорока сантиметров от него. Мы стоим, как заявлено художником. Стоим спокойно и вдумчиво.

Если делать всё по регламенту, то предполагалось, что картина начинает взаимодействовать с твоим подсознанием.
Я жду чуда — смотрю на просвечивающиеся мазки не однородно залитых четырехугольников. Их края не ровны. Полотно  залито краской не равномерно, создаётся эффект то ли  мерцания, то ли пульсации, я смотрю  достаточно пристально — фокусирую взгляд в глубь. Всё в совокупности  создаёт эффект...

Я не понимаю, происходящее со мной далее.
То ли полотно возымело действие, то ли у меня от духоты, хотя здесь достаточно воздуха, сдавило голову и на долю секунды я ощутила, что оказалась внутри полотна.
Я взяла руку Платона в тот момент, когда поняла, что теряю сознание.
Пришла  в себя я уже на улице. Мальчик вынес меня на руках на воздух.
— Как ты? Спросил он.
— Ну, вот не люблю я это Американское  киношное " Как ты"!
— Нормально, — уже чуть помягче, но всё-таки смущая  своей реакцией на его проявление заботы обо мне, ответила я.
Я злилась на себя.
— Что это было? Действие алкоголя? Но это, не доза, для меня.
— Меня укачало в машине?  На вестибулярный аппарат я никогда не жаловалась.
—  Приступ височной эпилепсии, на неё меня неоднократно проверяли в детстве— иногда я испытывала что-то  похожее на приступы дурноты.
 С электродами присоединёнными к моей голове , я сидела на стуле с то с открытыми, то с закрытыми глазами.
Я помню, что мигали  лампочки, раздражая меня ярким светом и вздрагивала от  противного звукового сигнала...
Патологических отклонений в ходе этой процедуры выявлено не было...
А сейчас, картина вызвала именно такой эффект...
— Ну, нет!
— Мой мозг не хочет  принимать тот факт , что на меня так могло подействовать полотно.
Доподлинно известно, что перед полотнами художника некоторые зрители впадали в экстаз, одни рыдали, другие  впадали в отчаяние, третьи испытывали трепет.
Я же не успела ничего испытать, просто тупо грохнулась в обморок.
И если бы рядом стоящий со мной Платон не подхватил бы меня на руки, то я бы оказалась лежащей на полу перед полотном.
Хорошо, что в этот момент никто не щёлкал камерой.
Представляю снимки выложенные в соцсетях с заголовком
 " Экстаз или болезнь?". И дальше,  Московская галеристка Зоя Ландо упала в обморок перед полотном " Оранжевое на шоколадном " в Арт-центре Ротко в Даугвапилссе.

Что я могу сказать. Непосвящённому и растерянному зрителю рассматривающему в большинстве случаев репродукции полотен в электронном варианте, более понятными бы казались работы с намёком на мало-мальскую нарративность. Пусть кривинько, и даже без объёма, но с фигуративностью объектов, как у Киркхнера к примеру. Кривенькие плоские ручки,  не естественным образом такие-же завёрнутые ножки. Но глаз то цепляют. Главное,  чтобы глаз зацепился за что-то, а лучше за что-то знакомое.
За пятна" размазанные" по полотну разве зацепишься? — "Да мой внук лучше разукрасит", " Маляр он!  Просто  маляр!  " И эта мазня  стоит восемьдесят шесть миллионов?".
Полотна увиденные воочию не возможно сравнить с самой лучшей репродукцией, уж я то знаю. А тем более те, в которых важна игра цвета. Но мой эксперимент сегодня к сожалению оказался не чистым, завтра я попробую повторить его на свежую голову.

— Тебе необходимо прилечь, говорит Платон,— умеешь ты испугать, скажу я тебе. Да не расстраивайся ты так!
— Мой раскисший вид выдаёт моё внутренне состояние, не могу скрывать эмоции, — думаю я, но учиться этому поздно, да и нужно ли...
— Завтра всё будет по другому. Вот увидишь!,— он как может утешает меня.
— Посиди  пока  здесь,— я сниму номер в резиденции центра и заберу вещи из машины.

Я сижу на лавочке перед крепостью девятнадцатого века.
Болтаю ногой.
Серое небо затягивается надвигающимися тучами.
В воздухе пахнет грозой. Наверное будет дождь.
— Ну, почему со мной постоянно происходит какая-то хрень.
— Только не сейчас, — думаю я.
— Я не в праве испортить ему эту поездку. Он так старался...


В заставке фотография картины  Марка Ротко " Оранжевое на шоколадном", в Даугвапилсском арт-центре.