Лето 2014. На Суворовский площади Москвы было не сильно людно, но всё же митинг собрал порядка двух тысяч человек. Площадь расцвела флагами самых разных расцветок: триколор ДНР; триколор ЛНР; красный перекрещенный флаг Новороссии; имперский триколор с двуглавым орлом; флаги казачьих войск. Катя раздавала листовки и георгиевские ленточки. Стоя у рамок металлоискателей с краю площади, Катя залюбовалась на маленький цветочек, который, прорвавшись сквозь корку асфальта, тянул нежно зелёные листики к солнцу. «Как прекрасно!» - подумала Катя, - «Жизнь сильнее», - и почувствовала, как на сердце накатила сладкая волна. Катя в последнее время жила как будто в ожидании неминуемого счастья, во всем теле был какой-то порыв и восторг, вот и сейчас сердце замирало, лицо ощущало ласковое прикосновение ветерка, ноги, едва касаясь земли, двигались сами.
На сцене со слоганом «Спасём Донбасс», расположенной напротив памятника Суворову, выступал косматый человек с бородой, в помятом костюме. Люди разных возрастов, по-разному одетые, с разными выражениями на лицах, стоя рыхлой толпой, слушали его вдохновенную речь.
- Донбасс стучит нам в сердце, - оратор говорил жарко, красиво, артистично. - Это – священная война. Мы давно не переживали такой подъём. Мне один парень написал, что он распродал всё, что мог, чтобы купить билет в один конец до Ростова. Вы понимаете, что это значит?! Люди, русские люди, едут спасать Россию в один конец! Слава защитникам Славянска! В нашей недавней истории было всё: поэты; ученые; спортсмены, было много выдающихся деятелей. У нас не было героев. Они появились там, на Донбассе!
Катя пожирала глазами сцену, она даже подошла поближе. Рядом две тётушки согласно и энергично кивали головами. Одна из них, крупная, одетая по-спортивному и от этого выглядевшая нелепо, обратилась к Кате.
- Как это верно сказано!
- Наконец то пришло время героев! – подхватила Катя.
Познакомились. Оказалось, тётки давно в теме, следят за судьбой Донбасса, особенно они нахваливали одного командира.
- Он честный, чистый, мужественный, прекрасный человек, - частила одна тётка.
- Офицер, посмотрите, какой благородный облик, - поддерживала другая, показывая фотку в телефоне.
- Меня интуиция никогда не подводит. Нужно поддерживать таких людей.
- Нужно, чтобы такие люди выходили на поверхность и тогда наша жизнь станет чище, светлее. Мы избавимся от пошлости, от подлости.
Тем временем оратор заканчивал свою речь.
- Русский человек проснулся. Он осознал, что у него есть идеалы, ценности, гордость, честь. Русский человек идет на войну чтобы избавить нас от бессилия и страха. Он – центр наших упований, наших стремлений, нашей жажды героя.
********
В конце рабочего дня на вокзалах большого города людно. Людская масса хаотично и бестолково мечется в прикассовой зоне, ручейками просачивается через турникеты, затем, преодолев еще одну сутолоку у ларьков, превращается в более-менее целенаправленные потоки и распределяется по перронам вокзала. Над площадью возвышался плакат - «Выборы депутатов 2016. Государственная Дума России». Респектабельный человек в костюме и галстуке, излучая позитив и уверенность, призывал голосовать за него.
«Хоть бы место у окна досталось», - думал Олег, двигаясь в толпе по привычному маршруту.
Народ кубарем вкатился в пустой вагон электрички и рассыпался по сторонам. Олег таки занял место у окна, сел, расположил рюкзак, расстегнул куртку, поправил «морской шарф» камуфляжной раскраски - любимый предмет одежды. «Осторожно двери закрываются. Следующая остановка Москва-сортировочная». Поезд тронулся. Под стук колёс потекли незамысловатые разговоры: молодая мама что-то детям; тётки - о погоде; мужчины - о футболе; компания молодежи, заливисто смеясь, - обо всём на свете. Олег уставился в окно, мимо поплыли знакомые пейзажи.
На станцию подмосковного города электричка прибыла уже в сумерках. Олег любил этот «час между волком и собакой», когда на фоне неба, на глазах набирающего синеву, расцветают окна домов, и свет этих окон может много рассказать о хозяевах квартиры: вот здесь ужинают всей семьей; а здесь уже поужинали и смотрят телевизор; здесь делают с детьми уроки; здесь ссорятся; здесь смеются. Подоконник – культурный код, который безошибочно характеризует хозяина. У практичного человека пространство подоконника использовано с умом – банки, склянки, коробки стоят ровными рядами и всегда под рукой, алкашу больше некуда девать бутылки, многодетной семье негде держать подгузники, у одинокой старушки на окне кот и бегония, у барыги подоконник пуст – зато через окно хорошо видны хрустальная люстра и дорогая мебель.
В конце бульвара Олег привычным движением выбросил окурок – вот и пришёл почти. Остался мостик через канаву, а там и дом родной.
Тесная прихожая малогабаритной квартиры встретила ароматами ужина. На звук открывающейся двери встречать его вышла Лена, улыбнулась, чмокнула в щёку.
- Соскучилась?
- А як жеж!
Пока Олег раздевался, Лена, хихикая, заглянула в его рюкзак.
- Ленк, не суй свой нос в мои вещи.
- А вдруг ты там шо-нибудь вкусненькое привез.
- Ты ж ничего не просила.
- Тю! Сам бы мох дохадаться.
На кухне было тепло, уютно, ароматно. На столе уже был накрыт и благоухал ужин – яркими красками горел нарядный салат из овощей, пустая рюмашка ждала как ею распорядится хозяин, на тарелочках: лук, хлеб, сало, колбаска. «Ленка умеет встречать мужчину с работы», - подумал Олег, усаживаясь за стол. Лена суетилась - накладывала салат, пододвигала поближе тарелки, проверяла глазами на месте ли вилки, специи, салфетки. Олег принялся за еду.
- Всё-таки какие вы мужики чёрствые, – Лена поставила на стол тарелку с борщём, где плавала добрая ложка сметаны.
Олег поднял глаза и увидел, что на лицо Лены набежало хмурое облачко, ничего не сказав, продолжил есть.
- Знаешь же, шо я целый день дома. Одна. Жду тебя. Мох бы подумать обо мне и сделать шо-нибудь приятное, – принимая пустую тарелку из-под борща и протягивая второе – румяные котлетки, картошка-пюре, посыпанная зеленью, в середине которой плавится кусок сливочного масла.
Облачко на лице Лены сгустилось до тучки, от восторга встречи не осталось и следа.
- Как хорошо, что у меня подружка – хохлушка! – Олег решил не замечать перемену настроения.
Вечер проходил мимо, как обычно – без событий, без разговоров. Обычный скучный вечер, когда в полумраке комнаты светятся два пятна: экран телевизора, в который смотрит Лена и экран ноутбука, за которым Олег время от времени что-то печатает. Лена оторвалась от сериала и покосилась одним глазом на монитор Олега.
- Олеж, ты мне дашь завтра денех на нохти?
- Лен, денег мало.
Какое-то время оба молча продолжают свои занятия.
- Ну и долхо мы так будем жить? – не выдерживает Лена.
Олег не сразу отрывается от монитора.
- Ленусь, ты же всё знаешь. Денег мало, что будет впереди неизвестно.
- Так их так и не появится никохда. Чёртя шо! «Топор» предлахал тебе дело, но ты же хордый. И ладно бы ты просто отказался, а то ведь… А Топор такое не прощает. Так перессоришься со всеми. Самэ то будэ.
Терпение Олега лопнуло.
- Лен, не лезь в дела, в которых ты ничего не понимаешь.
********
На ресепшен компьютерного центра – чистота и порядок. Транспарант крупными буквами обещает «Профессиональный ремонт компьютеров и периферии». Любезная девушка за стойкой, отвечая на звонок по телефону, приветливо кивнула вошедшему Олегу. Олег улыбнулся в ответ и прошел к себе. Рабочее помещение центра разительно отличалось от приемной для посетителей. Здесь, среди гула работающих компьютеров, повсюду валяются кучи всякого железного барахла с торчащими во все стороны проводами. Олег прошёл к своему рабочему месту, по пути здороваясь с коллегами. Увидев Олега, его подозвал начальник - Михалыч – человек средних лет, быстрый в движениях, жизнерадостный, громогласный. Олег подошёл. Поздоровались.
- Ну что, полководец, как тебе работа в клиентском сервисе? – весёлые огонёчки запрыгали у Михалыча в глазах.
- Да ничего. Привыкаю. Думал, хуже будет. Вчера только один придурок попался, но и то мы с ним потом договорились. А та тётка… Не, но у неё реально проблема недоебита…
- И ты вместо того, чтобы доебать, получить деньги и удовольствие, ввязался в дискуссию! – Михалыч начинает трясти животом от тихого смеха.
- … Главное, я ей говорю: «Как не так я с вами разговариваю? Разговариваю как со всеми…».
Михалыч, и без того всегда готовый рассмеяться, перекрывает гул компьютеров своим могучим гоготом.
- Юноша, тебе который годок то?
- 41, – Олег не понял юмора.
- Поскольку мы с тобой почти ровесники, вот что я тебе скажу, команданте, с клиентами работать – это не под пулями бегать, здесь характер нужен и выдержка. Кстати, что там на войне?
Олег мысленно сплюнул.
- Перемирие, ёбтить! Вчера ребята сообщили, на той неделе пятерых наших в плен взяли. Главное, я ведь знал этих мудаков. Лично с ними разговаривал, рассказывал о боевом порядке - на позиции в боевом охранении, на посту в карауле и тем более во время выполнения боевой задачи з-а-п-р-е-щ-а-е-т-с-я: спать; жрать; ссать; срать; курить; петь песни; ****еть с кем бы о ни было. И сейчас эти самые орки спросонья в плену и радуются сигаретам! Так обидно смотреть на всё на это! – завёлся Олег.
- Назад туда не думаешь?
- Куда там? Меня же выперли с формулировкой: «Так всем будет лучше».
- Ладно. Надо работать, – Михалыч хлопнул его по плечу: - И ты давай без эксцессов. Чтобы нам и зарплату не терять, и клиентов удовлетворять… Стихи, ага.
********
«Ну здравствуй, родное Подмосковье!» - мысленно сказал Олег, выходя из электрички. Людской поток торопливо потёк к одной единственной лестнице, ведущей на площадь, где уже зажглись фонари и вывески магазинчиков и лавчонок. Миновав суету привокзальной площади, Олег направился привычным маршрутом к своему дому. Осенний вечер быстро разогнал людей по домам - на улице почти никого. Олег безмятежно шёл по знакомой улице и не обратил внимания на идущего навстречу человека в капюшоне. «Капюшон» резко возник прямо перед ним. Сильный удар в челюсть. Сзади кто-то навис и пытается захватить руки – «Не дам!» Рюкзак в сторону. Ответка в челюсть – «Попал». Громилы работают руками от души. Топот, сопение. Удар – мимо. Удар – в глаз. Но вдруг - небо кувырком, морда в листве. «Гаси его», - чей-то незнакомый голос. Пихают ногами по корпусу – «Закрыться». «Крепкие бугаи». «И их не меньше трех».
Лена коротала этот вечер за общением с подругой по скайпу. Удобно разместившись на диване вместе с ноутбуком, она время от времени бросала довольный взгляд на свой новый причудливый маникюр.
- Скучнааа! Да, чёртя шо! Ты не представляешь, как здесь скучно. Я целый день дома одна.
Голос подруги, обретя дребезжащие нотки трансляции, ответил из монитора.
- А шо так?
- Понимаешь, хиба бы мы жили в Москве, цэ совсем друхое дело було б. А тут вечером пройтись некуда.
- А ты не думаешь пойти работать? Усе ж какие-то люди вокрух, а то так и правда волком взвоешь.
- Да, думала, – Лена вздохнула, еще раз полюбовавшись ногтями. - Думала, пойти хучь денех подзаработать трохи, так тут, где мы живём, нема работы. Усе местные в Москву ездят. А туда ходу полтора часа тильки на электричке.
- А он шо?
- Он… Работает пока компьютерным мастером. Всё надеется на службу вернуться. Но я шо-то уже в это мало верю, – ещё один вздох.
- Тю! А уезжала такая воодушевлённая. Я тебе ховорила – подумай.
- Ой, я уж и не знаю… Я уезжала с командиром… Думала – настоящий мужчина, херой. Помнишь, как ехо усе у нас уважали? А тут посмотрела – командир мой такой беспомощный - без очереди пройти не может, с людьми доховориться не может. Ой, тут была история, соседка на нас наехала, так мне самой отбиваться пришлось. Я ему ховорю: «Ты ж мужчина, ты должен защищать свою женщину», а он мне такой: «Сама затеяла, сама и получай». Типа хордый такой – в бабские склоки не влазит… Ох, денех немаэ. Шо будэ дальше?
- А шо там с этой хруппой, хде тебя полоскают?
- Тю! Та там старые хрычовки собралися. Завидуют, шо он им не достался. Обхлядывают каждую мою фотку, лазят по страницам всех моих друзей.
- Я им написала один раз, шоб они заткнулись, так они на меня всей толпой накинулись, потом забанили. Отт дуры!
- Аха. Я им назло заинстаграмила фотку в красном платье с меховой шалькой.
Звук открывающейся двери прозвучал неожиданно и резко. В комнату ввалился разбитый Олег.
- Ленка, у тебя всё в порядке?
********
Стоял один из последних дней золотой осени, когда деревья вспыхнули яркими красками, и природа дарила ласковый денёк. Олега совсем не радовало это последнее тепло, в нём он видел что-то безысходное. Солнце припекало по-летнему, и от этого ещё острее чувствовалось, что всё – тепло это последнее, скоро зима. По своей укоренившейся привычке Олег наблюдал за жизнью вокруг себя: на бульваре безмятежно гуляют прохожие; дети галдят на детской площадке; молодежь тусуется на роликовых коньках; афиши приглашают на концерты; магазины зазывают на распродажи – всюду течет мирная жизнь большого города.
Войдя в арку дома, Олег начал искать глазами нужный ему подъезд, повертел головой по сторонам, достал телефон, сверил адрес: – «Ага, вот он».
- Здравствуйте! Компьютерный мастер, – бодро ответил Олег голосу из домофона.
Домофон противно пискнул, Олег открыл дверь. В зеркале лифта с отвращением оглядел себя: «Ну и рожа!» Потрогал рукой пластырь приклеенный от брови к виску, поправил камуфляжный шарф. «Как бы хозяйка не побоялась такого красавца на порог пускать». Но хозяйка – молодая девушка - не побоялась, открыла дверь, приветливо поздоровалась, скользнула взглядом по лицу – да и только.
Девушка, которую звали Катя (как догадался Олег, судя по листу заказа) подвела его в комнату к раскуроченному принтеру.
- Вот. Видите что. Это племянник в гости приезжал. Карандаш туда внутрь засунул, вон он – виден. Принтер теперь некоторые строчки не пропечатывает.
Заглянув внутрь принтера, Олег посмотрел так и эдак, потом достал какие-то причиндалы из своего рюкзака и принялся за ремонт.
- Хотите кофе? – голос у Кати был приятный, мелодичный, взгляд открытый, голубой.
- Нет. Спасибо. Не пью я кофа, – улыбнулся Олег.
Катя села с ноутбуком на диван, красиво заплетя стройные ножки. Ковыряясь в принтере, Олег поглядывал на Катю, на комнату, где царил творческий беспорядок. Стол был местами испачкан чернилами от принтера, стена увешана записками-напоминалками, на диване стопка напечатанных листовок, которые призывали пойти на митинг «Спасём Донбасс». Разглядев призыв, Олег заинтересованно посмотрел на Катю. Не видя экрана монитора, Олег определил, что Катя общается в соцсети – иногда она просто читала, иногда ухмылялась, иногда что-то печатала.
- А у вас на Донбассе кто-нибудь есть? – спросил наконец.
Катя оторвалась от монитора и перевела взгляд на листовки.
- Нет. У меня отец с Луганщины. Родственников там никого не осталось. Бабушка там похоронена, вот и переживаем за Донбасс.
- А, на митинг много людей приходит?
- Тысячи две если придут, то хорошо. Вот мне как раз надо листовки распечатать, а принтер сдох.
- Две тысячи для миллионного города немного, – Олег сделал вид, что удивлён.
- Да уж. Что-то не то у нас с «Русским миром» получилось. Когда Крым весело и беззаботно причаливал в родную гавань, в городах у нас были многотысячные митинги - «Мы вместе», «Своих не бросаем». Помните? Понятно, как эти митинги собрали. Понятно, но всё равно совесть то у людей должна быть. Донбасс в нас поверил. Мы теперь не можем их бросить. Это безбожно, - несмотря на пафосные слова, голос Кати звучал спокойно, без надрывов. Она говорила о давным-давно передуманном.
- А у меня друг там воюет… Воевал… А, может, до сих пор там, - сказал Олег, на этот раз удивленный по-настоящему.
- А в каком подразделении? - Катя охотно подхватила разговор.
- … Не знаю, – помедлив, промямлил Олег.
- Что ж вы не следите за судьбой друга? А вдруг он погиб.
- Да не, с другом всё в порядке. А вы что, все подразделения знаете? – Олег поспешил перевести тему.
- Не все, конечно. «Спарту» знаю, «Хан», «Огонь», «Пятнашка», «Степь». Парень знакомый хотел туда попасть добровольцем, рассказывал кое-что.
- Попал?
- Пока нет, но он пытается. Он спортсмен, но в армии не был, а там в некоторых подразделения требования как в спецназ.
Олег, еще какое-то время поковырявшись в принтере, закрыл крышку.
- Ну вот я тут кое-что подтянул. Давайте попробуем что-нибудь напечатать.
Катя встала, отложила ноутбук и распрямила затёкшие ноги. Олег залюбовался её плавными движениями. Вдруг!!! Экран ноутбука!!! На экране страница ВКонтакте – «ОГОНЬ_командир отряда Спецназ Новоросии». С аватарки на Олега глядел сам Олег с лицом наполовину, до глаз, закрытым тем самым камуфляжным шарфом, который на нём сейчас. Верхнюю часть лица закрывала такая же камуфляжная шапка. Олег замер. Но Катя, ничего не замечая, взялась соединить комп с принтером. Подсоединив, Катя перешла на свою страницу, сделала принт-скрин и отправила его на печать. Вместе они начали вглядываться в напечатанную картинку: Катя - внимательно водя глазами по бумаге, Олег - мгновенно изучив страницу, запомнил имя и аватар владельца страницы – Екатерина Бржинская и иконка с Георгием Победоносцем.
- Ну вроде всё в порядке. Я никаких дефектов не вижу. А вы? – Катя подняла на него взгляд и очаровательно улыбнулась.
- Я там всё что нужно подтянул, прочистил кое-что - должно работать, – Олег пришёл в себя.
- Спасибо. Вы нам очень помогли.
- Пожалуйста. Рад, что внёс вклад в спасение Донбасса.
********
Возвращаясь домой, Олег задумчиво смотрел в окно электрички и вспоминал. Перед глазами возникла перевалочная база – бывший пионерский лагерь. Комната, приспособленная для приема посетителей, невзрачная обстановка, полумрак. Олег носил тогда новенький камуфляж, со всеми полагающимися кренделями - на рукаве шеврон с флагом Новороссии, на груди позывной «ОГОНЬ». Уже второй час он отсматривал новобранцев - добровольцев, желающих служить в его отряде. Кого только не пришлось повидать: бомжи; калеки; разбойники; романтики и наравне с ними нормальные бойцы. Этих Олег сразу отличал, по взгляду, по разговору, по экипировке. Чего только не довелось услышать…
«Разве должны быть какие-либо нормативы, когда есть охромное желание! Пожалуйста, разве этого мало? Это несерьезно, ведь и во время войны воюют все, кто может, а не те, кто закончил учебу с красным дипломом».
«Командир, я тебе честно скажу, у меня судимость, правда погашенная, а сейчас исполнительный лист – жена с алиментами достала».
«Я студент - медик. Третий курс. Можно я буду воевать? Если сдам свои экзамены медиков. Я просто учусь еще. Но умею много».
«А на три недели к вам приехать можно? На большее вряд ли с работы отпустят. Экипировка, снаряжение – всё есть. Хочу получить опыт участия в БД».
Олег устал, глаз замылился, лица претендентов кружили хороводом.
- Следующий!
На этот раз в дверях нарисовался молодой худосочный парень. Вошел, протягивает документы. «Это еще что такое?! – подумал Олег. - Хипстера мне не хватало. Мальчонка – соплей перешибить можно. Кеды, брючки в обтяжку, шарф в итальянском стиле, чуб завит. Он чё, воевать собрался?»
-Срочку служил?
-Нет, но я проходил трехнедельный тренинг на полигоне. У меня отличная аттеста…
- Мы же написали в группе, не служил – нет смысла подавать анкету.
- А может, как-нибудь мо..
- Повторяю, срочку не служил - слать анкету смысла нет.
- А может, как-нибудь мо..
- Следующий
****
- Срочку служил?
- Служил? Есть боевой опыт - Чечня по контракту.
- Зачем на войну приехал? – спросил Олег, пробегая глазами анкету.
- У меня брат здесь похиб в Хорловке. Семью не успел вывести. Я к нему ехал, думал вместе воевать будем, а придется вместо него воевать.
Это был Петрович. Олег оторвал взгляд от документов, пробежался взглядом по лицу, телосложению, оценил возраст: «Полтинник или около того, но вроде ничо мужик. Взгляд твёрдый. Говорит просто».
- Нормативам нашим соответствуешь?
- Не вполне. Я старше нормативов.
- Вообще то мы до сорока берем. У нас серьёзная нагрузка, и подготовка будет серьезная: отжимание, кросс, спарринг.
- Да… У у вас требы как в спецназ. Но я крепкий, подтяну физику.
«Взять, не взять? Разведрота всё-таки. Марш-броски, рукопашный бой, но и на салабона он вроде не похож», - размышлял Олег. «Ладно, подумаю».
- Следующий.
****
- А для девушек такие же нормативы, как и для мужчин? – кокетливо, с претензией на остроумие проворковала деваха в полном боевом раскрасе.
«Здрасте вам! Шалава! Заглядывает в глаза, сиськи почти наружу вывалила».
- Девушкам на войне делать нечего. Украшайте своей улыбкой мир.
****
- Срочка - это что показатель? Я же местный из Донецка, от службы косил, - частил паренёк. - Да, я не копал картошку и не строил дачи хенералам, и ничо как-то воюю, как и многие друхие. Не, я без наезда просто интересно откуда такие рамки – «срочка»? Или что это показатель какой-то? Да масса людей, которые срочку тянули, щас беженцами смылись, остались обычные пацаны, и воюют, и бьют враха не хуже, чем кто бы то ни было. Новое хосударство строим, а живем по старым мусорским принципам. Как это?
«Всё ясно. Этот мародёрить будет и горючкой барыжить. Но с другой стороны…»
****
- Какая еще военно-учетная специальность? Я офицер запаса, - мужик ёрзал на стуле.
«Да, знаю-знаю. Приезжают тут всякие. Называют звания от рядового до маршала, а что такое ВУС не знают. - Для информации, - Олег говорил тихим голосом, - у меня в отряде остаются процентов 20 от тех, кто проходит собеседование. Недавно очередной вояка захотел сбежать к внезапно заболевшей маме. Что принято делать с трусами? Правильно. У нас всё по-взрослому.
«Эх, мне бы парочку настоящих профи в команду»,- подумал Олег, выпроводив очередного кандидата. Взглянул в окно. Огороженная территория бывшего пионерлагеря с невзрачными хозяйственными постройками жила будничной жизнью: на верёвках сушилось бельё; из Газели выгружались тюки, сумки, пакеты, ящики; в сторонке была организована парикмахерская на свежем воздухе. Симпатичная девушка в камуфляже стригла закутанного в простыню мужика, рядом своей очереди ждали еще двое парней. Время от времени оттуда раздавались веселые возгласы и смех. А в другой стороне была курилка – кто-то дымил, кто-то фоткался, кто-то игрался с собакой. «Да профи сюда не пойдут, - додумывал свою мысль Олег, - Только если такие как я – «со снарядом в голове». Ну что, кто там следующий?»
****
- Я за русский мир. Мы здесь построим народную республику! – взгляд очередного вояки-туриста пылал огнями восторга от осознания значимости собственного подвига.
«Ясно-понятно. Идейный. Наслушался телевизора, глаза горят, грудь колесом… Институтка, тебе бы на первый курс педагогического ВУЗа! Первую неделю ты будешь в полном охуее от реалий, потом у тебя начнется депрессия, потом ты придёшь ко мне с рассказом, как ты разочаровался».
****
- Срочку служил. Нормативам соответствую. ВУС - коротковолновые радиостанции.
«Ну наконец-то! И связисты как раз нужны до зарезу. И по допснаряге сразу видно бывалого человека», - воспрянул Олег.
- Все претенденты рассматриваются индивидуально. Есть обязательные нормы и требования, если потянешь, то добро пожаловать. Особенно если есть опыт участия в БД. У нас тут сурово – две недели подготовки и в бой.
- Да мне пох. Я уже полгода в розыске, - вояка-браток чувствовал себя вполне раскованно: - Командир, а сколько я здесь получать буду?
Олег секунд несколько боролся сам с собой – не знал, куда ему вырулить.
- … По ****ьнику ты здесь получать будешь.
****
«Вот беда! Никогда не знал, как отделаться от человека, который умеет говорить без остановки, - Олег страдал в таких случаях и чувствовал себя бессильным. Речистый собеседник плёл свою речь как кружево. Всё так красиво, с цитатами, образными сравнениями, деепричастными оборотами. «Городит и городит, - начинал злиться Олег, - Как туда вклиниться?» А он уже всё про говоруна понял – в прошлом ВДВ, вот его документы, вот его фотка с Путиным. Говорит правильные слова, но понятно же, что ему надо засветиться на Донбассе, потому как скоро выборы в Думу, и он живёт надеждой сокровенной. «Правда, намекает на финансирование… Надо подумать».
****
- Здравия желаю! Офицер ВВ МВД РФ, есть опыт участия в БД, лейтенант. На какую должность могу попасть?
Перед Олегом стоял самое-то-воин – крепкий, подтянутый, в полной экипировке. Это был Грек. (Сейчас, сидя в электричке, Олег даже растянулся в улыбке, вспомнив первую встречу с ним).
- Зачем на войну приехал?
- А я люблю войну. Моя стихия.
«Я – тоже», - подумал тогда Олег и погрузился в размышления. «Я тоже люблю войну. Мне на войне всё понятно - кто враг, кто друг, что такое хорошо, что такое плохо. На войне обостряются все чувства. На войне человек всё время ходит по краю и живет как бы на грани. Люди раскрываются, с лиц слетают все маски, и ты чётко понимаешь – это белое, это чёрное, это хорошо, это плохо. В мирной жизни постоянно полутона и переходы и это бесконечное – с одной стороны «да», с другой стороны «нет». На войне труса, предателя всегда гонят и презирают, а миру говорят: «ну он же душа-человек»; «он большой специалист»; «он много доброго сделал»; «нельзя так рубить»; «мы все не без греха». Я ощущаю себя живым именно на войне»
****
- Значит, фельдшер я. Местный. Срочку проходил еще при Совке, в Афгане воевал.
- У нас требования серьёзные. Нормативам нашим соответствуете?
- Мне 58. Подумал, вдруг вам медики нужны.
«Мой дед, наверное, в таком же возрасте был, когда в первый раз взял меня на охоту», - сразу вспомнил Олег. «Я и из ружья тогда в первый раз стрельнул. Помню и это прикосновение к металлу, и запах, и толчок при отдаче, который обратной волной прошелся по всему телу. Я тогда размечтался, как всем пацанам расскажу, что из настоящего ружья стрелял, но дед строго настрого запретил, сказал: «Не вздумай. Мельница мелет — мука будет, язык мелет — беда будет»». Вспомнились и другие дедовы шутливые наставления: «Яйца, птицу и девицу берут голой рукой»,. . . . . Давно это было, а как чётко всё встаёт перед глазами - дед топает впереди по таёжной тропе, потом они чмокают по болоту, потом опять тайга и вдруг обрыв реки. Олег стоит на высокой скале, внизу широченная река, впереди бескрайний простор в сизо-голубой дымке. Ветер дует в лицо, и маленький Олег чувствует, как в него вливались сила и счастье. «Я сильнее ветра, шире реки, мне нет конца, я все могу, весь мир – мой…»
Мысль Олега, попутешествовав в прошлом, плавно вернулась в комнату. Перед ним всё ещё сидел чей-то дед – седой, в морщинах, с щёточкой усов. «Вообще-то дед в отряде – это неплохо, - начал уговаривать себя Олег: - если в семье или в коллективе кого-то начинают называть «дед», то сто пудов это - хороший человек. Взять, не взять? Разведрота всё-таки, а тут дед почти. Ладно, подумаю».
****
- Срочку не служил, мне еще нет 17 лет. Я с Урала сюда добирался. Хочу на войну. Я пройду подготовку. Возьмите! Вы всё ровно обучение проходите, и я с вами поучусь.
«А ведь у меня сын того же возраста. Растет где-то без меня. Моя кровь, моя плоть. Я бы мог его стольким полезным в жизни вещам научить: не заблудиться в лесу; переночевать под снегом; развести костер в ливень. А вдруг он тоже вот так вот куда-то ломится. Кто ему расскажет, как устроить засаду, как не попасть в засаду, как не подорваться на растяжке, как правильно рюкзак собрать? А я даже не знаю какой из него человек получится».
****
- Здравия желаю! Срочку служил в ВДВ, специализация - разведка и штурмовые операции в условиях города, имею награды, сейчас контракт в 28 бригаде. Есть вариант к вам попасть?
- Ну с контракта ведь не отпустят в отпуск без содержания. Придется разрывать. Прежде чем решиться на такой шаг подумай как следует.
Парень потемнел лицом, поискал глазами что-то на столе, потом заговорил, стараясь придать голосу твёрдость и уверенность.
- Я хорошо подумал. У меня дома с женой… расколбас… Кароче… Хочу уехать.
«Она меня называла «сентиментальный медведь», - она сразу предстала перед глазами Олега. У неё длинные волосы, и когда она их забирала в пучок, открывалась красивая линия шеи и маленькая круглая родинка на плече. Она хвалила его перед подругами: «Олег - удивительный человек. В нём есть редкое сочетание доброты и силы». Она умела шутить серьёзно: «Кто тебе сказал, что ты некрасивый? Какая-нибудь «жестокая» ранила тебя в самое сердце, и ты на всю жизнь запомнил? Олеж, ты даже не думай, ты потрясающе красивый человек». Она защищала его от нападок: «Вы не понимаете, он не злой, он вынужден действовать жёстко. Он просто такой человек – прямой и честный, но может и озвереть». Ей одной нравились его стихи: «Стихи у него такие же как он сам – прямые, честные и неуклюжие». Казалось, она всё понимает и принимает. Но со временем в её восторг подмешались сомнения, дальше пошли недоуменные вопросы, досада, слёзы, разочарование, пустота. Когда очередная война позвала Олега к себе, она не смогла ни понять, ни принять этого. И сейчас его дело, то для чего он на свет рождён, заполняет в нём оставшуюся пустоту…
«Ну что ж, значитцца отобрал я 12 человек, - Олег вынырнул из воспоминаний. - Можно двигать на базу».
****
- А-а-а-атряд, равняйсь! – Олег оглядел строй разновозрастных и разномастно одетых мужчин, выстроенных на плацу. - Смирно! Давайте знакомится, мой позывной «Огонь». Первым делом должен вам сказать, что я – тиран, долбоёб и самодур. У меня случаются припадки. Я несдержан на язык, кулак и приклад. И я – ваш командир… Хочу сразу предупредить, мне пох какие у вас были порядки, и к какому обращению вы привыкли. Если кто-то… после того как командир поговорил с ним строгим голосом… нуждается в помощи психолога… таких сразу за забор! Их праздник «восьмое марта». Больные, кривые, хромые – туда же. Те из вас, кто не хочет служить под таким командованием могут прямо сейчас выйти из строя. Я отдам вам документы и пожелаю всего хорошего. Те из вас, кого мне придется отчислить из учебки, получат ****юлей на всю голову и будут подвергнуты публичному остракизму. Те из вас, кто подведет в бою, будут… - короче, документы передам родственникам. Ясно-понятно?
Олег ещё раз обвёл глазами людей, глядящих на него с самыми разными выражениями на лицах – от полного пофигизма до полного ужаса.
- А-а-а-атряд, по матрёшкам!
********
Дома, ночью, когда Лена уже спала, Олег пролистывал назад-вперёд записи своей группы ВКонтакте. Всплывали в памяти события, лица, звуки, запахи.
Дмитрий Лобанов
Блин, да «Топор» звено в схемах по торговле оружием и списании денег на "мертвые души", вот он такой и самоуверенный, что надеется на своих высокосидящих подельников.
5 ноя 2014
«Кто этот «Дмитрий Лобанов? - напряг мозг Олег: - чел явно что-то знает».
Денис Волков
Огонь, очень печально что такие персонажи после кучи косяков занимают командные должности. Кстати, ходят слухи в 8 ОМСБ о пропаже трофейного оружия через руки Топора с Иловайска еще. Ну и как он в своих карьерных интригах людей под расстрелы подставлял тоже ему аукнется.
5 ноя 2014
Огонь_командир ответил Денису
Денис, да ну их на хер всех . Знаю , что были раньше рядом с этим дяденькой нормальные люди , но одни погибли , другие ушли , третьих он слил . К своему комбатству шел не стесняясь в средствах . И всяким воинам из туалета - чья бы корова мычала . Ни одной отбитой позиции у противника , ***ва туча потерь от укропов . Семь человек зимой потеряли оттого , что свой же танк их переехал , соседнему подразделению подбили БМП и тоже там потери были . В атаке на позицию около Иловайска рота понесла потери и отступила , противника там было неполный взвод .
5 ноя 2014
Олег обладал своеобразным «почерком» печати - он ставил пробелы перед знаками препинания.
Mary Love
Вы девушек неберете изза дескременации?
4 апр 2015
Огонь_командир ответил Mary
Атвичаю . Нет , из-за минструации .
4 апр 2015
Екатерина Бржинская активно участвовала в обсуждениях различных тем. «Вот опять она», - подумал Олег, в очередной раз увидев «Победоносца».
Екатерина Бржинская ответила Огню
Ну вот уже и в Укре напечатали о зверствах командира «Огонь». Причем особо отмечается, что «Огонь» потерял берега и уже своих же чморит! Поздравляю! В Укре праздник, а мы имеем сомнительное удовольствие наблюдать чемпионат по киданию дерьма в режиме он-лайн
19 авг 2015
Огонь_командир ответил Екатерине
Екатерина, вы , наверное , думаете , что бухают только укры . А что будет если этот воин «по синьке» колечко выдернет в блиндаже ? Раскумаривание наркоманов и привод в чувство алконавтов это тоже моя задача . Короче , мне на месте виднее . Иногда я поллитровки у " залётчиков " прямо на голове бью .
19 авг 2015
Олегу вспомнилось, что тогда он представлял эту спорщицу в виде старой грымзы. «Начиталась тётка романов, по жизни ей заняться нечем, вот и лазит по группам в поисках идеала», - так думал тогда Олег. Полистал дальше. Страница комментов содержала всё на свете: великомудрые поучения; добрые пожелания; ценные указания; проклятия; хохмы; дурацкие вопросы.
Wolf
Огонь, не подскажете, в Углике из Спарты было человек 50? Задачу выполнили?
12 мар 2015
Огонь_командир ответил Wolf
Александр, выполнили . У Мотора , не помню , было двое или один раненый , я без потерь справился .
13 мар 2015
Анатолий Шаров
Барыг надо наказывать, но наказывать должны те, кому этим положено заниматься, а тут просто глумятся над нариком.
13 окт 2015
Анатолий Шаров
Кстати, ещё один «подвиг» – разнес из танка 9-тиэтажный дом. Люди без жилья остались. Огонь, был о тебе лучшего мнения, да Бог тебе судья.
14 окт 2015
Огонь_командир ответил Анатолию
Анатолий , вот вы известный журналист , вы были у меня на позициях , знаете обстановку , скажите мне , что надо было послать на хер тех мирных , которых этот дядя и его вооруженные кореша замордовали ? Кто бы я был после того , если бы не помог угомонить эту компанию , которая достала всю округу ? По многоэтажке : там на крыше сидел снайпер . В целях военной необходимости я отдал приказ вести огонь из танка . Жизни моих бойцов дороже любых сооружений .
14 окт 2015
Владислав Серов
Жги, Огонь)))
14 окт 2015
Память Олега нырнула на полтора года назад. Перед глазами предстал провинциальный городок весь в грязи и хаосе, где Олег договорился встретиться со съёмочной группой федерального канала. Мало того, что хляби ранней весны сделали своё дело, город, переживший бомбардировки, наполнялся хаосом вступающих в него войск Новороссии. Вереница военной техники выстроилась на подъезде к центральной площади. На самой площади были видны следы боев – здесь и там валялись обломки кирпичей; выбитые рамы; растрепанная облицовка ларьков, из асфальта торчал неразорвавшийся снаряд. Телевизионщики нарезали круги, снимая в разных ракурсах колорит фронтового города. Оператору особенно приглянулся грязно-розового фасад центрального здания с вывеской «Шахта Кадиевская», где мутно-белые колонны были обильно покоцаны снарядами, и чернели выбитые окна. Олег, только что из боя, в полной снаряге, с автоматом и трофеями, пересекал площадь, направляясь к корреспонденту в каске и бронежилете, держащему яркий микрофон с надписью «Россия». По дороге он натянул на лицо шарф. «Прикольно, - подумал, - по телевизору покажут. Надо будет отцу написать».
Рассказывая на камеру о важности захваченного города, Олег мысленно удивлялся, как это у него сами собой выскакивают корректные казенные формулировки. «Это населенный пункт, удерживая который мы полностью блокировали сообщение данной группировки с основными силами, - вещал Олег, - противник пытался воспрепятствовать движению нашей техники. Мне была поставлена задача скрытного выдвижения и захвата огневых точек. В результате скоротечного огневого контакта противник был выбит с занимаемых позиций».
Потом, уже без камеры, он показал журналистам на карте где они чуть не напоролись на засаду, похвастался трофейным РПГ и окровавленными документами командира АТО. Обменявшись контактами с корреспондентом, ушёл довольный.
В следующий раз они встретились уже летом в тренировочном лагере, который Олег организовал для своей роты в лесу. Олег, порывшись в компьютере, запустил сохранённое видео. В репортаже, который потом вышел на канале, Олега почти не было видно. Голосом за кадром он рассказывал об армейских буднях. Камера засняла лесную поляну, шалаши, навесы-палатки, сооружение из кирпичей и металлической решетки, приспособленное под плитку, на дереве продырявленная пулями железяка – результат стрельб. Олег с отрадой на сердце узнавал своих бойцов – вот «Малой» длинным шомполом чистит ствол пушки, вот – «Дава» и «Студент», разложив тряпочку, ковыряются с оружием, вот рыжая «Кошка» месит фарш в тазу – готовит еду для бойцов. «Малой поначалу казался полным придурком, - вспомнил Олег, - а оказался хорошим бойцом, просто он жизнерадостный такой – всегда готов на ржаку».
В темноте комнаты светился только монитор, отбрасывающий тусклый свет на его лицо. Мысленно проговаривая сообщения, Олег то хмурился, то недоуменно покачивал головой, то кривил губы в саркастической усмешке.
Виктор Малеев
Идите все в жооопу, кто орёт про жестокость Всех, кто барыжит оружием, наркотой или горючкой учить и лечить через порку! Командиру - уважение!
7 авг 2015
Огонь_командир
Я хренею , как там можно ****еть и не краснеть. Он сам замутил поганку , я ему об этом заебался говорить , и тут – нате .
10 янв 2015
«О ком это я?» – удивился Олег, полистал туда-сюда страницу, но так и не нашёл концов.
Дэн Донецкий
Списался ночью с одним человечком оттуда, спросил, что думают бойцы из других подразделений, ответ - Огонь ровный пацан, Топор - ряженный. Это лучшая новость из ополчения.
23 дек 2014
Олександр Смирнов
Огонь, хиба у нас в Украине усе булы б таки як ты, толковы комбаты, ваши террористични вийска вже булы б за Можайском. Я нэ бажаю такой кончины - в спину, по крысинному. Ты щэ должен дожиты до суду.
28 фев 2015
Макс Дебаль
Командир, как нога?
4 мар 2015
Огонь_командир ответил Максу
Болит , сволаччч !!!
4 мар 2015
Екатерина Бржинская
Теперь понятно почему Огонь лицо скрывает. Понятно почему на вопросы не отвечает. С такими историями лучше не светиться. Как жаль! Мы все верили в него. Пока воевал был герой, а оказался мутный тип. Очень жаль.
18 ноя 2015
Макс Дебаль ответил Екатерине
Екатерина, Огонь очень храбрый и грамотный командир. И я думаю что он принял правильное решение.
18 ноя 2015
Огонь_командир
Внесу чуть разума . Всем, кто говорит про самосуд - на тот период не было ни полиции , ни судов , ни УК республики . Поэтому многие так распоясались , что приходилось их жестко ставить на место . Барыгу всего лишь " погладили " как по пиZде ладошкой… , чтобы от его художеств не страдали нормальные люди .
20 ноя 2015
Огонь_командир ответил Екатерине
Тётенька , да идите вы все драной козе в трещину !!! Что вы там понимаете , сидя в Москве на диване ? Я же вас не учу детей рожать , или варежку вязать , вот и вы не суйтесь ко мне . Вот чтобы при встрече с восторженными дуРРами не пришлось отбиваться от приставаний ! )))) от таких как ты и прячу свою морду !)))
20 ноя 2015
Олег засиделся до глубокой ночи. Он поймал себя на том, что события той войны как бы искажаются временем и пространством. То, что тогда казалось единственно верным и незыблемым, сейчас приобретало иной вес и смысл. «И всё же, - Олег обернулся в темноту комнаты, где сладко посапывала Лена, - Смешные они, эти девчонки». Потом щёлкнул по Георгию Победоносцу. «Ну что же, барышня, вам нужны мои ответы – их есть у меня!» - подумал Олег и, посмеиваясь, принялся что-то печатать. Затем он ещё полистал альбом со своими военными фотками: с группой бойцов в белых маск-халатах на танке; у остановки «Логвiнове»; в окопе с корреспондентом канала «Россия»; на фоне заснеженных терриконов и пошёл спать.
********
«Топор» - Владимир Топорков - двигался на своем внедорожнике в сторону города. Водитель аккуратно обруливал выбоины и заплатки кое-как подремонтированной дороги. Город надвигался видными издали трубами металлургических комбинатов. По дороге открывался вид на две правильные остроконечные пирамиды терриконов, возвышающиеся над жёлто-зелёно-красным пейзажем осенней донецкой степи. Топор провожал взглядом останки раскуроченной военной техники на обочине. Далее машина миновала новую местную достопримечательность - танк, оставшийся после боёв 14 года. Возле утопающего в цветах и венках танка с надписью на стволе «За наше и ваше будущее» теперь фотографируются молодожёны. На подъезде к городу машина обогнала красный трамвай, который с грохотом катил мимо деревянных домов частного сектора.
Сам город застроен малоэтажными домами - на окраинах панельными, с приближением к центру чаще встречаются кирпичные, в самом центре - даже с архитектурными излишествами в виде эркеров и ротонд. Людей на улицах немного, машин тоже немного. «А здесь заметно больше раритетов советского автопрома, чем в Ростове», - подумал Топор, отмечая взглядом Жигули, Москвичи и Волги. В кармане зазвонил телефон. Топор не без удовольствия достал новенький Айфон, касаясь его не только пальцами, но и как-бы взглядом тоже, соединился.
- Топор, ну вот, пожалуйста, ребята всё отработали, - бодро доложил голос в трубке.
- Он понял от кого привет?
Машина Топора достигла центра города и, обогнув кинотеатр Мир - округлое, ярко алое здание с балюстрадой и белыми колоннами, притормозила. Из машины побибикали идущей мимо женщине средних лет, одетой просто, но тщательно – берет и шарфик были подобраны под цвет сиреневого пальто. Топор щедро улыбнулся, женщина приветливо кивнула в ответ. За светофором внедорожник вырулил к зданию городской администрации, над которым развевается флаг непризнанной республики. Топор вышел из машины и скрылся в дверях.
********
Войдя в квартиру, Лидия Андреевна сразу ощутила промозглый холод, нетопленного помещения. «На улице под солнышком и то веселей», - подумала, снимая сиреневое пальто. В комнате чисто и по-старомодному уютно: стол накрытый кружевной скатерть; книжный шкаф; трельяж; сервант. В серванте на видном месте фотография молодого парня с траурной полосой наискосок. Пётр Николаевич, который смотрел телевизор, грея руки о стакан с дымящимся чаем, повернул голову на звуки из прихожей. Войдя, Лидия Андреевка, всегда бодрая и жизнерадостная, чмокнула мужа в седую макушку.
- Ну як ты тут?
- Рука ноет.
- Тю! Зачем? Я тебя сейчас компресс сроблю - полехшает.
- Смотрю наши новости-хреновости. Проезд подорожает, авария на водоводе, так шо когда затопят – неизвестно, но вроде обещают начать платить пенсии. У тебя шо нового?
Быстрая напевная речь Лидии Андреевны сразу же заполнила всё пространство. Стягивая с шеи нарядный шарфик, она принялась разгружать объёмную сумку: желтый пакет с продуктами; стопка ученических тетрадей, очечник; телефон. При этом Лидия Андреевна не переставала строчить, перепрыгивая с мысли на мысль, отвечая на свои же вопросы и смеясь своим же шуткам.
- Дети мои сеходня диктант писали. Бурыкин опять списывал. От який же даун… Спицыны опять на перемене подрались. Ховорила с ихними родителями… Да! Встретила тётку Халку - помнит про лекарство. От який ж её Славка! От який ж дурной! От скажи, он нормальный человек? От скажи… Его надо примотать к койке и заставлять повторять: «Я не пойду в Стекляшку. Я не пойду»… И усе одно и то же. Тем более, шо есть, Петя, есть возможность… Да! Видела Володю, он мне помахал из машины. Який же харный хлопец! Як он нам тохда помох.
- Это он тебя купил тем, шо Пастернака цитирует наизусть, - слегка поморщился Пётр Николаевич.
- А шо плохохо? Воин, культурный человек, интеллихент. Да, ты ж оцени, Маринка, Елены Милайловны доча, сробила мне прическу. Я до ней приставала, а она мне усе время кажэ: «Ща». Я ей ховорю: «Ото шо такое твоё «Ща»? Нема такохо слова, треба ховорить «сейчас». Таки достала. Ну як? - Лидия Андреевна бросила взгляд на своё отражение в зеркале, пытаясь придать лицу кокетливое выражение, - А по-моему, як был курятник на холове, так и остался. Я не знаю, у меня цэ просто врожденное… Я не знаю откуда це… Чи оно возрастное, чи наживное… А мне надо себя людям показывать.
- Будет тебе трещать. Мы на кладбище едем?
Лидия Андреевна перевела взгляд на фотографию в серванте, вздохнула.
- А як жеж. Поедем, помянем трохи. Максим звонил, сказал, шо они с ребятами тоже хотят подойти. Вот опять же, если бы не Володя, то помянуть совсем нечем было б, а так он хоть продуктов подкинул.
********
На краю городского кладбища были отчетливо видны следы недавнего обстрела – памятники и ограды покорёжены, валяются бетонные осколки, ветки деревьев и комья вывороченной земли. С другой, непотревоженной стороны, где были свежие захоронения, собралась группа людей около могилы с простым деревянным крестом и той самой фотографией из серванта. Под фотографией подпись: «САМОЙЛЕНКО СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ 08/10/1988-08/06/2014». Люди держали в руках белые пластмассовые стаканчики, две девушки помогали раздавать бутерброды, Лидия Андреевна то и дело вытирала красные глаза.
- Лёньку Ларина помнишь? – обратился невысокий парень в синей куртке к парню в камуфляже.
- Да. Он сейчас в Харькове, вроде.
- Да. Я вчера с ним переписывался. Спрашивает: «Ну шо сейчас лучше живется, чем при Украине?»
- С издёвкой? – камуфляжный парень насторожился.
- Да в переписке фих поймешь. Я ему честно пишу, сейчас не то шо хуже, а реально тяжело жить стало. Я ведь до войны жил и не думал, шо надо будет как-то выживать без работы и зарплаты, шо за питьевой водой надо в очереди стоять, шо надо уметь собрать вещи с собой в бомбоубежище. Всё это было как-бы не в реале, из фильмов про войну.
- Я тоже никохда не думал, шо научусь звуки выстрелов различать. А сейчас у нас даже дети малые во дворе знают шо это бьёт: танк или миномёт.
- Да, зимой особенно тяжело было, - вздохнула женщина, стоящая рядом с Лидией Андреевной.
- Наша соседка – тётя Рима ещё девчонкой войну застала, - добавила светленькая глазастая девушка, - бомбёжки пережила. В первое время все к ней с вопросами приставали як себя вести при обстреле. Прикинь, бабка за 80, а к ней здоровые мужики за советами идут.
- Да, весёлая жизнь началась, - заключил парень в куртке, который начал разговор, - Только Лёнька ничего не понял. Он мне всё про Европу, про сепаратизм.
- Разрухались? – спросли камуфляжный.
- Да нет. Написал я ему: «Пожалуйста, не трави душу. Нам тяжело, но мы терпеливые и ни о чём не жалеем».
- Если б не война, сеходня мы бы Сережкину днюху отмечали, - шмыгнула носом еще одна девчонка, - А тёть Лида нам бы варэников наделала. И Лёнька бы был с нами.
- Шо ж это делается? До чего мы дожили, шо ничохо понять невозможно, - прорвало Лидию Андреевну. - Хто друх, хто врах, хто херой, хто предатель? За шо похиб наш мальчик? Они же все с одной улицы, в одной школе учились. Вчера ещё за одной партой сидели, одни песни распевали, а сеходня убивают друх друха. С кем мы воюем? Кохо мы ненавидим? Хто наш врах?
Немного в стороне Малой шептался с Петром Николаевичем.
- Вот такие дела, дядь Петь, - говорил он приглушенным голосом, - Я сам долхо не верил.
- Да. До меня доходили слухи про похищение людей с целью выкупа, я тоже не хотел верить, - Пётр Николаевич вздохнул, - А как ему удалось подняться? Он ведь сейчас такой влиятельный человек.
- Поначалу Топор просто мародёрил помалу, потом наркотой начал барыжить, хорючкой. Сейчас столько про него всплывает… Вроде ухоль толкает в Украину. На сына зарехистрировал фирму – «Эксим-ухоль», прокладка какая-то. Дюже сомневаюсь, шо такие схемы можно двихать без крыши. Сейчас Топор реально береха потерял, уже и хумкой не брезхует.
Малой краем глаза наблюдал за Лидией Андреевной, которая, вытирая глаза скомканным платочком, распоряжалась закусками. Постоянно слышалось её: «Сыночко мой».
- Я не знаю, как с тёть Лидой быть, - сказал наконец Малой, - Она всё: «Володенька, Володенька», а Володенька по факту нас подставил, и Серёха похиб из-за этохо.
********
Бой, в котором погиб Сергей Самойленко был в самом начале событий – в июне 14 года. Шальное было это время – весна 14 года. В ту пору восставшее воинство представляло собой разрозненные отряды, кое-как экипированные, с различными целями, разным пониманием задач и методов войны. Сергей, Малой и еще пара друзей из их общей компании куролесили с самого начала - сначала ходили на митинги, потом их занесло брать штурмом здание городского СБУ, потом дежурство на блок-постах. И всё это вперемежку с разными мелкими, но рисковыми поручениями серьёзных, как им казалось, людей. Вихри событий не оставляли времени для раздумий. Да и о чём тут думать! Жизнь забила ключом. Сергей всем существом отдался новым, неведомым ему ранее, порывам – засыпал с мечтами о подвигах и славе и просыпался с твёрдым намерением всё это воплотить сегодня же. Ему вдруг стали нравится старые фильмы и песни про войну. Его сердце замирало, и голова кружилась при звуках: «Белеет ли в поле пороша…». Ему вдруг стала интересна история семьи в военное время. Он и раньше вроде как знал, что прадед погиб в боях за плацдарм на Днепре, а прабабушка пережила оккупацию, а потом сумела сбежать от конвоя, когда её с двумя маленькими детьми отправляли на принудительные работы в Германию. Он всё это знал, но его это не трогало. А сейчас он, вглядываясь в фотографию прадеда, пытался представить себе, как этот 28-летний очкарик, учитель физики и математики, любитель литературы и сам стихоплёт под холодным октябрьским дождем и шквальным огнем врага сначала форсировал реку, затем вгрызался в землю на том берегу. По наводке деда Сергей в старом портфеле нашел пожелтевшие треугольнички - письма прадеда с фронта. В письмах ничего интересного на взгляд Сергея не было – так какие-то воспоминания, какие-то сентименты, адресованные прабабушке, слова прощения за какие-то мужские грехи. Муть, короче, ничего интересного. Мысль, которая не давала покоя - прадед – почти ровесник знал, что такое бой.
Сергей записался в ополчение.
«Вот оно, настало и моё время», - думал Сергей, трясясь вместе с остальными бойцами отряда в Камазе с открытым кузовом, когда тот подъезжал к объекту.
«Хорошо, шо рядом настоящий друх», - думал Малой, толкаясь плечом о плечо друга.
«Это я удачно попал! Только с автобуса и сразу в замес», - думал Грек, оглядывая 30 вооружённых подельников с георгиевскими ленточкам и сверкая озорными огоньками в глазах.
Олег ни о чем не думал, он наблюдал, посчитывал, запоминал: вооруженные посты по периметру территории; у охраны только стрелковое; внутри комплекса «Василёк»; а здесь АГС.
Из кабины выскочил Топор и скрылся в темноте ночи. После коротких переговоров шлагбаум открылся, и машина заехала во внутрь комплекса застекленных зданий.
С появлением вооруженных людей в коридоре одного из верхних этажей закипело броуновское движение. Группа бойцов в полной экипировке, с грохотом таща за собой Василёк, направилась к лестничному пролету, группа других бойцов начала обустраивать огневую точку. Немногочисленные гражданские с недоумением на лицах сначала бестолково шныряли из кабинета в кабинет, потом начали покидать помещение, одеваясь на ходу.
Ночи в июне так коротки, что их как будто и нет. Олег встретил рассвет в полной боевой готовности. Ему выделили сектор ответственности на крыше здания. Он уже распределил бойцов своей группы по точкам, выставил наблюдателей и боевые средства и сейчас наблюдал в бинокль за странным маневрированием вокруг здания – во внутреннем дворе грузили машину, как будто готовились к переезду, но особенно насторожило Олега то, что на расстоянии 600-700 метров разворачивались артиллерийские установки. На крыше появился Топор. Не успел Олег обрадоваться возможности обсудить ситуацию с командиром другой группы, как увидел, что из-за спины Топора показался оператор съемочной группы, а за ним и корреспондент с ярким микрофоном. Олег сплюнул в сердцах.
- Всем надеть намордники, - скомандовал и сам натянул свой.
Топор поработал на камеру, корреспондент записал стенд-ап, затем оператор, пристраиваясь то так, то эдак, поснимал виды с крыши. Когда журналисты ушли, Олег подошел к Топору.
- Я тут огляделся. Чтобы взять объект под полный контроль, нужно будет загасить две точки арты на трассе. Далее синхронный удар трёх групп при поддержке брони. Далее заблокировать запасной въезд и участок зелёнки.
- Не надо. Наша цель – нарисовать присутствие.
- Не понял.
- Можно немножко пошуметь. Немножко. При необходимости. Вопрос сдачи объекта уже решён. Доховорились.
Олег потоптался с ноги на ногу, оглянулся на внутренний двор, тут же вспомнив «эвакуацию».
- А гарантии? – глаза в прорезях балаклавы затвердели камушками.
- Занимаем здание и ждём результатов переховоров, - Топор умел быть терпеливым.
- Похоже, переговоры будут тяжёлыми. Ты видел, как они готовятся? – Олег кивнул на подозрительный двор.
- Охонь, - Топор улыбнулся, - заебал уже спорить. Приказ яснее ясного.
Разошлись. Топор вместе со съемочной группой сел в микроавтобус и уехал. Олег продолжил наблюдение. На крыше ближайшей многоэтажки устраивались два снайпера, вдали выдвигались пулемётные расчёты. Открыто и не спеша украинские военные оборудовали огневые позиции.
«Командир, воздух!». Олег вскинул голову - вертушка. «Грач» тут же выпустил дымовые стрелы, которые мгновенно обернулись огнём, грохотом, дымом, разлетающимся гравием, звоном и треском разбивающихся окон. На крыше начался пожар. Дым, огонь пожара, и плотный огонь снайперов – крыша стремительно превращалась в ад.
Малой кубарем скатился по лестнице внутрь помещения. Отдышался, огляделся. Кругом такие же как он закопченные, не отдышавшиеся, с бешенными глазами. Пришел в себя от голоса командира.
- Там двое раненых, надо вытаскивать, - орал Олег в рацию, - собирайте «дымы».
«Хде Сереха?» - тут же встрепенулся Малой, огляделся еще раз. Огнеметчики выдвигались на позицию, внутри здания спешно оборудовались огневые точки. Один здоровяк кинул на ходу Малому:
- Салаха, пойдем со мной.
Малой безропотно метнулся за ним. Вдвоем они принялись выкорчевывать банкомат. Малой не спрашивал кто этот человек, зачем им банкомат. В грохоте первого в жизни боя, оглохнув и очумев, он нутром почувствовал сильного опытного человека и целиком подчинился его воле. Банкомат недолго посопротивлявшись, издал треск лопнувших связок и выпустил наружу кишки проводов. Малой и Опытный потащили банкомат к огневой точке. «Это защита от пуль и осколков»: – начал соображать Малой. Там у разбитой витрины уже наросла баррикада из подручных средств защиты. Примостырив банкомат, «Опытный» с сигаретой в зубах пристроился под балкой перекрытия на полу.
- Эх, чайку так и не попили. Я только чайку заварил, - неожиданно улыбнулся он.
Издалека возник и начал приближаться звук летящего снаряда. Малой чуть высунулся из-за навороченного бруствера, вгляделся в даль. Рядом раздался взрыв и треск разбившихся стёкол.
- Гля, как точно лупят! – прищурившись сказал один из бойцов.
- Корректировка налажена, - согласился другой. - Наши перехватили вражеский канал связи. По чёткой наводке работают.
- Огонь по навесной, - откуда-то командовал Олег. – Работать по команде.
Малой пожирал глазами и ушами весь этот новый для него мир.
- Да прихнись ты, пожалуйста. Осколки долетают, - сказал ему Опытный. - Тут же как стеклянный аквариум.
Опытный с наслаждением затянулся сигаретой, выпустил дым.
- А я обрадовался, думал – чайку попьём, - неожиданно продолжил он какую-то свою мысль.
Малой пригибался, но любопытство брало верх и его всякий раз тянуло поглазеть, когда вдали намечался, расширялся и приближался очередной раскат.
- О! В водоём попали, - говорил Опытный со своего укромного места на звук далекого глухого взрыва.
- Точно! Столб воды вижу, - подтверждал Малой со своего наблюдательного пункта.
- С Василька стреляют, - блистал осведомленностью Малой.
- Не, это Саушка, САУ работает. 152-е миномёты, - не глядя, возражал Опытный.
- Плотность охня увеличивается, - констатировал Малой.
- Бяда, братан. К нам ****ец подкрадывается со всех сторон. Не вылезай, пожалуйста.
«Хде Сереха?» - опять стукнуло у Малого в голове. Сердце ёкнуло, сжалось, но не успело оно испугаться, как в пролёте возник Сергей с перебинтованной головой, который подзывал Малого к себе.
- Что с башкой? – спросил Малой.
- Ерунда. Осколок. Пойдем, командир приказал АГС вытащить.
Олег тем временем совещался с другими командирами. Обстрел не прекращался, об удержании здания и думать было нечего. Спорили о порядке эвакуации. Орали все разом: «Где старший?»; «Первая группа на прорыв»; «Нет, надо дождаться до ночи и выходить малыми группами»; «Хто здесь командует?»; «А коридор то будет?»; «Вторая за Камазом с ранеными»; «Твои на прикрытии»; «Всё расстреляли до железки», «Выходим сейчас, пока кольцо неплотное»; «Вход заблокирован»; «Прорываемся в огне».
До Малого и Сергея еще доносился хаос фраз спорящих командиров, когда они увидели, что под огнём неутихающего боя, к раздербанненому фасаду здания вплотную подогнали Камазы. Спешно началась погрузка. Водилу в кабине со всех сторон обложили бронежилетами. Камаз тронулся, быстро набрал скорость.
- Вот и повоевали, - послышался смешливый голос Опытного.
Уже у автосервиса, когда Камаз на бешенной скорости ворвался в городскую черту, его встретил перекрёстный огонь из засады. Первый же залп из гранатомёта-подствольника заставил машину остановиться. Далее последовал шквал огня из гранатомётов и стрелкового оружия. Каким образом погиб Сергей, Малой так никогда и не узнал. Его самого в первые же секунды какой-то волной выбросило из кузова, он успел откатиться.
Отработав по полной, командир отряда засады с георгиевской ленточкой на рукаве, разглядывая в бинокль изрешечённый и в хлам разбитый Камаз, поменялся в лице –на бойцах расстрелянного Камаза были чётко видны точно такие же ленточки.
Грохотали взрывы, лилась кровь, а здесь же, невдалеке от мясорубки текла обычная жизнь городской окраины - на проезжей части сновали машины, на лавочках сидели старушки, на пустырях между домами ребятня гоняла в футбол, по тротуаром шли прохожие, лишь некоторые из них поворачивали голову в сторону хлопков, но, не увидев ничего необычного, продолжали далее свой путь.
- Шо за пальба? – спросила скучающая женщина в салоне автомобиля, пытаясь разглядеть источник звуков за окном.
Её муж лениво скосил взгляд в сторону стрельбы – всё как всегда - перевел взгляд на дорогу. В этот момент перед машиной возникла пара вооруженных бойцов в камуфляже и с георгиевскими ленточками. Водитель ударил по тормозам и вытаращил глаза. Чуть впереди нарисовались такого же вида люди - тормозили попутки.
Когда очумевшего водилу пригнали на место событий, вокруг лежащего на боку Камаза уже суетились, втянув головы в плечи, водители ещё десятка гражданских машин. Шла погрузка раненых. Камаз догорал, на земле стонали окровавленные люди. «Надо же, - “Огонь”», - подумал водила прочитав позывной на шевроне одного бесчувственного тела.
Олег с трудом открыл глаза - больничная палата: - «Значит – живой!». Крашеные стены, старая, еще советская мебель, забинтованный сосед, рядом с другой соседской койкой группа медиков. Память Олега скакнула назад. Последнее воспоминание – цветочек. Лёжа на асфальте, среди месива раскуроченного железа, сквозь дым и чад, Олег, беспомощный, теряющий сознание, разглядел крошечный цветок, пробившийся к жизни через корку асфальта.
Закончив с соседом, люди в белых халатах подошли к койке Олега. Лысоватый мужчина, видимо - лечащий врач кивнул ему.
- Как себя чувствуете? – спросил доктор машинально, одновременно с вопросом пробежался взглядом по лицу Олега, успел заглянуть в зрачки, потом мимолетно взглянул на записи у себя в журнале.
Олег попытался ответить, сделал движение губами, но, ставший деревянным рот, не открылся, вместо ответа послышалось невнятное мычание.
- Понятно. Я сейчас вкратце расскажу. Вы поступили к нам с огнестрельным ранением грудной клетки, - голос доктора звучал мягко и авторитетно, - Кроме того, кожные раны области левого плеча, ушиб грудопоясничного отдела позвоночника. Вы прооперированы, извлечено инородное тело. Сейчас вы отходите от наркоза, поэтому должны чувствовать общую слабость, сухость во рту, головокружение. Пока что строгий постельный режим, ни в коем случае не вставайте.
Доктор поднимает глаза на одну из медсестер.
- Леночка, пожалуйста, здесь надо внимательно понаблюдать. Померяйте температуру, пульс и повязку надо сменить.
- Хорошо, Хеннадий Иваныч, - прозвучал низкий грудной голос.
Медики переместились к другой койке, а Олег увидел склонившееся над ним лицо Лены.
********
Лена всё время пыталась смахнуть с лица довольную улыбку. Она, Олег и Михалыч с трудом поместились вокруг столика на их маленькой кухоньке. На столе всё как положено при встрече дорогого гостя – закусочки, салатики, бутыль. Лене постоянно приходилось вставать, чтобы менять закуски или подкладывать мужчинам в тарелки еду. При этом она не без удовольствия демонстрировала круглую маленькую попку, удачно обтянутую лосинами. Михалыч не упускал возможности пощупать её взглядом.
- Ну, здрав буде! – Михалыч поднял рюмку.
Все трое чокнулись, выпили, углубились в тарелки.
- Мне, конечно, жаль с тобой расставаться, но так всем будет лучше, - после нескольких секунд безмолвного поглощения пищи Михалыч открывал тему, - Ты меня поставил в положение, когда я должен выбирать между тобой и классным специалистом, который к тому же у меня туеву хучу лет работает.
- Твой классный специалист – паскуда, - отрезал Олег.
- Не без этого… А ты – припадошный. Что с того, что он к проблеме Донбасса иначе относится? Такое мнение у человека. А ты ему сразу в рыло.
Говоря это, Михалыч бросал взгляды на Лену, она, чувствуя его интерес, строила улыбочки, играла глазами, её движения становились плавными, демонстрирующими изгибы тела.
- Ленок, твой мужик мне всю клиентуру распугал, -похахатывая закинул удочку Михалыч, - Отчего он такой злой? Видать, твоя недоработка. Это ты с ним неласковая.
Олег и Лена обменялись напряжёнными взглядами. Олег собрался что-то ответить, но Лена начала первой.
- Ох, Серхей Михалыч, может можно как-нибудь?
- Ленуся, хочешь меня под статью подвести? Он завтра кого-нибудь ёбнет, мне потом на допросы ходить. Как думаешь, сильно надо?
Олег отложил в сторону вилку. Сжатые кулаки легли вдоль тарелки на столе.
- Я, между прочим, там воевал. Я, между прочим, там друзей хоронил. И если при мне будут…
Олег всеми силами пытался сдерживаться, но Михалыч разрядил обстановку сам.
- Ну, ну. Ты ещё на меня полезь! Я, как-никак у тебя в гостях.
Олег отступил. Михалыч деловито подложил себе в тарелку салатику.
- Кстати говоря, вариант есть, - Михалыч по-хозяйски разлил водочку по рюмкам. - Гуманитарная помощь жителям Донбасса…
- Это что ещё за вариант? – вяло отреагировал Олег.
- Ты известный командир. У тебя есть группа. Пока ты донбассил, вы же там деньги собирали на покупку снаряги.
- И?
- А сейчас на помощь раненым, ну и деткам, типа того.
- То есть, ты моим именем хочешь деньги с людей собирать? – Олег опять напрягся.
- Ой, Олеж да сейчас все так делают, - Лена бойко вступила в разговор. - А шо такохо?
- И я говорю. И благое дело делаем и тебе занятие. И заработок. А ты прям окромя войны жизни не знаешь!
- Михалыч, ты, конечно, у меня в гостях, и всё такое, но, я должен тебе сказать, я одному такому уже начистил табло до фиолетового цвета за подобные предложения.
- Это не предложение, это словосочетание. Ха-ха-ха. Подумай. Я просто как вариант предлагаю. Это, конечно, в 14 году надо было начинать. Сейчас Донбасс уже мало кому интересен. Это тогда энтузиазм был и всё такое, а сейчас все всё забыли.
Олег сразу вспомнил Катю. Он уже овладел собой и говорил спокойно.
- Не все забыли. Люди туда деньги туда собирают. Добровольцы едут. Люди на митинги ходят.
- Какие такие митинги? В Москве, штоль? Ни разу не слышал.
********
Это был прекрасный день московской золотой осени. Было по-летнему тепло и по-осеннему безнадёжно. Олег брёл по бульвару, пинал ногой опавшие листья. Заняться было нечем. Очередная попытка устроиться на работу окончилась очередным знаком вопроса – вежливые фразы, маневрирование словами, никакой определённости. У перекрёстка Олег оглянулся и заценил красивую девушку. «У меня не хуже», - подумал. У сквера подфутболил мальчишкам мяч и вдруг понял, что он был в этих местах не так давно. «Точно! Здесь где-то я чинил принтер у той активистки Донбасса». Тут же родилась идея, и Олег направился к дому Кати. Дом нашел быстро - умение ориентироваться на местности не подвело. Во дворе дома достал телефон, порылся в книге и набрал номер.
- Здравствуйте, Катя. Вы меня не помните, наверное. Я компьютерный мастер, Олег. Я у вас принтер чинил… Я вот тут нашёл к нему хороший… транспортный ремень, … чтоб каретку надёжно фиксировал… Давайте я вам поставлю… Это совершенно бесплатно… - Олег помялся, слушая недоумённую тишину в трубке.
- Ну… Если вам это удобно, - неуверенно ответила трубка.
- А я прямо здесь рядом с вами. Так что никаких неудобств.
На этот раз в углу комнаты стояли запакованные коробки, на каждой из них наклеен листок: «Детям Шахтёрска». Олег начал ковыряться в принтере, время от времени поглядывая на Катю.
- Извините, может, я некстати, - неуверенно улыбнулся Олег, прилаживая трос.
- Да, нет… Отчего же… Нечасто встретишь такое добросовестное отношение к своему делу, - так же неуверенно ответила Катя.
- А в прошлый раз вы кофей откушать предлагали.
- Конечно. Пожалуйста. Сейчас сварю, - спохватилась Катя.
Они сидели на кухне. Из окна открывался потрясающий вид на город, погружающийся в вечерние сумерки. Катя, стоя у плиты, варганила кофе по-турецки – на песке в специальной жаровне.
- Интересная вы девушка, Катя. Прошло уже больше чем 2 года с той весны. Все уже забыли про Донбасс.
- А я ещё нет. Мне обидно за это. Обидно! Люди Донбасса в нас поверили. Поверили, что Россия не бросает. Люди на улицы вышли, флаги российские подняли, а потом и под танки бросались! А это не то же самое, что на Майдане скакать. А теперь оказывается «Донбассу никто ничего не обещал». Хотя, я уже запуталась совсем - кто там на этом Донбассе прав, кто виноват, кто враг, кто друг, кто герой, кто мерзавец. В 14 году, когда движуха начиналась, всё было понятно и следить за событиями хотелось и помогать хотелось.
Всё это было каким-то чудом, и эта восторженная девушка, судя по всему, из благополучной семьи, и этот живописный вид из окна сталинского дома, и аромат кофе, который начал щекотать ноздри.
- А откуда вы сведения черпаете? – спросил Олег.
- Из интернета. Читаю форумы, паблики на эту тему. Не из телевизора же новости узнавать.
- А кому вы помогали?
- Сначала Огню. Для его подразделения деньги переводила. Потом я доверие к нему потеряла… Он «вышел». Давно уже. Наигрался в войнушку и вышел.
- Ну… может быть, у него были причины, - Олег уставился глазами на пышную кофейную пенку в своей чашке.
- Про него пошли нехорошие разговоры в сети, ну и я задала ему вопрос, как говориться. Тогда он ничего толком не ответил, только разорался. И вдруг… Совсем недавно… Он пишет мне на страницу…
- Гадости? – победоносно ухмыльнулся Олег.
- … пишет, что я неправа, что война грязное дело, что у меня книжные представления…
- Ну он, наверное, знает о чём говорит.
- «Русская весна» 14 года дала столько подвигов, столько героев! Я думала, эта война поможет нам всем измениться – стать чище, сильнее, стать нашим шансом выкорчёвывать всякую нечисть. Я верила в «Русскую весну». Сейчас там ничего не поймешь. Читаешь про командиров – кто скурвился, кто проворовался, кто озверел.
- Катя, я что-то такое читал про Майдан. Там тоже победившие люди, которые, видимо, ошалели от сознания масштабов того, что они сделали, стали жить иллюзиями, что жизнь измениться, что люди станут вежливыми, что на улицах будет чисто, что чиновники будут честными. Как в Европе, как бы. А чего добились на самом деле? На место одних жлобов и воров пришли другие. Революция, как и война, мало что меняет. Война это - тяжкий труд, кровь, грязь, дерьмо и никакой романтики.
Катя так внимательно и напряженно слушала Олега, что ей даже пришлось сглотнуть, прежде чем она спросила.
- А вы воевали?
- Война очень жестокая вещь, очень тяжело и страшно бывает на войне, - Олег с трудом подбирал слова, - но только, избавляя землю от моральных уродцев… Или когда в твой дом пришел враг… Если убивают невинных, а ты чувствуешь силу… Война не место для сентиментальных и малахольных людей.
- Если бы всё было так, как вы говорите, то откуда бы взялись герои? Именно на войне проявляются люди. Когда вот это всё начало раскручиваться, ещё со Славянска, ведь добровольцы по зову сердца пошли, чтобы помочь. Их же никто не гнал…
«Милая девочка, очень милая. Несовременная какая-то», - Олег слушал Катю и думал о своём. Катин голос постепенно уходил на второй план. «Прелестное лицо, горящие глаза, сочные губы», - констатировал Олег, без стеснения разглядывая милое создание напротив, которое рассказывало ему про войну (Ха-ха-ха!). «Зачем тебе всё это? - продолжал размышлять Олег, - Я могу тебе рассказать, что я считаю геройством на войне, что я считаю гуманизмом на войне, могу привести примеры, но это настолько не совпадает с тем, что пишут в книжках, что ты же тогда вызовешь санитаров и скажешь им, что меня надо изолировать от общества. Милая девочка, и зачем тебе герои? … А я так устал быть один… Как там я её обозвал?
- … Нет, я по-прежнему хочу верить в прекрасного человека. Они есть там сильные и красивые люди. Это просто Огонь неврастеником оказался, наверное, за это его и выставили.
«Пора валить. Чё я тут делаю?» - подумал Олег.
- Пожалуй, мне пора. Спасибо за кофе. Спасибо за беседу.
- Кофе – единственное из моей стряпни, что не вызывает вопросов, - Катя очаровательно улыбнулась. - Вам тоже спасибо… и за принтер, и… я рада, что мы поговорили.
У дверей Олег чуть не напялил свой морской шарф, но вовремя вспомнил, скомкал его и засунул в рюкзак.
- И всё же, Катя, не спешите с выводами. Интернет – кривое зеркало.
Катя неуверенно кивнула, молча закрыла за ним дверь. Что-то необъяснимо странное повисло в воздухе. Моя чашки, Катя пыталась разобраться в своих ощущениях. Внезапно её зацепило – голос! Она где-то уже слышала этот голос! И тут же перед глазами встали кадры из Ютюба – заснеженное поле, ополченцы в белых маскхалатах, беспилотник. Катя метнулась в свою комнату. Клавиши послушно настучали запрос, комп услужливо подсунул подсказки, и Катя быстро нашла тот самый ролик. На экране был Олег на фоне заснеженного пейзажа в белой балаклаве и белом маск-халате. Тот же самый голос, который только что звучал в её квартире, с матюками и смехуёчками рассказывал о разведке позиций укропов с помощью беспилотника.
- Это – беспилотник, который снял позиции укропов, ****ь их в рыло, - бодро докладывал Олег на камеру, - Теперь мы видим весь их свинячий быт сверху, знаем где они живут, где стоят их машины, где эти долбоёбы нарыли себе окопов. Поэтому мы будем теперь стрелять гораздо точнее, чем раньше. Очень умная птичка. Укропы пытались её сбить, но хрен им это удалось. Спасибо спонсорам, которые подарили нам эту штуку.
Досмотрев до конца, Катя медленно перевела взгляд на входную дверь.
********
Прекрасный осенний день не принес Олегу ничего прекрасного. В обычной позе у окна полупустого вагона электрички Олег какой-то раздавленный и побеждённый возвращался домой. «Ну и что! – пытался сопротивляться он внутреннему голосу, - я же воюю не ради девичьих восторгов». Поплыли воспоминания. Это было в Ждановске, что ли. В столовке шла раздача сладостей по случаю дня рождения. В углу бурчал никому не интересный телевизор. К стене был пришпилен уже ставший традиционным листок бумаги с перечнем запрещённых выражений.
Четыре нарядных тортика красовались на столе. Именинник – «Веник» нарезал куски торта, получая поздравления по ходу раздачи. Косматые, бородатые дядьки, некоторые даже не сняв разгрузку, весело гомонили вокруг стола, держа в руках белые пластиковые тарелочки. Получив торт и налив чайку, народ разбивался по кучкам. Олег завидел «Деда», подошел к его кучке. Зажигал «Хабар» - качок лет 35.
- … вот я не понимаю этого, - горячился Хабар, - Дед, ты же местный, объясни. Как так получается. Ведь больше половины, да что там… процентов 60-70 донбасских мужиков съебались от войны. Кто куда. Кто в Россию, кто в Укру – неважно. Важно, что защищать Донбасс от ублюдков едут добровольцы со всей России, а местных немаэ.
- Как это немаэ? А я, а Малой, а Шахтёр?
- Ну я и говорю, процентов 30 будет местных и то вряд ли, - не сдавался Хабар.
- Так не бывает, чтобы прямо все в строй встали, - сказал Олег, сладко отхлебнув из дымящейся кружки.
Дед нахмурился.
- Ты не барагозь, пожалуйста. Не каждый может воевать.
- Особенно с таким командиром. Человек – огонь! – дружелюбно хохотнул боец, расположившийся на подоконнике.
Олег принял дружеский тон и ответил спокойно.
- Это ты про ту историю… Про того ушлёпка, который в рыло получил за то, что у него автомат с предохранителя был снят? Про это?
- Командир, не суровь, пожалуйста. Мы же люди хражданские в недавнем прошлом. Воюем, как умеем, - сказал «Шахтёр», ополченец из местных.
- У нас тут что, пансион для барышень? – Олег был в благодушном настроении, никакие подковырки его не задевали, он говорил спокойно, даже как-бы, скучая, - Я много кого воспитывал: прикладом, кулаками, и прочими ударными инструментами. И мне пох, если эти недоноски возненавидели меня на всю жизнь, зато живы остались.
- А я считаю всё правильно, - вступил в разговор Грек, - Пусть лучше долбоёб пару раз в каску прикладом получит при обучении. Война не место для сопляков.
Олег с отрадой взглянул на Грека: «Что значит наш чел – вояка». Тем временем Хабар, пребывая во внутреннем диалоге с самим собой, выдал продолжение своей мысли.
-… Дед, ну вот ты почему воюешь?
- По России скучаю. По общему дому. Русские с русскими должны жить одной судьбой. У нас одни и те же праздники, одни и те же песни, одни и те же херои. А Украина мне предлахает славить Бандеру, - Дед говорил просто, высокопарные слова звучали буднично.
- Дед, а ты когда в ополчение записался? – спросил Олег.
- Ещё в мае 14 года. Думал, шо трошки продержимся и будет как в Крыму. Я им прямо завидую – смотрю прохноз походы по ящику, а там Симферополь…, Севастополь… Эх, довоевать бы до тохо дня, кохда там Донецк и Луханск появятся.
- Довоюем, Дед. Обязательно довоюем, - в голосе Олега звучала неподдельная убеждённость.
- Наступит 31 декабря, и наш Президент поздравит всех нас, и пробьют куранты, и наступит Новый год, - мечтательно встрял в разговор Малой, который в позе лотоса тоже примостился на подоконнике.
- Командир, а я заметил, ты к дедам неравнодушен, - вступил в разговор еще один боец-сладкоежка, - И с нашим Дедом любишь разговоры разговаривать, и, помните, тогда укропского, пленного деда отпустил. Ну пленный в Калиновке был.
Все дружно закивали и захмыкали. Олег немного смутился.
- Да, хотел обменять, но не получилось. Просто так отпустил.
- Точно. И здесь одному местному деду помох, - вспомнил Шахтёр, - Я ещё удивился. Ну у которого жена разболелась – нохи отнялись, машина нужна была для перевозки. Командир дал машину, а я думал - пошлёт.
- Люблю дедов, - Олег обвёл глазами своих бойцов, - Память детства, может…
- … Сегодня случай был, - Хабар, несмотря ни на что, думал свою думу, - Вот стоим на блоке, едет мужчинка на джипе, амбал такой нехилый, евойная баба рядом сидит, джип под завязку барахлом загружен, ну ясно же сваливает подальше от войны. Мы ему: «Почему не воюешь?» Он такой: «Это не моя война». Нормально?
- А ещё мне нравится – не верят, что мы здесь бесплатно служим, - подхватил тему подошедший к ним именинник.
- … Живут эти мачо, ни в чем себе не отказывая, - не унимался Хабар, - а если случилась война, то у него плоскостопие или энурез. Самое противное, что ихние бабы будут их с 23 февраля поздравлять как будто так и надо. Защитники Отечества, бдь!
- Я понимаю в чём ваши непонятки, - со вздохом сказал Дед, - Только ты не думай, пожалуйста, шо в Питере или на Урале было бы не так.
- Согласен, - тут же помог Деду Веник, - Случись что у нас, так же весь гламурный планктон свалит. А тот парняга, которого эта шушера презирает за то, что у него тачка старая и айфон не последней модели, встанет в строй будет выполнять нормальную мужскую работу – защищать свою землю.
- То, шо народ в массе своей по хатам прячется в общем-то нормально, - продолжал Дед, прихлёбывая чаёк. - Нормальный человек должен жить своей простой жизнью - заботиться о доме, семье, работе. На таких людях жизнь держится. Если все будут такие как вы черти чумурудные, то не дай Бох. Вы же разнесете мир по кирпичику. Вы просто вообразили себя хероями. Насмотрелись ящика, детские книжки про войну вспомнили. Это в сказках всё дюже красиво, а жизнь она вот такая.
Дед сделал паузу, отхлебнул чайку, потом прищурился на Хабара.
- Хабар, ты особенно возхордился, поставил сам себя на пьедестал, и удивляешься, почему никто не поет тебе дифирамбы. Ты шо думал будет прямо как в кино, девушки цветы будут дарить, фотохрафироваться с тобой будут?
- Ничего я не вообразил… - Хабар распрямился и неуверенно повёл плечами. – А в Крыму, кстати говоря, фотографировались.
- Дед, мы тоже хотим как в Крыму, - опять встрял Малой.
- Ну видишь же, здесь как в Крыму не получилось. И здесь людям не до тохо, у них своя жизнь течет. И очень непростая жизнь, - Дед перекинул взгляд на Хабара, - Я не знаю зачем ты здесь, может, адреналин словить, а может, шобы потом книжку с воспоминаниями написать, не знаю…, но ты пришел сюда доб-ро-воль-но. Ты сам сделал этот шах, ты этохо хотел, так, пожалуйста, воюй и не плачься.
- А разве это справедливо? – не догонял Хабар.
- А хде ты вообще видел справедливость на свете? Нам по-разному дано и на том свете с нас по-разному спросится. Справедливость только в этом. Человек не должен сам собой любоваться. Время всё расставит. И, если выстоим, то со временем будет всё и памятники, и поклонения, и девушки, и пионеры, и лехенды. А пока надо работать…
Помолчали.
- Мы счастливые люди, я считаю, - продолжал Дед, - нам выпала судьба в великих делах принимать участие. Здесь сейчас столько красоты жизни! И каждый день неповторим. И каждый может стать последним. Мальчишки будущих поколений будут нашему Малому завидовать, шо ему такая яркая жизнь досталась.
Дед говорил негромко и оттого голос его звучал авторитетно и сказанное не вызывало сомнений. Все притихли. Первым очнулся Олег.
- Малой, кстати говоря, ещё когда мы «избушку» брали, товарища из под шквального огня вытащил. Респект тебе, парняга!
Довольный Малой расплылся улыбкой во все 33 зуба.
- Всё равно не понимаю, почему так мало народу поднялось? – Хабар упорно сидел на своём.
- Тем ярче подвиг тех, кто поднялся, - я считаю, - Олег почувствовал лёгкое раздражение, - Ведь это нех делать, когда все разом. А ты попробуй, когда один. Я даже не говорю воевать, попробуй просто надеть георгиевскую ленточку, когда знаешь, что твой брат, друг, сосед, коллега думают иначе и настроены враждебно.
- Но ведь вся Россия переживает. В новостях и в интернете везде только Донбасс: «Донбасс, мы с тобой»; «Держитесь» и всё такое. Вся страна знает, что сюда едут добровольцы, по зову сердца, так сказать, и души. А тут, как будто, никому ничего не надо.
- Хабар, здесь не это главное. Люди Донбасса в нас поверили. Поверили, что Россия не бросает. Я здесь поэтому - хочу быть рядом с такими людьми. Я умею воевать и помогаю чем могу… А ты почему? – Олег решил было поставить точку в этом разговоре, но разговор прервался сам собой.
Резкий возглас ополченца из другой кучки привлек всеобщее внимание к телевизору.
- Братва, гля… про Дебаль по ящику.
Народ с тарелочками обступил телевизор. На экране голубел канал Россия-24. Диктор в студии рассказывал о ситуации под Дебальцево. «…Ожесточённые бои идут в районе Дебальцево. Инициатива у ополченцев. Украинские военные сдают позиции. Мало того, что ночевать в окопах холодно, непросто и снайперам и корректировщикам артиллерийского огня, ведь для них большое значение имеет видимость, а её почти нет – туман», - раздавалось из телевизора. К ведущему в студии присоединился метеоролог – колоритный мужчина в ярком пиджаке и при бабочке. Начался разговор о погоде. За спинами ведущих на заднике студии замелькали кадры хроники. Толпа жующих и смотрящих мужиков тут же отреагировала: «О, Ухлик», «во, вроде, на Петровича похож», «хенерал Туман воюет». Ящик продолжал: «… в районе боевых действий сложились такие метеоусловия, которые провоцируют образование плотных туманов. Климатическая норма по туманам превышена почти в 2 раза. Видимость в сотню метров держится уже более 80 часов. По прогнозу к туманам добавиться ещё штурмовой ветер и интенсивные осадки, дороги раскиснут и превратятся в снежную кашу. Завтра в районе Дебальцево дожди, сильный ветер. Представьте себе состояние украинских военных, окружённых в чистом поле». Метеоролог в телевизоре изобразил сочувствие на лице. Бойцы в километре от фронта грянули громким смехом. Глумливые выкрики перекрыли звучание телевизионной заставки.
- Дед, хля. Всё как ты хотел. Вежливый такой прохноз походы…, - подытожил надрывающийся от смеха Малой.
Сейчас, сидя в привычной позе у окна электрички, Олег даже разулыбался, вспомнив Малого: - «А ведь как-то пролез в штурмовой отряд, хотя я не хотел туда сосунков брать». Электричка катила в ночь, стучали колёса, в черноте окна иногда мелькали редкие огоньки. Всплывали картинки, звуки, запахи, ощущения. Именно здесь, в этом движении, Олегу удавалось самозабвенно отдаться воспоминаниям, как мечтам в детстве.
На заснеженную, в проплешинах степь спустились сумерки. Сквозь марево тумана три «Урала» ковыляли через неубранное с лета поле подсолнухов. Отряд «Огонь» выдвигался на боевые позиции. Все нацепили себе на рукава и на штаны белые ленты, ехали молча - кто-то курил, кто-то просто смотрел по сторонам на проплывающий мимо диковинный вид тёмно-коричневых подсолнечников, шляпки которых завяли, скрючились и склонились под тяжестью влажного снега. Грохотала артподготовка, вдали виднелись всполохи и стрелы трассеров. С приближением к посёлку явственнее стали слышаться залпы орудий. На окраине, среди хозяйственных построек Урал остановился. Выгрузились. Олег приступил к своим командирским делам: выстроил бойцов; назначил групперов; объяснил боевые задачи; отобрал 10 добровольцев; уточнил с танкистами цели стрельбы; проверил связь у связиста.
Жизнь поменяла свое измерение. Для бойцов штурмовых групп время понеслось стремительным потоком, пространство сжалось. Для Олега, который облюбовал себе наблюдательный пункт в разрушенном домишке, время замедлилось и сгустилось, простор поля, который открывался ему с НП, казался бесконечным. Он в тысячный раз прокрутил в голове, всё ли учёл, всем ли дал точные указания, верно ли задал направление и остановил себя мыслью, что теперь остаётся только ждать. Минуты тянулись медленно, мозг занять было нечем. Ждать, ждать, ждать. Олег прислушивался к звукам боя и пытался представить кто где сейчас. «Сколько времени прошло?» - мелькнул в голове вопрос и Олег чуть было не посмотрел на часы. Но успел себя остановить, т.к. по опыту знал, что его ждёт разочарование – думаешь, что прошло 2 часа, а прошло 15 минут. Ждать, ждать, ждать. Пытался представить от кого будет первый доклад. «По идее должно быть от танкистов», подумал Олег и прислушался к звукам боя - ничего определенного разобрать было невозможно. Не успел подумать, как рация ожила, пискнула, крякнула и сообщила треснувшим голосом что-то малоинтересное. Олег вышел на улицу, хотя он и так был на улице – от разбитого домишки уцелели только несущие стены и часть крыши, - сел на бревно, стал смотреть на звёзды.
«Зачем я здесь? Почему я всю жизнь воюю? «Нормальный», так сказать, человек бежит от войны, а мне снова и снова хочется погрузиться в эту стихию. Брат как-то насмешил! Предложил заняться экстремальными видами спорта. Мол, это тоже типа острые ощущения. Разве я хочу что-нибудь доказать? Разве я хочу чего-нибудь добиться? Мне жалко «нормальных» людей, которые не знают войны. Нет, вру. Это фраза расхожая такая – мне, дескать «жалко». На самом деле я не испытываю никакой жалости. Мне просто непонятно и удивительно, как так люди могут из дня в день жевать свою пресную жизнь. Да, здесь смерть, грязь, несправедливость, но, «virum nasci, vivet in aeternum». На войне столько красоты, здесь такие человеческие проявления! А люди живут рядом, проходят мимо… Не понимаю…»
Жизнь, поменявшая измерение, вернулась в привычную систему координат только на третьи сутки. Где-то часа в два ночи разорвался последний снаряд. Еще часа через два на его НП нарисовался командир отряда правого фланга.
- Здорова, братан. У тебя покурить есть?
Курить у Олега не было со вчерашнего дня.
- На войне, как на войне – без сигарет и не жрамши, - хохотнул Олег.
Соседский командир – человек с монументальными чертами лица – уселся в проёме выбитого окна, уютно свесив ноги на улицу. Олег стоял здесь же, как бы в помещении, облокотившись на подоконник. Познакомились. Выяснилось, что монументальный командир – донской казак, уроженец здешних мест, служил в ВДВ.
- Значитцца зачётный ****орез мы здесь устроили, - басил «монументальный», двигая челюстью-плитой, - Интересно, долхо нас ещё здесь держать будут? Уже часа четыре тишина полная. Должно быть, уже все схвачены и отхуячены.
- Вопрос не по окладу. Мне в штабе нарезали задачу - захват этого села, чтобы перекрыть в Дебаль сообщение.
- Похоже для Укры это был полный нежданчик.
- Похоже. Мои их сонными накрыли. Послал им подкрепление. Потом у меня был головняк с организацией обороны. Потом окопы, - вспоминал Олег, - Я всё боялся, что не успеем, первая артель ляжет и перемешает с землёй. Рано или поздно они сообразят же у себя в штабе, что дорога перерезана и полезут в контратаку.
- Аха! Как же! Укропитеки по этой дороге еще пол дня пытались выехать. Их там расстреливали в упор.
- Похоже, они даже в свой штаб не успели сообщить, что захвачены. В их «кастрюли» даже не помещалась простая мысль о стратегическом значении этой деревушки.
- Круто! Учитывая то, что в наши дни охонь арты можно корректировать по соцсетям, - «Монумент» весело сплюнул и начал подражать диктору украинского ТВ, - Наши доблестны войскови, ведучи бои з зеленим змиим и занюхивая усё це позавчорашнимы шкарпеткамы…
- Точно, точно, - подхватил Олег, - Укра уже переможит, что они дружными рядами с флагами и при оружии отходят на заранее подготовленный позиции.
- Аха! Хрен им в сраку! Эти каклы кастрюлеголовые побежали, бросая флахи, сало и заветы командиров! И не надоедает им ховно через тряпочку жевать.
Уже на рассвете, когда проём окна начал белеть, все чётче и чётче выделяясь на фоне темноты дома, рация опять ожила и приказала огонь больше не открывать.
- Поздравляю тебя, Атаман! – Олег с удовольствием хлопнул комрада по плечу, - Похоже, мы закрыли крышку Дебальцевского котла.
Окончательно пазл сложился к середине дня, когда Олег принял все доклады. Теперь он чётко и ясно представлял себе картину боёв, как будто видел своими глазами: как на разнесённый украинский блок-пост с криками «Укропы, привееет!» ввалились бойцы штурмового отряда; как на рассвете два Урала и танк украинских войск пытались проехать по трассе, но попали под плотный огонь – танк отошёл, Урал врезался в остановку с синей табличкой «Логвiнове»; как Хабар, Малой, Петрович и другие бойцы с воплями и гиканьем шарашили из всех стволов по технике, движущейся по трассе; как ночью Веник, Шахтёр, Дед и другие бойцы грелись у костра под грохот артиллерии; как в разрушенной, кое-где полыхающей деревне, в одном из дворов Шахтёр, Дед и другие ополченцы, задрав вверх всё, что стреляет, пытались сбить беспилотник; как ночью через кое-как оборудованный блок-пост проходила колонна гражданских машин с включенными аварийками; как двое пленных украинских солдат с запрокинутыми за голову руками скакали под улюлюканье ополченцев; как Веник, Петрович громкими воплями под всеобщее ликование приветствовали приближающийся к ним отжатый БТР с Малым на броне. Представил себе и двор дома, кучу прикрытую пленкой, дерюгой, картоном, из-под которых торчат берцы – трупы бойцов украинской армии. Воспоминания накатывались одно за другим, и Олег пожалел даже, что объявили его станцию. Вспомнил и Топора, который первый день просидел в БМП, а ночью спешно покинул зону БД. Отчетливо представил себе его внутри коробочки, глядящего на освещаемую фарами ночную заснеженную дорогу.
********
Золотая осень раскрасила лес вдоль шоссе. Если смотреть по правую сторону дороги, где дальний лес, то войны как будто и не было – как всегда бывает в эту пору деревья вспыхнули яркими красками. По левую сторону торчат обугленные деревья и разнесённые в хлам постройки когда-то живой деревни, в память о которой осталась только синяя табличка на остановке – «Логвiнове». «Как будто и не прошли эти полтора года», - подумал Топор, сидя на пассажирском сиденье крутого внедорожника. Машина приближалась к покоцанной дорожной стеле с недостающей буквой «Дебальце_о».
Топор, облеченный полномочиями новой власти, развернул бурную деятельность на подконтрольной ему территории. Топор умел нравиться: с коммерсами выпивал и умел договориться; был внимателен со старушками; умел преподнести подарок нужной секретарше; умел воодушевить молодого бойца. Весь его день проходил в разъездах по городу. Сегодня с утра он контролировал раздачу гуманитарки. Стоя в сторонке, он наблюдал как старушки в платках и мамаши с детьми суетились возле открытого борта «Газели», а боец в камуфляже бойко распихивал им жёлтые пакеты с продуктовыми наборами. Старушки благодарно и с почтением перешептывались, поглядывая в сторону Топора, а одна из них, приковыляла к Топору и поцеловала его в лоб. Днем Топор был за городом. Там, на блок-посту, который перегородил дорогу бетонными блоками, несли службу бойцы народной милиции. Топор осмотрел блок-пост, подробно расспросил командира о насущных нуждах, крепко и уважительно пожал ему руку на прощание. Командир заблистал глазами. Позднее на территории детского садика, где малышня возилась на игровой площадке, Топор был замечен в сопровождении заведующей. Подойдя к торцу здания, заведующая показала Топору на трещину в кладке и на перекошенные окна. Топор всё внимательно выслушал, прощупал, где мог, прорехи, сделал отметки у себя в блокноте. День подходил к концу. День был удачный, как и всё в последнее время у Топора. Остался только один малоприятный разговор на вечер. «Но это ерунда», - подумал Топор, поднимаясь по ступенькам в здание городской администрации.
Внутри Топора уже ждали. Он завел посетителей в пустующую комнату для переговоров. Петрович, Веник, Малой и еще несколько ополченцев расположились вдоль стола. Все чувствовали себя немного неловко, кроме Малого. Этот уселся на стул, уютно поджав под себя ногу, и начал разглядывать обстановку, не преминув похватать то, что стояло на столе.
- Ну вот давайте тут поховорим, - дружелюбно сказал Топор.
Веник начал разговор.
- Владимир Николаевич, мы за Деда пришли просить. За что его на подвал отправили?
Топор был готов к этой теме.
- Я не знаю за что. Я же не следственные орханы, - сказал, не очень то изображая сочувствие.
- Владимир Николаевич, у вас же наверняка есть связи. Может, можно как-то выяснить…
Петрович, смерив добротный и, видимо, дорогой костюм Топора, перебил.
- Мы пришли сюда как бы к представителю власти. Топор, ты, пожалуйста… Мы же воевали вместе.
- Мужики, я всё отлично понимаю, - начал было Топор «за здравие», но всё же, понимая, что вести долгие уговоры здесь не было смысла, на ходу перестроился и перешёл в атаку, - Мы все кто-то с кем-то воевал, но это не значит, что можно творить беззаконие…
От этих слов всех передернуло. Все начали говорить одновременно.
- Какое беззаконие?!
- Дед и беззаконие?! Да он простой честный вояка.
- Деда все уважают. Воевал, ранен был. Медали есть за Саур-Могилу, - Малой был ошарашен больше всех.
- Какое беззаконие Дед мог совершить? Он что приказ не выполнил? Мародерил? гуманитарку дербанил?
- Топор объясни, какое беззаконие Дед творил, - Веник наконец то перекрыл хор голосов.
- Повторяю ещё раз. Я не в курсе вопроса. Есть стандартная процедура, - Топор устал за день и ему не хотелось выдумывать виртуозные увёртки. «Так быстрее дело кончим», - подумал он.
Веник завёлся.
- Топор, ты же нас всех знаешь. Мы к тебе попали, когда наш отряд расформировали после того как Огня выперли за ленточку…
- Огонь, бы не допустил, чтобы его бойца без объяснения… - поддержал Петрович.
- Охонь ваш пусть сидит в своём родном Подмосковье и радуется, что его только выперли к херам собачьим. За его художества ему не то полахалось, - сказал Топор и тут же подумал «Зря! Не надо им давать понять».
- … Николаич, мы же вместе воевали. Какая ещё процедура! Мы к тебе пришли как боевому командиру. Помоги разобраться, - Веник сделал последнюю беспомощную попытку.
- Самое главное – непонятно за шо! Если таких как Дед на подвал, то нахуя мы воюем? Объясни, пожалуйста, - не унимался Петрович.
- Мне ехо жена звонила. Я не знаю шо ей сказать, вздохнул Малой.
- В общем так. Давайте закругляться. Справки я наведу, чем смоху – помоху, - отрезал Топор.
Ходоки неуверенно и не вместе поднялись со своих мест, направляясь к двери. Веник нервно отбросил стул.
- А ведь мне про тебя говорили… Не поверил…
Топор остался сидеть на своём месте. Ему были отлично слышны раздающиеся у него за спиной приглушенные голоса: «Совсем под власть лех»; «Скурвился, гнида». Топор дождался, когда все вышли, закурил. Его раздрай с Огнём начался еще в 14 году в период наступления. Они разговаривали в каком-то офисе, переоборудованном под столовку – громоздкий принтер здесь соседствовал с микроволновкой и чайником, разномастные офисные стулья были расставлены вокруг обеденного стола. Топор заметил, что Огонь ждал этого разговора, был готов.
- Ну давай, поговорим, - сказал устало.
- А че так скептично сразу? – Топор оценивающе посмотрел на Олега.
- А знаю откуда у этого разговора ноги растут, - Олег затянулся сигаретой, выждал паузу, - Настучал тебе один широко известный дятел о том, что вчера говорилось на нашем сугубо внутреннем совещании.
- Если у тебя нет авторитета среди твоих же бойцов, сам и виноват.
- Бойцов? Это ты про пьянь, наркоманов, ворюг и прочую нечисть? – Олег сверкал глазами, - В плен попадают чаще всего как? Пральна – с дурными банками. А сколько убито на блокпостах случайных людей от того, что оружие было в руках у обдолбанных дебилов? Повылазили падлы!
- Так надо объяснять, воспитывать, мотивировать, - Топор понимал, что говорит банальности, но, видя перед собой сильного соперника, никак не мог поймать нужную ноту.
- Я им не мама и не папа. Жалеть алкоголиков и прочих неудачников по жизни не умею, вникать в их проблемы тоже. Мне похрен что побудило идиота напиться. Я разбил пару чайников прикладом, вот и всё воспитание.
- Ну, не знаю. У меня тоже народ непростой, доховариваюсь как-то.
- Так это не трудно – договариваться так, как ты умеешь, - Олег зло сощурился, - В подразделении у тебя «мёртвые души», на их ДД ты прикормил всякую сволочь, коммерсов крышуешь, в располаге бордель открыл, штабных туда таскаешь, медальки раздаёшь барыгам и минетчицам.
- Слышь, ты, праведник, я, хоть и хрешный, да на своей земле, - Топор резко вскинул глаза на Олега, - А ты подумай куда ты мне упёрся со своими предъявами.
- Я тогда и твоим и своим сказал и тебе сейчас повторяю - кошмарить местных не дам, - не уступал Олег.
- Хорошо. Вот мы идём в наступление, скоро окажемся на территории, которая была под Укрой. Какие у тебя методы зачистки?
- Топор, по-моему, всё просто. Мы идём освобождать, а не карать. Отсюда и методы.
- Эти местные длительное время жили под бандерлогами. Все, кто хотел свалить, свалили. А те, кто остался – ещё неизвестно кем они были при укропах. Они, может, наших сдавали. Они, может, начнут нам в спину стрелять, когда зайдём. Ё-маё, уховаривать тебя надо! Прям как барышня. Не ожидал, что ты будешь строить цацу. Ты ж бывалый вояка, Чечню прошёл.
- Поучи отца ****ься! Поэтому и говорю, что бывалый. У меня в отряде мужик из этих краёв. Как с ним быть? И дятлу своему скажи, чтобы слюни не распускал. Мародёрить добро у местных не дам.
- Это кто же ховорит?! Не тот ли самый Охонь, который в Моловатке запорол местного до смерти.
- Ага, прям как в том анекдоте – не в Моловатке, а в Ждановке, не запорол, а воспитал в духе нации… и не до смерти…
- Только что-то этот кент с той поры нигде не появляется. Родственники его разыскивают.
Олег рывком встал перед Топором, схватил за грудки. Топор резким движением попытался сбить его хватку – не удалось.
- Крайний раз тебе объясняю, - тяжело дышал Олег, - Я его, говноеда, прижал, и этот сказочный ****ат мне всех местных барыг сдал. Так я узнал где этот раз****яй-притон. Туда уже и некоторые мои растаманы начали наведываться. Можно такое терпеть? Шмары, которые на той хате были, получили пендель под зад и были отправлены восвояси. Всем мужского пола наваляли ****юлей, отобрали оружие и сказали больше в этом населенном пункте не показываться. Ни-ког-да. И этот ***плёт съебался… И сидит сейчас где-нибудь у мамы в погребе, дрочит и живёт как поганая крыса. Ясно-понятно?
«Ясно, понятно», - с удовлетворением подумал Топор, очнувшийся от воспоминаний.
Город погружался в сумерки. Искорки закатного солнца прыгали в лужах, в окнах, на крышах. Опавшие листья лежали толстым ковром в парках и на бульварах. В сквере рабочего посёлка торжественно встречал закат памятник «Несломленному путейцу» с дырой в груди. Затрапезный обелиск, ничем не примечательный продукт советского ещё агитпропа, получив снаряд в грудь, преобразился, как будто вырос, как будто стал величественным монументом и стоял невозмутимый, гордый, непробиваемый. «Я выстоял, значит – жизнь продолжается», как будто говорил.
И жизнь продолжалась. После разговора в администрации, Малой ещё потолкался с боевыми корешами, где они дружно поматерили Топора, и пошёл на свиданку. Гуляли в парке, шуршали листьями. Малой без перерыва балагурил, сверкая своей от уха до уха улыбкой, девочка восторженно хихикала и грызла мороженку. Мимо спешили немногочисленные пешеходы по своим делам, не обращая внимания на осеннюю красоту. Трубы металлургического комбината уже отбрасывали длиннющие тени. На окраинных блок-постах несли уже привычную службу ополченцы. Солнце опускалось за террикон.
********
У Олега этот день тоже заканчивался созерцанием заката. С его балкона открывался простор, горизонт был далеко. Олег курил, наблюдая за солнцем, безмятежно опускающимся за «ленточку». А за спиной Олега в комнате разыгрывалась драма расставания. Лена с криками металась по комнате, лихорадочно собирая чемоданы - срывала вещи с вешалок, вытрясала коробки, сгребала косметику, распихивая всё это в баулы. Лена яростно бросала какие-то слова в сторону балкона, но на балконе её голос был почти не слышен. Олег уже проходил такие сцены, от ученый. Он знает, что бесполезно что-то говорить, объяснять, взывать, когда человеку просто надо проораться. Не выдержав соло, Лена появилась в створке балконной двери.
- Ты ничем не дорожишь! Тебе только война и нужна!
Ноль реакции. Лена снова метнулась в комнату. Олег затянулся, выпустил дым. Лена вновь появилась на балконе.
- Настоящий мужчина должен нести ответственность! А ты вместо того, чтобы работу искать, принялся стихи какие-то писать. Ты шо о себе возомнил? Народ в твоей же хруппе ухорает от твоих нескладушек.
- Знаешь, что, харна дивчина… - с расстановкой начал Олег.
Не дослушав, Лена опять исчезла в комнате. Олег продолжил курить и смотреть, как последний краешек солнца, на глазах ускоряясь, опускается за горизонт. Через некоторое время Лена вновь появилась в двери, уже в верхней одежде, уже спокойная.
- Я всё ждала, ждала шо наступит шо-то прекрасное, дождалась, а праздника не чувствуется. Вот так и у меня с тобой. - вздохнула Лена, Чао, хоремыка. Живи реалиями.
Забрала чемоданы, хлопнула дверью, ушла.
«Что она значила в моей жизни?» - размышлял Олег на следующий день, когда брёл по осенней набережной, с буханкой хлеба под мышкой. Остановился напротив рыбаков, кивнул трудягам, поискал ответ в голове: «Да ничего не значила», - нехотя признался сам себе. «Отчего же так тоскливо?» Придя домой, соорудил себе обед. На столе захламлённой кухни расположил ноутбук и сковородку с яичницей. Жевал, без особого интереса поглядывая в монитор. «Завтра пойду искать работу», - подумал.
В автосервисе, куда он пришёл по объявлению, с ним разговаривали без энтузиазма, пообещали перезвонить через неделю. Хе-хе. На выходе из автосервиса у Олега зазвонил телефон. Это был Петрович. Олег обрадовался, но радость была недолгой.
- Дед?!! – почти крикнул в трубку, - Топор совсем мозгом ебнулся, что ли? Пидор гнойный! Может, он считает, что с Деда можно компромат на меня добыть? Если так, то он его будет прессовать по полной. Ещё при мне был аналогичный случай.
Голос Петровича еще что-то трещал в трубке. Олег почти не слушал, ковыряя носком ботинка землю.
- Петрович, да рви ты мне душу! Что я могу? Я же «зайти» по новой не могу. Меня выставили с формулировкой: «Так будет лучше для всех».
До следующего собеседования ещё было время. Олег дошел до сквера, сел на лавочку, подставил лицо солнцу, закрыл глаза. Ему как-то всегда было щемяще грустно при последних солнечных днях осени. Ещё острее чувствовалось, что это тепло – последнее. Впереди зима. До слуха донеслись голоса молодой мамы и дочки, которые гладили котёнка неподалёку.
- А папа будет недоволен, - мягко сказала мама.
- А мы папу уговорим. Мам, посмотри, какой он пушистый. Я давно такого в книжке видела. Давай возьмём. Он один совсем. Нельзя же человеку быть одному, - с серьёзным видом лопотала девочка. - Ему холодно, ему страшно. Давай возьмём его к себе.
- А ты будешь за ним убирать?
- Что?
- Как что! Какашки.
Олег открыл глаза. Очаровательная нарядная девчушка лет семи задумалась.
- … не, они же воняют.
Мама подняла весёлые глаза на Олега. Олег тоже улыбнулся.
- Честная девочка, - сказал, поднимаясь.
Однообразные дни потянулись один за другим. На один из таких дней пришёлся день рождения. «Побриться, что ли?» - подумал Олег с утра. Он медленно раскачивался, наконец, выполнив все утренние процедуры, соорудил кофеёк и уселся за компьютером. Лента уже пестрела поздравлялками со всех концов. С раннего утра на его странице уже резвились два его старых друга.
Вадим Орлов
Вот зашел к этому поцу поздравить его с днюхой, а он в оффлайне ;
Сегодня в 6:48
Сергей Соколовский ответил Вадиму
Так это у тебя в Сибири уже день в разгаре. А масквачи еще спят в это время.
Сегодня в 6:48
Сергей Соколовский ответил Вадиму
А бутылку зажал, жмот. Ага.
Сегодня в 6:48
Вадим Орлов ответил Сергею
Ну а что, Серег? Самообслуживание. Давай здеся прям расположимся и выпьем за здоровье энтого, такскать, друга
Сегодня в 6:49
Сергей Соколовский
Давай. У меня вобла есть. Ща я газетку подстелю.
Сегодня в 6:49
Вадим Орлов
Он ведь неплохой в принципе человек
Сегодня в 6:50
Сергей Соколовский
Да. Он мне один раз оооочень доброе дело сделал. Помогло.
Сегодня в 6:50
Вадим Орлов
А мне однажды оооочень правильные слова сказал. Всё сбылось.
Сегодня в 6:51
Сергей Соколовский
Так выпьем же… Вадь, давай тост, ты ж мастер.
Сегодня в 6:51
Вадим Орлов ответил Сергею
Меня здесь забанят за мои тосты. ;;;
Сегодня в 6:52
Сергей Соколовский
Ничо. Будем как неприкаянные алкоголики шататься по подворотням. Ща у Огня забанят, пойдем к Седому.
Сегодня в 6:53
Вадим Орлов
Его тоже нет дома.
Сегодня в 6:53
Сергей Соколовский
И нинада. Мы здесь устроим шари-вари
Сегодня в 6:54
Валентина Мудрая ответила Вадиму
Ваш друг безсовестный человек!!!
Сегодня в 6:58
Вадим Орлов ответил Валентине
Мадам, вам что здесь надо?
Сегодня в 7:12
Татьяна Иванова
Подтверждаю. Огонь - человек без чести и совести.
Сегодня в 7:13
Сергей Соколовский
Командир, давно хочу тебя спросить, кто эти люди? Что они делают в твое жизни? Зачем ты всё это развел?
Сегодня в 7:33
Вадим Орлов
Серёг, неужели ты думаешь, что наш друг – матёрый спецура убоится атаки сетевых клуш?
Сегодня в 7:44
Сергей Соколовский
Так выпьем же за всенародную любовь, которую наш друг заслуженно обрел! Наконец-то Гы-ы ;;;
Сегодня в 7:44
Валентина Мудрая
Огонь бросил фронт. А ему люди верили. Купил себе шикарную квартиру. Женился на малолетке.
Сегодня в 7:45
Валентина Мудрая
Меня интуиция никогда не подводит. Я давно поняла, что он за человек.
Сегодня в 7:45
Татьяна Иванова ответила Сергею
Я тоже сразу поняла. Я хочу, чтобы люди, которые ему деньги переводят, задумались. На что он живёт?
Сегодня в 7:47
Вадим ответил Валентине
Валентина, мы тут в компании. Игру играем – пытаемся предугадать ваш комментарий. Поздравьте меня! Ваш предыдущий пост был предугадан почти дословно. Я вам даже лайк поставил. Пишити истчо. Весело!
Сегодня в 8:14
Сергей Соколовский
Вадь, брось ты это. Чокнутые бабы.
Сегодня в 8:18
Вадим ответил Сергею
Истину гутаришь. Ну, Серёг не знаю, как ты, а я выпил. Стоя. «Щаспою» начнется.
Сегодня в 8:18
Сергей Соколовский
Тебе хорошо. А мне на работу собираться. Я с командиром спою, когда появиться.
Сегодня в 6:52
У Олега потеплело на душе. На чокнутых баб он уже давно не обращал внимания, а от балагурства друзей стало веселее.
Олег_командир
Ще-е-е-е не-е-е-е-е вме-е-е-е-рла-а-а-а …
Только что
Однажды объявился Веник. По телефону сообщил, что «вышел», что будет в Москве проездом. Договорились встретиться. Сидели за столиком привокзального кафе, слышался гул отправляющихся поездов и объявления диктора. Олег с отрадой и тоской глядел на Веника в камуфляже, на его армейский рюкзак.
- Так непривычно здесь, - сказал Веник, - Какая-то знакомо-незнакомая жизнь. В интернете хай стоит: «Донбасс, держись», а здесь всё так, как будто ничего и не было. Я ведь полтора года назад на Донбасс уезжал. Бдь, думал месяца на три не больше.
- Мне сначала тоже непривычно было, - подхватил Олег, - Но потом понял, что люди из интернета за это переживают как переживают за футбол. Почитаешь – уссаться можно, сидит такой болельщик на диване с пивком и чипсами, и гонит нас этот вояка на Киев, как гонят вперед футбольную команду: «Давай, дави, получил пас – ищи ворота». При этом, да – он искренне переживает.
- Да, многие как будто интерактивный сериал смотрят, - соглашался Веник, - Просто привычка выработалась, прийти домой с работы, и посмотреть в сетях, шо там на Донбассе нового. Можно еще и свои 5 копеек в комментах оставить: «Работайте, братья», типа того. И вроде как бы причастен к событиям.
- Я вообще поражаюсь наивности некоторых, они, ****ь, святой водой, наверное, умеют воевать. Начитаются лозунгов разных, накидают себе на стену в контакте флагов выдуманных и давай всех учить жизни. Идите, покажите, как надо воевать! Я посмеюсь над вами! На войне нет дуэлей, там либо ты, либо тебя. А в группах разных умничать, дохуя ума и фантазии не надо!
- А у меня ваще чума. Какие-то пытливые умы мониторят мою страницу в режиме реального времени. Потом выкладывают скрины на Лостармор.
- Знамо дело, согласился Олег, - Потом эти трудоголики пристают с вопросами: «вот здесь у вас нестыковка», «вот здесь у нас непонятка». Поздравил их с Восьмым марта. Гандоны штопаные!
- В сети это распространенное явление, - продолжал Веник, - Смешные люди самопровозглашено ставят себя в позу экзаменатора, задают вопросы и требуют ответов.
- Но есть и приятная сторона медали, - заулыбался Олег, - На 23 февраля я получил порядка ста поздравлялок. Это при том, что я энтот праздник не отмечаю ваще. В основном от женщин. Скучают бабоньки: одна просто поздравила; другая стихами; другая советует прочитать вот эти стихи, там вроде бы про меня. И это из более-менее вменяемых. Я ж не говорю о тех, кто уже вознамерлися родить мне ребенка.
- Н-да. С такой интернет-гвардией ничего не страшно. Всех перекудахтают.
Посмеялись. Погрустили. Разъехались.
Дома Олег завалился на диван с ноутбуком. Тусклый свет экрана освещал его лицо в темноте комнаты. Олег бесцельно бродил по сети. Сайты, группы, форумы сменяли друг друга. Запускались и тут же закрывались видео, мелькали фотки, статьи, обсуждения. Олег, лёжа на диване, запрокинув одну руку за голову, другой рукой машинально прокручивал страницы интернета. Внезапно в тишине раздался характерный звук пришедшего сообщения в ВК. Внизу экрана Олег увидел тёмный прямоугольник: «Новое сообщение Екатерина Бржинская Привет! Нехорошо обманывать». «Трам-па-пам!» - подумал Олег и тут же напечатал: «Согласен .». Ответа не было. Олег поменял позу – сел поудобнее. «Деушка , вы таки снизошли до общения со мной , или я извиняюсь ? » - набрал текст, запостил и тут же подумал: «К чему я взял такой дурацкий тон?»
Катя была не одна. Соседка Таня заскочила на минутку парой слов перекинуться и зависала у неё уже часа три. Прочитав пост, они обе отпрянули от монитора.
- И чем сейчас занимается этот Мистер Икс? – спросила Таня.
- Фиг поймешь. Личной жизнью занимается, но вроде неудачно.
- О-у! Ты следишь за его личной жизнью?
- Он такие стихи пишет – прямо больно читать, - Катя нахмурилась, вспомнила: «Оставшись в одиночестве, пытаясь кем-то быть…»
- А, может, он специально? Чтобы запутать мозг всяким там «укро-миротворцам». Ну расскажи, не томи. Чо там?
- О-у! Тебя томит чужая личная жизнь?
- А як жеж? Я вся горю, - Таня звонко засмеялась.
Раздался «клок» пришедшего сообщения. Девушки опять приникли к монитору.
- Всё-таки он так смешно пишет – пробелы ставит перед запятыми, Таня жадно водила глазами по строчкам Олега.
- Ну и что? Это же не ошибка. Это – такой своеобразный почерк, - горячо вступилась Катя.
- У него и с запятыми – беда.
- Широкий человек. Щедрой рукой рассыпает он запятые по всему тексту, они у него падают, где хотят, - Катя тоже разразилась смехом, - Я заметила, они там как-то подобрались – все командиры какие-то абзац-грамотеи. Один пишет с пробелами перед запятыми, у другого можно встретить 5 родительных падежей подряд, третий ставит везде многоточие, четвертый – кавычки.
Всхлипывая от смеха, Катя что-то напечатала, нажала «ввод». Таня, прочитав, посмотрела на неё с лёгкой укоризной.
- Ну, началось в колхозе утро…
- Что «ну»? – весело отбивалась Катя, - Я тоже сначала, после всех его историй думала, он совсем с катушек слетел. А сейчас взяла и перечитала все посты в группе. Ты знаешь, я на него как будто другими глазами взглянула. Он не такой совсем. Он не злой, он строгий.
- Теряем мы бойцов…
- А вот и наоборот. Помнишь, я тебе рассказывала у меня был конфликт на работе? Я тогда ехала на разговор с разборками и дрейфила. Реально трясла коленкой. Вспомнила про Огня, подумала, что значат мои проблемы по сравнению с проблемами этого человека? Он воевал, смерти в глаза смотрел, кровных врагов нажил. Он говорит то, что думает, рубит с плеча и ни с кем не церемонится. У него враги везде сейчас: и здесь; и там и в Укре, и он ничего не боится. Я как это поняла, так у меня сразу решимость появилась, и я на этой волне такую разборку замострячила, что в итоге уволили эту хабалку припадошную, а не меня. Так что я сейчас как раз - боец.
Раздался очередной «клок». Посмотрев на экран, девушки заливаются смехом.
- Н-да, чувство юмора у него весьма муррр, - согласилась Таня, и тут же вспомнила, - Надо же! Выходит дело, никакой он не бурят. А об этом так уверенно писали везде. В Донецке даже какая-то книжка для детей вышла.
- Книжка! – вскинулась Катя, - А сколько страшилок гуляло по укро-сайтам про боевых бурят! … Огонь, он такой… - Катя замялась, теплая волна набежала на лицо, - сентиментальный медведь, что ли – прямой, честный, добрый… Да – добрый, но может и озвереть.
- Да… - протянула Таня. С одной стороны, покоряет искренность – не каждый решится так перед чужими людьми выкладываться, с другой стороны…
Телефонный звонок. Таня достала трубку из кармана.
- Да, мам… Ой, это что полдесятого уже? Да, бегу.
Отключила связь, засобиралась.
- Катюш, засиделась я у тебя. Побегу. Димку надо спать укладывать.
- Беги. Тёть Тоне привет, а Димке «чмок» от меня.
Катя встала, чтобы проводить подругу.
- Катька, боюсь я за тебя, - трещала Таня уже в прихожей, - Знаю я твою восторженную натуру. Ты уже навоображала себе героя.
- Не боись. Я не дам себя охмурить.
- Ты главное помни, что он сначала «медведь», а потом уже «сентиментальный». Что ты улыбаешься? Не дай Бог! Пойдешь с таким, устроит он тебе жёсткое порно.
Катя рассмеялась, последовали «чмоки», Таня ушла. Вернувшись в комнату, Катя уютно устроилась в кресле, поставила на колени ноут.
Они проговорили до утра. Олегу понравилось, что Катя не спрашивала про Донбасс – он внутренне опасался расспросов наивной барышни. Кате понравилось, что он юморил, но обошелся без вульгарных шуток – она не раз сталкивалась с этим на его странице. Но – нет. Виртуальный разговор струился задорным ручейком, огибая неприятные обороты. Олег узнал, что Катя любит Алтай, ездила туда лазить по горам и сплавляться по бурным рекам. Катя узнала, что Олег любит собак, тоскует по своему умершему Алабаю. Среди ночи сделали перерыв – Катя навела себе чайку с конфеткой, Олег перекурил. Потом опять говорили и наутро договорились встретиться.
Олег 04:48
«Значит в шесть , в парке , у фонтана .»
Екатерина 04:48
«ок»
Олег 04:48
«Спокойной ночи»
«В смысле , с добрым утром !»
Екатерина 04:48
«;»
*********
Катя тщательно собиралась на встречу. В голове была приятная и несколько подзабытая забота – что надеть. Стоя перед зеркалом в одном белье, она доставала из шкафа то одну вешалку, то другую, прикладывала к себе наряды и ни на что не могла решиться. В шкафу её рука наткнулась на вешалку в прозрачном пакете, достала, сняла пакет. Там оказались рубашки-вышиванки – рукоделие прабабушки, бережно отстиранное, где надо подштопанное, сохранённое. Катя задумчиво разглядывала задорные червонно-черные крестики, которые сразу ей напомнили детство, тёплое степное лето, каникулы на Украине, прабабушку, «варэники з вишни». Надевать не стала, убрала всё обратно в пакет.
Олег попал на место встречи заранее. Было немноголюдно. Начал накрапывать дождик. Ходил, бродил, шуршал мокрой листвой. Остановился напротив цветочного киоска, потоптался в нерешительности, но всё же прошёл мимо. «Это уж будет совсем глупо», - подумал. Но потом, когда увидел Катю, пожалел, что без цветов. Встретились они легко и непринуждённо. Вопрос-ответ. С удивлением и восторгом узнавали друг друга. У кромки пруда понаблюдали как дама в почтенном возрасте доставала из пакетика мелкое крошево и пыталась накормить пару лебедей. Тем же самым была занята молодая семья с двумя детьми. Дети звонко смеялись, глядя как лебеди, утки и вездесущие голуби подхватывали на лету мелкие кусочки. Постояли на ажурном мостике, поумилялись повадкам людей и лебедей, побрели под одним зонтом вдоль набережной. Когда зажегшиеся фонари начали отбрасывать блики на мокрые дорожки, а капли разошедшегося дождя уже во всю барабанили по куполу зонта, силуэты двух людей слились в один. Олег жадно и неистово целовал мягкие, сочные, жаркие губы.
Потом всё было прекрасно, как всегда, когда это первый неповторимый раз. Смятая простыня, одеяло на полу. Руки, ноги переплетаются как лианы, пальцы то впиваются в спину, в плечи, в грудь, то начинают порхать, как будто заворачивая горячее тело в сладкий кокон. Губы не могут оторваться друг от друга. Трудно дышать. Запрокинутая голова, струящиеся волосы, изгиб шеи и дыхание, вырывающееся со стоном. Теперь прижаться друг к другу, утонуть в дыхании, услышать сердце, впитать в себя неповторимый миг. Смотреть, трогать, целовать. Вобрать, вдохнуть, втянуть и оставить в себе навсегда это счастье.
Потом, блаженно отдышавшись, Олег водил рукой по распущенным волосам Кати, которая склонилась над ним.
- А у меня прабабушка – хохлушка, - рассказывала Катя, - У нас хранятся её вышиванки: рубашки; салфетки; скатерти. Такие красивые! Как-то так повернулось, что сейчас вышиванка стала символом всего антирусского. Они её даже носят как бы в знак протеста. А я не могу от вышиванки отказаться. В 42-м году прабабушка осталась вдовой с двумя детьми. Ей 28 лет тогда было. В шахтёрском городе и так-то с работой для женщин сложно, а тут еще война. Она выживала благодаря тому, что ходила по деревням и продавала своё рукоделие. Ну как продавала – обменивала на картоху. Дед маленький тогда был, он это помнит. Я, может, и на свете живу благодаря вышиванке.
- У меня дед там воевал, - подхватил Олег, - Он мне много и хорошо рассказывал об Украине. А я сейчас мову слышать не могу. Как зазвучит эта волынка, так и ждёшь что сейчас затянут про то как «російські террористичнi військові обстріляли Горлівку».
Олег артистично изобразил голос официального сообщения. Катя рассмеялась, уткнувшись ему в плечо.
- Зато мне в донбасских нравится то, что они не разучились говорить слово «пожалуйста», - продолжал Олег, - Оно ведь какое-то неудобоваримое это наше «по-жа-луй-ста», не то, что в английском “please” или итальянское “prego”. Мы же, масквачи, его проглатываем. У нас вместо «пожалуйста» принято приветливо хмыкнуть, сказать: «угу», «незачто». А они там не разучились.
- Когда всё это начиналось, в 14 году, было так красиво. Я налюбоваться не могла на этих людей, которые сами, по доброй воле… А сейчас происходит умирание чего-то прекрасного - герои кончились: один хнычет, что его имя не упоминают по федеральным каналам; другой с криминалом связался; третий мародерствует.
- А ты не задумывалась над тем, что ты знаешь только тех, около которых журналисты вьются? Ну или тех, кто сам себя пиарит. А ведь есть и другие, и они настоящие герои, но об их подвигах знают только те, кто рядом с ними был. В одном фильме это было: «Людям не нужна правда, людям нужна красивая история».
Катя задумалась, но всё же не сдалась.
- Но это же так естественно стремиться к красоте. Детские сказки живут в нас всю жизнь.
- Сказочным героем может оказаться не тот, кто в самом деле герой, а тот, рядом с которым окажется талантливый человек, который воодушевится красивым поступком и сумеет придумать яркий заголовок для статьи, а остальное люди додумают и сами разгонят эту историю по интернету. И им нет дела, что за красивым, вроде бы, поступком может стоять самый подлый мотив. И вот уже подлый человек – герой, у него награды, звания, интервью, деньги, бабы. Люди охотно дают себя втянуть в красивый обман. Они не хотят правды, они её старательно избегают.
Олег сделал паузу, как будто вспомнив что-то. Помолчали.
- Правда войны грубая, грязная, плохо пахнет, - продолжил Олег, - Люди жаждут красивые героические истории, начитавшись таких историй, они начинают сопереживать, деньги пересылать, добровольцами. И всё это совершенно искренне, от всей души. Всё ради того, чтобы испытать восторг от красивых историй. А скажи им, что война на самом деле – это кровь, грязь, холод и несправедливость, так сначала откажутся верить, потом начнут обсуждать с укоризной, потом брезгливо отвернуться и скажут «фу».
- Сплошное разочарование.
- Глупындра! Лучший способ не разочаровываться – ничего ни от кого не ждать.
- У тебя получается?
- Что?
- Ничего ни от кого не ждать. А я всё время жду чего-то. Так бывает ждешь, ждешь что наступит что-то прекрасное, дождешься, а праздника не чувствуется, и ровно наоборот бывает - ничего не ждешь, а вдруг откуда-то счастье.
Олег пристально посмотрел на Катю. Какое-то время они молчали.
- Я всю жизнь воюю, Катюш. Я военный… Да, я люблю войну. Я знаю свое дело и у меня хорошо получается. На войне простая жизнь, где мне все понятно, и условности не имеют значения. Я ощущаю себя свободным именно на войне. Понимаешь, я туда хочу, прям жажда какая-то.
Пока он говорил Катя изучала его лицо. Она водила глазами по подбородку, лбу, бровям, запрыгивала внутрь его сверкающих в темноте зрачков, там было тепло.
- Кто тебе сказал, что ты некрасивый? Ты даже не думай, ты потрясающе красивый человек.
********
Олег прильнул к телевизору, когда по России-24 пошел сюжет о возобновлении боёв. На экране был Грек, который из укреплённого блиндажа рассказывал о ситуации на передовой. «Мы находимся на 218-ой высоте. Враг оживился. Долбит нас артиллерией: 152-ми; 120-ми, а мы отвечаем вот этой фигнёй», - Грек постучал по своему автомату. Далее камера показала, как через покрытое белой позёмкой поле группа бойцов, высадившись из транспорта, выдвигается на позиции. Из окопа открывался вид на едва заснеженную с проплешинами местность. Послышался нарастающий шум летящего снаряда. Взрыв. Над обрывом взметнулось мутно-белое облако из снега и земли. Ещё один прилёт. Ещё один. Еще один. Далее пошли кадры с БМП спешащим по заснеженной дороге. На горизонте то там, то здесь вспыхивали огоньки взрывов. Голос за кадром комментировал: «Эта «Кикимора» как кость в хорле. Мы не можем нормально передвихаться теперь». «Боцман», - тут же узнал голос Олег. Далее камера показала «Шахтера», лежащего на носилках с ранением ноги. «Студент», тот самый, которого он взял когда-то в отряд, и волонтёры помогали распределить раненых по машинам Скорой помощи. Олег метнулся к компьютеру. Долго лазил по друзьям, сослуживцам, группам поддержки, тролям на зарплате, агентам влияния – везде, где можно было найти хоть крохи информации или данные для анализа. Через некоторое время картина сложилась, и решение пришло просто и сразу. Олег достал с антресолей армейский рюкзак, разложил на диване экипировку: шлем Сфера; бронежилет, дальномер, начал собираться.
В электричку сел полностью экипированный - в камуфляже, с рюкзаком, с морским шарфом на шее. Чувствовал себя легко, ясно, полным сил. Прозвучало привычное: «Осторожно двери закрываются. Электропоезд следует до станции Москва - Киевская». Поезд застучал колёсами. На подъезде к Москве на скамейку спиной к Олегу сели двое молодых парней.
- Ты матери уже сказал?
- Нет. Вообще не хочу говорить. Оттуда напишу прям.
- Переживать ведь будет.
- Да в том то и дело. Не хочу эту волынку.
- А снаряга у тебя есть?
- Кое-что есть. Вообще то там выдают, но сказали, если есть – бери на подмену.
- А я не понял, вроде же «Минск» подписали. Перемирие и все такое…
- Да ни фига. Мне дружбан оттуда писал. В пригородах Донецка постоянный замес, на южном фронте тоже. Будет где размяться.
На этом месте разговора Олег решил разглядеть парней. Сделал полуповорот головы, разглядел только черную и синюю спины.
- Ты уже знаешь в какое подразделение попадешь? – спросил «синий»
- Не-а. Пробовал записаться заранее, там такой жесткач. К одному командиру сунулся - он со мной даже говорить не стал: не служил – до свиданья. Другой вроде берет без службы, но там такие требы по физподготовке – мама дорогая! Но сказали: «приезжай, посмотрим». Вроде дадут шанс физику подтянуть в учебке.
- А если не пройдешь?
- В другие подразделения буду соваться.
«Это было в штабе корпуса», - сразу вспомнил Олег. Когда он вошёл, первое, что его поразило – приёмная, которая была обставлена со старомодным шиком: массивная мебель; ковер; картины. «Этот чел детство провёл в трущобах, всю жизнь мечтал жить во дворце», - подумал тогда Олег. Второе - это секретарша – молодая девушка в форме, с погонами капитана, на груди гордо красовались две медали – «За боевые заслуги» и «За оборону Славянска». Третье неприятное – Топор, который уютно примостился на подоконнике. Рядом с ним в неформальной позе сидела ещё одна ярко крашенная красотка при медалях, в форме лейтенанта. Они весело балагурили, Топор расточал улыбки направо и налево. Не поздоровавшись с Топором, Олег подошёл к секретарском столу, неловко кивнул девушке
и попросил доложить о себе. Секретарша, устало вздохнув, взялась за трубку телефона. Тем временем красотка на подоконнике продолжала кокетничать с Топором.
- Владимир Николаевич, с меня бутылка, - журчал её голосок.
- Как можно? Хусары с дам… Вот у нас скоро будет праздник, там будет возможность и спиться, и спеться, и сплясаться.
- Не верю! Стесняюсь вторхаться в ваши приватности, но вы нас всё время ихнорируете, - вставила секретарша, всё ещё ожидавшая ответа из трубки.
- А всё из-за отсутствия женского внимания. Я старый, больной, меня девушки не любят, - вздохнул Топор.
Девчонки захихикали.
- Ой, Владимир Николаевич, ну не знаю… К лицу ли!!! Мужчине!!! И командиру!!! подобное кокетство…
- «Его насмешка не проста. Он с прозорливостью великой
Бичует Зло со всею кликой, И в этом – сердца красота», - с чувством продекламировал Топор.
Девушки картинно закатили глаза и сделали вид, что умирают от восторга.
- «Их смех – он никому не впрок, Он пуст, верней, бесчеловечен. Его же смех лучист, сердечен, И добр, и весел, и широк», - Топор решил закрепить успех.
- Владимир Николаевич, незачёт. Так бездарно напрашиваться на комплименты даже я не умею, - хохотнула секретарша, тут же прилипла к трубке и предложила Олегу войти в кабинет.
Кабинет начштаба корпуса был обставлен не менее помпезно: дорогая мебель; компьютер последней модели; в углу на флагштоке флаги РФ и Новороссии. Китель Начштаба щедро увешан медалями, выше всех – звезда Героя.
- Здравия желаю!
Начштаба мрачно кивнул в ответ на приветствие.
- Ну рассказывай, - показал глазами на стул.
Олег прошёл, сел.
- Поехали вчера укропы покататься на танке, - бодро начал Олег, - но не знали ушлёпки, что у нас Чебуран на боевое дежурство вышел. Влепил им прямой наводкой подарочек. Итог покатушек - нету больше танка, ремонту не подлежит.
- Я не об этом, - нахмурился начштаба, - Ты шо о себе возомнил, хлопец? Тебя вчера вызывали в штаб, а ты свинтил. Комбриг тебе указания даёт, а тебе похер. Меня за твои художества парафинят на всех совещаниях. Ты совсем мозхом навернулся, шо ли?
- Александр Петрович, лето в разгаре. Проводим учения по боевой подготовке. Надо учиться воевать пока есть возможность. Маскировка там в зеленке, засады и прочие вещи пора отрабатывать. Ну и ориентирование на местности, пока опять по навигатору хрен знает куда не заехали.
- На тебя жалобы, бдь, со всех сторон, по всем статьям.
- Знамо дело, - Олег покосился на дверь в приёмную.
- Со всех сторон на тебя жалобы, - продолжал начальник, - Приказ о твоем назначении невозможно утвердить. Все мне ховорят, шо Охонь вольтанутый, звезду поймал, ведет себя высокомерно.
- Если вы про тот случай, - вяло оправдывался Олег, соображая на ходу, - В результате ошибки одного из бойцов разведгруппы не удалось взять в плен укра. Боец был наказан в словесной форме особо яркими выражениями. Надеюсь, больше упоротым громадянам так не повезёт.
- Да до хера уже этих случаев, - повысил голос хозяин кабинета, - Твои бойцы – бывшие шахтёры, инженеры, учителя. Они не военные, их этому не учили. Объясни им, пожалуйста, по-человечески, если они шо-то не допоняли, а ты чуть-шо сразу *** на рыло.
- Александр Петрович, да их послушать – их учить не надо, они все умеют воевать в трусах, носках и тапочках. А мне дурноголовые не нужны, те, кто не догоняет, те, кому нужно повторять 2 раза, пусть проходят мимо.
- Журналистов вокруг себя развёл. Весь интернет запрудил своими киношками. Звязда? – начштаба не слушал объяснений, гнул своё.
- Я перед журналистами не устраивал за деньги показушные бои, где потом бойцы погибали, - Олег, бросив опять взгляд на дверь, уже еле сдерживал себя, - А благодаря репортажам наше подразделение получило известность. Мы группу в сети сделали. Счёт открыли. Нам люди деньги собирают. Мы закупаем амуницию для бойцов. Тепловизор вот приобрели для роты.
- На всё, про всё есть порядок. Ты должен у своего командира доизвол испросить.
- Так у меня командир бобрил в армии. Его по скайпу учили блок-посты обустраивать. Для него эта служба – зарплатный проект. В Логвиново он весь бой просидел в БТР, потом понёс какую-то херню в эфир и справедливо был послан на хутор бабочек ловить.
Последний нерв, держащий курок на взводе лопнул. Олег и Начштаба начали стрелять друг в друга словами одновременно.
- Мне на передок прислали мины без взрывателей! - голосил Олег.
- Да ты совсем опух. Мы тогда скандал с ОБСЕ еле замяли. Из-за тебя, - тряс щеками начшатаба.
- Моя рота задачу выполнила и, что главное, без потерь. На остальное мне пох.
- Ты дозвиздишься до штрафбата. Я тебе устрою, будешь работать экскаватором.
- …Всем говорю, детский сад мы не открывали! В армии на боевых должна быть дисциплина. Приюта для бывших алкашей и наркоманов у нас тоже нет.
- Да ты знаешь кому по морде съездил последний раз? Да ещё и на камеру. Он кореш детства знаешь чей?
- По пьяной морде. Я этому недоноску, которого мамаша родила на бегу, сто раз объяснял, к чему приводят их «оркопати».
Красный начштаба, задыхаясь от негодования, трахнул кулаком по столу.
- Мать твою через терелёбину!!! Да ты где… Да ты с кем… У тебя здоровья хватит так со мной разговаривать?
Тишина.
- В общем так, - начштаба потрогал рукой потный затылок, - Оружие сдать и за «ленту». Так будет лучше для всех. И не вздумай брыкаться, я понимаю, шо такому матерому спецуре туды-сюды через храницу метнуться дело пяти копеек. Если шо, я тебе ****ы наваляю по полной. Сразу отправишься на подвал или превратишься в «недвижимость». Ненароком.
Киевский вокзал возник как-то сразу. Электричка прибыла на конечную станцию. Выйдя на перрон, Олег проводил взглядом двух парней, отошёл в сторону от людского потока, достал телефон. В адресной книге нашел запись «Топор, Владимир» и отправил смс-ку: «Встречай Огонь». Потом позвонил Кате.
********
Катя, сломя голову, с кое-как повязанным шарфом, неслась навстречу потоку по платформе станции «Комсомольская» на выход к Казанскому вокзалу, когда её внезапно остановила какая-то тётка.
- Катюша, здравствуйте. Не помните меня? Я – Валентина Ивановна. Мы на митинге «За Донбасс» с вами познакомились. Это ещё в 14 году было.
Катя остановилась на бегу, узнала тётку – та самая, в нелепой спортивной одежде.
- Валентина Ивановна, здрасте. Как неожиданно. Жаль, что я бегу…
- Я вас часто вспоминала, Катя. Как вы много тогда сделали, как много сил отдали. Я тоже. Мы все верили. А зачем, спрашивается…
- Валентна Ивановна, вы меня извините, но мне надо срочно на вокзал…
- А. Ну хорошо. Хорошо. А как мы верили! Как хотелось верить в прекрасного человека! Я вам напишу тогда «контакт». Я так много хочу рассказать. Вот ведь как получилось. Как мы в него верили, мы думали он герой, сотворили себе кумира. А что оказалось?! Мы создали группу «вконтакте» и разоблачаем его преступную деятельность. Подумать только! Мы деньги для него собирали. Я молилась за него! Я ему туда магический талисман на фронт послала. Я думала, человек воюет, ему защита нужна. Сейчас написала ему, чтоб вернул – молчит. Как это?
- Валентина Ивановна, миленькая, мне надо бежать, а то я могу не…
- Да. Да. Катя, а вы знаете про нашу группу?
- Нет. Я побегу…
- Странно! У нас уже четыреста подписчиков! И это всего за два года. Мы в Яндексе сразу выскакиваем. Я вам обязательно напишу. Мы должны открыть людям глаза.
Катя, поняв, что вежливо уйти не удастся, резко отвернулась и понеслась в нужном направлении. Вслед ей ещё какое-то время доносилось: «Мы следим за каждым его шагом. Я собираю все его интервью. У нас самый полный архив его фоток».
Олег курил на перроне рядом с своим вагоном. Проводница проверяла билеты. Пассажиры, подхватывая чемоданы, тюки и сумки, грузились в вагоны. Катя с разбегу уткнулась Олегу куда-то в шею.
- Забудь, что я тебе говорила. Останься.
- Не могу, Катюш, - Олег погладил её по волосам, - Я столько там дел не доделал. Я столько там должен и плохим людям и хорошим.
Катя отстранилась от него, посмотрела в глаза.
- А ты согласовал свой приезд с тамошними начальниками?
- Не-а, я лучше подальше от начальства, поближе к холодильнику, - попытался пошутить Олег.
- Это же опасно.
- Зато не стыдно.
- Тебя же там убьют. Ты столько всего наворочил, ты стольким людям там дорогу перешёл. Там непокорных командиров отстреливают. Останься. Жизнь не стоит этого геройства.
- Нельзя мне, Кать. Надо ехать. Ребята мои в окопах сейчас. С Дедом надо разобраться. Я тебе рассказывал про нашего Деда? Он такой седой, усы щеточкой, а глаза озорные, как у мальчишки…
- Не надо мне зубы заговаривать. Олег, я всё понимаю, мы с тобой, конечно, очень мало знакомы… И, учитывая то, что я дура восторженная… Но я чувствую близкого человека, понимаешь. Я люблю тебя.
- Какое совпадение! - Олег жадно заглянул в её глаза. - Это неважно сколько люди знакомы. Невозможно не почувствовать родного человека. Я люблю тебя.
- Но это же счастье! Зачем же ты уезжаешь? Останься.
- Не могу. По всему видно, там сейчас настоящий зарубон намечается. Меня ребята ждут, укроп морщить. Я ролик посмотрел с моими бойцами – трындец полный. Позиции кое-как оборудованы, стреляют криво, бестолковые команды какие-то отдаются. Мне надо к ним. Я должен ехать.
- Останься.
********
Как же справиться с этой напастью
В даль стремиться, бороться, спешить
Жить в погоне за призрачным счастьем,
Ты на это потратишь всю жизнь
Жажда манит в полёт упоенья
И несбывшейся шепот мечты
Невозможно отвадить стремленье
Силы, славы, побед, красоты
И привыкнув всегда жить на стрёме,
Подчиняясь призывам небес,
Ты забудешь о сыне, о доме,
Окунувшись в гремучий замес.
Через скрежет железного века
Трудно слышать дыхание дня,
Человеку найти человека.
«Вот и я, ты почувствуй меня».
Разрывая сомкнутые клещи
Жажда жизни – как бездны глоток
Пропихнёт буераками трещин
Через корку асфальта цветок
Ты проснешься однажды в квартире,
Злой, голодный, холодный, ничей
Ты один, ты мечтаешь о мире,
Где журчит тот прекрасный ручей
И тебя в этой яростной гонке,
Опьянённого зверской борьбой,
Засосет и закрутит воронкой
Жажда просто остаться собой.
А ещё в этот день…
… Первый снег торжественно и плавно опускался на брусчатку Красной площади - зима в тот год наступила раньше обычного. Снежинки кружили плавно и не спеша, подчеркивая белым контуром зубцы кремлёвской стены, карнизы башен, закомары соборов.
… Развалины Донецкого аэропорта начали выделяться ещё отчетливее на фоне выпавшего снега. Белая позёмка посыпала мелкой крупой огромных размеров месиво из железа и бетона. Обрамляла картину рамка из обугленных, торчащих черными свечками, деревьев.
… Поезд мчал Олега на юг. Змейка железнодорожного пути струилась по унылым просторам, едва наступившей ранней зимы.
… За стойкой ресепшн компьютерного центра – Лена с телефонной трубкой у уха. У неё перед глазами бумажка, где крупными буквами напечатаны слова с выделенной буквой «г»:
сеГодня
четверГ
блок маГнитных Головок
Бодрый и жизнерадостный Михалыч, зайдя, оглянулся по сторонам и, увидев, что никого нет, запустил ей руку за пазуху.
… Топор, одетый в элегантное чёрное пальто, вышел на крыльцо собственного особняка. Занавеска окошка первого этажа отпорхнула, и оттуда ему помахала женщина в лёгком халатике. Водитель авто поспешил открыть дверцу, а охранник - ворота.
… В уголке захламленной бытовки бойцы, примостившись на деревянных ящиках, чистили оружие.
… Хабар у себя дома в майке и трениках набирал длинный текст на компьютере, время от времени задумывался, потом печатал снова. К нему подбежал ребетёнок, протягивая сломанную машинку. Хабар поправил игрушку, отдал ребёнку и продолжил своё занятие.
… В зале ожидания Запорожского железнодорожного вокзала царило необычное оживление - флешмоб. Студенты музыкального училища пели «Родную улицу». Пассажиры с умилением смотрели на поющий круг, некоторые подпевали. За этим со слезами на глазах наблюдала Лидия Андреевна. Пётр Николаевич сокрушённо молчал.
… На передовой шёл бой. В развалинах панельного здания, среди груды всякого хлама кипела будничная военная работа – перетаскивались ящики с боеприпасами, заряжались пулемётные ленты, перевязывались раны. Петрович, Малой, и другие бойцы, распределившись у проёмов окон шарашили из всего, что стреляет в сторону неприятеля.
… Сапог Саур-Могилы, полный смыслов и символов, окружённый цветами, покоцанный снарядами, с торчащей арматурой торжественно возвышался над осенней, чуть сбрызнутой позёмкой, степью.
… Поезд мчался юг. С верхней полки Олег глядел в окно на не успевшую увянуть, припорошенную снегом осеннюю травку, которая казалось еще более яркой из-под белёсой накидки. «А жизнь всё равно сильнее», - думал Олег, - «И это – прекрасно».
Жажда героя
© Copyright: Нат Суворова, 2021
Свидетельство о публикации №221082600721
Свидетельство о публикации №221082600721
Рецензии