Салам, бача. Глава 23. Дашков убийца?

«Горы – это не равнина», - вспомнились слова начальника кафедры по тактике в военном училище, разбиравшем контрольную одного из сокурсников роты Баталова, вызвавшую тогда истерический смех у курсантов.

Но полковник молчал, строго смотря в свою тетрадь, стуча ручкой по столу. Дав курсантам выговориться, поднял вверх правую руку, требуя тишины. И все тридцать курсантов тут же умолкли, с интересом смотря на преподавателя. Было слышно только муху, бьющуюся о стекло окна.

«Придет время, поймете меня, только бы не было поздно, - полковник посмотрел в глаза младшего сержанта Баталова, сидевшего за первой партой. – Думаете, что в горах трудно найти ориентиры, чтобы четко составить план обороны и не дать противнику взять ваше подразделение в окружение? Заблуждаетесь», - полковник, сжав губы, покачал головой.

Как он был прав этот полковник, горы - это не равнина, в которой, бывает, и глазу не за что удержаться. Горы – это местность из контрастов с резкими и пологими вершинами и склонами, изрезанными каменными ребрами, хребтами, подошвами. И если не сумеешь разобраться в этом громоздком обилии контрастов, то считай, что ты, как командир, проиграл, дезориентировав своих подчиненных, а значит, подвергнул их смерти.

С этим вопросом ему приходилось сталкиваться десятки раз, разбираясь, где противник может организовать проходы, засады, наблюдательные посты, откуда может атаковать или встретить их огнем на поражение. Вроде бы находя ключ к этой задаче не раз, тут же сталкивался с новыми вопросами, которые могли привести его подчиненных снова к смерти: выставленными минами в неожиданных местах, каменными осыпями, поставленными с помощью растяжек на выстрел винтовками, дававшим возможность душманам определиться, где движется противник.

И сейчас происходит та же история. Территория незнакомая. Заняв место на одном из высоких хребтов, Баталов попытался изучить окружающую его местность, чтобы определиться, в предположительных местах, используемых душманами для передвижения, в организации ими огневых точек и мест своего пребывания.
Но, чтобы сделать более четкие расчеты, нужно, в первую очередь, время, которого у них в этот раз хоть отбавляй – пять суток. Второй плюс, это достаточное количество личного состава из профессионалов, ребят, много раз бывавших в рейдах в горной местности, умевших считывать не только рельеф, но и быстро анализировать, как противник может его использовать в своих целях. И «цепляться» своими глазами за любые «вопросики», которые могут рассказать им о имеющихся препятствиях.

Юсуфа Мухаммадиева с Ильясом Шариповым оставил при себе. Парни юркие, стараются все считывать на ходу, начиная с мыслей своего командира, и завершая своими предположениями по складывающейся ситуации, что очень важно.

Якуб Рахмонов с Маликом Махмудзодой работают на одном из опасных участков, у пещеры, служащей аркой. Вызвались, и на все отрицания командира, доказали ему, пока словесно, о своих действиях там. Как? Первая их задача разговорить вначале, охранный пост с душманами-наркоманами о том, кто и из какой банды в той пещере находится, как к ним найти поход, о чем можно поговорить.

Оказывается, не хозяева - люди местного полевого командира Джумалутдина несут охрану арки, а моджахеды гостя - Сайда Панчо, пришедшего сюда из неблизкого отсюда района Пули-Хумри. Мечта у его моджахедов перебраться сюда в столицу Афганистана, может и сбыться. Но не все моджахеды, прибывшие с ним, об этом мечтают, так как их Родина у кого Пули-Хумри, у кого – Пакистан, у кого-то - Иран. Короче – наемники. В Пули-Хумри они прошли нелегкий путь своего становления в отряде Панчо. До крови доходило, чтобы прижиться в среде чужих. И если их командир Сайдо вдруг захочет прижиться в столице Афганистана, то не из прибывших с ним сюда пожелают остаться с ним.

И почему, понятно. Люди полевого командира Джумалутдина, их не встречают как братьев с чаем и лепешками. Они против конкурентов, прибывших сюда в виде «харидоров» (покупателей) оружия из соседнего региона, а на самом деле желающих оторвать себе кусок да пожирнее, самим заключать договора с иностранцами на поставки оружия.

Вытерев ручейки пота, сбегающие из-под чалмы по лицу, подобрав под грудь кулаки, Баталов продолжал размышлять.

Первый вопрос, интересовавший его, заключался в том, почему воины Панчо снабдили моджахедов, несущих службу в ближайшем наблюдательном посту, наркотиками. Для того, чтобы заработать деньги, или здесь находится чей-то их родственник? А может, так сказать это делают для того, чтобы укрепить между собою связи.

Ну ладно, пусть будет и так. Но тогда появляется новый вопрос, почему эта группа бойцов в течении нескольких дней не меняется?

- Юсуф, а ты не спрашивал, через какое время они меняются? – спросил офицер у одно из своих солдат.

- Говорят, не меняются. Третий день несет служба, - шепчет Юсуф. – У них там два бурдюка с водой, литров по двадцать, консервы. Может, пока они спят, я возьму пару банок с мясом, а, товарища старшая лейтенанта? А то мой живот начал есть себя, - натянул на своем лице улыбку Мухаммадиев.

- Смотри, чтоб не продырявили они его, когда пойдешь к ним за консервами, - старший лейтенант, приподняв руку, требуя тишины, стал прислушиваться. Через минуту-полторы, посмотрел на солдата. - Ты говорил о гостинце – наркотиках, который им передали с той пещеры моджахеды.

- Миллион афгани стоят.

- Столько стоит наркотик? – посмотрел на Мухаммадиева Баталов.

- Шутили. Но, они его купили.

- Так сказали?

- Здесь все продается, товарища старшая лейтенанта. В этой стране все продается, - закивал головой Юсуф. – Все, кроме мама родной. Три дня сидят. Почему? Говорят, ждут много афгани, тогда у них будет много чарса…

- Наркотиков? – будто не поняв слов солдата, переспросил Баталов.

- Нэт. Это к слову. Ждут птица большая. Она даст им много афгани.

- Боюсь, они с нами играют.

- Нэт, просила меня, зачем служу у скупого Панчо. Я сказала, там старший брат мой. А она говорят, иди с ним к нам. Я сказал, подумаю. Все вы так говорит, что у нас лучше. Сам иди к нам, - чем быстрее стал говорить Юсуф, тем больше стал допускать ошибок в произношении русских слов. – А она говорит, шо шайтан сюда идет.

- А конкретнее? - снова посмотрел на Юсуфа Баталов. – Что за Шайтан? Объясни!
Мухаммадиев замотал головой:

- У него, - и не найдя подходящего слова, покрутил пальцем у виска, мол, человек сошел с ума. - Глаза упали туда, - показал в свои глазницы, - Ыы-ы-ы, то улыбалася, то боялася, оглядывалася.  А потома уснула.

- Я вас к ним, бойцы, больше отпускать не буду, опасно это. Кто знает, что у них в голове. Может обманывают вас, пытаются разведать, кто вы, - размышлял вслух Баталов.

Мухаммадиев развел руками, и цокнув языком, замотал головой, не соглашаясь с мнением командира.

- Ну, ладно, - и посмотрев на часы, сжав губы, прошептал, - восемнадцать пятьдесят, скоро ночь, и никто из наших пар не вернулся.

- Ешо часа, товарища командира, - поняв волнение командира, прошептал Мухаммадиев. – Можна я пошла на встреча к Малику.

- Нет. Ждем. Отдыхай, пока. Если не придут до ночи, будем ждать их прихода, не до сна будет, - прошептал Баталов.

А сам, отвернувшись, задумался. О чем? Да о всем, какие только дурные мысли не лезут в голову. И все потому, что у них в этой операции начало все происходить спокойно. Без проблем залезли сюда на вершину скалы, буквально, «растолкав» душманские посты, которые натыканы здесь чуть ли не на каждом километре. Все душманы, находящиеся в них, вооружены с ног до головы, на каждом посту крупнокалиберный пулемет имеется. И вдруг, в первом из них, который находился под боком, оказались наркоманы.

Он никак не мог поверить увиденному. Эта мысль не отпускала его внимание от себя, постоянно возвращалась, нервируя и без того его психически неуравновешенное состояние. Что-то не стыкуется здесь. А что?

Да такого просто не может быть! Ведь речь идет не о гостях, а моджахедах из местной банды, которые и шагу не дают сделать в свой регион федеральным войскам. И вдруг на наблюдательном посту несут службу наркоманы. Вот в чем вопрос.
Следующий вопрос, а что здесь нужно второму полевому командиру, пришедшему сюда из Пули-Хумри? Почему он получил возможность сменить здесь на наблюдательных постах моджахедов Джумалутдина, на своих?

Снова вспомнился их преподаватель по тактике полковник Иванов. Командиром разведвзвода он был в 1944 году. Вроде и сопляк девятнадцатилетний, с трехмесячной сержантской подготовкой, а в течении года службы три раза сменял своих погибших командиров, оставаясь старшим в разведвзводе. И ведь брал со своими бойцами не только «языков» из низшего солдатского состава в воинских званиях шутце, обершутце, но и офицерского – от лейтенантов до гауптманов (капитанов), и один раз даже оберст-лейтенанта, какого-то полковника.

А вот в Афганистане добыть нужного «шутце» или «гауптмана» не так-то и легко. Все душманы ходят в национальной одежде, кто из них главный, кто, какую должность занимает, не разберешься. Что и говорить, ведь это не традиционная войсковая армия, а партизанская.

Но ладно, хватит себя останавливать на этой раздражающей мысли и постоянно бередить, и без того нервозное состояние в душе, думал Баталов. Сегодня перед ним стоит совсем другая задача, быть со своими бойцами здесь только невидимкой. Сидеть и наблюдать за всем происходящим, для того, чтобы составить карту огневых точек, баз моджахедов, и потом так же незаметно уйти.

А как уйти без ответа на тот вопрос, о котором он узнал всего несколько часов назад, что этот Пули-Хумрийский гость готовится здесь провести какую-то операцию. И похоже он не пришел сюда для того, чтобы сбить здесь какой-то пролетающий самолет. Это и моджахеды местного командира Джумалутдина могут сделать, так как это их регион, а значит должны заработать деньги сами, не раздавая их гостям. Не ужели Панчо пришел сюда только за оружием?

Не громкое эхо коснулось своими крыльями его слуха. Поднял голову, осмотрелся по сторонам. Остановился на вздрогнувшем лице, спавшего рядом с ним солдата Ильяса Шарипова. Тот сразу же открыл глаза и посмотрел на Виктора.
- Шо это была? – спрашивает он у старшего лейтенанта.

- А шо? – подыграл ему удивлением Баталов.

- Што-то в горах бахнуло.

- Не понял? – появилось яркое удивление на лице Баталова.

- Та, гора осыпалась, - с напряжением во взгляде смотрит на своего командира Ильяс. – В горах обвал. А сначала стук была. Юсуф, да? – обернулся он к сзади лежавшему от него Мухаммадиеву.

- Правда, товарища старшая лейтенанта, - подтвердил тот солдат. - Там было, - и показал рукой в сторону юго-запада.

- Хм, - покачал головой Баталов. – В той стороне от нас работают Иваков с Амиром Джанобом.

- Можна, посмотрю, схожу туда и посмотрю? – схватил за локоть старшего лейтенанта Ильяс.

- Нет, - покачал головой Баталов. – Ждем. И не нервируйте меня, бойцы. Обвал в горах, а может это взрыв снаряда был? Не путаете?

Оба солдата качают головами, мол, это был обвал. И к их мнению приходится прислушиваться, они всю свою жизнь прожили в горной местности Таджикистана, а значит могут точнее определить происхождение данного звука.

Сжав до боли кулак правой руки, Баталов стал вслушиваться в тишину, как и его бойцы - Ильяс с Юсуфом.

Нарастающий гул приближавшегося к ним самолета, идущего на посадку в Кабульский аэропорт, отвлек их внимание. И Баталов по инерции начал крутить головой, в надежде, что сейчас где-то рядом в его поле зрения появится моджахед с гранатометом или ручным зенитным комплексом и начнет целиться в гражданский самолет.

Но как ни старался крутить головой и искать этого моджахеда, ничего такого на его участке скалы не происходило. И невольно сжав плечи и опустив, как можно ниже свою голову, замер, пропуская над собой белую махину пролетавшего над их головами американского «Боинга».

Некоторое время после этого он продолжал оставаться в сжатом состоянии. Звон в ушах от гула, близко работающих моторов пролетавшего мимо лайнера, на несколько минут отключил его от тишины…

- 2 –

Якуб Рахмонов с дрожью в голосе продолжает говорить. Рассказ у него получается сбивчатым, некоторые слова в предложении занимают не свои места, даже по смыслу, поэтому офицер остановил его, попросил успокоиться и в шутку на таджикском, задал этому солдату вопрос.

- Мард ба саг таваллуд кард, - что означало в переводе: «Мужчина родил собаку».
Якуб, сначала усмехнулся этой фразе, потом с недоумением посмотрел на своего командира.

- Мужчина может родить собаку или накормить? – так и не спуская глаз с бойца, спросил Баталов.

- А да-да, кормить, правилно, товарища старшая лейтенанта, - закивал головой Рахмонов.

- Якуб, вот поэтому и прошу тебя говорить не торопясь, у каждого слова есть свое значение. Зна-че-ние (!), понятно говорю?

Тот в ответ закивал головой. И обернувшись, словно ища у кого-то помощи, но не найдя ее, продолжил свой рассказ.

- Малик остался тама, таварища камандира, - Якуб махнул в сторону Черной горы рукой. - Его бил командир.

- В смысле? – ухватив рукой Рахмонова за плечо Баталов строго посмотрел в испуганные глаза солдата. – Ну, что русский язык забыл? Бил, за что, и кто такой этот командир?

- Та, не, товарища командира, - раздвинув широкую улыбку из потрескавшихся от сухости губ, сказал тот. - Не командира, а Курбониддин, так завут его, тога моджахеда. Он у них во, - поднял указательный палец вверх, камандира, как вы у нас.

- А Курбониддин, значит, - отпустив плечо Якуба, Баталов вновь заглянул в глаза солдата. – Бил его-то за что?

- Не, - машет головой Якуб, - не била, а говорила ему, он пойдет с ним завтра самалета бить. Он сказала, што, у него есть молния Аллаха. Он бить будет самалета, а не Якуба. А Якуб будет помогать нести ему молния Аллаха, которой им те моджахеды принесли.

- Наконец-то дошло, о чем говоришь, - вздохнул Баталов. – Завтра пойдут? То есть, он вчера этот, как его Курбаниин.

- Курбониддин, - поправил старшего лейтенанта Рахмонов. – Та, вчера, а пойти сегодня, будут, - снова солдат заволновался.

 - Сегодня, значит? – ежась от утренней прохлады переспросил Баталов.

- Т-та-та. Мне нада туда, скоро молитва, - и снова у Рахмонова сильно дрожит лицо, от страха, или холода, трудно понять.

- А когда будет это? Утром, они будут сбивать самолет, днем. Когда? – Баталов не сводит своего взгляда с Рахмонова.

Якуб кивает головой.

- Не понял? – снова схватив за плечо солдата, старший лейтенант продолжает «сверлить» его своими глазами.

- Как молитва закончится. В восемь, в девять часов. Так.

- Опа, - воскликнул Юсуф Мухаммадиев. – Товарища командира, и мне туда надо, - показал в сторону афганского поста, - намаз фаджр, - и показал на светлеющий горизонт, вернее, очертания гор, за которыми начало подниматься солнце.

- А может хватит рисковать, бойцы? – глядя на солдат громко прошептал Баталов.
Но Юсуф мотает головой.

- Ты, это, Юсуф, случаем не мусульманин? Молишься Аллаху?
Тот в ответ кивнул головой, соглашаясь, сказав:

- Так-ка, товарища-я старшая лейтенанта, разведка я. Нада слушать, а то, - улыбнувшись, развел руками, - ничего знать не будем. Зачем ходила к ним. После намаза будут курить. А потом такая дура стала, танцуют, плохо говорят о Панчо, голову ему хотят резать.

- А может обманывают, а сейчас, как придете к ним возьмут вас в плен и сдадут как русских шпионов своему Панчо?

- Нета, - мотает головой Юсуф. – Вот скажу, что надо убить кого, убьют. Даже друга, в голове такое у них, - с глубоким вздохом качает он головой. - Вот посмотрите, - и показал рукой на хребет, рядом с которым находился наблюдательный пост моджахедов.

- Ты хочешь, чтобы они в нас стреляли? – не понял Баталов.

- Нета, вы будет стрелять в того, кто будет по самалета стрелять.

- Так там же будет наш Малик, - прищурился Баталов.

- А Якуб ему скажет, что лечь надо, когда Курбониддин будет целиться.

Баталову ничего не оставалось, как кивнуть в ответ головой, мол, все понял, идите.

И Юсуф, поджав под себя автомат, резко поднялся и, пригибаясь, быстро пошел в сторону душманского наблюдательного поста.

- И я, - Якуб тоже поднялся и, так же, как и Юсуф, побежал в сторону возвышенного пика хребта, где располагалась пещера.

Оттолкнув от себя сухарь, измазанный жирным мясом из консервов, используемый вместо ложки, старший лейтенант положил подбородок на сжатый до боли кулак.

Начался четвертый день, а Костя с Амиром так и не появились больше здесь. Что с ними? Попытки спуститься на второй, и даже третий ярус скалы вниз, ничего ему не дали. Сколько ни всматривался в низину, в каждую скальную выемку, их не находил. А вчерашнее эхо, принесшее вторую весть об обвале в скалах, подсказывало ему о том, что это ни что иное как работа его бойцов Кости Ивакова с Амиром Джанобом.
Сегодня у них крайний день, чтобы вернуться сюда…

Песня суры в прохладном воздухе, несмотря на удаление от ближайшего наблюдательного поста моджахедов, была хорошо слышна. Не слова ее, а мелодия, чем-то напоминающая звуки сильного прерывистого ветра в горах, который временами то успокаивался, то с новой силой обрушивался на камни, выдувая из них ночную сырость.

Шорох, раздавшийся справа, отвлек внимание старшего лейтенанта, и приподнявшись, он посмотрел туда. И чуть не вскрикнул от радости, увидев две фигуры бегущих к ним людей.

Это были младший сержант Иваков с Джанобом.

Обнялись. Лицо у Константина было истыкано редкими колючими волосами, словно иглами как у ежика. Но Баталов эти колючие прикосновения его бородки ощущал с какой-то забывшейся радостью. Да, что говорить, вернулись те, кого он уже невольно считал пропавшими.

- Сволочь! – вместо приветствия огрызнулся младший сержант. – Я его завтра, или послезавтра, как вернемся в Кабул, убью. И вы, товарищ старший лейтенант, меня не остановите, - чуть ли не кричал ему в ухо Иваков.

- Кого, - схватив за ворот и, хорошенько встряхнув младшего сержанта, спросил у Ивакова офицер.

- Дашкова Генку. Это он, он в меня стрелял! – и показав дыру в висящей между его бедрами в ткани штанины, - схватив Баталова под локоть, затряс его. – Товарищ старший лейтенант, это он, это он в меня стрелял, и в него, - показав рукой на своего напарника. И с ненавистью в голосе прошептал. – Если вы это так все оставите, как в прошлый раз на Панджшере, то я его скрытно от всех свяжу и наживую распилю, медленно так…