ССО Интер-70

        Вместо предисловия. Ирина Велембовская - советская писательница, автор произведений в жанре "женской прозы". Несколько ее книг было экранизировано.В Советском Союзе ее имя получило широкую известность после экранизации повести "Женщины".
    В 1973 году была издана ее повесть «Третий семестр», в которой рассказано о студентах, которые проводят свой «третий семестр» в одном из интернациональных строительных отрядов в средней полосе России. Этим отрядом был ССО «Интер» 1970 года , в котором Велембовская наравне со студентами трудилась каменщиком на строительстве коровника.
   
   Я долго искал эту книгу и наконец  22 МАРТА 2021 г.  удалось выписать её в «ОЗОН». Книга была издана  в 1973 году. Стоила она тогда 63 коп. Я  заплатил  300 рублей .

     Прочитал- не впечатлило. Велембовская говорила, что её направили в творческую командировку, чтобы она собрала материал для сценария   фильма  о ССО. После успеха фильма «Женщины» она вероятно и сама в это верила.  Но ССО- это не «женская проза», да и писать - то особенно нечего. Студенты просто вкалывали с утра до вечера. Повесть «Третий семестр» была издана только один раз, в отличие от других её произведений.
   Да и главные герои у неё, мягко сказать, странноватые, с надуманными именами: Гелий и Агриппина (Граня). Гелий всё время употребляет нехарактерное для московских студентов восклицание «Тю!», которое при чтении просто раздражает.

    Ниже начинаются мои воспоминания, обильно сдобренные , как говорил Ник, «романтическими фантазиями». Ну что тут поделаешь - оставленная в далеком прошлом юность  так и вспоминается.
   
    Отряд был дислоцирован под Ельней, недалеко от дер.Шарапово. Кроме МИИТовцев были студенты из университета "Дружба народов",Тимирязевской Академии, из Дрезденской высшей транспортной школы. В отряде были ребята из Латинской Америки, ГДР, Вьетнама, Венгрии. 

      Через неделю после военных сборов я уехал в стройотряд близ Ельни, - это был «Интер» , в котором уже работала Галина. Почему они с Чащиной Татьяной  выбрали именно этот отряд - непонятно. Ведь многие из их группы уехали под Архангельск на строительство ЖД дороги. В том числе и подруга Томочка Борщ. Может быть побоялись тяжелой для девчонок работы на железной дороге.  Отряд уже месяц работал, когда я, Месье и Вова Желтов поехали сначала поездом до Смоленска, а потом электричкой (около 80 км) до Ельни. Я поехал к Галине, а почему ко мне присоединились Месье и Желтов - неизвестно. Ведь наши ребята: Ванечка, Серый и другие уехали в Архангельск. Ехали мы без путевок, но командир отряда Черных и  завхоз - Жора Шинкарёв были знакомы нам по ССО-69, а комиссаром была подруга жены Желтова - Лукинова Валя.

    Приехали в Ельню. Был жаркий день. На станции продавали разливное пиво. Выпили по кружке  теплого и горьковатого. Узнали в какую сторону надо идти и побрели по  дороге , покрытой толстым слоем пыли. Так что когда мы добрались до отряда, то  пропылились с ног до головы. Добрались до лагеря как раз перед обедом. Все ещё были на работе. Жора расселил нас по  палаткам. Я и Месье поселились в двухместной. Палатка была установлена на дощатых полах. По обе стороны от входа - раскладушки . Сходили на пруд, на берегу которого был разбит лагерь.  Жора привез с собой и повариху, которая была в Саянах. На столовой из горбыля красовалась надпись «Не делайте из еды культа». 

    Живописное описание места цитирую из Велембовской — она постаралась:

      "Над тихим озерным краем пробивался синеватый
       рассвет. Лес был еще темен, но поля поголубели. Стало
       заметно, как кланяются в поле друг другу колючие ко-
       лоски ячменя, как. шевелится и поднимается прижатый
       к земле росой тоненький, еще не загустевший лен.

      Возле старого, сурового ельника спало озеро. Его
      омут был еще черен, но припавшая к воде ива уже за-
      сквозила, засветились острые ее листья. Бледно желтела
      крупная кувшинка на густой, темной воде. За озером, на
      другом берегу, начали перекличку деревенские петухи.

      На сизой от росы поляне построились палатки, в этот
      рассветный час похожие на копны сена на ночном по-
      косе. Сбоку стоял снятый с колес вагончик с антенной-
      паутинкой на крыше. Еще дальше — навес под кухню и
      столовую, собранный из свежих, плохо ошкуренных березовых горбылей. Печь
      затопили с трех часов утра, дым
      крутился серыми кольцами и расползался между шершавыми еловыми стволами.

     Совсем рассвело. Желтый луч метнулся в середину озера, ветер затрещал
     осокой, разогнал последние
     клоки тумана, переночевавшего в ней.

     — Отряд, подъем!.. Доброе утро, товарищи!

     На самом берегу озера росла в наклон к восходящему
     солнцу старая, косматая береза. Между ее ветками был
     спрятан репродуктор. Когда он подавал голос, то казалось, что это
     говорит. сама береза. Голос этот был гром-
     кий и требовательный. Он вспугнул маленькую черную
     птаху, она со щебетом ринулась прочь, увлекая за собой целую стаю".

       Начал прибывать народ с объектов. Я с нетерпением ждал Галину. И вот она появилась с  загорелым лицом и обгорелым носом.  Она удивилась моему появлению, ведь я ей не писал, что приеду. Ребята все были со 2 и 3 курса.
 
        У отряда было несколько объектов, на которые возили в кузове ЗИЛка. Нас с Месье прикомандировали в  звено  под руководством  плотника, которого мы прозвали «Мауэрлат». Он часто повторял : «Я высоты не понимаю».  Под его руководством мы  топорами готовили мауэрлаты для коровника, отесывая бревна с двух сторон. Трезвым он бывал редко, а слово мауэрлат часто и нежно промурлыкивало из его уст. Я тоже «высоты не понимаю». Однажды я соскользнул вниз с лесов с топором в руках. Внизу были битые кирпичи. Интересно, как начинает в экстремальной ситуации замедляться время. Для меня эта секунда падения показалась минутой, была мысль — только бы не упасть  на топор. Я сгруппировался, напряг все свои мышцы и приземлился спиной на кирпичи, держа перед собой топор. Все это происходило на глазах у ребят. Я встал, отряхнулся. У меня не было ни ушиба, ни царапины. Мауерлат сказал, что он тоже не раз падал и всегда удачно.  Навыки работы плотником пригодились мне потом в ССО-71 в Лабытнангах, где пришлось делать срубные опоры под трубы наземного водовода.
     Бревна для мауерлатов были толстые, сырые и тяжелые, мы перетаскивали их на место обработки, очищали кору, отесывали и  выпиливали места соединения. Никаких электро- или бензо- инструментов у нас не было. Самое муторное было пилить двуручной пилой.
   
       Наш объект был рядом с лагерем, так что ездить нам было не надо. В обеденный перерыв мы успевали искупаться и полежать в палатке.

      Прямо за палатками были льняные поля  В это время они  выглядели ярким синим ковром. 
      Рядом с лагерем был птичник с курами - несушками, которые спокойно гуляли по  окрестностям. Некоторые облюбовали наши палатки, и по возвращении с работы мы находили на раскладушках гуано и в качестве бонуса свежеснесённые яйца, которые мы пили сырыми. Особенно радовался этому обстоятельству Желтов. Но полное удовлетворение он получил во время посещения  этого куриного царства со специфичным резким запахом. Он попросил у птичниц разрешения выпить яичко и к их  удивлению  выпил таковых около дюжины. Запах ему нисколько не мешал.

     Желтов  был женат, и у него был ребенок. Комиссар Валентина училась вместе с женой Вовы и уже закончила МИИТ. А путь Вовы в МИИТе был тернист. Он дополз с пересдачами и академками до 5-го курса за 7 лет. Алкоголем, как и многие из нас в то время, злоупотреблял. После окончания института бал распределен в Саранск, где со временем стал начальником вычислительного центра. Он был обидчив. Когда я написал:
       Вот стоит плетень
       Рядом  с ним Желтень.
       Выпил он каку-то хрень,
       Занял нужник на весь день,
то он обиделся , правда не сразу.
     Уже вечером, после ужина, когда я был в палатке у Галины, раздалось как в мультфильме про кота Леопольда:
      - Долгов, выходи.
Я вышел, Вова снял очки и всем своим видом требовал сатисфакции. Драться с ним было смешно, тем более что наше взаимоуважение в прошлом было скреплено  немалым  количеством выпитого. Я его успокоил, извинился и даже разрешил написать про меня что-нибудь подобное.  Он остыл, возможно, вспомнив, что за вином в Ельню мог бегать только я.

       Работа плотником была для меня, по сравнению с работой по строительству ЖД, просто забавой. После работы я подолгу плавал, а по воскресеньям, когда у нас был выходной, ещё и бегал по несколько километров. Как-то, бегу я в магазин, слышу кто-то меня догоняет, я прибавил, но потом перешел на трусцу.  Со мной поравнялся парень. Разговорились. Он оказался местным любителем бега. Начал интересоваться у меня, как я поднимаю бедро и забрасываю голень.  Я его разочаровал, когда сказал, что не знаю и просто бегу в магазин за водкой, чтобы успеть до перерыва. Тем не менее в отряде знали о моих пробежках и, когда потребовался человек для участия  в соревнованиях между отрядами, которые находились поблизости, то записали меня.

       Соревнования проводились в районном центре Починок. Колхоз выделил автобус, и участники и желающие поехали в этот районный город, примечательный тем что в его окрестностях родились путешественник Пржевальский и поэт Твардовский. 
   Я должен был бежать 1500 метров. Такую дистанцию на соревнованиях я никогда не бегал. Стадион. Гаревая четырёхсотметровая дорожка. На старт вышло всего три человека. Побежали. Как пел Высоцкий : «Я на 1000 рванул как на 500 - и спёкся».  Два круга я лидировал, а потом у меня закололо в боку и я, пересиливая себя, стал ковылять к финишу. Галка , вместо того чтобы меня подбодрить, жалобно кричала : «Саня, хватит...». Я всё-таки закончил дистанцию за 5 мин 25 сек и получил заслуженную грамоту за 3 место.  Уже много позже, когда я работал на Химе и проводил специальные скоростные тренировки, готовясь к забегам, я понял, что пробежал не так уж и плохо.

       Сейчас повсеместно из уст молодёжи и даже детей льются разговорные потоки мата. Именно разговорные, а не ругательные. Русский язык настолько богат приставками и суффиксами, что можно обойтись несколькими корнями, чтобы довести до собеседника нужную информацию.
     В отряде мы пытались расширить свой лингвистический запас ругательств на иностранных языках. В нашей бригаде были латиносы и вьетнамцы.
     С вьетнамцами ничего не получилось. Они только улыбались и молчали в ответ на наши просьбы перевести что-нибудь на вьетнамский. Кроме «нянь»- что значит быстро и  «тинбан»-  что значит дружба , мы ничего не добились. Зато они очень не любили Америку. Были маленькие, худые, тихие, но преображались, когда речь заходила об американцах, выпрямлялись и сверкали глазами. Война у них шла с 1965 года.

      Другое дело латиносы. Они с удовольствием делились с нами выражениями и проявляли любознательность в области ненормативной лексики.
      Я приведу здесь только запомнившиеся  мне «куло бланка» и «куло негро» .  Забавляло, что «курва» - это просто кривая.
      Немцы работали не в нашей бригаде, но , по рассказам работавших с ними, тоже не остались в стороне от познания живого русского языка. Надо заметить, что при девушках мы никогда не выражались, а уж чтобы с их уст слетело что-нибудь неприличное -это даже представить было нельзя.

      Удивили поляки. Я их не застал. По рассказу Галины , по приезде в лагерь они почти не выходили из палаток, ни с кем не общались, работать не хотели и через некоторое время отбыли всей группой в неизвестном направлении. Зачем они приезжали? Может им обещали летний оздоровительный лагерь, а тут как будто они были брошены сквозь время  в концлагерь. Впечатление усиливала  бэушная армейская форма (выданная всем в качестве рабочей  спецодежды): гимнастерки без ремней, галифе и предложение строительства  коровника.
 
     Латиноамериканцы были весёлыми и компанейскими ребятами. В Галининой бригаде были немцы и латиноамериканцы. Был Виктор - партизан из Боливии, который сражался под знаменами Че Гевары и был ранен. Был мексиканец из бедной семьи, мечтавший получить образование и поселиться в США, а был и сын конфетного фабриканта, который не мог  и дня прожить без сладостей. Особенно ему понравился зефир, за которым он ходил в Ельню. Оптимистично относился к пыли , поднимаемой грузовиком, отряхивал густые бакенбарды и говорил:
   -Это ничего, ничего. Это витамина, это витамина.
 Родители назвали его почему-то в честь Ленина - Ленинэ . Родом был из Сан -Пауло, что в Бразилии. В отряде все звали его Ильич.
     Уругваец  Хорхе, который отслужил у себя на родине в армии, однажды  устроил на ферме представление для доярок и проходившего мимо колхозного пасечника. Показал маршировку и ружейные приемы в уругвайской армии.  С выпученными глазами, с лицом , обрамлённом  пышными бакенбардами, со  зверским  выражением, в бейсболке, из-под которой выбивались черные кудри, одетый  в советскую гимнастерку без ремня большего размера, чем требовалось, он   маршировал, неестественно поднимая ноги в галифе с болтающимися тесёмками и кедах, отдавал себе команды и манипулировал палкой, которая изображала  ружьё. Пасечник хохотал,  принимая это за пародию, а доярки захлёбывались от смеха. Но именно такой и была строевая подготовка в Уругвае.

      Ежедневно ходивший мимо на работу пасечник не мог быть оставлен без внимания,  и латиносы стали уговаривать Галину - сходить к нему  с просьбой налить баночку мёда, которую они предусмотрительно приготовили.. Уговоры настолько надоели Галине, что она взяла банку и пошла к пасечнику, которому прямо заявила:
   -Знаете, у нас в бригаде работают студенты из Латинской Америки и они меня уже достали просьбами выпросить у вас меда.
  Пасечник хитро улыбнулся, взял банку и спросил :
    - Пить хочешь?
  Был душный летний полдень.
    - Хочу.
 Пасечник налил в кружку золотистую, пахнущую медом жидкость, Галина с жадностью её выпила.  Взяла банку с мёдом и пошла на объект. Вдруг почувствовала, что ноги её не держат, присела у дороги и так провела минут 20, прежде чем смогла подняться и идти. До этого она никогда не пила алкоголь, а пасечник налил ей медовухи — слабоградусный , но эффективный напиток.  Банка с мёдом была опустошена за несколько минут.

        По распоряжению председателя  доярки для студентов ежедневно наполняли   30-литровую флягу парным молоком. Особенно оно понравилось одному из парней.  Думаю, что с него Велембовская списала своего Гелия.  Был балагуром и весельчаком. Отличался ростом и силой.  Он выпивал сразу трёхлитровую банку. Когда приносил молоко, то кричал: «Мильх тринкен». Немцы дружно  подтягивались. Только один блондин, назову его Конрад, с   поджаренным солнцем лицом , что впрочем не могло скрыть природную бледность, слезящимися глазами, по причине чего он носил солнцезащитные очки, стоял в стороне, когда все наливали себе молоко.
        Девчата простодушно спросили его, а ты что ж не пьёшь. В ответ он промолчал и покраснел. Немцы дружно засмеялись, а Райнхард , который лучше всех говорил по-русски, сказал : «Ему нельзя, у него от молока расстройство». Так продолжалось несколько дней, и однажды Конрад не выдержал и подошел к фляге с маленькой кружечкой. И ничего с ним не случилось. С этой поры он тоже ежедневно стал пить парное молоко. Вот ведь время было: яйца пили сырые, молоко - некипяченое.
       К этому можно добавить, что в городах пили газировку из одного слегка сполоснутого стакана. И ведь без последствий. Кстати, в это время на юге страны была в разгаре эпидемия холеры. Высоцкий написал тогда:
      "Не покупают никакой еды —
      Все экономят вынужденно деньги:
      Холера косит стройные ряды, —
      Но люди вновь смыкаются в шеренги..."      

     Злободневно звучат эти строки сегодня, во время эпидемии Ковид-19. 

     Галина с напарником должны были таскать носилками песок к бетономешалке. Напарником был немец по имени Клаус. Был он симпатичный, скромный, но какой-то не готовый к физическому труду. Девушки его любили и называли Кляпсиком. Остальные немцы при этом смеялись. Klaps в переводе на русский означает шлепок, подзатыльник. Когда в первый день Галина начала таскать с ним носилки, встав спереди, то ей и в голову не пришло, что парень может быть слабее её. Только когда у Клауса разжались руки, и носилки с его стороны грохнулись о землю, она посмотрела на него, подумав,  что это случайно. Но Клаус стоял с красным лицом и молчал. Галина предложила отдохнуть. На примере Клауса можно судить как в молодости полезен физический труд. Через неделю уже он, глядя на уставшую Галину, предлагал отдохнуть. А когда копали траншею, то так входил в раж, что вылезал из неё последним.

    Райнхард, узнав, что Галина из Орла, поведал, что его дядя там воевал, ожидая что это будет для неё, как если  бы она встретила земляка. Но нет, она помнила рассказы матери про то, как они  натерпелись от немцев  в деревне Паньково, что близ Орла.  Клаус плохо понимал и говорил по-русски. Райнхард с  насмешкой говорил о Клаусе, что тот плохо учится.  А учились они в Дрезденской высшей транспортной школе — типа нашего МИИТа.

     Под Ельней в войну велись сильные бои, город не раз переходил из рук а руки. В Ельнинском музее в основной экспозиции представлены фотографии, документы,  личные вещи, обмундирование,  оружие времен Великой отечественной  войны. В 1970 году были ещё живы люди, которые были свидетелями  тех событий.
    Однажды , когда Галкина бригада ехала на обед, на дороге проголосовала женщина крестьянского вида где-то за 50 лет. Машина остановилась, и ей помогли забраться в кузов. Парень, я тоже как Велембовская буду называть его «Гелий», спросил, помнит ли она войну и немцев.
       - Как же не помнить. Один был у меня на постое. Красивенький такой. Убили его при нашем наступлении. Да вот этот на него сильно похож.
    И она ткнула пальцем в напротив сидящего немца. Немцы напряглись, а тот на которого она указала, начал розоветь и опускать глаза. Наверное, в ГДР им прививали чувство вины за содеянное в годы войны.
      - Так он и есть немец - усмехнулся Гелий.
      - Да ладно. Не смейтесь — сказала недоверчиво тётка.
      - Нет, серьёзно.
   Тётка замолчала, молчали и немцы. Всем было не по себе.


     Оставалось совсем немного до отъезда, когда ребята поехали за песком. Вручную рыли его в песчаном холме, так что  образовалась пещера. Увлекшийся трудолюбивый боливийский партизан Виктор углубился с лопатой в эту пещеру, и вдруг она обвалилась. Со сломанной ключицей его увезли в больницу. После выписки из больницы он ходил весь перевязанный, но по-прежнему жизнерадостный.
   
    В один из дней знойного августа в отряд приехал Ник. Он, в отличие от меня, отходил в Москве на практику и привез мне  отчет, оформленный за меня. Потом я сдал его в институте, по возможности  смыв следы , оставленные курами. 
       Ник , также как и мы по приезде, выпил на станции пива и побрел со своим большим желтым портфелем в наш лагерь.  Когда мы пришли на обед, Ник уже был накормлен и томно сидел с сигаретой, ожидая нас. Он остался работать в отряде до конца заезда.

      Отряд из-за иностранцев был привилегированный. Очевидно, председателю колхоза было дано указание не скупиться в обеспечении нас продуктами.  Привозили телятину, кур, молоко, яйца. Поварихи старались утолить молодой зверский аппетит. Всегда для желающих была добавка. Когда мы только приехали в отряд и увидели бродящих между палаток кур,  возникла мысль устроить пикник и поджарить курицу на костре. Но потом  мы были настолько закормлены, что возиться с курицей, убивать её, ощипывать и жарить казалось  обременительным, и мы забыли про эту идею. Да и убивать существо, доверчиво смотрящее маленькими глазками и несущее нам яйца, я думаю, никто бы из нас не отважился.

      Перед концом заезда решили провести дни национальной кухни. Отличились латиноамериканцы. Они выпросили целого большого теленка. Насадили его на вертел, развели огонь и в течение двух суток днем и ночью, поддерживая жар, сменяя друг друга, доводили его до готовности.  Мясо было приготовлено со специями, которые они привезли с собой из-за океана.
      Всё это время над лагерем витал дразнящий запах, на латиносы не разрешали никому приближаться к ритуальному действу.
      Это было настолько вкусно, что когда Галина поначалу взяла небольшой кусочек и захотела ещё, то остались уже одни кости.

       Быстро закончилось лето. Все разъехались кто-куда. Встречаясь в институте, мы тепло улыбались друг другу, перекидываясь несколькими фразами. Однажды по осени  в ЦУМе мы с Галиной встретили боливийского партизана Виктора. Он с широкой улыбкой бросился к нам. Поговорили и разошлись, грустно оглядываясь друг на друга.

               Март 2021