Рекогносцировка

Патрон, крутнувшись в пальцах, полетел в стоящую на земле каску, где уже лежало несколько таких же.
- Зачем выбрасываешь?
- Гильза мятая.
- Ну и что? Не выстрелит, что-ли?
- Выстрелит. Но когда порох загорится и эту вмятину изнутри выправит, металл ударит изнутри по патроннику и приварится. Патрон заклинит. Придется его выбивать. Под огнем.
- А-а-а!
- Вот тебе и "А!" Смотри.
Очередной патрон был засунут в дуло пулеметного ствола. Пуля вошла свободно и провалилась внутрь, закраина гильзы патрона уперлась в нарезы.
- Видишь?
- Ну и что?
- То, что ствол уже стерся. Пуля в нем гуляет и из-за этого точность падает. Старая у нас машинка, ствол меняли не так давно, но стреляем много, а чистить его тебя не заставишь. Механизм тоже не новый. Металл устал, патронник раздулся. Взорвется патрон - следом может и патронник порвать. Увидишь, что тогда будет. Эх, Киря!.. Учишь тебя, учишь, а толку нет. Для снайпера главное - терпение, а для пулеметчика что? Аккуратность!..

* * *

"Не было печали, так черти накачали" - ну или в данном случае комбат. Прислал вестового, тот разбудил Геннадия и передал приказ: явиться в штаб. На вопрос: "Зачем?" - только пожал плечами.
Снайпер выматерился про себя. Стоит напарнику загреметь на неделю в санбат - и ты в любой дырке затычка. "Сходи понаблюдай… Сходи, разведчиков проводи… Всю ночь ползали по лесу и весь прошлый день тоже, плюс половину этого дня. Не успели вернуться - сейчас еще что-то! Между прочим, зима на дворе, поспать в тепле всего два часа получилось, а время - вечер, темнеет уже.
Вот Петр, первый номер их расчета, себя умеет поставить. С ротным замполитом, было дело, поругался, так чуть в морду не двинул. Сказал: "Не пугай ты меня своим трибуналом! Меня немцы не напугали, а ты тем более не сможешь." Тот побежал к комбату, но и тот его тоже послал подальше, сказав, что если тот единственного в батальоне нормального снайпера тронет, то он, майор, замполита самого на нейтралку с винтовкой пошлет.
Он вздохнул и начал одевать валенки.
В штабе его уже ждали. Майор нетерпеливо махнул рукой на его приветствие и сказал:
- Слушай внимательно. Вот корректировщик из дивизионной артиллерии… - он ткнул пальцем на сидевшего рядом с дверью блиндажа молодого лейтенанта. - Нужно обеспечить ему возможность пристрелять орудия. Найди ему место поближе к фрицам, с хорошим обзором и заодно присмотри, чтобы они его к себе не уволокли. На прошлой неделе случай был: у соседей спеленали наблюдателя - тот и пискнуть не успел. Только письмо нашли на дне окопа и карандашик сломанный. "Здравствуй, мама" - успел написать. Ясен приказ?
- Так точно, тащ майор!
- Тогда выполняй. Лейтенант, вот наш разведчик, следуйте за ним - и отвернулся к печке.
Тот молча кивнул, поднялся и они вместе вышли из блиндажа.
- Как вас звать-то? - спросил Геннадий лейтенанта.
- Толик.
- Ну а я Гена. Солдаты Генычем кличут. Пойдемте, тащ лейтенант.
- Можно на "ты".
- Тогда пошли, Толик. Что в сумке?
- Сухпай выдали, на три дня.
- Совсем хорошо.
В свою землянку он возвращаться не стал. Зачем? "Все мое ношу с собой". Винтовка - вот она, патроны в нагрудных карманах гимнастерки, маскхалат на себе - что еще надо? Лейтенант тоже весь в белом, его ППШ бинтом обмотать и - вперед, на запад. "Корректировщик из дивизии - видимо что-то затевается…" - думал он, меся снег валенками. - "Стоп! А как он собирается связь держать?"
- Толик, а ты чем корректировать собрался? Ни телефона, ни рации.
- Пока надо место подобрать. Линию потом связисты кинут.
- Связисты… Засветят они нас немцам, эти связисты. Лучше нашим разведчикам поручить.
Они прошли по траншее, Геннадий перекинулся парой слов с сидевшим у стереотрубы ефрейтором и сказал:
- Ладно, Толик. Поползать придется. Тут недалеко, три сотни метров примерно. Но сначала - приготовиться нужно. Держи бинт, замотай свой ППШ. Сумку надо под маскхалат убрать. Рукавички есть? Теплые? Сейчас заползем на нашу огневую - до завтрашнего вечера уже не вернемся.
Тот кивнул и начал бинтовать автомат.

* * *

В сгущающихся сумерках они выбрались из траншеи, по обратному скату высоты скатились в ложбинку, скрытую от глаз немцев и по ней поползли, загребая снег, в сторону маленького лесочка, от которого почти ничего не оставила артиллерия и наведывавшиеся туда за топливом солдаты. Сзади пыхтел и сопел лейтенант, которому так ползать явно было непривычно. Наконец, когда они подползли к небольшому холмику, засыпанному снегом, Геннадий повернулся и тихо спросил:
- Что-нибудь замечаешь?
Тот покрутил головой.
- Нет.
- Вот и немцы - нет. Наши солдатики отсюда частенько дрова по ночам таскают, аж канаву в снегу протоптали животами. На той стороне уже привыкли. Редко-редко парочку мин пустят для острастки. Часть ложбинки просматривается, поэтому ползают поздно вечером, в темноте. Как мы сейчас. Смотри…
Он взялся за две ветки, торчащих в разные стороны и потянул. В холмике открылся темный лаз.
- Давай туда. Там окоп, не упади!
Толик исчез внутри и снайпер последовал за ним. Внутри "берлоги" было холодно и абсолютно темно. Чиркнула спичка. Внизу, в глубокой нише, загорелся тусклый огонек свечи.
- Не увидят?
- Нет. Все дырки закрыты. Погоди… Сейчас совсем хорошо станет.
- В смысле?
- В смысле тепла. Где тут она? Ага, вот!
Геннадий выпрямился, держа в руках толстое довольно короткое полено.
- Подержи, Толян…
Лейтенант взял полено в руки и недоуменно смотрел, как тот подносит свечу снизу. Потянуло дымком.
- Готово, загорелось. Ставь его в нишу.
Теперь он разглядел, что полено состояло из четырех долек, скрученных вместе проволокой. Вернее, оно когда-то было единым целым, но его раскололи, выбрали немного дерева из середины, а потом снова стянули вместе. Он спросил:
- И что? Будет гореть?
- Надолго хватит, - кивнул Геннадий. - Меня отец научил такие делать. Он охотник… был. Сейчас потеплеет - одежду посушим. Присаживайся, вон палки идут из стенки в стенку. Пехоту мы сюда не пускаем, но для богов войны можно исключение сделать.
Он погасил свечу. Снова настала кромешная темнота, только багровый огонек в нише чуть-чуть разгонял мрак.
- Капитально обосновались.
- Еще осенью здесь огневую соорудили. Была воронка, мы с Петрухой ее углубили, накрыли ветками. Снег выпал, закрыл все - совсем хорошо стало. Сделали, но стрелять с нее не стали. Больно уж наблюдать отсюда удобно. Если немцы в атаку пойдут - отсюда тоже все, как на ладони. Вон за ту тряпку потяни.
- Эту?
- Да. Она амбразуру закрывает. Утром ты сам все увидишь.
- А чего мы сюда поперлись на ночь?
- Сам подумай: можно было бы утром пойти, по темноте, но вдруг обстрел? Пришлось бы залечь, тем временем рассветет. Ложбинка просматривается плохо, но вход сюда от немцев виден. День бы пропал. Зато сейчас можно отоспаться в тепле и завтра на немцев полюбуешься. Прикинешь, что и как, вечером уползем, возьмем у связистов телефон и катушку и вернемся. После этого - хоть неделю тут сиди. Тут даже сортир есть. Сзади тебя, дыра ветками прикрыта. Так где там у тебя сухпай, Толик? Сейчас разогреем! - и довольно потер руки.
Лейтенант стянул верх маскхалата, вытащил противогазную сумку с продуктами и расстегнул ватник. В "берлоге" было уже довольно тепло. Ниша прогрелась, как печка. Полено медленно тлело изнутри и гаснуть не собиралось. Пожалуй, тут было не хуже, чем в землянке.
- Раньше в банке поджигали, - сказал Геннадий, - но горело слишком сильно и снег сверху подтаивал. А так - и тепло почти до утра, и маскировку не нарушает. Ты спи. Здесь немцы не ползают. Очень уж место открытое, от наших окопов все видно.

* * *

Надо было признать: выспался Толик неплохо, хотя и сидя. К утру снова стало холодно. Он, не просыпаясь, застегнул ватник, натянул рукавицы, но потом понял, что пора открывать глаза. Геныч сидел на своей "скамейке", подложив под себя одну ногу и смотрел наружу в оптический прицел винтовки. Лицо у него было напряженным.
- Что там? Немцы? - шепотом спросил лейтенант.
- Непонятное что-то творится, - ответил тот. - Неправильное…
- Что, к примеру?
- Открой дырку, выгляни.
Толик вытащил из проема скомканный мешок, посмотрел, потом поднес к глазам бинокль. Немецкая траншея выглядела, как обычно.
- Что не так?
- Присмотрись. По центру три куста, правее их. Видишь трех дятлов?
Найдя ориентир, лейтенант кивнул.
- Да. Стоят, курят. Не должны, что-ли?
- Не должны. Видишь там за ними картинку на стене траншеи?
- Плакат.
- Вот-вот… Фрицы их вешают в качестве напоминания, что место открытое и можно от меня, или Петрухи пулю получить. А эти трое стоят там и курят, как будто так и надо. Вывод: не местные они, не знают тут ничего.
- Будешь стрелять?
- Нет пока… Тебе как отсюда, вид нормальный?
- Отличный. Сейчас ориентирами займусь, связь протянем и завтра можно начинать, благословясь. Они у меня попляшут…
- У них окантовка погон розовая, а раньше белая была. Не знаешь, что этот цвет означает?
- Род войск. Точно - не знаю. Белый - пехота, наверное.
- Ушли… Нет, прав был Петруха: надо наставления учить на досуге. Никогда не знаешь, где что пригодится. По погонам и шевронам немецким лежит книжка в землянке, но я в поиски не хожу. Зачем она мне? Выяснилось, что есть зачем.
Геныч замолчал, думая, к чему бы на их участке мог появиться кто-то новый? Раньше такого не было. Если не пехота, то это либо танкисты, либо саперы, либо пушкари. Второе может означать, что они что-то строить будут, укреплять оборону. Третье - скорее всего то же самое. А вот первое… Он вспомнил, что ему говорил комбат: немцы не так давно утащили пленного. Неужели наступление готовят? Их вроде бы в Сталинграде зажали крепенько, вполне могут отвлекающий удар у нас организовать. Танки… Если это на самом деле танкисты, то где их танк? Он покосился на записывающего что-то лейтенанта (вот где наука!) и продолжил наблюдение.
В немецкой траншее снова наметилось шевеление. На этот раз над бруствером появилась каска, а рядом еще одна. Полное впечатление, что двое стоят рядом и курят одну на двоих. Вон и дымок пошел… Ну эти фокусы мы давно знаем! Провоцируют на выстрел. Каски чуть покачивались, время от времени исчезая в окопе, потом спрятались.
Снайпер напрягся. Неужели снова на него поохотиться кто-то решил? Возможно… Но к чему тогда эти, которые с розовыми кантами на погонах? Немецкий снайпер не подставился бы так глупо. Не будь тут корректировщика, Геннадий бы точно выстрелил, помножив на ноль одного из фрицев. Было три танкиста, стало два…
Время тянулось. Геннадий продолжал смотреть на передний край немцев и думать. Толик закончил чиркать в своей тетрадке, устроился поудобнее, надвинул шапку на нос и закрыл глаза.
Не пройдут здесь танки. Речка течет поперек нейтралки. Неглубокая совсем, метра три шириной, но танку ее не перепрыгнуть. Но ведь через речку мост есть и отсюда его даже видно!
Он встал со своей "скамейки", передвинулся вправо, к самой стенке окопа и снова приник к прицелу.
- Вон оно что!
- Что там? - спросил лейтенант, подняв голову.
- Понял я, что им тут надо. Этим, которые с розовым кантом. Это точно танкисты. Они мост осматривали, который на нейтралке, пройдут ли там танки. Вон двое в маскхалатах оттуда ползут. Ловко ползут, я бы сказал. Не в раз заметишь.
В замкнутом пространстве землянки выстрел прогремел оглушительно. Толик, уже глядевший в бинокль в бинокль, увидел, как ползущий вторым немец перевернулся и замер. Второй не сразу заметил, что остался один. Он продвинулся еще на пару шагов, обернулся и тоже уткнулся в снег.
Геннадий передернул затвор второй раз и спросил:
- Видел?
- Аккуратно сделал.
- Еще бы! Подтвердишь мне их потом, в штабе. Листочек из тетрадочки своей не выделишь?
- Письмо домой написать собрался?
- Некому мне. Я смоленский, из колхоза. Там все разнесли. Груды кирпича, да бревна горелые… Нет. Донесение надо оформить. Подпишем вместе, утащим в штаб - глядишь и обломится чего. Значит танкисты… Это хреново, Толик. Это очень хреново!..

-----

Приветствую моего читателя. Приглашаю Вас заглянуть на мою книжную полку, на LiveJournal:

https://rivvv.livejournal.com/7309.html

Вот здесь можно подписаться на мою авторскую рассылку:

https://rivvv.livejournal.com/10724.html

Может быть, Вам понравится и еще что-то из моего творчества, или Вы даже захотите оставить рецензию? Это всегда приветствуется, только сильно тапками не кидайтесь!

Удачи!