Тишина душевная

     В кои-то века собрался Григорий Маркович на рыбалку, на зорьку вечернюю да в тишину душевную. Знал такое местечко: не ближнее, но и не дальнее, если на машине. Переехал реку через понтонный мост, свернул по знакомой колее в лес и вынырнул на заветной поляне. Таких, как он, любителей душевной рыбалки, оказалось человек пять. Лица все знакомые и все с рыбацким стажем.

- Давненько тебя не видать было, Гриша, - тихонько поприветствовал Димыч, старый дед, почти неприметный на рыбацкой сидушке, слившийся с камышами и водой одновременно.

- Да что-то городские дела засосали: новый мэр порядки рядит, указы строчит - не успеваем исполнять и рапортовать. Вот, вырвался душу отвести, - так же тихо ответил Григорий Маркович за спиной старого рыбака, - на что берёт-то, Димыч?

- Прессовка идёт хорошо, но тут у всех от макухи до кукурузы. Закрома! Ты там пройдись, пока ночники не приехали, местечко есть.

Григорий Маркович только успел застолбить место удочками, как подъехала ещё одна машина.

- Батя, - тихо прозвучало за спиной, - ты на ночь? Нет? Тогда мы за тобой.

"Во, в очередь за тишиной даже молодежь!" - подумал Григорий Маркович, любуясь рекой и правым, противоположным, неприступным берегом. Корни деревьев свисали в воду с обрыва и можно было подумать, что лес бороду полощет, так причудливо были переплетены корни. Сам лес на вечерней зорьке, подсвеченный садившимся солнцем, напоминал старую избу со скрипучими половицами: куда бы ни шёл, а сдаст тебя. Река ловила каждый шорох, взмах крыльев и несла на левый берег всю информацию.

Растворившись и став таким же неприметным, Григорий Маркович уловил звук приближающегося мотоцикла. Звук совершенно лишний и раздражающий. Все прислушались. Правый берег извещал о вторжении в лес. Вскоре звук стих и послышался треск сучьев и голоса.

- Ты чё меня сюда привёз? - послышался девичий голос.

- Ну, это... - баском мычащим пытался оправдаться парень, - ты обещала дать.

- Да не дам я тебе!

- Ну как это? Я же...

- Ты же! Не дам! - отрезал голос.

- Тогда я тебя тут оставлю. ВолкА позорного встретишь ночью, ему и дашь! - обижено парировал парень и тут же, - Тааань, ну глянь на меня, дыбом весь, так хОчу тебя!


... Натянувшиеся было поводки ослабли.

- Ого! - изумился девичий голос.

- Ну чё ты, иди ко мне...

... Тарань выплюнула червяков, встала, как вкопанная.

Раздался треск сучьев, шепот и шорох, шорох и треск, треск и ахи, ахи и охи и шлепки.

... Лещ бросил обсасывать прессовку, развернулся к прикормке хвостом.

Река разносила амплитуду движений и подносила рыбакам на левый берег "ахи и охи", как патроны. Такого прорыва тишины те ещё никогда тут не слышали: правый берег неприступен и непроходим, это знали все.

Внезапно женское "ах" накрылось мужским "ох", и наступила тишина.

... Сазан, блеснув золотистой чешуёй, высоко взметнул спину над водой и ушёл на глубину, оставляя шквал водных аплодисментов.

Старик Димыч, очарованный нарушенной тишиной, решил поддержать и хлопнул в ладоши. Рыбаки, один за другим, не произнося ни слова, поддержали хлопками. Ряд на левом берегу аплодировал правому берегу сидя. Григорий Маркович тоже.

Завёлся мотоцикл и вскоре всё стало, как прежде. Ничего не нарушало декораций тишины. Лишь река, подхватывая, разносила по берегу рыбацкие всплески:

- Да...

- Мдааа...

- А бывалоча...

В тот чудный вечер Григорий Маркович ничего не поймал, кроме удовольствия от самого вечера...