Дорога в Крым. Глава 4

Вернемся ненадолго назад и потом быстро будем двигаться к Крыму. Некоторые читатели не знакомы с молодыми годами человека, похожего на меня, и не надо, я уже книжку написал и издал. Её можно почитать в Интернете или взять в библиотеке или купить в магазине, если ещё остались. В книге сразу были пропущены разделы, отнесенные к юности, чтобы не расстраивать
маму и положительных людей, которых среди моих читателей подавляющее большинство, я в этом уверен. Но жизнь есть жизнь, и не будем её приукрашивать.
С Сержем мы дружим с 1-го класса, и он более положительный персонаж, по сравнению с автором, тоже Сержем, то есть мной. Я старался брать с него пример, пока он постоянно был перед глазами, но с возрастом дороги наши расходились, круг наших знакомых и друзей, как общих, так и не знакомых первоначально друг с другом, переплетался самым причудливым образом. После 2-го курса физфака Серж поехал в город Аткарск со стройотрядом, строить дом рядом с вокзалом. А я со всем 2-м курсом института механизации поехал в город Аткарск в учхоз «Красная Звезда», проходить практику. Человек 200 нас было, c 4-х факультетов. На полтора месяца - с середины июня и до конца июля. Правда был и положительный момент, нам платили стипендию и командировочные и даже начисляли трудодни в тех бригадах, где мы были закреплены. Две недели нас знакомили с полями и фермами, и месяц мы работали и изредка учились. Когда пришла пора распределяться на работу, вспомнил я совет своего дедушки, он говорил: «Сергей, от работы не отказывайся и на работу не напрашивайся». Старший преподаватель выкрикивал предложения: «На зерноток - 24 человека! Есть желающие?» Желающие выходили вперед, и звеньевой вносил их в список. «На картофельный комбайн - 12 человек! Есть желающие? На молочную ферму… На машинно-тракторную станцию…» Люди выходили гордо и подтянуто, как комсомольцы-добровольцы, рассчитывали на заработок, как теперь думаю. Остался я и Николай Бессонов из Одессы. «Вот эти ребята мне подойдут», - сказал дед в кепке, сидящий под вязом на скамеечке. «Как раз два, как и намечали на пасеку. Пойдемте», - сказал дед, научу лошадь в телегу запрягать.
Пасека была большая, стояли там ульи учхоза и пасечника. Куда глаз не кинь до горизонта стояли медоносы и лесопосадки. Два раза в неделю дед давал нам по пол-литровой баночке меда и говорил: «На танцы пойдете, девкам губки помажете!» Каждый день качали по 6 - 7 фляг, три завозили пасечнику в сарай и 4 - на склад учхоза. Молодая жена пасечника нас кормила, и всё бы хорошо, но иной раз пчела тяпнет. Коня звали Володя, и я отводил его к реке на лужок, подальше от пчел, пастись. В свободный часок на пасеке отпросился и заехал навестить друга на стройку в город. Обнялись и договорились, что я приеду в субботу, после 16-00, к ужину. Суббота - короткий день.
«Привет, Сережа!» - говорит обросший худощавый парень с лопатой. «Привет!» - пригляделся, а это мой хороший знакомый и друг моего троюродного брата Володя П. Мы в карты часто играли и пиво пили вместе с друзьями брата, музыку слушали, они были на год моложе. Потом брат разочаровался в физике и поступил в медицинский институт. В субботу, дождавшись, что все работники учхоза разошлись по домам, переоделся, одел полосатую приталенную рубашку с планкой и красивыми пуговицами в 4 дырки, джинсы "Lee" и коричневые ботинки с закрытой щиколоткой, взяв денег и сигарет ВТ, пришёл на машинный двор и завел трактор «ДТ-75», оранжевый, почти новый. Никто меня не остановил. Доехал 4 км. до линии железной дороги. Спрятал трактор в лесозащитной полосе. Перешёл линию и, пройдя ещё километр по городу, пришел к рынку, у центральных ворот которого в общежитии жили студенты. Серж меня ждал, сказал: «Идём ужинать. Здесь помой руки и идём в отдельную комнату, я с девчонками поварихами договорился накрыть отдельно, я бригадиром стал. Олег с 4 курса заболел, и его в Саратов увезли. Стол накрыли на троих, третьим был Володя П. Выпили на троих бутылку водки, закусили, почали вторую и пошли на танцы. Но Володе П. вскоре стало плохо. Мы все вернулись в общежитие. Володя, засыпая беспокойным сном, уверял, что надо не свинину жирную есть, а он наловит голубей и будет их жарить и есть, как китайцы их едят. Едят и смотрят на реку.
Через пять лет Володя напишет книгу стихов под названием: «Трамвай на вокзал». Одну книжку он подарил мне с надписью на память. Потом он уехал в Москву, и я его много лет не видел. Слышал, он был редактором солидного журнала и издателем. Начав пользоваться Фейсбуком и посмотрев его контакты у друзей, нашёл его профиль, и не узнал. Это был крупный брюнет, а я его помнил длинноволосым блондином. Позвонил и представился. Он был весьма рад и начал рассказывать и расспрашивать про общих знакомых. Мы дошли до 1974 года в Аткарске.
А мы пока вернемся в общежитие. Сидели, курили и обсуждали детали поездки в Джугбу. Потом он проводил меня до линии. Я попросил его не ходить за линию, по ней 60 пар поездов ходят, не ровен час собьют. Нашёл трактор, завелся он быстро. Оптика работала. Я ехал к себе в учхоз, и вдруг милицейская машина и два милиционера. Остановился. «Что да как?» Рассказал легенду, показал документы. Один сказал: «От тебя вином пахнет, да ты похоже выпивши?»
Я сказал, что если бы я выпил, то ехал бы напрямую по бахче или наоборот по асфальту.
Этот довод их вдруг убедил, или не хотели студента этого института трогать? Отпустили и сопроводили до стоянки в мех дворе. Я тогда много раз замечал, что милиция была очень корректна к студентам, конечно если ты не буйный.
Джугба. Турбаза. Август на исходе. Наши прекрасные подруги Луиза и Анжела в субботу и воскресенье нас не замечали совсем, и мы старались с ними не встречаться лишний раз. Столовую мы совсем забросили и талоны не ходили покупать. Есть не хотелось. Остатки овощей и фруктов пришлось выбросить. Осталось несколько перцев, горьких, чай и хлеб из магазина. Водка тоже подходила к концу. Мы стали ходить чаще на турбазу газеты «Известия», нас пускали без пропусков, наверное, примелькались, как свои. Там в буфете брали сосиски и по пол стакана сметаны утром, и сосиски и по стакану вина «Портвейн 17» вечером. Портвейн был божественным, сахара в нём почти не было, зато крепость 19°. Последняя неделя отдыха начиналась хорошо. В обед после моря, сидели мы с Сержем на веранде, грызли хлеб, и пили водочку, закусывая перцем. Негромко звучала музыка из приемника «VF – Спидола», так он назывался. «Глушилок» в том месте не было. Курили и играли в карты, в «дурачка». Веранда была хорошая: длинной 4 метра и шириной около 3 метров. Окно из номера выходило на неё и дверь. Из двери выли на веранду 3-4 ступеньки и бетонная дорожка к морю. Редкие отдыхающие, проходя мимо, улыбались и здоровались с нами, а мы здоровались с ними и улыбались в ответ. Я сидел спиной к окну и смотрел на представительский дом, где изредка мелькала фигуристая Луиза. Я ел горький перец, и мне хотелось обнять Луизу.
Серж сидел спиной к глухой стене и смотрел на тропинку. Он раскачивался на двух ножках стула. В руках он держал свою 6-ти струнную гитару и на толстых её струнах подыгрывал басовые партии к популярным хитам, которые Спидола транслировала из Турции. Мне показалось, что мужчины у «Жигулей» рядом с представительским домом смотрят в нашу сторону. Было достаточно далеко, но я всё равно перевел взгляд на тропинку у дома.
У крыльца стоял крепыш лет 40-ка, в темных очках, белой фуражке, тапках –вьетнамках, их называли: «не шагу назад» или «хошиминки», в честь Вьетнамского лидера. Тип таких мужичков всегда присутствует на ведомственных турбазах. Такой весь свой в доску, мил начальству, все в коллективе его знают, где надо хамоватый, где надо, чуть придурковатый. Всегда шутка наготове и анекдот про Абрама и его жену. Шутки особо хороши. Например, профсоюзная конференция, стоят профсоюзники, обычно женщины активисты лет за 40 и разговаривают. Свой парень подходит сзади хватает одну из дам под ребра и кричит: «ВО БЛЯ!», что означает худая как вобла, одни кости. Таких шутников любят в коллективах. Позже у меня работало много подобных мужчин. Я называл их "господа офицера", а им это очень нравилось. Крепыш стоял у крыльца ко мне в профиль, я ещё удивился, почему он остановился у нашей лестницы.
Когда в 10-м классе, на выпускных экзаменах в 1972 году, в школе мы писали сочинение на заданную тему, это был стресс. Надо было 3,5 листа написать без ошибок, да складно, и тему раскрыть и всё по правилам оформить. Мама литератор и преподаватель - методист по русскому языку и литературе, владеющая свободно 4-мя иностранными языками, полностью разочаровавшись моими способностями достичь её высот, посоветовала мне заучить наизусть 10-ть сочинений на пятёрку и всегда их в том или ином виде использовать.
Название можно любое дать, главное форма и содержание без ошибок. Сочинение должно начинаться с эпиграфа. Строка из сочинений Владимира Маяковского подходит для продолжения рассказа.
Плохо человеку, когда он один,
Каждый сильный ему господин,
И даже слабые, если двое.
Красавец, загорелый, мускулистый крепыш лет 40 стоял у нашего крыльца и учил нас жизни, и как Родину любить надо и дальше, и дальше. Мы отдыхали, музицировали, пили и закусывали, играли в «дурачка», курили, разговаривали, разнеженные морем, жарой и мечтами о прекрасных незнакомках, поначалу и не обратили внимание на посторонние колебания в атмосфере. А мужик сам себя распалял, переходя на мат и оскорбления, разговаривал он преимущественно с Сержем. Серж поставил гитару в угол, закурил сигарету и, продолжая качаться на двух ножках стула, сказал: «Иди ты отсюда своей дорогой, сам знаешь куда». И мужик вдруг замолчал и пошёл в сторону моря в прямом смысле этого слова. Но не прошло и пары минут, как он вернулся. Видимо до его бараньей башки дошло, что он на автомате уловил какую-то интонацию, заставившую его исполнить рекомендации. Но только на пару минут. Крепыш зашёл на веранду и с матом двинулся в сторону Сержа.
Видимо крепышу в жизни помогала нахрапистость, он кричал и беспредельничал, а противник отступал. А нам отступать было некуда. Серж перестал качаться на стуле и встал, и я встал. Дальше всё произошло, как в замедленном повторе кадров из фильма. Крепыш схватил стол с нашей нехитрой закуской и резко перевернул его на бок в сторону Сержа. Хорошо, что початая бутылка с водкой стояла на полу в углу, рядом с гитарой, а приёмник - на перилах, подумал я. Серж, как я раньше уже отмечал, обладал молниеносной реакцией. Крепыш в момент переворота стола качнулся вперед и получил от Сержа удар правой прямо в лоб или переносицу. Красивые белые очки, разлетелись на две половинки, а крепыш видимо был нокаутирован, но сразу не упал, а стал на полусогнутых ногах отступать назад. Когда он поравнялся со мной, я правой рукой ударил его под правую нижнюю часть челюсти. Крепыш изменил направление движения, ударился спиной о столбик крыльца, ноги подкосились, запутались, он упал на ступеньки и скатился на бетонную дорожку. Он лежал лицом вниз и не шевелился. Я подобрал его белую кепку - капитанку, а Серж - очки, вернее их половинки. Мы спустились вниз.
«Жив?» - спросил крепыша Серж, - «Идти можешь?» Крепыш. поднялся на корячки, потом встал. Лицо было разбито, а руки и ноги покарябаны. Отдали ему кепку и очки. «Зачем полез?» - спросил его Серж. Крепыш промолчал, но посмотрел в сторону представительского дома. Я проследил за его взглядом. Двое мужчин у «Жигулей» перетягивали тент. И вдруг я услышал плач. Мальчишка лет 7-8-ми стоял в стороне и плакал. Я понял, что это сын крепыша. Видимо специально взял с собой, свою удаль показать. Мне стало неловко, я представил себя на месте этого мальчика и своего отца, но такого не могло быть! «Не плачь!» - сказал я мальчику, - «Все в порядке». Крепыш с мальчиком ушли теперь в другую сторону, противоположную морю.
Мы поднялись на веранду, прибрались и допили водку. Серж тихонько играл на гитаре и пел песни Битлз. Мы ждали милицию и выселения с турбазы за хулиганство. Но никто к нам не пришел.
Вторник тоже прошел в ожидании санкций от администрации турбазы и милиции. Мы вели привычный образ жизни: ходили на море, на турбазу «Известий», завтракать, ужинать и на танцы. Крепыш, ободранный и с синим лицом, иногда попадался на глаза, но отворачивался, проходя мимо.
Серж начал собираться домой, в университете занятия начинались с 1 сентября, а у нас в институте механизации - с 1 октября. Сначала я думал поехать домой с ним, но вспомнил, что папа в конце августа последние годы едет отдыхать в Ялту, в определенный санаторий, живёт там месяц в компании друзей и очень доволен и друзьями, и условиями. Мама в ту пору ездила в санаторий Кавказских минеральных вод города Железноводска с середины июля до середины августа.
Мне пришла в голову замечательная на мой взгляд мысль: проводить Сержа, пару - тройку дней ещё пожить на турбазе, путёвка у нас была не лимитированная по времени. Почему? Я как-то и не задумывался об этом. Думал я, папа приедет в Ялту, устроится, и сделаю ему сюрприз. Папа - широкий человек, будет мне рад. Мы ведь отдыхали с ним в Геленджике вдвоем, когда мне было шесть лет. Хорошо отдыхали, весело. Ходили по ресторанам, и теперь, спустя 13-ть лет, поживу у него несколько дней, пусть покажет мне Ялтинские злачные места. А до Крыма я решил добираться пешком, как Максим Горький, ну, иногда используя автостоп или другой попутный транспорт, и ещё надо было пересечь Керченский пролив. Деньги у меня были, но я подумал, что у Максима Горького их не было, он подрабатывал и жил, и шёл, и пришёл. Максим Горький ни в коей мере не был для меня эталоном и идеалом, как никто и никогда, но прецедент он создал и потом успешно жил на Капри и с Лениным в шахматы там играл. В 1996 году мы с женой Лорой отдыхали в Сорренто, под Неаполем, сели на паром и поплыли на Капри и среди всего прочего зашли на дачу, где жил Горький, завершив тему Крыма, Ялты, Капри, но об этом позже. С Сержем этими планами делиться не стал, но в голове я их детально проработал и, как обычно, представил себе весь свой путь.
В среду по пути на пляж встретил Луизу с ребенком, поздоровался, сделал ей комплимент по поводу загара и ребёнка, а она мне сказала, что надо поговорить. Мы договорились встретится через час после обеда между магазином и танцплощадкой, там тихое место и лавочки в соснах. Народу мало, обед уже кончится, а в магазине до 16-00 перерыв.
В соседи к нам поселили четыре пары мотоциклистов из Краснодара. Рядом с нашим номером был старший этой бригады, и с ним приехала его младшая сестра Женя, а его девушка работала в столовой турбазы, на практике. Женя была девушкой общительной и через час пришла по-соседски на нашу веранду, слушать музыку. Водки выпить не отказалась, но на самом деле только губы помочила. Серж выключил временно приёмник и исполнил несколько сольных партий из «Лет Цеппелин» и песню «Битлз» - «Герлз».
Пока Серж развлекал Женю, я пошел побриться, почистить зубы и переодеть рубашку. Вышел на веранду, а там сидел уже Женин брат Максим, парень лет 23, зашел на музыку, разыскивая сестру. Максим пригласил нас к себе в гости вечером с гитарой, и мы согласились. Серж начал исполнять классику советской эстрады типа: «Почтовый ящик открываю я с волненьем,
А вдруг он снова, как и всю неделю, пуст...
Ты мне не пишешь, начиная с воскресенья,
Молчишь, обидевшись на что-то, ну и пусть...»
Я удалился без расспросов. Луиза была в белом сарафане. «Так, только без рук и поцелуев, я быстро», - сказала она и чмокнула меня в щеку. «Смотри, вот мой адрес и телефон в Краснодаре, это центр. Получится, будешь в городе позвони». Приложила листок к губам, отпечатала их на бумаге, свернула и положила мне в карман. «В пятницу в обед мы уезжаем. Это дело с Анатолием и дракой, муж Анжелы затеял, он в энергосистеме работает, начальник какой-то. Кто-то что-то ему сказал, но Анжелка ему в ответ скандал закатила. Ну, а он потом к Анатолию пошел, тот по топливу и транспорту заведует. Они смотрели с моим мужем, что будет, но такого никто не ожидал. Мой муж часовой мастер, он богатый и тихий». Луиза слегка куснула меня в ухо. «А мы с Анжелкой тоже посмотрели, прямо как в кино». «Случайно получилось», - ответил я. Я так хотел ее... обнять.