Мак Маг. Юленька, гл, 7

Я хочу напомнить вам, Макс, о том чувстве, которое испытал в магазине, что могу потерять Юленьку. Живое, жаркое чувство. Неизвестное переполнение. Где-то соединение с бесконечностью. Как можно протянуть палец и ощутить бесконечность, если она не имеет границ?
Это именно был запах: живого в не живом.
Огромное чувство радости неотрывности ее взгляда, того, как возможно было ощущать себя рядом с ней.
Да, да, я читал где-то, что где-то нет границ.
Ум говорил мне, что границы таки существуют.
Мой комплекс уничижения не безграничен. Невозможно поместить в человеке комплекс безгранично. Где-то выискиваются хвостики.
Наверное, лучше об этом знают врачи.
И вот тогда же я видел, как он разворачивался иной стороной, и начиналось настоящее преступление против себя. Хотелось вылезти из кожи и влезть в себя другого.
В ней я увидел союзника. Красивое тело, которое она ненавидит. Жизнь, которой нет. Границы, как эскизом очерченные, но самой жизни нет  в определении.
Только границы, касательные бесконечности.
Живое в не живом. Не живое в живом.
Я справедливо  думал – в жизни уже ничего интересного не найду. Много пройдено, много понято, и отрезвление давно пришло, но вдруг – запах!
Овеществление союзника в давно прикрытой теме, - ясного голоса второго во мне, доказывало – ещё остаётся нечто существенное.
И до сих пор я жду от нее этакого, и до сих пор меня тянет к ней. Ее невозможно забыть.  Она не даёт разочароваться в себе. Она находит все изощреннее способы, завлечь меня в какую-то фантастику.
Истина же, о которой я говорил в ней тогда, состояла, в том состояла, что  я приходил в никуда в своей жизни и собирался уходить туда же. Вернуться домой, и глядеть в зеркало, видеть только себя, и не видеть главного – все уходит, но ты, на самом деле, остаёшься на месте. Это нужно было осознать: ты, как ни крути, всегда остаёшься на месте. Все, что по-настоящему меняется, меняется вокруг, но не ты. Это необходимо было понять.
Если рядом с тобой оказывается натура неизвестного качества тебе, только тогда ты можешь говорить о каких-то переменах. Любовь, пожалуй, отличный катализатор этому происшествию.
Отчего же, Макс, отчего же ещё какая-то порно-кукла пожелала освидетельствования моего конфликта?
Пожелала свериться, сравниться своим комплексом с моим комплексом? Что во мне изначально было не так? Так вот, ещё раз, - то, что я думал – меняюсь, каждый день или через день, а менялось лишь все вокруг.
Помните ли, я вам говорил об измене Юленьке?
И, знаете ли, в чем она состояла?
Ведь я тот раз вышел из магазина и вернулся через час с лишним.
Бродил по проспекту, обдумывая все досконально.
Потом поехал домой, взял деньги.
Я не мог освободиться от наваждения неизвестных чувств, новшества чувств – вот  и вернулся.
И ещё, Макс, не менее важный факт.
Макс, очень важный факт: Юленьки уже не было. То есть первой Юленьки не было. Ее купил кто-то вместо меня. За прилавком находилась другая порно-кукла: точь-в-точь первой.
Значит, новое рождение первой дал кто-то другой?
Творческий подход, наудачу подсказывала мне моя нынешняя девочка.
Когда я заскочил в комнату, чтобы рассмотреть порезы на моей Юленьке, разбросал вокруг диванные подушки и не слыша воплей сестры, вынул родную мою из-под дивана, она тут же мне предложила один важный вариант.
Я тут же почувствовал, что точно здесь какой-то риск или подвох.
Та женщина, Макс, с которой меня хотела познакомить моя сестра… она была как-то связана с куклой номер один. Об этом мне сказала Юленька.
Только поэтому я успокоился, смолк, к удивлению сестры мгновенно, и не возражал, внутренне смирился с тем, что она уже набирала номер подруги, напоминая о свидании со мной.
- Ты, правда, чудной стал, уксус! – повторила Валентина, откладывая телефонную трубку, внимательно на меня глядя.
- Я понимаю, - продолжала она, указывая на куклу, - у мужчин довольно редкие бывают заскоки, но это всего лишь заскоки, зачем так укрупнять их? Вот этого я не понимаю. Ты так бежал к своей игрушке, что чуть меня с ног не сбил. Неужели, она, - она снова указала на Юленьку, - так важна для тебя. И эти твои перемены в настроении, знаешь ли, очень даже странны.
Я хрипло посмеялся. В моих глазах сестра ещё что-то пыталась разглядеть. Мне не нравилось данное исследование, и я попытался придать ровный, спокойный, звонкий тон своему голосу, хотел чем-то возразить, да так, чтобы напрочь стереть разные подозрения сестры, однако ничего так и не сказал. И тем только усилил беспокойство сестры.
Она вышла из комнаты, проходя на кухню, и оттуда сказала:
- Ты ее сейчас убери куда-нибудь подальше. Или дай мне убрать.
Аллочка – штука заводная, может и до утра остаться.
- Это что? – Спросил я, - я спать с ней должен?
- Ну, уж разок кукле изменишь, я думаю?
Я поглядел на Юленьку. Она кивнула мне.
«Это так нужно, что ли?»
Юленька снова дала мне знак согласия.
«Но ведь это будет предательство?» - Мысленно спросил я ее.
- Это не будет предательством. Ты узнаешь о первой своей избраннице, - отвечала Юленька мне, - я тоже хочу кое-что прояснить.
- Ну? Чего молчишь там? – Из кухни, отпивая воду из кружки, выкрикнула сестра.  Я слышал, как холодильник открылся, и она исследовала содержимое.
- А жрать-то, действительно, у тебя ничего нет! И что теперь делать, а? Слышишь, что ли?
- Я говорил, что схожу в магазин.
- Сходи. Деньги есть?
- Деньги есть, но я не пойду.
- Что за новость?
Валентина смолкла, ожидая ответ. Потом я услышал шлёпающие возвращающиеся ее шаги.
- Что за новость ещё, я спрашиваю? Как ты не пойдёшь в магазин? Чем ты будешь угощать даму? Ржавыми пельменями трёхдневной выдержки. У них даже крыльца полопались. Ты с ума сошёл здесь вообще? Твоя кукла не ест и ты туда же?
Брови сестры сомкнулись, в глазах серьёзно сверкнуло.
Но я понимал – она в моих руках. И теперь не посмеет мне возражать и приказывать, иначе…
- Я не пойду, - твёрдо повторил я.
- Брось ты ее, что за руку держишь? Тьфу! Смотреть тошно! До чего дошел! Тьфу!
- Сходи сама, а я пока ее спрячу.
Валентина подумала, убрав в сторону взгляд.
- Да, ладно, - сказала, - я пойду, конечно. Все-равно купишь какую-нибудь дрянь. Я пойду, но ты спрячь свою игрушку так, чтобы и я не нашла, понял?
Она подождала моей реакции. Я кивнул. Она проследила серьезность намерений моих. Я бодро подтвердил их искренней улыбкой.
- Ладно! – Шатнулась она к выходу, - ладно. Сиди и жди.
Сестра вышла в коридор, обуться и оттуда я снова услышал ее указание.
- Но если ты вздумаешь уйти… Только подумай! Я не знаю, что с тобой сделаю.
- Ага! – Отвечал я.
- А ты и не уйдёшь со своей, тьфу, пассией. 
- Ага, - повторил я.
Скоро дверь за Валентиной прикрылась.
- И куда мне тебя деть? – Спросил я Юленьку.
- Поставь в тот большой шкаф.
- Хорошо.
- Прикрой одеждой.
- Хорошо.
- Но ты же будешь все слышать?
- Мне это и нужно. Я хочу знать о местонахождении моей соперницы.
- Смешно. Какая же она тебе соперница? Я ещё ее не видел.
- Я говорю о кукле номер один.
- Ах, да! Вот интересно: откуда у тебя такая новость?
- Точнее задай вопрос.
- Откуда тебе вдруг известно, что та женщина – подруга моей сестры связана с Юленькой номер один?
- Она проговорилась.
- Кто?
- Сестра твоя. Ты слышишь только то, что хочешь слышать. Неживая природа слышит все. В этом отличие: неживого от живого. Иметь уши, я бы сказала, это большой недостаток, уродство.
- Ну, и новости!
- Если бы вы слышали хоть часть то, что слышит неживая природа, у вас бы не было такого разделения труда: рабочие, начальники, художники.
- Вот мне интересно, откуда ты это-то знаешь? Вдруг – ничего, а тут – философия. Художники… что в них не так?
- Я все знаю через тебя, дорогой. Мне ты многое рассказываешь, когда думаешь, что молчишь. Твои губы не перестают шевелиться, и по ним я читаю.
- Интересно.
- Торопись, магазин рядом. Эта женщина, - сестра, скоро вернётся.
- Да, пожалуй.
Я запер Юленьку в шкаф, ключ забросил наверх.
Ходил по квартире, нервничал, потирал повлажневшие руки.
«И кому это надо, - рассуждал я, - если мне лично это не надо. Какие-то левые знакомства. Если я люблю чело… то есть, люблю уже кого-то, то к чему левые знакомства. И Юленька: почему ей это интересно? Какая-то неизвестная первая Юленька… Да и не Юленька она вовсе. Это посторонняя кукла. Юленька настоящая та, с которой меня свела судьба».
Я присел, волнение достигло пика. Мне пришла идея: что если бы я забрал ту, первую куклу? Что бы было? Как бы я с ней общался и общался ли вообще? Или они все одинаковые?
Я вздрогнул, в дверь позвонили.
«Если я не ошибаюсь, - вспомнил я, - сестричка брала ключи. Тогда кто это может быть?»
Мой шаг становился короче, опасливее. Практически я подкрался к входной двери и приставил ухо. За ней разговаривали. Я услышал только:
- Он немного странен, бывает, но ты привыкнешь.
Это был голос сестры. Вероятно, подруга была рядом.
В голове моей что-то просвистело. Трепет. Поджилки трясутся.
«А что если…»
- Ну, братишка, открывай! – Услышал я.
Потянулся к замкам, а нужно было…
Нужно было повременить.
«Теперь они точно знали, что я все это тихое время находился прямо за дверью!»
«Какие дикие ошибки, - обратился я к самому себе, - ты совершаешь с самого начала!»
Щёлкнув затворами, я тут же удалился в комнату со шкафом Юленьки.
- Во-от! – Дверь открылась, и с грохотом дамы вошли в квартиру.
- Во-от! – сканировала сестра той, кто с ней был рядом, - располагайся! Тут обувь можешь поставить. А сумочку – сюда. Я теперь на кухню пойду, а ты проходи.
Я услышал шуршание пакетов и стук дна бутылки о столешницу.
«Пить будем! - Подумал я, - без этого не обойтись. И я тогда не услышу голос Юленьки.»
- Услышишь, - ответила мыслью мне она из шкафа.
В сторону комнаты, где я находился, что-то шло. Это были странные большие, если не сказать огромные шаги. Шуршащие, волочащиеся. И когда Оно вошло, показалось…
Макс, вам не передать, что я в эту секунду пережил.
Это был настоящий монстр!