На реке Берёзовой

На фото - река Берёзовая

Выпускные экзамены в школе я сдал на «четыре» и «пять», но желания поступать в вуз не было никакого, как и у моего друга Вани. Пора романтических мечтаний закончилась вместе с выпускным вечером, нужно было ответить на извечный вопрос: что делать?
Самое страшное для выпускника школы – нежелание трудиться. Посильный физический труд ставит на место голову человека, что было открыто задолго до Льва Толстого. Путешествия в том виде, в каком мы с другом их практиковали, представляли собой  тяжёлый физический труд, только не по 8, а по 12 часов в сутки,  причём стоять приходилось иногда  в ледяной воде, спасаться в тайге от полчищ северного гнуса, рисковать быть обмороженным вдали от людей или утонуть в море, озере или реке. Ваня решил остаться в родном городе на берегу Камы, поработать на станции юных натуралистов – его тянуло к земле, а я поехал к родителям, бабушке и сестре, на новое место жительства - в город Ижевск. С помощью матери, работавшей в отделе кадров, я быстро нашёл работу бетонщиком на строительстве ТеплоЭлектроЦентрали-2 (не везде берут на работу несовершеннолетних), начались трудовые будни и близкое знакомство с рабочим классом.
  И всё-таки, если чего-то действительно хочешь, судьба идёт навстречу, а хотели мы с другом после школы путешествий и работы по душе. В середине июля  Ваня сообщил мне по телефону, что его отец Александр Васильевич приглашает нас обоих на охоту на реку Берёзовую на севере Пермской области. С радостью соглашаюсь, тем более, что за месяц удалось неплохо заработать на строительстве (я никогда не просил у родителей денег на свои путешествия).
И  снова, как и год назад, «метеор»* несёт нас в Пермь. Оттуда, опять водным транспортом по Каме наша отважная четвёрка (четвёртым был друг ваниного отца Владимир Алексеевич) добралась до старинного Соликамска. Там нас встретил брат Владимира Алексеевича, директор местной птицефабрики. Ни до, ни после я не видел такого размера куриных яиц (можно принять было за страусиные!), как в гостеприимной квартире сталинского дома у соликамского директора!
 На следующее утро вылетаем на «кукурузнике»** в уютную Ваю на живописном берегу Вишеры. На севере Пермский край граничит с Республикой Коми, и названия большинства рек и деревень коми-пермяцкие, название реки Берёзовая – явно не коренное. Было около полудня, но солнце было красным от дымки лесных пожаров, которые бушевали за десятки километров от этих мест. Это уже был край цивилизации, отсюда, если двигаться на север вдоль Уральского хребта, на сотни километров – ненаселённая территория, ничуть не уступающая в этом отношении Аляске. Именно в этом направлении мы и начали движение пешком. Лесная дорога закончилась через пару километров на огромном болоте, которое пришлось обогнуть слева. Мы нашли еле заметную тропу, которую, каким-то чудом, потом не теряли (по девственной тайге скорость движения была бы 1-2 км в час) и смогли до наступления темноты преодолеть около 20 км и выйти к Берёзовой! Никаких признаков пребывания человека в этом месте не было, действительно было довольно много берёзы на берегу, на севере области уже встречается также кедр и лиственница. Прозрачная вода в реке, обрамлённой невысокими холмами – остатками древних гор, щебет непуганых птиц, плеск рыбы и тишина первозданной природы будут сопровождать нас целую неделю. Устанавливаем палатки на пригорке, чтобы ветерок сдувал мошку, и ложимся спать.
 На следующий день приступаем к строительству двух плотов, благо сухих упавших деревьев в прилегающем к реке лесу достаточно, скобы, гвозди, топоры и пилу мы взяли с собой. Самая большая трудность - физическая работа в жаркую погоду в накомарниках, поскольку пот заливает глаза, а если работать без сеток, то защитная мазь быстро стекает, и тогда гнус не знает пощады, только на стоянках спасает дым от костра или палатки. За два дня строим плоты и отчаливаем: Александр Васильевич и Владимир Алексеевич на одном  плоту, мы с Ваней – на другом. Увы, нам пришлось отказаться от сапог, поскольку в верхнем течении Берёзовой  много отмелей и порогов, и мы вынуждены были сплошь и рядом спускаться в воду по пояс и вагами*** сталкивать плот. Только вечером мы переодевались и переобувались в сухое и сушили мокрую одежду и обувь у костра. Но это вовсе не портило нам настроение, зато наши трапезы были королевскими: утки, рябчики, хариус, чай с кипреем, зверобоем и смородиновым листом, лесная ягода. Иногда река текла между высоких скал – в каньонах, Владимир Алексеевич снимал на фотоаппарат всю эту красоту и нас заодно. Сплавляясь, мы не встречали  людей, не видно было даже тропинок вдоль реки, создавалось впечатление, что сотни лет здесь не ступала нога человека, но это было, конечно, не так, в большую воду весной и зимой по льду река становится вполне проходимой.
 Но вот, за излучиной, на правом берегу показались избы на пригорке, а за ними, вдалеке сторожевые вышки зоны – это был Вижай. Метров за двести не доезжая до деревни, к нам наперерез устремилась моторная лодка, я положил своё ружьё на колени и снял его с предохранителя…Лодка с 3-4 людьми на борту подплыла к плоту со взрослыми (мы с другом на другом плоту плыли выше по течению ), и люди в ней спросили наших мужчин "нет ли спиртного", услышав отрицательный ответ, незнакомцы  отчалили, это были, по виду, расконвоированные заключённые или поселенцы****.
 Мы причалили к берегу у Вижая, и наши мужчины пошли искать деревенский магазин в надежде купить одеколон. Дело в том, что от постоянного пребывания в холодной воде, у всех, кроме меня, распухли голеностопы и предполагалось, что растирание одеколоном поможет этому горю. Над ними хорошо посмеялись: в магазинах деревень рядом с зонами никогда не бывает одеколона более одного дня – дня привоза. Мы проплывали на плотах мимо вижайской зоны: видны были большие брезентовые палатки с металлическими трубами, явно жилые, на берегу, в каких-то 20 метрах от нас заключённые, под дулами автоматов  укладывали  брёвна. Они стали выкрикивать нам названия городов, в надежде услышать земляков, в голосах было столько тоски…Ниже по течению стали встречаться оставленные, по причине вырубки леса, зоны – просто сторожевые вышки часовых с останками забора, зловещее зрелище тюремной России. Пороги и отмели кончились, река в нижнем течении стала полноводной, стали встречаться даже небольшие островки с прорвой смородины. Мы прибыли в конечный пункт сплава – посёлок Валай, в котором была большая промышленная зона за высоким забором с колючей проволокой сверху, в ней лес перерабатывался и уже вывозился по дороге. И здесь, после короткого летнего дождя,  над советским гулагом и сверкающей рекой, перед нами вдруг открылось бесконечное голубое небо с лёгкими облаками, при полном безветрии. Мы стояли на пригорке, зачарованные красотой северной природы, которая будто прощалась с нами навсегда…
  На бортовой машине из Валая добираемся до Ныроба, из которого  на «кукурузнике» летим в Пермь. Когда возвращаешься в цивилизацию, в душе -непередаваемое чувство свободы, которую обрёл, пусть ненадолго, и  смотришь на мир другими глазами…
 За что ценишь действительно цивилизацию после возвращения из похода, так это за возможность помыться и постирать одежду. После стирки выясняется, что я остался…без штанов, мои старые джинсы не выдержали испытания водой и тайгой. Александр Васильевич сделал мне королевский подарок: купил отличные крепкие джинсы, память о его доброте - на всю жизнь! Идём вечером с Ваней и Мариной, нашей ровесницей,  в широкоформатное кино, шёл «Майерлинг», снова радость цивилизации – прикосновение с искусством. Понимаешь, что человеку необходимы и общение с природой, и действительные блага человеческой культуры. Утром следующего дня мы вместе с другом вернулись по Каме в родной город, была перевёрнута ещё одна прекрасная страница нашей жизни.

*быстроходное судно на воздушной подушке
**пассажирский самолёт АН-2, берущий на борт 12 пассажиров, способный спланировать на землю при отказе двигателя
***длинный шест, рычаг для поднятия тяжестей
****осужденные, имеющие право жить только в определённом населённом пункте

                Георгий Нуруллин, 28.08.2021