Предобеденный звонок Граба

Раздался звонок домашнего проводного телефона. Я знал, что это Грабов, поскольку, когда я бываю в городе, он частенько звонит в это время, чтобы «спокойно поговорить». В ожидании своей жены с работы, он, с недавнего времени «домохозяин», уже успел приготовить обед, навести порядок в квартире,  и, возможно, пропустить сто «наркомовских» для настроения. Теперь ему хочется общения по телефону (и только по телефону), говорить и быть услышанным, но, разумеется невидимым, чтобы собеседник (в данном случае я) не мог по глазам  догадаться когда он врёт. 
— Здоров. Чем занимаешься? — обычный его вопрос для затравочки, чтобы потом вне зависимости от того, чем я занят, начать рассказывать очередную свою полуправдивую историю из прошлого, настоящего, а может быть даже из будущего.  Хотя, первоначально  он обязательно озвучит мысль (что уже бывало неоднократно), суть которой будет заключаться в том,  что чем бы я не занимался — всё это сущая ерунда по сравнению с его делами и заботами. Либо даст какой-нибудь стариковский, дедовский совет, хотя он мне, разумеется, не дед. Он — одноклассник, называющий себя другом вот уже в течение более сорока  лет. Друг, который понимает, а главное принимает  дружбу в основном в том виде, когда из неё можно извлечь для себя какую-нибудь практическую пользу...
Поэтому, я решил не рассказывать, чем занят в данный момент, а сразу перешёл к тому, о чём долго размышлял, что мне очень не нравилось  и что собьёт его с обычной колеи стандартного телефонного общения со мной. Более того, я готовился к этому разговору...
— Я хочу поделиться с тобой одним секретом, который в некоторой степени касается лично тебя, — загадочно, низким с хрипотцой голосом, сообщаю я.
Молчание. Граб скрипит мозгами, соображает. Ещё пару лет назад, он без промедления потребовал бы, чтобы я выложил секрет, вместе с моими личными оценками этого секрета. Теперь же, после некоторых, не очень приятных событий, произошедших между нами в последнее время, он раздумывал, а вдруг я приготовил для него какую-нибудь бяку. Если бы у него было время, он бы набрал на мобильнике Чучалина (нашего третьего друга), чтобы «посоветоваться». Во всех неоднозначных ситуациях Граб предпочитает либо спрятаться за чью-то спину, либо кого-то подставить, а самому понаблюдать в сторонке, что и как будет дальше. И теперь  его, по-видимому,  очень озаботило  слово «секрет»,  и пояснение, что это как-то с ним связано.
— Ну? — наконец выдавил он, в свою очередь вложив от себя хрипоты и тяжеловесности в это «ну». Потом добавил, — интригуешь. Что за секрет?
По интонации я уловил, что он уже «на крючке», хотя и досадует на то, что я по сути, обломал ему кайф от предполагавшейся «приятной» беседы, в течение минимум получаса, но зато загрузил проблемой… 
Поэтому я, намеренно  беззаботно, с искусственно подавленным зевком сказал.
— Знаешь, Граб, это вообще-то не телефонный разговор. Тебе, как бывшему военному должно быть известно, что кое-какая  «инфа» по открытой телефонной связи не передаётся. Изучал в армии ноль-десятый приказ?
— Ай, да ладно! — в тон добавилось немного фальшиво-беспечных ноток, — мне про себя и так всё известно, подумаешь, секрет у него.
— Ну, как знаешь. Ладно, пока, а то мне некогда... — спокойно молвил я, однако не торопясь отключаться, зная что теперь  он так просто не отцепится.
— Подожди! — Граб засуетился, — я сейчас не могу встретиться, сам знаешь, много забот по дому да и вообще… Говорят, что сегодня после обеда отключат воду, знаешь песенку «если в кране нет воды»? А  я уже вёдра приготовил.  Давай, скажи хоть бы о чём этот твой секрет.
Я выдержал паузу, пусть немного забродит. Могу спорить, он сейчас обдумывает все свои слова, шаги и действия, касающиеся нашего общения  за последние два года. 
— Как-нибудь в другой раз, ладно? — я едва сдерживаюсь, чтобы в моём голосе не прозвучали интонации веселья  или иронии.
— Нет! Говори сейчас, давай колись. Так друзья не поступают, главное, сначала сказал, а теперь не хочешь говорить… Темнишь чего-то!
О том как НЕ должны поступать друзья, я мог бы провести с ним  двухчасовой вебинар (если бы мы сейчас общались посредством Интернета), где он фигурировал бы в качестве очень отрицательного субъекта. 
Тем не менее, я прочистил горло и медленно начал.
— Ладно, так и быть, Аскольд Володарович. Учитывая твоё нетерпение и занятость… Тем более, если учитывать, что в кране пока есть вода… В общем, я тут проанализировал некоторые события, сопоставил кое-какие факты имевшие место между нами в последнее время и пришёл к выводу, что ты недоразвитый.
— И что, — хмыкнул Граб, изображая, что воспринял это как шутку, — это же я могу сказать и про тебя… Так это и есть твой секрет?
— Ну, очень возможно, не только мой, — ответил я. Сразу представилась  жирная физиономия Граба с недовольной гримасой. — Видишь ли, в чём дело, Граб. По возрасту и, возможно по размеру яиц, ты, конечно, достаточно большой и в меру развитый чел. Ты  не только вырос, но уже и успел состариться. Но вот личностно, духовно или как модно сейчас говорить — ментально остался на уровне ученика 8-А класса. Далеко не лучшего...
— Стоп, стоп, Бобби, — перебил меня Граб. Он ещё со школы повадился называть меня «Бобби» и ни в какую не хотел отказываться от этой  привычки. Теперь, учитывая наш возраст, это прозвище звучало не очень уместно, а в его исполнении — уничижительно, и он это понимал. Поэтому всё чаще прибегал к неопределённому обращению «дружище», «слушай», «здоров», «эй»... Но сейчас, наверное решил, что обращение «Бобби» как раз подходит к случаю.
— Ну-ка, ну-ка, — тон его стал жёстким, — объясни. А ты, значит вырос и лично и   м-м-ментально? Ты один у нас умный, а все остальные дураки?
Пытается через обобщение подменить понятия и тему разговора, перевести на «а ты кто такой?».   
— Ну, я же не обо всех, я о тебе, конкретно. А если совсем определённо, то я о том случае, в прошлом январе, когда ты отобрал чаевые у таксиста. Тем более, чаевые, которые давал не ты. Разве таким образом поступают нормальные, взрослые и развитые люди, которым за пятьдесят?
Молчание. Он, разумеется помнил об этом мерзком случае. Тогда после традиционных предрождественских посиделок у Чучалина я вызвал машину, на которой мы сначала доехали до моего дома, а затем оплатил доставку домой Граба с женой. Всё он помнил, и знал моё отношение к этому случаю, но не ожидал, что я буду  высказывать ему сейчас, через полгода, именно в этом разговоре... 
— Н-ну… ты об этом... а, ерунда. Я думал, что ты пьян и просто швыряешься деньгами. Я же, в общем из лучших побуждений… Ты что забыл, что я тебе на следующий день позвонил и пригласил приехать за сдачей?            
Сволочь. Он никогда не признает своей неправоты. Ни в этом, ни в чём-либо другом. Нет просто сказать: да, друг, извини, получилось некрасиво, давай забудем. И да, может быть и забудем. Но забыть, очевидно ни мне, ни ему не получится.
— А ничего, что я сказал, что ВСЮ сдачу таксист может оставить себе, поскольку это наш, заметь, НАШ, а не только МОЙ маленький подарок ему  в честь Рождества Христова? Мол, сдачи не нужно,  просто довези моих друзей до дома в лучшем виде… Ничего, что я сказал, что этот маленький подарок ещё и в честь прекрасного вечера, который мы провели у нашего друга Чучалина, и чтобы эта многолетняя традиция «гитарных» дружеских встреч не прекращалась? Ничего, что я сказал, что  это ещё и в честь того, что мы дружим уже без малого сорок лет и собираемся дружить дальше?
— Я не расслышал, что ты там лепетал водиле… — Грабов громко засопел,  изображая негодование... потому что он всё прекрасно слышал. Потому что тогда в машине, сидя рядом с водителем,  я специально обернулся, чтобы было чётко и ясно  слышно и водителю, и ему, и его жене.
— Вот я и говорю, что ты — недоразвитый, поскольку слышишь и видишь только то, что тебе хочется. И вот же…  позвонил с утра, мол приезжай за сдачей… Ты и вправду думал, что я приеду? Или, чтобы побольней уколоть, унизить меня, показать кто тут главный?  Альфа-самец, блин…  Это всё равно, как если бы ты навалил у меня кучу под дверью, а потом позвонил и попросил бумажку…
Короткие гудки.