Генерал

 


1.
     -Ну, так слушай, внучек, что я тебе расскажу про Войну...
     Начал свой рассказ за чашкой чая Виктор Афанасьевич, приехавший в гости к своей родной сестре – бабушке 10-летнего Вадима в подмосковную деревню. В отпуск, на несколько дней...
     -Ты спрашиваешь, Вадя, как я ушёл на фронт? Как воевал?
Так вот, в 1941-м году, когда шла битва за Москву, мы с деревенскими мальчишками под Истрой увидели, как из сбитого немецкого самолета с парашютом выпрыгнул лётчик. Мы приметили место в лесу, где он приземлился, и своими силами обезоружили его, связали и доставили к нашим, в штаб ближайшей дивизии.
     Я тогда очень хотел уйти добровольцем на фронт, но мне в ту пору было всего 16... И комдив в штабе сказал:
     -Подожди, сынок, ещё успеешь навоеваться. И на твой век войны хватит...
     Так я до поры и остался в деревне, матери помогать. У твоей прабабушки Елизаветы ведь 8 детей было от прадеда Афанасия. Старшего – Митю убили в 42-м то ли под Калугой, то ли под Ржевом. Командир пулемётной роты. Орденоносец... Только фото его успел сделать и нам переслать на керамической тарелке фронтовой корреспондент. Вон оно у твоей бабушки на полке в шкафу стоит. На Память... Всё, что осталось...
     А я уж за ним, как средний из братьев по возрасту, в свою очередь, в 43-м ушёл на фронт по призыву. И почти сразу попал на передовую. Воевал под Смоленском... Там у немцев была очень серьёзная многоуровневая оборона. Сейчас в любом тематическом справочнике по Истории войны можно прочитать, что Смоленская стратегическая наступательная операция под кодовым названием «Суворов» проводилась с 7 августа по 2 октября 1943 года войсками Западного фронта и левого крыла Калининского фронта. С целью разгромить крыло немецкой группы армий «Центр», не допустив переброски её сил на юго-западное направление, где Красная армия наносила главный удар, а также освободить Смоленск. Потери наши были очень большие. Бои в главной полосе обороны противника сразу же приняли затяжной и ожесточенный характер.
Последовательно преодолевая рубежи обороны противника, и отражая контратаки фашистской пехоты и танков, соединения наших армий к вечеру первых суток боев преодолели всего лишь 4 км.
     Немцы воевали грамотно, по всем правилам военной науки того времени. На смоленском и рославльском направлениях гитлеровское командование подготовило несколько оборонительных рубежей, уходящих вглубь больше, чем на 100 км.
     Тактическая зона обороны была глубиной 12-15 км и включала главную и второстепенную полосы. Главная полоса, глубиной в несколько километров, состояла из трех позиций с развитой системой опорных пунктов, связанных между собой ходами сообщений. Передовая проходила преимущественно по высотам и на всем своём протяжении была прикрыта проволочными заграждениями и минными полями. Такие же заграждения имелись на подступах ко второй и третьей линиям обороны.
К тому же все фашистские оборонительные рубежи были оснащены большим количеством бронированных огневых точек, укрытий и блиндажей.
     Такие города, как Витебск, Сураж, Рудня, Ярцево, Дорогобуж, Ельня, Демидов, Смоленск, Рославль представляли собой очень мощные узлы сопротивления, подготовленные к круговой обороне. Дороги на важнейших направлениях немцы минировали.
     Можешь себе представить, что там творилось?
С начала прорыва бои шли и днём и ночью. С переменным успехом... Драка шла буквально за каждую пядь земли.
То здесь, то там схватывались в рукопашную. Правда, немец этого не любил. Чаще всего отступал. Мы вгрызались в фашистскую оборону, преодолевая огромные трудности. За 2 года войны немцы успели отлично подготовиться к обороне.
     Отступая, они сжигали за собой деревни, угоняли в плен местное население, многих для устрашения казнили. Но это только удесятеряло нашу ненависть к врагу. Фашисты разрушали мосты, минировали дороги, ставили различные «ловушки» с фугасами.
     Я не погрешу против истины, если скажу тебе, внучек, что весь путь к Смоленску был обильно полит нашей кровью.
Но то, как встречали нас немногие уцелевшие жители Смоленщины, придавало нам сил и духа. Они вылезали из лесной чащи, из болот, из вырытых землянок и со слезами на глазах приветствовали нас - своих освободителей. Женщины рыдали... Детишки дарили нам полевые цветы...
     Понимаешь, внучек, что они пережили? Да и мы – солдаты и офицеры, увидев такое, понимали, что надо добить фашистскую Гадину в её же логове – Берлине.
     А немцы, однако, защищались отчаянно, периодически переходя в контратаки силами пехоты, артиллерии и танков.
Но, всё-таки, в конце сентября 43-го мы вышли на последний фашистский рубеж обороны вблизи Смоленска. И в ночь на 25 сентября наши войска начали массированное наступление по всей линии фронта. Штурмовые отряды, уничтожая гитлеровские заслоны, врывались во вражеские траншеи. Ночной бой – страшное месиво... Трудно разглядеть, где свой, где чужой. Рукопашная схватка... Только крики, да сдавленные стоны вокруг и стрельба, стрельба... Дрались немцы яростно, но всё же в 6 часов утра Смоленск нашими войсками был взят.
     Там меня первый раз и ранило в ногу. Легко, в общем... Хотя всё равно пришлось пару недель в госпитале поваляться.
А потом была битва за Днепр... Тоже страшная «мясорубка», доложу я тебе... Об этом много кто высказался потом, после войны и написал про ту воинскую операцию тоже.
     А, по прибытии обратно в часть, командировали меня в штаб дивизии – писарем. За мой красивый, каллиграфический почерк. Может, это мне Жизнь там – при форсировании Днепра и спасло... Хотя, как сказать, писарь не писарь, а ещё с автоматом побегать да повоевать много ещё пришлось...
     -Дядя Витя, а ты во взятии Берлина участвовал?
     -Было дело, Вадик, было дело. Только поздно уже... Завтра вставать рано... За грибами в дальний лес пойдём. Давай завтра поговорим. Спокойной ночи...
    
2.
     Они вернулись на следующий день лишь под вечер. Усталые, с полными до краев корзинами грибов.
     Присев на крыльце с чашкой горячего чая, Виктор Афанасьевич, не спеша, продолжил вчерашний незаконченный разговор:
-Уже в середине апреля 1945 года, прибыв в один из ближайших к Одеру населенных пунктов, наши войска стали готовиться к прорыву.
     Вначале сделали разведку боем и продвинулись вглубь немецкой обороны на несколько километров. Затем ночью после массированного артобстрела нанесли основной удар при мощном свете прожекторов и практически овладели Зееловскими высотами. Но на рассвете фашист опомнился и вплоть до самой темноты много раз переходил в контратаки. Дрались жестоко... Но нас было уже не остановить.
     Мы были в считанных километрах от логова Зверя, принёсшего столько горя нашему народу и нашей Земле. Да, мы шли всю войну с кличем:
-За Родину, за Сталина!!!
     Но у каждого из нас была ещё и своя личная боль и свой личный счёт к фашистам. И за всё это – там на войне солдаты бросались под танки и ложились на амбразуры вражеских огневых точек. Добить Гадину – вот был посыл тех дней!!!
     И утром следующего дня наши артиллерийские батареи открыли огонь по Берлину. На снарядах – надписи масляной краской: «Гитлеру ЛИЧНО», «ПО РЕЙХСТАГУ».
     А к вечеру вошли в пригороды Берлина. Бои были ожесточённые... Гитлеровцы, а особенно войска «СС», дрались отчаянно, понимая, что в плен не попадут – расстреляют на месте. Сражались за каждую улицу, каждый дом. Даже за каждую квартиру... Фашисты вели огонь отовсюду – с крыш, чердаков, окон домов, подвалов.
     Озверевший враг мобилизовал на войну даже совсем ещё детей. Мальчиков и даже девочек 12-15 лет. Гитлер Югенд, как их называли... Им было выдано огнестрельное оружие. И, знаешь, сколько раз бывало так... Врывается наш солдат, допустим, в квартиру дома, чтобы вести огонь из её окна по противнику... А там немецкая семья стоит, прижавшись друг к другу, забившись в угол. И, как только наш Солдат подходил к окну и поворачивался к немцам спиной, как следовала автоматная очередь ему в спину. Так было часто... Я сам видел такое... Так погиб мой друг, с которым мы с 43-го года войну ломали. И всего повидали... Анатолий… Толя… А застрелил его ребёнок, лет 13...
     Ты, конечно, можешь осуждать за этот поступок. Но мы – солдаты расстреляли после этого всю семью. И многие из наших солдат после этого, вбегая в квартиры во время боя, видя такую же семью, просто расстреливали их, чтобы никто им в спину не стрелял.
     Осуждаешь? А нам жить хотелось. Очень хотелось вернуться домой к жёнам, деткам, матерям. Вот так... Ты бы видел, Вадик, места тех боев. Страшное зрелище, поверь мне... Везде валялись трупы людей, лошадей. Хоронить их стали значительно позднее. Кругом сгоревшие или брошенные машины, бронетехника, артиллерийские орудия, миномёты... Как и под Москвой было, когда фашиста погнали вспять... Но бои продолжались, и мы упорно рвались к Рейхстагу.
     И лишь 2 мая Берлинский гарнизон капитулировал полностью, вывесив везде, где только было можно, белые флаги.
     -Дядь Вить, а бабушка рассказывала, что тебе однажды сам Георгий Константинович Жуков руку пожал...
     -Было дело, Вадюша... Было дело... Я как-то к нему в штаб армии со своим комдивом заезжал. Так Жуков меня увидел и спросил у нашего генерала, кто, мол, бравый такой? Где, дескать, таких ладных ординарцев находят? А мой комдив говорит:
-Не ординарец он, Георгий Константинович... Сейчас в штабе при мне, а так – геройский хлопец. Под Смоленском воевал, ранен, медалью награждён.
     -Ну, что ж, молодец!
     Сказал Жуков и протянул мне руку для пожатия.
     А потом, после гитлеровской капитуляции, ещё почти год наши войска, в числе которых была и моя воинская часть, оставались в Берлине, а точнее в его пригороде, обеспечивая порядок и пресекая разные противоправные действия в столице Германии, которые имели место быть.
     Было и мародёрство... Не знаешь такого слова? Ну, воровство, проще говоря. Многое было из того, что я тебе, внучек, по молодости твоих лет не смогу объяснить. Не поймёшь... Многие не могли простить зверства нацистам и ожесточились сердцем. Да и среди самих немцев находились те, кто не гнушался преступлений. Разное творилось, всего хватало.
     А потом я вернулся домой. Поступил в Общевойсковое командное училище в Москве, стал лейтенантом. За 3 года войны я же только до сержанта дослужился. Потом встретил свою будущую жену – Полину. Ты её хорошо знаешь – сколько раз бывал у нас дома в гостях. Мы поженились, родились дети. Сергей первый, Ирина через несколько лет.
     А чуть позже её отец – мой тесть генерал-майор Хорошилов Павел Ефремович выхлопотал нам командировку в Германию. ГДР, как она стала называться. В воинскую часть, командиром которой был Степан Анастасович Микоян – заслуженный лётчик, Герой Советского Союза. Сын одного из соратников Ленина и Сталина – Анастаса Ивановича Микояна.
     Мне даже довелось однажды говорить и с самим Анастасом Ивановичем. Я тогда уезжал с женой в отпуск в Союз и наш командир полка попросил меня передать подарок из Германии отцу. Так я познакомился с этим легендарным Человеком... Он много расспрашивал о сыне, о наших служебных и личных взаимоотношениях. Предложил пообедать с ним... Но я, понимая с кем разговаривал, поблагодарил его за это приглашение и вежливо отказался. Что мне показалось интересным в той беседе... Очень внимательный и наблюдательный человек со мной общался... Память ещё у него была феноменальная. В глаза смотрел так пристально, как будто проникал внутрь и всего тебя насквозь видел. Запомнился мне тот эпизод на всю Жизнь.
Но я отошёл от темы, а послевоенные годы – это совсем другая История, дорогой внучек...

3.
     Он прошёл весь Путь военной карьеры – от солдата до генерала. И отдал Родине долг, сражаясь с врагом и защищая её от Фашизма.
Давно повзрослевший Вадим Владимирович Рощин часто думал о Жизни и людских судьбах. Обширнейшая тема для размышлений.
     -Как же так получается в Жизни, что добропорядочные, честные и принципиальные люди, прожив часто непростую жизнь, в конце её вдруг становятся совершенно беспомощными, как дети, и никому не нужными. Даже своим детям...
     Виктор Афанасьевич – генерал-майор в отставке, не был, к великому сожалению, исключением из этого правила. Потеряв супругу на склоне лет, он жил гражданским браком с вдовой своего армейского товарища. Фактически брошенный и забытый своими детьми, для которых он так много в Жизни сделал.
Вадим Владимирович с чувством неприязни прочитал как-то в Интернете о судебном процессе, затеянном его сыном – полковником Вооружённых сил России, против отца из-за обиды по поводу раздела и размена элитной квартиры Виктора Афанасьевича на Кутузовском проспекте в Москве.
     Так уж получилось, что Вадим Владимирович – доктор Рощин был одним из последних, кто из членов их большой семьи виделся и говорил с Генералом... Виктор Афанасьевич позвонил накануне:
     -Вадим, здравствуй... Твоя мама сказала, что ты можешь мне помочь в моей беде. Ты, наверное, знаешь, что на почве сахарного диабета у меня развилась диабетическая ретинопатия. Так говорит мой офтальмолог из поликлиники Министерства обороны. Я практически ослеп... Хорошо, что рядом Ольга Александровна. Она и обед сготовит и накормит и до туалета проводит, если надо. Она, кстати, и твой номер телефона сейчас помогла набрать...
     Тут, видишь, какая История получается... Я в одной фирме, частным образом, естественно, лекарства покупаю от своей слепоты. Лекарство, со слов продавца, очень эффективное. На основе вытяжки из черники. А черника – превосходное народное средство от проблем со зрением. Это давно известно... Обещали, что уже через 3 месяца буду видеть обоими глазами, как в юности. Но, только вот, лечусь уже полгода, а толку нет, как нет. Может, я что-то не так делаю... Вадим, ты уж не откажи на родственных началах, подъезжай ко мне, посмотри на это лекарство. Потом скажешь, поможет или нет. А то ведь недёшевое оно совсем. Почти вся моя пенсия на них уходит. А ещё какая-то дрянь у меня на ноге под подушечкой большого пальца образовалась. Посмотришь, ладно? Приедешь?
     -Конечно, дядя Витя, обязательно приеду...

4.
     -Здравствуй, дядь Вить!!!
     -Здравствуй, Вадюша, здравствуй дорогой мой внучек!!! Хорошо, что Оля дома, а то бы я полчаса к входной двери на ощупь шёл.
Заходи в комнату, присаживайся... Эх, жаль я тебя сейчас не вижу. Какой ты весь из себя стал. Мама твоя, когда созваниваемся, говорит, что ты вымахал ростом под 2 метра и красавец. Да и профессия твоя врачебная сделала тебя большим человеком.
     -Да, ладно вам, дядь Вить... Будет... Доктор, как доктор... Есть и получше меня в профессии.
     -Ну-ну, не скромничай... Не каждому из простой семьи, без протекции удаётся диссертацию защитить и доцентом стать. Люся мне говорила о твоих успехах... Докторскую не защитил пока?
     -Нет, дядь Вить... Не успел... Работы много... Больных тоже хватает...
     -Подумай-подумай, Вадюша, о себе подумай. Ты ещё молодой, тебе, как говорится, и карты в руки. Ты защитись... А потом уж возвращайся к своим привычным делам. Дел много, всех не переделать. А Жизнь – одна... Ну, да что я тебе морали читаю? Ты уже давно не ребёнок. Сам знаешь, что к чему... Ты, Вадя, посмотри, вон там на столе коробочки от лекарств лежат. Оля должна была их к твоему приходу подготовить. И ещё на ногу мою посмотри, ты обещал... Что там выросло?
     -Да, всё лежит, дядь Вить... Только не лекарство это, а БАД. Биологически активная добавка к пище. Но, как бы эта добавка хороша не была, а лекарственных препаратов она не заменит. Ты их, вообще, как много и как долго принимал?
Просто ты сказал, что средство дорогое. Вот я потому и интересуюсь...
     -Принимал где-то полгода примерно... А стоит и, правда, дорого... За всё время заплатил больше 500 тысяч рублей. Всю мою персональную пенсию.
     -Ну ты, дядь Вить, на мошенников нарвался, однозначно. Да ещё, поди, и без чека, без накладной? Мошенники 100%...
Знаешь, что, дядь Вить, негодяев и аферистов этих на порог больше не пускай. Ни в коем случае... Они же лжецы... Нельзя вернуть зрение ослепшему человеку на почве диабета. По крайней мере сегодня нельзя. Тем более, БАДами...
А на ноге у тебя – пиогенная гранулёма (ботриомикома)... Нам ли хирургам эти не знать? Удалить можно и нужно... Сын Сергей или дочь Ирина смогут тебя ко мне на машине в клинику привезти?
     -Нет, Вадя, боюсь, что нет. Они же меня не навещают. Ирина – та разок за месяц заглянет… Жив, мол, не помер ещё? Иногда продукты привезёт. А Сергея давно и след простыл. Как разменяли нашу квартиру на Кутузовском, так дорогу ко мне и позабыл. И не звонит даже... Спасибо вот Ольге Александровне... Кабы не она – плохи были бы мои дела.
     -Ладно, дядь Вить... Давай, вот как поступим... У товарища есть портативный аппарат для удаления подобных новообразований. Я у него возьму для тебя, позвоню, приеду и удалю. Годится?

5.
     Так уж вышло... Не приехал и не удалил. Сначала не мог состыковаться с коллегой, чтобы забрать аппарат для подобной коагуляции, затем времени подъехать к дяде Вите не мог выкроить. А потом летом загорелись леса и торфяники в Подмосковье, и город затянуло смрадным сизым дымом. Да так, что, порой, в нескольких шагах не было видно ни зги.
     Генерал Виктор Афанасьевич Флегонтов умер, отравившись ядовитыми газами, содержащимися в облаках вонючего и удушливого дыма. Ольга Александровна уехала к дочери всего на один день, а он, изнывая от почти 50-градусной жары, открыл на ощупь балкон в своей квартире на Пятницкой улице, вечером перед сном. И уже не проснулся...
     Хоронили Генерала с подобающими почестями... Из Министерства обороны прибыл почётный караул с оружием для последнего прощального залпа над могилой заслуженного Человека.
     Полковник в отставке и, по совместительству, сын Генерала произнёс прощальную речь о том, какая тяжёлая утрата постигла всех собравшихся в связи с кончиной отца.
     Доктор Рощин уехал домой сразу после похорон, отказавшись от присутствия на поминках, организованных в столичном кафе детьми Виктора Афанасьевича. Прощаясь, он кивнул головой ближайшим родственникам Генерала, сказав несколько слов соболезнования лишь одному человеку – Ольге Александровне. Руки для пожатия детям Генерала он также не подал. Людей, бросивших своего отца, фактически предавших его в старости и старческой немощи, и лживо умилявшихся его заслугам над гробом, он за людей не считал...
А вы бы пожали?