Салам, бача. Глава 25. Охота за шурави

Сильное давление в левом и правом висках, тянущаяся боль в животе, сушь во рту и в горле, ссохшаяся и потрескавшаяся кожа на губах, веках, носу, все это выматывало состояние Дашкова. Создавалось такое впечатление, что уже не он управлял своим телом – ногами, руками – спускаясь со скалы, а они сами, и вели себя так, как им хочется.

Но это только казалось, а вместе с этим отметил Геннадий, что появились и разные запахи, значения которым он и не мог предать, так как раньше их не ощущал.
Какие чувства от усталости испытывал Мужик, он не мог узнать, как и поделиться им о своих. И все из-за той ссоры, произошедшей между ними два дня назад. С того момента они и слова друг другу не промолвили. Так и сейчас, перед окончанием операции, Андриенко несколько раз постучал гильзой о камень, и когда Геннадий посмотрел на него, показал рукой, чтобы не отставал от него.

Эта новость радовала. Да, операция закончена, то, кого они должны были увидеть, затратив пять суток, кажется выполнена. Так показалось Геннадию, когда он увидел улыбку на лице своего первого номера. Это было через час после того, как обрушилась скала и раздавила лежавшего под ней, на каменном выступе, снайпера.
Могло ли это произойти от «пустого» выстрела Дашкова, ушедшего вверх? Геннадий не сомневался, как, похоже, и сам его исполнитель, в роли которого был не Дашков, а
Мужик, сильно ударивший Геннадия в момент выстрела по локтю, от чего он, Геннадий, потеряв равновесие, резко поднял ствол своего карабина вверх и по инерции надавил на курок.

Пуля не ушла в небо, а попала в скалу, в какой-то из ее верхних потрескавшихся тонких пластов, который тут же начал осыпаться, катясь вниз и собирая за собою, такие же, висящие «на волоске» пласты известняка. Они, падая вниз и обрушились на человека, находившегося на выступе скалы.

Самого выстрела, раздавшегося за несколько секунд до обвала, навряд ли кто-то из моджахедов, находившихся в низине, услышал. На стволе винтовки Геннадия стоял глушитель. Да если бы кто-то и услышал этот глухой звук, то навряд ли человеческий мозг смог разделить тихий щелчок и после него через несколько секунд шум начавшегося обвала. Тем более от них – Геннадия с Мужиком, до группы душманов, находившихся в небольшой долине между скальными порогами, и ставших свидетелями трагедии, было минимум четыреста метров. Минимум!

А вот когда начался обвал, и тонна каменных осколков с поднимавшейся пылью волной скатывалась со скалы, они обратили на это внимание и побежали к подножию скалы. Зачем? Скорее всего из любопытства. И, обнаружив в куче каменных осколков человеческое тело, начали молиться.

Мысль о том, что этот стрелок был моджахедам знаком, несколько успокоило Андриенко. Значит это не шурави. А когда через небольшое время к обвалу направилась группа душманов, вылезших из одного из шатров, и Мужик, через прицел увидел среди них того, за кем сюда пришел, с облегчением улыбнулся.
Да, да, и не просто улыбнулся, а обрадовался, показав большой палец Геннадию.
Чуть позже, ситуация повторилась, он увидел и второго моджахеда, фотографию которого показывал им перед выходом в рейд начальник разведки.

Вот после этого Мужик и заторопился домой. Дашкову приходилось прикладывать максимум усилий, чтобы не отстать от своего первого номера – Мужика.

Они успели выйти к крайнему хребту, по которому можно было скатиться, как на санях с возвышенности вниз. Но, скальные породы со снегом равнять нельзя. Они шершавы, и угол склона здесь был не каких-то двенадцати – пятнадцати градусов, а минимум тридцать, меняясь на обрывы, глубиною под сто – двести метров.
Но самое главное, под ними был кишлак, а чуть дальше, правее от него блокпост с афганскими солдатами и милиционерами, которые могут не только защитить их, истощенных шурави, но и напоить, накормить.

Но Мужик и не думал спускаться к ним, а махнув рукой Геннадию, указал, что им нужно двигаться по хребту дальше, поближе к Кабулу.

И тут Геннадий не выдержал, взорвался как вулкан, и, схватив за плечо Мужика, развернув его к себе (и откуда у него столько сил в этот момент появилось), громко прошептал ему в ухо, что нужно спускаться вниз прямо здесь, к кишлаку.
Но Сашка не поддался его желанию, и сделав короткий шаг в сторону от возмущенного Дашкова, в одно мгновение подсек его под колено и усадив на камни, также громко прошептал ему в ухо:

- Над нами блокпост духов. Забыл? Тихо, иди за мной!

Солнце опускалось за Кабулом, скатываясь огромным красным шаром. И казалось, что оно вот-вот подожжет этот древний город.

Мужик шел не торопясь, но Геннадий все никак не мог догнать его. В один из моментов, когда Андриенко резко остановился и развернувшись к скале лицом, замер, резко приподняв ладонь, приказывая, чтобы это сделал и Дашков.
Геннадий, задрав лицо вверх, попытался увидеть душманов, находившихся в метрах пятидесяти над ним. Похоже, это был второй их наблюдательный пункт. Но скальные выпуклости скрывали смеющихся и громко говорящих между собою на афганском языке людей.

Мужик, смотря на Геннадия, дождался, когда тот обратит внимание на него, и приложив указательный палец к своим губам, показал, чтобы тихо следовал за ним, крадучись.

И ночь через небольшое время, буквально неожиданно упала на землю. Резко стало вокруг темно.

- Все, спим, - скомандовал Мужик. – На, бери, - и чем-то упершись в лицо Геннадия, прошептал. – Ужинай.

Это был сухарь ржаного хлеба. Геннадий не мог и поверить, что ему выпала такая удача.

- Сахар утром дам, чтобы силы восстановить, - прошептал Мужик. – Будь осторожен, мы под хребтом, его вершина над нами в метрах пяти. Ширина нашего дивана, - усмехнулся, - меньше метра. Так что если хочешь быть орлом, лети.
Геннадий, чтобы удостовериться в этом, лег на живот и левой рукой стал искать край выступа, на котором он находился. Мужик не обманул, и дрожь тут же затрясла его тело.

Шум приближавшихся к ним людей он услышал, и нащупав локоть Мужика, легонько двинул по нему.

- С-с-с, - пискнул тот, дав понять, чтобы Геннадий молчал.

Кто над ними шел, вот в чем вопрос? Люди молчали, дышали спокойно, не обрывисто. Хоть бы споткнулись и за матерились по-русски или по-афгански.

Но этого не произошло.

Даже трудно определить сколько человек в этой группе.

- А я тебе говорил, что мы птицы, - паря перед Геннадием, улыбался Мужик. – Вон смотри какое озеро. А сколько в нем воды чистой и прохладной. Полетели, напьемся и рыбы наловим…

И Геннадий, не отставая от Мужика, сложив руки, нырнул в облако, неизвестно откуда появившееся под ним.

Холодный воздух облака, мутный от сырости и напитанный ею, обдал лицо Геннадия. Хотелось аж вскрикнуть от радости, но тычок кулаком Андриенко по лицу, летевшим рядом с ним, не дал ему проявить эти радостные чувства.

Геннадий оттолкнул его от себя, пытаясь продолжать свой полет, но Мужик не отставал от него и, ухватившись за его плечо, повис на нем.

- Дурак! – выругался Генка, но тут же получил более сильный тычок по зубам, отчего острая боль в растрескавшихся губах, заставила его прийти в себя.
«Ох как больно!», - хотел было закричать он во все горло, но ладонь Мужика, сдавив его губы, не дала этого сделать.

- Тихо! – прошептал он в ухо Геннадия. - Ты че, ох…л? Блин. Они рядом. Охота идет на нас. Засекли, и скорее всего с той стороны, где ты видел Костю Ивакова.

От пота, скатывавшегося по заросшей волосами щеке и попадавшего на потрескавшуюся кожу губ, начала сильно пощипывать. Неприятное ощущение нарастало. Хотелось тут же расцарапать сдавить пальцами это место, чтобы заглушить резкую боль. Но шум приближающихся людей отвлек его.

- Ин Шурохро кушед! - Кто-то громко сказал из них.

Что означают эти слова, Геннадий знал: «Убью этих шурави». Он не раз слышал эту фразу, когда останавливали афганские караваны.

Значит прав был Мужик, что охота идет на них. И им ничего не останется делать, как начать ее первыми. Но только тогда, когда рассветет. Кто первый откроет огонь, тому и повезет…

- 2 –

Трудно определить, когда начинает меняться контраст черного воздуха, на серый утренний, как и наоборот, темно-серого в черный ночной. Сколько не пытался первым заметить эти цветовые изменения Геннадий, опередить Мужика ему не удавалось, как и сейчас. Тот, ткнув Генку в бок, прошептал: «За мной».

Двигались медленно, нащупывая ступней каменные выступы. Но недолго. Мужик, очертания которого уже начинали более-менее просматриваться впереди, вдруг полез вверх. Геннадий – за ним. Что давало им возможность двигаться бесшумно, в этой части скалы камень не состоял из потрескавшихся пластин известняка, он был монолитным.

Душманы, грозившиеся убить шурави, сгрудившись у скальной выемки, что была чуть пониже новой «тропки», по которой крались Александр с Геннадием, спали, громко храпя.

Мужик, удаляясь от них, не прибавлял шагу, хотя это уже было можно сделать, так как мутный воздух серого рассвета, уже стал прозрачным, а плоская полоска выступа, была достаточно широкой, чтобы не бояться, потеряв равновесие, свалиться вниз.

И чутье Мужика не подвело. За ними охотилась здесь не одна группа моджахедов, а - две. Вторая, скорее всего была та, которые прошли над ними тихо, первыми. Из пяти человек. Они распластались на нижнем карнизе хребта и осматривали долину, раскинувшуюся под скалой.

Мужик, немного постояв, снова двинулся вперед. Геннадий как тень, шел за ним рядом. Понимая, что так близко идти за Мужиком нельзя, потому что, если тот неожиданно остановится, то столкнется с ним, и, от неожиданности потеряв равновесие могут сорваться вниз. Но ничего поделать с собою не мог и продолжал оставаться его тенью. И…

Раздавшиеся короткие очереди стрельбы автоматов, заставили Александра увеличить шаг. Другого выхода не было. Карниз (скальный выступ) по которому они шли, стал достаточно узким, не дававший им ни залечь, чтобы укрыться от пуль моджахедов, если те откроют огонь по ним. А также они не смогут спрыгнуть вниз, под ними была пропасть…

Геннадий шел за Мужиком не отставая. Приклад его винтовки переместился набок и постоянно цеплялся за скальную стенку. Но, для того, чтобы его передвинуть назад, за спину, необходимо было остановиться. А это - смерть.

Подняв глаза, Геннадий никак не мог найти исчезнувшую фигуру впереди идущего Мужика. И, тут же, потеряв землю под ногами, провалился в щель, к счастью узкую и не глубокую, приземлившись на руки Александра.

- Тихо! – шепнул он. – Лежи и не двигайся!