Ч. 214 Муравьёв отменяет решение царя

Предыдущая страница  http://proza.ru/2021/08/24/1521

В описываемое время вся Российская империя делилась на десять территорий, во главе каждой из которых Николай I назначил генерал-губернатора. Теоретически они подчинялись непосредственно императору. Обладали на своей территории неограниченной властью, которая опиралась не на закон, а на «доверие императора».

Но это в теории, а на практике эти всесильные вельможи были вынуждены считаться с министрами, управлявшими из центра подчинёнными им ведомствами. Николай Николаевич Муравьёв отличался от всех остальных генерал-губернаторов тем, что его личное состояние за годы генерал-губернаторства не увеличилось.

Он не брал взяток и не обогащался за счёт государства. Как это ни удивительно, но вот был в истории России такой странный чиновник. Когда он вступил в управление Восточной Сибирью, то сразу столкнулся с мощной оппозицией.

В Сибири никогда не было крепостного права, там всем правили деньги. Всё население Сибири можно было разделить на две группы: малоимущие и богачи. Кого было больше, догадаться нетрудно.

Муравьёву не понадобилось много времени, чтобы это понять. Он также быстро уяснил, что богатейшие сибирские купцы и золотопромышленники давно купили с потрохами не только всех местных чиновников, но и чиновников в столице.

Николай Николаевич решил заменить сибирских коррумпированных чиновников молодыми людьми, выпускниками лучших учебных заведений России. Набрать кандидатов для него не составило труда.
 
Одних привлекала возможность сделать быструю карьеру, а другие, на которых больше всего рассчитывал генерал-губернатор, ехали в Сибирь из романтических побуждений - «за туманом и за запахом тайги», как пели романтики в советское время.

Муравьёв, и сам ещё молодой человек, был романтиком, надеявшимся многое изменить к лучшему в подчинённом ему крае. Николай Николаевич присматривался и к выходцам из простого люда, например, к тому же Василию Васильевичу Ваганову, продвигая способных людей по службе, поощряя их званиями и наградами.

Естественно, эти люди были ему лично преданы и служили не за страх, а за совесть. Но неограниченная власть испортит кого угодно, вот и Муравьёва порой «заносило». К счастью, у него была умная жена, которая остужала своего вспыльчивого мужа.

В 1849 году Муравьёв решил лично ознакомиться с необъятным краем, которым он управлял, и наметил поездку на Камчатку.

Никто из генерал-губернаторов, ни до, ни после Муравьёва там не бывал. Когда о поездке стало известно, то всех старожилов поразило, что Николай Николаевич приказал, чтобы в составе отряда находилось не больше 40 лошадей.

Все предыдущие генерал-губернаторы на любую поездку требовали 150 лошадей, а ездили в основном в столицу, где некоторые проводили почти всё время.

Генеральский отряд состоял из 16 человек, в том числе в него входили жена Муравьёва и её приятельница, виолончелистка Элиза Христиани.

О них я написал очерки: «Катрин де Ришмон – жена сибирского губернатора» http://proza.ru/2009/12/29/1042 и «Лиз Христиани. Любовь и страдания»  http://proza.ru/2009/12/29/1046 .

Свою поездку Муравьёв совместил с ревизией работы местной администрации всех городов и селений, которые он проезжал. Когда он приехал в Якутск, к нему явился курьер с письмом, отправленный из Иркутска Владимиром Николаевичем Зариным.

Зарин много лет служил вместе с Муравьёвым, участвовал, как и он, в подавлении польского восстания 1830 года, а затем в войне на Кавказе. В звании полковника он вышел в отставку. Его уговорил приехать в Сибирь Муравьёв, с которым они были не просто сослуживцами, а друзьями.

По протекции Муравьёва Владимира Николаевича Зарина назначили иркутским гражданским губернатором. Он получил чин действительного статского советника. Отправляясь на Камчатку, Муравьёв оставил Зарина за себя.

В письме Зарин сообщал своему другу и начальнику о том, что в Иркутск прибыла секретная экспедиция Военного министерства под начальством подполковника Агте, у которого имелась высочайше утверждённая инструкция. Далее Зарин излагал цели экспедиции.

Подполковник Генерального штаба Николай Христианович Агте был опытным топографом. Он работал ранее в комиссии по проверке границы и возобновлению пограничных знаков между Россией и Норвегией. В Сибирь подполковник приехал второй раз.

В 1842 году он работал в комиссии сенатора Ивана Николаевича Толстого, производившего ревизию в Восточной Сибири. Под его руководством с 1843 по 1845 годы военные топографы произвели ряд глазомерных съемок и рекогносцировок вдоль китайской границы и сняли планы пограничных крепостей и караулов в Забайкальском крае.

Кроме Агте, в состав экспедиции входили астроном, два топографа и два горных инженера. Охрану предполагалось получить на месте от генерал-губернатора. На этот раз его экспедиция носила секретный характер.

Подполковнику предстояло проверить сведения, изложенные в отчёте Миддендорфа, который тот представил царю. Муравьёва, конечно, задело то, что его заблаговременно не потрудились поставить в известность. Но он понимал, что военный министр Чернышев поступил так умышленно.

В министерстве знали, что генерал-губернатор будет находиться в пути и специально выбрали подходящий момент. Но для Муравьёва важно было не ущемлённое самолюбие.

Экспедиция Агте наносила удар по его планам в отношении Амура, поскольку реку заведомо отдавали китайцам, определив границу с Китаем там, где Миддендорф обнаружил «пограничные знаки».
 
И тогда он отважился на беспрецедентный шаг. Генерал-губернатор  в ответном письме Зарину приказал ему любыми способами задержать экспедицию Агте до его возвращения с Камчатки. Такое можно было поручить только верному человеку. Зарину Муравьёв полностью доверял.

Чтобы Агте ничего не заподозрил, генерал поручил Зарину передать подполковнику, что крайне необходимо срочно составить геогностическое описание нерчинских золотых россыпей и произвести топографические работы в Иркутской губернии и на Байкале. Ответственность за задержку начала работ экспедиции генерал-губернатор брал на себя.

Муравьёв после обмена мнениями с Чернышевым и Нессельроде предполагал, и был абсолютно прав в своих догадках, что Агте приказали ни в коем случае не приближаться к Амуру и не посягать на земли, не принадлежащие России.

Подполковника предупредили, чтобы его экспедиция не привлекла ненужного внимания китайцев. Ему велели установить границу только по южному склону Хинганского станового хребта до Охотского моря к Тугурской губе по тем «пограничным знакам», которые обнаружил Миддендорф.

В этом случае к Китаю отходил весь Амурский бассейн как бесполезный для России по недоступности для морских судов устья Амура и ввиду отсутствия на его прибрежье хорошей гавани.


Продолжение http://proza.ru/2021/08/31/460

Маршрут экспедиции Миддендорфа в Сибири