Крохотульки. Российские-3

БЫЛИ ДВА ИВАНЫЧА

Обоих звали Александр. И оба по отчеству были Ивановичи. Только одного чаще звали Александр. А второго – просто Сашка.

Оба были ветераны. Александр воевал в Великую Отечественную. А Сашка служил в Афганистане. Был в командировках. Два раза.

Оба семейные, оба – отцы. У Александра было два сына и ещё один сын от прежней жены. У Сашки тоже были два сына и одна жена.

Оба не верили в Бога. И никогда не ходили в церковь. Ни на праздники. Ни на Пасху. И даже война и угроза смерти – не заставили их поверить.

Александр был матерщинник с юности. Сашка по молодости не ругался. Но со временем и возрастом тоже стал, и очень часто, выражаться непотребно.

Александр пил много, особенно после войны и развода. Портвейн, брагу, водку, вермут. Любил угощать. А напившись, плакал…

Сашка к вину был почти равнодушен. Выпивал мало, в семье, по праздникам. Пьянку считал неразумным занятием. Но когда наливали – не отказывался.

Александр после войны и немецкого плена наград не имел. Только с 20-летия Победы пошли юбилейные медали, и то не все. Относился к ним прохладно.

Сашка награды любил и гордился ими. У него были значки и медали советские, афганские и украинские. В основном от ветеранских организаций. 

Александр говорить о войне не хотел. Лишь по пьяни, сквозь слёзы… Сашка рассказывал охотно и много – по поводу и без. Смешные случаи и байки. 

Александр был моим отцом. А Сашка был моим другом.
 


*  *  *

Давно, в юности, ещё в те, славные времена «развитого социализма», для меня было необъяснимой загадкой, почему граждане Запада, крупных капиталистических стран с передовой демократией, с устоявшейся системой выборов, с реальной свободой слова, с наличием различных партий, профсоюзов и общественных организаций, почему же эти граждане, а главное, передовые рабочие этих стран – не сметут на выборах – к херам! – всю эту проклятую империалистическую буржуазию, безжалостно и безчеловечно эксплуатирующую и рабочий класс, и граждан, и общество?..

А сегодня, прожив более двух десятков лет в своей родной стране, добровольно выбравшей капитализм, и все эти годы дружно и почти подавляюще единодушно голосующей за правящую партию, за «национального лидера», за родных олигархов, за безпредельно воровской, казнокрадский, чиновничий антинародный режим, я прекрасно понимаю – почему. У меня нет вопросов. То, что мы тогда из-под палки изучали по советским учебникам, к чему относились с изрядной долей скепсиса, вдруг, и кажется, помимо нашей воли, стало реальностью… Вопросов больше нет.



*  *  *

Долгое время для меня совершенно непонятной была многолетняя дружба, казалось бы, совершенно двух противоположных людей. Но они не просто общались друг с другом время от времени, а дружили лет двадцать, причём,  семьями… А то, что они люди совершенно разные, сомнений не было. Итак...

Один гуманитарий. Другой технарь. У одного интеллект. Кругозор другого –  в размер банкноты. Один – увлечён театром, литературой, искусством. Другой – исключительно бытом семьи и работой. Один – человек верующий и воцерковлённый. Другой – атеист, жуткий матерщинник и безбожник. 

Но однажды первый пошёл на подлое предательство, которого от него никто из окружающих не ожидал. А вот второй воспринял поведение своего друга как абсолютно естественное, вполне нормальное, даже необходимое. Впрочем, если быть честным, то он даже и не рефлексировал на эту тему… 

Наверное, вот эта точка внутреннего взаимопонимания, это невидимое соприкосновение мироощущений, этот некий общий духовный изъян, не проявляемый въяве, но незримо присутствовавший в этих двух разных, на первый поверхностный взгляд, людях, и способствовали их сближению?..



*  *  *

Есть у меня один приятель. Порядочный. Честный. Не глупый. Убеждённый. Идейный. Верующий. Он уверенно и авторитетно рассказывает мне, что любая власть от Бога, что за правителей надо молиться, а не хулить, что олигархам нельзя завидовать, что социальная несправедливость была всегда, и это естественно, что россказни про дворец – гнусная провокация западных спецслужб и наших недоумков, что Навальный и либерасты суть враги Отечества нашего и работают на США и Запад, что квартиры, автомобили, дачи и яхты Патриарха – нормально, он это заслужил, ему должность ответственная позволяет, что священников, сочувствующих бузотёрам, надо вразумить, что лимит революций в России исчерпан, что проклятые коммуняки за семьдесят лет народ наш русский испоганили,  что Путин поднял страну с колен, дай Бог ему здоровья, что он как-то ходил на митинг на Поклонную за три отгула, а сейчас и за так пойдёт, что бить провокаторов на митингах законно, чтобы и впредь неповадно было агентам пиндосовским, а Батька – молодец,  как он ловко с цветной заразой расправился…

И я его понимаю. И не осуждаю. И, почти, не спорю. А ещё я отчётливо понимаю, почему великий народ Германии голосовал за Гитлера и боготворил его. А бывшие коммунисты шли завоёвывать наш СССР…



*  *  *

Вот чем удивлял и подкупал Михеич, так это его всегдашним спокойствием и невозмутимостью при любых даже и справедливых на него нападках. Он всегда внимательно выслушивал начальственный наскок и флегматично эдак парировал:

– Да я импотент с пятилетнего возраста… Все претензии – к акушеру!.. Поздно, батенька, поздно!.. Русский человек инструкции читает опосля, а не заранее… Работа активно влияет на тонус организма, но время дожития не увеличивает…


 
ИСПОВЕДЬ ОТЦУ БОРИСУ

Накануне причастия, в субботу, приготовился к исповеди. Моего батюшки почему-то на службе в тот день не было, первый раз встал к отцу Борису. В храме он служил недавно, но слыл священником строгим, имел многочисленных духовных чад и довольно интересную мирскую историю… 

Покаялся в грехах, получил разрешение на причастие, но что-то во мне остановило сурового батюшку перед благословением. А мучило меня тогда недоумение от негативной реакции известного писателя Юрия К. на мои опусы. Но к исповеди, на мой взгляд, это не имело никакого отношения.

А отец Борис, помолчав, вдруг проникновенно так говорит: «Вы знаете, есть такой Юрий К., известный в своё время человек. Я с ним в ту пору общался. Сексот… Может, и не в буквальном смысле. Но вот относиться к подобным людям, к тому, что они говорят и пишут, следует с особой настороженностью…» И благословил меня крестным знамением…



«КОНЦЕПЦИЯ ИЗМЕНИЛАСЬ…»

У каждого человека есть любимые анекдоты, один или несколько, сообразно личности и настроя. У Кости, например, любимым был анекдот про развод. Ну, там, где на бракоразводном процессе судья спрашивает жену, почему она на развод подаёт. А та отвечает, мол, муж меня не удовлетворяет. И судья задаёт вопрос уже мужу, почему де он жену свою не удовлетворяет. А тот встаёт, обиженно несколько переспрашивает: «Почему же не удовлетворяю?» И театрально воздев руки к залу, патетически восклицает: «Дайте мне тарелку супа – да я вас всех здесь удовлетворю!..»

Игорёк слыл кладезем анекдотов, но единственный анекдот, который он непременно рассказывал на всех посиделках, пьянках и днях рождения был анекдот про депутата. Это когда в умат пьяный слуга народа возвращается с пленарного заседания, плюхается в прихожей и требует от жены тазик, потому как его изнутри выворачивает. Супруга ищет посудину и слышит от благоверного: «Жена, жена!.. Отставить тазик! КОнцепция изменилась. Я – ОбОсрался!» И, неподражаемо артикулируя букву О, Игорёк начинал хохотать, не дожидаясь реакции слушателей. Впрочем, дружно смеялись все.



*  *  *

Один уверовавший человек долго не мог определиться с выбором храма. Церкви в округе были, и проблем со службой не возникало. Но хотелось ему как-то определиться. И вот  бредёт он однажды вечером в задумчивости и внезапно видит впереди себя молодого, худого и невысокого монашка в чёрной рясе, торопливо куда-то идущего… Ага!.. Дай, думает, пойду за ним. Куда он приведёт, там и прилеплюсь…

Монашек приходит к монастырю, старинному, но недавно только открытому. Направляется к ступеням одной небольшой церкви, крестится и заходит. Человек – за ним. Там идёт служба. Помещение тесное, но народа много. Так человек тот там и остался надолго, регулярно посещая служения… А вот монаха того почему-то больше не встречал. И вот спрашивает он как-то, а где, мол, такой-то вот монашек молодой, что-то давно я его не вижу?.. 

А на него так удивлённо посмотрели, какой такой монашек? У нас никаких монахов нет, только название, что монастырь… А последние монахи здесь лет семьдесят назад были… Одних выгнали, других расстреляли… Да и новые иноки здесь не скоро ещё появятся – от открытия и реставрации до восстановления монастыря путь долгий… Так что, нет здесь пока никаких монахов – ни старых, ни молодых…



*  *  *

На Тверской в подвале открыли магазин «Перекрёсток». Не ахти, конечно, магазинчик, не для элиты центровой, а для оставшихся ещё от советской власти простолюдинов. Продавцы соответствующие – на уровне эконом класса. Ассортимент тоже так себе, на том же подвальном уровне…

Захожу как-то сосисок на вечер взять. В зале малолюдно. В колбасном отделе продавщица в белом халате спиной к прилавку и что-то у себя на столе делает… Стою молча, жду, не отвлекаю, по прилавку не стучу, наверное, чем-то важным увлечена, а мне не к спеху…

Минуты тикают, меня никто не замечает. Чем же она там увлечена, думаю. Пригляделся… Мать чесна!.. Эта, блин, продавщица старую наклейку с колбасного батона счищает, маслом подсолнечным натирает, новую бумажку наклеивает и аккуратно в полиэтилен упаковывает…

И главное – на рабочем мечте, не отвлекаясь на покупателей, никого не стесняясь, как будто так и быть должно! Нет, робяты, сюды я больше не ездец!.. Развернулся молча и вышел. Да, сеть – это система. А «Перекрёсток» тот вскоре закрыли. В связи, как было написано, с переездом на новое место.

Город-то у нас большой. Колбасу все любят. Народ всё схавает. И на новом месте и на старом. А в том подвале, кстати, вскоре открыли «Магнит»…


   
*  *  *

Есть в обществе у людей не равнодушных, думающих, активных надежда на неизбежно грядущую новую русскую революцию. Это только обыватель, коих у нас, к сожалению, великое множество, лёжа на диване, попивая пивко и доверчиво хавая всякую дурь, идущую с телеэкрана, безапелляционно повторяет как попка, что лимит революций де в России исчерпан, ну и прочую подобную ахинею про эволюционное развитие и стабильность…

Страна в глубочайшем кризисе. Модель капитализма, принятая после 1991 года, себя абсолютно дискредитировала. Политический режим олигархо-чиновно-клановой «вертикали» довёл страну до предельного маразма, переплюнув «культ личности» и «застой»… Путинщина взяла новую высоту. Выборы, похоже, пока ничего не изменят. Власть не позволит даже ручной на поводке «оппозиции» посягнуть на священные основы их миропорядка.

Кардинальная смена общественно-политического строя и, соответственно, власти неизбежны, как это ни назови – революцией или контрреволюцией. Но я про другое. Пережив пертурбации 1991 и 1993 годов на примере своей организации, пришёл к неутешительным выводам: каждый раз при смене власти – МГК КПСС – Совет Федерации – Управление делами Президента – порядочные люди увольнялись, а негодяи и ничтожества делали карьеру…



*  *  *

Интервью на НТВ с Алисой Тепляковой в «Центральном телевидении» вызвало странные чувства. Закончить в 8 лет среднюю школу и поступить на психологический факультет МГУ – конечно, успех и хайп, выражаясь современным языком. Алиса – ребёнок… И её невнятные ответы и невпопад задаваемые вопросы суть проявления несостоявшейся пока личности. Да, есть аттестат. Года через два, как предположили они с отцом, Алиса закончит университет и получит диплом… И что? Она останется ребёнком, это физиология. А ЕГЭ, аттестат, диплом, успех, известность – оболочка. Её душа, её дух – не взросли, не созрели, не состоялись. А социализация исключительно в семье, без общения со сверстниками в школе, в детских лагерях, на соревнованиях, в походах – не полноценна и в чём-то ущербна.

Но здесь ущербность нашей школы, исключившей компоненту воспитания и сосредоточенной на услуге предоставления ограниченных знаний. И это, в первую очередь, ущербность нынешней социально-экономической системы бездушного и безчеловечного капитализма, который заботится не о воспитании многогранной и полноценной личности, даже не о планах государства и нуждах общества, а исключительно – о своих сверхдоходах и сохранении монопольного и тотального господства в стране. Власти не нужны личности. Личность для режима опасна. Поэтому – дурь, пропаганда, хайп, менагеры с дипломами. Отсюда разброс – от класса в центре Москвы, где из 18 человек только 2 русских, и ориентиром, не знающие языка мигранты, до домашнего обучения экстерном детей в семье Тепляковых…

Прискорбно то и другое. Школа – частность. Без кардинального решения вопроса с россиянским капитализмом, рассчитывать на светлое будущее, увы, не приходится…   



*  *  *

Почти сорок лет прожив в самом центре столицы, все последние годы с грустью и безысходностью наблюдал, как целеустремлённо и методично вымывается вокруг инфраструктура города, предназначенная для рядовых москвичей, замещаясь дорогими салонами, модными бутиками, пафосными ресторанами,  рассчитанными исключительно на толстосумов, иностранцев, чиновников и прочих современных новопутинских нуворишей.
 
Жаль овощной магазинчик на Петровке, булочную на углу Столешникова и Большой Дмитровки. А кафе «Зелёный огонёк», магазин «Чертёжник»?.. Во дворах между Козицким переулком и Страстным бульваром были любимые Аптека Пастера и продуктовый. Зашли в него как-то с приятельницей, и она, жительница другого района, была искренне удивлена, мол, ассортимент и цены сетевых магазинов окраины… Увы, закрыли вскоре и этот подвальчик.   

Мартиролог безбожно уничтоженных в центре Москвы магазинов, аптек, столовых, булочных, народных забегаловок – внушителен и до сих пор не закрыт. Хотя, справедливости ради, следует отметить, что эта политика – «центр Москвы не для бедных» – последовательно проводимая мэрами Собяниным и Лужковым, начиналась воплощаться ещё при приснопамятном демократе Гаврииле Харитоновиче Попове.

Впрочем, в сравнение с разрушенной великой державой – это такие мелочи…



*  *  *

– Вот не люблю я этих поляков! – громко и эмоционально инженер Ребрин переносит недочёт польской электротехнической промышленности на всё население соседней страны.

Проходящий мимо охранник останавливается:

– О, а я поляк. Да, Вацлав Сигизмундович… Вот у меня и на бирке написано. Родом из-под Слонима…
– Слоним? Это где? – несколько ошарашено вопрошает бывший офицер танковых войск.
– В Беларуси. В Гродненской области.
– А-а! Так вы наш, белорусский поляк! – облегчённо, после некоторого раздумья, отвечает Ребрин и примирительно добавляет: – Вас я очень даже люблю!..
– Не понял?!

Инженер замолкает, не очень понимая, что же он опять такого ляпнул. Потом сконфужено машет рукой и уходит:

– Да ну вас всех! Надоели с этими… иностранцами!..
 


РЕГЕНЕРАЦИЯ

В начале 2005 года на угловом здании Генеральной прокуратуры, неказистом  и двухэтажном, появилась вывеска, извещающая, что это строение подлежит «регенерации». Работы ведёт одно из подразделений Мосстроя номер такой-то. Очень я удивился, что же за штука эта самая «регенерация», потому как про «ре-ставрацию» и «ре-конструкцию» слышал, а про генерацию – ещё нет.

Вскоре слово это замазали и поверх него написали: «реконструкция». А вот  само здание элементарно снесли. И возвели на его месте  – новое. Вот вам и вся нехитрая регенерация. А заодно и реконструкция и реставрация.



*  *  *

Подрабатываю в итальянском ресторане «Леонардо» диспетчером. Хозяйкой строго настрого дана установка при обращении по телефону первым делом вежливо здороваться и представлять название заведения. Раздается звонок, снимаю трубку:

– Здравствуйте! Ресторан «Леопольдо» слушает…   



*  *  *

У электрика Вовы дежурная смена пришлась на 31 декабря 2017 года. Уходя на следующий день в новом 2018 году со смены, написал крупными буквами в журнале: «С Новым годом Собаки!» Потом подумал и после года поставил запятую. И ничего, собаки не обиделись…



СОН ПОЖАРНИКА

В полуразрушенном здании почти пусто – только охрана да пара-тройка дежурных из смены. Спускаюсь по пыльным лестницам к выходу. Охранника нет. Видимо, обедает. Захожу к пожарнику, он на диване, отдыхает. Говорю, что ухожу перекусить и предупреждаю: «Смотри, все на обеде, ты один. Не забудь открыть, когда позвоню…» Он согласно кивает, будь спок, открою.

Возвращаюсь с обеда, звоню. Тишина. Звоню долго. Ноль внимания. Никто дверь и не думает открывать. Как будто в здании вообще никого нет. А дверь закрыта. Осматриваю внимательно створки и вижу, что, сдвинув жалюзи, можно свободно пройти, не открывая засов.  Так и делаю, прохожу «сквозь стену». Дай, думаю, проверю пожарника. Он безмятежно спит на диване…

– Друг, что ж ты мне дверь-то не открыл? Я звоню, звоню…
– Ой, а я и не слышал!.. Ну, ты запер дверь? 
– Да я её и не открывал!
– А, ну ладно, – удовлетворённо бросает пожарник, поворачивается лицом к спинке дивана и тут же мгновенно засыпает.



*  *  *

Странные всё-таки люди – Мосляков с супругой. Уже который раз, бывая в столице, избегают в гости ко мне заходить. Брезгуют, что ли? Или может, подарков жалко, а с пустыми руками – стыдно? Прошлой зимой посулились заехать, просили билеты организовать. Стол накрыл, жду… А они за полчаса до спектакля заскочили, мол, извини, в гостях были, давай билеты и мы побежали… С Мосляковым мы коньячку по рюмке всё-таки выпили. А вот Елена насупилась, на краешек стула присела не раздеваясь, и нас торопит…

На днях звонок: «Привет! Мы в Москве. Давай пересечёмся. Погуляем, в кафе зайдём, все расходы оплачиваю. Да, билетики в театр организуешь?» «Какие вопросы, – отвечаю, –  в пятницу «Свадьба Белугина», в субботу «Мастер и Маргарита». «Мастер!» «Ну, значит, в пятницу ко мне в гости и приезжаете. Посидим, пообщаемся, там деньги и передадите…» «О кей!..»

В пятницу утром звонок: «Мы сейчас в город выезжаем, давай встретимся, погуляем…» «Исключено. А вы, что, ко мне не хотите приехать?» «Ой! Не  получается, нам ещё в гости надо. А вечером – к сыну обязательно. Никак не можем. А вот заскочить получится, денюжки передать… А может, ты билеты сам выкупишь, а мы в субботу перед спектаклем и заедем на минуточку?..»

 

*  *  *

Всё у нас в России через жопу. Как раньше, так и сейчас. И всё не ради людей живущих, а для идеи, для бумажки, для принципа…

Построили у метро храм. Проложили дорожки полукругом. Потому как на ватмане у архитекторов смотрелось сверху очень красиво. А жителям округи, чтобы пройти наискосок через храмовую территорию, приходится делать через эти окружия крюки, поминая проектантов нецерковными словами. Архитекторы-то те здесь не живут и ногами по тем кругам не ходют…

А опыт великого Игоря Васильевича Курчатова, академика, трижды Героя Социалистического труда, который распорядился асфальтировать дорожки в руководимом им Институте атомной энергии только после того, как люди протопчут удобные для них тропинки – до сих пор на фиг никому не нужен. Где начертили – там и будете ходить! И точка.

Зимой естественным образом люди стали ходить по снегу наискосок, срезая архитектурные полукружия. Протоптали два сквозных прохода между кругов, не задев кустарников. Казалось бы, нет ничего проще, как весной уложить собянинскую плитку на протоптанные дорожки. Да хотя бы и бэушную, из центра, которую каждый год не по разу перекладывают…

Ничего подобного. Фигушки вам, граждане жители, а не удобства! Раз архитектор нарисовал циркулем круг, значит, будете ходить по кругу. И никаких срезаний и самовольства!.. Летом вытоптанные проходы застелили полиэтиленом. Укрепили колышками. А у калитки, на углу, у выхода поставили мощные металлические заграждения.

Ну, правда, проектом эти громоздкие железяки тоже не были предусмотрены. И как-то общий архитектурный вид чуток, но портят. И по деньгам, наверно, вышло то же самое, что и гипотетическая плитка. Но тут же дело принципа! Ишь, расходились… А ежели энти несознательные граждане завтра свободы захотят или, не дай Бог, чего другого?.. «Доктор сказал в морг. Значит – в морг!..»  И точка! Без многоточия. 
 


ЭКУМЕНИЗМ В НАШЕЙ ЦЕРКВИ

С живым экуменизмом я столкнулся неожиданно, и вышло мне это немного хлопотно. На защите диплома ректор Православного университета открывает наугад мою работу, недолго читает, багровеет, начинает ругаться, что, мол, рассуждаю я о вещах, о которых имею поверхностное суждение, что утверждения мои в корне неверны и скоропалительны, и что он человеку с такими взглядами бакалаврскую работу не утвердит и диплом не подпишет. С защиты я был тут же позорно изгнан…

А наткнулся ректор на слова Александрийского патриарха Николая, называвшего экуменизм «вместилищем всех ересей и зловерий». Далее шли ссылки на другие авторитетные церковные источники. Я утверждал, что эта ересь проявляется в стремлении осуществить единство на основе компромисса между истиной и ложью, между Христом и Велиаром. А  компромиссам здесь места нет. «Примером должно служить, – итожил я, –  решение епископа Псковского и Великолукского Евсевия, когда в 1996 году владыка своим решением запретил в служении настоятеля Мирожского монастыря в Пскове архимандрита Зинона и отлучил от причастия двух иноков за причащение во время католической мессы…»

Каким-то боком эта тема была ректору не понаслышке знакома и, видимо, очень болезненна… К вечеру, путём переговоров и компромисса, ситуацию удалось сгладить. В одном, остающемся экземпляре работы, при доброй и участливой помощи и поддержке молодых священников и соискателей богословских степеней, кое-какие «возмутительные» места были таки для успокоения начальства подправлены. Оригиналы – раздарены помощникам. Руководитель за меня поручился… Но автор остался при своих убеждениях.