Ирэн. 81

      Корчинский выехал в Санкт-Петербург, а затем в Канны и Ниццу на процесс к жене. В Каннах он узнал о постигшем тестя ударе и навестил его в лечебнице дома призрения, внёс денежную лепту, не очень большую, на его содержание. Старик был обездвижен, не мог говорить и только глазами умолял зятя,-
  -Спаси мою дочь!
  Владимир принял самое благообразное выражение лица, взял несчастного за руку,-
  - Я еду на процесс к Галине, найму адвоката, приложу все усилия перевести обвинение из революционной деятельности в бытовое преступление и добиться смягчения приговора. Я обещая Вам приложить все старания, но всё в руках Господа. Надеюсь, он мне поможет!
  Старик благодарно закрыл глаза.
   Владимир вышел из лечебницы и, насвистывая, прошёлся по улице. Он и думать забыл о Галине и её отце, настроение у него было великолепное. Он зашёл в магазин по дороге и купил для Маши маленькие мягкие тёмно-вишнёвые ботиночки,  сыну – матроску, а невенчанной жене кокетливую шляпку и несколько пар шёлковых чулок.

    Кассационный суд отклонил ходатайство, поданное Корчинским и нанятым им адвокатом, приговор вступил в силу.
   К счастью,  отец Галины не дожил до этого часа, он, дождавшись зятя, скончался на следующий день, и деньги, оставленные Владимиром, пошли на его погребение.


    Галина равнодушно встретила известие, что жить ей осталось считанные дни, гильотина была уже в пути. К ней пришёл православный священник, призывая к раскаянью и предлагая утешение, но она с презреньем отвергла его и он, горестно вздыхая, покинул нераскаявшуюся грешницу.
   Владимир получил известие о смерти тестя, но он не поехал в Канны на похороны, он ожидал свидания с женой. Ему разрешили навестить её и принести ей передачу. Он купил несколько груш, апельсинов, яблок. Подумал и привоскупил пирожные,-
  - Кажется, она их любила когда-то.


   Галина не повернулась, когда дверь её камеры открылась, и кто-то вошёл,-
  - Наверное, опять этот надоедливый священник, а может уже палач?-
тупо подумала она. Стены камеры давили на неё, хотелось на воздух и скорее поставить последнюю точку. Она много думала о своей жизни, такой нелепой, так быстро промелькнувшей,-
  -Зачем она родилась, если никогда не была счастлива? Мать умерла рано и её воспитывала тётка, вымещавшая на ней свои неудачи. Отец, конечно, любил её, но был вечно занят и потом обошёлся с ней как с вещью, выдав замуж за Корчинского, который не любил её, о чём и поведал  в первую брачную ночь. Нет, она была права, что ушла из дома, что посвятила свою жизнь революционной борьбе, что встретила Степана. Степан! Самое светлое и лучшее, что было в её жизни. Именно о нём она будет вспоминать в свой последний час, именно ему пошлёт  прощальный поцелуй и последний вздох.


  - Здравствуй, Галя!
Она вздрогнула, оглянулась,-
  - Ты? Что тебе надо?
 - Вот, это тебе,-
он протянул ей узелок.
С детским любопытством она раскрыла его,-
  - О, фрукты! Пирожные! Мои любимые!
У Корчинского при виде её радости защемило сердце и защипало в носу, чтобы скрыть неожиданные слёзы, он достал из кармана клетчатый платок и громко высморкался.
Он смотрел на похудевшую жену, на её серое лицо,-
  - Боже мой, что она с собой сделала? Почему? Мы могли бы жить, как все живут, и дети бы были, и её отец был бы жив. Да, мы не были бы счастливы, но так живёт пол России и, ничего, живут. А теперь её казнят, а я чувствую себя Иудой, будто это я подтолкнул её к эшафоту.
 - Вашего отца позавчера похоронили в Каннах,-
сказал он вслух.
  Она чистила апельсин и никак не прореагировала на это известие.
  - Меня тоже скоро убьют,-
равнодушно сказала она.
  - А где меня похоронят?
Её вопрос застал его врасплох, но он быстро взял себя в руки и спросил,-
  - А где бы Вам хотелось? На Родине в Киеве, В Каннах, где Ваш отец или здесь?
Она расхохоталась, замолчала. Он заметил, что глаза её потеплели.
  - Мне хотелось бы в Одессе. Я была там счастлива, но я знаю, что это невозможно. Где хотите, там и хороните,-
раздражённо закончила она.
  - Не хотите ли сделать какие-то распоряжения? Вы ведь наследовали Вашему отцу.
Она удивлённо посмотрела на него,-
 - Вы хотите сказать, что завещание моего отца, в мою пользу, не в Вашу?
 - Да, Ваш отец оставил всё Вам.
Она горестно улыбнулась,-
  - Была бы я на свободе, я передала бы деньги моим товарищам на борьбу.
  - Это невозможно.
 - Кто же наследует мне? Вы?
 - Да, я, как Ваш супруг, если Вы не оставите каких-либо  распоряжений и не напишите завещание в пользу другого лица.
Она задумалась.
- Владимир, Вы ведь юрист, помогите мне!-
голос её звучал мягко, певуче, глаза искрились.
Владимир был поражён,-
 - Я весь к Вашим услугам, располагайте мной!
 - Большое состояние осталось от отца?
 - Часть в адвокатской конторе…
Она досадливо перебила его,-
- Контору оставьте себе, это Ваше! Вы же ради этого женились на мне? Меня интересуют деньги.
- Ваш отец изрядно потратился на Вашу защиту, но тысяч триста у него осталось и ещё дом в Киеве.
- Владимир, Вы можете выполнить мою последнюю волю?
- Да.
- Составьте бумагу, что деньги по доверенности Вы снимите и передадите одному человеку. Я знаю только его имя, и не уверенна, что имя подлинное. Фамилию его я не знаю. Он знаком с Валентиной Панеяд в Одессе, содержательницей борделя на Польской. Разыщите его, отдайте ему деньги. Скажете –от Галины, а контора и дом – Вам! Выполните мою последнюю волю, и я умру спокойной. Могу я положиться на Вас? –
она пытливо смотрела на него, ожидая ответа.
Перемена в жене и её немыслимая просьба,-
 - Что за Степан? Бордель на Польской? Панеяд? Боже, с какими людьми она общалась! Как быть? Обещать и забыть? Ехать в Одессу и искать там непонятного Степана? Что их связывало с Галей? Как она изменилась, даже щёки порозовели!-
ревность обманутого супруга острым когтём царапнула его по сердцу, но вслух он произнёс,-
 - Как Ваш муж и как юрист я исполню Вашу последнюю волю. Однако, если данного человека не удастся разыскать или он умрёт прежде, чем я его найду, кому отдать деньги?
- Если он умрёт, оставьте их себе. Больше никого искать не надо.
Он составил бумаги и Галина, не глядя подписала их.
  - Вы будете присутствовать при казни?
Он смешался, не зная, что ответить.
  - Приходите!-
буднично пригласила она его, как-будто на чаепитие.
 - И помните о том, что Вы мне обещали!


    Казнь состоялась ясным погожим утром. Присутствующих было мало, Владимиру удалось получить разрешение присутствовать на мероприятии.
   В тюремном дворе выстроили помост и водрузили туда беспощадную машину смерти. Рядом с ней стоял палач в маске и цилиндре и православный священник. Лёгкий ветерок развевал его седые волосы. Присутствующие находились выше на галерее. Вывели приговорённую. Лёгкой походкой она подошла к эшафоту, поднялась по лесенке, держа спину и голову прямо. Священник протянул ей крест, она отвернулась от него. На секунду перед видом гильотины смятение охватило её, и она отступила на шаг назад, но решительно тряхнув головой, подошла вплотную и позволила палачу обнажить свою шею и грудь. Он заботливо и аккуратно, как добрая нянюшка, расстегнул ей платье и мягко подтолкнул  склонить голову под неумолимое лезвие.
  Владимир закрыл глаза. Ему послышалось,-
  - Степан! Помни!
   Когда он  их открыл , всё было кончено. Стараясь не смотреть туда, где ещё мгновение его жена была живая, а теперь лежало её тело, он заторопился вниз. Нужно было получить свидетельство о смерти и разрешение на погребение.
 - Где её похоронить? Везти к отцу в Канны? Или здесь, в Ницце? В Одессу, я её, конечно, не повезу.


    Галину Корчинскую похоронили в Ницце тоже на Русском кладбище, где покоилась и её жертва. Но похоронили у оградки, в самом конце. На отпевании присутствовал овдовевший Корчинский и несколько самых бедных жителей русской колонии, надеющихся на дармовую выпивку.


    Панеяд получила «Одесские новости», где была поставлена последняя точка – приговор Корчинской приведен в исполнение, ей отрубили голову. Валентина торжествовала,-
 - Больше эта выскочка не будет стоять между ней и Степаном! Но как донести до него эту весть?
    Панеяд решила встретить Степана, как встречала раньше. Купила крепкой самогонки, сварила жирный наваристый борщ, напекла пампушек. Уединилась от клиентов, приготовила свою комнату, нашла тёмное невзрачное глухое платьице. Села ждать Степана.
   Он приехал с «гастролей», весёлый, запылённый, с подарками. Обнял её, накинул ей на плечи цветастую шаль, сел за стол выпил, накинулся на борщ с пампушками.
  Она сидела, подперев щёку, и по-матерински наблюдала за ним.
  - Трудно было?
Он пожал плечами, -
  - Как всегда! Хороший «улов» взяли, надолго хватит. А что Галя, нет от неё вестей? Купчишки совсем от рук отбились, платить перестали. Без неё дело не идёт.
  Панеяд изобразила на лице скорбь. Степан обратил внимание, что и платье она выбрала какое-то странное. Он оторвался от борща и пристально посмотрел ей в глаза. Она смахнула несуществующую слезинку, подлила ему самогонки и протянула «Одесские новости». Он пытался прочесть, но буквы не складывались в слова, приказал Валентине,-
  -Читай!
  Она взяла газету и, прерываясь всхлипами, прочла ему о казни Галины. Степан почернел. Панеяд, изображая «неутешное горе», отвернулась и замерла. До неё донеслись хриплые рыдания. Матёрый уголовник и убийца, уронив голову на стол,  плакал. Панеяд сидела, боясь пошевелиться и тоненько подвсхипывала ему, сама торжествовала в душе.
   Ночевал Степан у неё, крепко прижавшись к её тёплой груди и иногда громко вздыхая во сне. На утро он был так же спокоен, о Галине не заговаривал, с Валентиной был лаской, как прежде. В их кругах сантименты не приветствовались, жизнь слишком коротка, чтобы посвящать её оплакиванию мёртвых, живи одним днём, одним часом, не загадывай о будущем, не вороши прошлое.


   Владимир Корчинский прибыл в Киев, встретился с семьёй. Жена не расспрашивала ни о чём, радовалась его приезду, подаркам. Дети не отходили от отца.
  - Слава Богу, всё закончилось! Вступлю в наследство, женюсь, запишу детей на себя. Продам дом тестя. Вот загвоздка, где найти в Одессе неведомого Степана? А может махнуть рукой и не искать? Нет, я же обещал Галине! Нельзя обманывать мёртвых!
   Он вздрогнул, но Маша прижалась к нему своей русой головкой, и он забыл все печальные мысли, посетившие его,-
  - Так бы и сидел около них, чувствуя тепло её тельца и вдыхая запах волос, слушая их милое воркованье и Машины первые слова. Чудо ты моё ненаглядное!
   Через месяц он тихо обвенчался с женой и подал прошение о признании его детей и наделении их его фамилией и всеми прочими правами. Очень удачно  продал дом тестя и провёл несколько выигрышных дел, составивших ему и капитал, и известность. Жизнь налаживалась и текла неторопливо и приятно, он выходил с женой в свет, мог позволить себе траты, которые прежде из соображений экономии, откладывал. Но острой занозой сидело в нём его обещание насчёт денег в банке, которые Галина оставила неведомому Степану, и которого ему надлежало найти. Пользуясь небольшой передышкой в своей практике, он отговорился пред женой делами, собрался и поехал в Одессу.
     Поезд прибыл рано, улицы были пустынны. Город его детства и юности встретил его осенними переливами бульваров. Он раздумывал, сразу же ехать на Польскую, или прежде остановиться в гостинице, отдохнуть, позавтракать и потом искать эту Панеяд? Решил ехать в гостиницу. Проезжая знакомыми улицами, думал,-
  - Как странно, он уехал из Одессы не так давно, уехал, увозя в сердце любовь и к городу, и к неприступной красавице Ирэн, а теперь вот вернулся и чувствует себя гостем. Что изменилось в городе? А может изменения в нём самом? Киев помог ему стать тем, кем он всегда хотел, там он обрёл своё счастье, семью, дом. Ирэн волновала его, но только как воспоминание. Он даже не думал о свидании с ней,-
  - Слишком хороша, слишком блестяща, слишком умна! Да, увы, она была права, мы не пара!
    Нельзя дважды войти в одну воду, юность и первая любовь утекли песком меж пальцев, как вот эта листва облетает, как наши годы и мечты!
В таком элегическом состоянии он прибыл в гостиницу, снял номер, осмотрел себя, позавтракал, почитал местные газеты и отправился на Польскую.


     Бордель Панеяд после жаркой бессонной ночи, затих. «Девушки» отдыхали от неправедных трудов, бордствовали только привратник, горничная и Панеяд, проводившая Степана на рассвете на его воровской промысел. В этот раз он и его банда ехали через Ростов-на-Дону в центральную Россию. Панеяд надо было бы поспать, чтобы вечером встречать «гостей» свежей и полной сил, но возбуждение от прощания со Степаном, не давало ей расслабиться  и отправиться в спальню.
  - Чаю, что ли выпить?-
раздумывала она, как горничная доложила, что её хочет видеть некий господин и протянула ей его визитную карточку, где значился киевский адрес, и была надпись «Адвокатская контора В. Корчинского».
  - Чего этому адвокату от меня надо?-
с беспокойством подумала Панеяд. За душой у неё было много грешков, лишних встреч с законниками она стремилась избегать либо закрывать вопрос  деньгами.
  - Проси!
   Она приняла за столом величественную позу и стала ожидать посетителя.
   Корчинский вошёл в комнату. Она, как и его хозяйка, неприятно поразила его дешёвым шиком и непристойностью. Не здороваясь, уточнил,-
 - Вы – Валентина Панеяд?
 - Да, это я!
 - Мне нужно переговорить с Вами по одному делу, сударыня!
   Он еле выдавил из себя обращение «сударыня» по отношению к сидящей перед ним.
  Панеяд продолжала разыгрывать из себя великосветскую даму и предложила вошедшему присесть у стола.
  - Не желаете ли чаю?-
самым светским голосом спросила она.
  - Благодарю Вас, но времени у меня мало и я должен изложить Вам суть дела, приведшего меня к Вам.
   Он замолчал, примериваясь как лучше, обходя подводные камни, изложить причину, приведшую его сюда и получить информацию о Степане.
  - Я имею честь быть вдовцом Галины Корчинской и её душеприказчиком. Не отрицайте, сударыня, что Вы не были знакомы с моей покойной женой. Она сама перед смертью дала мне Ваш адрес и назвала имя. Вы знали Галину Корчинскую?
 - Нет, то есть да. Я знала эту девушку. А Вы её муж? Она ничего не говорила о Вас.
 - Да, юридически и перед Богом, я был её мужем, но Галина покинула меня сразу же после свадьбы и заявила о нашем разрыве. Но не в этом дело. Я не виделся с моей женой и не поддерживал её, вообще не знал где она. Когда случилось несчастье и мою жену приговорили, я как христианин и как адвокат пытался ей помочь, но Фемида бесстрастна. Галина совершила тяжкое преступление – лишила жизни невинного человека, и её приговорили к смерти. Я виделся с ней накануне казни. Тогда она назвала мне Ваше имя и адрес и просила меня связаться через Вас с неким Степаном, фамилии которого моя покойная жена не знала. У меня для него известие от неё.
   Панеяд, благосклонно, выслушивая, всё, что он ей излагал, при упоминании Степана, изменилась в лице. Оно стало злым, глаза превратились в щёлочки и смотрели, как оружейные стволы.
 - Ого! А  моя Галина, кажется, перешла ей дорогу. Бедная Галя! Так её никто по-настоящему и не любил, ни я, мечтавший об Ирэн, ни этот Степан. А может он-то её и любил? Вон как эта напряглась.
  Панеяд, овладела собой и, тщательно подбирая слова и пытаясь изобразить на лице подобие улыбки, ответила,-
 - Уважаемый господин Корчинский! Да, я знала Вашу жену. Галя, убежавшая от Вас, нуждалась в жилище и деньгах, она болела. Я случайно наткнулась на неё на улице и привела её сюда. Она выглядела не лучшим образом, и я потратила время и деньги, чтобы поднять её на ноги. Я просто пожалела бедную девушку, никаких дурных мыслей у меня насчёт неё не было. Я спрашивала её о родственниках, но она отмалчивалась. Однажды, когда я по делам уезжала из города, я вернулась и мне доложили, что Галина стала «работать». Первым и последним её клиентом стал Степан. Личность он мутная, то ли вор, то ли революционер. Кажется, Ваша жена влюбилась в него без памяти,-
не без злорадства заметила Панеяд.
 - Потом Галина объявила, что едет за границу. Я пыталась расспросить её зачем и куда? Она отмалчивалась. Полагаю, что деньги и задание ей дал Степан, и он же отвёз её на вокзал. Больше я их никогда не видела. Степан в моё заведение  не заходил, я вообще не знаю, жив ли он! У нас в городе чего только за последний год не произошло! И убийства, и терракты! О судьбе Галины я узнала из газет, и очень сожалею, что она так закончила свои дни. Погодите, я сейчас!
   Панеяд выбежала из «кабинета» и вернулась с подборкой « Одесских новостей», повествующих о печальной участи Галины Корчинской.
   Панеяд вошла в роль и сердобольно смотрела на Корчинского, разыгрывая сердечное участие.
   Владимир чувствовал её фальшь, но вдаваться в подробности не желал,-
  - Нет, так, нет! Деньги останутся у меня.
  Всё же, встав, он сказал,-
  - Я очень прошу Вас, если этот Степан появиться у Вас, передайте ему мою визитную карточку, пусть он со мной свяжется. Мне важно выполнить последнюю волю покойной жены! Позвольте откланяться!
Они церемонно распрощались. Как только он вышел, Панеяд с ненавистью разодрала его карточку на мелкие кусочки,-
  - Как же, держи карман шире! Чтоб она сама передавала ему последнее прости от этой девки! Отрубили ей голову, ну и ладно! Не суйся в чужие дела, целее будешь! Степан мой и только мой!
   Она собрала все обрывки, тщательно завернула их в газеты, вызвала горничную и приказала ей сжечь это в печке, а после, волна расслабления накатила на неё и она пошла спать, велев не будить её до вечера.
   Знала бы Панеяд, какой суммы лишила любовника из-за своей ревности, вряд ли бы она сладко спала, но она не знала.

      Корчинский покрутился по городу, поел в ресторане на бульваре, забрал вещи и отбыл в Киев, радуясь что деньги достались ему. Совесть его была чиста, он пытался, но, увы!