Потеряшка ч. 3, 7

 - Ну, что, Солнце наше златое, Дивна-яснолика, соскучилась? О нас, тетёхах бесполезных, вспомятнула? - обняла меня со свойственной ей теперь самоиронией старшая.

- И верно, сестрёнушка, - это уже в разговор вступила, целуя меня в обе щеки, Зефирушка-сладка ягодка, - что ж ты, раньше о нас не вспомнила? А то мы уж и засиделись без дела... и в девках.

Ох, батюшки-святы, как же рада я, кровинушкам своим родненьким, не описать словами! Только успели в подпространство втроём шмыгнуть, гладь, гвардия по тому самому месту, где сёстры только сгенерировались, марширует. Успели вовремя, не то...

 Пообнялись, облобызались, я даже пару слезинок умиления смахнула украдкой и сразу перешла к делу:

- Ну, раз Вы в курсе всех этих моих выкрутаселей с... новыми реалиями во времени, - кивают довольные, Гордея даже с невольным уважением поглядывает, - вот и скажите мне, милые, как теперь на... (спотыкаюсь невольно на следующем слове) братьев моих в новых реалиях выйти? Как сызнова познакомиться?

- Нет ничего проще, Дивна, нет ничего проще, - вступает в беседу Зера, - тут главное что?

- Что же? - мы с Гордеюшкой вместе.

- Честность.

- А именно? - уточняю.

- ЧЕСТНОСТЬ и... никаких маскарадов.

- И верно, - подхватывает старшая, - коли сердцем узнают нас с тобой Громид с Басилеюшкой — ничего и объяснять не придётся им, а коль нет — нужны ль оне нам такие будут? Наша, твоя то есть, помощь в этом мире уже не требуется: вон, видала, глаза лошаков у них теперь в порядке (я выдыхаю с некоторым облегчением: ох, ну хоть...), никаких ящеро-мороченных заговоров тут теперь нет в априории. Да колдунов с чародеями при царе ныне-царствующем не притесняет никто, не преследует. Никуда не уйдёт отседова теперь и магия. Будет здесь ей закон да раздолие.

Ай, сестрица, ай да, умница! Разложила всё, как по полочкам. И теперь мне и легче, и... в то ж время тягостней: раз теперь в этом мире я ненужная... а нужна ль сама тогда буду Громидушке? И что делать, коли не надобна? Зера тут словно мои мысли почуяла, обняла, голубушка, по голове погладила:

- Не кручинься, сестрёнка до времени, не одна ты по милому маешься...

Взглянула я на Гордею и устыдилась даже тоскливых дум собственных несколько: вон как она, бедняжка, по своему соколику страдает... И то, сколько тоже его не видывала.

- Хорошо, - я собралась и нос утёрла, - что делать будем, лапушки? Я готова! Когда выступаем?

Заулыбались, меня обняли:

- Вот теперь узнаём мы свою младшенькую.

- Значит, так, - снова подала идею Зефира, - я тут давеча подсмотрела, что командор каждое утро ровно в пять проводит смотр своих армейцев. Ну, как смотр? Скорее, смотрины: наблюдает, как те в искусстве вольной борьбы упражняются.

- И мы переоденемся в бойцов и тоже... - это я уже пискнула. Как же Гордея на меня тут взглянула... Нет, я почти вспомнила, как считалась в семье ущербненькой... и не только по памяти.

- Помнишь, что я говорила? - продолжала наша средняя, - никаких маскарадов.

- Я всё помню, - даже немножко осердилась, - но как же тогда? Как мы подберёмся к самому командору неузнанные?