Часть III. Глава 3

Так и происходило их общение все это время: Хэмм то исчезал из ее жизни, то снова появлялся. Иногда она старалась предугадать его появление, но чувства сильно мешали в этом, ведь она ждала его каждую минуту.
Бьянка поднимала голову вверх, в надежде обнаружить его на крыше. Но чаще всего, если он появлялся, она мгновенно распознавала его энергетику, тело ее наполнялось дрожью и волнением.
Конечно, он проявлял терпение по отношению к ней, был вежлив, но при этом сдержан и отстранен. Нет, в его искрящих таинственной синевой глазах не проскальзывало и тени восторга, которым она была окружена ото всех вокруг.
Бьянка повторяла себе, что ей не стоит думать о нем. Но это было в миллионы раз мучительнее, чем умирать от ожидания.
Его образ заслонил ее сознание от всего мира.
Каждый раз, когда он снова исчезал, все ее мечты и надежды сводились к их новой встрече.
Он рассказывал ей о смене эпох, о планетных системах, о различных мирах. О существах и сущностях, что эти миры наполняют. О свойствах энергий. Учил понимать то, что она способна была видеть, и учил видеть то, что она пока не понимала.
Бьянка слушала с неотрывным интересом, поглощая каждое его слово, как живительный нектар.
Никогда не стоит растрачивать энергию впустую. Старайся не привязываться к местам и людям. Вскоре тебе придется скрываться от них. Кстати, у нас есть враги. От них также нужно уметь скрываться, и по возможности держаться подальше.
С остальными Хранителями ты познакомишься, когда будешь готова. Ты еще пока нужна здесь, но вскоре наступит час, когда тебе придется расстаться с привычной жизнью. Ты уже не будешь принадлежать себе.
– Но разве такие, как мы не должны находиться среди людей? Ведь мы им помогаем? – Робко спросила Бьянка, комкаясь от мысли, что вопрос ее звучит глупее некуда.
– Нет, помощь людям – не первая наша задача. Это имеет отношение к общему делу, поскольку жизни людей формируют историю Земли. Но мы вмешиваемся только в те процессы, что влияют на Равновесие в целом. Наша цель – Священный Балланс. Это взаимодействие всех существующих энергий. Нарушение Балланса ведет к разрушению мира.
Мы заинтересованы в том, чтобы предотвращать войны и эпидемии, но в определенных ситуациях они становятся неизбежны. Таков закон равновесия, кармы, физики. Действие равно противодействию. Мы служим этому закону, а не препятствуем ему. Если человеку суждено пострадать за какие-то действия, если наказание неминуемо должно быть приведено в исполнение, мы не вмешиваемся. Если же посягают на кровь невинного, тогда мы не останемся в стороне. Понимаешь?
– Суровый закон.
– Именно. Мы не волшебники из страны грез, которые размахивают волшебными палочками или дуют в рожок с тем, чтобы у каждого исполнились все их мечты. Вот почему мы видим всю подноготную человека, знаем его «кредитную» историю: кого он предал или обворовал, может быть, даже убил. Мы видим это по всем признакам одновременно: ауре, характеру, по мыслям и намерениям. Мы видим его прошлое и будущее. Фактически на нас возлагаются обязанности судебного пристава, поэтому нам открыт весь доступ к личностной «документации» каждого существа.
– То есть, если с кем-то из твоих знакомых должна случиться трагедия, потому что таков закон равновесия, – спросила Бьянка, – но ты сочувствуешь этому человеку, ведь он не такой уж плохой, ты не имеешь права вмешиваться?
– Нет, только в исключительных случаях.
– Каких именно?
– Когда тебе дадут прямое указание вмешаться.
– Кто даст?
– Высший Совет. Смотрители. Они общаются с нами телепатически, иногда через знаки. Есть много признаков, по которым Они дают нам указание вмешаться в ситуацию, либо полностью ее проигнорировать.
«А что, если этот человек тебе дорог?» – Подумала Бьянка в панике. – «Как можно не вмешаться? Как?»
– Не заводить таких знакомств, – сухо обронил Хэммэт.
Бьянка внутренне сжалась от той непрошибаемой уверенности, с которой он рассуждает на такие темы, от которых у нее все трепещет внутри и сжимается, и также в очередной раз убедившись в том, что полностью обнажена перед ним – как книжка с яркими картинками.
Он тверд как скала, в этом нет сомнений. Но ей столько еще нужно осознать!
– Тебе будет легче со временем, когда память вернется, – снова послышался ответ на ее беспокойства.
Она пересилила волну тревоги и смятения, и постаралась как можно глубже сконцентрироваться на открывающихся знаниях.
– Я тоже буду летать?
– Я не могу тебе этого обещать. Не все Хранители имеют эту способность. Только самые могущественные и древние. Я знаю много существ, наделенных превосходными данными, но способность перемещаться в пространстве им недоступна.
– В чем моя миссия?
– Восстанавливать Балланс.
– Я имею в виду, в чем моя особенность, э-э-м… квалификация…
– Я думал, ты уже поняла, разве нет? Воссоздавать утраченные виды жизни и создавать новые. Преобразовывать энергию веществ. Ты – генетик.
– Вот это да! Неужели я способна на такое?
– И ты еще сомневаешься?
Хэмм неожиданно улыбнулся, отчего у нее в животе вспыхнули миллиарды солнц.
– Но, когда я научусь создавать Ширму? И скрывать свои мысли?
– Тут все просто. Когда завершишь полный цикл восстановления. Не торопись с этим, быстрее все равно не получится. Нужна большая концентрация. Занавес – что-то вроде плаща-невидимки. Для этого нужно очень умело обращаться с энергиями. Точно так же скрываются и собственные мысли.
– Если я родилась снова, и уже не впервые, значит мы все-таки умираем?
– Мы же люди, забыла? А люди смертны! – Его голос неожиданно стал ледяным, а глаза вспыхнули мимолетным заревом и устремились в пространство над рекой. Он стоял не двигаясь, как каменное изваяние, только волосы и жакет развевались на ветру.
«Я затронула какую-то струну в его сердце!» – с запозданием поняла девушка, разглядывая суровый профиль. – «Даже аура его стала темнее, и появилось больше примесей красного».
Такие моменты возникали достаточно часто, Бьянка замечала изменения в его настроении, и тогда ее одолевал инстинктивный страх, неприятно царапавший душу, она не могла его преодолеть, и непроизвольно отступала назад.
«Что с тобой? Отчего этот мрак в тебе? О чем ты так скорбишь?»
Она без конца задавалась этими вопросами, но он ни разу не ответил, и оставался глух к любым ее попыткам пробиться к его душе.
«Как бы я хотела быть твоим другом… Как бы я хотела излечить твою печаль…»

Когда наступила осень, она сидела на крыше гостиницы, в заветном ожидании его появления, блаженно прикрыв глаза под слабыми лучами солнца.
Зимы в этой части Европы достаточно теплые, однако ничто не заменит летней атмосферы с тысячами растений и порхающими птицами, с наплывом оживленных туристов и суетящихся торговцев. С запахами превосходной кухни, витавшими над террасой, и, конечно, с игривыми лучами солнца, которое находилось настолько близко, что покрывало ее кожу новыми и новыми веснушками, словно быстрыми поцелуями.
Ее почти сонные мысли витали в пространстве, неизвестно, мог ли он слышать их на расстоянии, скорее всего да. Она так привыкла к этому, что давно перестала их стыдиться. Напротив. Ей незачем прятать от него свои чувства, незачем притворяться, что это не имеет значения. Она так хочет сказать ему все это вслух! Раскрыться, предстать перед ним такой, какая она есть.
О, Хэммэт! До твоего появления я просто существовала, не ведая даже, кто я.
Ты принес гармонию и смысл в мою жизнь! Ты открываешь мне меня саму!
В тот день, когда я покину это место и перестану быть Бьянкой Сампери, я не стану испытывать грусти, потому что уйду с тобой!
Я превзойду себя, вот увидишь! Ты сможешь гордиться мной, Хэммэт!
Мой куратор, мой наставник! Мелодия моей души…
В руках она держала маленькую мандолину ее матери, и бессознательно наигрывала легкую мелодию. Под ее длинными пальцами звучали все инструменты, но особенно ей нравилось трогать струны.
Хэмм, я хочу, чтобы струны твоей души звучали так же слаженно и весело, как струны этой мандолины. Позволь моей любви развеять твою боль, излить нежность на твои раны. Я выветрю гнев и тоску из твоего сердца, только позволь мне. Позволь мне любить тебя!
Внезапно Бьянка почувствовала щекотку в солнечном сплетении, будто она резко скатилась с горки, сердце ее радостно подпрыгнуло.
Девушка перестала играть и быстро вскочила.
Да, этот едва уловимый шелест пространства, быстрый порыв ветра – и вот его появление в метре от нее. Он использовал смешанные энергии эфира и воздуха, чтобы передвигаться быстрее пули. Его как правило скрывала Ширма, но, когда он ее «опускал», словно происходил небольшой взрыв в пространстве, из которого он внезапно появлялся.
Она улыбнулась и шагнула на встречу, готовая броситься в его объятия. Как же легко ей теперь от мысли, что она откроется ему.
Чувства нахлынули с такой силой, что Бьянка с изумлением обнаружила, что аура ее до того засияла и разрослась, что заняла собой почти все вокруг.
И он теперь сам стоял в ореоле ее ауры, в лучах ее сияющей любви.
«Что ты делаешь?» – услышала она оглушающий крик. Внутри ее головы все зазвенело и затряслось, как будто в голову ей выстрели из ружья.
Девушку отшвырнуло назад, ударив горячей волной.
Мандолина выпала из ее руки и, звонко ударившись о черепицу, полетела вниз. Бьянка почувствовала, что ноги ее заскользили по воздуху, и словно во сне она сначала высоко взлетела над краем крыши, а затем стала стремительно падать вниз, на распростертый под ней внутренний дворик гостиницы.
А затем – жесткие руки, практически обжигающие, схватившие ее при падении.
Все это – молниеносная секунда, за которой ее разум словно онемел, не веря происходящему.
Он рывком поставил ее на крышу, но она не смогла обрести равновесие, шокировано оглядываясь и хватаясь за его плечи.
Просто перед ней из глубоких глазниц полыхали яркие костры, лицо Хэммэта налилось пунцовым блеском. И теперь его аура поглотила собою все, нависла над ней беспощадными потоком пламени, будто она оказалась внутри пожара.
«Нет, Хэммэт, умоляю, не противься мне! Позволь мне смыть этот саднящий след с твоей души! Я только желаю…»
«Как ты думаешь, почему я не такой, как ты?» – прохрипел свирепый голос в ее сознании.
– Что-то, – тихо проронила она, запинаясь и мелко дрожа. – Что-то омрачает тебя…
«Что?» – Он наклонился к ней, поражая измененными чертами. – «Что должно было омрачить тебя, чтобы ты стала такой, как я?!!»
– Что-то… очень личное...
Не вынеся этот натиск и его испепеляющий взгляд, девушка закрыла глаза.
«Я чувствую влияние смерти...»
Когда она все же открыла глаза, в них брезжились изумрудные капли, и она смотрела с таким состраданием, что Хэммэм не выдержал.
– Прекрати! – зарычал он ей в лицо. – Прекрати лезть в мою душу!
– Но я... только хотела… – срывающимся голосом заговорила Бьянка.
«Прекрати!» – раздался новый залп ярости, еще оглушительнее прежнего. Она схватилась за голову и зарыдала, вздрагивая всем телом.
В следующий миг раздался хлопок, снова чем-то напомнив ей взрыв, вокруг нее зашипело пространство, и, пошатнувшись, Бьянка повалилась на угол крыши. Она не успела заметить взметнувшуюся над крышей тень, испарившуюся в небе.
– Прости, прости меня... Только любовь могла сотворить такое... Она сожгла твое сердце, – причитала девушка, сотрясаясь и оглядываясь, тщетно надеясь, что он услышит ее. – Прости меня! Вернись, пожалуйста… Хэмм…
Но он был слишком далеко.


Он был на пути к Алему.
Это заняло от силы двадцать минут, он несся с беспощадной скоростью, не жалея сил, почти телепортировался.
Не слишком далеко ты забросил меня, как видишь! Всего лишь Италия.
Ему просто жизненно необходимо было выместить эту ярость.
Кажется, Алем не удивился, когда широкоплечая фигура в очередной раз разнесла стеклянные ставни в его комнате, и угрожающе преградила ему путь: глаза как языки пламени, готовые поджечь все вокруг, кожа сверкала, как раскаленный металл.
– Еще раз: почему ты отправил во Флоренцию именно меня?
– Кого же еще? – Тем не менее голос Алема звучал напряженно, терпение его, похоже, наткнулось на предел. – Ты думал, веками будешь скрываясь в тени? Сможешь избежать роли наставника? Я был бы злейшим твоим врагом, если бы поддержал это.
– Занял меня делом, значит? – Хэммэт криво усмехнулся. – Пока сам всецело занят ЕЮ?
–  Знаешь что? – отрезал Алем, прямо встретив эту атаку. – Мне надоело, что ты постоянно врываешься ко мне с претензиями. Я не сомневаюсь в том, что делаю.
– Неужто? – Хэмм нисколько не понизил интонацию, не сменил ни позу, ни тон. – Именно поэтому отправил меня к Бьянке? Именно поэтому ставишь меня то в паре с Вандой, то с Тантой. Какого черта ты делаешь, Алем? Я похож на идиота? На древнего идиота? – Он шагнул вперед, рассекая молниями глазниц полутемное пространство комнаты.
– Похоже, что да, – ответил Алем. – Сядь и отдышись. Тебе пора уже давно отдышаться, отчаянная голова, ты горишь, от тебя скоро будет серой вонять, как от Скилла! Дай тебе волю, ты бы уже испепелил Векаре! – вскричал он в конце концов. – Сядь, говорю, и послушай!
Хэммэт сжал зубы и нехотя повалился на софу.
– Какую байку ты теперь придумал? – процедил он, вскинув подбородок.
– Да, я намеренно держу тебя подальше от НЕЕ. Ты как никто другой знаешь, почему. – Алем окинул его холодным взглядом. – Ты теряешь контроль над собой, разве я не прав?
Хэмм промолчал, двигая желваками. Его взгляд все так же сверкал, как горящий запал.
– Кого бы я мог отправить во Флоренцию? Ванду? И она бы научила девочку прихлебывать виски и дубасить грубиянов в барах? Или, может, Танту?
– Идеальный вариант, – Хэммэт резко качнул головой. – Сколько схожести: одна сращивает ткани и устраняет вирусы, вторая клонирует. Я уже вижу лабораторию и их сотрудничество.
– Так же похожи, как муха со слоном, – проворчал Алем. – Ты смешал два разных храма: генную инженерию и медицину. Ты правда такой осел, или ярость совсем разума лишила? Мы никогда не смешивали храмы.
– У них все равно больше общего. Мой храм не относится ни к одному из них... к тому же весь разбит изнутри.
– Еще бы! Ты был верховным жрецом, тебе принадлежали все храмы, ты знал все обо всем, как и я. У нас был один учитель, нужно ли напоминать тебе это? Ты готов был жизнь положить, и не одну, лишь бы стать его достойным приемником. Столько усилий, столько жертв. Учитель поплатился жизнью за те дары, что мы имеем! И ты сравниваешь себя с разбитым храмом! Не для того ли стараемся, чтобы восстановить разрушенное?
– Я не знаю, для чего мы стараемся, – проронил Хэммэт. – Продолжаем битву с миражами... Я не оправдал своего Учителя. Я пал, и только в самом лучшем случае – снова воин. Это то, что я есть, чем был, что чувствую, и что выходит лучше всего. А не показывать несмышленым девчонкам, как им видеть сквозь пространство.
Алем протяжно вздохнул:
– Твоя боль точит тебя, но ты должен контролировать ярость, Хэмм. Сам прекрасно знаешь, никакой пользы это не принесет. Ты нужен нам, на тебя возложена вся надежда. Как ты можешь спорить, подходит тебе роль учителя, или нет, как ты смеешь выбирать? Нас так мало! Бьянка – одна из нас, это великое счастье, ее нужно готовить к миссии. Как ты можешь отмахиваться от нее?
Хэммэт ничего не ответил, отвернувшись, лицо оставалось темным, губы сжаты. Он лежал поперек шелковой белой софы, вытянув длинные ноги, и его застывшая поза напоминала идеально выточенную статую в черном, – словно ее кто-то бережно положил на софу, боясь ненароком разбить. Статую, сверкающую как северное сияние.
– Хэмм… Векаре уже здесь. Еще немного – и мы воссоединимся. Как раз сейчас ты должен успокоиться и набраться терпения.
– Именно сейчас я чувствую, что могу потерять ее безвозвратно… – сказал Хэммэт. – Что-то идет не так… я ждал ее слишком долго…
– Мы! Мы ждали ее! Не навреди, Хэмм, прошу тебя, в столь хрупкий момент... Возвращайся в Италию. Ты должен понимать, что Бьянкой может заниматься только один из нас: либо я, либо ты...
– Так почему бы тебе этим не заняться?
– Потому что все мои силы отданы Векаре. Поверь, мне самому больно сознавать ее нынешние положение, но это ничто в сравнении с тем, с чем ей пришлось бы столкнуться. Поэтому не рвись разрушить все усилия. Иди и готовь эту девушку, жрицу из храма генетики. Ты должен был привыкнуть, что они все влюбляются в тебя. Сам придумай, что с этим делать, раньше ты неплохо справлялся. Так что бери себя в руки, не время для бунтарства!
Хэмм порывисто вскочил.
– Только посмей встать между нами! Я тебя не пощажу, даже не надейся.
– Вот как? – усмехнулся Алем, смерив его презрительным взглядом. – Тебе четырнадцать земных лет, гормоны играют? Что ты скачешь, как ретивый безмозглый мальчишка? Приструни свои страсти, друг. Я все сказал. Это было последнее предупреждение. А теперь возвращайся, не заставляй еще одно сердце страдать из-за тебя.
– Не думай, что тебе удалось заговорить мне зубы, – предупредил Хэмм на прощание. – Я буду первым, на кого ты наткнешься, если хоть что-то пойдет не так. Я не отступлю, знай это!
Когда грозная фигура вихрем унеслась из его комнаты, Алем устало опустился в кресло.
– К сожалению, я это знаю, – прошептал он.




Часть третья. Глава 4: http://proza.ru/2021/08/31/1236