От слова к полному листу

"Волшебная даль слышит каждую молитву"

Мне бы только оседлать тему новой искренности и писать о сокровенном без халтуры и фальши.
Писать текст словно magnum opus.
Жить словно махатма.
Мне была дана благодать Творца в хранении невинности, но, боясь показаться ханжой, я впал в непрерывный декаданс всеобщего веселья и теперь не могу отыскать пары достойных слов из тысячи вариантов. Сладкое вино и влекущая нежность женщин расслабили сердце и заповедного огня духа не хватает на годный контент, не то, что на вербальное полотно. Даже в нищете я был счастливей: не подражая миру в его стремлении быть постоянно под кайфом, я воспевал родину и людей, и радовался как ребёнок твоему интереса к текстам. Вечерами я плутал по окрестностям, нет! - странствовал по раю: там муравей на тростинке мог подарить больше счастья чем выпитый алкоголь за всю мою жизнь. Опьяненный, глубоко несчастный я брожу теперь среди народа в жалкой попытке рассказать кому-то об утраченном. Спасительная молитва превратилась в тщедушный бубн;ж под нос, а жизнь это заработок на хлеб - не миссия Всевышнего по размягчению сердец окружающих. Я как мог вкладывал душу в буквы и с ручкой был доблестен как малыш со шпагой против несметных сил зла, но стал малодушен в поиске кайфа.
Вера рисовала каждый день подвигом, а я был героем собственноручно творимого мифа: я низлагал князя мира сегодня в строках и "раз на раз" выскакивал против тьмы, а теперь жду свежего выпуска комедийного шоу или очередной сезон сериала.
Когда я успел поддаться телу и стал лелеять эго? Когда начал искать тусовок вместо предрассветного тумана, стелящегося по малахитовой траве? Когда интернет заменил гигантский жёлтый шар, плывущий в голубом океане космоса?
Я и дальше хочу писать свою "дичь" ближе к полуночи, верни меня обратно, Папа! Я опять хочу призывать легион ангелов на спасение в ледяную хату, когда зима будет при дверях! Я хочу признаваться в любви братьям, когда не станет денег и я буду скулить в небеса, зная, что помощь уже у порога.
Я шёл по волнам, но испугался шторма и теперь зову Учителя, чтобы снова учиться ходить по воде. Чтобы снова наивно бредить Нобелевской премией по литературе и становиться подобным богу, сдвигая скалы с места. Чтобы снова по велению духа оставить страх и жить не от зарплаты к зарплате, а от написанного слова к до краёв заполненного душою листа.