Ч. 215 Чужими жизнями распоряжаться легко

Предыдущая страница   http://proza.ru/2021/08/29/717

Императору Муравьёв послал  письмо с надписью на конверте «в собственные руки». В нём он излагал объяснение своего поступка, после которого можно было запросто вновь оказаться на Кавказе, но уже не в генеральской, а в солдатской шинели.

Узнав о распоряжении Муравьёва, задетые за живое Чернышев, Нессельроде и министр финансов Фёдор Павлович Вронченко  бросились к царю, доказывая необоснованность самовольных действий генерал-губернатора, обвиняя его во всех грехах, даже в якобинстве и государственной измене.

Из учебников истории мы помним Николая I как неумного солдафона, душителя и гонителя всего прогрессивного, доброго и хорошего. Когда же знакомишься с архивными документами, например, с его письмами к детям или с резолюциями на деловых бумагах, то видишь совсем иного человека, полную противоположность тому, что излагалось в учебниках.

Милосердием император, без сомнения, не страдал, но и недалёким, каким его описывали раньше историки, он не был. Выслушав министров, Николай I принял решение: «Оставить дело это до прибытия в Санкт-Петербург генерал-лейтенанта Муравьёва».

 Между тем Муравьёв со своими спутниками и двумя спутницами по горам, тайге и тундре прибыл в Аян.  Там состоялась его встреча с ещё одним незаурядным человеком, Василием Степановичем Завойко.

О его жене, Юлии Егоровне Завойко, я написал очерк http://proza.ru/2009/12/29/1044.

Василий Степанович был опытным моряком, кругосветным мореплавателем.
Он  давно служил в Российско-Американской компании начальником фактории и показал себя талантливым администратором.

Завойко добился переноса фактории из Охотска в Аян.  Если раньше из Охотска до Якутска вьючная дорога составляла 1500 вёрст, то из Аяна до судоходных рек её протяжённость составила лишь 230 вёрст.

Стоимость перевозки грузов резко снизилась. Завойко организовал там порт и выстроил посёлок, причём сделал всё с минимальным расходом государственных средств.
            
В разговоре с ним Муравьёв узнал озадачившие его известия.   К своему изумлению,  Муравьёв выяснил, что и Завойко проявлял интерес к Амуру.  Причём не только интересовался, но и действовал.

Начальник фактории отправил на Амур в тайную экспедицию бывшего поручика корпуса флотских штурманов Орлова, отбывавшего ссылку в Охотске. Трагическую судьбу Дмитрия Ивановича Орлова я описал в очерке об этом незаурядном человеке http://proza.ru/2019/03/22/1199 .
 
Орлов прошёл до границы с Кореей и доставил ценнейшие сведения, в том числе и об устье Амура. По мнению Орлова, глубины в устье были небольшие и плавание судов затруднено. Он проводил обследование в одиночку, но за проверенные им места ручался.
 
Сомневаться в его словах не приходилось. Он был первоклассным штурманом, командовал кораблём Российско-Американской компании. Выслушав обстоятельный доклад Завойко, Муравьёв категорически запретил ему касаться амурских дел.
 
Генерал-губернатор сказал Завойко, что всё, связанное с Амуром, находится только в его компетенции, и любые действия в этом направлении могут  производиться только с его личного разрешения.
 
Из Аяна генерал-губернатор направился в Петропавловск. Добравшись со всякими приключениями на транспорте «Иртыш» по Охотскому морю до Авачинской губы, Муравьёв в очередной раз убедился в справедливости пословицы: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать».
 
Огромная и удобная бухта его просто потрясла. Первое, о чём он подумал, - организация обороны. Достаточно было одному бригу и шхуне войти в бухту, чтобы захватить порт. Муравьёв как в воду смотрел, намечая места для будущих батарей.
 
Через несколько лет батареям, построенным на указанных им позициях, пришлось вести огонь по противнику, явившемуся в бухту, как этого и опасался Николай Николаевич Муравьёв.
 
В  обстоятельном докладе, отправленном им в Петербург, генерал-губернатор изложил свои взгляды на будущность Петропавловска и приложил подробный перечень необходимого вооружения и имущества для Камчатки.
 
Он использовал старый российский принцип: проси много, тогда хоть что-нибудь дадут. Его требования посчитали фантастическими, но кое-что, тем не менее, выделили.

Для того чтобы хоть немного обуздать браконьеров в Охотском море, отправили корвет «Оливуца», а также артиллерийские орудия для Петропавловска, но в количестве в десять раз меньшем, чем просил Муравьёв.
 
Оставалось решить, кому поручить управление Камчаткой. В Петропавловске Муравьёв познакомился с преосвященным Иннокентием, епископом Алеутским и Камчатским. Это была такая же выдающаяся личность среди церковных служителей, как Муравьёв среди генерал-губернаторов.
 
Иннокентий  знал обо всех и обо всём, но в начале беседы с генералом из осторожности уклонялся от обсуждения мирских дел. Позже, идя навстречу настоятельной просьбе Николая Николаевича дать характеристику местным руководителям, сдался и высказал своё мнение.
 
Оно совпало с генеральским, что окончательно убедило Муравьёва в правильности своего решения. Иннокентий сказал: «За Завойко я постою обеими руками, всем телом и всею душою».
 
У генерал-губернатора имелся ещё один скрытый мотив для назначения Завойко, но он им не стал делиться с Иннокентием. А связано это было с событием, случившимся в пути при возвращении генерал-губернатора в Иркутск.
 
Муравьёв, его спутницы и спутники сполна вкусили «прелестей» и романтики морской службы за время плавания по Охотскому морю. Они повидали и штормы, и десятидневный штиль при сильнейшей мёртвой зыби, когда моряк на парусном корабле чувствует своё полное бессилие перед стихией.
 
К счастью, это случилось в двухстах милях от Курильской гряды, и их не выбросило на камни. У северной оконечности Сахалина генерал рассчитывал встретиться с Невельским, который, как он уже знал, расстался с грузом, забрал копию ещё не утверждённой императором инструкции и ушёл на «Байкале» к Амуру.
 
«Байкала» нигде не было видно. Огорчённый Муравьёв приказал следовать в Аян. Там выяснилось, что и бот «Кадьяк», который по его приказанию посылали на поиски Невельского,  тоже его не обнаружил.
 
Генерал-губернатор занервничал: не хватало ещё, чтобы транспорт погиб. Он вспомнил рассказ об опальном штурмане и приказал Завойко послать Орлова на байдарке в устье Амура, чтобы выяснить судьбу транспорта.
 
Достаточно посмотреть на карту, и вы увидите, что такой путь из Аяна не ближний, а на байдарке по Охотскому морю к тому же смертельно опасный. При этом вероятность обнаружения транспорта с байдарки близка к нулю.
               
Меньше всего Николая Николаевича занимала мысль о том, что штурман может погибнуть На кону стояло слишком много, чтобы с этим считаться.

Идеализировать Муравьёва в этом отношении не стоит: он не раз рисковал своей и очень легко распоряжался чужими жизнями.
 
Но Дмитрий Иванович Орлов совершил невозможное.
 
Продолжение http://proza.ru/2021/09/01/801