Тётя доктор

– Следующий вызов за городом, – сказал водитель, когда Тина упала на заднее сидение.

– Мне перерыв обещали, – зло простонала она. – Это уже какой визит по счету? Я немного задолбалась и хочу нормально пообедать.

– Сейчас быстренько съездим за город и пообедаем, – согласился водитель.

Тина с подозрением посмотрела на него:

– Ты с чего вдруг так о работе печешься?

  – Стечение обстоятельств, – покраснел Степан.

– А если правду? – надавила Кристина.

– У меня там недалеко мама живет, – признался водитель. – Я короткую дорогу знаю, чтобы на объездной в пробке не стоять. Она нам рада будет, покормит, а готовит отлично, пальчики оближешь! В самых дорогих ресторанах такое не подадут. Там дом частный, сад! Я ей кое-что из продуктов прикупил, пока ты с пациентом возилась, – словно оправдываясь, добавил он, – не пропадать же теперь. 

Тина открыла было рот, чтобы возмутиться, а потом закрыла его. Степан из их водителей был самым нормальным – и единственным, с которым она еще не разругалась. Да, он был простым как доска, хитроватым, постоянно искал выгоду в любой ситуации – но не лез спорить о политике и проблемной молодежи, не высказывал мизогинию или гомофобию открыто, никогда не говорил, что он, водитель, это важно, а докторишки, которых он привез на вызов, то такое. Поэтому Тина решила промолчать. Ну, подсуетился: принял заказ в нужный район, купил маме продукты, теперь завезет по дороге – что такого? Он всегда честно довозил до метро, когда заканчивалась смена, или максимально до подъезда, когда были на вызовах. И умничать, качать права Тина считала себя не вправе. 

– Окей, поехали, – легко согласилась она.

Степан действительно знал короткую дорогу. На шоссе они не вернулись: помотались по дворам,  выехали в соседний район, объехали мост через какую-то узкую дорогу и вывернули сразу на середину объездной, туда, где заканчивалась очередь из  желающих выехать за город.

– Тут недалеко, – сказал Степан. – Это новый район, недавно построенный. Очень элитный, кстати. Вы пока там лечили, я посмотрел. Считается местом семейного типа, с парками, площадками, частным садиком и школой. Полностью огороженная территория, с охраной и забором, так что никто чужой не проникнет. Дети могут гулять самостоятельно, без присмотра родителей.

– Я вообще не понимаю,  как люди могут в мегаполисах жить далеко от метро, – закатила глаза Тина. – Это же просто постоянное стояние в пробках!

– Ну, почему, – флегматично сказал Степан. – Мы-то как-то ездим.

– Ну, да, как-то ездим, – согласилась Тина. – Как-то. То дворами, то закоулками. Этим, что здесь живут, нужно утром часа полтора до города ползти, а потом вечером часа два дергаться в сплошном потоке. Какие нервы нужны! Железные!

– В метро давки никогда не бывает! – весело парировал Степан. – Пусто и вольготно! 

– Зато ты в этой давке быстро едешь, а не стоишь на месте, – выложила козырь Тина.

– А в машине сидишь с комфортом, – пояснил свою позицию водитель.

Тина хотела придумать еще что-то, но тут они с основной трассы свернули на неширокую дорогу, обсаженную по бокам огромными деревьями – словно нырнули в зеленый тоннель. А потом дорога размножилась на пять расходящихся лучей-подъездов, возле каждого из которых стоял знак с их названием: «Счастливое»,  «Святое», «Радужное», «Семейное», «Небесное».

– Нам в «Счастливое», – сказал водитель, поворачивая.

Остановились они у высоких кованных ворот. От них в обе стороны шел забор – красивый, кирпичный, украшенный узорами с солнцем и каким-то морским гадом, напоминавшим смесь медузы и осьминога. Что находилось за забором, понять было сложно. Но издалека виднелись треугольники  крыш.

Степан подъехал под ворота и посигналил. Никакого движения.

– Камеры по всему периметру, – сказал он. – Но почему никто не выходит, чтобы нас пустить? Почему не открывают ворота? Не видят, что ли?

– А что там в вызове было? – спросила Тина.

– Женщина, 38 лет, высокая температура и признаки простуды.

– Хорошо, – кивнула Тина. – Давай выйдем.

– Давай, – согласился водитель.

Вдвоем они подошли к воротам. В упор на них смотрел глаз камеры, но никаких кнопок, нажатием на которые можно было позвать охрану, не наблюдалось.

–  И что это? И как оно работает? – Тина на пробу прошла туда-сюда перед воротами. – Может, тут какие-то элементы, которые реагируют на движения? 

Но реагировали только камеры, которые с тихим, едва слышным шелестом оборачивались вслед за гостями.

– Может, назад поехали? – неуверенно предложил Степан. – Что-то  мне здесь не нравится. Скажем, ложный вызов, никто не открыл. В крайнем случае, если будут сильно ругаться, пусть видео со своих же камер глянут. 

Тина, подумав секунду, с ним согласилась. Было обидно, что потратили время зря, сделали  такой крюк, возможно, оставили человека без помощи (хотя, пожалуй, с человеками было самое непредсказуемое: они могли умереть, не пожаловавшись; и долго жаловаться на фантомные синдромы и прекрасно жить долго и счастливо, вымотав врача до нулевого состояния). Но не через забор же им лезть? Тем более, тот выглядел достаточно высоким, защищенным и неприступным. Тина вскользь подумала, что запись в ее последнем листе «Убилась, добираясь к пациенту», будет смотреться комично.

Степан не спеша двинулся к машине. Тина уже готова была последовать за ним, но тут ворота пискнули и разошлись, пропуская ее вовнутрь.

– Я зайду, Степа, – крикнула она.  – Видно, нас заметили!

Он что-то ответил, но что – Тина уже не слышала.   

Она сделала шаг вперед – и ворота, все так же бесшумно, закрылись у нее за спиной.

Здесь, по эту сторону стены, было уютно, но пусто. Перед  Тиной находилась просторная площадка, уложенная плиткой со странным рисунком, который был и на воротах: солнце и осьминог. Дальше начинались дома. Пахло зеленью и водой – такой запах обычно стоит  в парках, где поливают траву. Было тихо и пусто: ни людей, ни животных, ни машин. Когда Тина заходила за ворота, она была твердо уверена, что тут ее ждет заметившая охрана – но никакой охраны не наблюдалось.  Зато всюду были камеры.

Тина хотела крикнуть, привлекая к себе внимание, позвать кого-нибудь – но из горла вырвалось только тихое шипение.  Тина достала телефон – связи не было.

– Черт, – ругнулась она. – Черт! Кажется, я вляпалась, – сделала несколько неуверенных шагов к домам и замерла.

Ей навстречу  катилась разноцветная волна. Сердце замерло в приступе странной паники. Тина прищурилась, присмотрелась и выдохнула с облегчением: это были  дети.

«Это все от стресса и жары, - подумала она. – И срочно нужен перерыв и поесть».

Буквально несколько секунд спустя они уже стояли возле нее: девочки и мальчики, светлые, темные, рыжие, одетые кто во что горазд – но с одинаковыми масками на лице. Точнее, вместо лиц.

– Тетя, – спросила, чуть шепелявя, худенькая светлая девочка, – а почему вы так странно одеты?

– Я доктор, – автоматически ответила Тина, поправляя рабочую форму,  и улыбнулась максимально дружелюбно.  – А где здесь взрослые? Ваши мамы, папы, воспитатели?

Дети крутнулись, хлюпнули, растеклись – и собрались в достаточно ровный и большой круг, в центре которого оказалась заключена Тина.
 
 – Тетя доктор!  Тетя доктор! – принялись кричать они на разные голоса.

– Да, тетя доктор, – согласилась Тина, немного нервничая. – А где…

Словно по команде, дети взялись за руки  и закружились  хороводом  вокруг Тины, распевая:

– Тетя доктор, тетя доктор!

Тина неловко улыбнулась.

Дети кружились и кружились. И Тина почувствовала, что в такт их движениям плывет мир вокруг, земля понемногу уходит из-под ног.

– Стойте! – попросила Тина. – Остановитесь!

Дети кружились все быстрее.

– Осторожнее! – крикнула им Тина. – Сейчас еще упадете!

Но падать они не собирались. На масках, которые теперь сливались в одно лицо, застыла нарисованная, непомерно огромная улыбка.

– Тетя  доктор! Тетя доктор! – радостно тянули дети. – Тетя крыса! Тетя крыса!

- Хватит, пожалуйста!  - крикнула Тина, чувствуя, что она сейчас упадет. 

Враз хоровод застыл. Мир, пошатываясь, остановился вместе с ними. Тина почувствовала, что голова нехорошо тяжелеет, к горлу поднимается ком, колени дрожат.

«Укачало», – подумала она.

– Тетя, ты крыса? – спросил детский голосок.

Голова Тины все еще кружилась, перед глазами прыгало, дергало, плясало.

– Я Тина, –  выдавила из себя она. – Доктор Тина.

– Нет, – ответил голос. – Тетя доктор – тетя крыса. Кристина – крыса Тина.

– Крыса Тина! Крыса Тина! – радостно потянули голоса. И хоровод опять тронулся с места, с каждой секундой все убыстряясь и убыстряясь.

Перед глазами опять поплыло. Крысой Тиной первой назвала ее одноклассница Нина, сразу невзлюбившая новенькую за красивое и длинное имя. Крысой Тиной называли в школе в глаза и за глаза долгие семь лет.

– Я Тина! – крикнула она. – Не смейте обзываться! Маленькие еще! Не доросли!

– Тетя злится, – пискнул детский голосок. – Тетя крыса злится. Тетя злая крыса?

И хоровод опять замер – резко, в одну секунду.   

Ни отдачи, ни запоздавшего движения – все дети действовали слаженно, словно один механизм.  И Тина вдруг поняла, что ее в них так напрягло: маски не облегали лицо, а просто висели на нем. Словно под ними был не рельеф из носа-лба-глаз-скул, а только ровное пространство, отвесная скала. Но разве бывают абсолютно плоские лица?

– Господи, что вы за твари? – взвизгнула Тина.

Дети рассмеялись – высоко, в один голос. И три раза крутанулись вокруг нее – теперь в другую сторону.

Этого Тина уже не могла вынести. Она закричала и рванулась сквозь замерший хоровод, но тот опять тронулся, начал движение, принялся ускоряться.

– Выпустите меня! – заорала Тина и заплакала.
 
Несколько раз, на пробу, совершенно зря, Тина ткнулась в хоровод, пытаясь выбраться.  Но дети стояли (точнее, бежали) плотной, движущейся стеной. И Тина вдруг почувствовала себя заключенной в центрифугу.

«Вот это я попала!» – подумала она.

И ошиблась. Потому что настоящий ужас начался секунды спустя.

Тина как-то не заметила, что вместе с хороводом переместилась на тот странный рисунок – солнце с осьминогом. И обратила на это внимание только тогда, когда из-под ног что-то брызнуло. Тина опустила глаза и с удивлением увидела, что солнце начало наполняться водой. 

Где-то совсем рядом послушался нечеловеческий, ликующий крик. Тина подняла глаза и увидела, что хоровод разогнался до такой степени, что теперь это просто была ровная  линия. Если бы несколько минут назад она не видела детей, никогда бы не поверила, что так вращаться могут  живые люди.
 
А потом Тина поняла, что падает, точнее, уходит под воду. Ноги уже были мокрыми почти по колено. Тина дернулась, рванулась, но тут откуда-то из-под ног показались черные щупальца. Они как-то профессионально и жадно облапали ее – лицо, шея, грудь, ребра, бедра, колени, икры – и сжали в кокон.

Хрустнули кости, лопнула, разъедаемая выделенной кислотой, кожа. Тина закричала – но в рот хлынула вода.   
*
Степан опять вышел из машины и подошел к воротам. Тина исчезла за ними полчаса назад. Дозвониться ей не получалось. Степан  уже начал думать, что нужно набрать главный офис или вызвать полицию.

Но тут ворота с тихим шелестом разошлись. Степан заглянул за них: тихо, безлюдно, ухожено. Подумал секунду, почесал затылок и шагнул вперед. За его спиной смокнулись двери, отрезая от мира.