Охота на подранка

    Рыбачили мы раз на Хорошем в Алтайском крае. Озеро большое, рыбное, противоположного края, как ни приглядывайся - не увидишь, но у берега очень мелкое. Вот это-то и помогло мне войти в историю нашей рыбацкой компании на долгие годы.

    Недалеко от лагеря, где мы стояли, на воде был небольшой островок из лежащего камыша, переплетенного со всякой озерной травой и тиной. Вся эта растительная конструкция была, похоже, довольно прочной, поскольку мы долго разглядывали на ней очень странную парочку.
     Небольшая ондатра, рыжая, с серебристо – серым брюшком, непрерывно что-то жующая – это было видно в бинокль, и аспидно-черная, с белой проплешиной над клювом, лысуха сидели друг против друга целый день. Если ондатра периодически все же  перемещалась в пределах травяного островка, то лысуха стойко сидела на одном месте, только изредка поворачивая голову и что-то поклевывая вокруг. Эдакие кумушки на завалинке.
    Сначала мы не обращали на них внимания, но потом все же заинтересовались, пытаясь понять, почему эти два очень осторожных создания так долго копошатся на одном месте.

    Обычно ондатра активна в сумерках, утром или вечером, а днем отсыпается в своей норе или хатке. По утрам она имеет привычку сидеть рядом с хаткой, греясь на солнышке, в блаженстве закрыв глаза, или  прихорашиваться, поглаживая себя по мордочке, по шее и за ушами.

    На Сопляках, где ондатра водится в изобилии, мне иногда удавалось тихим солнечным утром крайне осторожно подплыть на лодке метра на четыре к дремлющей крысе и так же молча рассмотреть ее. Тупая мордаха с длинными торчащими усами, теряющиеся в густом буро-коричневом мехе маленькие уши, широкие задние ноги и покрытый чешуйками, черный, сплюснутый с боков хвост, длиной чуть ли не с туловище, производили не очень приятное впечатление. Но благодушное выражение, шевелящиеся усы и расслабленная умиротворенная поза полностью сглаживали весь негатив. Так и хотелось эту красотку потрепать за уши или дернуть за хвост.  Малейший шорох и ловкий зверек тут же уходил под воду, а где он вынырнет – бог знает.

    Как-то два наших приятеля во время рыбалки пытались добыть ондатру, подстрелив ее с лодки из обреза малокалиберной винтовки. Ружья с собой мы не взяли, поскольку сезон охотничий не был еще открыт, а мелкашка была для всяких непредвиденных ситуаций, да и звук от ее выстрела негромкий, не то, что у ружья. Вот это и завело наших друзей, особенно Петруху.

     Стрелком Петя считал себя хорошим, может даже отличным, но  вот попасть в ныряющего юркого зверька не мог, хотя патронов не жалел. Выстрелы следовали один за другим, при малейшей возможности охотник нажимал не курок. Из обреза мелкашки попасть в юркую ондатру, у которой из воды торчала одна голова, было действительно трудно, но упрямый Петр надежды не терял и громко отдавал команды сидящему на веслах Игорьку. Игорь сидел спиной к потенциальной добыче, и видеть ее не видел, но своему напарнику верил и четко пытался выполнять его команды.

    - Вправо…, вправо…, поднажми…, давай…, - кричал Петя, увидев вынырнувшую вдалеке ондатру.
    Взмыленный Игорек, от которого уже шел пар, только успевал поворачивать лодку и махать веслами, но ближе чем на пятнадцать метров ондатра стрелков к себе не подпускала, а, нырнув, появлялась совсем не в том месте, где ее ждали. Снова резкий поворот и снова:
    - Влево, влево давай!.. Да не спи ты!.. Чаще, чаще веслами…
    Мы, ставящие невдалеке сети, получили истинное удовольствие от созерцания этих захватывающих гонок, где ондатра все же вышла победителем. Окончательно запыхавшийся Игорек категорически отказался продолжать погоню и еще долго приходил в себя, пытаясь восстановить дыхание и с удивлением рассматривая появившиеся на ладонях мозоли.

    Лысуха же не подпускала к себе ни под каким соусом ближе, чем на полсотни метров. Каким-то шестым чувством она угадывала, что мы пытаемся обойти ее за камышом во время охоты. Когда, сделав приличный круг на лодке, не показывая виду, что интересуемся ею, мы неожиданно, как нам казалось, появлялись из-за камыша, нас разделяли все те же полсотни метров, а не десять – пятнадцать как нам бы хотелось.
     Позднее, когда у нас появился лодочный мотор и наши охотничьи возможности резко возросли, нам даже поначалу удавалось подстрелить несколько штук. Но затем, быстро умнеющая птица, просто пряталась в камыши даже при отдаленном звуке мотора или, встав на крыло, что раньше делала крайне неохотно, уходила далеко в море, где гоняться за ней у нас не было ни времени, ни желания.

    Здесь же две кумушки спокойно сидели целый день. После обеда, видя, что ни ондатра, ни лысуха не собираются уплывать, я решил заняться охотой. Ондатра меня сейчас совсем не интересовала, мех у нее летний, не прочный, а мясо наверняка жесткое. Заманчиво было добыть болотную курицу, да еще  без ружья. Пока никому в нашей компании это не удавалось. Да, собственно, и мыслей-то таких дурацких ни у кого не возникало. А у меня появились, наверное, от безделья. Сети проверяли только утром и вечером, редко днем. Ну, разделаешь пойманную рыбу, повозишься на кухне, поешь, искупаешься, в карты поиграешь… Что еще делать?  И я, решив «поохотиться», стал думать.

    Понятно, что основным орудием добывания птиц является ружье, в меньшей мере всякие птицеловные снасти - силки там, западни, тенета разные…
    Ружья у нас не было, силков и прочего – тоже. Да и как их ставить на воде, да еще на виду у потенциальной добычи?.. Чем еще можно добыть птицу? Думаем, …  думаем… Ну, лук, понятно, праща с камнем, палка… Пожалуй … и все.
    Лук я держал в руках только в детстве, игрушечный, а пращу видел только на картинках,  да читал, как ловко управлялись с ней доисторические люди. Мне до них далеко… Да и камней на песчано-глинистом берегу рядом не наблюдалось. Поэтому эти варианты я тоже отмел, как не имеющие  абсолютно никаких перспектив. А вот попробовать подбить палкой, пожалуй, стоит.
    В детстве, когда я жил на окраине одного из волжских городов на улице с причудливым названием «Конный двор», я неплохо играл в городки и решил применить свои, правда, подзабытые способности сегодня на охоте.

    Прогулочным шагом, сознательно не глядя в сторону будущей добычи, я пофланировал вдоль берега, по краю которого рас не высокий, но густой камыш. С  островка – ноль эмоций, даже когда я подошел метров на тридцать, ни одна из подружек даже не пошевелилась. Ондатра продолжала что-то сосредоточенно жевать, а лысуха вообще, казалось, дремала. Лучше обойти берег стороной и выскочить из-за камыша, который меня скроет, так будет еще ближе к добыче и надежда на успех возрастет.

    В лагере я поделился своими мыслями с друзьями и стал готовить оружие. Ребята, мало верившие в удачу, лениво давали советы. В последний момент я прислушался к подсказке Ромки и взял не короткую палку, напоминающую городошную биту, а длинную трехметровую лесину, привезенную из расположенного неподалеку лесочка для просушки использованных сетей.
     Если битой с первого раза не попадешь, второй удар наносить будет нечем - тащить с собой две или три палки неудобно, да и кидать не с руки. А длинной можно бить несколько раз подряд, главное подойти поближе.
    Сказано – сделано. Обойдя полем край озера, я подошел с противоположной стороны к камышу, за которым метрах в двадцати и был островок. Увидеть меня с него пока было невозможно. Подтянул повыше болотники, в которых рассчитывал спокойно добежать до цели, перехватил свой трехметровый «ствол» поудобнее, заранее занеся его на плечо и ринулся из-за камыша.

    Ондатра лениво нырнула в воду, когда я был уже на середине расстояния между берегом и островом. Лысуха, спохватившись, тоже стала уходить на чистую воду, но как-то не очень резво, боком. В следующие три гигантских прыжка она уже оказалась в пределах досягаемости моего «ружья» и я нанес первый удар.
     Брызги вместе с клочками тины окатили меня с ног до головы, но я не обращал на них внимания. Свершилось! Я попал! Лысуха пыталась еще продолжить движение с помощью лап и крыльев, но было ясно, что это уже агония. После второго, «контрольного выстрела» она затихла. С берега раздались радостные вопли. Все же парни наблюдали за моей охотой.

    Чувство гордости переполняло меня. Никому еще не удавалось добыть лысуху таким способом, а мне удалось. Правда, когда я взял свою добычу в руки, радость немного поутихла, уж больно тщедушной оказалась подбитая курица. Далеко ей было до тех откормленных птиц, которых удавалось подстрелить осенью. 
     На берегу я внимательно рассмотрел ее и понял, почему моя добыча так нерешительно пыталась спастись. У отощавшей лысухи оказалась перебитой лапа, и работать ей в полной мере она не могла. Поэтому и уходила боком, поэтому и худая такая, слабая. Осенью этот подранок не смог бы улететь со стаей, а зимой бы однозначно погиб. От голода ли, от холода, или хищники бы постарались. Так пусть уж лучше нам послужит в качестве закуски, чем лисе или коршуну, подумав, решили мы.

    Из ощипанной лысухи и двух банок тушенки Жека сварил такой вкусный суп с маринованным перцем, захваченным из дома, что ему отдали предпочтенье все, изменив еще оставшейся от обеда ухе. Суп напоминал сразу  и харчо и солянку, имел какой-то своеобразный вкус, так понравившийся всем, что утром следующего дня мы с удовольствием доели его, а остатки ухи вылили ненасытным бакланам.
Вот такая история.